Текст книги "На осколках гордости (СИ)"
Автор книги: Ксенольетта Мечтательная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
Глава 14. На осколках гордости
Обида неуместна и бесполезна.
Нет, она, конечно, была, но я сумела заглушить ее, отвлечься. Всего лишь тлеет угольками где-то глубоко внутри.
Сложнее оказалось смириться с тем, что с Роми я в ближайшее время не увижусь и в библиотеку не попаду. Меня заперли в четырех просторных стенах, не считая ванную. При этом двери не имелось, но нарушать приказ я не собиралась. Слишком многое зависело в моей жизни от настроения Волтуара, слишком мало я могла себе позволить. Словно бабочка в паутине. Буду чаще трепыхаться – сильнее ограничат. Жаль, что я не поняла этой истины сразу же, как только оказалась в Фадрагосе. Многое удалось бы избежать… Если бы с самого начала умела держать язык за зубами и не боролась за правду, которая мне не так уж и нужна, вероятно, Кейел рассказал бы мне о даре, который обещал. Наверное, уже сейчас я бы научилась пользоваться им. И Кейел, и я – вместе отыскали бы сокровищницу. Возможно ли, что я уже была бы дома?..
Я поерзала в кресле и потерла лоб. Гнать надо все мысли об упущенном, а думать только о возможностях.
До ужина еще далеко, а занять себя чем-то нужно было. Я открыла книгу с рецептами зелий и листала ее, читала особенно интересные, рассматривала картинки. Но если честно, оттягивала время…
Зелье желания точно описывалось в этой книге, но я морщилась каждый раз, открывая страницу с ним, и быстро перелистывала. Теперь мне хотелось знать правду, но я боялась. Боялась убедиться, что люблю Кейела.
Как можно любить того, кто принес столько горечи? Как можно любить того, кто пытался убить? Как вообще можно любить кого-то, кто был рожден в Фадрагосе?!
Нарисованная гроздь рубиновой сладости привлекала, расположившись в правом верхнем углу. Флакон с зельем был выведен аккуратной рукой художника внизу. Печень редкой нечисти совсем не была похожа на печень: оранжевая виноградина с зелеными отростками. Я зажмурилась, медленно выдохнула, стараясь выпустить из легких весь воздух, а затем приступила к чтению.
Ничего нового в целом не узнала. Конкретно о любви сказано тоже не было, скорее о симпатии, о сильных чувствах через прикосновения. Скажем, если бы я была скромной девственницей, влюбленной в какого-нибудь эльфа, и ни разу с ним даже за ручки не держалась, а потом меня отдали бы правителю, с кем испытала бы все прелести горячих ночей, то сейчас чувствовала бы себя гораздо хуже. Мое сердце металось бы в неопределенности между двумя мужчинами. А так, с кое-каким опытом за спиной, я прекрасно понимала, что Волтуар замечательный любовник, но я и без него отлично проживу. Тяга же к Кейелу в книге объяснялась симпатией. Девушка не обязательно должна любить эльфа, чтобы от зелья желания у нее сносило крышу при встрече с этим самым эльфом. Достаточно нескольких воспоминаний о нем, которые будоражат фантазию и притягивают. А если это еще и подкрепить чувствами, пусть и не сильными, но достаточными для верности, то потом зелье желания просто снимает отвращение к любому мужчине, который окажется настойчивым. И все равно только эльфу достанется все по максимуму. Но любовь необязательна. Главное, вера девицы, что она любит.
Я закрыла книгу и положила ее на стол. После такой истины легче все равно не стало.
У алтаря Возмездия я четко знала, что готова простить Кейела. Да, я готова была броситься на колени перед судьями и молить оставить его в покое. Удерживало только понимание, что Сердце времени я рано или поздно найду. Иначе и быть не может. Папа всегда говорил, что нельзя останавливаться, как бы трудно ни было. Да и Женька не умел, поэтому достиг многого. И я тоже обязательно достигну цели.
До позднего вечера я просидела в ванной, а когда духи появились, приглашая на ужин, не успела даже из комнаты выйти. Дариэль принесла вести. Она дежурно улыбалась, глядя мне в ноги, и произносила осторожно:
– Почтенный сказал, что вам нездоровится. Приказал подать ужин в комнату.
– Он не говорил, навестит меня или нет? – поинтересовалась, стараясь не сжать кулаки.
– Ничего не говорил.
– Спасибо. Ты можешь идти, – растянула я улыбку.
Не хочет видеть меня? Мог бы сообщить об этом прямо в глаза, а не передавать через слуг! Нездоровится мне… Даже так.
Я прошлась по комнате, глянула в сторону балкона, вспоминая нашу с Волтуаром первую ночь. Он и тогда приказывал. Был недоволен, что не спешу броситься в его объятия и не висну на шее. Не знаю, как воспитывают местных женщин из высшего света, но меня удивляет, что они терпят такое отношение к себе! Села на кровать, оглаживая мягкое покрывало и подсчитывая про себя, сколько раз за последние дни мы с Волтуаром общались? Впрочем, стоит лишь вспомнить те сплетни, которые обсуждали девушки, стремившиеся стать его любовницами… Неужели он и вправду считает, что достаточно быть шан’ниэрдом и правителем, чтобы влюбить в себя избранницу?
– У тебя нет выбора, Аня, – шепотом напомнила я себе.
После ужина сон не пришел, а занять себя было совершенно нечем. Книги, которые принес Волтуар, я практически вызубрила. Снова разглядывала пустую комнату. Красивые вазы с цветами заполняли каждое свободное пространство; нежный материал постельного белья на огромной кровати; разнообразные фигурки, расставленные по полкам; вещи заняли приличный кусок комнаты, а под весом драгоценностей подставки едва не трескались, а крючки не отрывались… Но комната при этом все равно оставалась пустой.
Уснула я только с помощью зелья сна.
Завтрак мне тоже принесли в комнату.
Я уже успела убедиться, что Волтуар не хочет меня видеть. Стояла на балконе, облокачиваясь на перила, и смотрела вдаль. Вырваться бы из клетки. Метка потеплела, и я даже не сразу поверила этому. К кабинету правителя заставляла себя спешить, хоть и безумно хотелось задержаться. А еще лучше не прийти вовсе.
Сжала камень на двери. Волтуар открыл, мазнул по мне хмурым взглядом и даже не пригласил – просто оставил дверь нараспашку. И поприветствовать себя не позволил…
– Мне нужно уехать из дворца, – заговорил он, когда я прикрыла дверь за собой.
Листы в его руках быстро сменялись: он перекладывал их из одной стопки в другую, склонившись над столом, иногда скептически хмыкал, уделяя какому-нибудь документу больше внимания.
– Пока я не вернусь, тебе запрещено покидать комнату.
– И когда вы вернетесь? – мой голос дрогнул так же, как и улыбка. Я чувствовала, как дергаются мышцы лица.
– Завтра к обеду, – тряхнул головой Волтуар, словно отмахивался от услышанной обиды.
Я открыла рот, но промолчала. А что говорить, чтобы не ухудшить ситуацию? Сцепила руки, глубоко вдохнула и сделала все что могла, чтобы говорить спокойно.
– Желаю вам успешной поездки, Волтуар. Я буду ждать вас.
Дернулась, когда он сжал очередной лист, пробив его когтем. Второй рукой уперся в стол и опустил голову на грудь. Я невольно отступила к двери. Злится. Сильно злится, раз не сумел скрыть этого. Но может, стоит поинтересоваться не плохо ли ему? Или промолчать безопаснее?
Показалось, что я привыкла к тишине, а Волтуар все еще неподвижно стоял, склонившись над столом. Духи вспыхнули символом в воздухе, и только тогда правитель вышел из оцепенения. Он спрятал испорченный документ в верхнюю шуфлядку и направился к двери. Прошел мимо меня, не кинув в мою сторону и мимолетного взгляда.
– Все готово, почтенный, – донесся мужской голос от входа.
– Ждите.
Звуки снова оборвались, а позже тепло окутало спину. От объятий я непроизвольно поежилась, но Волтуар только крепче прижал меня к себе. Я дрожала.
– Не бойся, Асфирель, – поцеловав в шею, прошептал он. – Я никогда не причиню тебе вреда.
Я положила руки поверх его, сжала длинные пальцы в своих, но, наткнувшись на коготки, мгновенно ослабила хватку. Тихо спросила:
– В чем я ошиблась? Мне нельзя было брать лук в руки?
Он усмехнулся и на секунду отпустил меня, но только чтобы поднять на руки. Я обняла его за шею, крепко удерживала, пока он не сел вместе со мной на диван. Поцелуй в висок, нежное поглаживание по спине – все так не соотносилось с его проявившимся недавно настроением.
– Для девушек у нас есть другие луки. Они стреляют по праздникам, выигрывают сладости, дешевые украшения, статуэтки из дерева… Развлекаются. Я злюсь не на тебя.
– На Вольного? – нахмурилась я.
Волтуар погладил мою щеку, волосы, а после надавил на голову, и я вынужденно прижалась к его плечу. Насколько могла обхватила его руками, обняла, как если бы в самом деле был мне дорог.
– На себя, – тихо ответил он. – Я злюсь на себя, Асфирель. Мне хочется о многом тебе рассказать, чтобы ты поняла меня, но обязательства не позволяют. Многое навалилось… Но ты не виновата.
– Тогда почему вы запираете меня? – полушепотом поинтересовалась, потершись щекой о плечо и закрыв глаза.
– В первую очередь для твоей безопасности. Я снова обращался к сильным духам Цветущего плато, они будут оберегать тебя, пока я не вернусь.
– Но только в пределах моей комнаты, – вспомнила я случай с Сиелрой. – И от кого защита?
Я попробовала поднять голову, чтобы увидеть лицо Волтуара, но он не позволил – прижал к себе.
– Я верю тебе, – жестко произнес он. – Верю, что Вольный способен обмануть духов. Не хочу, чтобы ты пострадала.
Я затаила дыхание, ожидая продолжения, но Волтуар молчал. Он что-то знает? Кейел передумал о перемирии?
– Почему вы…
– Я не могу обо всем рассказывать тебе, – перебил Волтуар, а затем мягко поинтересовался: – Твое любопытство можно как-то контролировать? Я скучал по тебе.
И что необходимо ответить ему?
– Вы пропали, – прошептала я.
– В регионе произошло несчастье, – шумно выдохнул он. – Любовницам не рассказывают о горестях, чтобы не портить вам настроение. Но тебе, наверное, следует узнать. Надеюсь, тогда ты поймешь, почему я не сдержался только что. Я не злюсь на тебя, – повторил, а затем, поглаживая меня по голове, сказал тише: – Я еду на казнь, Асфирель.
Я напряглась, вспоминая Васгор с его убранством. Жатва безымянных – чудовищное зверство.
– Арлун наведалась в деревню на окраине региона.
– Кто это? – спросила я. – Кто-то вроде Аньи?
– Кто-то вроде Аньи, – в голосе Волтуара послышалась улыбка, но горечь она не затмила. – Арлун приходит к нуждающимся и помогает им. На первый взгляд, ее поступок несет лишь доброту, однако в расчетливости Повелительнице коварства нет равных. Она приходила слишком редко в Фадрагос, а может, и часто, но мы не знаем – у нее всегда разный облик. Сейчас она наведалась во сне к молодому человеку. Его мать появилась в деревне на поздних сроках, о муже ее никто не слышал, из какой гильдии была тоже неизвестно. Местные предполагали, что изнасиловали девушку, и она скрывалась. Роды были трудными, она не выдержала. Парня кое-как выходили, кормили молоком мсита, попеременно передавая его из рук на руки. На двадцать четвертом периоде ему отдали крохотный дом, где только-только умерла одинокая травница, отправили жить туда…
Я нахмурилась, переводя периоды в привычные годы. Получается, мальчику было чуть больше шести лет. Не рано для самостоятельности?
Волтуар продолжал говорить, но как-то осторожно, подбирая слова:
– Он часто болел, недоедал – вырос несуразным. На его лице были болотные гнойники, волосы редкие, кости кривые, а зубы…
– Он был страшным, – решила помочь я правителю.
– Непривлекательным, – поправил Волтуар, но замолчал ненадолго, а затем все же согласился: – Юноша был очень страшным, Асфирель. От него никто не скрывал, что случилось с его матерью, и слухи об отце-насильнике тоже были ему известны. Многие не любили его только из-за внешности и происхождения, но при этом он оставался добрым, отзывчивым. Да и как бы жители не относились к нему, они все равно нашли ему работу и поделились кровом. Но совсем недавно произошло чудо: вместо привычного страшного юноши на улице появился здоровый, сияющий красотой мужчина. Изменения в его внешнем виде произошли всего за одну ночь.
– Помощь Арлун?
Если так, то и вправду на первый взгляд нет ничего плохого.
– Ее дар, – ответил Волтуар. – Он рассказал односельчанам все. Молодая девушка явилась к нему во сне; она подарила ему драгоценные камни, украшения, а еще бутыль настойки. Всего одна капля – и юноша преобразился. Такую настойку не найти в Фадрагосе, но юношу это не смутило. Никого из них не смутило, что весь сон оказался явью, – все дары ночной гостьи стояли прямо в центре крохотной комнаты. И лишь одно предупреждение прозвучало в ту ночь: дары принесут пользу юноше, а всем остальным – только вред. Под запретом было даже одно касание.
– И они не поверили ему, – догадалась я.
– Конечно нет, – Волтуар потер висок. – Опасения были, но они прошли к закату. Всем показалось, что юноша просто не хочет делиться, боится снова стать худшим. Мужчин не интересовала настойка – только драгоценности на продажу, а женщины словно с ума сошли. Они знали, что юноша собирается в город, где смог бы начать жить заново. Знали, что он заберет абсолютно все.
– Они отобрали у него все?
– Они убили его.
– За что? – сглотнула я, уткнувшись носом в черную рубашку.
– Был слишком добрым. Понимал, что если гостья не обманула с эффектом настойки, значит, не обманула и с предупреждением. Он попытался остановить их, отговаривал, заслонял собой дары.
– Что с ними теперь?
– Они умирают, Асфирель. Кости их медленно выкручивает, гнойники лопаются, волосы и зубы выпадают. Не все жители участвовали в разбое, но многие. И даже те, кто не участвовал, но прикоснулся к дарам, умирают. Целители осмотрели их – нет ни единого шанса на спасение. На рассвете, когда солнце будет еще ласковым, они покаются, объяснят солнцу, почему добровольно принимают смерть. Хотя бы один правитель должен присутствовать на казни.
– Вы отправитесь один? – я все же подняла голову.
Волтуар был мрачным, уставшим. Непросто быть правителем…
– Акеон договаривается с верховными гильдий нашего региона. Необходимо пристроить тех, кто лишился дома из-за Аньи. Мы не сможем найти всем работу во дворце, но обязаны помочь им. Когурун разбирается… – Волтуар улыбнулся, слабо покачав головой. – Почему я снова говорю тебе о том, о чем тебе знать не положено? Я просто хотел, чтобы ты понимала, почему я сейчас избегаю встреч с тобой.
– Вас многое злит и раздражает. Я поняла, – тоже улыбнулась в ответ.
– Я не хочу пугать тебя, не хочу отталкивать, тем более не хочу обижать. – Очерчивая коготком овал моего лица, пообещал: – Когда я вернусь, сразу отправлюсь к тебе. Мне пора, Асфирель, меня ждут.
После разговора с Волтуаром стало одновременно легче и сложнее. Теперь я знала, что злит его, да и понимала, что наказание оказалось совсем не наказанием. С другой стороны, возросшее уважение к правителю пробуждало стыд. Пока Волтуар заботится о своем народе, переживает за его благополучие, я создаю проблемы, пусть даже по незнанию. На Земле это никого не оправдывало. Не освобождало от ответственности. Наверное, именно поэтому, прощаясь с Волтуаром, я не смогла поднять вопрос о скуке в четырех стенах. У меня просто язык не повернулся.
Беседа с Дариэль напоминала о позабытых поисковиках. Служанка готова была ответить на любой вопрос, если, конечно, знала ответ. Вот только такие разговоры быстро надоедают, учитывая, что мне многое из ее рассказов было непонятно, а она явно терялась, когда я уточняла. Наверное, в такие моменты Дариэль видела перед собой ребенка, который интересуется, почему трава зеленая.
После обеда я находилась в одиночестве, не планируя принимать гостей. Полежала на кровати, читая рецепты зелий, но думая о Фадрагосе с его Повелителями. Откуда они приходят? И почему несут только зло? Повалялась на диване, вспоминая прочитанное в библиотеке и пробуя понять, что ищет Кейел. Что могло привести его во дворец? Не золотую ли книгу он пытается найти? Снова разглядывала символы на руке и столе. Минут двадцать подремала в кресле. В конце концов, вытащила карту Фадрагоса, уселась на стол и стала вновь вспоминать информацию об Энраилл.
Шорох на балконе насторожил. Я замерла, внимательно прислушиваясь. Щебет и чириканье птиц, легкий ветер еле слышно шелестел занавесями. От ближайшего ко мне проема на светлый пол легла тень. Я медленно подняла голову – сердце сжалось, и сразу же рухнуло.
Кейел указал на выход в коридор, а после поднес палец к губам. Ну да, там приставленная к комнате стража. Почему я не должна закричать, сообщив им, что ко мне в комнату вторглись? Вольный кивнул на балкон. Я нахмурилась. Еще чего? В комнате меня оберегают духи, а вот будут ли защищать на балконе, я не знала. Вдруг они к стенам как-то привязаны. Хочет говорить, пусть говорит тут. Комната большая, полушепот за выходом никто не услышит. Покачала головой, сжимая карту сильнее, будто могла ею защититься.
Он скривился, кинув в сторону входа недовольный взгляд, но вынужденно подошел. Я спохватилась слишком поздно: успела сползти со стола, но не отойти. Кейел прижал к нему, встал вплотную, упершись руками в столешницу по обе стороны от меня – пламя вспыхнуло внутри, осушило горло. Карта потяжелела, упала. В глазах на секунду потемнело, я вцепилась в крепкое, обшитое сукном дерево, но вздрогнула, когда задела мизинец Вольного. Словно ошпарилась, но быстро привыкла и ощутила нежность в краткой вспышке боли. Кейел стал медленно склонятся, и я необдуманно уперлась второй рукой в твердую грудь. Осознала ошибку, когда не смогла оттолкнуть его и, почувствовав жар тела, не захотела убирать ладонь. Наслаждаясь, закрыла глаза, немного склонила голову набок и закусила губу – дыхание Вольного погладило кожу.
– У эльфов острый слух, упрямая Асфи, – прошептал Кейел на ухо.
Мне с трудом удавалось сбрасывать с себя опьяняющие оковы. Глубокие вдохи спасали, не позволяя задохнуться, но от них быстро закружилась голова.
– Зачем ты пришел? – так же шепотом спросила я, едва не потянувшись губами к бьющейся жилке на его шее.
– Поговорить.
– Была возможность в библиотеке, но ты молчал.
– Мне нравится молчать с тобой больше, чем говорить. В твоем молчании нет лжи.
Я зажмурилась, постаралась не скривиться. Хотелось скользнуть рукой по его груди выше, обнять, прижаться к нему. Признаться снова?..
Все равно не поверит.
– Зачем ты пришел? – повторила вопрос, с трудом справляясь с дрожью в теле.
– Ты нужна мне.
Я судорожно вздохнула. Пальцы сжали ткань светлой рубашки, скомкали до резких складок. Кейел усмехнулся и добавил, немного отрезвляя:
– Не в этом смысле, Аня. Мне нужна твоя помощь. Но мне нравится, что ты по-прежнему хочешь меня. Все же девушки из твоего мира сумасшедшие. Ты помнишь, в чем заключается суть моей миссии?
– Чего ты хочешь? – подняла голову, но мгновенно отвернулась. Смотреть на его губы невыносимо.
– Я был в библиотеке, но не нашел того, чего ищу. Мне нужно узнать тайну.
– Какую?
Опять усмехнулся. Нежное прикосновение губ возле уха, легкий игривый укус – и я мгновенно выгнулась, всхлипывая. Ухватилась за Кейела так, словно за спиной пропасть. Прижалась к нему. Затряслась, судорожно выдыхая. Желание захлестнуло, проникая в каждую клеточку тела.
– Тише, – шикнул Вольный, обняв за талию и настороженно разглядывая мое лицо. – Ты из-за зелья такая чувственная?
– Убери руки, – выдохнула в его приоткрытый рот.
Кейел не спешил выполнять просьбу. Смотрел так внимательно, будто обдумывал что-то. В чем пытается разобраться: в моих реакциях или своих чувствах? Возбуждение приливало, не отступало – скапливалось. С каждой секундой я пьянела крепче. Потянулась к его губам, но в последний момент сумела отвернуться. До боли закусила губу, с силой обняла Вольного, положив голову ему на плечо. Медленно выдохнула, стараясь больше не двигаться.
Кейел тоже застыл. Я чувствовала напряжение в его теле, ощущала каждый короткий вдох и оборванный выдох. Постепенно сходила с ума… Он сглотнул, прижался щекой к моей голове, обжег ладонью, трепетно погладив между лопаток.
– Знаешь, откуда пошло название Аклен’Ил? – хрипота в голосе стала глубже, и в нем не слышалось привычной насмешки.
Я не смогла ответить. Попыталась качнуть головой, но лишь потерлась о плечо, втянула носом тонкий аромат мыла и едва ощутимого пота. Не хватило сил, чтобы отвернуться… Нестерпимое желание подавило хрупкую волю. Бьющаяся жилка согрела мои губы, снова разожгла мнимо усмирившийся огонь внутри. Кейел вздрогнул, но не остановил меня, позволяя целовать себя, скользить языком по коже, ощущая ее вкус. Поглаживал спину и продолжал нашептывать:
– Аклен и Ил были эльфиорами, могущественными магами. Они знали друг друга с детства, росли вместе, любили…
Порывисто выдохнул, закопавшись пальцами в моих волосах, стянул их в кулак, заставляя вытянуть шею, запрокинуть голову назад. Второй рукой скользнул с талии ниже, смял невесомую ткань платья, царапая ею кожу. В висках запульсировало, я зажмурилась. Кейел потерся носом о мою щеку.
– Аня, девочка моя… – протянул он. – Мы говорим о войне, о страшном… Аня, война многих разлучала. Аклену пришлось уйти, а Ил осталась в городе, чтобы защитить жителей. Но она не справилась.
Кейел замолчал, чуть отстраняясь. Я не узнала зелено-карие глаза – потемневшие, охмелевшие. Большой палец надавил на нижнюю губу, оттягивая ее. Я приоткрыла рот, качнулась вперед, но Кейел удержал, обхватив мое лицо ладонями и оставляя до безумно желанного поцелуя миллиметры.
– Когда от города осталось пепелище, Ил отправилась искать возлюбленного. Долгие годы она скиталась по Фадрагосу, пока не услышала об артефакте, способном показать местоположение заклятого врага или самого близкого друга.
Он облизал губы, неотрывно глядя на мои. Я с трудом расцепила пальцы, провела по сильным рукам, ощущая каждый рельеф, скрытый под рубашкой. Последние складки рукавов зацепились, словно пытались остановить меня, призывали опомниться, но я прикоснулась к коже Вольного, сжала его запястья, закрывая глаза. Сердце грохотало, оглушая, мешая слышать шепот. Кровь бурлила в венах, не позволяя до конца осознавать смысл услышанного.
– Многие, кто отправился с Ил погибли, она сама часто балансировала между жизнью и смертью. Боролась за жизнь и убивала, но добралась к горе, на вершине которой был спрятан храм. В него вело несколько входов, а в центре стоял постамент, на котором девушку ждал желанный артефакт. И когда Ил наконец вошла в храм, она расплакалась. Прямо в центре стоял Аклен.
Кейел поцеловал меня в щеку – волна жара прокатилась по телу. На несколько долгих, томительных секунд Вольный прижался губами к уголку моих губ. Я съежилась, затряслась сильнее, открывая рот. Всего лишь поцелуй. Всего лишь один поцелуй…
Кейел все так же крепко удерживал мое лицо. Шептал, прикасаясь губами ко мне. Будто дразнил…
– Аклен отыскал артефакт первым. Он смотрел на изумрудную чашу, из которой поднимался дым, а в том дыму стояла плачущая Ил. Аня, они так любили друг друга, что даже мыслили одинаково. Но потом проходит время, и Аклен с Ил узнают тайну о драконах. И ради сохранения этой тайны Аклен позволил Ил убить себя, а потом Ил спрыгнула с утеса, разбиваясь о скалы. Аклен’Ил знают эту тайну. И я тоже хочу… Аня, я тоже хочу…
Он ослабил хватку. Поцеловал. Последние крупицы рассудка взорвались на осколки, вспыхнули, исчезли. Словно оглушающий выстрел прозвучал совсем рядом, позволяющий сорваться… Куда? В другую реальность, где был только Кейел, умоляющий вести себя тише. Развязывающий шнуровку ненужного платья. Нетерпеливыми движениями сводящий с ума.
Я потянулась за пальцами Кейела, когда он накрыл ими мои губы. Окунулась в долгожданное счастье, когда он улыбнулся за секунду перед очередным поцелуем. Застежки на его рубашке не поддавались, но я боролась. С наслаждением прильнула к нему, погладила твердую грудь, живот.
Вновь жесткая поверхность стола подо мной. Нежное прикосновение к внутренней стороне бедер. Дорогие сердцу глаза напротив. Внимательный взгляд заворожил. На миг насторожил, но безмерно ласковая усмешка успокоила.
– Опять смотришь затравленно?
Я не поняла тихого вопроса, хотела уточнить, но залюбовалась. Кейел потянулся к выбившимся волосам, и я не удержалась – опередила. Глядя в любимые глаза, заправила непослушный локон за ухо. Кейел осторожно перехватил мою руку, повернул голову и, опустив веки, поцеловал запястье, затем ладонь, пальцы… Склонился ко мне, бережно обняв, уперся лбом в мой лоб, снова улыбнулся. Во рту давно пересохло, а сердце расшатывало ударами все тело.
Медленное тягучее движение вырвало судорожный вздох, вызвало мелкую дрожь. Я зажмурилась, отдаваясь всепоглощающим чувствам. Мой стон почти нарушил тишину, но Кейел не позволил, поймав его еще на выдохе. Непрерывный поцелуй лишил воздуха, но взамен подарил будоражащую кровь сладость.
Я растворилась в чарующих эмоциях и ощущениях. Грелась в чутких объятиях, ликовала чувствуя под ладонью неспокойное сердцебиение Вольного. Каждый поцелуй, каждое трепетное прикосновение сильных рук, каждое осторожное движение – все переплеталось, стягивалось в плотный узел, крепко сжималось, распаляя бурлящее пламя в жгучем клубке, а затем – взорвалось, сотрясая мир вокруг, лишая сил…
Кейел что-то нашептывал, прижимая меня к себе, но в ушах все еще звенело. Я как могла обхватывала его, цеплялась за распахнутую рубашку, не желая отпускать. Он перенес меня на кровать, накрыл легким одеялом. Сидел рядом и, глядя на мое лицо, улыбался, пока я прижимала его ладонь к своей щеке. Дыхание постепенно выравнивалось, а сердце успокаивалось. Я позволила себе закрыть глаза, но руку так и не отпустила.
– Помоги спасти Фадрагос, Аня, – склонившись ко мне, снова попросил Кейел. – Мне нужна тайна Аклен’Ил.
