Текст книги "Я — хищная. Ваниль и карамель (СИ)"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Влад даже не подошел к ней. Так и стоял у двери, отвернувшись, и о чем-то молчал с Дашей. Они всегда понимали друг друга без слов.

Я тряхнула головой и решительно шагнула в толпу.

– Идем, – протянула Ире руку. Кровь запеклась на виске, там, где совсем недавно была рана, остался лишь едва заметный шрам. У Эрика получилось. Она жива, а это главное. – Я тебе комнату покажу. У нас переночуешь.

Это Эрик разрешения у Влада спрашивал, а я не стану. Не унижу подругу.

Она, казалось, была благодарна. В глаза только смотреть боялась, опиралась на руку молча, и мы медленно преодолевали ступени. Под гнетом любопытных взглядов, от которых мне хотелось ее спрятать.

Эрик возмущаться станет – уверена, что станет, Ира ему никогда не нравилась. И он ей. Плевать. Это и мой дом тоже! Семья.

– Прости, – сказала она уже в гостевой спальне, когда я меняла постельное белье. – Прости, что я…

Голос сорвался, а в глазах мелькнули слезы. Держится. Все еще держится, хотя и на грани истерики. Руку порезанную прижимает к свитеру, пачкая его кровью. Красное на красном.

– За что? – спросила я серьезно и усадила ее на кровать. – Ложись, тебе отдыхать надо.

– Если бы не я, он бы не стал за тобой охотиться.

– Если бы не ты, он бы нашел другой способ, – возразила я. – Такие, как Крег, не отступают.

– Я ошиблась…

– Все ошибаются.

– Он теперь ненавидеть меня будет… – Она всхлипнула совсем по-детски. – Влад.

Я вздохнула и присела рядом. Обняла ее за плечи – иногда нам просто необходимо, чтобы нас обнимали. И жалели, даже самых сильных духом. Так действительно легче.

Я убрала у нее со лба слипшиеся от крови волосы.

– Ну и дурак!

Мы еще некоторое время сидели, обнявшись. Потом Эля принесла кароэ. Ира пила жадно, обеими руками обнимая чашку. Плечи дрожали, и я только теперь заметила, что свитер ее измазался в грязи. Она допила, но еще долго держала чашку, словно боялась выпустить из рук. А когда выпустила, на внешних стенках ее застыла кровавая печать – как память о том, что доверять опасно. Ира молчала, сжимала губы и, как могла, сдерживала рвущиеся на волю слезы. Воительницы не плачут. Разве что в одиночестве.

Она уже почти спала, когда вошел Эрик. Нахмурившись, он присел на край кровати и перевязал ее ладонь. Поздно – кровь уже давно остановилась, но жест этот показался мне невероятно теплым и гостеприимным. Ира наблюдала за ним с опаской и молчала.

Он не злился. Я давно научилась определять, когда Эрик злится, даже если он старается не показывать этого. По сжатым в тонкую линию губам, колючему взгляду, коротким ответам. Сейчас Эрик был теплым. Сочувствующим. И, не отпуская перебинтованную руку Иры, серьезно сказал:

– Ты не виновата.

Она удивленно вскинулась. Всхлипнула еще раз и глаза отвела.

– Осуждаешь?

Он покачал головой.

– Я понимаю, зачем ты это сделала. Глупо, конечно, но мы все иногда совершаем глупости.

– Все они считают, что из-за меня…

– Поверь, обо мне думают многое. И не все мысли о том, как я прекрасен. С этим нужно смириться – всем мил не будешь. Ты сильная – переживешь. – Он выпустил ее руку и встал. Отвернулся и шагнул к выходу, словно то, что он хотел сказать, сложно было говорить в глаза. – Приятеля твоего я жалеть не стану. Будет возможность убить – убью. Это так, на всякий случай. Чтоб без обид. – И бросил уже у самой двери: – Поправляйся.

Разговор Иры с Эриком принес облегчение, которое тут же сменилось дикой усталостью. Я слонялась по дому, отрешенная и сонная, изредка отвечая на редкие вопросы. Меня избегали. Сторонились, будто чувствовали: со мной рядом беда.

Беда притаилась. Проникла незримым духом в дом, обойдя сильнейшую защиту скади, и поселилась внутри. Клубилась в углах, пугала тенями, и напряжение, исходящее от тех, кто находился в тот вечер у скади, лишь добавляло ей могущества.

Мирослав прибыл почти сразу. И Филипп. Я удивилась, ведь кто мог позвонить ему? И зачем? Он давно уже не друг. Впрочем, не враг тоже, но звать его сейчас, когда скади угрожает опасность – глупость. Филипп Макаров труслив и наверняка предпочел бы отсидеться в сторонке, пока все не закончится.

Но он приехал. Улыбался ободрительно, будто мы близки, а я от растерянности и слова в ответ не сказала. Глупо кивала и мечтала спрятаться подальше, чтобы никто не нашел. Там, где Крег никогда не сможет достать.

Спрятаться было негде. Дом наводнился людьми, они выливалась из комнат, топтали ковры, шумели и мешали сосредоточиться. Люди множились каждый раз, когда открывалась входная дверь. Атли. Альва. Хегни. Я и подумать не могла, что в Липецке столько хищных!

– Зачем они здесь? – рассеянно спросила я Эрика.

Он посмотрел серьезно и ответил:

– Из-за тебя.

Из-за меня. Шутка ли – такая ответственность? И зачем? Ладно, скади – они семья. Влад еще… Глеб. Но остальные?

Глеб был в пути – Влад позвонил, и он сразу выехал, а я отчего-то почувствовала вину перед ним. Глеб терпеть не может сборища. А еще Ника… Только они нашли общий язык, а тут я со своим Крегом!

Охотник, напомнила я себе. Всего лишь…

Щуплый. Жилистый. Взгляд внимательный и теплый. Он всегда интересовался здоровьем Алана, рассказывал забавные истории, делился опытом.

Иллюзия. Маска, которую он носил. Даже Ира – и та была всего лишь маской. Пока нужна была, лелеял, а потом чуть не убил. И убьет, если не найдем способ его остановить. Предупреждение было весьма четким. Не стоит его недооценивать, за это время Крег прекрасно меня изучил. Наблюдал. Слушал. Расспрашивал Иру – ненавязчиво и скорее всего так, что она сама хотела рассказать. Поделиться, ведь с кем ей еще было делиться? Меня рядом не было. Если бы была… Впрочем, прошлого не вернешь.

На чердаке царил полумрак. Влажность и затхлость, а вокруг лампочки, покачивающейся под потолком на толстом, крученном проводе, танцевали пылинки.

Картины укрылись небрежно наброшенной на них простыней и, казалось, спали. Охраняя их сон, старая тумбочка скалилась открытым ящиком, набитым всякой всячиной: палитра с засохшими красками, рваное тряпье, кисти. Они торчали из тумобочной пасти, словно острые клыки.

Стул без одной ножки одиноко притаился в углу. Рядом – коробки со старым хламом и сундук.

Я присела на него на минуточку, отдохнуть. Тут же испачкалась и задела плечом паутину. Пыльно и тихо. Интересно, если я спрячусь в этот сундук, Крег меня найдет?

Жаль, от собственного дара не спрячешься…

Темно. Только свечи мажут тенями по стенам, и огни колышутся от сквозняка. Я не узнаю места, оно представляется смутно, размыто, темнота вползает в голову ядом.

Пахнет кровью. Мускусом и медом, и от сладких запахов сводит желудок.

И я стою, не в силах пошевелиться, потому что…

Барт здесь. Лежит, раскинув руки, и я впервые вижу его таким беззащитным. И кровь – она везде, пропитала его просторную рубашку, скопилась лужицей на полу, вычертила брызгами аляповатые рисунки.

Нож с красивой ручкой – черной, резной – торчит у Барта из живота.

Ритуал выкачки жилы очень прост. Несколько секунд – и человек мертв, а его кен достанется тому, кто воткнул ритуальный клинок в его тело.

После этого помочь уже нельзя. Ритуал выкачки жилы необратим.

А я только и могу смотреть, как умирает Барт…

Видение было болезненным, даже слишком. И голова заболела так, что глаза трудно открыть, хорошо, что на чердаке свет неяркий и тихо. Я не сдержалась, и захныкала, пальцы потянулись к вискам. Минут пять понадобилось, чтобы я смогла разлепить веки. В последний раз так больно было, когда я пророчила Эрику.

А когда боль слегка утихла, пришло осознание.

Барт!

Я не единственный сольвейг в мире, а Барт часто появляется у андвари, и если Рик или Лили не знают о Креге – а скорее всего, так и есть – то кто предупредит Барта?

Сила и мудрость – еще не все. Крег хитер, легко втирается в доверие, и может легко переключиться с меня на Барта, ведь зачем тратить много сил и рисковать собой, когда есть гораздо более легкая добыча?

Я понимала одно: если Барт погибнет, я себе никогда не прощу. Нужно предупредить, рассказать о Креге, предотвратить неизбежное.

Мои видения всегда сбываются.

Телефон я нашла в комнате. На тот момент общий ажиотаж поутих, и коридоры пустовали. Я не знала, куда делись гости, меня это мало волновало, впрочем, как и головная боль. Пройдет. Эрик и так слишком выложился сегодня, а голова… В крайнем случае, у меня в загажнике всегда есть таблетки.

Номер Лили я записала еще в свой первый к ним визит. На всякий случай или же из вежливости, припомнить было сложно – дело давнее – но я порадовалась, что не придется будить Иру. Она и так настрадалась, пусть отдохнет.

Длинные гудки, шумный вздох и лаконичное:

– Слушаю.

В голосе целительницы андвари чувствовался холод. Нежелание разговаривать. Будто трубку она взяла из принуждения, а не по собственному желанию. Тревожный звоночек, но я решила идти до конца. Сорвать маски, ведь теперь они точно не нужны.

– Это Полина. Звоню предупредить, что Крег… Крег изменился. Думаю, вам стоит знать.

Молчание и снова дыхание в трубку – громкое, нерешительное. Вроде она хотела что-то сказать, но боялась или оценивала перспективы.

И лишь выдержав паузу, Лили ответила:

– Я знаю, Полина.

– К…как знаешь? – опешила я.

– О Креге мы с Риком в курсе с самого начала.

И что теперь говорить?

Пульс болезненно отдавался в висках, заставляя морщиться. Конечности озябли – от страха, не иначе. От страха и безысходности.

– Послушай, Полина… – Голос Лили звучал мягко, убаюкивающее. – Ты жива, и должна радоваться. Остальное оставь на суд богам.

В голове шумело, и это заглушало ее голос – приторно сладкий, как патока.

– Ты хорошая девочка, и должна понять. У Рика племя. Саймон. Ты тоже мать, и знаешь, на что могут пойти родители, чтобы защитить ребенка…

– Своя рубашка ближе к телу.

Вырвалось. И зубы сжались от злости. Она густой, смолянистой жижей заполняла сознание.

– Ближе, – не стала отпираться Лили. Тон ее резко поменялся, слова ощетинились и кололись. – Не тебе меня судить! Война и так слишком много забрала у андвари, и я не могу позволить… мы с Риком не позволим отобрать остальное.

– А пророчица? Как ее звали, кстати? Ту, которую убил Крег? Тогда вы тоже знали? Поощряли? Или же явление охотника для вас было сюрпризом?

– Вынужденная жертва, – резко ответила Лили. – Великие цели всегда требуют жертв.

– Барт знает?

Я не ждала от нее правды. Не ждала ответа, в принципе, да и что мне он – единожды солгавши, как говорится. Верить нельзя.

Верить хотелось. Хотелось думать, что у Лили осталось еще немного совести – совсем капля – и она предупредит Барта.

Не осталось. И голос пропитался безразличием.

– Тебе же лучше, чтобы не знал. И когда Барт придет к нам снова…

– Довольно! – почти выкрикнула я и нажала отбой. Еле удержала себя от того, чтобы запустить телефоном в стену. От бессильной злости дрожали колени, а еще отчего-то захотелось царапать полированную крышку старинного сундука. Я взяла себя в руки. Дыхание даже восстановила, хотя это было непросто. Вдох-выдох, и постепенно затылок перестают давить невидимые тиски. Вдох-выдох, и бордовые круги перед глазами рассеиваются, а боль становится не такой острой, фоновой.

Барт сильнее. Он много лет приходит к андвари, и Крег ни разу его не тронул. Боится. А может, уверен, что не справится.

Был уверен. После убийства Альрика даже Эрик не смог справиться с Крегом. А это значит, Барт в опасности.

Дэн, как обычно, был не в зоне действия сети. Ожидаемо, но как нельзя некстати. Паника мешала соображать, мысли никак не желали строиться в логические цепочки.

Единственно верная мысль пришла внезапно, когда я уже почти отчаялась.

Я – сольвейг, и помимо особенного кена, у меня есть способность чувствовать своих мысленно.

Чувствовать не получалось. Никак. Посылы – направленные, с заданным вектором, разбивались о защиту Эрика и рассеивались под крышей, словно вода, брызгами. И сколько бы я не пыталась, ощутить хоть что-то за пределами дома не выходило.

Эрик постарался с защитой, а значит, передать послание придется вне ее барьера.

Мне только выйти, два шага от крыльца, и я смогу связаться с Бартом, предупредить. Тогда он спрячется, укроет свое племя как можно лучше, и пока мы не решим проблему Крега, будет в безопасности.

Путь до крыльца показался марафонской дистанцией. Колени подгибались, от видения штормило, безбожно ныли виски. К частью, в гостиной было пусто. Потрескивали поленья в камине, горели ночные бра, и тени поселились в углах. Со стороны коридора, ведущего в кабинет, слышался гул голосов, звон посуды и редкие смешки.

Прежде, чем выйти, я выглянула в окно.

Темно. Ночь обступила подъездной путь, нависла над фонарями мохнатой паутиной тьмы и пугала. Она свистела ветром, и ветви старого клена царапали крышу крыльца. Ночь засылала тени на разведку, и те, волшебным образом преодолевая защиту Эрика, стелились по дощатому полу.

Внутренний страх рвался на свободу, рождал в голове жуткие образы поджидающего за углом Крега, ритуального камня у очага атли, кинжала.

Страх велел оставаться внутри.

Но другое чувство – глубокое, теплое – неугомонно тянуло наружу.

От окна до двери пять моих шагов. Пять вдохов и четыре выдоха – я старалась дышать глубоко и медленно, будто это поможет мне успокоиться. Пять шансов передумать.

Ручка у двери массивная, резная. Прохладная. Пальцы немеют, сжимая ее, но я все равно тяну дверь на себя, и ветер тут же врывается в дом непрошенным гостем. Вместе с ним врывается октябрьский холод, запах прелых листьев и дождя. Он идет с запада, туч еще не видно, но я чувствую. Странно, что я все еще чувствую защитника, ведь я давно не атли…

На улице зябко. Осень проникает за шиворот, лезет в рукава, кусает лодыжки. Останавливает?

Ступени внезапно кажутся крутыми, скользкими, и я ставлю ногу осторожно, будто прощупывая дорогу. Фонари стелют мне под ноги рассеянный свет. На последней ступеньке, у границы, я замираю. Осматриваюсь тщательно, выискиваю следы чужого присутствия. И, когда не нахожу, наконец, решаюсь на опасный шаг за полог защиты Эрика…

Я не сразу поняла, что произошло. Пальцы ноги обожгло, тело дернулось, как от электрического разряда, непонятная сила толкнула в грудь. Я пошатнулась, зацепилась пяткой за ступеньку и рухнула пятой точкой на отполированные доски крыльца.

Ударилась несильно, больше растерялась и испугалась немного. Вскочила, автоматически оттирая джинсы от несуществующей грязи.

Впереди – все тот же подъездной путь. Машины, аккуратно припаркованные у входа. Фонари с нависшим над ними темным небом. Над головой – безопасный козырек крыльца. Каменные колоны по бокам и ступени, не позволившие мне спуститься.

Я сделала вдох и шагнула еще раз. Осторожно протянула руку и коснулась воздуха в том месте, на которое так странно среагировала. Аккуратно, кончиками пальцев.

И снова электрический разряд, в этот раз не такой сильный, но ощутимый. Воздух на границе крыльца, казалось, прогрелся и плевался невидимыми искрами. Искры падали на кожу, кусались и дальше не пускали.

Что за чертовщина?! Это сделал Крег? Но зачем? Какой прок ему с того, что я не могу выйти? Если только… Вдруг он запер меня именно для того, чтобы я не предупредила Барта?

Дикий страх вернулся дрожью в коленях. И головная боль усилилась настолько, что пришлось жмуриться.

Не буду больше самовольничать. Эрик знает, что делать, и сейчас мне не стоит отделяться от коллектива. Вместе у нас есть шанс. Если бы не было, Крег напал бы сразу, не стал бы выжидать.

В дом я вернулась быстро. Почти бегом преодолела гостиную, метнулась в обжитый тенями коридор и на полном ходу впечаталась в Тамару.

– Поосторожнее будь, – ворчливо отреагировала воительница.

– Где Эрик?

– Ясно где! В кабинете. Собрал там избранных, а некоторых переквалифицировал в няньки.

Тому не взяли на стратегическое заседание, и она злилась. Хмурилась. Смешно сжимала кулаки. Она хотела быть там, где планируется убийство главгада, а приходится идти наверх и охранять Алана.

– Я сменю тебя, – пообещала я. – Дай полчаса.

Тома сразу воспрянула духом, премило улыбнулась и вынырнула в гостиную.

В кабинете было душно, несмотря на распахнутое настежь окно. Люди толпились вокруг письменного стола, облепили диван и расселись на подоконнике. Роб, Лара, Даша, Филипп, Игорь, воины атли и скади, из альва – Мирослав и Алексей. А еще Алиса – независимая и раздражающая.

Влад пристроился на краешке стола и рассеянно болтал ногой.

Говорил Эрик, а остальные, соответственно, молчали. Внимали.

А когда я вошла, замолчал и Эрик. И, как по мановению волшебной палочки, за его взглядом потянулись другие. Прилипли к коже тягучей субстанцией, и я отчего-то вздрогнула.

– Я из дома не могу выйти, – сказала едва слышно, но в образовавшейся тишине, голос прозвучал звонко и отчетливо.

Они должны испугаться. Насторожиться. Сделать что-нибудь! Крег сильнее, чем мы думаем, и это стоит учитывать.

Но никто, похоже, не удивился…

Влад едко усмехнулся. Эрик опустил глаза, глубоко вздохнул и тихо ответил:

– Знаю.

– В смысле? – Я отступила на шаг и уперлась спиной в дверной косяк.

– Это было мое решение.

– Как это? – Красноречивость явно мне отказала. И мозг не выдавал ничего вразумительного, кроме глупых вопросов, ответы на которые очевидны.

Предательство. Обидное, и еще обиднее оно казалось оттого, что задница саднила, и волоски на руках все еще стояли дыбом от взбунтовавшейся против меня защиты.

– Чтобы ты не наделала глупостей, – уточнил Эрик спокойно и снова на меня посмотрел. Без капли раскаяния. Твердо. И его бескомпромиссный взгляд буквально сносил крышу от злости.

– То есть советоваться со мной уже не надо, да? – выплюнула я резко, но тон отчего-то получился писклявым и жалким.

Сегодня было достаточно всего. Иру чуть не убил ее внезапно оказавшийся гадом любовник, Рик и Лили все это время врали нам, Барт в опасности, а теперь еще и Эрик. Мой Эрик у меня за спиной…

– Давай потом поговорим, – сухо отрезал он.

Я честно старалась успокоиться. Дышать. Несмотря на сжатые в бессильной злобе кулаки, пульсирующую головную боль, обиду и саднящую задницу. Эрик – мой вождь, и существуют правила. Он тут сильнейший, и его авторитет важен.

Но, черт, слова так и рвались с языка. Острые. Злые. Царапались в горле разъяренными кошками.

Алиса улыбнулась как-то торжествующе, и я почти открыла рот, но не успела ничего сказать.

– Драма-драма, – вклинился Влад, лениво осматривая ногти на левой руке. – Остынь, пророчица. Должна же ты когда-то повзрослеть.

И сместил вектор моей злости.

– Хватит уже лезть! – прошипела я. – Как же ты достал, а. Не надоело?

Чтобы окончательно не выглядеть истеричкой, я вышла. Дверью, правда, хлопнула знатно – не удержалась. Злость нужно вымещать, так пусть это лучше будет дверь, чем один из тех, кто за ней. Даже если этому одному и хотелось двинуть.

Кен буквально вскипал на ладонях, и я спрятала их в задних карманах брюк.

Черт, и что теперь делать-то?

Когда я злюсь или волнуюсь, мне помогает одно волшебное средство. Вернее, много разных средств. Их обычно хранят на кухне в холодильнике. В общем, я решила, что поесть мне сейчас не помешает. Хорошо бы тортик или пироженку, но и колбаса сойдет.

Колбаса нашлась. Вернее, ветчина. А еще сыр, свежие булочки с кунжутом, приготовленный по тайному рецепту Эли томатный соус и листья салата.

– Точишь? – Глеб появился из ниоткуда, приобнял за плечи и, пока я отвлеклась, цапнул зубами добрую четверть старательно приготовленного мной бутерброда. – Ммм, вкусно! Сделай еще, а?

Я вздохнула и встала из-за стола, оставляя остатки бутерброда на растерзание этому троглодиту. Благо, булочек еще много осталось и ветчины.

– Ты когда приехал? Я не видела твоего байка у порога.

– Да там стать негде, поцарапают еще, – поморщился Глеб и запихнул остатки бутерброда в рот. – Припарковался у черного хода. У вас тут жарко.

– Жарко, – кивнула я и поставила на стол тарелку. – А еще остыть не дают. Ты в курсе, что я не могу выйти из дома? Совсем!

– Ну ты это… не буянь сильно. Так надо.

Глеб потупился и тарелку отодвинул.

– То есть ты знаешь?!

– Знаю. Вообще-то это была идея Влада…

– Так и думала! Вечно он лезет, куда не просят. Я уже не атли, но он до сих пор думает, что имеет право меня контролировать.

– Он просто изучил тебя лучше, чем Эрик, и сразу предположил, что ты помчишься спасать Барта. Крег не идиот, и этот вариант тоже вполне мог продумать. И ждать тебя где-нибудь в кустах.

– Мой долг, как сольвейга, предупредить Барта! – с чувством сказала я. – Ты на моем месте поступил бы так же.

– Я на твоем месте пошел бы к Эрику. Сразу. А ты наверняка побежала на улицу ловить волны сольвейгов. – Глеб покачал головой. – А ведь Эрик не верил, что ты так поступишь. До конца говорил, что в первую очередь придешь к нему советоваться.

– Но Влад его убедил… – выдохнула я и присела. Есть больше не хотелось, в груди скреблось неприятное, назойливое чувство, от которого хотелось откреститься. Вина. А ведь Глеб прав, я привыкла самовольничать.

– В общем-то, Владу Эрик не особо поверил, – замялся он.

– А кому поверил?

– Мне.

– Тебе? – удивилась я. – Но, Глеб, зачем?

Он пожал плечами.

– Наверное, я вырос из детских штанишек, и понял, что иногда не стоит бросаться грудью на амбразуру. А может, просто эгоистично не хочу терять свое. Сольвейги умеют защищаться, а Барт, если верить твоим рассказам, гораздо сильнее тебя. Сумеет отбиться. А не сумеет, я переживу. А вот если ты не сумеешь, дурында, тут много кто будет плакать. Поняла?

Поняла. Только от этого не легче. Ведь если Барт не сумеет, плакать буду я. Ведь тогда уже ничего нельзя будет исправить.

Глава 22. Всадник без головы

Алан уснул на удивление рано. То ли его утомило всеобщее напряжение в доме, то ли осень, которая все больше уступала свои владения надвигающейся зиме. Зима приходила ночами, оставляя на еще зеленых газонах белые следы своего дыхания.

Я отправила Тамару вниз, все же там ее место, а не в детской среди подгуздников. Сама я там находиться не хотела. Несмотря на то, что сказал Глеб, несмотря на опасность и риск. Эрик должен был спросить, посоветоваться, иначе зачем все это было – разговоры, доверие – если в итоге он поступает так же, как и остальные вожди?

– Все еще злишься?

Он вошел, как всегда, бесшумно. Положил руки мне на плечи, а подбородок – на затылок.

За окном плескалась темнота. Полумрак комнаты, огонь в камине, Эрик рядом – можно было сделать вид, что ничего не произошло. Ненадолго. На пять минут.

Можно было бы, но…

– Злюсь, – кивнула я. Впрочем, злость остыла и перегорела, головная боль утихла, и тело залила усталость. Апатия от безысходности приходит быстро.

– Будь ты на моем месте, как бы поступила?

– Сказала бы тебе. Но даже если бы не сказала, была бы готова к обидам.

– Я готов. – Он развернул меня к себе, приподнял подбородок. – Ты вышла бы за границу защиты? Вышла бы, не сказав мне?

Я вздохнула. Тяжело с ним. Эрик слишком любит все контролировать: племя, ситуацию. Себя. Себя – больше всего, прошлое совсем рядом, дышит в затылок, побуждает измениться. Перемены видны, когда он дерется. И чем важнее для него победа, тем сильнее тот, прошлый Эрик.

Прошлая «я» тоже была здесь. Сильнее, увереннее, напористей.

– Знаешь, почему все эти люди здесь? – Он смотрел пытливо и слушал внимательно, на этот раз мой Эрик, без примесей. – Они здесь потому, что в прошлом я часто делала что-то вопреки вождю. Его это бесило – гордость там, авторитет, все дела. Но если бы я каждый раз послушно исполняла приказы, те, кто мне дорог, были бы давно мертвы. И сегодня никто не пришел бы охранять меня.

– Ты права, – кивнул Эрик. – Но сегодня они здесь. Защищай их здесь.

– Не все! Барт…

– Знает все прекрасно. Влад ему сказал.

– Влад? Когда?

– Полина… – Его рука – теплая и мягкая – накрывает мою. – Все будет хорошо. Веришь?

Верю. Что еще остается делать? Только чувствую себя почему-то маленькой и беззащитной, а ведь должна быть сильной. За все эти годы столько событий произошло, и вот пришел Крег, и я снова прежняя. Иллюзия? Страхи? Комплексы?

Или все из-за того, что меня такой видит Эрик? Недоверие обижает.

– А ты веришь мне? Разве венчание для тебя – не союз двух равных? Сейчас, когда я не могу выйти, чувствую себя здесь рабыней.

– Ты – скади, – спокойно ответил Эрик. – Моя жена. Мать моего сына. И никак не рабыня.

– Тогда открой защиту!

– Ну хватит, – прервал он меня и отстранился. В тоне голоса – тот же холод, что и накануне в кабинете. – Я сказал, ты – услышала. Защита останется. Это я говорю как вождь.

Эрик достаточно упрям, чтобы не поддаться на уговоры. И достаточно тверд, чтобы остаться при своем мнении. Я не стала спорить.

Ночь прошла беспокойно. Нормально уснуть так и не удалось. Мне снился камень. Блестящее лезвие ножа. Кровь. И кен сольвейга цветочным шлейфом струился в воздухе. Я вздрагивала, просыпалась, шарила по кровати в поисках Эрика, но Эрика не было. И сон затягивал меня снова – вязкий, путанный. Мне снилась гора, на которой Херсир принес жертву богам. Лив в белом платье, и платье это забрызгано было кровью. Небо в трещинах молний, и из трещин сочился кен – хищных, ясновидцев, охотников. Он клубился сизым смерчем прямо перед лицом Лив, но она, казалось, не замечала. Глаза ее были закрыты, а губы шевелились в неслышных молитвах. Глупая, глупая Лив! Если бы ты только знала, кого призываешь.

И словно подтверждение моих мыслей – из дыма навстречу Лив шагнула грузная мужская фигура…

Я проснулась в десять. Смыла остатки путанного сна под прохладным душем, поиграла с Аланом в детской, выпила кофе с булочками, заботливо принесенный Элей, и спустилась вниз.

Мое вчерашнее поведение наверняка обсудить уже успели, поэтому я старалась не обращать внимания на любопытные взгляды. Привыкла к такому еще у атли и воспринимала, как должное.

Эрик нашелся в гостиной. В окружении защитниц показывал какие-то пассы и объяснял, как лучше ставить блоки. Алиса была в первых рядах, фонтанировала собственными знаниями и задавала вопросы. Чего и следовало ожидать. Впрочем, меня сегодня это почти не волновало. Пусть пытается, Эрик все равно мой, и я в нем уверена.

Иру я нашла на кухне. Она только позавтракала и допивала чай. Глеб сидел рядом, на высоком барном стуле и болтал ногой.

– Как ты? – спросил он меня. – Попустило?

– Немного, – поморщилась я. – Надеюсь, Влад не соврал, и Барт действительно в курсе насчет Крега.

– Думаю, мы бы уже знали, будь это не так. И в суперзащите не было бы смысла. Сегодня прям мастер-класс от Эрика.

– Да, я видела. – Я повернулась к Ире. – Тебе получше?

– Жить буду, – вяло улыбнулась она. – К тому же, сегодня планируется вылазка. Если они найдут Крега, возможно, все закончится быстро…

– Вылазка? Какая вылазка?

– Ищейки Эрика выследили Крега. Вызвались добровольцы, чтобы его навестить.

– Здесь? В Липецке?

Ира кивнула.

– Но он ведь сильный! Сильнее Эрика. Ты не видела, там, на крыльце…

– Сильнее Эрика, возможно, – перебил меня Глеб. – Но не сильнее нас всех. Да и лучше с ним покончить сейчас, пока все спокойно.

– В городе волнения, Полина, – пояснила Ира. – Охотники. Похоже, зреет новая война.

Война. Забытое слово, рождающее новые цепочки других слов. Страх. Смерти. Закрытые двери, за которые выйти нельзя. А если выйдешь – будь готов сражаться. Бледные лица защитниц, напряжение в каждом взгляде, затянувшее в ожидании молчание. Ссылка.

Давно забытые, припорошенные пеплом фразы. Обрывки воспоминаний.

В новую войну не верилось. Она казалась чем-то далеким и, по сравнению с Крегом, нереальным. Пророчеством, что живет уже долгие годы, но все никак не сбудется. О нем говорят, но никто не воспринимает всерьез. А ведь Тан предупреждал о том, что власть охотников не продержится долго, и был прав: Альрик погиб, и власть пала. Пусть охотники еще не понимают этого, но запрещенные по закону альянсы негласно существовали. Хищные собирались неофициально, тайно обсуждали недостатки власти, в шутку говорили о свержении. Хищные поняли свою ошибку и больше ее не совершат. А такие, как Ира и Эрик, первыми рванут в бой, чтобы отбить себе право что-то решать. Отомстить, наказать тех, кто обидел, пусть их уже и нет в живых. Плевать. Есть последователи, их много, и они первыми погибнут за то, что на них снизошла благодать.

– Но зачем идти? – спросила я у Глеба уже в гостиной. Даша обнимала Влада и чуть не плакала, а он гладил ее по волосам и успокаивал привычными словами. Тома о чем-то яростно говорила с Робом. Суета невыносимо раздражала и рождала желание снова спрятаться на чердаке. – Не умнее ли переждать? Подставляться-то зачем?

– Авторитет нужно уметь поддерживать, – шепнул Глеб мне на ухо уже в гостиной. – Здесь слишком много сомневающихся, некоторые думают, Эрик не справится с Крегом, а значит, не может нас вести. Ты вон даже не веришь. Мы просто обязаны попробовать, Полевая.

Делегация собралась быстро. Воины – самые сильные из нас, кто не побоялся выйти из дома и даже сам согласился выследить Крега. Добровольцы. Влад, Глеб, Игорь, Алекс, Тамара, Роб, Маршал. Несколько воинов Мирослава. И Эрик.

Мой Эрик.

Вчерашняя обида сменилась тревогой, и, когда он обнял меня на прощанье, я уткнулась носом ему в грудь и всхлипнула.

– Не ходи.

– Все будет хорошо, малыш, – ответил он ласково и поцеловал меня в макушку. – У меня есть план.

Его планы всегда также безрассудны, как и мои. Да и кто там будет страховать его? Кто сможет и, главное, захочет? Глеб? Глеб не справится, Мирослав остается в доме, а Владу плевать на Эрика.

– Я сильнее, чем кажется, Полина. А вас будет охранять Мирослав и много сильных защитниц. Ничего плохого не случится.

– И с тобой?

– И со мной.

– Насколько он силен, этот Крег? – Вопрос Алисы застиг врасплох, как и она сама – самоуверенная, настойчивая, упорная. Минуты прощания с Эриком с Алисой делить не хотелось. Но вместе с ней подошел Мирослав, и грубить было невежливо.

– Достаточно, чтобы его остерегаться, – уклончиво ответил Эрик. – Но не настолько, чтобы бояться. Мы справимся.

– Ты та, кого он хочет?

Она смотрела на меня прямо и пытливо, а в серых глазах мне виделась неприязнь

– Не я. Мой кен.

– Неважно. Почему?

Я посмотрела на Эрика.

– Полина – сольвейг, – ответил он тихо, – и ее кен завершает ритуал.

– А что, если он найдет другого сольвейга?

Острые фразы, такие опасные, потому что память о вчерашнем еще свежа. Скребется сомнениями, развеять который может только Влад. С Владом говорить не хотелось. Не только из-за обиды и гордости – это мелочи. Но он соврет, даже если не связывался с Бартом. Ему важнее моя жизнь, чем правда. Иногда казалось, что жизнь – кровь по венам, биение сердца, тепло дыхания – для него значит больше, чем мысли.