Текст книги "Я — хищная. Ваниль и карамель (СИ)"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Пока я размышляла, Влад бесцеремонно забрал у меня телефон и бросил короткое:

– Она со мной. – Около минуты просто слушал, а потом закончил стальным тоном: – Я сам.

И повесил трубку. А еще говорил, что с женой нашел общий язык! Злится ведь. Даже желваки на скулах ходят и взгляд ледяной.

– Такту ты так и не научился, – саркастично заметила я.

– Зато я могу тебе помочь, – бесстрастно парировал он.

– Крег тоже может.

– То есть ему ты доверяешь больше, чем мне?

– Я любому прохожему доверяю больше, чем тебе, уж извини, – нахмурилась я.

– Поля… – Его голос смягчился, рука легла мне на плечо. Осторожно так, будто боясь спугнуть, будто я могу открыть дверцу, выскочить на улицу и бежать без оглядки. Бежать я не собиралась. Некуда было, да и устала. Насыщенный день, испуг, недоумение. Попытки что-то понять. С Владом всегда так. Он никогда не объясняет, только действует, и от этого чувствуешь себя марионеткой. – Я правда хочу помочь. И могу.

– Как? – прямо спросила я, снова повернулась к нему и сложила руки на груди. – Как конкретно ты можешь помочь?

– Так, как Барт помог мне, – ответил он, и я открыла рот от удивления. Барт помог ему? Как? И главное, зачем? Он же не сольвейг, он же просто…

Я собиралась сказать что-то колкое. Что-то в духе наших обычных перепалок. Но внезапно задняя дверца машины открылась, и внутрь просунулось улыбающееся лицо Дэна.

– Хай, – поздоровался он, будто не было ничего удивительного, что мы все встретились здесь при таких обстоятельствах. Затем повернулся к Владу и указал на тележку из супермаркета, на которой большой грудой были свалены спальные мешки, рюкзаки, набитые всякой всячиной, мотки веревок, упаковка туалетной бумаги и еще много дребедени: – Может, поможешь?

Я ждала, пока они сгрузят купленную Дэном утварь в багажник. С неба злобно скалилась налитая ядом полная луна. Холодно светили звезды. Весь мир, казалось, стал враждебным, злым. Так и норовил уколоть. И я с ужасом поняла, что на кожаном сиденье, спрятавшаяся за тонированным стеклом от посторонних взглядов, я начинаю себя жалеть…

Все, что жизнь отмеряла мне – капельку счастья, растворенную в банке страданий. И банка эта настолько переполнилась, что готова была выплеснуться на окружающих. Я понимала, что быть рядом с любимым – еще не все. В мире есть много того, ради чего стоит жить. Сын. Племя. Друзья. Сила. Та, что бурлила в жиле, лилась по венам, смертоносный кен, делающий меня особенной. Таким, как я, не принято себя жалеть. А я жалела.

Хотелось тепла. Того, что было и которое просыпалось песком сквозь пальцы. Пролилось дождевой водой и впиталось в землю. От которого остались лишь воспоминания. Легкий карамельный шлейф. И в завершение – холодный, чужой взгляд.

Мне не было больно, больше нет. Но на несколько минут, пока мужчины отвлеклись на покупки, я расклеилась. Смотрела в окно на ощетинившийся мир и не понимала, зачем он нужен мне.

А потом Влад с Дэном сели в машину, и жалость пришлось прогнать. Она ушла сама, клубясь невидимым туманом над головой и возмущаясь, что я посмела от нее отказаться. А зачем просочилась в щель слегка опущенного стекла, уступая место прохладному и свежему воздуху.

– Попалась-таки? – сочувственно спросил Дэн, и я кивнула.

Мы тронулись. И уже почти в конце пути я поняла, куда мы едем. Источник атли. Место, подарившее мне благословение и проклятие. Туда, где огромной черной глыбой пугал жертвенный камень, усыпанный трещинами и пропитанный кровью. Чужой. Моей. Где кен каждого атли буквально ощущался в воздухе.

Место, которое не выдают чужакам…

– Здесь безопасно, – сказал Влад глубоким, низким голосом, от которого почему-то дрогнули колени.

– Отлично, – словно не замечая напряжения, ответил Дэн и вышел из машины.

– Порядок? – спросил Влад теперь уже у меня.

Я кивнула. Повернуться к нему так и не смогла – смотрела на здание. Темная черепица, белые стены… Сила. Воздух наэлектризован. Искрится эмоциями – не выплеснутыми, яркими.

– Оставим машину здесь.

– Куда мы… – Я замолчала. Слова выдавливались с трудом, отчаянно прорываясь сквозь осипшее горло. Амулет Эрика приятно холодил кожу, но облегчения я не испытывала. Безопасность. Мнимая, как всегда.

– Эй… – Сильная рука притянула к себе, и я уткнулась носом в плечо. Сандал, мускус, ваниль. И неизвестные мне, новые нотки, которые я не могла определить.

Все меняются, и Влад тоже. Наверное… Хотелось бы верить, что жизнь не стоит на месте, а там, впереди ждет свет и радость. Не только меня.

– Все будет хорошо.

Простая фраза. Банальная. Он редко такие говорит. Но от этих слов в груди разлилось тепло, а глаза снова защипало слезами. Жалость вернулась, скопилась за стеклом и ласково просилась внутрь. Не пускай ее, только не пускай! Если поддамся, останусь на месте. Увязну в ее вязком тумане, словно в болоте. И никогда не выберусь. Никогда…

– Соберись, пророчица, – словно прочитав мои мысли, твердо сказал Влад. Отстранил меня и слезы вытер. Заплакала все же. А ведь зарекалась – перед ним никогда. – Ты же сильная девочка…

Шершавые пальцы на щеке. Шепот горячий, обжигающий. Тепло. То самое, которого мне так не хватало. То самое, от которого нужно держаться подальше.

Сгоришь. Расплавишься, и тебя не станет. Только вот если поддашься, жалость к себе никогда не отпустит. Слабость – нормальное явление, с каждым бывает. Но поддашься ей, пропитаешься, как бисквит сиропом, и сама станешь слабой. Изнутри. Навсегда.

– Я в порядке. – Отстранилась резко, что Влад бесспорно принял за враждебность и тут же нацепил маску – свою любимую, слепленную из невозмутимости, с мазками сарказма и иронии, с холодным взглядом и полуулыбкой, не обозначающей ничего.

– Прекрасно.

И вышел из машины, а я дала себе еще две минуты. Один на один со слабостью. Она уходить не спешила и сидела на плече черным вороном. Стараясь избавиться от наваждения, я провела по плечам ладонями, будто стряхивая ненужное. И вышла наружу – в пугающий, враждебный мир.

Покупки были выгружены из багажника и компактно упаковывались в рюкзаки и пакеты побольше.

– Держи, – мимоходом бросил мне Дэн, отвлекаясь от запихивания очередного фонарика в рюкзак, который надулся и, казалось, готов был лопнуть от важности оттого, что вмещает в себя столько барахла. Дэн протянул руку. В ней был зажат шнурок, на котором болтался знакомый мне, но оказавшийся бесполезным амулет. – Это чтобы мы успели добраться.

Я без лишних вопросов взяла его и надела на шею. Наверное, он имеет защитную силу не только от влечения. Скорее всего, Гектор просто не узнает, что меня нет в городе. Хорошо бы. Умирать не хотелось…

Влад нацепил мне на плечи рюкзак с пол моего роста и вручил пакет в придачу. От этого я почувствовала себя ломовой лошадью. Колени подогнулись, а пятки, казалось, погрузли в земле. Сам он взял два рюкзака – по одному на каждое плечо, и пакет в левую руку.

– Готовы? – спросил Дэн и шагнул ко мне. Взял за руку и крепко сжал ладонь. Ситуация все больше походила на бессмыслицу, хотя логика в ней был. К Барту. К сольвейгам. В безопасность. Хотя бы ненадолго.

Влад подошел к нам и поинтересовался:

– Справишься? Если что, могу поделиться.

– Надеюсь, хватит, – отмахнулся тот и взял его за руку.

Со стороны мы, наверное, напоминали трех сумасшедших с барахлом, готовящихся водить хоровод вокруг несуществующей елки. Впрочем, меня уже давно мало волновало, как я выгляжу со стороны. Да и со стороны это продолжалось всего пару секунд.

Я глубоко вдохнула и закрыла глаза. Знакомое ощущение головокружения, легкая тошнота, которую я уже давно научилась не замечать. А затем воздух – другой, не липецкий. Сладкий, пьянящий, свежий настолько, насколько вообще может быть свежим воздух. И тишина.

Разлепив веки, я замерла. Равнина вокруг – куда достает взгляд – вся укрытая туманом. В нем утопают ноги, трава и редкие валуны, высунувшие макушки из белесой дымки. На горизонте белые колпаки гор отражают лунный свет и сами сияют. А перед ними темными неровностями – холмы. Звезды на небе, низкие, крупные, прячутся за редкими перьями облаков. Кажется, руку протяни – снимешь любую.

– Это Тибет, – пояснил Влад, и я ощутила на волосах его дыхание. – Тяжело?

– Холодно, – ответила я, поправляя лямку рюкзака. – Куда теперь?

– Вперед, – ответил за него Дэн. – Пройти придется немного, защита Барта не пропустит телепорт.

И мы шли. Долго. В сторону гор, которые медленно приближались. Ноги оскальзывались на влажных от тумана камнях, утопали в мокрой, противной траве. Лямки рюкзака натерли ключицы, и я часто останавливалась, чтобы поправить их. Ручки пакета отдавили пальцы, и в середине пути Влад у меня его забрал.

И когда уже почти закончились силы, и я готова была улечься прям там, в мокрую траву, мы заметили огни. Горели костры, а вокруг нечеткими силуэтами проявились освещенные небольшими фонариками палатки. Вскоре стали видны люди, снующие между ними. Слегка сгорбленный силуэт Алеши с неизменной связкой дров и топором за поясом. Яркая куртка Юлия. Широкая, развевающаяся юбка Люсии. И неподвижные, близкие очертания Барта, который смотрел в темноту, прямо на нас.

Он нас ждал.

А потом будто черта, отделяющая мир сольвейгов от внешнего мира, осталась позади, и я ощутила облегчение. К нам спешили люди. Окружили, взяли пакеты из рук, сняли тяжелый рюкзак у меня со спины и принялись обнимать. Я не знала, кто. Все, наверное, ведь мы так давно не виделись. Много слов – восторженных, горячих – на разных языках, но в основном на английском, который я так и не удосужилась выучить.

Люсия что-то шептала на ухо, Барт улыбался, а я… я просто растерялась. Говорила невпопад, хваталась за одежду, оглядывалась. И не знала, что меня ждет.

Меня тут же повели к костру, усадили на раскладной стульчик и вручили алюминиевую кружку.

– Пить, – велела Люсия. И добавила совсем по-русски: – До дна.

Я выпила. Вино было дешевым и сладким, согрело пищевод и тут же задурманило голову. Мне показалось, в черепе образовалась дыра, через которую выходили все тревоги и страхи. Душа освобождалась, и я вдруг поняла, что больше всего на свете хочу тут остаться. Не смогу, конечно, из-за Алана, но хотеть-то можно.

Сольвейги веселились. Радовались нам, расспрашивали Дэна, а Люсия бесстыдно заигрывала с Владом у костра. Улыбалась, щебетала и томно опускала длинные ресницы, касалась его щеки. Из них могла бы получиться красивая пара. Могла бы, но… мне не хотелось об этом думать!

Я встала и отошла в сторону. Где было не так светло, и тени дарили некое подобие безопасности. Заботливо укрывали, отделяя от остальных – людей без дырки в душе. Впрочем, я мало что знала об их душах.

Странно, ведь мы должны чувствовать друг друга. Люсия вот меня чувствует, а я ее – очень редко. Возможно, потому что я скади…

Стою. Слушаю тишину и отдаленный гомон из поселения сольвейгов. Как всегда – палатки, разбитые вокруг костра, раскладные столики и стулья. Связки дров неподалеку. Котелки, фонарики, развешанные у палаток. Запах дыма и жаренной еды.

А на небе – звезды шепчутся. Молчу. Легко. Воздух пьянит, расслабляет. И плохое почти забылось…

– Ну что же ты стоишь? – Оборачиваюсь. За спиной Влад. Лукаво улыбается, в руке стаканчик. Пластиковый. С дешевым вином, которое он не пьет. Никогда раньше не пил. Куртка расстегнута, под ней белый свитер. Идеально белый, если учесть костер, палатки и мазок золы у него на щеке. – Иди, пусть Барт научит тебя избавляться от этого.

– У тебя… вот тут… – Я невольно рассмеялась. В обществе сольвейгов было по-домашнему тепло и как обычно уютно. Или это вино ударило в голову? Тревоги отступили за черту заветного круга и сунуться сюда не решались.

– Что? – удивленно спросил Влад.

– Здесь. – Я шагнула к нему, подняла руку и стерла золу со щеки. – Люсия, наверное, измазала…

Посмотрела ему в глаза и замолчала. Прищурился, губы сложились в тонкую линию. Смотрит на меня жадно, голодным взглядом, словно я… словно… И тепло, уснувшее в груди, растет, множится, жжется, разрывает.

– Спасибо, – шепнула и отвела взгляд. – За сегодня и… за все.

– Обращайся, – ответил он хрипло.

А жалость вокруг шипела, сгорая, и осыпалась пеплом. На траву. На камни. Нам на плечи. Под холодным блеском безразличных звезд.

Глава 6. Новый дар

Сказать было легче, чем сделать. Вернее, сделать было бы легко, если бы кто-то собирался избавлять меня от кена Гектора. Барт не собирался, велел стараться самой. Мол, если сделаю это, у меня будет нечто вроде иммунитета от зова ясновидца, а еще мне не причинит вреда его кен. Этому научились многие сольвейги, этому научился Влад. Редкий дар для обычного хищного. О том, почему он здесь и почему Барт открылся ему, вождь сольвейгов особо не распространялся. Сказал, что видит больше, чем любой другой из присутствующих. Знает будущее…

Он знал всех нас. То, что нас ждет или может ждать. Я не хотела спрашивать. Знание будущего никогда не приносило счастья. Я понимала, что видения Барта сбудутся, мои ведь сбывались всегда. Даже последнее – то, что легко можно было предотвратить, воплотилось в реальности. Влад, конечно, все красиво обыграл, но я так не умею.

Если пойму, что впереди только тьма – не выживу. Не смогу. А я видела тьму в глазах Барта… Далекую, сгущающуюся на горизонте неизбежность. И не хотела знать. Во всяком случае, в ту ночь.

Пробовали мы долго, часа два. Мои ладони горели, а живот болел, и я держалась за него руками.

– Связь сохраняется навсегда, – говорил Барт. – Между тобой и выпитым. Именно благодаря ей Гектор чувствует тебя. Каждый ясновидец чувствует того, кто его выпил. Видения не дают забыть…

– Видения? – удивилась я. – Но разве после этого они не…

– Нет, Полина. Они не теряют дар. Они теряют разум. Именно этого просил Херсир на горе молитв.

– Получается, они все еще могут видеть будущее… – Я ошеломленно уставилась на поверхность спальника, на котором сидела. Барт примостился на раскладном стульчике рядом. В его палатке было как всегда просторно и светло. Под куполом покачивался фонарик в резном корпусе, а на небольшом пластиковом столике притаился давно остывший чай.

– Могут. И видят. Будущее ранит их, переплетается с прошлым и настоящим, и они не могут отличить одно от другого. Им не хватает кена, ведь именно кен помогает нам управлять способностями. Ясновидцы не восстанавливаются сами, как и хищные, но они и не могут поглощать. Природа оказала им услугу – они не умирают от истощения. Но разум – плата за жизнь.

– Жестокая плата, не находишь?

Барт улыбнулся. Хитро так и в то же время мудро. В уголках его глаз сеточкой залегли морщинки, а взгляд был теплым и добрым. Его не волновали проблемы ясновидцев не потому, что ему плевать. Барт понимал, что нельзя помочь всему миру.

А я вот еще нет.

Мне казалось, если постараться, то можно изменить все вокруг. Тогда я еще не знала, что менять нужно себя…

– Смотря что ты любишь больше: свободу или жизнь.

– Ты говоришь, как Влад, – проворчала я.

– Потому что его правда мне близка. Потому что мы оба – вожди.

– Вожди, не дающие права выбора своим соплеменникам, – язвительно дополнила я.

Барт склонился ко мне, и я смогла рассмотреть темные прожилки на шоколадной радужке его глаз. От него пахло костром и мятой – Барт любил мятный чай и постоянно его заваривал.

– У тебя будет выбор. И сейчас, и в будущем.

– Тот самый, о котором ты говорил?

– От судьбы не уйдешь… – Он снова сел ровно, и мне показалось, во взгляде вождя сольвейгов мелькнуло сожаление. А может, игра теней и света – ночью им есть, где разгуляться. – Пробуй еще. Зацепи ладонью и потяни на себя – он весь и выйдет.

Если б я знала, что цеплять. Кен Гектора растворился в крови и стал частью моего собственного, а нить, о которой твердил вождь сольвейгов, я нащупать не могла. И вместо того, чтобы вытянуть кен ясновидца, выплескивала свой.

Я устала. Хотелось спать. Веки налились свинцом и нещадно слипались.

– Отдохни. – Шепот Барта влился в сознание медом, успокаивая.

Он погладил меня по плечу и вышел, не погасив свет. Свет мешал. Лился, казалось, отовсюду и слепил. Невероятным усилием я заставила себя встать и выбраться из палатки.

Звезды спустились ниже. Заполонили небосвод и прогнали облака. Небо стало ясным, туман рассеялся, обнажая траву и камни, а также силуэты гор, которые возвышались огромными глыбами и сверкали заснеженными макушками. Тишина вокруг казалась гробовой.

Почти все сольвейги уже улеглись, лишь Юлий необычно тихо сидел у костра и ворошил угли. Плечи юноши опустились, голова покачивалась из стороны в сторону, словно маятник – методично и медленно. Он даже не заметил меня, когда я прошла мимо. Люсия и Влад стояли неподалеку, у ее палатки. Он допивал вино, а она что-то шептала ему, иногда подаваясь вперед и касаясь губами щеки.

Я отвернулась и пошла в противоположном направлении. Одиночество больше не давило, наоборот, казалось благословением. Воздух пропитался тишиной – величественной и целебной. Трава все еще была влажной, но я все равно присела. Обняла руками колени и закрыла глаза…

Степь. Вокруг ничего, кроме бескрайней степи. Босые ноги приятно щекочет ковыль, а надо мной небо – высокое, темное. Несмотря на темноту, видно хорошо, и я смотрю вперед – туда, где небо касается горизонта, где полная луна уложила на землю свой сырный бок.

– Это лабиринт, – грустно говорит Лидия и садится у моих ног. Трава обнимает ее за обнаженные плечи и укачивает. – Из него не выйти, если нет света.

– Ты потеряла его, – понимающе киваю. – Эрик забрал.

– Это ничего. – Она поднимает ко мне лицо, и теплая улыбка лишает последних крупиц самообладания. Я плачу от жалости – к ней, к себе, ко всем тем, кого уже не спасти. Я плачу, а она улыбается – такова теперь наша судьба. – Ведь у тебя он есть. Ты выведешь меня.

– Я не могу, милая. Если бы могла…

Присаживаюсь рядом, касаюсь ее кожи – горячей, влажной. Туман клубится, стелется по земле, путаясь в высокой траве, оседая росой нам на плечи.

– Можешь, – кивает она и отворачивается. В ее голосе – разочарование, и я меньше всего хочу его слышать. Словно я могу помочь и отказываюсь. Словно я предательница, и не Эрик, а я самолично лишила ее мира. Я бы отдала, все отдала ей в тот миг.

Я и отдала. Не во сне – в реальности, но от этого не легче.

– Совсем измучила себя, пророчица, – говорит Влад, и я поворачиваюсь вправо. Туман вязкий, сковывает движения, и я едва могу разглядеть лицо в белесой его пелене. – На-ка, держи.

И протягивает руку. Я касаюсь, не подумав, инстинктивно. На уровне рефлексов – слушать его. Доверять. И во сне это не кажется больше таким ужасным.

И уже когда его пальцы переплетаются с моими, я понимаю, что он дает мне… Захлебываюсь, тону, а Лидия смеется под темнеющим небом, а в ее мутных глазах плескается торжество.

Меня тронули за плечо – осторожно, будто боясь потревожить. Я с трудом разлепила глаза. Лежу. Небо прямо перед глазами. Влажная трава холодит затылок. А рядом, на траве Влад. Улыбается хитро, перекинул через меня руку и сидит так близко, что даже дыхание перехватило.

Эти эмоции – последствия того сна, Полина, что же еще? Сейчас встанешь, пройдешься, и все пройдет. Все-все…

– Дожилась: спишь под открытым небом, – пошутил он, и я сглотнула.

Вопреки моим опасениям, Влад резко отстранился, поднялся на ноги и протянул руку. Оцепенение ушло вместе с ним. Ночь плевалась волшебством, белые звезды осыпали холодным светом, словно блестками. Они лежали на плечах у Влада и сверкали.

– Вставай, простудишься, – насмешливо сказал он, и я осторожно коснулась его ладони. Дежа вю. Слишком яркий, неправильный сон. Как и предположения, что бы он мог значить.

Сонливость как рукой сняло, и я поняла, что на самом деле озябла. Ночи в сентябре холодные и промозглые, хотя здесь, почти на краю света это поначалу и не заметно.

– Как успехи? – спросил Влад, пока я отряхивалась.

– Никак, – пожаловалась я. – Ничего у меня не получается, какой-то неправильный я сольвейг.

– Да брось. Не у всех получается сразу. К тому же, Гектор у тебя первый – сложно понять, где его кен, где твой. Нужна практика.

– Мы несколько часов практиковались безрезультатно. Не уверена, что у меня вообще получится. К тому же, сон этот странный…

– Сон?

– Лидия, – пояснила я. – Она часто мне снится, просит помочь. Говорит, что я могу ее вывести из тьмы, словно можно вернуть ясновидца к жизни…

– Сны тебе снятся не просто так. – Влад многозначительно посмотрел в небо, стараясь выразить безразличие. – Хотя ты права, помочь ей уже нельзя.

– Не уверена, что вообще должна ей помогать. Эрик справляется лучше…

Не знаю, зачем сказала это. Вырвалось. Обидой, жгучей, горькой, разъедающей душу. Отчаянием, сменившимся смирением. Тоской, приглушенной присутствием сольвейгов. Но я знала: как только вернусь домой, все это вернется тоже. И обида, и отчаяние, и тоска. А остаться здесь нельзя.

К тому же, меня много лет учили преданности, и сейчас, несмотря на размолвки с Эриком, я ощущала дикое желание ему помочь. Скади должны держаться вместе, иначе все это лишено смысла.

– Прекрати себя изводить, – твердо произнес Влад и снова на меня посмотрел. Одним из своих козырных взглядов, которые я никогда не выдерживала. Выдержала. Прищуриться, правда, пришлось. – Все ошибаются. Тебе повезло, что ты узнала Стеймода… таким.

– Таким?

– Спокойным, – спустя несколько секунд ответил Влад. Он будто подбирал слово, чтобы описать нынешнее состояние Эрика.

– Даша говорила, что в прошлом у него были проблемы с контролем. – Я отвела взгляд на траву. Она примялась в том месте, где я лежала. Отличный способ спрятаться в степи. И спрятать глаза.

– Проблемы – слабо сказано, – усмехнулся он. – Он был абсолютно непредсказуем. В одну секунду и улыбался, и убивал. Убивал, кстати, тоже улыбаясь. Одно время мы думали, он вообще помутился, а потом ничего – попустило.

– О… – сказала я и замолчала. Щеки полыхнули, жар поднялся к ушам, которые, наверное, безбожно покраснели. Хорошо, что ночь и волосы у меня длинные. Говорить с Владом об Эрике было жутко неудобно.

– А девицу эту я вспомнил, – как ни в чем не бывало, продолжил Влад. – Потом уже, когда мы домой приехали. Таскалась она за ним, глупая. Любовь, все дела. Нам лет по двадцать было, охотились вместе иногда. Ну вот она и прицепилась. Эрику-то что – он мужик, попользовался и выкинул. – Поймал мой возмущенный взгляд и плотоядно улыбнулся: – А ты думала, он ангел?

– Ничего я не думала, – зло ответила я. – А твое отношение к полигамии и женщинам в частности мне давно известно.

– Оно не только мое, Полина. Так устроен наш мир.

– Но не мой!

– Не твой, – кивнул. А потом, видимо, решил вернуться к теме, которую мы обсуждали: – В общем, надоела ему эта Лидия. А если провести аналогии, ясновидцы – потенциальные охотники. Охотников Стейнмод ненавидит, вот и…

– Выпил ее, – закончила я.

Слова были горькими на вкус. Правда иногда бывает такой – горькой, острой, и ее хочется запить. Вином, например, там наверняка еще осталось.

Не знаю, чего я ждала. Наверное, того, что у Эрика это вышло случайно, что он не сдержался, ведь Лидия скорее всего унаследовала способности отца. Хотелось выставить ее плохой, а его – хорошим. Не вышло. Уверена, Влад не врал. Да и зачем ему?

– Кто же знал, что папаша у нее не промах, – усмехнулся он.

– Конечно, раньше ведь проблем не возникало, – язвительно ответила я и пошла назад, к палаткам.

Влад нагнал меня у остатков костра. Юлий ушел, тишина опустилась на полянку, освещаемую лишь одиноким фонариком и тусклым светом тлеющий углей. Темнота прятала страхи и разочарования, но от себя-то не спрячешься.

– Что тебе снилось? – спросил Влад. – Вещий сны – важные знаки, и если там что-то было…

– Ничего там не было, – перебила я. – Только степь и Лидия. Ее просьбы спасти, словно у меня есть свет, и я могу ей дорогу осветить. Что-то типа того. А еще она смеялась, когда ты… – Я замолчала, но поздно. Снова сказала лишнего.

Влад отставать не собирался. Развернул меня к себе за плечи и тихо спросил:

– Я – что?

– Ничего.

– Готова пустить все коню под хвост из-за того, что ненавидишь меня?

Ирония в его голосе уверенности не придавала. Близость дурманила, словно тибетский воздух оживил проклятие, разрушенное смертью Тана. Было ли оно вообще?

– Я думала, это ты меня ненавидишь после посвящения в скади, – пробормотала я и отвела взгляд. Горячий воздух вдыхался в легкие и обжигал. И когда он успел нагреться, ведь снаружи так холодно, что кожа покрылась пупырышками. А еще дрожь по телу, предательская, которую не скроешь невозмутимым выражением лица.

– Я никогда тебя не ненавидел, Полина. Глупо было так думать.

– Моя фишечка – думать глупости.

– Вдруг тот сон поможет тебе избавиться от кена Гектора? Разве не для этого мы здесь?

– Не знаю, как один кен поможет избавиться от другого, – поморщилась я. – Ведь именно это ты делал во сне – делился со мной.

– В этом есть смысл – я ведь уже избавлялся от кена ясновидца.

– И чем мне это поможет? – нахмурилась. Взяла длинную палку и пошевелила угли в костре. Они тут же вспыхнули и выстрелили в воздух сотнями ярких искр.

– Понимаешь ли, жила помнит каждый всплеск кена. Каждое твое действие, видение или удар отпечатывается на ней навсегда. Поэтому у мужа и жены иногда бывают одинаковые умения, если изначально дар схож. Моя жила помнит, как я избавился от кена ясновидца и…

– Нет! – перебила я и отвернулась. Бросила палку, отошла в сторону. В груди клокотала злость – беспричинная, сильная. Взрывалась внутри и усиливала дрожь.

– Чего боишься? – Влад подошел ближе. Он не прикасался, но я могла ощущать его дыхание у себя на затылке. Подул несильный, но прохладный ветер, костер плескался искрами, и я, поежившись, обняла себя за плечи.

– Барт тоже избавлялся, – упрямо ответила я. Голос получился сиплым, словно простывшим. Слова чиркнули по горлу шершавыми боками.

– Барта не было в твоем сне.

– Неважно.

– Лишь бы не я? – Шепот перешел в разряд откровенного, темнота перестала быть безопасной и впустила его в мое укрытие – человека, впускать которого совершенно не хотелось. От которого остались лишь обугленные воспоминания и рваные шрамы – на теле и в душе.

– Что если так? – Усвоив истину, что лучшая защита – нападение, я обернулась и сложила руки на груди. – Твое общество приносит проблемы. Всегда.

– Видения не врут. – Он даже глазом не моргнул. И отступать, похоже, не торопился. Тридцать сантиметров – нарушение зоны комфорта. Беспокойство и страх, но отступать я была не намерена.

– Смотря как их трактовать. Помнится, Герда мне тоже снилась. Озеро. И глубина – черная, пугающая. Тогда я неправильно поняла и…

– Сколько можно?! – перебил Влад и схватил меня за плечи. Спокойствие улетучилось, меня окатило волной раздражения и злости. – Я пытался тебя спасти. Тебя! Потому что ты важна. Потому что ты должна жить!

– Мужчины, которым я доверяю, выбирают своеобразные способы меня спасти, – пожала я плечами.

– Какие были, такие и использовал, – обиженно ответил он и выпустил меня. Отвернулся, и теперь я могла видеть только спину. По спине эмоции читать сложно. – Я не думал о последствиях. Должен был, но не думал. Думал лишь о том, что если ошибусь, ты умрешь. Тебя просто… не будет. А сейчас уже ничего не исправить. – Он снова повернулся ко мне, направив на меня пронзительный, словно лазер, взгляд. – Но можно исправить другое.

– Или испортить.

– Поставишь все на кон из-за личных разногласий? Гектор обычно поступает мудрее. Хочешь, чтобы я согласился, что поступил аморально? Окей, я поступил аморально. Я часто так поступаю.

– Не только со мной. Со всеми. Делаешь, как тебе удобно, не думая о чувствах других.

– Вот как? Чем же я еще тебя задел?

– Отпусти Лару.

Вырвалось. Я не думала о защитнице атли в тот момент. О Роберте, к слову, тоже, но где-то на подсознательном уровне, наверное, мысль о них не давала покоя. О двух людях, которым не повезло родиться в одном племени, и из-за этого они не могут быть счастливы. Мелочь, которая просто не позволит им построить семью.

А может, мне просто хотелось сменить тему. Разбирать прошлые, давно поросшие мхом ошибки не было ни желания, ни сил.

– Внезапно… – пробормотал Влад и отвел взгляд. – Не думал, что тебя так волнует судьба Ларисы.

– С Ларой мы никогда близки не были, – честно призналась я. – Но Роб – хороший человек, он помог мне. А я – скади, если ты забыл.

– Забудешь тут… – усмехнулся. Горько. С примесью неизвестной мне эмоции, вычленить которую я не смогла. – Неудачный год для атли, все красивые девушки сбегают.

– Ничего, новые придут, – пошутила я. – Будто я всю жизнь об этом мечтала: Лара и Юлиана…

– Да уж, расслабиться сложно, – беззлобно пошутил он в ответ. – Хорошо, Полина, я подумаю. Нужно делать шаги навстречу и идти на компромиссы, если хотим общаться нормально. Я готов, а ты?

Я вздохнула. Ночь обволакивала покоем и заражала сонливостью. Но уснуть все равно не выйдет, особенно теперь, когда я знаю, что могу избавиться от «подарка» Гектора. И если есть хоть один, хотя бы маленький шанс, что получится сделать это сегодня…

– Сколько нужно кена?

Влад пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным. Не только у меня иногда не выходит…

– Сложно сказать.

– Плохо. Лучше бы знал.

Он насмешливо изогнул бровь и спросил:

– Да, но что ты теряешь?

Голову. Я могу потерять голову. Ориентиров больше нет. Никаких. Вообще. Куча вопросов и стая сомнений, кружащих над ней. Выгрести бы это все из души…

Для того, чтобы чего-то добиться, нужно в первую очередь перестать себе врать. Сейчас. Здесь. Признаться себе, что плохая идея для душевного равновесия – позволить Владу делиться со мной кеном. Но в одном он прав – вещие сны даны мне не просто так.

Что я получу от этого обмена? Но главный вопрос – что потеряю?

В палатке было темно, холодно и пусто. Лишь спальный мешок на полу отсвечивал люминисцентными полосками. Не очень-то просторно, даже странно, что Влад ночевал здесь. Что он вообще жил с сольвейгами. Барт однажды впустил Дэна, но Дэн – другое, он изменился, а вот Влад… Не думаю, что такие меняются.

– Садись, – велел он и указал на спальник.

Гладкая плащовка холодила ладони. Пахло травой и печеной картошкой – даже сильнее, чем на улице. Там, снаружи, безопасно, а здесь, в замкнутом пространстве накатила паника. И я себе казалась беззащитной и маленькой. Настолько маленькой, что стало страшно.

Воспоминания. Они всегда приходят не вовремя. А ведь я думала, что давно забыла. И встречу у реки, и улыбку, и случайное прикосновение к запястью. Хотя оно наверняка не было случайным… У Влада все запланировано, выверено и для дела. Он не любит терять время зря.