Текст книги "На осколках гордости (СИ)"
Автор книги: Ксенольетта Мечтательная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
В последний момент сумела отстраниться, растянула улыбку пошире, погладив грудь безумно влюбленного мужчины, а затем легонько толкнула его на кровать. Он поддался, опустился на спину, облокотившись. Так не уснет. Я села на кровать, подтянула валик, позволяя Волтуару, устроиться с удобством. Упираясь руками по обе стороны от его головы, склонилась к нему.
– Асфирель… – прошептал он в мои губы.
Медленный, непрерывный поцелуй слабел, а затем Волтуар просто отключился.
– Аня, – прошептала я, будто себе напоминала.
Он точно спал. Крепко, но не беспробудно, поэтому двигаться приходилось осторожно и тихо. Метка на руке Волтуара была блеклой, едва заметной. Что первым подносить к ней? Выбрала треугольную пластинку. Удерживая двумя пальцами, приблизила ее к рисунку и стала ждать. Хмурилась, пока ничего не происходило, а потом вздрогнула. Пластинка лопнула – трещинки стали бесшумно расползаться по стеклу. Я испуганно смотрела на нее. Сломала? Кейел убьет меня! Спрятала пластинку обратно под салфетки, и решила все равно довести дело до конца. Может, ничего не сломалось, а так и должно быть. Круглый флакон на шнурке готова была убрать в любой момент, опасаясь, что и эта вещица покроется трещинами. Но нет, с ней ничего не происходило, а вот метка Волтуара чуть засияла голубым цветом. Первый крохотный дух и почти сразу второй сорвались с рисунка, сквозь стекло проникли в флакон. Стекло помутнело сильнее, а внутри застыли пойманные духи.
Справилась или нет?..
Надела платье и, улегшись под боком правителя, свернулась калачиком.
Волтуар будет плохо помнить, как уснул. И если все же спросит, покаюсь и признаюсь, что во мне проснулся алхимик. Разница между легким веселящим зельем, детской забавой, и сонным – всего лишь в одном ингредиенте. Скажу, что перепутала, понадеявшись на память.
Во всем и всегда виновата память…
Глава 17. Новые открытия
Отговорка с зельем прошла удачно, или Волтуар просто не хотел снова ставить наше взаимопонимание в шаткое положение. Теперь я в полной мере понимала, почему любовницам строго-настрого запрещается говорить о политике. Влюбленный шан’ниэрд может пойти на поводу глупости, даже не потому, что лишен ума, а потому что не захочет видеть правду. Кажется, они просто не способны принять факт, что их возлюбленная может быть с чернотой внутри, с изъянами.
Однако совсем без последствий тоже не обошлось… Волтуар строго попросил меня не варить зелья, пока не вернется Елрех. Много ли я потеряла, после запрета Кейела?
Кейел… Вот с ним возникли небольшие сложности. Я думала, что мы сразу же отправимся расхищать сокровищницу, но все оказалось не так просто.
– Теперь нужно ждать несколько дней, чтобы артефакт заработал, – произнес он, выглядывая из-за колонны.
Любовницы прошуршали юбками, пробежав мимо небольшого зала с музыкальным инструментом, вроде огромной арфы, и стульями. Мы свернули сюда в надежде, что нас никто не застукает. Я стояла рядом с Кейелом, спрятавшись за высокой вазой с пышными цветами. Думала, как заговорить о даре. Надо ли признаваться? Раньше я боялась, что Кейел убьет меня без разговоров, но теперь не была в этом уверена. Захочет ли воспользоваться мною, как проводником, или он уже настолько близко к разгадке, что справится самостоятельно? Получив артефакт и амулет, он только что не расхохотался от радости. И даже поблагодарить не забыл, бережно укладывая пропуск в хранилище по мешочкам.
– Покажи мне, где находится хранилище, – попросил он.
Попала…
Открыла рот, быстро соображая, как быть. Скажу ему, и тогда он не возьмет меня с собой. Попросить прямо, тогда могут возникнуть ненужные подозрения.
– Ой! – схватилась я за метку. – Волтуар зовет.
Я шагнула вперед, но Кейел преградил путь. Однако, как и обещал, не притронулся.
– Просто скажи в каком крыле искать, – хмурился он. – Дальше справлюсь сам.
– Оно там такое неприметное… Блин! – потерла метку.
– Блин? – сильнее нахмурился Кейел. – Возле кухни? Столовой?
– Да не этот блин, – скривилась я. – Нет, оно в другом месте, но, Кейел, метка совсем печет. Это что-то срочное. У нас еще есть время. Я все тебе расскажу, но потом.
Ради игры поубедительнее, я и вправду отправилась к Волтуару в кабинет. И его обрадовала в этот день. Ведь пришлось сочинять, что я сильно соскучилась по нему.
Не знаю, о чем думал Кейел, прожигая меня нетерпеливым взглядом в столовой, но приблизиться к себе я ему не позволяла. Уходила с Волтуаром, гуляла с ним так часто, как никогда до этого. Терпела ночами, кажется, постепенно закаляясь… В то время, пока правитель был занят, я не отпускала от себя Дариэль и даже пару раз посетила местные выступления. С удовольствием послушала старого сказочника, удивляясь, что в Фадрагосе впервые встретила что-то настолько светлое.
Гильдии сказочников считались низшими, им платили крохи, и может, именно поэтому для них были открыты двери почти повсюду. Девушки сидели на расстеленных покрывалах в скрытом дворе, куда однажды привел меня Ромиар. Мы слушали какие-то детские истории о местной нечисти, об отважных героях, о любви, о том, как добро побеждает зло. Единственное отличие немного коробило: кто добрый, а кто злой все равно решали духи.
Как и говорил когда-то Волтуар, любовницы одного правителя не общались с любовницами другого. Однако это не мешало им поддерживать высказывания, идеи и дополнять вопросы друг друга, просто обращаясь к рассказчику.
Наверное, многие назвали бы этих девушек восторженными дурами, но я завидовала им. Мне хотелось оказаться на их месте, смотреть на мир их глазами и относиться к нему так же.
Так дни следовали за днями. И я просто ждала, когда Кейел перехватит меня за руку, из кожи вон вылезет, но сумеет остаться со мной наедине. Именно в этом случае возрастала вероятность, что артефакты будут готовы, и мы, не откладывая в долгий ящик, вместе отправимся к хранилищу. Другие варианты я не готова была принять.
На очередном рассвете я привычно притворялась спящей, пока Волтуар нежно целовал меня в щеку. Он тихо поднялся, обошел кровать и подтянул одеяло на мое плечо. Щекотно погладил губы, и я едва удержалась, чтобы не почесать их. Одевался он быстро, а затем так же быстро уходил. Обычно я сразу же поднималась, вызывала Дариэль и начинала приводить себя в порядок. Но не сегодня…
– Почтенная, мне разрешили разбудить вас! Можно войти?
Я подскочила на кровати, прикрываясь одеялом. Чувства взметнулись, взорвались внутри, нахлынуло облегчение, а затем навалилась такая расслабленность, будто все это время я в самом деле ходила до предела напряженная. Горький ком подкатил к горлу, губы затряслись, руки задрожали. Я спустила ватные ноги на холодный пол. Плотная занавесь отодвинулась и в проеме показалась белая голова.
– Елрех, – прошептала я, вытирая слезы со щек и не понимая, почему плачу. Сейчас-то почему?..
Она вошла, а я поднялась и, путаясь в одеяле, бросилась к ней. Крепко, крепко обняла и окончательно расплакалась.
– Ну-ну, глупая человечка, – Елрех прижала меня к себе и, гладя по голове, спросила: – Духи с тобой! Чего разревелась, как разнеженная девица?
Когда плач превратился в обычное хлюпанье носом и икоту, Елрех сказала, что в коридоре стоит клетка с Кешой. Пока она искала место, куда поставить клетку со священной птицей, я оделась и умылась. Вернулась в комнату и посмотрела на важного белого голубя. Клетка хорошо встала на комоде.
– Почему так долго? – спросила я, снова обнимая фангру. – Как же я скучала по тебе.
Закрыла глаза, понимая, что и вправду ни по ком так не тосковала, как по ней.
– Почтенный не будет ревновать? Смотри ведь, выставит меня из дворца, – рассмеялась она. – Ему не в первой.
– Рассказывай, – отступила я, хлопая ее по плечам, разглядывая светлое платье, небрежно севшее на мускулистую фигуру. – Все рассказывай.
Во-первых, порадовало, что Волтуар разрешил позавтракать в комнате с Елрех. Он словно предугадал мое состояние при встрече с согильдийкой. Во-вторых, я уже не плакала, а глупо улыбалась, глядя в серые, нечеловеческие глаза, но при этом в душе, казалось, я готова променять общество многих людей на общество Елрех.
– Надо было отыскать новую священную птицу после того, как мы с Дриэном убедились, что ты испортила нашу. Теперь это не священная птица Аспидов, – качала она головой, глядя на клетку с укором, – теперь это твой Кеша.
– И где вы их ищете? – спросила у нее, крепко сжимая ее руки.
Не отпущу, никуда больше не отпущу! Она – единственный островок спокойствия и добра…
– Наивная Асфи, – улыбка стала шире, наполнилась задором. – Неужели ты тоже поверила, что птица будет гадить священным пометом?
Голубь словно понимал наш разговор: растопырил хвост, нагадил и заворковал.
Я затрясла головой, обдумывая все, что знала о Кеше.
– В каком смысле, Елрех? – округлила глаза. – Я помню, как алхимики прибегали в мастерскую, чтобы пинцетом аккуратно… Это не священная птица?!
Она рассмеялась, вытерла слезы, выступившие в уголках глаз.
– Главное, чтобы птица редко встречалась. Тогда убедить легче, что она священная. Те редкие зелья, в которые требуется помет, на продажу не идут. Их рецепты хранятся в строжайшей секретности в гильдии Аспидов, – она давилась смехом, пока я пыталась осознать услышанное. – И нужны они, чтобы молодой алхимик скорее раскрыл свой талант.
– Молодые ученики гильдии варят себе редкие зелья, которые не несут никакого эффекта, так? – догадалась я.
Елрех кивнула, откидывая густые волосы за спину и не сводя с меня веселого взгляда.
– Зачем?
Бедняг было жалко.
– Так Дриэн отучает их от жадности. Ведь главный успех алхимика – знать меру всему.
– Но вы ведь их всех кормите, поите… – я скривилась, посмотрев на воркующего Кешу.
– Встречаются те, кто не готов ради скорейшего успеха, жрать все, что им подсунут. Они проверяют древние архивы, переводят все редкие рецепты первых алхимиков Фадрагоса и Пламени Аспида, а затем идут ругаться к Дриэну. Таким истина открывается сразу же, и их начинают готовить к руководящим должностям гильдии.
– А как же испорченный помет, в котором обвиняли меня? – возмутилась я.
Елрех махнула рукой и объяснила:
– У них что-то не получалось, и они искали себе оправдание. Ничего. Когда-нибудь и до них дойдет, что все зависит от обычных стараний, тогда они и станут настоящими алхимиками.
– И как долго доходило до тебя?
– С первого дня поняла. Но такой полукровке, как я, никогда не стать верховной гильдии, – грустно улыбнулась она, но печаль быстро сменилась напускной строгостью. – А теперь ты рассказывай обо всем. Ромиар говорил о жутких вещах, Ив волнуется и стыдится. И Вольный… – нахмурилась. – С бесчестным человеком я еще не виделась, но собираюсь. Духи на его стороне, но они в любой момент могут отвернуться. Напомню ему, раз он забыл. И ты! Асфирель, чтобы ты делала, если бы он не остановил тебя вовремя?
– Елрех…
Я опустила голову. Все казалось таким логичным, но почему-то глядя в глаза фангры, я не могла говорить об этом так же легко, как думала.
– Елрех, я хочу домой. Хочу жить, понимаешь? А тут… Тут я не живу, а просто существую.
Она сжала мое плечо, и я подняла глаза, встречаясь с ласковым взглядом.
– Глупая Асфирель, – тихо протянула она. – Мы живы, пока жива наша история. Вся жизнь – это воспоминания и мечты. Воспоминаний о Фадрагосе тебе уже должно хватить, чтобы заменить ими прошлое с Земли. Ты волочешь за собой мертвый груз, и он мешает тебе мечтать. Но выбирать тебе, – хлопнула меня по плечу и посмотрела на вход. – Я не ела с прошлого рассвета, готова мсита целиком проглотить! Почтенные всегда столько ждут свои завтраки?
После завтрака я рассказала ей абсолютно все, и морально готовилась увидеть отвращение на ее лице, но надеялась на лучшее. Это ведь Елрех…
Так себе аргумент, который с треском провалился.
Она оскалилась, глядя на кровать, – я не углублялась в подробности, описывая произошедшее.
– Чем думал Вольный? – шепотом зашипела она, безмерно удивляя. – А если это станет известно остальным? Тебя выставят из дворца!
– И только? – вскинула я брови и, не успев опомниться от облегчения, спросила: – А с Кейелом ничего не случится?
Ее глаза наполнились жалостью, она вздохнула устало и сказала:
– Я же говорила тебе, чтобы ты не дарила Вольному свое сердце. Он Вольный, Асфирель…
– Почтенная, к вам прибыл цирюльник! – донесся голос Дариэль из коридора.
Точно… Подготовка к праздничному вечеру, который состоится уже завтра. Елрех улыбнулась, поднимаясь с дивана, и сказала:
– Заглядывай в домик, когда освободишься.
– Спасибо тебе, Елрех. За все спасибо.
Меня долго мучили, сначала подстригая волосы, а затем перебирая прически, которые подошли бы моему наряду. Молодой эльф пытался соорудить какую-то сложную конструкцию из тоненьких косичек, но я отказалась. Мне вообще не хотелось идти на какой-либо праздник. Узнать бы подсказки и отыскать сокровищницу, а там махнуть домой. Только с Елрех попрощаться…
Когда здешний парикмахер остался довольным, соорудив высокую, но скромную прическу, улыбнулся и протянул мне флаконы с какими-то маслами. Как только он ушел, я распустила волосы и отдала флаконы Дариэль.
– Проверь содержимое и убедись, что в них нет яда. – Пожала плечами, добавляя: – Или чего-нибудь еще опасного, о чем я могу не подозревать.
– Как прикажете, почтенная.
Кажется, Дариэль уже привыкла к подобным просьбам от меня.
Я без промедления отправилась в домик к Елрех, но ее там не нашла. Думала сходить к Аклен’Ил, но поняла, что полукровку у них точно не стоит искать. Ромиара допустили к ним из-за Ив, а у фангры весомой причины не было. Я улыбалась, двигаясь по узкой, разбитой дорожке, скрытой в густых зарослях цветущей азалии, к утесу, где мы с Елрех часто проводили время. И я угадала. Она действительно была там. Но не одна…
Кейел прислонился к дереву, скрестив руки на груди, и смотрел в сторону бескрайнего горизонта. Елрех стояла рядом с ним и сверлила его негодующим взглядом. Ветер играл их волосами и приносил мне разборчивые слова. Я приостановилась, вспоминая об артефакте и думая, не рано ли встречаться с Кейелом. Невольно засмотрелась, залюбовалась им…
Носки темных сапог немного запылились, черные брюки плотно прилегали к сильным стройным ногам. Белая свободная рубашка небрежно заправлена, не до конца застегнута, а рукава закатаны. Чуть склоненная голова, а волосы сегодня собраны в высокий хвост. Резкие черты лица, по обыкновению, заставляли меня затаить дыхание. Брови низко нависли над глазами, прибавляя суровости, делая взгляд немного… хищным? Птичьим. А под глазами залегшие тени не исчезли даже во время безопасного проживания во дворце. Впалая щека с правой стороны была чиста – без шрама, который устрашал левую. От прямого острого носа ложилась тень, дотягиваясь до жестких губ, сейчас недовольно поджатых. Челюсти Вольный стиснул так, что складывалось впечатление, будто ему противна Елрех. А может, разговор с ней?
– Ты мог навредить ей. Она и без того давно любит тебя.
Кейел фыркнул и даже негромко рассмеялся, склонив голову ниже. Я мгновенно отступила в тень кустов, вжалась в листву, не желая быть замеченной.
– Чего хохочешь, бессовестный человек? – дернула подбородком Елрех. – Я с первой встречи заметила, с каким интересом Асфирель смотрит на тебя. И ты тоже видел ее интерес и смущение. Не отрицай, Вольный!
– Ты не думала, что все в ее мире такие? – с насмешкой спросил он. – Чушь это, милая фангра.
– Ты просто Вольный, который…
– И что это меняет?! – повысил голос, нахмурившись сильнее. Спустя мгновение губы скривились в отвращении. Он посмотрел на Елрех исподлобья, а ветер едва донес озлобленный хриплый вопрос. – Любит?.. Она? Она испугалась, что может зачать от меня. И ей так важно остаться в этом золотом хлеву, – качнул головой в сторону дворца, – что она готова была избавиться даже от возможности подарить кому-то жизнь! И ты все еще считаешь, что она любит меня?! Ты все еще в это веришь?
Елрех не шелохнулась. Стояла с приподнятым подбородком, тоже скрестив руки на груди, и морщилась. А вот у меня внутри все натянулось, сжималось… Ладони вспотели, и я, осторожно вытирая их о платье, старалась поймать каждый жест Кейела, каждую его интонацию, чтобы понять, чтобы… что? Что я хочу услышать от него?
– Дурак влюбленный! – бросила Елрех и отвернулась к горизонту.
Кейел менялся в лице: сначала удивился, а затем будто растерялся. Опустил руки, а после стал разглядывать пальцы, короткие ногти, словно видел грязь под ними.
– Не обманывайся, она никого не любит, кроме себя, – спокойно произнес он. – А у меня просто мало времени.
– Тогда уезжай! – звонко и отрывисто потребовала Елрех, насуплено посмотрев на него. – Уезжай сразу же, как только добудешь то, зачем приехал. Ты изматываешь ее, бесчестный человек! Разве не видишь, как ей плохо рядом с тобой? Зачем мучаешь, если не любишь? Для чего крадешь ее сердце, если все равно скоро умрешь?
– Не усложняй, Елрех, – поморщился Кейел. – Ей нравится со мной, и она давно знает, что Вольные гибнут. Что… – судорожно вздохнул, а после продолжил тише, неуверенно: – Она думает, что Айвин всерьез увлечена мною. Асфи в самом деле верит, что я проживу долго, и ищу себе жену?
– Она не понимает Фадрагос, – покачала головой Елрех. – И относится к тебе не так, как должна. У меня никогда не будет достойного будущего, но у нее есть все шансы. Не отбирай у девочки способность мечтать. Ты – Вольный. Тебе ли не знать, на что обрекаешь ее? Ты погибнешь, а она будет высматривать тебя в других мужчинах, но найдет ли?
– Я все равно не верю, – отмахнулся он, убирая волосы за уши, и настойчиво добавил: – Она не любит меня, иначе не рискнула бы мною на алтаре, не варила бы себе яд и не бежала бы к Волтуару, которого тоже не любит. Но я уеду. Как только все закончу тут, уеду.
Меня словно чем-то тяжелым придавило, вдохнуть не позволяло. Я гнала все мысли из головы, чтобы она окончательно не закружилась от сумасшедшего вихря, родившегося из подслушанных слов. Да, мне неоднократно говорили, что Вольные не живут долго. И Ромиар успел напугать совсем недавно, напомнив об этом, но… Мозг отказывался воспринимать эту информацию за истину. Мало ли что говорят… Я зажмурилась, сжимая кулаки.
Не думай об этом, Аня. У вас с ним разные жизни, разные судьбы. Когда-нибудь он и не вспомнит о тебе…
Последняя мысль обожгла липким холодом. Запах азалии показался приторным, а зеленые листья слишком насыщенными и яркими – переполненными жизнью.
– А я тебя искала! – дрогнувшим голосом воскликнула я, быстро выходя на открытую часть.
Больше не могла стоять в стороне. Больше не хотела становиться невольным свидетелем бесед, которые не предназначались мне.
– Привет, – поздоровалась с Кейелом, выдавливая из себя дружелюбную улыбку. Внутри все стягивалось плотным, удушливым узлом, сковывало движения – и мне казалось, что у меня не получается выглядеть естественной.
Вольный не сдвинулся с места, лишь кивнул приветствуя и, закусив нижнюю губу, отвернулся в сторону обрыва.
– Давно ты тут? – прямо спросила Елрех, даже не собираясь прятать злость. – Много успела подслушать?
Ну вот… Только приехала, а мы с ней уже готовы повздорить. Она бывает слишком прямолинейной, но я словно именно это качество и ценила в ней. А еще доброту, сострадание, силу и еще, еще, еще… Мне никогда не стать такой, как Елрех. Труслива и…«она никого не любит, кроме себя».
Ответить я не успела, Кейел оттолкнулся от дерева и приказал:
– Веди меня к хранилищу. Артефакт два дня простаивает. – Осуждающе глянул на Елрех и сказал: – Отчитать любимую человечку успеешь позже.
Да самого парка я с трудом успевала за Вольным, перескакивая разбитые участки дорожки и искусывая губы, чтобы не заговорить с ним. Мне удалось узнать многое из подслушанного разговора, но правильно ли я все поняла? Что означало высказывание: «у меня мало времени»? Он развлекается со мной, потому что его жизнь коротка, а я ему нравлюсь? Или Елрех права, обзывая его влюбленным дураком?
От последней мысли я едва не споткнулась, а во рту пересохло. Если бы Кейел влюбился в меня… Именно влюбился, или все же… любил, то я бы… Нельзя допускать мысли о том, чтобы остаться в Фадрагосе! Да и тогда придется искать спасение Кейелу, раз все Вольные умирают.
Как его спасти?.. Есть ли способ, чтобы защитить его? От кого? От опасностей, а может, от духов, которые ведут его. Может быть, Вольные так же слепо верят им, как шан’ниэрды любят своих избранниц. Что если Вольные всего лишь жертвы?
Не думай об этом, Аня! Чепуха какая! Он будет жить, он будет счастлив с Айвин. Смотри, какой он уверенный, какой сильный… Нет, лучше смотри под ноги!
– Иди первая, но скажи, куда прийти, – резко остановился Кейел перед широкой парковой аллеей. – Нас не должны увидеть рядом.
Я мгновенно остановилась и неосознанно отступила, все так же глядя в землю.
– Около библиотеки, – хотела произнести твердо, но лишь пролепетала.
Щеки разгорелись, будто я девочка, которая впервые приняла валентинку от одноклассника. Кейел сместился, пропуская меня, и я без заминки сорвалась с места, словно спасалась бегством. Думать, как выгляжу со стороны, совсем не хотелось.
Ни в парке, ни в коридорах дворца мне никто не повстречался. Возле нужного поворота, у винтовой лестницы в башне, прислонилась к стене и стала ждать Кейела. Мне еле удавалось напоминать себе, что нужно узнать тайну Аклен’Ил и запомнить ее. Мне нужно только это. Только это.
И все равно, когда Вольный шел по пустому коридору, не могла отвести глаз. С замиранием сердца отслеживала каждое его движение, прислушивалась к тихому шороху каждого шага. Он ненадолго остановился напротив, а затем молча направился к лестнице. Глубоко вдохнув, я шагнула за ним.
– Тут, – произнесла я, когда мы поднялись к нужной двери.
Кейел с легким прищуром посмотрел на нее, будто подозревал в обмане, а через миг откуда ни возьмись в длинных пальцах уже сверкнул серебристой гранью треугольник с растрескавшимся стеклом. Я стояла молча, опасаясь, что Кейел прогонит, если напомню о себе, но он сам нарушил тишину вопросом:
– Ты была внутри?
Я кивнула, а затем сообразила, что он не смотрит на меня, поэтому твердо произнесла:
– Да. А как этот артефакт работает? – решила поинтересоваться, чтобы отвлечься от лишних мыслей.
– Я предлагал тебе посмотреть, а ты отказалась. Теперь поздно.
Он шагнул к железной двери с пугающими заклепками и стал разглядывать круг символов.
– Не помню, – нахмурилась я, немного осмелев и тоже приблизившись.
Кейел поднес треугольник к кругу, чуть склоняясь, а затем повернул голову ко мне. Растерянность моментально вернулась, и я опустила глаза. Вольный хмыкнул, и тогда я взглянула на него из-под ресниц. Он ведь понимает, что я все слышала… Поэтому так присматривается ко мне?
– Духи заполняют собой трещины, повторяют в них рисунок, стремясь к привычной форме. Если отыскать темный угол, и оставить там артефакт, а самим спрятаться, то они постараются вернуться к хозяину, но зачарованные рамки, не позволят. Тогда духи нарисуют узор на стене, надеясь, что небесный заметит свою метку. Я предлагал тебе посмотреть, возле библиотеки. В коридоре было темно, а чтобы спрятаться, достаточно было бы лечь на пол. Они боязливые, Асфи. Прямо как ты. Трусишка.
Отвернулся.
Сердце пропустило удар. Я сглотнула горький ком, открыла рот, но не успела ничего сказать, Кейел продолжил говорить, одной рукой снимая с шеи клык – по форме, как клык лиертахона, который я не снимала даже сейчас, когда носила платья и гордое сословие почтенных, но у Кейела он казался сделанным из ртути.
– Сейчас мы напугаем духов так, чтобы они попали на замок. Они нарисуют на нем метку, а он впитает их. Дверь откроется, артефакт освободится.
Кейел отступил, вытягивая руку. Я тоже на всякий случай отступила. Когда клык коснулся стекла, голубые светлячки пулей вылетели из него. Рисунок появился лишь на секунду, после чего Кейел толкнул дверь, и она бесшумно открылась. Трещины на стекле медленно исчезали.
– Выносить без метки небесных ничего нельзя, – неуверенно проговорила я, почему-то вспомнив именно об этом.
Кейел усмехнулся, а затем широко улыбнулся.
– Ничего, кроме знаний, Аня. Ты не видела тут никакой таблички, скрижали с именами Аклен и Ил?
– Нет, – я обернулась, проверяя, чтобы по лестнице никто не поднимался, а затем испугалась, что Кейел прикажет мне сторожить, поэтому быстро добавила: – Но помогу найти.
Он кивнул, пропуская меня вперед. Гарпии, как и раньше, нависли над входом с обеих сторон, тьма клубилась по углам, собиралась в щелях, на полках высоких шкафов. Постамент, стоящий под ярким столпом света, был пуст – золотая книга все еще находилась в моем столе. Надо бы вернуть… Мы с Кейелом разбрелись по маленькой комнате. На полках прятались непотные фигурки, различных форм и из неизвестных мне материалов; стояли красивые шкатулки; лежали свитки: и стопками, и по одиночке, и даже под колпаком из толстого стекла; встречалось оружие, покрытое пылью, и многое другое. За очередным шкафом я увидела углубление в стене, а в нем висела табличка с выбитым текстом на общем языке.
«Наставление мудрецам Аклен’Ил.
И пусть духи будут благосклонны к Аклен и Ил!
Чтите их имена и тайну, отобравшую великую любовь и жизнь:
«И только зрячий дракон видит тернистый путь, проложенный собственной смертью».
Не забывайте!».
– Кейел, – тихо позвала я, вчитываясь снова и снова в написанное, – я нашла. Но кажется, что-то не то нашла…
Кейел быстро подошел ко мне и нахмурившись шепотом прочитал:
– И только зрячий дракон видит тернистый путь, проложенный собственной смертью.
Прищурил один глаз.
Я была уверена, что тайна будет нести пользу, а получили мы… как будто новая загадка или…
– Бред какой-то. И мы ради этого рисковали? – возмутилась я.
– Где ты увидела бред? – изумился он, разглядывая меня, как и впрямь ненормальную, а затем вздохнул, снова нахмурившись, и согласился: – Да, бред какой-то… Пойдем отсюда.
Он так сказал, чтобы меня отвлечь от сокровищницы? Неужели такая тайна стоила того, чтобы убить любимого, а затем умереть самой? Тут явно было что-то не так…
Мы вышли из хранилища, закрыли дверь. По кругу мгновенно прошлась голубая рябь, символы ненадолго засияли голубым, а затем потухли. Растерянный Кейел прошел мимо меня к лестнице, стал спускаться, вынуждая следовать за ним. Как узнать у него подробности?
И только зрячий дракон… тернистый путь… собственная смерть. Самоубийство Ил, или смерть Аклена? Еще бы не забыть эту тайну. Надо записать и спрятать запись.
Я задумалась, поэтому едва успела остановиться, чтобы не впечататься в спину Кейела. Он застыл прямо на лестнице, сжимая кулаки. Что опять происходит? Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
– Аня, ты… – еле слышно обратился Кейел, а затем медленно повернулся ко мне.
Он стоял на ступеньке ниже, поэтому я смотрела прямо ему в глаза – в них плескалась манящая нежность. Тепло от его тела ощущалось, согревало. Лицо напротив моего. На левую щеку падал тусклый свет, просачивающийся через узкое окно в башне. Изуродованное лицо. Мною изуродованное…
– Молчи о тайне, – криво усмехнулся он, проговорив явно не то, что хотел сказать. Я откуда-то знала это, чувствовала. – У тебя могут возникнуть проблемы с правителями, если проболтаешься.
А я не удержалась. Потянулась к его щеке, хотела погладить. Рассказать о даре? Подходящий момент.
Кейел легким ударом оттолкнул мою руку, а его взгляд за секунду стал суровым, наполнился опасным холодом.
– И хватит играть со мной, как с псом на привязи, – выплюнул он прежде, чем быстро оставить меня одну. Обомлевшую.
