Текст книги "For your family (СИ)"

Автор книги: Лена Полярная

Соавторы: Олег Самойлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Если Хан вывел из строя Спока, значит Хан не на их стороне. И к тому же соблазнил МакКоя... И они сейчас на корабле. Без охраны.

Ещё один оборвавшийся вызов.

Боунс с его сывороткой. Что ему мешало рассказать обо всём? Что?! Они столько раз могли поговорить, да обмолвись он о сыворотке, Джим все дела отложил бы, даже годовое совещание! Но вместо этого чёртов доктор стоял и смотрел, как погибает вывалившийся из лифта Джонсон внутри силового поля – и молчал... Они оба со Споком молчали, зная, что у них контейнер. Почему?! Ладно, МакКой мог защищать Хана... Джим бы, узнав о сыворотке, приказал наделать больше ради спасения своих людей, а это опять же куча крови нужна, и быстро...

...ещё один сорвавшийся вызов; место перелома взорвалось болью, пришлось ухватиться за край консоли и дышать, пока темень перед глазами не рассеялась.

... приказал бы. Боунс мог это понимать, а уж коль скоро он влип в Хана по уши, он бы не позволил так его использовать, но Спок! Знавший о сыворотке Спок молчал, глядя, как умирает человек! А потом пытался вытащить Джима с корабля, как будто не давал присягу старшего офицера: защищать свой экипаж любой ценой. Семнадцатая директива, да просто вулканская мораль, о ценности любой жизни, и всё же Спок....

Предатели. Они. Оба.

Панель наконец мигнула жёлтым значком приёма.

– Ухура, – Кирк старался говорить ровно и не выдать своего состояния, хотя от боли его уже начало трясти, – у нас повредились коммы. Можете нас поднять?

– Нет… нет, сэр, – она заговорила, пытаясь скрыть волнение в голосе, – фронт шторма сместился и приближается к нам. Скотти ещё полчаса назад сказал, что транспортация будет слишком опасной.

– У нас большие проблемы, Джим, – связь донесла резкий и усталый голос МакКоя. – Прости, что вот так вываливаю, но Хан оказался прав. Нас собираются уничтожить два корабля Федерации – вместе с планетоидом и Саратогой.

На миг волны боли, накатывающие от крыла, стали обжигающе холодными и едва выносимыми, и пришлось прикусить язык, чтобы не взвыть в голос.

– Боунс… – выхрипел Кирк кое-как, цепляясь побелевшими пальцами за край панели, – кабинет. Мне надо… с тобой. Наедине.

МакКой залетел в джимов полутёмный кабинет – только аварийное освещение – грохнул падд на стол и вывел голографию видеоокна. Упёрся ладонями по обе стороны от падда. Его тут же затрясло.

Окно связи всё никак не активировалось – наверное, у Ухуры возникли проблемы с переводом сигнала. Боунс проклинал бурю, командование, космос, осознание собственной вины скручивало суставы крыльев, боль нарастала с каждой секундой, и когда сзади подошёл Хан, МакКой чуть не заехал ему локтем в живот.

– Мы можем перекинуть меня на Саратогу? Мне нужен ко...

Экран включился. Сплошные помехи.

– Боунс? Докладывай.

Кирк говорил кое-как.

Но спрашивать, что случилось, не было времени.

Две секунды тишины. МакКой сделал глубокий вдох.

– Джим, позови Спока.

– Он в отключке.

– Так приведи в себя!

– Не могу. Нельзя.

– Джим, мать твою, это не грёбаная шутка! – взревел МакКой, – вопрос о тысячах жизней в этой сраной галактике! Мне нужен Спок!

– Да он свихнулся! – голос Джима возвысился и сорвался, – нельзя, говорю тебе! Он тебя и слушать не станет, он схватит меня и свалит отсюда!

– Твою... – МакКой склонился над столом. Боль вышибла из головы почти все мысли. – Джим... надо что-то сделать. Я постараюсь объяснить всё... по порядку. Нас летят уничтожить под предлогом спасения галактики от растительной заразы. Я не сразу понял, что происходит, но дело в том, что весь проект реабилитации сверхлюдей – один большой спектакль. Час назад прилетел захваченный людьми Хана корабль. Их осталось двое. Двое выживших из семидесяти двух. Остальных убили по срочному приказу Флота. Якобы после того, как Хан раскрыл план захвата, их признали слишком опасными. Мне же отдали приказ не убить, а заморозить Хана. Это не имело смысла, если бы проект провалился. Почему заморозить? Даже выкачать не всю кровь, чтобы он остался жив. Я не понимал. Но... – дальше говорить было ещё тяжелей. – Потом связал дважды два. На Земле после твоего воскрешения меня пытали. Пытались развязать язык и вытянуть формулу сыворотки. Мы со Споком предусмотрели это, как и примерные последствия... если бы формула оказалась в чьи-то руках. Война на полгалактики, и это по самым скромным перспективам. И Спок заблокировал мне память о формуле своими ментальными примочками, так что... пытки ничего не дали. Им пришлось засекретить всё, связанное с твоим воскрешением, и отпустить меня в пятилетку. Я думал, на этом всё кончено... и это моя ошибка. Не твоя и не чья-то ещё. Я не знаю, кто конкретно стоит за этим, но они организовали проект реабилитации, чтобы иметь возможность подсунуть мне Хана. Корабль, пятилетка, свободный доступ к волшебной крови, постоянная опасность для дорогих мне людей – идеальные условия, чтобы я вспомнил чёртову формулу... в конечном итоге так и произошло. Да даже если бы нет – растительная зараза оказалась прекрасным предлогом... Они летят уничтожить наш корабль и забрать нас с Ханом. Вся эта возня, все жертвы, весь липовый проект был ради нас двоих. Чтобы стереть наши имена из баз данных Флота, объявить мёртвыми и издеваться до тех пор, пока я не начну говорить. Учитывая современные методы пыток, я не даю себе больше двух дней.

МакКой прикрыл глаза. Тишина давила на уши. Ощутил, как спины между крыльев касается горячая ладонь Хана. Боль как будто стала тише от этого простого жеста. По крайней мере, стало возможным продолжать.

– Я осознаю свою вину, Джим. Наш экипаж, люди Хана, вина за все эти потерянные жизни лежит на мне. Я полностью принимаю ответственность за случившееся. Если бы я понял ещё на Земле, чем это обернётся, я бы не оставил себя в живых. Но если... Если я убью себя сейчас... Хан... ему плевать на вас. На всех, кроме меня и своих людей. Если я сейчас умру, корабли Флота всё равно уничтожат Энтерпрайз, как лишних свидетелей, и попытаются забрать Хана. Он просто уйдёт и бросит вас умирать. Поэтому мне нужен Спок.

– Ну блять, ты... – из динамиков донёсся глухой удар. Джим ударил по консоли. – У нас нет Спока! А знаешь, почему?! Потому что твой расчудесный Хан наплёл ему неизвестно чего, и Спок рехнулся! Он напал на меня, на охранников, сломал мне крыло и попытался утащить к шаттлам! Сейчас он валяется под оглушением, и я не прикажу привести его в себя! И... да, сыворотка, конечно. Я уже знаю. Только узнал я это не от тебя, а я должен был узнать! От! Тебя! Что бы ты обо мне ни думал, я твой капитан, чёрт возьми! Если дружбы тебе недостаточно!

Голос Джима хрипит и срывается, но тише не становится.

– Джим, я пытался тебя защитить, – еле слышно сказал МакКой, боясь открыть глаза. На фоне своих воплей Кирк его вряд ли услышал.

– Да ври больше, – как-то обессиленно выплюнул Джим. – Ты боялся. Считал, что я не готов и не дорос. Боялся брать на себя ответственность... боялся признаться мне, что людей можно спасать кровью этого чёртова мутанта! Тебе жаль его, но не жаль наших людей?! Да ты даже сейчас не собираешься работать над ситуацией со мной, тебе нужен только Спок!

Хан вовремя среагировал, увидев, как Леонарда повело в сторону. Подхватил его, не давая упасть на пол, и осторожно уложил на диванчик у стены. Это должно было случиться давно, учитывая вымотанность доктора и количество стрессов, но тот всё же держался. Это вызывало у Хана уважение – Леонард держался в сознании исключительно потому, что знал, насколько нужен людям. В этом был весь он.

Осторожно уложив мягкие стальные крылья, чтобы не нарушился их кровоток, сверхчеловек вернулся на своё место напротив экрана.

Капитан сорванно дышал там, по ту сторону. Видимо, боль мешала выплеснуть накопившееся недовольство, как ему и хотелось.

– Ну и что? – зло поинтересовался Кирк, когда Хан, заложив руки за спину, встал у экрана. – Игнорировать меня будешь теперь?

– К сожалению, доктор потерял сознание, и я уложил его на ваш диван, – спокойно ответил Хан. – Теперь вы будете говорить со мной. И, думаю, мы найдём общий язык, потому что я согласен с вашими словами. Доктор щадил вас, а это давно стоило перестать делать.

Кажется, капитан растерялся. По крайней мере, молчал несколько долгих секунд.

– Не думай, будто я не понял, чего ты добиваешься. Сначала Спок, теперь МакКой. И нас со Споком... ждал, куда бы нас отправить с корабля?

– Вы правильно поняли, капитан, сейчас на корабле вы бы только мешали. То, о чём говорил доктор – да, я понял это намного раньше него. И мне нужно было, чтобы Спок задержал вашу группу на Саратоге и остался там сам, поэтому я припугнул его, надавив на естественное желание ограждать вас от опасности. Но, разумеется, не собирался сводить с ума, это целиком и полностью его... достижение.

Кирк попытался его перебить, и Хан чуть повысил голос.

– Что ж, капитан Кирк, вместо коммандера, на которого я рассчитывал, остались вы. И у вас есть выбор: продолжать бессмысленный разбор моих действий или наконец взять себя в руки и начать думать соответственно должности. Вашему кораблю грозит уничтожение. И вы остались один на один со своей ответственностью перед экипажем. Так что будете делать?

Хан замолкает, ожидая ответа. Сейчас ему даже интересно, как отреагирует на его слова Джеймс Кирк, наконец осознавший, как долго доктор и коммандер держали его под тёплым крылышком.

На этот раз он молчит дольше.

– Я тебя ненавижу, чёртов манипулятор.

– Неверная попытка, капитан. Попробуете ещё?

– Что ты задумал?

– Вы теряете драгоценное время, капитан, – Хан слегка улыбнулся. Ему нравилось клещами вытаскивать из Кирка остатки его затянувшегося детства.

– Хорошо, – хрипит Кирк в бессильной злости, – я готов тебя выслушать.

– Намного лучше. Итак, начнём с того, что сейчас мне нужны все ресурсы, которые есть. Ваш корабль, ваш экипаж и вы. Как ваше крыло?

– А ты как думаешь, ублюдок?!

Хан пропустил оскорбление мимо ушей. Ответ он получил.

– У вас осталась сыворотка?

– Ну и?

– Её нужно ввести в место перелома. Зафиксировать кость в нужном положении, прижать и ввести. Это будет очень больно, поэтому вам потребуется трое человек: один держит вас, второй держит крыло, третий вводит сыворотку. Думаю, ваша кость срастется минут за десять. Все это время она должна быть зафиксирована, а вы – сохранять неподвижность.

Капитан ответил ему не сразу. Несколько секунд он молчал и загнанно дышал и только потом заговорил:

– Мои люди. Они узнают о сыворотке. Не боишься?

– Это вы бойтесь за них, капитан. Вам нужно очень убедительно попросить их держать язык за зубами, потому что я ценю свою жизнь и свою кровь.

– Слушай, ты... не смей...

Попытка рычать скатилась в хрип, но Хану не было жаль его. Мальчишке давно пора вырасти.

– Я посмею, капитан, неужели вы уже не поняли? Я сделаю всё, чтобы защитить себя и своих людей. Итак, время идёт.

– Оставь сигнал в режиме ожидания. Разберусь с крылом... и свяжусь.

– Я буду ждать, капитан.

Хан поставил сигнал в режим ожидания. Ему предстояли десять минут бездействия – десять минут наедине с собой, которых он предпочёл бы избежать. Сейчас он провёл рукой по поверхности деревянного стола капитана, прошёл к диванчику и сел на пол у свисающей руки Леонарда. Коснулся его расслабленных прохладных пальцев. Леонард давно не ел и тратил много энергии, что отразилось на кровообращении. Слабый человек...

Осторожным движением, чтобы не потревожить вдруг, Хан взял его руки в свои.

МакКой пришёл в себя под ноющую симфонию крыльной боли. Слабо удивился, что ещё жив. В какой-то момент боль просто отключила его к чертям. Теперь крылья ныли, а мышцы в них были будто осколками набиты после судорог – и было похоже, что крылья жалуются остаточной болью на пережитое.

Ничем не могу помочь

Он открыл глаза и едва не соскочил с дивана. Над ним тёмной громадой нависал Хан. Тяжёлая рука надавила на грудь, лишая всякой возможности сопротивляться. Да и сил уже не было.

– Не пытайся встать, Леонард, – зазвучал его спокойный негромкий голос. – Я тебе не позволю. Лежи...

Ладонь, погладив его по груди, соскользнула к руке и переплела их пальцы. Хан продолжил говорить:

– Я поговорил с капитаном. Сейчас он срастит крыло и мы начнём подготовку к встрече кораблей. Ты можешь отдыхать. Мы справимся.

– Поговорил, да... – захотелось уснуть. МакКой ощущал тягомотную усталость, какая бывала в детстве, если надо было где-то сидеть и чего-то ждать: бессмысленного, ненужного... окончания уроков, например, или когда деда вызывали к директору за его плохое поведение. Он сидел на жёстком стуле у закрытой двери приёмной и ждал, ждал...

Зная Джима, он теперь его видеть не захочет. Да и к чёрту. Старый никчёмный доктор достаточно попортил ему жизнь.

– Почему командование так поступило? – спросил, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. – Ну оставили бы меня себе после воскрешения Джима, разморозили бы только тебя – две жертвы, всё тихо-мирно. Мало ли как можно было объяснить мою пропажу – допился до чёртиков и сдох от интоксикации, например... свалился в залив с моста, да мало ли. Твою пропажу и вовсе объяснять не надо, заморозили после суда и спрятали. Зачем это всё... куча жертв, провальный проект, изначально какой-то тупой до невозможности, поиски поводов уничтожить Энтерпрайз... бред. Мне всё ещё кажется, что я сплю.

– Такой прямолинейный... – Хан касается его щеки. – Всё куда изощрённей, Леонард. Во-первых, твоё исчезновение не прошло бы незамеченным для многих, один из которых – бедовый, сумасбродный и не признающий правил капитан Энтерпрайз. А во-вторых – проект реабилитации изначально был обречён на провал. Мы, сверхлюди, взбунтовались бы рано или поздно, и авторитет Флота с его показными идеалами “гуманизма” рухнул бы в одночасье. Звёздный Флот как организация обладает мощной внешнеполитической силой. Маркус уже нанёс по её репутации удар. Провалившийся проект был бы вторым ударом. Следовательно, люди начали бы ставить под сомнение адекватность и Федеративного совета. Именно это сейчас происходит или начинает происходить на Земле, журналисты наверняка штурмуют штаб Флота в Сан-Франциско, и это только первый этап. Понимаешь меня?

МакКой медленно перевёл на него взгляд. Попытался нахмуриться – и тут оказалось, что болят не только крылья, но и голова.

– Кому был выгоден ваш бунт, срыв проекта и подрыв репутации командования... Да кому угодно, у Федерации и Флота куча врагов. Но ведь этот кто-то убедил командование принять провальный проект, а это не... о... святой космос! – МакКой в ужасе уставился на Хана. – Перебежчик? Из высшего командования? Но к кому?

Взгляд Хана становится жёстче, хотя и не теряет своей прозрачности. На грудь МакКоя, приподнявшегося в попытке сесть, снова ложится тёплая и до одури тяжёлая рука.

– Этого я не знаю. И тебе нужно спать. Это не обсуждается.

– Ты придумал, как помешать им забрать нас с корабля?

– Это невозможно, – голос Хана становится мягче. – Они нас заберут.

МакКой хотел кивнуть, но вспомнил, что лежит на подушке. Вместо этого опять закрыл глаза. Эмоциональная вспышка вытянула последние силы, и теперь чертовски хотелось спать.

– Хорошо. Я тебе доверяю.

Его руку, сцепленную с хановой, погладили тёплые пальцы.

– Я сделаю всё возможное, чтобы невинные не пострадали, Леонард. А теперь спи. Тебе предстоит тяжёлое испытание.

МакКой пожал его руку и пробормотал, проваливаясь в дрёму:

– Возблагодарю же великий милосердный космос, что ты каким-то лядом втрескался в меня и теперь готов спасать весь этот корабль.

Леонард заснул, и Хан предполагал, что крепко. Он вымотал себя новыми переживаниями.

Когда видеосвязь снимается с режима ожидания, Хан видит, что помех на экране стало ещё больше. Ионный шторм приближается. Теперь стало ещё сложнее угадать контуры собеседника.

– Капитан, – вежливо поприветствовал его Хан, становясь перед экраном. – Говорите негромко, Леонард приходил в себя и теперь спит.

– А он... К чёрту, – сумрачно ругнулся капитан. Говорить ему явно было тяжело, как бывает человеку после пережитой сильной боли. – Сколько у нас времени?

– Около часа. И теперь вам нужно передать мне Энтерпрайз. Мне нужно, чтобы ваши люди меня слушались. Я буду руководить подготовкой здесь, а ваша группа – на Саратоге.

Из динамика падда донёсся глухой удар и сопение. Скорей всего, капитан ударил ладонью по панели.

– Я тебя со свету сживу, большекрылый ублюдок. Это мой корабль! Если у тебя хотя бы мысль... – глубокий вдох. – Ладно. Кто остался за старшего на мостике, Адлер?

– Ваша заместитель мисс Адлер собиралась привести приказ командования в исполнение и позволить им уничтожить корабль. Леонард отстранил её от обязанностей. Сейчас главный на мостике инженер Скотт, и именно его послушание интересует меня больше всего.

Такой капитан нравится Хану больше – более собранный, осознающий свою ответственность и готовый слушать.

– Скажи Ухуре перевести связь с падда обратно на экран, я не стану перенабирать вызов. Сигнал может пропасть.

– Сначала я хочу рассказать вам свой план.

– Нет, расскажешь при всех. Или ты хочешь, чтобы мой экипаж вслепую выполнял твои приказы?

– Я привык к этому, – спокойно отвечает Хан.

– Ну так придётся отвыкнуть, – зло сказал Кирк. – На этом корабле твои принципы не работают.

====== Как синхронизировать часы в условиях ионного шторма ======

После сорока минут подготовки «Орфей» и «Саратога» связались с «Энтерпрайз». Ухура с интервалом в несколько секунд доложила о двух входящих вызовах.

– Только голосовые, лейтенант. Побережём энергию.

Хан устроился в капитанском кресле, игнорируя возмущённые взгляды инженера Скотта.

– Кирк на связи, – надтреснуто заговорили динамики. – У нас всё готово, контейнер на Орфей передали. Ждём начала действий.

– Говорит Лата, господин. Контейнер приняли, герметичность проверили. Готовы загружать торпеды в установки.

– Хорошо.

Хан побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. В воздухе пахло приближающейся бурей, и экипаж тоже это чуял. Беспокойно подрагивали золотые крылья только что забежавшего на мостик Павла. Чуть сильнее, чем обычно, сжимались губы лейтенанта Ухуры при работе. Даже инженер Скотт оставил свою обычную пустую суетливость и внимательно вслушивался в трескотню помех.

Самого Хана предчувствие бури освежало.

– Синхронизируем часы, – скомандовал Сингх.

– 2306, – тут же среагировала Лата.

– Тут часы отстают, – сообщил Кирк. – Синхронизирую по входящему сигналу. 2306 и пятнадцать секунд.

– Время установлено, 2306.17– отозвался от своей панели Скотт. Сейчас он был собран и сосредоточен на работе, ни следа возмущения, и так даже вызывал уважение.

Хан кивнул ему и снова обернулся к пустующему экрану, прикрыв глаза. Конечно, хотелось видеть их всех сейчас, но это было необязательно. В былые времена он командовал огромными армиями на расстоянии… Картинка – всего лишь картинка.

Единственная брешь в его плане – Спок. Конечно, Хан предпочёл бы сейчас видеть командующим Саратоги вулканца. Идеальная логика и интуиция – да, он на них рассчитывал; с Кирком успех операции понижался на десять-двенадцать процентов.

– Итак, – заговорил Хан. – Это последний сеанс связи, но если каждый будет действовать согласно плану, больше никто не погибнет. Леонарда и меня вскоре транспортируют, и тогда у Павла будет около двух часов на исследование заражения. Павел?

Хан открыл глаза и нашёл взглядом лейтенанта Чехова. Странно было видеть златокрылого Павла без его обычной шальной весёлости – встретив взгляд Хана, он торопливо кивнул.

– Сделаю всё возможное.

– Конечно.

Хан поднялся с кресла. Крылья, больше ничем не стеснённые, дрогнули, расправляясь.

– Мы сражаемся не против Федерации, – заговорил он, обращаясь к экипажам всех трёх кораблей. – Мы сражаемся, чтобы сохранить её репутацию и её целостность. Но в первую очередь мы сражаемся за свои жизни и жизни тех, кто нам дорог. Начиная с этого момента и до капитуляции врага мы – одно целое. Не будет споров, ссор и жалоб, мы будем работать как слаженный механизм и победим. Капитан Кирк, Лата?

– Всё так и будет, господин, – отозвалась Лата.

– Нет вопросов, – чуть с запозданием ответил капитан.

– Заканчивайте подготовку. Старт через восемь минут.

– Дайте мне поговорить с Чи, – взмолился Чехов. – Это может быть очень важно.

Хан прервался и уставился на него этими своими жуткими инопланетными глазищами.

– У вас пять минут.

– Хорошо! – Чехов кинулся к экрану. Ухура поднялась, уступая ему место, и Пашка с размаху плюхнулся в её кресло. – Чи, слышишь меня?

– Да, да, – из-за помех её взволнованный голос.

– Юи, солнышко, у нас такое дело…

Он быстро рассказал ей всё, что они успели узнать о растительной заразе и дорсалии. Притихшие на мостике люди тоже слушали внимательно.

– То есть, им чего-то не хватает, чтобы существовать, вот в чём дело. Это что-то есть у живых организмов. Для этого живые частицы преобразовывают всё в растительную форму, и мне надо понять, чего не хватает, может, это поможет их нейтрализовать!

Пашка умолк. Юи тоже молчала.

– Две минуты, – напомнил позади Хан.

– Растения? – это чужой голос. – В смысле, вам надо, на что они реагируют?

– Чехов, это наш спасённый с Саратоги, Айвил, – с напряжением в голосе сказала Юи.

– Растения находят людей, хотя и не должны, – продолжил этот самый Айвил. – Мы в поясах с силовыми барьерами, но мы не теплоизолированы. Так клубки нас и находили, по теплу.

– Ох… Да, Чехов, да, точно! Я же это поняла, они реагируют на тепло! Может, оно – главный компонент их жизнедеятельности? Но почему растения, что с растениями?

– Минута, – это Хан.

Пашка подёргал крылом. Само получалось: он нервничал.

– Если эти частицы в родной среде обитали в чём-то подобном – неплотной структуры, вырабатывающей тепло, содержащей дорсалий? – предложила Юи.

– Ага, – Чехов подался вперёд, – и там они могли находиться в состоянии покоя, это могли быть и не растения. Просто у растений оказались сходные характеристики – плотность тканей и тепло. Но не такое количество тепла, которое им нужно. Ресурс невозобновляемый. На их планете не так.

–Геотермальные источники? – предположил Айвил. – Вулканическая активность, а если есть атмосфера – парниковый эффект. Или близкое расположение планеты к своему солнцу. Это поможет?

– М-м-м, я постараюсь, чтоб помогло, – страдальчески протянул Чехов. – Постараюсь.

– Время вышло, – негромко объявил Хан позади.

Пашка чертыхнулся.

– Ладно, додумаю. Спасибо вам обоим.

– Удачи, – пожелали эти двое. Их голоса едва донеслись через треск помех.

Подготовка к приёму кораблей вступала в решающую стадию. Готовились торпеды на Саратоге и Орфее, просчитывались и прокладывались зеркальные курсы, в спешном порядке приводились в дееспособное состояние боевые установки. Как бы ни хотелось Хану дать Леонарду ещё пару минут на отдых, он не мог.

Он покинул мостик, оставив командование на лейтенанта Ухуру. Инженер Скотт занимался подготовкой ящика, и Хан не собирался его отвлекать.

Прошёл в кабинет капитана, где, бессильно обмякнув на диване, спал его Леонард. Измученный, осунувшийся. Прекрасные стальные крылья, полураскрытые, лежали на спинке дивана и частично на полу.

Хан ласково скользнул пальцами по оперённому суставу. Его Леонард, его сумасбродный и чистосердечный доктор. Готовый защищать свою семью какой угодно ценой. Как и сам Хан.

Крылья не среагировали на прикосновение. Сон был крепок.

Сингх сжал плечо доктора и потряс его.

– Просыпайся, душа моя, – позвал доктора. – Ты нужен на мостике.

– Зачем... Джим опять... – он повозился, сонно бормоча, но глаза не открыл. – Пусть идёт сюда. Я сейчас...

– Ты сейчас проснёшься, или я отнесу тебя на мостик на руках, – спокойно продолжил Хан. – Леонард, Джим на Саратоге. Ты нужен Энтерпрайз.

– А-а... Понял. Опять снилось... – Он сел, щуря воспалённые веки. Крылья приподнялись, левое, зажатое диванной спинкой, встопорщилось. – Что случилось? Прилетели?

– Скоро прилетят.

Хан присел на корточки. Теперь его лицо было ниже лица Леонарда, и от этого глаза доктора казались ещё более запавшими.

– У нас есть немного времени, – сказал Хан, беря его руку в свои. – Я рассказал капитану и экипажу про свой план, теперь расскажу тебе.

Доктор выслушал его, не задавая вопросов и не шевелясь. Только на моменте, где Хан сказал про пытки, поднял голову.

– Остальные знают об этом? Что меня пытать будут.

– Нет. Для остальных – тебя транспортируют как последнего оставшегося в живых старшего офицера и моего куратора. Правду знает только Кирк.

– Сказал ему, значит…

– Он твой капитан и должен знать. Тебе отведена самая трудная роль, душа моя, – Хан поцеловал его расслабленную ладонь, закончив рассказ. – И запомни, нужно продержаться два с половиной часа, ни минуты меньше. Стоит формуле попасть к врагам, и они уничтожат этот корабль, а после сорвутся с места на той скорости, которая другим кораблям флота не доступна. Их нельзя будет догнать. Поэтому ты должен молчать до последнего.

Доктор отвёл взгляд.

– Вечно спросонья хочу протирать всё спиртом, – проворчал тихо. – Два с половиной часа пыток. Я понял.

– Ты должен чётко осознавать, что если ты продержишься меньше или выдашь ключ – мы обречены. Энтерпрайз, Саратогу и Орфей уничтожат, тебя убьют, а я стану мешком крови до скончания своих дней. Меня найдут даже на краю галактики, а мне этого очень не хочется, милый.

Хан снова поцеловал его ладонь. Ладонь пахла чем-то стерильным.

– Ты готов? – спросил мягко.

Леонард кивнул.

– Один вопрос. Если меня будут шантажировать уничтожением корабля – что мне делать?

Хан чуть улыбнулся ему.

– Не поддаваться. Твой секрет – залог сохранности не одного корабля, а всей Федерации. Множества людей, которые живут своей жизнью и знать не знают о заговорах и секретах сверхчеловеческой крови. Не забывай об этом.

Он ещё раз кивнул и, не глядя на Хана, поднялся.

– Принеси воды. Мне капитана из себя разыгрывать, а в горле филиал Вулканской пустыни.

Хан понял, что сейчас Леонарду очень хочется остаться одному. Или хотя бы не ощущать на себе его взгляд. Поэтому послушно поднялся и направился к репликатору.

Около инженерной панели стоял небольшой тёмный ящик, и Скотти видел, как взгляды присутствующих нет-нет да обращались к нему. Быстрые и опасливые. Ему и самому было не по себе находиться рядом с этим оружием массового уничтожения.

С виду – ящик и ящик. Корпус из того же самого металла, которым обиты стенки жилых помещений, на это Хан упирал особенно сильно. Что он там сказал-то…

«Его будут искать, инженер. Сканеры на моих кораблях очень мощные, они способны обнаружить любой инородный объект на борту. В наших интересах, чтобы он ничем не отличался от обстановки».

Ну вот… корпус из тёмного металла, внутри – кусочки того, во что превратился погибший Джонсон; плюс последняя доработка, автономный температурный мини-генератор, какие стоят на контейнерах для химических веществ – это чтобы поддерживать внутри тепло, и радиоактивный дорсалий раньше времени не начал распад; силовое поле и часовой механизм, его отключающий. Готовили эту штуку восемь человек, включая Чехова, Хана и самого Скотти. Биологическое оружие замедленного действия. Таймер заканчивает отсчёт, генератор отрубается, силовое поле снимается, контейнер открывается... и вперёд. От того, насколько простым в исполнении и чудовищным по своей сути оно было, Скотти коробило.

Судя по взглядам экипажа, не его одного.

Вот открылась дверь капитанского кабинета, и оттуда вышел Лен и этот, чернокрылый. Скотти было поднял руку в приветственном жесте, но осёкся.

Доктор выглядел как живой мертвец.

А Хан – как некромант, поднявший его.

Ох не надо было увлекаться сетевыми играми в детстве…

Хан был жутким. Он выглядел жутко, то, как в его присутствии осунулся Боунс, выглядело жутко. А самым жутким был этот ящик с заразой. Капитан Кирк не додумался бы до такого, и Скотти любил его за это.

Боунс остановился, не пройдя и пары шагов от двери. Обернулся к Хану.

– Мне нужна минута, – сказал тихо, Скотти скорее прочёл по губам, чем услышал. Хан, отпуская, кивнул.

МакКой попросил минуту, чтобы хоть как-то собраться с мыслями. Крылья приучили его к постоянной боли, но не научили её не бояться. И снова, как сутки назад, он смотрел на себя в зеркале в стерильном освещении туалета, разница состояла только в том, что выглядел он не на сутки, а лет на десять постаревшим. Вглядывался в собственные запавшие, обведённые чернотой глаза и пытался собрать воедино со своим «я» эту картинку. Выходило не очень. Часть сознания выла, требуя бежать и прятаться.

Не помогало ни это «боль – всего лишь показатель нарушения функций живого организма» и «раз выдержал – выдержишь ещё». Парадоксальным образом оказалось, что умирать он не боится, но вот боли – запросто.

Хан сказал, им нужен результат быстро. И то, что предатели, по мнению всё того же Хана, будут использовать целый Энтерпрайз как предлог для шантажа одного вредного доктора, давало им всем время.

Задача МакКоя – это время протянуть. Два с половиной часа, пока идёт подготовка, он должен держать внимание заговорщиков на себе. Хан предполагал, что перед беззащитной дрейфующей «Энтерпрайз», не зная о ещё двух боеспособных кораблях, они будут ощущать себя в безопасности, и намеревался на этом сыграть.

«Управление мостиком – один, максимум два человека, как на «Возмездии». Помнишь? Они бы не допустили туда ещё кого-то. Они же будут заниматься допросом, поскольку тебя они тоже никому бы не перепоручили. Твоя задача – чтобы у них и мысли не было возвратиться на мостик».

– Каких-то два часа, ну. Соберись давай, – сказал Боунс хрипло своему отражению. Всё тот же полубезумный взгляд в ответ. Привет, начало деперсонализации.

– Да иди ты к чёрту.

МакКой открыл кран и принялся умываться. Как можно тщательнее, будто собрался отмыть от себя это затравленное выражение лица. Вода, проходя сквозь силовой барьер пояса, отзывалась искристо-щекотным ощущением на коже, примерно как газировка на языке.

Ожидаемо за спиной открылась дверь и зашуршали крылья, которые Хан протискивал в проём.

Следом за этим последовал щелчок заблокированной двери.

– Я не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь, – сдержанно проговорил Сингх, становясь за его спиной.

МакКой фыркнул.

– Да уж спасибо. Я сам у себя не хочу этого спрашивать.

Хан опустил ладони на его плечи и мягко, но неуклонно, развернул к себе. Смахнул капли, собравшиеся на подбородке, и МакКой больше услышал, чем увидел, что за его спиной смыкается крыльный заслон.

– Я пришёл поддержать тебя.