Текст книги "История Александра Македонского"

Автор книги: Квинт Руф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)

ББК 63.3(0)3 К32

Печатается по постановлению Редакционно-нздательского совета Московского университета

Квинт Курций Руф

К32 История Александра Македонского. С приложением сочинений Диодора, Юстина, Плутарха об Александре /

Отв. редактор А. А. Вигасин. – М.: Иэд-во МГУ, 1993. – 464 с.

ISBN 5-211-02061-8

Перевод сочинения римского историка Квинта Курция Руфа, впервые опубликованный в 1963 г., заново отредактирован для настоящего издания. Обширные приложения включают сочинения Диодора Сицилийского, Юстнна н Плутарха об Александре Македонском. В публикуемых текстах представлены различные версии драматических событий, происходивших во время правления македонского царя, разноречивые оценки его личности.

Для широкого круга читателей.

0503010000—058 ББК 63.3(0)3

К-;– 71—93

077(02) – 93

Научио-художественное издание Квинт Курций Руф ИСТОРИЯ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО

С приложением сочинений ДИОДОРА, ЮСТИНА, ПЛУТАРХА об АЛЕКСАНДРЕ

Зав. редакцией Г. М. Степаненко. Редактор В. В. Михеева. Художественный редактор М. Ф. Евстафиева. Оформление художника j /Л С. Клейнарда Технический редактор Г. Д. Колоскова. Корректор И. И. Коновалова

ИБ № 6119

Лицензия ЛР № 040414 от 27.03.92 г. Сдано в набор 17.05.93. Подписано в печать 30.07.93. Формат 60X90/16. Бумага тип. № 1. Гарнитура литературная. Высокая печать. Усл. леч. л. 29,0. Уч.-изд. л. 32,76. Тираж 20 000 экз. Заказ Na 111. Изд. № 2580

Ордена «Знак Почета» издательство Московского университета. 103009, Москва, ул. Герцена, 5/7. Тннографня ордена «Знак Почета» нзд-ва МГУ. 119899, Москва, Воробьевы горы

ISBN 5-211-02061-8 © Издательство Московского университета, 1993.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие (А. А. Вигасин) 6

Квинт Курций Руф ИСТОРИЯ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО 23

Комментарии (А, А, Вигасин, С. В. Новиков, А. В. Стрелков) 245

Библиография 272

Приложение

Сочинения ДИОДОРА, ЮСТИНА, ПЛУТАРХА об АЛЕКСАНДРЕ 275

Диодор

ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА. Книга XVII 276

(перевод М. Е. Сергеенко)

Юстин

ЭПИТОМА СОЧИНЕНИЯ ПОМПЕЯ ТРОГА

«Historiae Philippicae* 348

(перевод А. А. Деканского и М. И. Рижского)

Плутарх

АЛЕКСАНДР 3t7j

(перевод М. Е. Сергеенко)

ОБ УДАЧЕ И ДОБЛЕСТИ АЛЕКСАНДРА 429

(перевод Г, П. Чистякова и Э. Г. Юнца)

Указатель (А. А. Вигасин)

453

Предисловие

События царствования Александра Македонского – одна из наиболее знаменательных вех мировой истории. В течение всего лишь десятилетия была создана держава, равной которой до тех лор не знало человечество. Греко-македонские войска проникли в отдаленные области Азии, о самом существовании которых прежде не было никаких известий. Мгновенно расширились рамки античного мира, и греческая культура распространилась вплоть до Индии. Началась эпоха эллинизма – время синтеза культурных традиций Востока и Запада, когда возникает новое, космополитическое мировоззрение и подготавливается почва для появления мировой религии. Огромный интерес в течение веков вызывал сам образ Александра – непобедимого полководца, отважного воина, мудрого правителя, прекрасного юноши, умершего в расцвете сил и славы.

Македонского царя сопровождали образованные греки, и вскоре после смерти Александра появились многочисленные сочинения о его великих походах. Некоторые из писателей могли опираться на документальные материалы, прежде всего придворные дневники, так называемые «эфемериды». О характере этого источника среди исследователей нет единодушия. Но в любом случае существенные расхождения между позднейшими греческими историками даже в изложении последовательности событий показывают, что «дворцовый журнал» не был надежной основой всего повествования.

Вероятно, какая-то информация распространялась благодаря письмам Александра матери и близким. Впрочем, вскоре после его смерти появились чисто литературные сочинения в форме писем македонского царя н достоверные сведения стали обрастать фантастическими подробностями. Что из сохранившихся писем на самом деле принадлежит времени Александра – не всегда может быть установлено.

Официальную историю похода составлял Каллисфен, ставший спутником македонского царя по рекомендации его учителя Аристотеля. Сохранившиеся фрагменты этого сочинения свидетельствуют о том, что описание событий давалось в патетическом, приподнятом тоне и должно было льстить тщеславию великого полководца.

Некоторые из соратников Александра также оставили свои воспоминания. Его ближайший сподвижник Птолемей Лаг, ставший царем Египта, в своих мемуарах стремился прославить великого македонца, считая себя его законным наследником. Записки о виденном и слышанном оставили флотоводец Неарх,. архитектор Аристобул, царский кормчий Онесикрит и распорядитель двора Харет из Митилены. Некоторые из этих произведений имели характер связного литературного повествования, другие состояли из отдельных очерков. Одни авторы склонны к философствованию на общие темы, внимание других привлекали чудеса природы далеких стран, третьи бесхитростно описывали военные действия, ход битв и передвижения войск. Ни од-па из этих книг не дошла до нашего времени, но именно из них черпали информацию все те, кто позднее писал об Александре.

В период раннего эллинизма появился обширный труд в двенадцати книгах «Об Александре». Автор его, Клитарх, жил в Александрии и был сыном Динона, сочинителя персидской истории. Судя по отзывам древних писателей, книга Клитарха была более похожа на роман, чем на строго историческое повествование. Она изобиловала описаниями фантастических приключений и необыкновенных подвигов. Автор был склонен к преувеличениям разного рода: если битва, то со слонами, если победа – с грудами трупов и реками крови. В этом смысле сочинение Клитарха полностью отвечало литературным вкусам публики эллинистического времени с ее тягой к необычайному, к эффектам, драматизму, крайнему напряжению страстей. Образованные греки, а затем и римляне иногда посмеивались над напыщенным стилем писателя и его склонностью к небылицам, однако Клитарх имел устойчивую популярность. Еще в I в. н.э. Плиний Старший в «Естественной истории» (X, 136) называл его «знаменитым автором». Как увлекательное чтение книга Клитарха затмила и вытеснила более раннюю мемуарную литературу, принадлежавшую непосредственным участникам похода.

В эллинистическое время имя Александра было в высшей степени актуально: ведь к нему возводили свое происхождение династии Египта, Сирийского царства, Македонии и других государств, возникших в результате распада его державы. Римские завоевания в Средиземноморье также вызывали в памяти деяния Александра. Некоторые писатели тогда задавались риторическими вопросами типа: что было бы, если бы Александру пришлось сражаться с римскими легионами? Другие вспоминали исторический анекдот о том, как разбойник ответил Александру, что различие между ним и царем не в целях, а лишь в масштабах деятельности.

Борьба за власть между полководцами в конце республики придала образу Александра новую значимость. Практически каждый из них – Помпей и Цезарь, Антоний и Октавиаи – стремился подражать знаменитому завоевателю мира. Отзвуки александровской традиции проявляются и в самом оформлении власти – уподоблении военных экспедиций римлян мифическим походам Отца Либера и Геркулеса. С другой стороны, судьба Александра давала богатейшую пищу для философских рассуж-

дений о непрочности человеческих успехов, а также для споров о том, что именно является нх основой – достоинства и доблесть самого человека или изменчивое счастье. Общие понятия морали – жестокость и милосердие, гордыня и смирение – становились предметом обсуждения ораторов, философов, историков на примерах из жизни великого македонца.

Сохранилось пять основных античных исторических произведений об Александре, они принадлежат Плутарху, Арриану, Курцию Руфу, Юстину и Диодору. Наиболее раннее из них – «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского в 40 книгах. XVII книга целиком посвящена походам Александра Македонского. «Историческая библиотека», написанная в I веке до и. э., была своего рода попыткой изложения всеобщей истории. Автор не претендовал на самостоятельный и глубокий анализ событий, но ои добросовестно пересказывал наиболее авторитетные труды древних писателей. Основное значение этого источника заключается в том, что он донес до нас фрагменты более ранней исторической традиции. Вопрос о том, каких именно авторов использовал Диодор при составлении XVII книги, не может быть окончательно решен, ибо сам он их не называет. В качестве одного из основных предполагается Клитарх, называют также Аристобула, Неарха, Онесикрнта. Известный английский исследователь В. Тарн выдвинул гипотезу о том, что в распоряжении Диодора было какое-то анонимное сочинение грека, служившего наемником в войске персидского царя.

История Александра является лишь частью обширного труда Диодора и никакой особой тенденции в его описаниях не чувствуется. Однако в целом историк хотя и не замалчивает жестокости царя, исходит из того, что «победителей не судят», – по существу, великий полководец вне какой-либо моральной оценки. Он, как божество или древний герой, которому дозволяются любые пороки.

На рубеже и. э. во времена Августа Помпеи Трог также составил обширное сочинение по всеобщей истории «Historiae Philippicae» в 44 книгах. Оно сохранилось до наших дней лишь в кратком изложении, принадлежащем писателю II или III в. Марку Юниану Юстину. В XI н XII книгах содержится описание истории Александра. Предполагается, что основными источниками при написании этой части труда послужили сочинения Клитарха и, может быть, Тимагена, александрийского грека, жившего во времена Августа. Некоторые сообщения Помпея Трога представляют особую ценность как уникальные и достоверные свидетельства. Общая идея историка о том, что захватническая политика с целью создания обширной империи ведет к общей порче нравов, сказывается и в изложении судьбы и деятельности Александра. Последнего он нередко изображает жестоким тираном.

Особым довернем современных историков пользуется Флавий Арриан, живший во II в. В отличне от Помнея Трога и некото-8

|ux других писателей эллинистическо-римской эпохи он стремился следовать древним образцам классической греческой историографии. Составляя «Анабасис Александра», он явно подражал знаменитому «Анабасису» Ксенофонта. Арриан занимал индные государственные и военные посты, был консулом, управлял провинцией Каппадокия при императоре Адриане. Все это обеспечило ему необходимую эрудицию в практических делах – она проявляется прежде всего в профессиональном описании военных операций. Стараясь дать объективное и выверенное изложение фактов, историк обращался к самым ранним источникам об Александре, сочинениям его спутников в походе, – главным образом Птолемея и Аристобула. Сравнивая их описания, он вносил в свой труд лишь то, что казалось наиболее правдоподобным.

Сведения легендарного характера, явные выдумки, сочиненные с целью польстить царю, Арриан излагал редко и с оговорками как недостоверные. Но и достоверных фактов было у него достаточно, чтобы дать самую высокую оценку македонскому царю: ведь ни с кем ни у греков, ни у варваров нельзя его сравнить по величию подвигов. Дополнением к «Анабасису» служит небольшой труд «Индика», содержащий описание Индии и возвращения греко-македонских войск из похода.

В отличие от указанных авторов Плутарх (II в.) писал не историю, а биографию, и это им прямо подчеркивается. Знаменитые слова о том, что «ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов», предваряют именно жизнеописание Александра. Плутарх знал литературу весьма широко – от Каллисфена до-писателей своего времени. Он любил своего героя. Великий полководец превращается у него в философа на троне, достойного ученика Аристотеля, никогда не расстающегося с «Илиадой» Гомера.

Тема для риторических упражнений: чему главным образом обязан Александр своими успехами – собственным достоинствам или судьбе – получает разработку в юношеском сочинении Плутарха «О судьбе и доблести Александра». Любопытно отметить, что самая трактовка фактов в разных трудах писателя далеко не идентична – многое меняется не только в результате эволюции его взглядов, но и в соответствии с целями и жанром литературного сочинения.

На латинском языке единственное сохранившееся произведение, посвященное Александру Македонскому, принадлежит Квинту Курцию Руфу. Оно соединяет в себе особенности как историографического, так и биографического жанра.

Еще в эллинистическую эпоху в Александрии Египетской начал складываться так называемый «Роман об Александре», приобретший затем самую широкую популярность. В этом произведении, приписанном молвою Каллисфену, причудливо сме-

шались как детали подлинной истории, сохраненные мемуаристами, так и старинные баснословия, раскрашенные народной фантазией. В романе одним из главных героев стал легендарный египетский царь Нектанеб, который с помощью магии проник к Олимпиаде, после чего она родила Александра. Впоследствии он будто бы погиб от руки собственного сына. Роман впитал в себя многочисленные выдумки и преувеличения писателей типа Клитарха, фольклорные мотивы. Рассказы, восходившие к воспоминаниям участников похода, – о слонах, амазонках, необычайных богатствах, удивительных обычаях и чудесах природы Востока – соединялись с более древними преданиями, даже мифами, о песьеглавцах и людях-птицах, обитающих на самом краю Ойкумены. В конце античности, когда рационализм уступил место увлечениям мистикой и всевозможными суевериями, этот роман получил широкое распространение. Он был переведен на различные языки: латинский, армянский, сирийский, эфиопский. В средневековой Европе появились многочисленные обработки «Александрии». Александр превратился в благородного рыцаря, а его единоборство с Дарием напоминало турнир.

На Востоке Александра (Искандера) также воспринимали как своего эпического героя, царя и миродержца, законного наследника Дария. Помимо безымянных и устных версий «Романа об Александре» сочинялись авторские обработки сюжета – достаточно назвать имена таких поэтов, как Низами и Навои. Слава Александра охватила более обширные пространства, чем некогда сама держава. В трактовке его образа немаловажную роль сыграла и написанная Квинтом Курцием Руфом «История Александра Македонского».

При анализе этого сочинения приходится опираться почти исключительно на сам текст: другой информации практически нет. Никто из античных писателей его прямо не упоминает и не цитирует. В свою очередь и Курций обходится почти без ссылок, поэтому вопрос об источниках остается открытым. Из авторов, писавших об Александре, он называет лишь Клитарха, Птолемея и Тимагена. Сам набор показателен, ибо только Птолемей был непосредственным участником событий. Многие исследователи полагали, что Курций преимущественно (и едва ли не исключительно) основывался на сочинении Клитарха. Однако это мнение вряд ли может быть принято – ведь даже ссылка на последнего (IX, 5, 21) сопровождается его критикой и упреками в легкомыслии.

Курций, несомненно, был человеком начитанным – об этом свидетельствуют и стиль повествования, и часто встречающиеся литературные реминисценции. Поэтому кажется вполне вероятным, что он был знаком с различными трудами об Александре. Можно лишь утверждать, что, в отличие от Арриана, он вряд ли последовательно выбирал наиболее ранние и достоверные источники. Сам характер его задач не требовал настоящей рабо-10 ты исследователя. Курций ориентировался не столько на наиболее надежных авторов, сколько на самых популярных. И именно поэтому у него легче найти совпадения с Диодором и Номпеем Трогом (Юстином), нежели с тем же Лррианом (и даже Плутархом). Возможными кажутся прямые заимствования из Диодора и Помпея Трога, хотя обычно речь должна идти скорее об общих источниках названных писателей.

Текст «Истории Александра Македонского» Курция Руфа порою оставляет впечатление мозаичности, и в нем обиаружи-паются целые фрагменты, заимствованные из той или иной традиции (антимакедонской либо восходящей к Птолемею, Каллисфену или другим авторам). Куски эти иногда существуют относительно самостоятельно и мало связаны друг с другом сквозной идеей или тенденцией. Проверка сообщаемых фактов, видимо, осуществлялась весьма эпизодически, и ей не придавалось серьезного значения (за редкими исключениями, как, например, сравнение данных Клитарха о Птолемее с воспоминаниями самого Птолемея). Видимо, перефразируя известные слова Геродота, Курций (IX, 1, 34) заявляет, что он записывает более то, во что сам верит, и отнюдь не настаивает на подлинности всего, что внес в свое сочинение из старинных книг.

Автор обладал весьма смутными представлениями по географии и нередко черпал сведения из устаревших пособий (у пего встречаются такие утверждения, которые бытовали лишь до походов Александра – у Ктесия и Аристотеля). Так, он порою не различает Тигр и Евфрат (IV, 9), Каспийское море упоминает наряду с Гирканским (VII, 3, 21), хотя эти наименования обозначают одно и то же, от гирканцев отличает барканцев (III, 2, 5—6), в то время как уже Эратосфен знал, что это лишь разные транскрипции одного слова.

Правда, и в самых грубых ошибках Курция иногда усматривается, что он скорее был неспособен согласовать разнородную информацию, чем проявлял простую небрежность. В качестве примера можно привести его указание, будто Арахосия находится неподалеку от Понта. Дело в том, что древние географы, не имея подлинного представления об Аральском море, получали все же некоторые сведения о нем. Сырдарью (Яксарт) они отождествляли с Доном (Танаисом) и рассматривали как границу между Европой и Азией. Вот почему у Курция появилось представление о том, что море, куда впадает Танаис, следует считать Черным или Азовским (Понт, Боспор – VI, 2, 13). Скифы, обитающие в Причерноморье, естественно отождествлялись автором с саками, которые населяли правобережье Яксарта (VII, б, 12; VII, 4, 7 и др.). Отсюда и высказывания Курция о том, что в Бактрии дуют ветры с Понта (VI, 4, 27), а у Боспо-ра живут хорасмии (хорезмийцы) (VIII, 1, 7). Вероятно, не все объясняется «чисто римским пренебрежением к географии», о котором ядовито пишут современные исследователи.

Странности встречаются и в описании военных действий.

1!

человека, характер которого обрисовал Тацит. Впрочем, в этом принцепсе предлагали видеть и Клавдия, и самого Нерона.

Имя Квинта Курция Руфа содержится также в списке знаменитых риторов середины I в. у Светония. Учитывая указанные выше особенности стиля «Истории Александра Македонского», можно было бы думать, что Светоний имел в виду ее автора. Тацит, так резко отзывающийся о морали и административной деятельности Курция Руфа, тем не менее признает его «острый ум». Но можно ли предполагать, что ум и образованность помогли столь блестящей карьере и профессиональный учитель красноречия стал политиком?

Конечно, идентификация всех трех персонажей, носивших имя Курций Руф, остается лишь предположением. Но в любом случае речь должна идти о датировке жизни писателя I в. и. э. И кажется странной мысль о том, что в середине I в. жили три разных Курция Руфа: историк, политик и ритор, а в предшествующее и последующее время лиц, носящих такие имена, не засвидетельствовано. Общая тональность «Истории Александра Македонского» с ее восхвалениями царя и героя и одновременно с сожалениями о недостаточной умеренности правителя, который должен был бы чтить отеческие нравы и не нарушать общественной свободы, соответствует идеологии и политической ситуации ранней империи.

Особого успеха книга не имела ни в античности, ни в раннем средневековье. Самые ранние из сохранившихся рукописей относятся к IX—X зв. Все они имеют одни и те же пропуски: отсутствуют первые две и начало третьей книги, конец пятой и начало шестой, значительные лакуны имеются в дееятой. Поэтому следует думать, что все рукописи восходят к одному протографу, случайно сохранившемуся от античного времени. Обилие рукописей каролингской эпохи свидетельствует о заметном оживлении интереса к забытому автору. В X в. Эккхард делает выписки из «Истории Александра Македонского», влияние ее отмечают в биографии Карла Великого. На Курция ссылается Иоанн Салисберийский (XII в.). В XIII в. епископ Филипп Вальтер написал поэму об Александре, значительная часть которой прямо заимствована из Курция.

Еще большее внимание «История Александра Македонского» привлекает в эпоху Возрождения, когда она постепенно приходит на смену рыцарскому роману, средневековой «Александрии». Сохранилось предание о том, что в 1458 г. король Арагона и Наварры Альфонс V страдал от тяжкой болезни и никакие лекарства ему уже не помогали. Но он взял «Историю Александра Македонского» и так увлекся чтением, что выздоровел. И король воскликнул: Vivat Curtius sospitator meus! «Да здравствует Курций, спаситель мой!» В 1470 г. в Венеции вышло первое печатное издание книги. Тогда же делались первые попытки дополнить утерянные части сведениями, почерпнутыми из сочинений других античных авторов.

Комментированное издание подготовил в 1519 г. зкаменк iM Роттердамский. К Курцию наконец-то пришла настояЛ

ш. М. Монтень называл его «самым знаменитым нз истЛ Александра» и хвалил за красоту языка и живость и^-пи. «История Александра Македонского» была любщЛ

тем кардинала Ришелье при осаде Ларошели. Не случ^Ч . чу было посвящено французское издание книги 1639 г. ^

В XVI—XVII вв. появилось около ста изданий «Исто* Александра Македонского». Курция сравнивали с Гомером, А пи так же воспевал подвиги Александра Великого, как тот од " смсртнл Ахилла. Он считался одним из самых блистателО5, ленинских авторов наряду с Титом Ливием, а среди всех пЛ Н'лсй античности соперничал по славе разве что с Плутар^-По мотивам «Истории Александра» сочинялись пьесы, имев^'. шумный успех (преимущественно во Франции). Было нечто ^ игральное уже в драматическом характере самого латинск^-к1 кета. Читателям и зрителям той поры его дидактика нек-З .'inch искусственной, страсти преувеличенными, а риторичее^' стиль напыщенным. Видимо, сама эстетика Курция оказа.^ близка барочному XVII в. Возможно, его мораль и политиче^ философствование также отвечали вкусам эпохи, когда ск^ дынался европейский абсолютизм. "9-

Особый успех выпал на долю французского перевода L пня, выполненного Клодом Вожела. Первоклассный стили^ штор рассуждений о французском языке, он работал над И тридцать лет – с 1620 по 1650 г. Опубликован был пер^1 л ишь посмертно, в 1653 г., а затем выдержал более сорока^ 1,-ший и в течение века оставался классическим образцом фр.4, нузской прозы. Эту книгу изучали в школах, она оказала щ} пне на несколько поколений французских писателей. Говори* иго перевод Вожела так же неподражаем, как сам Алексао и,тл непобедим. Старинные словари французского языка cofi кат цитаты из перевода Курция на каждой странице. ОнЛ 700 г. Французская академия подготовила обширный koml0 |.'|рий языка перевода Вожела. Лишь Расин удостоился raj же чести. 11

Не без влияния Франции переводы Курция стали появля?. п в других странах, в том числе в России. На титульном л к* первого русского издания значилось: «Книга Квинта КурВДц* .челах содеянных Александра Великого царя македонского, J реведена повелением царского величества с латинского язи па российский лета 1709 и напечатана в Москве того же ле^' чктоврии месяце». Таким образом, инициатором издания Петр Первый. В середине XVIII в. известный ученый и писа^ /гепан Крашенинников выпустил свой новый перевод, э'-\} переиздававшийся. Об этой работе Н. М. Карамзин писал ^ о переводе «совершенном и классическом», который «и тен^ имеет цену свою, по крайней мере в сравнении с другими тм| подами латинских авторов». Квинт Курций Руф, таким о'..

зом, внес свою лепту в развитие не только французского, но и русского литературного языка.

Комментирование Курция, начатое еще в XVI столетии, успешно продолжалось в прошлом веке. Появлялись новые издания, в том числе критические, научные переводы, полный словарь к тексту «История Александра Македонского». Отрывки из нее регулярно помещались в латинских хрестоматиях. Книга стала предметом монографического исследования Доссона. Однако оценка Курция заметно менялась. Развитие критического метода исследования способствовало дискредитации его как историка, а изменение литературных вкусов привело к тому, что о нем стали отзываться с пренебрежением. Его стали называть дилетантом, который интересуется вовсе не предметом, а лишь тем, какое он производит впечатление на публику. С точки зрения Вилламовиц-Меллендорфа, это сочинение – просто легкое чтение, а по мнению Э. Шварца, само по себе оно вовсе не заслуживает серьезного отношения. Немецкие антиковеды конца XIX ~ начала XX в. были заняты главным образом вопросом о том, как расчленить «Историю Александра Македонского» на части и найти те эллинистические источники, из которых механически заимствуется каждый фрагмент. Основную часть «Истории Александра» приписывали Клитарху, а отрицательные характеристики македонского царя считали восходящими к Тимагену. На все это было затрачено много труда и остроумия, однако изучение собственно текста как целого таким образом вряд ли серьезно продвинулось вперед.

Отношение к Курцию меняется. Современные исследователи начинают осторожно отмечать известные литературные достоинства его труда, находят в нем большую степень самостоятельности, нежели было принято считать раньше. Он остается и одним из основных источников по эпохе Александра, и весьма колоритным памятником римской литературы времени раннего принципата.

* *

Перевод, впервые опубликованный в 1963 г., был выполнен на кафедре древних языков исторического факультета Московского университета: III книгу перевели К. А. Морозова и И. А. Миронова, IV—V: IX—X книги – В. С. Соколов п А. Ч. Коз а ржевский, VI книгу – И. А. Миронова, VII книгу – Д. А. Дрбоглав, VIII книгу —. А. Ч. Козаржевскнй. Сверку перевода провела О. В. Смыка.

Комментарий принадлежит А. В. Стрелкову (книги III—IV, 11), С. В. Новикову (IV, 12—VIII, 4), А. А. Вигасину (VIII, 5—X).

Изображения Александра воспроизводятся преимущественно по изданию: Bernoulli J. J. Die erhaltenen Darstellungen Alexanders des Grossen, Munchen, 1905. Некоторые из них лишь по традиции связываются с именем великого македонца.

Л. Л. Вигасин

Квинт Курций Руф

ИСТОРИЯ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО

КНИГА III

ГЛАВА 1

ежду тем Александр, отправив Клеандра с ® деньгами, чтобы привести солдат из Пелопон-

неса, и уладив дела в Ликии и Памфилии, подвел войско к городу Келенам. 2. Посреди города в то время протекала река Марсий, прославленная в греческих легендах. 3. Эта река берет начало на самой вершине горы, с большим шумом низвергает свои воды на стоящую внизу скалу, затем, растекаясь, орошает прилегающие поля, оставаясь прозрачной и несущей только свои воды. 4. Вот почему цвет ее воды, подобный цвету спокойного моря, дал основание для поэтического вымысла, будто бы нимфы, полюбившие эту реку, пребывают здесь на скале. 5. Пока она течет по городу, она сохраняет свое название, но там, где она вытекает за пределы его п катит воды с большой силой, ее называют Ликом. 6. Итак, Александр вошел в город, оставленный жителями; намереваясь взять приступом крепость, в которую они убежали, он посылает туда вестника сказать им, что если они не сдадутся, то претерпит крайние бедствия. 7. Те приводят вестника к башне, выдающейся своим расположением и укрепленной, предлагают ему посмотреть, какова ее высота, и передать Александру, что он и местные жители по-разному расценивают укрепления города: они считают их неприступными, а в крайнем случае готовы умереть по долгу верности. 8. Впрочем, когда они увидели, что крепость осаждена и что у них с каждым днем становится все меньше запасов, они, заключив перемирие на 60 дней, обещали сдать город, если в течение этого времени Дарий не придет им на помощь; так как никакой помощи прислано не было, в назначенный день они сдались царю.

9. Затем приходят послы от афинян с просьбой вернуть им пленных, захваченных у реки Граник. На это Александр ответил, что по окончании войны с персами он прикажет возвратить своим не только этих, но и остальных греков. 10. Сам же

s/ss ТсРрнторня монархии /у/у Александра Македон-

Путь Александра

X Места сражении

Персидская царская дорога

Городя, оеновгшные Александрам

,ександрич Крайняя (Эсхага.)

'аракз'н'ла

Wn-ксандр, угрожая Дарию, о котором ои узнал, что тот еще не |ц'|мчцел Евфрат, собирает отовсюду войска, чтобы вступить в голь опасную войну со всеми своими силами. 11. Во Фригии, n*|)c:t которую Александр вел войско, было больше сел, чем го-' иродов. 12. Там же находился прославленный в то время дворец. Мидаса. Название города —1 Гордий; через него протекает реки Сангарий, и он находится на одинаковом расстоянии от 11|)Птнйского и Киликийского морей. Здесь, между этими морями, как мы знаем, самое узкое место Азии, так как и то и другие море сдавливают землю, создавая теснины. 13. Хотя Азия и 'пединена с континентом, но большей частью окружена водой н схожа с островом; и если бы не было этого перешейка, то они слились бы друг с другом. 14. Александр, подчинив город чшей власти, вступает в храм Юпитера. Там он увидел колес-ннну, на которой, как утверждают, ездил Гордий, отец Мидаса. Mn;i по своему убранству ничем не отличалась от самых деше-Ш.1 х, наиболее распространенных. 15. Примечательным было ярмо, стянутое многочисленными узлами, спутанными между со-оой и скрывающими связи. 16. Когда жители города сообщили Александру, что, по предсказанию оракула, Азию покорит тот, hm развяжет этот запутанный узел, им овладело страстное же-нппие выполнить то, что предсказано. 17. Вокруг царя собралась толпа фригийцев и македонцев: первые напряженно ждили, а вторые испытывали страх из-за безрассудной самоумеренности царя. И действительно, ремень был так плотно снизан узлами, что было невозможно ни рассчитать, ни разглядеть, где начинается и где кончается сплетение. Попытки царя развязать узел внушали толпе опасение, как бы неудача не оказалась плохим предзнаменованием. 18. Долго и напрасно про-ипзившись с этими запутанными узлами, царь сказал: «Безразлично, каким способом будут они развязаны», и, разрубив все узлы мечом, он тем самым не то посмеялся над предсказанием оракула, не то выполнил его. 19. Затем, решив захватить Дарий, где бы тот ни был, чтобы иметь прочный тыл, он поручил Лмфотеру командование флотом у берегов Геллеспонта, а Ге-гелоху – сухопутными войсками, чтобы освободить от вражеских гарнизонов острова Лесбос, Хиос и Кос. 20. Им было выдано на военные расходы 500 талантов, а Антипатру и защищавшим греческие города послано 600 талантов. От союзников царь потребовал, согласно договору, прислать корабли для охраны Геллеспонта. 21. Александр еще не знал тогда о смерти Мем-пона, внушавшего ему большие заботы, так как Александр понимал, что все будет легко выполнить, если не помешает Мемнон.