Текст книги "Вид с холма (сборник)"

Автор книги: Леонид Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

– Прекрасная Страшилка! – сказал он, и она остановилась.

Ей стало приятно, что он ее так назвал; она даже покраснела, так ей было приятно…

Поздно вечером к нему зашла знакомая. Узнав об этом, старуха начала ворчать, а Лиза поманила его и шепнула:

– Вам папирос не нужно? Я могу у бабули стащить. У нее всегда есть.

– Тащи! – Алексей подмигнул ей, она – ему.

За окном выпал снег, засыпал ящики с засохшими цветами, облепил карнизы дома напротив. Лиза заходила к Алексею каждый день. По утрам – ненадолго. Принесет чай, посмотрит новый рисунок, который Алексей набросал, и побежит в институт. После занятий постучит, приоткроет дверь, крикнет: «Как дела?» – и спешит в магазин. Поможет старухе приготовить обед, посидит над учебниками – снова заглянет. Она помогала ему придумывать сюжеты, наклеивать оригиналы. Иногда рассказывала про дела в институте… С нового года ее должны были послать на стажировку за границу, но не послали, она не очень огорчилась, а Алексей и подавно.

– Кого вы, дядь Леш, думаете, послали? Нашего освобожденного секретаря комсомола и двух активистов.

– Лиза! – раздался голос старухи из кухни. – Иди-ка сюда!

Она встала:

– Я попозже зайду. Можно? Я вам не надоела, дядь Леш?

– Обязательно приходи.

– Я принесу вам кусок торта. Вчера у Вовки был день рождения. Бабуля дала ему три рубля и сказала: «Купи себе вафельный торт». Она сама его любит.

Лиза распространяла вокруг себя какое-то радостное спокойствие; Алексею казалось – рядом с ней все оживает, все приобретает краски. Он и не заметил, как привык к своей помощнице и часто ловил себя на том, что посматривает на часы, если она задерживается в институте. И Лиза привязалась к Алексею – с ним было не просто интересно – впервые она очутилась в «художнической среде», и когда Алексей советовался с ней, чувствовала себя соавтором его работ… Когда стали продавать консервы с этикетками Алексея, Лиза купила две банки и понесла в институт – похвалиться подругам. Она больше Алексея радовалась его успехам и сильно огорчалась его неудачам. В ней была редкая душевная чувствительность… Когда к нему приходила какая-нибудь женщина, Лиза советовала надеть другую рубашку, купить печенья к чаю. Потом подмигивала и, исчезая, тихо бросала: «Счастливо!». Но тут же за дверью начиналось какое-то шуршанье. Алексей открывал дверь и обнаруживал Лизиного брата. Вовка с дурацким усердием подслушивал. В конце концов это Алексею надоело, он набрал воды в клизму и брызнул в замочную скважину; открыл дверь – у Вовки все ухо мокрое, но он прыгает на одной ноге и дразнится:

– А мне не больно! А мне не больно!

– Он и за нами шпионит, – сказала Лиза и покраснела, – чтоб мы не целовались… и все докладывает бабуле. Она уже мне сказала: «Ты к жильцу не ходи». Она вас зовет «жилец». «Он, – говорит, – распутник. Тот был лучше, который заколачивал гвозди». Но вы не обращайте на нее внимания. Она со странностями… Но вообще она не такая сердитая, как кажется… А Вовке я надаю.

Алексей рассказывал Лизе о своих друзьях, о том, как они летом ловят рыбу, разводят костры, ночуют в палатках. Она слушала, широко раскрыв глаза, то улыбалась и ерзала от возбуждения, то замирала в тихом восхищении. Однажды Алексей сказал:

– Ну, Елизавета, готовься. Сегодня они придут, мои друзья.

– И я буду с вами? – поспешила она выяснить.

– Ну да. Давай в темпе накрывать на стол.

Она даже протанцевала что-то, но вдруг остановилась.

– А как мне себя вести? Я боюсь показаться дурой набитой.

– Будь такой, какая есть.

Она явилась в новом платье, поздоровалась с друзьями Алексея и замечательно улыбнулась; ее янтарные глаза лучились, а волосы были такие красивые, что казались ненастоящими. Только все это заметил один Алексей, а его друзья поздоровались с ней как с обычной девчонкой.

– Я хотела выглядеть получше, но у меня ничего не получилось, – шепнула она Алексею и досадливо махнула рукой.

– Отличный вид! – заключил он и представил ее друзьям: – Мой новый друг!

Она немного смутилась – то ли от ранга, в который он возвел ее, то ли слово «друг» чуть-чуть задело ее женское самолюбие. На всякий случай Алексей добавил:

– Моя хорошая приятельница.

За столом Лиза держалась естественно и просто… Она вся была какая-то легкая: легко ходила, легко ухаживала за гостями и говорила легко, не подбирая слова.

– А чем занимается в нашем мире девушка? – спросил один из друзей Алексея. – И что она думает обо всем этом?

– О чем? – весело откликнулась она.

– Ну вообще о жизни?

– По-моему, жизнь прекрасна. Особенно у вас. Вы так интересно живете.

– А ты?

– А у меня все обычно.

– Заканчиваешь школу?

– Уже закончила. Я в пединституте. На первом курсе.

– Ну-у, блестящее будущее у тебя. Начнешь давать левые уроки – разбогатеешь.

– А мне не нужны богатства. Вообще без многих вещей можно жить счастливо.

Каждому было ясно – она доверчива и беззащитна, и ее на самом деле не привлекают материальные блага. Мужчины продолжали над ней подшучивать, но в душе оценили ее нравственную чистоту. Они прекрасно понимали, что беззащитных нельзя обижать, и подтрунивали мягко, безобидно.

– Ну, а чему вас учат в институте?

– А у нас в институте скучно. Преподаватели – одни старички, лекции читают монотонными голосами, всех клонит ко сну.

– Это ясно. Ну а как ты относишься к этой, как ее, к любви?

Лиза не смутилась.

– Вы не сердитесь, но я сейчас подумала, что вы похожи на нашего преподавателя по античной литературе. Только он немного старше вас. Он очень любит разговоры о любви. Вызовет самую скромную девушку и расспрашивает о любовных интригах в произведениях. Девушка заикается, краснеет, а он, довольный, усмехается…

– Здорово, Лиза, ты уела моих самоуверенных дружков, – рассмеялся Алексей.

Они засиделись до полуночи. Проводив друзей, Алексей застал Лизу убирающей посуду.

– Ну как, правда у меня отличные друзья?

– Да, очень хорошие. Только все же вы, дядь Леш, немного их придумали. Про одного вы говорили: «Он все забросит ради друзей», а ведь он первым поднялся, сказал «спешу к красотке». А другой, когда смотрел ваши эскизы игрушек, сказал: «Когда же ты, старик, возьмешься за серьезные вещи, сделаешь что-нибудь для взрослых?». Серьезные! Как будто делать рисунки для детей – несерьезно. Ничего он не понимает.

– Он пошутил.

– Нет, он не шутил.

Укладываясь спать, Алексей подумал о том, что в мужской дружбе всегда каждый живет сам по себе, а жизнью друга просто интересуется или, в лучшем случае, участвует в ней. Полностью жить жизнью мужчины способна только женщина. Такая, как Лиза… С тех пор как он появился в угловой комнате, его работа, его планы и увлечения стали чуть ли не смыслом ее существования, и родные, и учеба отошли на второй план. В голове у Алексея даже мелькнуло: «Из нее вышла бы отличная, преданная жена», но он тут же испугался этих мыслей. «И вообще я слишком много о ней думаю! Жил так спокойно… и вдруг…» Он даже злился. Старался не думать о ней. Никогда такого с ним не было.

Однажды после встречи с друзьями Алексей проснулся с головной болью и, пока одевался, осоловело смотрел на пустые бутылки и пепельницу, забитую окурками. А за окном вовсю сверкало солнце и разноцветными водопадами с деревьев и проводов сыпался иней. Вдруг пришла Лиза с лыжной прогулки, пахнущая снегом и хвоей, и угловая комната наполнилась ее звонким смехом.

– Как вам не стыдно валяться в такой день?! Вы, наверное, совсем забыли, что такое скрипучая лыжня, накатанные горки, заснеженный лес?! И это называется турист?!

Она стояла перед Алексеем в спортивном костюме, раскрасневшаяся, с каплями растаявшего снега на ресницах. Стояла и смеялась.

– Дядь Леш! А у нас на курсе маленькая победа. Нашего секретаря сняли!

– Поздравляю.

– А знаете, за что он полетел? Муж одной студентки избил соседа. Его будут судить. А ее хотели выгнать из комсомола за то, что видела и не позвала милицию. А секретарь написал ей записку: «Хочешь остаться в комсомоле, приходи ко мне домой…». В общем, прямо все написал, а она с этой запиской пошла в деканат, – Лиза рассмеялась и хлопнула в ладоши.

«Как приятно на нее смотреть, – подумал Алексей. – Всегда чистая, отглаженная, на одежде ни соринки, ни складки». В самом деле, у Лизы было мало платьев, но она носила их бережно, аккуратно.

– Правду говорят, смех укрепляет здоровье, – пробурчал Алексей. – Вот я и выздоровел… Завидую тебе, Лиза. Ты всегда такая веселая.

– Это только с вами, а когда остаюсь одна… – она не договорила, покраснела от своей смелости и отошла в сторону. Потом снова засмеялась и съязвила: – Не-ет! Вас вечером вылечит любовь. Когда придет очередная женщина. Любовь от всего вылечивает… А вообще все холостяки мнительные и много говорят о своих болезнях. Правда, они чаще болеют и раньше умирают.

– Ого! Откуда ты все это знаешь?

– У нас жили двое холостяков. Только о болезнях и говорили… Вообще мужчины делятся на мужчин и не мужчин. Вот те были нытики, а вы настоящий мужчина.

– Спасибо, но с чего ты это взяла?

– Чувствую.

– Маленький теоретик, – усмехнулся Алексей.

– Я не теоретик. У меня был один поклонник… У него всегда были усталые глаза – ему все надоело. Он был красивый, и девчонки висли на нем. И я, дурочка, влюбилась… А однажды я не позвонила ему, и он сказал моей подруге: «Прибежит, куда денется!». Вот негодяй! И я порвала с ним, – она вздохнула. – Ну вот, теперь вы обо мне все знаете. А вам, дядь Леш, надо жениться. У вас столько хороших женщин.

– Ты и это заметила, что они хорошие?

– Это все заметили. Весь двор. И ваших блондинок, и ваших брюнеток. Они все разные, но все красивые. Бабушка называет их «блестящие женщины».

…В середине зимы у Лизы начались каникулы. Накануне у них в институте был вечер. Она пришла домой переодеться. Потом заглянула к Алексею.

– Дядь Леш! Как вам мое новое платье? – откинула волосы со лба – рот в полуулыбке, а платье пронзительно-белое, больно глазам смотреть, искры с него так и сыпались.

– Отлично выглядишь, – пробормотал Алексей. Сказать больше у него не хватило духу.

– Я нравлюсь вам, правда?

Она ушла, и Алексей заскучал. Последние дни он и работал-то, чтобы заполнить время до встречи с ней. «Девчонка, каких много, – думал он. – Но почему мне так недостает ее? Неужели я потерял голову?! Не хватает еще влюбиться! Так спокойно жил…»

Через час она вернулась встревоженная.

– В чем дело? – спросил Алексей, втайне радуясь ее возвращению.

– Я убежала с вечера, – замирающим голосом откликнулась она.

– Что-нибудь случилось?

– Нет… То есть да, случилось… Пойдемте куда-нибудь…

– Куда?

– Куда хотите, мне все равно.

Это предложение застало Алексея врасплох, он догадывался – его ждет что-то важное.

Когда они вышли, уже стало темнеть, и улицы перемигивались огнями. Лиза просунула руку в карман пальто Алексея и стиснула его ладонь.

– Я собрала все свое мужество, чтобы вас пригласить… А случилось… Случилось необыкновенное… Я влюбилась в вас, – она опустила голову и надолго смолкла.

Они зашли в кафе, где, сталкиваясь друг с другом, танцевали парочки.

Лиза снова стиснула руку Алексея.

– Я так долго ждала этой минуты… Я ничего не могу с собой поделать… Никакие занятия не лезут в голову. Вчера вы обещали позвонить с работы – так я устала ждать, смотреть на телефон. Кто бы ни звонил, злилась и бросала трубку.

Она говорила взволнованно, с дрожью в голосе. Было ясно – все это она давно носила в себе и теперь, выговорив, вздохнула с утомленным облегчением.

– Все девчонки в институте считают меня такой умной, а с вами я такая дура…

Она не умела прятать свои чувства и говорила то, что другие скрывали, и это Алексея обезоруживало и привлекало. Он обнял ее за худые плечи, и она встретила это с радостной готовностью. Ее руки сразу потянулись к нему навстречу, а лицо так осветилось, что стало… красивым.

– Ты маленькая королева, – тихо сказал Алексей, – вернее – принцесса. Королевой станешь потом, когда повзрослеешь. Ты станешь еще более красивой и…

Она не дала ему договорить – закрыла рот ладонью и опустила голову с заблестевшими глазами.

По пути домой она молчала, но тревожные глаза, и полуоткрытый влажный рот, и внезапная улыбка выдавали ее. Алексей догадался – в ней смелость борется со стыдливостью. У подъезда она прошептала:

– Вы не боитесь привидений?

Он покачал головой.

– Тогда ночью к вам придет…

…Она вошла тихо, придерживая дверь. Ее волосы блестели как нити елочных украшений. В широкой ночной рубашке она казалась совсем девчонкой. Плотно прикрыв дверь, маленькими уверенными шажками подошла к нему.

– По-моему, мы оба сошли с ума, – тихо сказал Алексей. – И почему ты не боишься меня?

– По-моему, вы меня боитесь, – чуть слышно проговорила она.

Все женщины, когда он целовал их, закрывали глаза, а эта – нет, только взгляд ее стал помутневшим, сдавшимся.

– Произошло что-то необыкновенное… Кажется, я очень вас люблю, – прошептала она, и из ее глаз закапали слезы.

Через час она ушла, неслышно шлепая босыми ногами.

Весь следующий день она не разговаривала с ним и ходила не поднимая глаз… А потом при встрече ее глаза загорались, и Алексею становилось трудно дышать. Наконец она стала говорить ему «ты» – еле слышно, еле различимо.

– Так вот оно какое, счастье, – шептала, обнимая его. – Тебя послал бог. Я такая счастливая!

Они все время были вместе. Даже когда расставались, она все равно была с ним – он постоянно думал о ней. Женщины, с которыми он встречался, выдвигали множество требований, а Лиза была счастлива от немногого, ей хватало маленьких сиюминутных радостей. Восприимчивая и тонкая, она реагировала не только на интонацию его голоса, но и на каждый его взгляд… Алексей все время открывал в ней что-то новое. Особенно ему нравилась ее готовность ко всяким его вылазкам: поехать ли к друзьям, заглянуть ли в кафе. «Женщина только отвечает на любовь и любит того, кто ее любит», – как-то изрекла она сомнительную истину, и он радовался, что она без всякого противоборства признала его лидерство. Она по-прежнему помогала ему в работе, и он очень любил ее в те минуты, когда она сидела рядом, склонившись над столом.

Наступила весна, и голос у Лизы стал звонким, веселым. Счастье делает людей беспечными, часто и бестолковыми, но и… красивыми. Прямо на глазах из подростка Лиза превратилась в юную женщину с вполне сформировавшейся фигурой, ее фигура стала прямо-таки точеной, взгляд – еще более лучистым, в движениях появились округлость и женственность… Алексею нравилось в ней все. Впервые он встретил женщину, к которой ничего не хотелось прибавить и ничего не хотелось отнять. Лиза ходила совсем без краски и одевалась просто, но когда он смотрел на нее, у него перехватывало дыхание.

Теперь, заметив Алексея, шкет Вовка прыгал на одной ноге и дразнился:

– А я все знаю! Я все знаю!

Только ему и доносить на «жильца» и сестру было не нужно – старуха и так все видела. Она перестала с Лизой разговаривать, а Алексея вообще не замечала и, если он что-нибудь спрашивал, отвечала односложно и зло. Она ворчала, что на кухне он берет ее посуду, жжет много света, плохо закрывает водопроводный кран. В коридоре она повесила зеркало, чтобы видеть, кто приходит в угловую комнату, но влюбленные старались не давать ей такой возможности – теперь Лиза приходила к Алексею только когда старуха засыпала.

Неожиданно для самого себя Алексей снова подумал о том, что из Лизы вышла бы прекрасная жена, но он опять отогнал эту мысль. «Я еще не имею своего угла… В таком положении нельзя заводить семью… Да и наша разница в возрасте».

Весной Лиза стала еще красивей, выплеснулось наружу то, что было скрыто, что видел один Алексей, а другие не замечали. В короткой юбке, длинноногая – у нее стал такой вид, что прохожие останавливались, а некоторые выходили из автобусов, чтобы только получше ее рассмотреть… Красавица должна держать себя так, точно не знает, что красива, – это придает ей дополнительную привлекательность. Но Лиза была слишком откровенна, чтобы вести столь тонкую игру; она и сама не меньше других удивлялась перемене в своей внешности.

Как-то зашли друзья Алексея и засыпали его вопросами:

– Что происходит с Элизабет? Она так похорошела, стала просто опасна в своей неотразимости!

Когда запустили музыку, у Лизы от приглашений не было отбоя. Она искренне удивлялась неожиданному успеху.

– Они сговорились, да? Ты их подговорил? – шептала Алексею. – Раньше меня никто не приглашал, а сейчас…

Красота избавила Лизу от скованности, от ощущения неполноценности, а в Алексее заронила зерна смутного беспокойства. Эти зерна, точно замедленный яд, вносили в его жизнь тревогу и смуту. Может быть, он все выдумывал, ведь ее отношение к нему не изменилось, изменилась только она сама, но и это как бы разрушало его уверенность в себе.

На майский праздник друзья Алексея устроили вечеринку в кафе; заранее договорились – «явиться с подружками». Алексей пришел с Лизой, но в тот вечер она ему не принадлежала: налево и направо расточала улыбки и слова, не переставая танцевала со всеми. Разозлившись, Алексей курил одну сигарету за другой. Внезапно Лиза подсела к нему, схватила за руку – глаза тревожные, губы дрожат.

– Что, устала развлекаться? – желчно спросил он.

– Нет. Просто соскучилась по тебе… А ты сердишься на меня? Я плохо себя веду?

– Да нет, ты просто предательница.

– Неправда! Я не предательница! Пусть я танцевала с другими, немного болтала, но все равно думала о тебе. Не сердись! Ведь я многого не знаю, но я послушная, и по два раза тебе не приходится повторять, ведь правда? Я все сделаю, как ты хочешь.

По пути домой прямо на улице они так жадно целовались, как в первый раз в его комнате.

Наступили зыбкие дни: Алексей жил в полной ненадежности, между веселым и грустным; невидимый мостик, связывающий его с Лизой, вдруг стал ветхим, в нем появилась трещинка. Раньше Лиза никогда не заглядывала в зеркало, а теперь могла часами прихорашиваться, осматривать себя… Алексей любил наблюдать, как она расчесывает свои роскошные волосы: как зажимает шпильки губами, как водит расческой и рассматривает себя серьезно и внимательно, точно совершает какое-то таинство, и все же в этом ритуале он усматривал ее новое желание – нравиться другим. Это желание беспокоило его.

У Лизы появилась подруга манекенщица, пустозвонка, на лице которой было написано: чего-то хочется, чего – не знаю сама; вокруг нее всегда увивались мужчины. Звали ее Пискля. Эта девица чуть ли не ежедневно заходила к Лизе, притаскивала заграничные шмотки и парфюмерию, журналы мод… После ее ухода Лиза, невероятно счастливая, прибегала к Алексею и демонстрировала новые наряды; от нее пахло французскими духами.

– Тебе нравится это платье? Пискля сказала – у меня обалденный вид.

С каждым днем походка у Лизы становилась все увереннее и независимее, у нее появился прямо-таки победоносный взгляд. Все чаще Лиза стала задерживаться в институте, а потом подробно рассказывала Алексею о своих очередных победах.

– Представляешь, сегодня в троллейбусе двое молодых людей мне говорят: «Мы отбираем девушек на конкурс красоты и решили пригласить вас». Я сказала им, что не считаю себя такой уж красивой, а они все уговаривают. «У нас, – говорят, – маленький конкурс, камерный».

– …Представляешь, сегодня прямо на улице мне сделали предложение… А Пискля познакомила меня с одним художником. Он хочет написать мой портрет. Пискля говорит, он очень талантливый.

– Пискля говорит, Пискля познакомила! – вспылил Алексей. Он готов был прибить эту Писклю.

Лиза затаилась, потом надулась.

– Ты все время, постоянно чем-нибудь недоволен. Я все время чувствую себя виноватой, прямо преступницей какой-то. А что я такого сделала?! – с досады она махнула рукой и вышла из комнаты.

Как большинство вспыльчивых людей, Алексей, погорячившись, быстро отходил, вспоминал о Лизе только хорошее и в конце концов оправдывал ее. А Лиза иногда дулась целый день, при этом припоминала все предыдущие обиды и жаловалась:

– Одно твое грубое слово сводит на нет десятки приятных, – и обнимала его, но уже без прежнего жара.

Ей стали названивать какие-то парни, она постоянно куда-то спешила: то в институт, то в школу на практику, то с Писклей в комиссионный магазин. Часто вообще проявляла к Алексею небрежность: заходила ненадолго, рассказывала о каком-то показе мод или что-нибудь вроде того, что в Японии мужчина разводится с женой, если она спит в некрасивой позе.

– …Вот скажи как художник. Ведь правда не нужно подчеркивать свои особенности, но и не нужно их скрывать? Когда маленькая женщина носит высокую прическу и огромные каблуки, она только подчеркивает свой маленький рост. А высокой незачем скрывать свой рост и носить туфли на низком каблуке. Все естественное прекрасно, ведь правда?

Алексей злился – Лиза делала культ из своей внешности. К его любви примешивалось раздражение, злость, он чувствовал – Лиза отдаляется от него, и боялся ее потерять.

– Я забыл, когда видел тебя с книгой, – запальчиво выговаривал он. – Ты совсем стала как твоя Пискля.

– О господи! Сколько обвинений! – морщилась Лиза. – Как мне это надоело! Почему я не могу делать то, что хочется?! Ну почему? И вообще, чем требовать что-то от меня, лучше побольше требуй от себя. В твоем возрасте мужчина уже должен чего-то добиться. А ты даже не имеешь своего жилья. Это несолидно.

– Вот как ты заговорила! – с горечью произнес Алексей. – Какое дурацкое слово – «несолидно». – Внутри у него все похолодело от страшного предчувствия – Лиза разлюбила его.

«Как она изменилась, – подумал он наедине с самим собой. – Она все забыла! Ведь это я открыл ее, сделал из нее красивую женщину. Неблагодарная!»

Ничего особенного не происходило, они ссорились и мирились, но с каждой ссорой все больше сгущался осадок обид, а отношения становились вымученными, тяжеловесными.

– Отношения должны давать радость друг другу, а у нас сплошные огорчения, – уже безнадежно говорила Лиза и с каждым днем все позже возвращалась домой: то «заглянула» в клуб на танцы, то попала на просмотр фильма в Доме кино.

Однажды она не пришла совсем. В ту ночь старуха пять раз под разными предлогами заглядывала к Алексею и, не застав Лизу, успокоенно вздыхала, как бы показывая, что все остальные Лизины поклонники менее опасны, чем он.

Всю ночь Алексей прислушивался к шорохам на лестнице.

Лиза явилась под утро; как ни в чем не бывало сказала: «Привет!» – и прошла в свою комнату. Алексей не выдержал и позвал ее.

– Сейчас переоденусь, – сказала она так спокойно, как говорят, когда все безразлично. – Меня пригласили сниматься в кино, – объяснила Лиза, входя в его комнату. – На студии делали пробы… А в июле я уезжаю на съемки в Прибалтику… Ты рад? – у нее был усталый вид, но голос твердый, решительный.

– Что мне особенно нравится – в твоих планах совсем нет места для меня, – стараясь сдерживаться, усмехнулся Алексей.

– Если хочешь, ты тоже можешь поехать.

– Как приложение к тебе?

– Но я не понимаю, чем ты недоволен. Ты хочешь, чтобы я отказалась? По-моему, это просто глупо.

Наступило лето. Однажды вечером Алексей работал в угловой комнате, Лиза уже привычно где-то задерживалась. Сделав работу, Алексей вышел на улицу, зашел в сквер напротив дома, сел на скамейку, закурил. Было еще светло. Стояла теплая погода, кто-то спешил в кино, кто-то – на свидание, напротив Алексея в тени дерева целовалась парочка, а он курил и посматривал по сторонам – ждал Лизу. Прошел час, другой, уже стемнело, зажигались окна в домах, а ее все не было. Вначале Алексей представил собрание в институте, потом Писклю и какое-нибудь кафе, потом разных парней на танцах – распалил воображение до того, что его стало трясти. Покажись в это время Лиза с провожатым – им несдобровать бы. «И почему она с ними, с этими молодыми балбесами?! – злился Алексей. – Ведь я лучше. Все, что они могут, я тоже знаю и могу. И могу еще намного больше…» Раньше Алексей всегда оправдывал Лизу, даже поверил в ночные съемки, и сейчас с радостью взял бы вину на себя, но, как ни размышлял, получалось, что Лиза во всем не права.

Уже начали гаснуть окна в домах, влюбленные, стоявшие под деревом, куда-то исчезли, а Лиза все не появлялась. Алексей впал в какое-то отупелое уныние, когда уже и Лизу, и поклонников был готов послать ко всем чертям.

…Она подъехала на машине около полуночи – ее подвез светловолосый парень. Машина остановилась напротив освещенного подъезда, и из темноты Алексею было хорошо их видно. Некоторое время они сидели в машине и о чем-то говорили. Парень закурил, предложил сигарету Лизе, и она закурила тоже. И все это время, пока они курили, Алексей прямо задыхался от волнения. А потом парень обнял ее и поцеловал. Алексей бросился к машине, и в это время она открыла дверь и ступила на тротуар. «До завтра!» – махнула рукой парню и увидела Алексея.

– Ты здесь? Что ты здесь делаешь? – проговорила нетвердым голосом.

Она покачивалась, ее лицо выражало бессмысленную радость – то ли еще не пришла в себя от поцелуя, то ли улыбкой пыталась скрыть растерянность. Машина отъехала, Лиза стояла, смотрела на Алексея, чего-то ждала, а он от боли забыл все слова. Не в силах справиться с ревностью, он только невнятно пробормотал:

– Дрянь!

Лиза заметила, что с ним творится, но ничего не сказала в свою защиту.

В комнате, укладывая вещи в чемодан, Алексей все ждал, что Лиза зайдет объясниться, успокоит его, уговорит остаться… но она не появилась.