Текст книги "Приключения 1972—1973 (Сборник приключенческих повестей и рассказов)"
Автор книги: Леонид Словин
Соавторы: Борис Сопельняк,Евгений Коршунов,Юрий Усыченко,Сергей Наумов,Юлий Файбышенко,Ульмас Умарбеков,Миермилис Стейга,Петр Шамшур,Лазарь Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)
ГЛАВА 10
…Елена почувствовала резкий толчок – не удержалась на ногах и упала в траву лицом вперед на вытянутые руки. И сейчас же услышала стон.
Отец лежал на боку, подвернув левую ноту, и тщетно пытался подняться: каждое движение причиняло ему боль.
– Нога… – сказал он.
– Папа!
Девушка вскочила, подбежала к отцу. Он оперся на ее плечо, с трудом встал.
– Не везет… как всегда, – попытался улыбнуться он.
И в этот момент по ту сторону забора послышались крики, треск ломающихся ветвей и шум борьбы.
– Джина схватили, – вырвалось у Елены. – Я вернусь туда! – девушка решительно кивнула в сторону виллы. – Это все из-за меня…
– Нет, – покачал головой отец. – Беги! Беги, дочка, сейчас все зависит от тебя…
– А ты?
– Мне не привыкать, – Мангакис старался говорить как можно спокойнее.
Елена оглянулась. Вокруг стояла высокая густая трава.
– Пошли, – решительно сказала девушка.
– Беги, – задыхаясь, повторил Мангакис. – Они не пощадят тебя…
– Держись за шею, – приказала девушка. – Я потащу…
Ливень, обрушившийся на них, был словно небесное благословение. В секунду они оказались промокшими – холодный водопад, казалось, закипал на разгоряченной коже. Дышать стало легче, и оба судорожно глотали воду, хлещущую прямо в лицо.
Они пересекли шоссе. Ливень прекратился.
Девушка упала на колени: сил больше не было.
– А теперь… оставь меня и беги… к Кэндалу…
Голос отца умолял, Елена никогда не слышала его таким.
– Приведи солдат, милиционеров, кого хочешь. Ведь там… ведь на вилле остались…
Он недоговорил.
Елена встала, всей грудью вобрала воздух и побежала по шоссе. Она не пряталась – мысль об этом не пришла в голову, она бежала изо всех сил, и сердце ее стучало: скорее, скорее, скорее…
– Стой!
Какая-то тень вдруг метнулась ей наперерез из кювета. Крепкие руки схватили ее…
– Пустите! – испуганно закричала Елена.
– Ого! – послышался удивленный голос, и сейчас же она почувствовала, что ее отпустили. Вокруг нее стояли, люди в маскировочных куртках десантников, настороженные, с автоматами наизготовку.
Человек, державший ее, отступил на шаг, потер себе щеку.
– Кто вы? – спросила Елена.
Человек, терший щеку, нажал кнопку фонарика, висевшего у него на груди, и широкий круг синего рассеянного света окутал девушку с головы до ног.
– Мисс Мангакис? Дочь экономического советника?
– А вы?
Голос человека с фонарем был знаком Елене.
– Я Кэндал.
– Мистер Кэндал?
Да, теперь Елена определенно вспомнила этот голос: Кэндала она часто видела в городе, он как-то раз даже заезжал к ее отцу. В городе Кэндал был популярен.
Все знали, что Кэндал – не его настоящее имя. В переводе с английского это означало «свеча». Как же его звали в действительности – не знал никто. Даже в Анголе, в португальской тюрьме, где он очутился в четырнадцать лет за участие в забастовке сельскохозяйственных рабочих, уже и тогда его знали под именем «Кэндал».
Сейчас ему было лет тридцать шесть – тридцать восемь. У него была густая, черная, с легкой проседью борода, закрывавшая всю нижнюю часть его широкого, круглого лица. Большие и очень живые глаза все время лукаво блестели. Он любил пересыпать свою речь шутками, пословицами и поговорками, и казалось, что у него вообще не может быть дурного настроения.
Все знали, что именно он несколько лет назад повел горстку повстанцев, вооруженных дробовиками, на полицейский участок португальцев, чтобы освободить арестованных накануне товарищей. В тот день началось восстание, которое португальцы так и не сумели подавить. Организация «Борцы за свободу», поднявшая восстание, освободила уже значительные территории. Штаб ее находился пока в Габероне.
Но никто никогда не знал, где бывал Кэндал в тот или иной момент: в Богане, где его партизаны проходили военную подготовку, или в джунглях, на базах партизан. Он внезапно исчезал из города и возвращался так же внезапно. Португальцы предлагали за его голову довольно крупную сумму. В него дважды стреляли – один раз в Лондоне, другой в самом Габероне. В Париже его пытались похитить. Его личный секретарь погиб от взрыва мины, вскрывая посылку «с медикаментами», поступившую якобы от швейцарского Красного Креста.
Кэндал с интересом посмотрел на Елену:
– Так куда же вы спешите, мисс?
У нее перехватило горло:
– Там… мой отец…
– Господин советник? Что с ним?
– Он сломал ногу.
Елена заплакала.
– Ну вот! – Кэндал поморщился. – Слезы…
– Скорее, а то они всех там перебьют! Там Джин Корнев, его отец, мистер Гвено.
– Гвено?
Кэндал схватил Елену за плечо и резко тряхнул.
– Ну! Прекратите истерику! Мануэль Гвено у вас на вилле?
– Да, – вытирая мокрые щеки, ответила девушка. – А отец около шоссе, неподалеку отсюда… Кэндал нетерпеливо кивнул.
– Лейтенант Овусу! Возьмите людей и быстро вдоль шоссе.
– Есть!
Великан в маскировочной куртке и каске с подвязанными к ней ветками что-то сказал на местном языке, и несколько партизан побежали вдоль шоссе.
Сквозь кольцо «борцов за свободу» протиснулся юноша, почти мальчик.
– Радио передало, что власть… в стране…
Он заикался от волнения.
– Ну?
Мальчик опустился на траву и закрыл лицо руками. Наступила глубокая тишина.
Кэндал запустил руку в широкий карман своей куртки и выхватил оттуда маленький, меньше ладони, транзисторный приемник. В тишине раздался легкий щелчок, и все сразу же услышали мужской голос:
– …ционное правительство страны приказывает остаткам бывшей республиканской армии и людям Кэндала прекратить ненужное сопротивление и сложить оружие. Членам народной милиции вернуться домой. Добровольно сдавшимся будет объявлена амнистия…
Голос диктора был необычен: он говорил с легки»! иностранным акцентом. Затем загремел победный марш. Кэндал выключил радиоприемник.
– Встать! Смирно! – неожиданно рявкнул он на мальчишку-радиста. Тот послушно вскочил и вытянулся.
– Марш к рации и немедленно свяжись со штабом, – уже спокойнее продолжал Кэндал. – А теперь слушайте!
Кэндал поднял руку, и бойцы встали вокруг него еще теснее. Было слышно их тяжелое дыхание.
– Враг способен на любую провокацию, – твердо чеканил Кэндал фразу за фразой. – Сейчас он предлагал вам амнистию. Вы знаете, что значат такие обещания, вы дрались с португальцами в буше. И каждый раз, когда вы громили их, они обещали вам амнистию…
Бойцы загудели, послышался смех.
– Значит, все ясно, – удовлетворенно продолжал Кэндал. – Мы продолжаем выполнять наше задание. По местам!
«Борцы за свободу» словно растворились в черноте ночи.
На шоссе со стороны виллы послышались шаги. Потом они стихли, и вдруг в темноте раздался жалобный крик какой-то птицы. Раз, другой… Неподалеку от Елены отозвалась такая же птица. И тяжелые шаги заспешили прямо на ее крик.
– Ваш отец, – сказал Кэндал девушке, вглядываясь в темноту. – Они нашли его.
Елена вскочила. Впереди замаячили тени, и через минуту рядом с Кэндалом опустился великан Овусу, аккуратно сгрузивший со своей спины Мангакиса.
Елена молча обняла отца.
– Хэлло, Бэзил! С прибытием!
Кэндал приветствовал Мангакиса, словно они встретились на теннисном корте городского клуба.
– Боюсь, что спринтера из меня не выйдет, – грустно ответил Мангакис. – Во всяком случае, от твоих парней мне удрать не удалось.
– Господин советник пытался помериться со мной силой…
Лейтенант Овусу гордо расправил широкие плечи.
– Это было нелегко, – охотно признался грек, и сразу же его голос стал серьезным. – Мне хотелось бы поговорить с вами, Кэндал, наедине…
Партизанский командир кивнул, потом вдруг замер и бросился на землю, увлекая за собой девушку. Овусу распростерся рядом с ними.
– Вот они…
Кэндал замер, чуть приподнявшись над землей. Елена слегка приподнялась тоже. Сначала она ничего не заметила. Потом до нее донесся слабый шорох. Расплывчатые серые тени почти бесшумно скользили вдоль шоссе по обеим его сторонам.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал Кэндал сам себе. – Это те, кто ушел от нас у виллы премьер-министра. Высокий, по-моему, майор Лео.
Тени исчезли так же быстро, как и появились. Подождав минуты две, Кэндал тихо свистнул. Трава зашуршала, подполз один из бойцов его отряда.
– Где радист?
– Связь со штабом пока установить не удается. Идут сплошные помехи, – доложил боец. Кэндал обернулся к Мангакису.
– Только что «Голос Габерона» заговорил вдруг чужим голосом. Теперь помехи на наших волнах.
– «Пятая колонна» есть и в армии, – спокойно заметил Мангакис.
Кэндал хмыкнул.
– Мы тоже знали волны, на которых работают португальцы. Если бы мы не перехватили разговор майора Лео с Сарычем, мы бы не были сейчас здесь. Сарыч приказал ему отходить на вашу виллу, к майору Хору. И если нам удастся захватить сразу двух таких крупных преступников…
– Они будут драться жестоко, – с сомнением покачал головой Мангакис. – Я знавал таких… когда-то.
Кэндал свистнул опять.
– Замкнуть кольцо, – жестко приказал он. – Быстро и без шума!
ГЛАВА 11
– Опять ракеты?
Хор передернулся в нервозном ознобе. Пожалуй, впервые в жизни он не чувствовал в себе полной уверенности. События развивались явно не так, как было спланировано в штабе десанта, и Хор понимал, что они направляются уже не Сарычем, а отсюда, из Боганы.
«Подонки, – думал Хор, – подонки – и те, кто организовал высадку, и те, кто в ней участвовал. Никому из них нельзя верить, никому!» Эх, было бы у него десятка полтора таких парней, как этот сержант…
Аде ел глазами начальство. Казалось, он понимал все, что творится в душе у командира, и майору стало от этого неприятно.
Хор опустил голову, закрыл ладонью глаза. Сержант терпеливо стоял рядом.
– А что же дальше, сержант? – неожиданно тусклым голосом спросил он. – Чего мы здесь ждем?
– У нас есть заложники, сэр, – ответил сержант.
– Ах да! Русский и его превосходительство господин министр. Сейчас… Дай мне сосредоточиться…
Аде шагнул к столу, налил полстакана виски. Майор поспешно протянул руку. Он пил виски как воду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, и зубы его стучали о край стакана.
Но вот лицо его порозовело, черты стали жестче, он мотнул головой, словно стряхивая с себя остатки слабости.
– Кто у рации?
– Я сам, сэр!
На этот раз Аде позволил себе слегка улыбнуться.
– Так надежнее.
Хор не заметил, или, скорее, решил не заметить улыбки на плоском лице наемника.
– Что Сарыч?
Голос его становился все увереннее. Он опять был самим собой – жестоким, решительным, тем самым Хором, кого во многих странах называли «майор Смерть» и разыскивали как преступника.
– Сарыч приказал майору Лео пробиваться сюда. Нам предложено организовать оборону и ждать подхода подкреплений. На рейд вошла еще одна группа судов. В долине реки Кири два батальона полковника Генри перешли границу. У них танки и броневики…
– Это же всего в ста милях отсюда! Чего же ты молчал?
Он на секунду задумался.
– Сколько осталось людей?
– С теми, кто вернулся с вами…
Аде поднял глаза к потолку. Губы его шевелились, шевелились и пальцы: он считал про себя.
– Одиннадцать рядовых, один сержант, два офицера, четыре базуки, пять пулеметов, семь гранатометов, одна рация…
Хор облегченно вздохнул.
– Выберемся!
Аде опустил глаза.
– Если повезет, сэр, – сказал он хмуро.
– Повезет! Мне всегда везет!
Хор остановил свой взгляд на раненой ноге.
– Даже и сейчас – пуля в ногу, а не в лоб!
Аде кивнул.
Хору действительно везло. Он вспомнил об этом сейчас, сидя в кресле у камина, в котором догорали тяжелые бруски красного дерева, и довольно улыбнулся: счастье не изменило ему. Ведь точно так же, почти чудом, ему удалось избежать «котла» в Сталинграде много лет назад. И тогда раненый Хор проскочил по дороге на изрешеченном БМВ – по дороге, которую уже несколько минут спустя перерезали русские. Но тогда он был молод, силен, решителен… Хор усмехнулся – молодость ушла, но на смену ей пришел опыт.
И все же он завидовал молодости. Он завидовал юности Майка Брауна, его неопытности и тому, что называл «сопливым идеализмом». В конце концов, он, Хор, сходит со сцены, а на смену ему приходят люди типа Майка Брауна. И что из того, что парень немного сентиментален – с годами это проходит.
– Прибыл майор Лео, сэр! – доложил с порога один из наемников.
– Точно! – пробасил и сам майор Лео, отстраняя солдата со своего пути.
Он вошел тяжелым, усталым шагом, прислонился к стене у самой двери, кивнул Хору и обвел тяжелым взглядом холл.
– Однако вы здесь неплохо устроились! – хмыкнул он. – Со стаканом у камина…
Пестрая куртка его была изорвана, закатанные рукава обнажали тяжелые, поросшие рыжей шерстью руки. Он был высок, широкоплеч, и лишь рост скрадывал тяжелую полноту.
Лео вытер мясистое лицо о свою волосатую руку, перевел дух.
– Почему Сарыч приказал нам пробиваться к тебе? – спросил он Хора, направляясь к столу.
– У меня здесь пока тихо, – пожал плечами немец. – Место удобное для высадки. Мы сами не знали, что высадимся здесь, потому не знали об этом месте и черномазые…
Он внезапно вспомнил об Аде, спокойно стоявшем за спинкой его кресла.
– Сержант! Идите и примите под свое командование людей майора Лео!
– Слушаюсь, сэр!
Аде вышел, печатая шаг, и Хор с удовольствием проводил его взглядом. Лео перехватил его взгляд, усмехнулся.
– Все играешь в солдатики?
Он налил себе стакан виски, понюхал жидкость, посмотрел на свет.
– Везет тебе! Хор махнул рукой.
– Как всегда. У меня тут кое-что есть про запас. Не поверишь – сам министр экономики Гвено!
– Ого!
Лео выпил, с интересом посмотрел на Хора, шутливо погрозил ему мясистым пальцем.
– Ах ты, старый лис! Думаешь, габеронцы согласятся выпустить тебя из мышеловки в обмен на неиспорченное здоровье его превосходительства? Или ты уже начал торговаться за свою шкуру?
Хор пропустил это замечание мимо ушей.
– Если все идет по плану, вторжение в долину реки Кири уже началось, – сказал он сухо. – Армия Боганы будет скована, там ведь наступают танки. А с милицией и горсткой бродяг Кэндала мы тут управимся. Главное для нас – удержать плацдарм.
– А стоит ли?
Лео поднял мохнатые рыжие брови, напряжение, до сих пор не сходившее с его лица, ослабло.
– Дай-ка мне виски. Дьявол, ногу мою они все-таки зацепили.
Хор засопел, стиснул зубы и сунул руку в карман.
– Выпьем за удачу!
– Выпьем! – охотно согласился Лео.
Он повернулся к столу, и почти в то же мгновение что-то тупое и горячее гулко ударило ему в спину, разрывая, раскалывая его могучее тело. Бельгиец рухнул лицом в тарелки, в предсмертных судорогах цепляясь за стол.
Хор твердо знал, что одного его габеронцы охотнее обменяют на жизнь двух заложников, чем вместе с его другом Лео.
ГЛАВА 12
Гараж, в котором по приказанию Хора заперли Корнева и Гвено, охранял Джимо. Добродушный проповедник меланхолично шлепал по теплым лужам, оставленным ливнем на плотном, хорошо утрамбованном и посыпанном гравием дворе.
За воротами гаража горел яркий свет: мощная лампа под плоским железным абажуром освещала голые стены, верстак.
Мануэль Гвено сидел на старой шине, которую они выкатили из-под верстака на середину гаража. Корнев молча ходил взад и вперед от задней стены гаража к воротам и обратно, кружил вдоль стен, не останавливаясь ни на мгновенье.
Он думал о сыне, о том, как все произошло случайно и нелепо. Он горько усмехнулся: а так ли уж все это было случайно и нелепо?
Ведь он, Корнев, в сущности, знал, что вторжение вот-вот начнется. Об этом знала вся страна. Наемники скапливались на границах, португальцы проводили маневры на побережье, их военные суда то и дело появлялись в прибрежных водах республики. Речь шла только о сроках. А когда республиканское правительство объявило, что конфискует контрольные пакеты акций иностранных банков, стало ясно, что вторжение начнется в ближайшие недели. Габерон чувствовал, что на него надвигается гроза, и готовился к ней.
И Корнев сначала твердо решил написать Жене, чтобы этим летом он не приезжал. Потом передумал. У парня были последние каникулы, и он так любил Африку! Но где-то в глубине души была и другая мысль – сыну пора становиться настоящим мужчиной. А если ему придется понюхать пороху, что ж, это пойдет только на пользу.
Не было для него случайностью и участие сына в побеге Мангакиса и Елены. Да, советник поднялся наверх не затем, чтобы бежать: он был готов к побегу морально, разговоры в холле сделали свое дело. Но Корнев был уверен, что организовал побег его сын – не таков он был, чтобы не попытаться чего-нибудь предпринять, чтобы молча сидеть и ждать сложа руки своей участи.
Слишком хорошо знал Корнев характер своего сына! Он сглотнул комок, подступивший к горлу. Что там, в холле? Что задумал Хор? Что с Евгением? Корнев не верил, не хотел верить, что с сыном может случиться что-нибудь…
Гвено встал и подошел к нему, видно, хотел что-то сказать, но так ничего и не сказал.
Неожиданно ворота скрипнули и приоткрылись. В широкой щели появилась добродушная физиономия Джимо.
– Пардон, маета… – сказал он робко, протискиваясь в гараж. – Свет… можно мне свет?
Он говорил на ломаном английском языке и был явно смущен.
– Я не закрывать дверь? О'кэй, маста?
Джимо обращался к Корневу: белый человек был для него хозяином на всю жизнь, что бы ни случилось вокруг.
Корнев безразлично пожал плечами.
– Танкью, маста, – расплылось в широкой улыбке лицо Джимо. – Танкью…
Он попятился и скрылся, оставив ворота приоткрытыми. Гвено осторожно подошел к воротам и выглянул наружу. Затем он обернулся, прижал палец к губам и кивнул Корневу. Тот, стараясь не шуметь, подошел к нему.
Снаружи, присев на корточки, расположился Джимо. Он держал в полосе света перед собою – почти на вытянутых руках – тонкую книжечку в твердой обложке из прозрачного пластика. Толстые губы его шевелились, он старательно морщил лоб, неуклюже выговаривая вполголоса английские слова.
Автомат его мирно лежал рядом, на земле. Рядом с ним стоял маленький транзисторный приемник с выдвинутой антенной.
– Эй, – негромко окликнул солдата Гвено.
Джимо вскинул голову, прищурился, стараясь разглядеть лицо Гвено, из-за спины которого бил яркий свет.
– Дай нам приемник!
Гвено сказал это властно, на местном языке, и Джимо поспешно выполнил его приказ. Он встал и протянул приемник Гвено, и в тот же момент сильный рывок втянул его в гараж.
Рванув солдата за кисть, Гвено отпрянул в сторону и выставил вперед ногу. Джимо перелетел через нее и рухнул лицом вниз, на цементный пол гаража. Гвено рванулся вперед, подхватил автомат наемника.
– Ворота! – хрипло крикнул он Корневу. – Закройте ворота на засов…
Он стоял с автоматом у ворот, не сводя глаз с Джимо, сидевшего на полу и державшегося обеими руками за голову. Засова на воротах не было.
Корнев схватил лом, старый и ржавый, забытый, вероятно, здесь много лет назад. К счастью, на створках ворот были приварены скобы, которыми пользовались как ручками. Корнев поспешно сунул туда лом.
Джимо обалдело крутил головой, все еще не понимая, что случилось. Гвено решительно подошел к нему и отцепил от широкого брезентового пояса противотанковые гранаты, кинжал. Джимо сунул руку во внутренний карман и сам протянул ему пистолет.
– Парабеллум, – сказал он с уважением к оружию.
– Все? – строго спросил его Гвено.
– Да, маста…
Джимо вскочил на ноги и вытянулся.
– Ладно! – прикрикнул на него Гвено, – Садись в угол и читай свою книжку.
Он поднял радиоприемник, щелкнул кнопкой.
– …дром в руках солдат революции, – говорил голос с португальским акцентом. – Войска освобождения наступают из долины реки Кири. Генеральный штаб войск свергнутого режима сдался в полном составе. Революционное правительство, не желающее дальнейшего кровопролития, еще раз предлагает солдатам и милиционерам бывшей республики прекратить бесполезное сопротивление и сдать оружие. Вы слушаете радиостанцию «Голос Габерона».
Заиграла бравурная, победная музыка.
Корнев вопросительно посмотрел на Гвено. Тот стоял как вкопанный, закусив губу.
– Предатели! – яростно шептал он. – Заговорщики!
Взгляд его остановился на пистолете, который он сжимал в левой руке.
– Ну теперь они меня живым не возьмут! Корнев осторожно взял у Гвено пистолет.
– Я не верю, что они захватили радиодом. Хор бы не вернулся сюда, да еще без своих молодчиков.
Снаружи, почти у самых ворот, заскрипел гравий.
– Тише!
Корнев осторожно заглянул в щель между створками ворот:
– Майк Браун!
– Если он попытается войти, пусть пеняет на себя!
Гвено все еще не мог взять себя в руки.
– Побережем пули для врагов, – тихо заметил Корнев.
– Он враг!
Майк уныло прохаживался около гаража, тяжелые ворота которых он сам закрыл полчаса назад за теми, кто был ему… Майк боялся признаться себе, как дороги стали вдруг ему и Джин, и Корнев, и даже к Гвено он не испытывал сейчас ненависти. Майк корил себя за то, что не сдержался, увидев пустую комнату – там, на втором этаже виллы Мангакиса. Тревогу он поднял непроизвольно и, если бы под Джином не обломилась ветка, может быть, постарался дать возможность бежать и ему, как он позволил бежать Елене и ее отцу.
Майк не думал, что будет с ним дальше: утром, завтра, послезавтра. Его жизнь кончилась сегодняшней ночью, по крайней мере, та жизнь, которой он жил до сих пор.
А какой взгляд был у Корнева-старшего, когда он проходил мимо Майка! Корнев, казалось, видел все, что творилось у него в душе, он смотрел на юношу как на обреченного, он прощался с ним. И странное дело, Майк чувствовал именно себя заложником в руках Хора: он был здесь пленником, а не Корнев.
А теперь был мертв Джин. И это он, Майк, схватил и предал его в руки убийц. Рука его непроизвольно скользнула в карман куртки – маленький пятизарядный револьвер, подаренный отцом, сам лег в ладонь.
И Майк пошел в темноту, к лагуне. Часовые не остановили его, когда он зашел по щиколотку в теплую воду и побрел вдоль берега – туда, где метрах в ста от виллы темнели несколько пальм.
Из города доносилась редкая стрельба, иногда завывали сирены. Черное небо то с одного края, то с другого загоралось красным, белым, зеленым пламенем. Но у лагуны пока все было тихо, хотя ночная тишина доносила откуда-то милях в трех отсюда рокот автомобилей.
Майк шел по привычке, выработавшейся в тренировочном лагере, почти бесшумно. Он был уже метрах в двадцати от пальм, когда из-за одной из них вдруг ухнула ракетница – раз, два, три, четыре. Две красные ракеты, две зеленые…
Заученным» движениями он бросился на песок, откатился в сторону и замер. Перенапряженные нервы больше не могли выдержать, им требовалась разрядка. Короткий бросок, еще, еще… Светлая тень выскользнула из-за пальмы.
– Руки вверх, или буду стрелять! – раздался негромкий голос Джина. – Руки! – грозно повторил Джин, и Майк как во сне пошел на него. Слезы радости застилали ему глаза, текли по щекам. Он глотал их и шел навстречу автомату, плясавшему в руках Джина.
– Буду стрелять!
Джин отступил на шаг, еще на шаг. Спина его уперлась в пальму.
– Стреляй! – прошептал Майк, но Джин его не слышал. Он изо всех сил давил на курок, но автомат молчал. Джин в отчаянии опустил его и взял за дуло, как палку.
Они стояли в метре друг от друга и молчали.
– Ты… – наконец выговорил Джин. – А я чуть тебя не застрелил… Вот видишь…
Он вздохнул и опустил голову. Майк как во сне протянул руку, и Джин отдал ему автомат.
– Ты забыл нажать на предохранитель…
Майк снял затвор с предохранителя и протянул автомат Джину.
– Спасибо, – вздохнул Джин и взял оружие. Майк молча опустился на песок, сел лицом к лагерю, вытянул ноги и оперся на отставленные назад руки. Джин сделал то же самое. Они сидели несколько минут, не говоря ни слова.
– Значит, он не убил тебя…
– Нет…
– А ракеты? Кому ты подаешь сигналы?
Голос Майка был глух. Он глубоко втянул воздух, тяжелый, душный.
Джин молчал.
– Значит, ракеты тебе дал…
Майк боялся поверить своей догадке: Аде – предатель? Сержант, старательно выслуживающийся перед Хором, на самом деле не тот человек, за которого он себя выдает?
– Я убью его, – решил он вслух.
Евгений отодвинулся. Автомат лежал у него на коленях дулом в сторону Майка.
– Нет, – сказал Евгений. – Ты не смеешь его убивать.
– Я сейчас пойду и убью его! – глухо и уверенно повторил Майк. – Это он предал нас. Это из-за него погибло столько людей.
– Людей? – Евгений горько рассмеялся. – Среди вас он один был настоящим человеком.
Майк не ответил. Но лишь только он шевельнул рукой, как Джин направил автомат прямо ему в лицо.
– Ты сам снял автомат с предохранителя, – предупредил он.
– Мне все равно. Стреляй!
Майк неторопливо встал.
– Ну? Стреляй же!
Евгений колебался. Наконец он опустил автомат.
– Майк!
Он впервые за весь вечер назвал Майка по имени.
– Майк, – твердо повторил Джин. – Не ходи туда. Беги, Майк! Аде спрятал лодку. Она… здесь. Беги. Тебе нельзя оставаться здесь. Тебя расстреляют.
– Да, – повторил Майк. – Расстреляют.
– Я прошу тебя, Майк, прошу!
Евгений тянул Майка за рукав куртки к воде, к мангровому дереву, торчащему из лагуны подобием черного шатра. И Майк сделал было шаг вслед за ним и сейчас же остановился.
– Я не могу, Джин, – сказал он в отчаянии. – Я должен остаться. Должен!
Он кивнул в сторону виллы.
– Меня послал отец. Он верил, что я буду с ними. И я должен быть с ними!
– И убивать? Женщин, детей, стариков?
– Мы пришли сюда не для этого, – возразил Майк. – Мы хотели сделать все так, как было раньше, вернуть людям то, что у них отняли.
– Плантации?
– Тебе этого не понять, – грустно заметил Майк.
– Зато я могу понять, что ваши бандиты расстреляют и моего отца, и Мануэля Гвено, если наемников не отпустят на корабли. А их не отпустят, ни за что не отпустят! И правильно сделают!
Майк опустил голову, помолчал с минуту, потом поднял лицо.
– Нет. Твоему отцу и Мануэлю Гвено ничего не сделают, – сказал он твердо. – Я обещаю тебе…
Он обернулся и медленно пошел к вилле. Женя догнал его, забежал вперед, загородил путь.
– Не ходи, – тихо попросил он.
Майк отрицательно покачал головой.
– Если ты выдашь Аде, ты мне больше не друг! – с отчаянием выкрикнул Евгений.
Майк молча отстранил его с дороги и медленно, очень медленно пошел вдоль лагуны. Когда он отошел метров на пять-шесть, Евгений решительно вскинул автомат, стиснул зубы и тщательно прицелился в понурую спину…
И в этот самый момент Майк обернулся.
– Я не выдам его, – негромко сказал он. – Но я должен идти. Я должен быть там.
И он пошел к вилле, все ускоряя и ускоряя шаги.
Евгении долго смотрел ему вслед, пока темнота не скрыла Майка. А ведь всего лишь несколько мгновении назад… Он вздрогнул: да, еще несколько мгновений назад, не обернись Майк, он нажал бы курок.
Евгений провел ладонью по лицу, стер крупные капли пота. Всего лишь полчаса прошло с тех пор, как его привели сюда, к пальмам, на самый берег лагуны.
Мокрый песок глушил шаги. Гроза ушла дальше, и в разрывах черного неба ярко сверкали крупные звезды. После ливня стало прохладнее, и Евгений глубоко дышал – свежий воздух почти пьянил.
– Стой! – негромко сказал сержант, и Евгений остановился, повернулся к нему лицом.
«Сейчас я на него брошусь, – твердо решил он, мгновенно прикинув расстояние до сержанта. – И пусть будет что будет…»
Ему стало мерзко при мысли, что он покорно позволит убить себя, не защищаясь, тупо ожидая смерти.
Сержант опустил автомат и пристально смотрел на юношу.
Тело Евгения превратилось в стальную пружину, он стиснул зубы и склонил вперед голову… «Сейчас, – стучало в его мозгу, – сейчас…»
И вдруг сержант сунул руку за. пазуху, вытащил оттуда что-то и бросил ему.
– Держи! – сказал он отрывисто.
Евгений автоматически вытянул вперед руки и схватил на лету револьвер с широким круглым стволом.
– Ракетница! Стрелять сможешь?
Все еще ничего не понимая. Женя кивнул.
– Врешь! Дай сюда – и смотри?
Евгений протянул ракетницу сержанту. Аде нажал кнопку, и ствол отвалился, как у охотничьего ружья. Сержант ловко засунул туда большой картонный патрон.
– Это красная, – сказал он, протягивая ракетницу Евгению. – Вот красная еще. А это – две зеленые. Ты выстрелишь два раза красными, потом две зеленые. В направлении виллы. Потом уходи. Сразу же.
– Но…
Евгений стоял с широко раскрытыми глазами: четыре ракеты, пущенные кем-то из-за угла дома, две красные, две зеленые. Потом очередь. Аде застрелил наемника за то, что тот пускал ракеты…
Но сержант словно прочел его мысли.
– Бери мой автомат.
Он снял с плеча свой «узи» и протянул его Евгению.
– Сделано в Израиле. Специально в расчете на тропики. Португальские каратели думают, что это им поможет… Смотри, это предохранитель. Сдвинь его, прежде чем будешь стрелять. Но лучше тебе не стрелять Это наше дело. Мы кончим его сами.
– Но кто вы? – вырвалось наконец у Евгения. Аде покачал головой.
– Ты слишком любопытен. Впрочем… ты же выполнишь мое поручение, пустишь ракеты. Ладно. Я Морис Такон. Капитан Морис Такон. Служба государственной безопасности Республики Богана.
Евгений не верил своим ушам.
– Вы…
– Капитан Морис.
Великан улыбнулся, устало провел ладонью по своему крупному тяжелому лицу, затем положил руку на плечо юноши.
– Ладно! Мне пора идти. Дай автомат.
Он взял «узи», щелкнул предохранителем, поднял оружие над головой. Резкая очередь ударила в тишине, град гильз посыпался на песок.
– Ты пустишь ракеты минут через десять. И сейчас же уйдешь. Понятно?
Он потрепал Евгения по плечу.
– Ты хорошо держался, парень! Из тебя выйдет толк.
…И теперь Евгений сидел на песке с автоматом на коленях. Почему он не послушался капитана Мориса, почему не ушел сразу, как только пустил ракеты? Он не мог уйти. Там, на вилле, отец. И там фашист Хор, который…
Евгений вскочил. Нет, он не мог ждать, когда кто-то придет и покончит с Хором. Ведь у него теперь есть оружие.
Он быстро пошел к вилле, пригнувшись, стараясь ступать как можно тише.
Он шел и думал об отце, о Елене, о Мангакисе. Что с ними сейчас?
А Елена и ее отец в это время тряслись в темноте на зеленом «джипе» республиканской армии. Отец постанывал, когда машину подбрасывало на выбоинах шоссе. Ногу ему перевязали в отряде Кэндала – молодой фельдшер ловко наложил шину.
– Там вас должны осмотреть как следует, – сказал он на прощанье.
«Там» означало полицейские казармы, где расположился штаб республиканцев и куда Кэндал распорядился немедленно отправить Мангакиса и Елену.
Девушка отказалась было покинуть отряд.
– Я пойду с вами, – сказала она решительно. – Там мои друзья.
– Нет! – отрезал Кэндал и пошел в темноту не оглядываясь.
Елена с минуту постояла на шоссе, глядя в сторону, куда ушли Кэндал и его «борцы за свободу». Потом вздохнула и шагнула к «джипу», в который шофер и лейтенант Овусу уже усадили отца.
Они проехали километра три, и свет синих фар уперся в железные бочки, окутанные колючей проволокой, перегораживающие шоссе. Из-за бочек раздался окрик:
