Текст книги "Я — хищная. Ваниль и карамель (СИ)"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Была счастлива? Серьезно? – Иронию Владу скрыть не удалось, а может, он и не хотел.

– Представляешь? И без тебя бывает счастье. – Плююсь ядом. А что мне остается теперь, когда… – Я люблю Эрика.

– Тогда что это было, Поля? Сейчас?

– Не знаю. Какое это имеет значение? Теперь, когда моя жизнь разрушена? Надеюсь, ты доволен!

– Брось. Что такого произошло? Подумаешь, поцеловались. – Он шагнул ко мне, и я инстинктивно отступила, будто вновь вторгнувшись в мое личное пространство, Влад мог еще больше отравить меня. Куда уже больше? Он тоже остановился, как бы желая показать, что не станет ничего предпринимать. Давить. – Стейнмод не узнает. От меня – так точно… Я не желаю тебе зла. Думал, ты понимаешь. И если ты не повторишь ошибку, которую совершила тогда с Глебом…

– Это необязательно, – перебила я. Сердце гулко стучало в груди, сознание заволокло туманом – густым и безнадежным. – Эрик умеет читать мысли.

Молчание. Секунда, может, две… И глухой вопрос:

– Чего?!

Удивлен. Нет, ошеломлен, но пытается это скрыть. Только маски сегодня плохо держатся на лице, слетают, не желая садиться на привычное место. И за обычным спокойствием прячется настоящий испуг.

– Не только Альрик это умеет… умел, – на ходу исправилась я. – Я плохая актриса, Влад, и скрыть не смогу.

Он отступил и сел на кровать. На меня не смотрел, думал. Сосредоточенно, лихорадочно, и нерадужные мысли, сгущаясь, тенями окружали его.

Я всхлипнула последний раз. Глупая. Думала, избавилась, затолкала ненужное в прошлое. Только важное не затолкнешь.

Я люблю Эрика. Он изменил меня, научил снова доверять, как лежачего больного снова учат ходить. И я действительно стала другой.

Только кое-что Эрику выскрести так и не удалось… И кое-кого.

Кое-кто этот сидит сейчас на кровати и делает вид, что не рад. Ищет выход. Для меня ли? Если Эрик узнает, Владу тоже достанется. Эрик не станет разбираться, кто виноват.

Виновата я. Готова признать и… Что? Лишиться всего?

Предательские слезы выступили снова, и я отвернулась. Вот уж нет, слез не покажу! Закусила губу, стараясь болью отвлечься от обиды на саму себя. Обида сменилась злостью. О чем я думала? Нужно было сразу домой, как только охотник рассыпался пеплом. Ведь ясно было уже тогда: убийца не придет сегодня меня искать.

Теперь найдет точно. После того, как я лишусь защиты скади, ему не составит труда взять мой кен.

Прикосновение к плечу заставило вздрогнуть от неожиданности. Я сбросила руку, будто можно было заразиться еще больше. Словно ванильный кен может проникнуть сквозь одежду.

– Отстань!

– Поля…

– Уйди, говорю! Не хочу тебя видеть.

Влад резко развернул меня лицом к себе и ответил:

– Придется. – И добавил уже мягче: – Еще немного потерпи, а потом я уйду, ладно?

Я не ответила, и он, видимо, принял молчание за согласие.

– Никто ничего не разрушал, слышишь. Ты спишь. Это просто сон. И на самом деле ничего этого не было.

– Что? – Я нахмурилась. Вырываться сил не было, да и держал он крепко. Тело не слушалось совершенно, обмякло, налилось тяжестью. Даже держать глаза открытыми стало невероятно сложно.

– В тебе остался мой кен. Совсем немного, но хватит.

Взгляд у него тяжелый и требует подчинения. Сначала сопротивляюсь, пытаясь отстраниться, закрыться энергетическим щитом. Защититься.

Защитница из меня всегда была неважная.

– Утром ты проснешься и ничего не вспомнишь, слышишь, Полина, ничего! – его голос настойчив, и я киваю. – Повтори.

– Ничего… – вторю эхом.

– Хорошо. – Его вздох прячется у меня на ключице, когда он берет меня на руки. Я больше не понимаю ничего и не хочу понимать.

Это ведь сон. И я забуду его к утру.

Становится хорошо. Спокойно.

Голова моя лежит на подушке. Или это чье-то плечо? Плечо того, кто к утру растворится в тумане навек утраченных воспоминаний.

Так не все ли равно?

И последнее, что я ощущаю перед тем, как провалиться в беспамятство – отпечаток поцелуя на правом виске.

Глава 19. Алиса

Озеро волнуется. Вода потемнела, покрылась рябью, на берег наползают пенистые волны и лижут песок. Небо нависает тучами – темными и низкими. Они клубятся над головой и обещают скорый дождь.

Я люблю дождь.

Сижу на берегу, обняв колени, и смотрю вдаль.

Пытаюсь вспомнить сон. Он был яркий. Чувственный. Красивый сон, из тех, что хочется сохранить в памяти. Досадно, что не получилось.

– Знаешь, ты мне как дочь, – говорит Барт спокойно. Он сидит рядом, на песке, и волны омывают его обнаженные лодыжки. Ногти на ногах ровные, правильной формы. Его голос сбивает меня с мысли, остатки сна развеиваются туманом.

– Да, – киваю. – Ты говорил мне однажды.

– Как дочери, хочу дать тебе пару заветов. – Его ладонь – большая и теплая – прячет мою. Взгляд проникновенный, ласковый. Он близок, как и любой сольвейг, с ним рядом спокойно и хорошо, но почему-то мне все меньше нравится этот разговор. – Будь храброй. Поступай по совести. Береги близких.

Он вздыхает, вдруг порывисто обнимает меня за плечи и прижимает к груди. Я слышу, как бьется его сердце – быстро, как испуганная птица. Это настолько идет вразрез с его образом спокойного и уверенного вождя, что я невольно пугаюсь.

– Не бойся ступить во тьму.

– З…зачем ты…

– Пророчество сбудется, и ты знаешь это.

Он отворачивается, и смотрит на воду, темную, будто смола.

– Я… умру?

– Тебе решать, Полина.

– Я не хочу умирать!

– Не ты, так твои близкие. Готова на такой обмен? – Он снова поворачивается, и я вижу – не шутит. Действительно ждет ответа. На дне глубоких, карих глаз – просьба и надежда.

– Эрик меня спасет, – говорю упрямо. Ищу на его лице хоть тень поддержки. Не нахожу, но все равно цепляюсь за нерушимые истины. – Не даст меня в обиду.

– Он силен, твой воин. И печать на тебе испепелит любого, кто к тебе притронется. – Барт указывает на мой живот, и я вспоминаю: печать Арендрейта. Убережет ли она от убийцы? – Карающий огонь.

– Тогда чего бояться?

– Мне было видение этой ночью. Ты на ритуальном камне атли. И печати на жиле не было.

– Кто-то… снял ее? – ужасаюсь.

– Ее может снять тот, кто ставил. – Он посмотрел на меня серьезно и добавил: – И тот, кто носит.

Порыв ветра рвет мои волосы, небо вдоль, до самого горизонта разрезает молния, а через секунду гремит так, что закладывает уши. На песок падают первые капли дождя.

– Что это за место? – вырывается у меня мимо воли.

Барт довольно улыбается, касается моего лба ладонью, и последнее, что остается у меня от этого сна – его прощальная фраза:

– Иногда ты задаешь правильные вопросы. Я отвечу на этот, когда мы встретимся в следующий раз.

И этот сон, так же, как и тот, прошлый, тает, просыпается песком между пальцев. Ускользает. А я возвращаюсь в реальность.

– Просыпайся, соня!

Глаза открыть оказалось трудно. Тревожное сновидение навалилось на плечи грузом и никак не хотело отпускать.

– Слышишь, вставай.

Пальцы щекочут кожу за ухом – одно из самых чувствительных моих мест. И я, наконец, разлепляю веки.

Высокие потолки с лепниной. И свет бьет сквозь начищенные окна, стелется по полу, впитывается в покрывало, наползает на кровать. Дома. Как же приятно проснуться дома!

Остатки сна слетают мгновенно, губы растягиваются в блаженной улыбке.

– Я так соскучилась!

– Когда только успела? – пошутил Эрик и погладил меня по щеке.

– Ты меня забрал? Когда?

– С рассветом. Не захотел будить, ты такая милая, когда спишь.

– Больше никогда меня так не бросай, – отчитала я его и ни капли при этом не шутила.

– Ты же сама просила найти Мирослава, – прищурился он, и в глазах заплясали смешинки.

Доволен. Дрался и победил. От него даже сейчас пахнет битвой – карамельный, пьянящий аромат.

Но мне не интересно, кого он там убил. Скольких. Я вскакиваю на ноги – у меня свой азарт.

– Где он?

– Внизу. Ждет, когда ты, наконец, проснешься.

Я метнулась было к выходу, но застыла у огромного – почти во весь рост – зеркала в резной оправе. Вид у меня был тот еще: смятая одежда, заспанное лицо, всколоченное гнездо волос на голове…

Эрик проводил меня насмешливым взглядом и со знанием дела кивнул:

– Пожалуй, сначала тебе нужно в душ.

Не согласиться с ним я просто не могла.

После душа полегчало. Воспоминания о кошмаре смыло теплой водой, сам кошмар развеялся и ничего плохого не предвещал.

Нет, я знала, что Барт не снится просто так. Знала и задвинула это знание куда подальше. До лучших времен. Возможно, вечером я подумаю над этим. А сейчас нужно помочь Мирославу.

В гостиной шумно и людно. Эрик, Даша, Тамара. Роб обнимает Лару за плечи. Ира притаилась в глубоком кресле у камина. Влад полусидит на подлокотнике рядом, и вместе они кажутся до жути милыми и гармоничными.

Даже Каролина здесь, по правую руку от Эрика, и мне невольно вспомнились слова Риты. Въедливые, злые. И сомнение червяком поселилось в груди.

Рита тут, рядом с Дашей, а по другую ее сторону – Игорь. И она держится за него, как за спасительную соломинку – крепко, будто боится, что если выпустит, он исчезнет.

Дарла, как всегда чересчур яркая и громкая, что-то быстро шептала незнакомой мне брюнетке. Брюнетка не сводила с меня внимательных, серых глаз и морщила аккуратный смуглый носик. От взгляда ее – прямого и наглого стало не по себе.

Стол накрыт – бутерброды и чай. Для тех, кому недостаточно просто поесть – спиртное. Коньяк в пузатых рюмках и вино в глубоких бокалах на тонких ножках. Теплая атмосфера общения. Как раньше. Как в атли до войны…

Мирослав был все тот же. Улыбался, сидя на диване в гостиной, и что-то отвечал Эрику. Увидев меня, поднялся на ноги, и разговоры как-то сами по себе стихли.

Тишина после гомона показалась оглушающей.

– Привет.

Не верилось, что я, наконец, вижу его. Гектор обещал, что не тронет, но разве можно верить Гектору?

– Я волновалась.

Слова липли к нёбу. Слов было недостаточно. Мало. Ничтожно мало. И когда Мир шагнул навстречу, раскрывая руки в приглашающем жесте, я наплевала на незнакомых мне людей, преодолела разделяющие нас ступени и утонула в крепких, терпких объятиях.

– Никогда так больше не делай! Не пропадай, слышишь.

– Не буду.

– Как ты… вообще? Ты все еще…

Кивнул.

– Влад сказал, ты можешь помочь.

Взгляд лукавый, как обычно. Щурится. И словно окатывает теплом. Давно я его не видела. Слишком давно, чтобы успеть забыть.

– Могу, – кивнула и снова прижалась щекой к его груди. Запах незнакомый – сладковатый, но не отталкивающий. Не его запах – чужой, но крепко привязавшийся к коже.

– Ценное умение накануне войны. – Голос этот мне незнаком, и я поворачиваю голову. Брюнетка все так же смотрит – с вызовом, не стесняясь. И представляется четко и кратко: – Алиса.

– Поля, это Алиса, моя… подруга.

Мирослав смущен. И немного воодушевлен оттого, что она представилась мне.

– Полина, – просто отвечаю я.

Теперь и я могу рассматривать ее. Красивая. Правильные черты лица, чуть вздернутый, небольшой нос, острые скулы. Темные брови вразлет, волосы чуть длиннее плеч, темные и блестят. Глаза серые, почти стальные, будят в душе неприятные воспоминания.

Пыточная. Распятый на дыбе человек. Злобная, мстительная улыбка.

Но только лишь глаза – в остальном Алиса ничем не походит на Мишеля.

Она чем-то похожа на Лару, если убрать идеальность и некую жеманность. Прямая. Решительная. Дерзкая. И, пожалуй, сильная.

– В войне? – До меня поздно доходит смысл сказанного ею.

– Она ничего не знает? – Алиса поворачивается почему-то к Эрику.

– Не успел рассказать, – отвечает он и встает. Смотрит на меня серьезно. – Если вкратце, то после смерти Альрика охотников больше некому сдерживать.

– Сдерживать… от чего?

Я все еще не понимала, как он погиб. Нет, мне не было его жаль, но все же Альрик – единственный, кто контролировал существующую систему. И теперь, когда его не стало, кто будет следить, чтобы все оставалось по-прежнему?

– От войны, верно? – ответила сама же на заданный вслух вопрос. – Охотники снова нападут?

У них для этого есть все, что нужно. Локализация племен хищных, отчеты, планы… И никакого сдерживающего фактора.

– Не о том сейчас нужно думать, – подал голос Влад. – Альрик мертв. Последнее звено цепи. И теперь охотник придет за кеном сольвейга. Самое время обсудить альянс.

– Я не могу ничего требовать, – глухо сказал Эрик. – Только просить.

– Не надо просить. Атли у тебя есть. Альва?

– Не совсем еще понял, в чем тут дело. – Мирослав немного отстранил меня и спросил очень серьезно: – Ты снова влипла, да?

– Сначала тебе поможем, – проворчала я, – а потом о делах, ладно? Не вижу необходимости в таком ажиотаже. Здесь безопасно. Безопасно ведь, Эрик?

В сознании всколыхнулись отголоски ночного кошмара, и предупреждение Барта эхом звучало в ушах.

– Конечно, безопасно, – ответил Эрик, не глядя в глаза. И мне не нужно было читать мысли, чтобы понять: врет.

Иногда мы прощаем друг другу вынужденную ложь. Иногда врем сами, чтобы успокоить.

Я старалась не думать о плохом.

В кабинете скади пахло мускусом. Воском еще – свечи оплыли, и он стек на медные подсвечники, образуя причудливые фигуры. Свечи Роб унес сразу же, а я усадила Мирослава на диван.

– Будет больно, – попыталась оправдаться.

– Потерплю.

Он метнул настороженный взгляд в сторону письменного стола, на который, ни капли не стесняясь, уселась Алиса. Пришла посмотреть, как я буду вытягивать кен Гектора. Странно, но внезапный интерес ни капли не льстил, а наоборот, раздражал.

Я присела рядом с Миром и взглянула на Эрика.

– Подержишь?

Алиса сложила руки на груди.

– Лучше я, – вызвался Влад и, не дожидаясь ответа, уселся по другую сторону от Мирослава и крепко обнял его за плечи.

Ира глубоко вздохнула в полутемном углу. Ей было неуютно здесь, и на Эрика она косилась с опаской, но неприязни не выражала.

– Нужно, чтобы ты поднял… ну… – Я указала на кашемировый свитер, светло-серый, который собрался на животе складками. Мирослав молча подчинился.

Закрыла глаза.

Жила была спокойна. Затихла в ожидании вторжения. Кен ясновидца – мутный, темно-серый, лениво ворочался и, казалось, спал. Его владелец благосклонен и не собирается причинять вреда. Пока не собирается. Мы не знаем, что стукнет в голову Гектору завтра. Особенно, если охотники…

Я приказала себе выкинуть дурное из головы.

Мои ладони – магнит. Цепляю кен и тяну на себя. На этот раз он не обжигает – приятно холодит кожу и выходит легко, не сопротивляясь.

Наверное, все равно больно, потому что Мирослав стонет и впивается пальцами в обивку дивана, а Влад крепче сжимает руки, чтобы не дергался.

Мирослав сильнее Игоря, и ему удается сохранить самообладание. Я радуюсь, что он нашелся – целый и невредимый. Но мне хочется поскорее с этим покончить и узнать о том, где он был, почему отключил телефон, что с ним произошло за то время, пока мы не виделись. А еще безумно хочется расспросить Эрика об Альрике. Мне до сих пор не верится, что он мертв – сильный, умный, хитрый. Кто мог убить его? А главное – что этот кто-то использует, когда придет за мной?

Ночной кошмар не давал покоя, возвратившись назойливым мыслями и тупой болью в затылке. Барт словно прощался со мной во сне. Словно… приговорил. А ведь я только начала жить! Только нашла семью, любимого, у меня сын растет.

Не хочу умирать! Только не сейчас. Это несправедливо.

Жизнь редко показывает справедливость. Бережет, видимо, на будущее.

Серый кен закончился внезапно. Ладони опалило мятой – освежающей и терпкой, а значит, жила чиста, и больше Миру не придется бояться мести ясновидца.

Я поправила его свитер и устало вздохнула.

– Все? – разочарованно поинтересовалась Алиса. Кажется, ритуал ее совершенно не впечатлил.

– Ты просто… сокровище, – шепнул Мирослав и осторожно меня обнял, а я уткнулась носом ему в плечо, понимая, что это только начало. Действий. Планов. Трудных решений. Казалось, я на грани очередного – и оно мне совершенно не понравится.

– Не нужно было уезжать так надолго, – обиженно ответила я.

– Знаю, я заставил поволноваться. Сначала я искал тех, кто может… – Он запнулся, посмотрел почему-то на Влада и тут же продолжил: – Сольвейгов, в общем, искал. И набрел на одно племя. Там было много сильных воинов, но не один из них не выжил. Тогда я узнал о готовящемся бунте охотников.

– Один выжил, – поправила его Алиса, с безразличным видом рассматривая собственный маникюр.

– Один выжил, – исправился Мирослав. – Алиса.

Воительница. Ну теперь понятно, почему она так себя ведет. Воительницы часто забывают о чувстве такта.

– А потом мы нашли ту стаю убийц, что напали на мое племя, – продолжила она и улыбнулась. – Славная была охота.

– Их было десять, из них один древний, – мрачно продолжил Мир. – И они не единственные, кто перестал подчиняться Альрику. Первозданный в последние месяцы потерял авторитет среди своих.

– Его никто не прикрывал, – тихо сказал Эрик, и волнительная радость от победы, азарт от свершившейся мести тут же улетучился из глаз Алисы. – Альрик был совсем один, когда…

Он замолчал. И словно не чувствуя себя в праве продолжать его фразу или даже разговор в целом, остальные молчали тоже.

Тишина стучала в висках пульсирующей болью, накатывала волнами, заставляя жмуриться. И я поняла, насколько устала. Прятаться, пытаться вычислить маньяка, переживать за жизнь близких и свою собственную.

– Кофе бы сладкого, – вырвалось у меня против воли, и кто-то в кабинете тихо выдохнул.

Ира – а это была она – тут же вызвалась помочь:

– Я сварю! – Осеклась, нерешительно посмотрела на Эрика и добавила: – Если можно.

Он кивнул, и она быстро вышла из кабинета.

Наверное, ей тяжело было тут находиться – вернуться в Липецк после нескольких лет, проведенных в бегах, находиться в доме человека, которого она с детства – нет, не ненавидела – сторонилась. Побаивалась. И считала виновником, хотя вины Эрика ни в чем и не было.

Но Иван ненавидел Эдмунда, и ненависть эта, даже отголосок ненависти, остался Ире в наследство от отца. Больше ничего не осталось, и она берегла эту эмоцию, лелеяла, взращивала в себе новые побеги. Зачем? Возможно, чтобы не забыть собственные корни.

Митаки больше нет. Альва тоже – настоящих альва, новые наверняка не настолько близки Мирославу. Вот теперь еще и племени Алисы.

Сколько еще племен было убито на войне? Сколько будет уничтожено на следующей?

Только вот война с охотниками, как правильно выразился Влад, не единственное, о чем нам нужно сейчас думать. И Алиса, будто стараясь напомнить об этом, повернулась к Эрику и спросила тихо, но требовательно:

– Кто он? Этот… человек? И что ему нужно?

– Если бы я знал.

Он далеко, в своих мыслях, и мне хочется утешить, поддержать. Дотронуться. Прикосновения как доказательство присутствия. Кожа у него теплая, и пальцы сжимают мои, когда я беру его за руку. Улыбка усталая, Эрик наверняка не спал. Вымотался. Нужно пополнить жилу, а для этого необходимо строить порталы на нижние слои. Уходить. На время, но все же…

Вернулась Ира с подносом. Дымящийся кофейник, свежие пряники горкой на блюде, чашки и блеск серебра. Кофе обжигало небо, но я все равно глотала жадно. Сладкий. Гул в голове постепенно стихал, а руки переставали дрожать.

Мирослав пил беспокойно, постоянно дергаясь и ероша волосы. Изредка касался живота – там, где еще совсем недавно таился в жиле ядовитый, чужеродный кен. После избавления еще болит некоторое время.

Пришла Дарла и утащила слабо сопротивляющуюся Алису в коридор. Эрик отошел к окну и с кем-то говорил по телефону.

Влад выглядел расслабленным и разбавлял обстановку редкими шутками.

– Хорошо дерется? – подмигнул Мирославу и кивнул вслед вышедшей Алисе. Намек был явным, незавуалированным, как и насмешка, и Мирослав опустил глаза.

– Та еще штучка.

– Хочешь себе?

– От моего желания мало что зависит. У Алисы ценный дар и она может выбирать.

– Разве она не воительница? – вырвалось у меня.

Воины всегда ценятся, но разве это такой уж редкий дар? У Мирослава полно воинов, причем, не слабых.

– Так и есть. Алиса убила древнего, Полина. Кроме того у нее есть способности к защите, причем, немалые.

– Защитница-воин? – удивилась я. – Разве такие бывают?

Мирослав кивнул, и пепельная прядь упала ему на лоб, прикрывая морщинку между нахмурившимися бровями.

– Она – единственная, кто выжил, когда на них напали. Ну и я еще. А потом, когда Эрик нашел меня, мы выследили тех охотников. Славная была битва.

Я в убийствах не видела ничего славного, но кивнула.

– Все равно у тебя есть шанс забрать ее себе, – сказал Влад и улыбнулся Ире, принимая у нее из рук чашку. Она улыбнулась в ответ – робко и как-то застенчиво, в несвойственной ей жеманной манере, поправляя волосы и опуская ресницы.

И я подумала, что зря Крег отпустил ее вот так, одну, с Владом. Впрочем, разве мог не отпустить? Ира уехала с мужем, туда, где живет ее племя. Рано или поздно ей бы пришлось… Два года назад она не была готова, но теперь что-то изменилось: взгляд стал другим, высказывания – не такими резкими, а принципы иногда меняются под воздействием времени и обстоятельств.

В конце концов, Влад тоже изменился.

– Боюсь, у меня в этом городе полно конкурентов, – пошутил Мирослав. – Алиса может захотеть в атли.

– Это вряд ли, – деланно вздохнул Влад. – У меня неудачный период – все красивые и сильные девушки уходят. Вон скоро еще одна сбежит в андвари.

– Не сбегу, – проворчала Ира и намотала на палец локон темных волос. – Мне и тут хорошо.

– Это радует, – совершенно искренне ответил Влад.

С ними рядом было тепло. Уютно. И я забыла – пусть и ненадолго – о сумасшедшем убийце, поджидающем где-то на улице. Хотелось говорить – неважно, о чем. Лишь бы выгнать дурные мысли, что вороньем кружили над головой.

– Ты решила вернуться? – спросила я Иру, когда мы остались наедине. Она собирала посуду на поднос и на меня не смотрела. Рука ее дрогнула, чашка стукнулась о другую чашку – фарфор стучит звонко – но голос остался твердым:

– Не решила. Но пока атли в опасности, да и ты тоже. – Она, наконец, на меня посмотрела. – Я нужна здесь.

– Я рада, что ты здесь. Крег… то есть вы…

– Он не возражал, – быстро ответила она. – Крег понимает серьезность ситуации и постарается помочь. Чем сможет.

– Тебе повезло с ним, – улыбнулась я.

– Повезло, – тихо согласилась Ира, подняла поднос, но рука снова дрогнула, и серебряная ложечка с витиеватой ручкой глухо стукнулась о ковер.

Я не стала ее задерживать и расспрашивать не стала. Показалось, Ира не готова к откровенностям даже наедине с собой. Она бескомпромиссна, упряма и не умеет прощать.

Но некоторые люди меняют нас, даже будучи на расстоянии.

Закаты в октябре ранние и внезапные. Глядя в окно, я провожала холодное солнце, спрятанное за редкими, рваными облаками.

Меня прикрывала плотная штора – я часто пряталась в кабинете, ожидая Эрика. Здесь, сидя на широком подоконнике, устланном меховой шкурой, уютно и спокойно. А еще можно подумать – в доме, полном людей, редко выдается урвать минуту одиночества.

Покой нарушает скрип двери, и я вздрагиваю.

Шепот и шарканье шагов, а еще голоса – не разобрать, чьи – восторженно шепчутся. Затаившись и поддавшись любопытству, я стараюсь различить слова.

– …и племя сильное, – говорит один из них, и я узнаю его обладательницу. Это Дарла, развязная защитница атли. – А главное – древнее. И вождь красивый. Где-то тут я сережку обронила. Золотая, жалко…

Она охнула и чертыхнулась, наткнувшись на какое-то препятствие. Я не видела, но судя по звуку, это была ваза. По видимому, после столкновения с Дарлой та упала и покатилась по ковру, а цветочная композиция, привезенная из Лондона, которой так гордилась Даша, наверняка навсегда испорчена.

– Осторожнее, – строго отвечал другой голос, и это без сомнения была Алиса. – Найдем мы твою сережку, не истерии. На счет племени, ты же знаешь, я уже определилась. Решения не поменяю, племя сильное и не менее древнее, чем атли.

– Влад говорил, Эрик не принимает в скади никого, – шипяще возразила Дарла. – Разве что этот кто-то замуж выйдет. Лара вон недавно за жреца их пошла. Да где же она? Черт меня дернул с Антоном этим обжиматься! Бабник он и есть бабник. Поматросил и бросил…

– Мужика тебе надо нормального, – усмехнулась Алиса. – Чтобы темперамент твой гасить.

– Где же найдешь его, мужика этого. Нормальные все заняты, – посетовала защитница.

– Хищный мужчина априори не занят! А замуж – я не против. За вождя. А что? Он сильный, привлекательный – жутко привлекательный, такому любая даст. Остальные на его фоне как-то меркнут, а я привыкла получать лучшее.

– Говорят, он однолюб. – Дарла зашептала еще тише, но подошла так близко к окну, что я прекрасно ее слышала. – И девочку эту переманил из атли. Влюбился типа. Венчались они совсем недавно.

– Не верю в однолюбов, – упрямо заявила Алиса. – Мужчины по природе полигамны. А жена не шкаф – подвинется. Я хочу в скади, и я буду скади, вот увидишь. Ты знаешь, я всегда добиваюсь своего!

Сидя там, на подоконнике, вынужденная прятаться и таиться в собственном доме, я поняла: у Мирослава нет шансов. А с Алисой этой мы не подружимся никогда.

Впрочем, у меня вообще не выходит дружбы с защитницами.

Глава 20. Совсем близко

Я была рада, когда они все уехали. Нет, возвращение Мирослава, конечно, замечательная новость, и на душе стало легче оттого, что с ним все хорошо, но Алиса – его гостья, и он забрал ее с собой. Как и ее притязания на Эрика.

Эрик остался. Только мой. И мы, наконец, вспомнили, что совсем недавно поженились. Поиски таинственного охотника за силой неимоверно отвлекают от романтических мыслей.

– Ты очень активная сегодня. – Эрик улыбнулся, закидывая руки за голову. Я сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, и жевала булку. Активность стремительно поглощает силы, нервная обстановка – тем более. – Москва пошла тебе на пользу. Только вот как-то быстро ты Теплова выставила. Мне казалось, ты волновалась за него.

– Волновалась, – мрачно кивнула я. аппетит пропал, и я положила булку на тарелку. – И соскучилась. Я же не знала, что он вернется… с подругой.

– Тебе не понравилась Алиса?

Удивление. Судя по всему, искреннее. Зачем Эрику врать и играть со мной в игры?

– Не понравилась, – честно ответила я. – Я слышала, как она говорила… ну… о тебе.

– Обо мне?

– Ты ее так чем-то впечатлил, что она тут же захотела за тебя замуж. Тебе, наверное, лестно, но…

Эрик расхохотался, и мои слова утонули в его раскатистом смехе. Щеки обожгло обидой, я нахмурилась и отодвинулась к краю. Смеяться он перестал, но глаза улыбались, и я уже пожалела, что сказала.

Что смешного в том, что я ревную? Сам совсем еще недавно…

– Глупости какие, – сказал он и протянул мне руку. – Иди ко мне.

– Может, для тебя это и глупости, – обиженно бросила я, но знак примирения приняла, и через секунду Эрик уже обнимал меня, а я прятала лицо у него на груди. – Законы хищных всегда были против женщин, а Алиса наверняка сильная соперница, и я…

– Она тебе не соперница, – оборвал он. – Если бы я обращал внимание на каждую женщину, которая хотела за меня замуж, мы бы никогда не познакомились. Я бы не искал пророчиц, не спускался на нижние слои, женился бы пять раз и оброс бытом лет десять назад. Но я здесь, с тобой. – Его большой палец скользнул по тыльной стороне моей ладони, поднимаясь вверх и повторяя завитки брачного рисунка.

– И это должно меня успокоить?

– Должно. У меня был выбор, и я его сделал. Законы хищных ничего не значат, если тебе нужен только один человек. – Он поцеловал меня в макушку и довольно добавил: – Но я рад, что ты ревнуешь. Теперь ты сможешь меня понять.

– Тебя понять? – удивилась я. Подняла на него взгляд, чтобы проверить, что не шутит.

Не шутил. Смешинки из глаз исчезли, сами глаза потемнели и опасно прищурились.

– Кое-кто не умеет проигрывать. Совершенно.

– Кое-кто – это…

– Влад, – кивнул он. – Я прекрасно понимаю, зачем он приехал к андвари.

– Разве вы не договорились? Охотник опасен для всех, не так ли?

– Так, – подтвердил Эрик. – Резонно было бы остаться с атли и оберегать сестру, в которой твоя кровь. Но он поехал в Москву.

– Ты не прав. В Москве жила Ира, а она…

– Жена?

– Именно.

– И живет в Москве со жрецом другого племени? Живет с другим мужчиной, Полина! Этот брак очень похож на фарс.

– Ира уехала со мной после истории с Гердой. Поддержала меня. Если бы не она, я бы никогда не выкарабкалась!

– Чтобы поддержать тебя, ей понадобилось крутить роман с андвари? Ты слишком несерьезно относишься к браку, Полина.

– Причем тут я? Какое мне дело, женат ли Влад, если ты мой муж?

– Я не о том. – Он поморщился, и на лице его мелькнула тень недовольства. – Брак хищных нельзя разорвать. Только смерть ставит точку, даже отречение не стирает печать с жилы.

– Разве муж не имеет права отречься от жены?

– Возможно, в этом виновато твое воспитание, Полина, ты не росла среди хищных. Да, муж имеет право отречься от жены, но чтобы отречься, ему нужна веская причина, и он должен доказать эту причину на совете. В любом случае, окончательное решение принимает вождь. Женщина не может искать варианты после венчания. Не имеет права пускать других мужчин в свою жизнь.

– Даже если венчание – ошибка? – возмутилась я. – Если муж вел себя как… как…

– Даже если так. Нельзя гневить богов. Херсир прогневил, и они послали Хаука.

– Никто уже не верит в богов, Эрик. И в Первых. Это просто легенды…

– Вот как? Легенды? – Он приподнялся на локте и внимательно заглянул мне в глаза. От взгляда этого, пронзительного, осуждающего, стало не по себе.

– Многие считают, что…

Его ладонь коснулась моей жилы, и я замолчала.

– То, что случилось между нами у источника – навсегда. Это не просто союз двух людей. Ты отдала себя мне. Полностью. Призвав в свидетели Первых и богов.

В глазах темно. Или то темно в комнате? Не осталось запахов и звуков – лишь голос Эрика и его прикосновения.

Жила горит и отзывается на них, хотя он даже не делится кеном. Влияет? Определенно. Но нет, не так, как вождь влияет – я помнила это прекрасно, ведь именно так Влад поставил печать.

Я не являюсь исполнением воли Эрика. Я – сам Эрик. Часть его, продолжение, и мне не нужен дар, чтобы читать его мысли.

Злится. Печален. И рад, что сейчас он может делать это со мной.

Словно в подтверждение этих моих мыслей он шепчет:

– Я могу управлять твоим телом. Могу доставить удовольствие…

Внутри все взрывается, и я разлетаюсь мириадами сверкающих осколков по окутывающей нас темноте.

– Могу причинить боль…

Жила натянулась и дернулась, тело будто в кипяток опустили. Боль длилась всего мгновение – не думаю, что Эрик хотел делать по-настоящему больно – но была такой сильной, что я невольно вскрикнула.

– Могу управлять тобой, – шепот обжигает ухо, и тепло дыхания Эрика спускается по шее воздушными волнами. – Потому что ты позволила. И они были свидетелями этого…