Текст книги "Я — хищная. Ваниль и карамель (СИ)"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Влад не поймет меня никогда. Никогда не прочувствует близость сольвейгов. Потому что, когда умирает один сольвейг, умирает частица каждого члена племени. Для Влада же жизнь – разменная монета. Особенно жизнь того, кто ему безразличен.

Они ушли, и в гостиной поселилась тишина. Даже дети все спрятались наверху, и радостные визги и крики не нарушали гробового молчания дома.

Защитницы рассредоточились по территории, у каждой был свой сектор, который нужно охранять. Даша сидела на диване, сложив руки на коленях, и смотрела на входную дверь. Мирослав говорил по телефону, поставив ногу на ступеньку лестницы. Ира спряталась за шторой и молча подпирала плечом откос окна.

Улицу постепенно заливали сумерки. Свет фонарей отражали гладкие спины машин. Мощенные дорожки усыпало мертвой листвой.

– Давно вы женаты?

Алиса, похоже, отставать не собиралась. Смотрела все так же прямо и руки на груди сложила. Защищается… от меня?

– Нет, совсем недолго, – ответила я спокойно. Страх за тех, кто ушел свел на нет неприязнь к ней.

– Мне говорили, у Эрика до тебя не было постоянных женщин.

Серьезно? Наши воины сейчас рискуют жизнью, а все, что ее интересует – прошлое Эрика? На лице – ни капли тревоги. Она не боится за него, подумала я. И видит в нем лишь сильную единицу, не личность, а просто альфу. Наверняка Алиса привыкла получать лучшее, именно поэтому хочет Эрика. И глубоко ей плевать на то, какой он – как живет, чем дышит, кого любит.

Меня отпустило, и я улыбнулась.

– Главное, что сейчас она есть.

Общаться с ней хотелось меньше всего. Ира всем видом давала понять, что сейчас ей лучше побыть одной. Подумать, осмыслить, поверить. Крег был добр и понимал ее. А потом предал. Ира не прощает предательств.

Я отошла от Алисы и присела рядом с Дашей на диван.

Даша боялась. На бледном лице четко выделялись скулы, а льдистые глаза блестели выступившими слезами. Она имела привычку паниковать и заражать своей паникой остальных.

– Думаешь, все будет хорошо? – спросила она.

– Я верю, что они вернутся.

Она взяла меня за руку и крепко сжала, а потом зачем-то обняла.

Мы с Дашей никогда не дружили. Она была против нас с Эриком с самого начала, а я не люблю, когда мне указывают, что делать… Но сегодня мне захотелось обнять ее в ответ. От Даши пахло малиновым джемом, а еще духами – тонкими, цветочными и очень приятными. Я погладила ее по плечу и попыталась ободрить:

– Они вернутся, вот увидишь!

– Ты правда любишь Эрика? – шепотом спросила она и покосилась на Алису, которая делала вид, что нас не замечает.

– Конечно, люблю. Я же замуж за него вышла.

– Хорошо, – кивнула она и прижалась ко мне теснее.

Мы ждали до глубокой ночи. Ужинать не стали – аппетита ни у кого не было – лишь детей покормили и уложили спать. Все собрались в гостиной, за исключением тех защитниц, которые охраняли дом наверху. Молчали. Сдирали заусенцы с пальцев. Кусали губы до крови. Ждали.

Ближе к полуночи позвонил Андрей.

– Не выходите из дому, – бросил кратко. – На улицах опасно. – И добавил, спустя несколько секунд: – Альрик мертв.

Началось. Война, которую предсказывал Тан много месяцев назад, грозила постучать в наши двери сегодня же. Не вовремя, если учесть, что Крег в городе, и неизвестно, чем это закончится для нас. Для меня.

Плохо, когда несколько врагов сразу. Защиты может не хватить, а питаться нельзя… Не все знают ход на нижние слои.

Эрик и компания вернулись около трех ночи, когда гнетущая тишина казалась уже пыткой, тревога почти превратилась в отчаяние, а пальцы скользили по экранам смартфонов.

Дверь отворилась почти бесшумно, но в давящей, звенящей тишине этот звук вызвал чувство сродни блаженству. И задорный смех Глеба, и гулкие голоса, и шутливый тон. Облегчение нахлынуло волной, когда среди вернувшихся из опасного похода я нашла Эрика.

В отличие от остальных, Эрик молчал. Хмурился. Волосы растрепались, и светлая прядь знакомо обрамляла щеку. Только вот глаза… Где-то на дне ясно-голубых глаз отсвечивал зверь. Скалился, едва сдерживаемый усилием воли. Дикий. Непокорный. Вынужденный сидеть в клетке. Эрик скользнул по мне взглядом, моргнул, и зверь исчез. И только тогда я заметила, что светло-серый свитер испачкан в крови – брызги рисовали на мягкой шерсти замысловатые узоры. Неизвестному художнику будто мало было холста – капли выбрались за его пределы и отпечатались на шее и кончиках волос. В руках Эрик держал пропитанный кровью холщовый мешок…

Когда Эрик вышел в центр гостиной, облегченные вздохи, перешептывания, разговор самих вернувшихся – все стихло. Лара сложила руки на груди, Даша, до этого рассекавшая огромное пространство комнаты, присела на подлокотник дивана. Алиса шагнула к вернувшимся, ведомая то ли любопытством, то ли желанием засветиться. Все столпились вокруг, и, подгоняемая толпой, я тоже вынуждена была подойти ближе.

Губы Эрик сжал в тонкую линию. Сунул руку в мешок, а когда вытащил ее содержимое, все ахнули.

Я много чего видела в жизни, и крови не пугалась, но это зрелище заставило сглотнуть, подавляя тошноту, и отвернуться. Хотя жуткая картина привлекала внимание.

Из-под спутавшихся от крови волос, спадающих на лоб, стеклянными глазами на меня смотрел Крег. Вернее, то, что от него осталось…

Пальцы Эрика запутались в шевелюре, вытянутая рука крепко держала… голову. Рваная плоть на шее висела ошметками, снизу полой трубкой трепыхалась гортань. Рот приоткрылся, словно в предсмертном крике. Кожа отливала серым, под глазами пролегли черные круги.

Ира побледнела, громко всхлипнула и присела на подоконник. Даша охнула, Алиса вздохнула, показалось, восхищенно.

– Великий и ужасный Эрик, – тихо и серьезно сказал Влад.

Я перевела взгляд на мужа. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, Эрик держался спокойно и уверенно.

– Он… мертв? – зачем-то спросила я и почувствовала, как рот наполняется кислой слюной.

– Ушел, – расстроенно ответил Влад. – В последнюю секунду ушел, чертов охотник!

– Он умрет, – без тени сомнения глухо сказал Эрик.

Умрет, в этом не было сомнений. И оторванная голова того, кто недавно был Крегом, показалось, кивнула утвердительно. Или просто дрогнула рука Эрика?

Впрочем, какая разница? Голова снова отправилась в мешок, а мешок вручили Тамаре.

– Убери это, – коротко велел Эрик, и Тома, кивнув, удалилась.

Меня крепко обняли за плечи. Обернулась – Глеб. Улыбается.

– Дрейфила?

Я рассеянно кивнула и обняла его в ответ.

– Очень.

Зажмурилась, пытаясь отогнать безумное видение оживающей головы. В моем воображении она смеялась, и смех этот был жутким.

– Эрик был очень убедителен. Не думаю, что Крег сунется сюда в ближайшее время.

В ответ на эту фразу Эрик поморщился, словно ему было неприятно слушать о своей победе.

– Приму душ, – буркнул он через плечо, резко срываясь и направляясь к лестнице. – Не ослабляйте защиту.

Ко мне даже не подошел. Наоборот, показалось, сторонился и старался в глаза не смотреть. И спина его – напряженная и прямая – скрылась за поворотом лестницы.

Когда он ушел, гомон возобновился с новой силой. Все с азартом и воодушевлением принялись обсуждать увиденное, лишь Ира метнулась к выходу и скрылась за дверью. Надо бы пойти к ней, утешить, но ноги словно приросли к полу, и сама я будто заледенела.

– Сумасшедшая ночка, – не обращая внимания на уход жены, устало сказал Влад. – И Эрик твой сумасшедший тоже.

– Есть немного, – подтвердил Глеб. – Но ему есть, что защищать…

– У всех у нас свой резон здесь находиться, – возразил Влад. – Был способ проще, ты видел. Но Эрик выбрал именно этот.

– Этот показательнее, – хмуро произнес Глеб.

Я все же смогла сделать шаг. И еще один. Ноги будто крупой набили, как брюшки моих плюшевых совят. Наступать было сложно – колени подгибались, рискуя опрокинуть меня на пол. Перед глазами плыли темные круги. Кисловатый привкус во рту усилился, и я поняла, что, если не выйду на свежий воздух, меня стошнит прямо тут, на начищенный паркет.

На улице бушевал ветер. Рвал оставшиеся листья с деревьев и бросал их на подъездную дорожку. Небо сыпало белой крупой – еще не снег, но первый предвестник зимы.

Иру я нашла в темном углу, на террасе. Она стояла, склонившись и упершись ладонями в перила. Плечи воительницы мелко подрагивали, темные волосы вуалью закрывали лицо.

– Ира… – Я коснулась ее спины, обняла и прижалась, стараясь сгладить, облегчить ее переживания, мысленно понимая: не получится. У каждого из нас своя боль, а Ира сейчас далека от меня, как никогда. Ведь именно Эрик принес в дом останки Крега. Именно Эрик убил его таким зверским способом.

– Уйди, прошу.

Голос тихий и злой, и я поняла, что она не плачет, и трясет ее вовсе не от слез. От злости. На Эрика за показушность. На Крега – за обман. На себя – за доверие. И на меня – как причину всего этого.

– Уходи, Полина!

Я отступила на несколько шагов, но войти в дом так и не решилась. Как оставить ее здесь – одинокую и несчастную? Разве не потому все так вышло, что однажды я уже бросила ее? В то же время я чувствовала, что нужна ей сейчас меньше всего.

– Иди в дом, Полина.

Я обернулась, и хотела уже ответить что-то резкое, но Влад шагнул ко мне, положил руку на плечо и добавил шепотом:

– Иди, я сам.

У самой двери я обернулась. Влад стоял рядом с Ирой, облокотившись локтями о перила, и что-то спокойно говорил. Она не шевелилась. Не дрожала больше. Слушала или делала вид, что слушает. Наверное, просто пришло для них время говорить и слушать.

Я глубоко вдохнула и толкнула плечом дверь.

В доме было душно. Жарко и громко. Многолюдно. Хищные разбредались по комнатам, не прекращая обсуждать случившееся, а мне было страшно подниматься наверх, к Эрику.

Он вернулся странным. Слишком выверенные движения, сосредоточенный взгляд, наигранная плавность. Безумие, дремлющее в глазах, проснулось. Оттого он и спрятался от меня, оттого и ушел так быстро. Не уверена, что сейчас Эрик захочет меня видеть.

– …восхитительно! – донесся откуда-то справа восторженный голос Алисы. Защитница говорила что-то Ларисе, и та рассеянно слушала. Смотрела на Роберта, словно не могла поверить, что он вернулся живым.

– Восхитительно оторвать кому-то голову, ты права, – саркастично ответила Лара и отошла прочь от Алисы, направляясь к мужу.

Я поймала серый взгляд воительницы, но отвернулась и шагнула к лестнице. Наверное, Алиса бы сейчас смогла Эрика похвалить. Поддержать. Сказать, какой он молодец. Я же поднималась в спальню, как на эшафот.

Несколько метров коридора, молчаливые двери комнат провожают и будто бы жалеют. Ноги холодит невесть откуда взявшийся сквозняк. И лишь когда вхожу в нашу с Эриком спальню, понимаю, откуда он появился…

Окно распахнуто. Эрик стоит ко мне спиной и смотрит в ночь. Влажные после душа волосы падают на обнаженную спину, ладони спрятались в карманы черных шаровар.

На мое присутствие он никак не отреагировал – то ли не услышал, то ли не захотел оборачиваться.

– Простудишься, – сдавленно произнесла я и закрыла за собой дверь. Там, за пределами этой спальни у каждого свои демоны. У меня своих полно, что уж скрывать, но оставлять Эрика наедине с его собственными я не собиралась.

Подошла, осторожно закрыла окно, смахнув с подоконника снежную крупу. Прильнула щекой к холодной коже его груди и шепнула:

– Я здесь.

– Здесь, – повторил он, как заклинание.

– Мы справимся.

Он помолчал немного, а затем совершенно серьезно спросил:

– А если нет?

Я подняла на него глаза, и отголоски собственного страха поймала на его лице. Только страх этот не имел ничего общего с Крегом.

– Значит, так нам суждено. – Я подняла руку и погладила его по щеке. – Нам, слышишь, Эрик? Ты не один.

Прохладная ладонь скользнула мне под свитер, вторая легла на затылок. Настойчивые губы накрыли мои – жадно, требовательно. А через мгновение страхи перестали иметь значение.

Глава 23. Начало конца

Песок на берегу желтый и пахнет летом. Облепил мои ступни, а пальцы ног ласкает теплая вода.

Обожаю это место. Не знаю, кто придумал его и дал мне ключик, но оно будто создано для меня. Низкие, белые облака почти касаются животами покрытой мелкой рябью поверхности озера. Справа шумят ивы – раскидистые, пышные. Тихо так, что различим каждый всплеск.

И шепот на ухо:

– Ты всегда сюда сбегаешь.

Голос мне знаком, и я улыбаюсь. Несмотря на то, кем является его обладатель, я рада, что он пришел. Хотя, признаюсь, черное ему к лицу больше, чем белый балахон и мех.

Он расслаблен. Откинулся назад, темные глаза смотрят в небо. Уголки губ приподняты в ироничной улыбке. Спокоен. И будто бы помолодел на тысячелетие.

– Иногда хочется сбежать, – отвечаю.

Ветер теплый и ласковый, играет с моими волосами.

– Не получится. – Тан настолько уверен, что это заставляет напрячься. Облака на небе темнеют, набухают влагой, и он качает головой. – Сольвейг…

– Ты что-то знаешь? О Креге?

Кивок. И улыбка сползает с его лица.

– Не здесь. – Он воровато оглядывается, будто нас могут подслушать. – Ты не умеешь даже элементарную защиту ставить.

– А где?

Я пропускаю критику своих способностей защитницы. Тану явно есть, что сказать.

Он склоняется ниже, его лицо – напротив моего, и я вдруг понимаю, что глаза у него не совсем черные. Темно-карие, теплые, с широкими зрачками. Дыхание колдуна опаляет щеку, когда он шепчет:

– Приходи…

Я проснулась и села на кровати. За окном было темно, рядом размеренно дышал Эрик.

Что значил этот сон? Неужели Тан знает, как победить Крега? Ведь наверняка знает, иначе зачем бы звал к себе? И откуда только? Неважно. Информация лишней не бывает, а Тан всегда помогал мне. А это значит… у нас есть шанс!

Шанса не было – это я поняла, когда подошла к окну.

Он стоял напротив входа, ладони касались купола защиты. Высокий, светловолосый. Густо облитый светом фонарей. Широкие плечи, распахнутая куртка на меху, алый свитер. Глаза закрыты, губы шевелятся, а сам будто улыбается, и от улыбки этой по спине у меня пробежала дрожь. Блондин поднял глаза и…

Задрожали стены. Еле слышно, будто дом проснулся от векового сна и вздохнул. Меня дернули назад, уводя от окна. Эрик тряхнул за плечи и грозно приказал:

– Сиди здесь! – И скрылся за дверью.

Ну уж нет, не собираюсь я отсиживаться наверху! Пусть из дома выйти не могу, но драться еще в состоянии. Не собираюсь сидеть здесь, как…

Стены снова застонали. Показалось, дом ожил и противился вторжению, ворочался, скрипел половицами. Защита пропитала камни и, разрушаясь, ранила дом. А он плакал, жаловался, просил отвадить незваного гостя.

Не медля ни секунды, я выскочила в коридор. Сначала ринулась в детскую, но там и без меня было полно людей. Эрик давал указания защитницам, Глеб что-то настойчиво объяснял Диме, и тот морщился, но кивал.

Когда я вошла, Эрик бросил в мою сторону недовольный взгляд, но скандалить не стал. Понимал, наверное, что резоннее мне быть внизу, со всеми.

Детей собрали в спортзале. Решили оставить с ними сильных воинов и защитниц – Тому, Иру, Алекса, Дарлу, Дашу и Лару. Дима с Майей вызвались тоже, никто не возражал. По сути, они и сами в какой-то мере были еще детьми, несмотря на раннее взросление хищных.

– Какого черта, Эрик! – возмутилась Тамара. – Доколе я тебе нянькой буду? Может, хватит уже меня задвигать?

– Ты охраняешь моего сына, – спокойно, но твердо ответил Эрик. – Это твой долг, как скади, если ты не забыла.

– Я – воительницы, а не цепной пес! – Тома тряхнула головой, и каштановые кудряшки смешно подпрыгнули. С Аланом на руках она смотрелась скорее смешно, чем грозно. – Ты знаешь, что я могу, так какого лешего мне тут сидеть?! Нам прекрасно известно, что чокнутому плевать на всех, кроме нее. – Она указала на меня пальцем.

Эрик нахмурился, подумал пару секунд, а затем кивнул.

– Хорошо.

– Я могу сменить Тамару. – Алиса появилась, как всегда, эффектно и вовремя. Она что, под дверью все это время стояла? Защитница плавно прошла в центр, повела плечом, отчего бретелька облегающей майки сползла с загорелого плеча. – Твой сын будет в безопасности со мной, Эрик.

– Нет уж, – ответила я и взяла Алана на руки. Обвела взглядом комнату и нашла того, кто понадежнее будет. – Глеб?

– Я останусь, – вздохнул он. – Хотя, по большому счету…

– Спасибо! – перебила я.

Оставлять Алана на Алису совершенно не хотелось. Да и за Глеба здесь будет спокойнее.

– Держись ближе к лестнице, – велел мне Эрик, когда мы вышли в коридор. – Роб подстрахует. И, Полина… – Он остановился, развернул меня к себе лицом, сжал плечи и настойчиво добавил: – Не высовывайся.

Не буду. Крег был очень убедителен в прошлый раз.

Радовало, что Ира осталась наверху. Не думаю, что ей было бы комфортно драться с Крегом. Да и он не пожалеет, если…

Если войдет. А он войдет – это я поняла, когда увидела дверь.

Она замерцала. Вспыхнула голубым, затем ярко-белым, затрещало, ломаясь, дерево, а через мгновение дверь сорвало с петель.

В проеме заклубился туман, как в дешевых фильмах ужасов, и из него, как в лучших традициях этих самых фильмов, шагнул Крег. Вернее, тот, кто был нынче Крегом, потому как сознание напрочь отказывалось признавать в этом перекачанном смазливом типе жреца андвари.

Он был достаточно высок. Широкоплеч. Светло-русые, почти пепельные волосы стянуты резинкой, и лишь одна-единственная прядь спадала на лоб. Совсем как… как…

– Прочь от двери! – скомандовал Эрик, шагая навстречу Крегу и складывая пальцы в защитный пасс.

– Мы не будем сегодня драться, – спокойно ответил Крег-блондин и провел рукой по воздуху впереди себя. Эрик дернулся и застыл, будто попавшая в мед муха. Видно было, что каждое движение дается ему с трудом, да и сами движения были медленными, словно Крег остановил время в том месте, где находился Эрик.

– Жаль, не получится держать тебя так вечно, – с сожалением в голосе сказал охотник. Затем перевел на меня взгляд и улыбнулся: – Привет, Полина.

Улыбка явно не сулила мне ничего хорошего. Ни мне, ни Эрику, ни Владу с Тамарой, которые замерли в коридоре, ведущем на кухню. Ни Мирославу, притаившемуся у камина. Даже Алиса, почему-то оказавшаяся рядом со мной и Робом, ахнула. Не поверила, наверное, что Эрика можно вот так устранить.

Разговаривать с врагами я не особо любила. Прошлый опыт говорил: ничего хорошего из разговоров этих не выйдет. Куда действеннее – ударить без предупреждения.

Кен послушно потек по венам – к ладоням, жила копила много дней, и там сейчас было достаточно, чтобы драться долго. Не дожидаясь, пока Крег начнет воплощать в жизнь задуманное, я ударила. Как учил Барт – дозировано, не расплескивая, не тратя лишнего, потому что лишнего в драке с таким, как Крег, не бывает…

Он успел прикрыться рукой. Рукав на куртке обгорел полностью, алый свитер обуглился, и, показалось, завоняло паленой кожей…

– Я же сказал, мы не будем драться, – обиженно бросил он и шагнул к Наташе, целительнице скади, замершей у окна.

И откуда она там взялась? Эрик же сказал, предупредил… Я ее и не заметила-то сразу – смотрела лишь на Крега. Надо было спрятаться на кухне или наверху, ведь что может целительница против обезумевшего охотника?

Я резко выдохнула, и в унисон с моим выдохом Крег рванул ее жилу. Девушка побледнела, распахнула глаза, а через миг рухнула на пол, к ногам охотника.

Охотник – в первую очередь убийца, говорил Эрик…

Эрик дернулся в облепившем его невидимом коконе Крега. Наверное, он бы зарычал, если бы не был скован. Но рукой шевельнуть у него получилось и даже сделать шаг – один маленький шаг – в направлении охотника.

Нет, Эрик, ты не дойдешь. Крег пришел убивать не просто так и явно рассчитал силы.

Правда, мои не учел. Я – сольвейг и убивала древних.

Злость буквально вела меня. Сознание затуманилось, мысли рассыпались осколками, страх отошел на второй план. Это мой дом, и я буду защищаться! А убийства соплеменников не прощу.

Шагнула вперед, одновременно выпуская очередную порцию кена. На этот раз Крег ловко увернулся, и пострадала лишь стена у двери. Одновременно на охотника со спины бросились Влад и Тамара, но он взмахнул рукой, и их отбросило на несколько метров назад. Тома стукнулась головой о дверную арку и обмякла на пороге. Я не стала ждать – ударила снова. И снова. Свитер на груди Крега обуглился, кожа покрылась волдырями. Охотник пошатнулся, отступил на шаг и покачал головой. А через мгновение мою голову заволокло туманом – непроглядным, плотным. Жила дернулась, поток кена прекратился, и я, пошатнувшись, чуть не упала. Чьи-то руки подхватили меня, оттаскивая наверх, и усадили на ступеньку. Тело окутало теплом, будто кто-то завернул меня в пуховое одеяло.

Штормило. Перед глазами бегали противные темные мошки, и происходящее я воспринимала с трудом.

Вот Алиса в двух шагах шепчет что-то на древнем языке ар. Ей вторит Роб, именно его руки обнимают меня, не давая окончательно потеряться. Словно в замедленной съемке, позади Крега встает Влад.

«Не надо, – хочется крикнуть мне. – Уходи!». Но я молчу. Голоса нет, и кен застыл в венах. Непослушный, ледяной – он обжигал жилу изнутри. Что сделал со мной охотник?

– Побереги себя, девочка. – Голос Крега трескучий и назойливый, как насекомые в жару. В нашу сторону летит очередное заклинание, и Алиса падает, как подкошенная. Пытается схватиться рукой за перила, но не успевает.

Глаза слезятся, и я часто моргаю, пытаясь избавиться от слез. Они текут горячими ручьями по лицу. Только я замерзла. Окаменела. Сижу, вцепившись пальцами в ступеньку. Дышу, вернее, пытаюсь, так как дышать невероятно сложно. Воздух обжигает изнутри, горло сжимается, спазмы идут по всему телу – болезненные, частые.

И вот падает еще один воин – на этот раз альва. Странно, но я не помню его имени…

Крег улыбается, но улыбка эта злая. Оскал чудовища, только вот я не верю в сказки. Он поворачивается к Владу, и картинка замирает. Секунды текут медленно, каждая из них впивается в сознание неконтролируемым страхом, когда охотник касается плеча вождя атли.

Влад никогда не боится. А если и боится, не покажет этого. Но мне показалось, в тот момент на его лице мелькнул страх. Ведь то, что дороже всего, всегда бережешь.

Влад любит жизнь…

Крег обернулся ко мне.

– Как считаешь, пора?

Его голос спокоен. Движения уверенны. И раны, казалось, совсем не тревожат.

– Не надо…

Губы шевелятся, но звуков нет. Звуки исчезли, как и смысл. Зачем мы здесь? Строим планы, деремся, умираем? Спасаем… Кого?

Эрик сделал еще один шаг. Далеко. Слишком далеко, чтобы успеть…

– Он или кудряшка? – насмешливо спрашивает Крег.

Тамара пытается встать. У нее почти получилось, только ноги подводят, и она хватается рукой за стену, чтобы удержаться на ногах.

– Выбирай, Полина.

В голове шумит сильнее, и я почти не разбираю слов.

Смотрю на Эрика, он – на меня. И когда успел повернуться? А может, Крег ослабил силу кокона?

– Выбирай, или выберу я.

Щупальца охотника, подобно древним, держат на крючке две жилы.

Две жизни.

Влад или Тома?

И голос палача звучит громогласно в накрывшей гостиную тишине:

– Выбирай!

Сердце билось сильно, даже болезненно. Рука Роба крепко сжимала мое плечо. Крег ждал. Ждали и остальные, наверное, но я на них не смотрела, только на него. Чего он ждет? Действительно думает, что я буду выбирать?

В происходящее верить не получалось. Ситуация отдавала терпким сюрреализмом: и застывший в невидимой паутине Эрик, и бессильные воины, рассредоточенные по гостиной, и Тома с округлившимися от ужаса глазами, нервно цепляющаяся за стену.

Влад стоял спокойно. Смотрел перед собой, но не на Крега, а на щупальца, от которых зависела его жизнь. Побледнел слегка, но испуганным не выглядел.

– Сложно решить, не так ли? – Веселость из голоса охотника улетучилась, тон поменялся на высокомерный, а глаза сверкнули злобой. – Что ж, не буду тебя мучить – решу за тебя.

Я не успела выдохнуть, когда он рванул щупальцами жилу. Тамара опустила глаза, пошатнулась и…

Нет-нет, не хочу в это верить! А для того, чтобы не верить, нужно закрыть глаза. Просто не смотреть.

Жаль, что от голоса не спрячешься за завесой век.

– Завтра выберешь ты. А если откажешься, умрут оба кандидата.

– Зачем?

Я не ждала, что он ответит, вопрос просто сорвался с губ.

– Для мотивации. Ты ведь хочешь, чтобы близкие люди выжили? – спросил Крег и тут же сам ответил: – Естественно, хочешь. На тебе печать первого жреца ар. Сними ее и приходи. Больше предупреждений не будет, Полина.

Он исчез быстро – я даже моргнуть не успела. Влад попятился, будто спасаясь от невидимого удара. Эрик комично взмахнул рукой – сдерживающая магия рассеялась, и он пошатнулся. Помедлил всего секунду и бросился к Тамаре.

Поздно…

Для нее, для Наташи, для воина альва, имени которого я не помнила. А завтра будет поздно еще для двоих. В том, что Крег сдержит обещание, я не сомневалась. Впрочем, как и в том, что выбрать я не смогу.

Алиса рядом громко вздохнула и схватилась руками за живот. Казалось, она вот-вот расплачется. Только такие, как Алиса, не плачут…

– Больно? – машинально спросила я. Прозвучало жутко фальшиво, и голос сорвался на писк.

Все они здесь по одной причине. Конкретно Алиса – из-за Эрика, но это неважно. Защищать-то приходится меня.

– Справлюсь! – огрызнулась защитница и встала.

Роберт отпустил мое плечо и прикрыл рот ладонью. Смотрел на Эрика, покачивающего Тамару на руках и, казалось, не дышал. А я все думала, зачем она спустилась. Ведь если бы осталась с Аланом, если бы…

Слез не было. Стылость только в груди, и конечности заледенели.

В дверной проем медленно вползала осень. Стелилась по полу, льнула к плинтусам и основанию лестницы, ластилась к ногам. Промозглая, влажная, пахнущая гнильем и смертью.

Эрик поднялся, Роб встал вслед за ним – как по команде. Шагнул со ступеней вперед и бережно взял у него из рук тело Томы.

– Защитниц соберите, – рассеянно сказал Эрик, непонятно к кому обращаясь. Но Мирослав откликнулся, пошевелился и отправился наверх. Проходя мимо меня, потрепал по плечу.

А я не могла встать. Буквально примерзла к ступеньке. Кто-то накрыл мои плечи пледом и сунул в руки чашку с ароматным чаем из трав. Я отхлебнула – машинально, но ни капли не согрелась. Вокруг суетились люди, говорили о чем-то, спорили. Делегация из нескольких человек склонилась над вышибленной дверью.

Тамару унесли. Я не знала, куда. Возможно, наверх, ведь теперь нужно готовится к похоронам. Нарисовать на груди ритуальный рисунок скади – подношение богам, которые помогут ей переродиться. Отвезти ее к очагу и закопать там, в холодной, липкой земле, пропитанной кеном. Отдать последнюю дань предкам. Зажечь свечи.

Эрика в гостиной не было. Он вышел сразу, как приказал позвать защитниц – на улицу, во тьму. Туда, где недавно колдовал Крег.

– Знаю, о чем ты сейчас думаешь, – глухо сказал Влад, присаживаясь рядом со мной. В глаза не смотрел, буравил взглядом темную поверхность ковра. – И я рад, что Эрик поставил защиту.

– Я должна пойти. Драться с ним…

– Ты не сможешь, – перебил он. – Как не смогла сегодня.

– Рано или поздно придется что-то решать, – спокойно ответила я. – Не хочу, чтобы вы за меня умирали, это неправильно.

– Что и для кого правильно, решать не тебе.

– А кому? Тебе, что ли? – Я дернулась, чашка выскользнула из рук, с глухим звуком приземлилась на ковер. Чай вылился, оформившись в кляксообразное пятно. – Ты чуть не погиб.

– Но не погиб. И ты выживешь, слышишь! – Цепкая рука больно впилась в плечо, но даже боль эта была далекой и нереальной. – Ты. Будешь. Жить.

– Мне нужно к Тамаре, – устало сказала я, высвобождаясь. На самом деле мне хотелось на улицу – в осень, где ветер рвет последние листья с деревьев. Где морось и воздух свеж настолько, что не можешь надышаться. Стены дома давили. Смыкались вокруг меня кольцом, липли проклятой защитой к коже.

И не выбраться, не уйти, не освободиться, разве что…

Решение пришло на ступенях – между первым и вторым этажом. Такое простое и такое логичное. Я еще раз оглянулась – хищные рассеянно бродили по гостиной. Алекс с Мирославом пытались приделать обратно дверь. Влад у окна разговаривал по телефону. По комнате рассеянно бродил Филипп и почему-то качал головой.

Алиса протиснулась в дверной проем и исчезла на улице. Конечно, она-то может выйти. А я сейчас даже Эрика не могу обнять, потому что он там – за пределами защиты, которую мне не преодолеть.

Нужно отдохнуть. Немного, полчаса или час. Дождаться, пока починят дверь, и хищные разойдутся по спальням. Не все. Защитницы останутся на страже…

На втором этаже меня встретил Глеб. Не говоря ни слова, обнял, и в груди резко стало горячо. Захотелось плакать – громко, навзрыд. Но я понимала: расплачусь сейчас, отпущу себя – не хватит сил и воли воплотить задуманное. Поэтому я настойчиво отстранилась и отступила на шаг.

– Что ты задумала? – нахмурился Глеб, но я помотала головой.

– Ничего.

Нельзя говорить. Даже ему. Эрик умеет читать мысли…

– Но придумаешь, да? – спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Я пойду с тобой.

– Дурак, – устало выдохнула я. – Никуда мы не пойдем. Я и из дома-то выйти не могу. Защита, забыл?

– Да, точно. И что теперь?

– Спать хочу, – соврала я. – А еще Тому увидеть. Не знаешь, где… – Я замолчала. Слово «тело» застряло в горле, как рыбная кость.

– В спальне, – махнул рукой Глеб в сторону комнаты Тамары. – Там девчонки собрались…

– Спасибо.

Внутри царил сумрак. Горела свеча на прикроватной тумбочке. Рядом на светлой войлочной салфетке кто-то приготовил кисти и краски. Тяжелые шторы закрывали окно. Там же, у окна, стояла бледная Даша. У кровати полукругом застыли девушки. Эля плакала, обняв себя за плечи. Алла хмурилась. Юлиана обнимала ее за плечи. В кресле у детской кроватки Алана сидела Лариса. Она прижимала пальцы к вискам и не шевелилась.

На бледно-зеленом покрывале со сложенными на груди руками лежали Тома и Наташа. Бледные лица, веер ресниц на щеках. Волосы – каштановые, кудрявые Томы и прямые светло-русые Наташи – смешались.

Когда я шагнула внутрь, девушки расступились. Плюшевое покрывало было мягким, рука Томы – холодной. Сколько же я просидела на лестнице?

– Прости, – шепнула я едва слышно. И добавила уже мысленно: «Я остановлю это». Главное, чтобы все получилось.

– Нам нужно… ритуальный рисунок, – тихо сказала Алла, и в голосе ее скользнул холод. Мне показалось, или фраза прозвучала обвиняюще? Впрочем, я и так все знаю. Вслух этого никто не скажет, но Тома погибла из-за меня. Странно, но воспринималось это спокойно. Наверное, шок еще не прошел.

Я обернулась. Юлиана смотрела ненавидяще, но она всегда так смотрит. Эля все так же плакала, а Алла стояла, потупившись. Даша отвернулась к окну и нырнула за занавеску.