Текст книги "На осколках гордости (СИ)"
Автор книги: Ксенольетта Мечтательная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
Этой расе разрешалось приветствовать высокопоставленных молча, просто потому что им с трудом удавалось говорить. Неповоротливый язык. Несмотря на то, что их смело можно было причислить к вегетарианцам, все они вырастали высокими, широкоплечими. Их кожу с трудом пробивали стрелы, и не могла сильно порезать сталь. Она напоминала камень. Вот и передо мной стоял гелдов, которому я не доставала ростом до плеча. Голова была побрита, видимо, из-за работы во дворце – прислуга тоже должна выглядеть опрятно, даже если ее никто, никогда не увидит, а толстые, шершавые пальцы гелдовов не могли справиться с колтунами. У этого мужчины кожа напоминала серый сланец, который Егорке когда-то попадался по географии в домашке. Не помню, что именно он изучал по нему, но постоянное тыканье мне картинок и какого-то булыжника под нос въелось в память надежно. Желтые глаза гелдова смиренно смотрели в землю у моих ног. На квадратную челюсть деловито опустилась белая бабочка, посидела немного неподвижно, затем хлопнула крыльями и вспорхнула, чтобы через пару мгновений опуститься возле большого, несуразного носа. Гелдов будто даже не дышал. Застывшая скала.
Я в этот миг ничем не отличалась от него. Тоже замерла в его тени, задрав высоко голову и неприлично разглядывая.
Надо сказать ему, чтобы отправлялся работать дальше, но… ком в горле мешает.
Бестактно спросить о потерянной руке? Но вроде бы имею право. Да и мало ли, что с ним случилось. Калеки встречаются не только в Фадрагосе… Вот только этот единственной рукой мешки тягал, работал… Что происходит тут с теми, кто не может принести пользу обществу?
Гелдовы, несмотря на внешнюю заторможенность, были даже не умны, а, скорее, мудры. Звери любили их, не боялись. Им подчинялись духи редкие, миролюбивые, но невероятно сильные. Эти существа сходились только со своей расой, а дружбу предпочитали водить с фанграми. Елрех говорила: они настолько проникновенны, что учатся понимать желания друг друга без слов. Всего лишь по взгляду или осторожному движению.
Если бы они могли писать, возможно, стали бы полезны мудрецам, но их пальцы ломали письменные принадлежности. Если бы они путешествовали, возможно, стали бы полезны исследователям, но они слишком медлительны. Им не вредила мелкая нечисть, но кто-то вроде линаря запросто полакомится легкой добычей. Они невероятно сильны, но их миролюбивость, превосходящая даже миролюбивость рассатов, не позволяла им обижать кого-то. Даже при самозащите или защите нуждающихся, они отталкивали агрессора, удерживали его, но не били. Гелдовы неохотно делились с тем, что творится у них в душе и что на уме.
Я набрала полную грудь воздуха и все же спросила:
– Как лишился руки?
Он не шелохнулся, проскрипев в ответ:
– Ан-ня.
Сглотнула, сцепив руки в замок.
– Как ты выжил, если после нее ничего не остается?
Гелдов долго молчал. Мимо нас проходили другие рабочие, косились в нашу сторону, но не вмешивались. Я уже хотела отпустить мужчину, но он заговорил, словно камни на языке перекатывая:
– Ан-ня з-забр-рала мног-гих-х. Нас-сытилась…
– Почтенная! – звонко обратился ко мне мальчишка фангр, совсем подросток.
Он стоял навытяжку в стороне, вытирая руки о пыльные штанины, и ждал, когда я разрешу подойти ближе. Я кивнула ему, и он сорвался с места, смущенно посмотрев на гелдова.
– Мы с ним из одного поселения, что на юге от Цветущего плато, – затараторил он, сощурившись из-за ослепительного солнца и указывая пальцем в сторону утеса с водопадами. – Сначала Анья разрушила Речное Гнездо, потом – Ветреный Луг, а потом… потом к нам пришла… в Красную Грибницу. У нас она разрушила только часть… – мальчишка втянул голову в плечи. – У него из рук сына…
– Не продолжай! – сжала я кулаки, отвернувшись от них. – Можете идти.
– Благодарим, почтенная! – отчеканил он, а я едва не зажмурилась.
Не мои это проблемы! Не мои! Своих по горло хватает, чтобы еще и в спасение чужого мира встревать! А на Земле сколько катастроф бывает? И ничего… Вот и тут также: ступай дальше, Аня. Есть другие, кто все это решит.
Внутри здания было пыльно и стоял запах прелого сена. Я ступала по деревянной дорожке вдоль вольеров к Арвинту, но к нему так и не дошла. Из огромных ворот, ведущих к манежу, донесся искристый смех, разбавляя окружающее рычание, кряхтение и фырканье. Затем все это заглушил до боли знакомый визг, а после раздалось громкое восклицание, наполненное весельем:
– Он никогда меня не полюбит!
– Брось! Он просто вредничает!
Я медленно выглянула из-за угла, шагнула вперед, разглядывая происходящее. На огромном участке, засыпанном песком, стояла радостная Айвин, приподнимая подол платья. Кейел хмурился, приближаясь к Тоджу. Ящер топнул ногами, словно чечетку отплясал, склонился к земле и, широко раскрыв пасть, снова завизжал в сторону эльфийки.
– Тихо, малыш! – выкрикнул Кейел, глядя с осуждением и выставляя руки вперед. – Она же не собирается тебя обижать. Попробуй еще раз! – обратился он к Айвин, поворачиваясь ко мне спиной. – Он привыкнет к тебе, вот увидишь!
Вам когда-нибудь бросали петарды под ноги? Первая оглушает и до безумия пугает, но быстро приходит понимание происходящего, и тогда второй, третий, четвертый взрывы не могут напугать, но до зубного скрежета злят. Но сильнее злят те, кто радостно смеется.
Они до сих пор не заметили меня, хоть я зачем-то и прошла еще несколько метров. Тоже приподняла подол, чтобы не запачкать его песком. До скрипа сжимала тонкую ткань светлого платья, стараясь подавить необъяснимое огорчение. Неужели я ревную? Было бы кого…
Поджала губы, наблюдая, как Айвин с улыбкой смело направилась к Тоджу. Она вытянула руку вперед, но Тодж оскалился и, вновь склонившись к земле, отступил.
– Сколько можно безобразничать? – развел руками Кейел.
– Я только поглажу тебя, – любезно обещала Айвин.
Тодж дернул головой в сторону Кейела, опять завизжал, а затем сорвался с места. На меня! Я хотела было отскочить в сторону, но в последний момент застыла, позволяя ящеру оббежать меня. Ткнуться носом мне в спину, а затем, жарко пропыхтев на ухо, положить тяжелую голову на мое плечо. Я не сошла с места, согнула руку в локте и потянулась к морде проходимца.
– Скучал? – полушепотом спросила я.
Он фыркнул, слабо боднувшись. Я улыбнулась, ощущая непонятную благодарность к нему.
– Смотри, милый, он узнал Асфирель! – хлопнула в ладоши Айвин.
Кейел поморщился, рассматривая нас с Тоджем, но вслух ничего не сказал. И снова стало горько. Только теперь почему-то хотелось разрыдаться, обняв Тоджа. Слезы выступили, и я не смогла их удержать, однако рассмеялась, вытирая их и обернувшись к ящеру, громко сказала:
– Только песок поднял почем зря! – и сразу обратилась к Айвин, опять ощущая голову ящера между лопаток: – Что вы с ним не поделили?
– Как только увидела его, мечтала к нему прикоснуться, а он никак! А к вам, видимо, привык за время похода! А вы сюда на кого полюбоваться заглянули?
Как много Кейел рассказал ей о нас? Как много Кейел вообще ей рассказывает?
– На Арвинта, – старалась я отвечать взаимностью на радушное общение, – волка Волтуара.
– Да-а-а, красавец еще тот, – протянула она, мотая головой из стороны в сторону и даже приподнимаясь на носочки, чтобы заглянуть в глаза Тоджу. Но он вел себя совсем не по-мужски, напоминая ребенка, которому достаточно никого не видеть, чтобы считать, что спрятался надежно. Однако я знала, что при желании он умел профессионально скрываться. Может, так он выражал свою неприязнь?
– А с вами можно? – не успокаивалась Айвин. – Мы с удовольствием еще разок посмотрим на Арвинта! Да и вам не мешало бы помириться. Ведь все недоразумение выяснилось.
Она это серьезно?.. Внутри меня что-то дрожало, натянулось до предела.
– Иди сюда, мальчик, – позвал Кейел Тоджа, но тот лишь ткнулся носом мне в подмышку. – Духи Фадрагоса… – на выдохе произнес Кейел, опуская руки и голову.
Возле него вспыхнул символ призыва Аклен’Ил, и Вольный мгновенно посмотрел на него.
– Мне нужно идти, – старался произнести он виновато, но облегчение было все равно заметно.
Он не остановился возле меня, но мое сердце рухнуло, когда он на ходу протянул руку к моему лицу, провел ею рядом, дотягиваясь до морды Тоджа.
– Пойдем, трус, – осуждающе сказал он.
Я не понимала Айвин, не знала, чего ждать от нее, поэтому невольно напряглась, оставаясь с ней наедине. Впрочем, рядом с Кейелом тоже не особо расслабишься. Мы стояли рядом и провожали взглядом мальчиков. Не знаю, о чем думала Айвин – по ее легкомыслию мне показалось, что она вообще думать не способна, – а вот я до последнего надеялась, что Кейел не обернется. Иногда надежды все-таки сбываются. Его ненависть ко мне по силе, видимо, превышала ту самую расхваленную им исцеляющую любовь к Айвин. Иначе с чего вдруг он даже на прощание не приобнял подружку? Сбегал от меня, как Тодж от Айвин. Оба трусы. И теперь вот даже не обернулся, чтобы глянуть на любимую.
Злая я, мелочная… Ксанджи подтверждение тому…
– И все же вам бы помириться… – тихо протянула Айвин.
Ну и как тут не нахмуриться?
– Он меня в реку скинул, – как ни старалась, но прозвучало грубо.
– Но не желая зла.
– А чего желая? – повернула я к ней голову, стараясь слушать внимательно.
– Он не говорил, – виновато улыбнулась она.
Значит, не все ей рассказывает? А жаль. Кажется, она язык за зубами держать не способна. Но о чем-то же успел ей выговориться…
– И до этого едва не убил. Обманывал, использовал…
– Как и вы его, – казалось, удивилась Айвин моим обвинениям.
Теперь я фыркнула, но слов так и не подобрала для собственного оправдания. Я-то знала, что Сердце времени многое исправит. Но знали только я, Елрех и мудрецы, которые наверняка и не думают, что я продолжаю его поиски, а остальным такая осведомленность ни к чему.
– Вы хотели к Арвинту, – перевела я неприятную тему.
Айвин с радостью согласилась.
Черный волчара был прелестным, но к гостям не подходил. Лежал на толстой шкуре, кажется, медвежьей, гордо приподняв голову и демонстративно нас не замечая. У бревна, лежащего по центру вольера, валялся свежий кусок мяса, а чуть поодаль чья-то обглоданная нога. Радует, что с копытом… Хищники милыми бывают лишь при хищниках посильнее. Или вот как сейчас: сытый, ленивый, за прочными, железными прутьями. Всех бы их туда засадить… да любоваться издали.
– Прекрасен, – констатировала факт Айвин, облокотившись на перила в полуметре от вольера. Прямо как у нас в зоопарках, только с удобством сделано: широкие, высокие.
– У нас таких не водится. Поменьше будут, – с тоской выдохнула я, пристраиваясь рядом с ней.
– Скучаете по дому? – с непривычным для этого мира пониманием прозвучал вопрос.
Я растерялась, но сделала все, чтобы виду не показать. Улыбнулась, прежде чем ответить:
– Там никто убить не пытался. Была не столь популярна, а тут прямо нарасхват, – сарказм вышел неудачным. Вся горечь и обида в голосе выплеснулись.
– Меня и тут никогда не пытались убить, – усмехнулась Айвин.
Это она так намекает на мою вину? Характером Фадрагосу по вкусу не пришлась?
Но Айвин, кажется, патологически обидеть никого не могла, поэтому вскоре добавила:
– Вам просто не повезло наткнуться на Вольного. Кейел многое мне о вас рассказывал, – совсем не секрет, раз настолько спокойно об этом говорит. – Он искренне сожалеет о том, что обижал вас, что повстречался с вами.
– Так и говорил? – изогнула я бровь.
Может, он о потраченном времени своем на меня жалеет так горько. Хотя и это для меня не секрет. Вот только Айвин какая выгода от того, что мы начнем думать друг о друге лучше?
– Почти.
Почти…
– А вы как с ним познакомились? Раны ему исцеляли?
– Не-е-ет, – шире улыбнулась она, накрутив на палец светлый, вьющийся на конце локон. – У него бы денег не хватило на мои услуги. Вы не подумайте, я себя не расхваливаю! Но духи мои не любят, когда их тревожат по пустякам. А Кейел, – втянула воздух, будто он был наполнен морской свежестью, а не пропитан вонью животных – хотя стойкий аромат розы ощущался от Айвин так, словно она ею питается ежедневно. Никакие запахи не прошибут, – поздним вечером сестру мою принес. Хотел оставить меня с ней одну, но мне помощь нужна была. Он не отказал. Мы над ней всю ночь просидели, но жизнь ей спасли. Я его сразу узнала, наблюдала ведь за судом. Он славный оказался, добрый…
Ну, конечно! О его доброте и милосердии песни пора сочинять. Если бы он еще предупреждал, кого прирезать хочет в грязном переулке, а кого милосердно отпустить… Хотя от Фаррда он избавился, исключительно заботясь о моих пожеланиях и желая отыскать воров – то есть мир спасал. Это и оправдывает, видимо.
А если бы он и правда говорил мне обо всем?.. Наверное, я бы не решилась на алтарь, если бы знала, что Этирс жива и невредима. Или решилась?..
– А с сестрой вашей что случилось? – полюбопытствовала я, заметив, что Айвин явно замечталась.
– Ох, с ней вечно беды приключаются. Что еще от Вольных ждать?
Ого! Кажется, я была сильно удивлена, потому что эльфийка рассмеялась. Она ухватила меня под локоть и повела к выходу, обещая все рассказать.
Вскоре мне пришлось признать, что Айвин оказалась приятной собеседницей. Я видела в ней только один недостаток – ее любил Кейел. Теперь я не сомневалась, что он ее любил. А разве могло быть иначе?
Айвин была на полголовы выше меня. Красива не только внешне… Ее непринужденность в общении и отношении ко всем окружающим просто не могла не подкупать. Девушка уступала дорогу даже рабочим, желая им прекрасного дня. Улыбалась, помогая вместе со мной собирать рассыпанные молодой служанкой фрукты. Успокаивала ее, обещая, что мы не расскажем грозной Сиелре о ее неуклюжести. Выслушивала благодарности курносой человечки и пояснения, что если Сиелра узнает, то они с сестрой лишатся крова и возможности выходить больного братишку. Их родители всего лишь собиратели в гильдии лесников, чей доход не слишком высок, поэтому служба у Сиелры – спасение всей семьи. Я же слушала, запоминая личных слуг негласного врага в лицо. На всякий случай… Фадрагос научит ко всему относиться с предубежденностью.
Нам подали чай со сладостями в парковую беседку у журчащего ручья. Высокие деревья скрывали нас от знойного солнца, а небольшая возвышенность наоборот раскрывала перед нами змейки дорожек, позволяя наблюдать за снующими туда-сюда придворными. Теперь к аромату роз от Айвин прибавился и аромат белых цветов, обвивающих столбы беседки.
– Моя мама исследовательница, – рассказывала эльфийка, размешивая мед в чае.
Ложечка стучала, ударяясь о тонкую стенку чашечки. Сомневаюсь, что фарфоровую, но очень похожую. Я сидела напротив, облокотившись на столик и положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Чем больше я узнавала Айвин, тем горче становилось на душе. Неприятно признавать в том, в ком изначально увидела врага, существо лучше многих тут вместе взятых. Ее просто переполнял гуманизм. Прямо как меня сейчас зависть… или что-то близкое к этому разъедающему нутро чувству. Я вспоминала едкую улыбку на ее лице, когда мы в первый раз увиделись, и понимала – я все придумала.
– Не такая, как ваша подруга.
– А в чем разница? – с трудом оторвалась я от созерцания точенных черт лица, так и не найдя в них недостатков. Хоть бы крохотный прыщик отыскался или тонюсенькая морщинка.
– Она в не особо востребованной ветви, узконаправленной. Изучает редких полукровок. Вторая ваша подруга тоже с ней знакома, но даже не подпустила к себе поговорить. Неприветливая она у вас.
– Елрех? – изумилась я, едва чаем не поперхнулась.
– Опасная, – кивнула Айвин.
– Не сказала бы…
– Я вам говорю, – округлила она глаза. – Чуть что, сразу за нож хватается и гонит незнакомцев от себя. С ней сложно познакомиться, не то, чтобы поладить.
Удержать улыбку было трудно.
– Кейел говорил, что она ему жизнь когда-то спасла своими зельями. Так и познакомились. Но как только она убедилась, что он ходить способен самостоятельно, сразу бросила его. Ушла с рассветом, ничего не сообщив, и не вернулась больше. Потом он пытался с нею подружиться, но она вечно его гнала от себя. Уж не знаю, как вам удалось сойтись с ней.
– Понятия не имею, – ответила я. На душе светлело, теплело. Мир преображался в красоту и уют.
– Так вот о сестре моей… Мама у меня, знаете, увлеченная, – протянула Айвин, беззаботно улыбаясь. – Папа от нас ушел, потому что когда-то она заинтересовалась достоинствами полукровок, чей отец был бы виксартом.
Я скривилась, вспоминая тощих, клыкастых, пучеглазых – в общем, страшных до ужаса существ.
– Вижу, вы тоже не видите в них ничего привлекательного, – рассмеялась Айвин.
– А вы видите?
– Конечно, – заявила она, а затем аргументировала: – У них очень выносливый организм, они почти не болеют. Регенерация позволяет им обойтись без исцеления тогда, когда даже васоверги будут при смерти. А их необыкновенная кровь…
– Янтарная, – моментально вспомнила я.
– Да. …тягучая, позволяет им дольше жить. В темноте они видят лучше шан’ниэрдов, но вот фангравскому зрению все же уступают…
Айвин, возможно, не замечала, но была такой же увлеченной, как мать. Наверняка о ее маме я пока не знала, поэтому, слушая ее, убеждалась, что лично она помешана на организмах существ и их выживаемости при критических для жизни ранениях.
– И тогда моя мама, – изящно жестикулируя, рассказывала она, пока я старалась не показывать собственной потрясенности, – решила, что сама родит полукровку от виксарта. О чем и заявила моему папе. И он бросил ее, нас, не сумев понять. Я не хочу говорить, что она права была в той ситуации, но и отец мог проникнуться ее идеей. В конце концов, эта работа всей ее жизни.
– Вы с ним не общаетесь?
– Он целитель, – сказала она, чуть скривившись. – Состоим в одной гильдии, поэтому я вынужденно с ним вижусь. А маму он так и не простил. Она ведь отыскала-таки виксарта, подходящего по всем параметрам для задуманной полукровки. Долго уговаривала его на этот эксперимент, ему ведь ради него год приходилось на диете сидеть и к ядам всевозможным привыкать. Он даже денег потребовал. Сама она тоже намучилась: и диеты, и яды, и обряды различные.
– И как? Получилось? – не на шутку заинтересовалась я.
Они сумасшедшие! Эльфы в Фадрагосе точно сумасшедшие! Максималисты.
– Получилось, – воодушевленно произнесла она. – Сестра у меня выносливая, хоть и хрупка. И яды ее едва ли берут. Ну, вот, пройдоха аспид, наверное, все же страшен. Мама не бралась проверять в детстве, а потом уже духи не позволяли к Вайли подступиться. Мама так горевала, что такой экземпляр духи увели, – на мгновение выражение лица Айвин и впрямь отразило досаду. – И когда сестренка вернулась, она ее все равно не простила.
Кейел тоже возвращался к родителям…
– А они всегда приходят обратно?
– Кто? Вольные? Не-е-ет. Им ведь на нас плевать. Многие из-за этого их простить не могут, но ведь не виноваты они. А Вайли просто характером в отца пошла. Нахалка такая. Когда духи посчитали, что она готова выполнять миссию свою, она сразу к маме за деньгами пришла. Мама не впустила ее, а я не устояла: тихонько сообщила, где живу. Помогаю ей иногда, но мама не знает – она расстроится. Все же дело всей жизни в один момент пропало…
– А Кейел как с вашей сестрой познакомился? – осторожно поинтересовалась я.
– Не знаю, – легкомысленно ответила она, пожав плечами. – И она не рассказывает. Но они вроде бы ладят, хоть при встрече и ругаются каждый раз. Он ее на дух не переносит. Ну это и не удивительно. Говорю же: характером в отца, – улыбнулась, а потом немного сникла, тише добавляя: – а трудолюбием в маму…
Я долго находилась под впечатлением от услышанного, ни на секунду не сумев отогнать мысль, что мой верховный тоже эльф. Жадный эльф. И ему стало известно о моей силе… Теперь это пугало сильнее, чем до откровения Айвин.
Когда метка на руке ощутимо нагрелась, я сообщила новой знакомой, что правитель позвал меня.
– Почему вы так рветесь помирить нас с Кейелом? – прямо спросила я, когда мы подходили к дворцу.
– А почему нет? Он не хотел навредить вам, о чем поведали всему миру самые справедливые духи. И вы стремитесь к справедливости, раз уж рискнули лечь на алтарь Возмездия.
– Он говорил вам, что мы… – я оглянулась, замолкая и обдумывая, как задать ей такой вопрос.
– Вы хотите узнать, не ревную ли я? – опять удивляла она.
Я кивнула, сглотнув и посмотрев под ноги.
– Вы согласны были запечатать его душу, оставив в ней голодную жажду к преступникам. Суровое наказание для тех, кого любишь, – так легко лились ее слова, и так больно ударяли, выбивая остатки воздуха из легких. – Я понимаю, что он даже никогда не был вам симпатичен. Но не осуждаю вас. Оказаться в вашем положении никто бы не захотел. Объяснимо, что вы так тянетесь к выгоде. Кейел тоже это понимает, хоть вы ему и нравились. «Любимыми не рискуют» – это вы сказали на ужине. Тем более ими не жертвуют во имя справедливости, если же, конечно, вы не из гильдии справедливости и не являетесь рассатом. Хотя и они после такого с ума бы сошли, – рассмеялась она, видимо, шутке такой. – А Кейел – Вольный. Я по сестре знаю, как им трудно чувства осознать. Они у них, знаете, отбиваются в памяти прочно. Они ведь как повзрослевшие дети. Все первые эмоции очень остро воспринимают, привыкают к ним. Если ребенка пчела ужалит, он к улью больше не приблизится. Только если разрушить его… Но я с Кейелом говорила, убедила, что вас понять можно. Он пообещал, что мстить не будет.
