Текст книги "На осколках гордости (СИ)"

Автор книги: Ксенольетта Мечтательная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 12. Заточенная принцесса, или библиотечные посиделки

– Красивые линии силуэта, – сказала темноволосая, строгая с виду и немолодая эльфиорка, откровенно разглядывая обнаженную меня.

Щеки вспыхнули, я лишилась слов, едва не спрятала руки за спину. Вроде бы приятно, а с другой стороны… Хотелось прикрыться. И почему в Фадрагосе не придумали нижнего белья? Может, прямо сейчас о нем рассказать специалисту? Если Елрех не оценила, не значит, что не оценят другие.

Локон выбился из собранных в пучок волос и, упав, пощекотал шею. Я почесала ее, переступила с ноги на ногу и тихо поблагодарила:

– Спасибо.

– Никаких поясов, минимум сборок, – равнодушно продолжила она диктовать своему подмастерье.

Ученица гильдии Волшебная игла, молодая девушка, что удивляло, человек, сидела на диване и активно записывала каждое слово, оброненное портнихой. А от ее начальницы у меня вот-вот закружится голова. Она расхаживала вокруг меня по часовой стрелке, кажется, не собираясь останавливаться.

– Ровный живот подчеркнем, а округлые бедра выделим. Возьмем илсейскую паутину, – наконец-то, остановилась она напротив меня. Долго разглядывала мое лицо, а затем растянула бледные губы в скупой улыбке. – Это материал, почтенная. Как тонкий, мягкий шелк, но с меньшим лоском. У вас красивый цвет глаз.

– Обычный, карий, – нахмурилась я, немного растерявшись. Забыла, когда в последний раз слышала комплименты.

– Глубокий, темный, а к зрачку разбавлен золотом.

И говорить она умела так, что невольно себя исключительной почувствуешь. Я улыбнулась ей благодарно, но промолчала.

– Сделаем ткань переходящей по цвету от такого же коричневого, хотя… темнее. Разбавим черным. Потом – к холодному розовому, закончим подол угольно-фиолетовым. Переход должен быть незаметным, но не грязным, – оглянулась она на помощницу, словно убеждалась, что та продолжает усердно записывать, – и снова на меня. – Вырез декольте клиновидный, глубокий. Закончим его золотой брошью – ткань все еще должна быть коричневой. Выточки по линии груди и талии – все должно облегать, как вторая кожа.

– Не слишком ли откровенно? – вмешалась я.

– Почтенный Волтуар просил сделать все, чтобы вы затмили красоту шан’ниэрдок, осанистость эльфиорок и элегантность эльфиек. На празднике соберутся почтенные семьи всей Обители Цветущего плато.

Я вежливо улыбнулась, не продолжая тему. Возможно, опять политика, о которой не принято говорить любовницам. Потерплю.

– Два пальца от талии вниз – и уже должен быть розовый. Осторожный переход к фиолетовому начнем от середины бедра. Почтенная, закажите крытые сандалии из черного хрусталя. И смените гардероб – подобранные тут платья совсем не по вашей фигуре.

– Благодарю за совет, – ответила я «Фее-крестной».

Темная золушка?.. В какой же недоброй сказке я оказалась.

– Теперь расслабьтесь, но выпрямите спину. Позвольте мне снять мерки. Дышите, почтенная Асфирель, – усмехнулась она. – Я же сказала, чтобы вы расслабились. Или хотите на празднике не дышать вовсе?

– Я…

– Не оправдывайтесь, – перебила она меня, прикрывая светлые глаза. – Вы ведь почтенная. У вас дурной наставник.

– У меня его нет.

– А не помешал бы.

– Очередной совет?

– Кто я такая, чтобы советовать почтенным? – с улыбкой произнесла она, а затем что-то прошептала.

Вокруг вспыхнули белые духи. Двигаясь, они оставляли едва заметный след за собой. Подлетели ко мне, прикоснулись к коже, – словно погладили перышком.

– Не напрягайтесь, – шире улыбнулась эльфиорка, открывая глаза. – Ведите себя естественно.

Девушка засуетилась, раскладывая листы бумаги по столу, на полу, вокруг себя. Духи ощутимо скользили по моему телу, обволакивали, а затем слетали с меня и устремлялись к листам, которые на мгновение пропитывали собой, оставляя символы, рисунки, схемы…

– Теперь пройдите вперед, – скомандовала эльфиорка. – Ни единой лишней складки не должно появиться при ваших движениях. Ничего не оголится, не будет чрезмерным. Вы с почтенным останетесь довольны моей работой. Я гарантирую вам, что вы обратитесь ко мне повторно, а затем будете пользоваться моими услугами до тех пор, пока солнце не заберет меня.

Я сделала несколько шагов.

– Покружитесь.

Выполнила, чувствуя себя неуютно и смешно. Духи продолжали слетаться беззвучным роем и разлетаться, оставляя записи на листах.

– Присядьте на корточки, – указывал строгий голос эльфиорки, после каждого указания переходя на неразборчивый шепот. – Теперь на кровать… Вытяните ногу… Носок… Встаньте и наклонитесь… Потянитесь…

«Фея-крестная» ушла к обеду. И почему-то я не сомневалась, что платье на праздник получу от нее волшебное.

Дариэль предупредила меня, что до праздника я еще встречусь с мастерами из известных гильдий сапожников, цирюльников и ювелиров, которые получат точные рисунки моего платья. Вплоть до реалистично отображенных оттенков при разном освещении.

– Этот праздник важен для всего Фадрагоса, – разливался ласковой мелодией голос Дариэль.

Сквозь опущенные веки просачивался мягкий оливковый свет от цветов, чей аромат напоминал мелиссу. Я едва не стонала от блаженства. Мраморная ванна, в которой я лежала, была заполнена вязким теплым соком, якобы целебного фрукта. Сильные, тонкие пальцы закапывались в мои волосы, скользили по коже головы к затылку, к шее, потом к вискам, втирая чуть пекущее масло. Дариэль сидела на скамье у входа в это темное логово местных массажистов. Там же стоял переносной столик с топленым молоком, свежими булочками и медом. Кажется, без меда тут ни одного приема еды не обходилось.

– Тут болит? – басовито врезался голос фангры. Она надавливала за ушами, но никакой боли я не ощущала.

– Нет.

– Хорошо. Говорите, если будет неприятно.

Неприятно, что я не узнавала о развлечениях любовниц подробнее раньше, иначе не покидала бы всех этих купален и массажистов круглосуточно.

– Праздник духа Сальир отмечают в каждом городе, в каждой деревне, – продолжала просвещать меня Дариэль. – Сальир входит в полную силу на тридцать шестой рассвет после того, как по всему Фадрагосу просыпается хвостатая бабочка сит'тари.

Рассказывают, что великий дух проявил сострадание к старосте деревни, которая находилась далеко к северу. Настолько далеко, что земля там замерзала, а, утратив Единство, жители не могли растопить ее. Голод пришел в те края следом за холодом, а позже пришли болезни. Умирали животные, гибли существа. Запасы еды сгнивали, замерзали, пропадали… Существа уходили с тех мест, но не успевали добраться до ближайшего города. Тогда не знали еще духа ветра, Исшафи, как и не знали духа предков, Итъял, – сила священных колец была неизвестна фадрагосцам. Быть может, староста был человеком, а может, шан’ниэрдом, эльфиором или вовсе рассатом… И имя его неизвестно, но чтимо.

Старик собрал всех бабочек сит’тари, лежащих на промерзшей земле, каких сумел отыскать. В тесном доме отогрел он их добротой своей. Великодушно выставил все свои цветы по центру, выложил последние фрукты и плоды на стол. Духи наблюдали за ним, присматривались – не устояли. Снизошел к нему Сальир, когда почувствовал последние вздохи обессиленного старосты. Шепнул ему имя свое…

Тридцать шесть шагов понадобилось умирающему старику, чтобы выйти во двор и найти первого встречного жителя деревни. Столько же понадобилось вдохов и выдохов. На последнем он успел сказать имя духа, а затем упал в руки молодого, но уставшего от смертей юноши. Немедля жители обратились за помощью к духу, а на следующий рассвет теплая земля принимала в свои объятия доброго старика. Хвостатые бабочки сит’тари просыпались по всей округе и порхали желтым облаком над плодородной почвой, из которой уже пробивались первые ростки молочного дерева.

Я боролась со сном, слушая ее рассказы о празднике, о его убранстве и традиционных обрядах, которые мне предстоит пережить.

Я боролась, но заснула…

Меня посмели разбудить лишь тогда, когда целебная вода могла принести вред. Все же во всем необходима мера. Обед я тоже проспала. И даже Волтуар звал, но не дождался – отыскал меня по метке и пришел. Увидел спящую и приказал не будить, а как проснусь, накормить.

Посчитав, что суточный лимит на развлечения для прилежной любовницы достигнут, я решила отправиться в библиотеку. Солнце уже перевалило за зенит, когда я подошла ко дворцу. Запоздалый обед подали в мою комнату. Там же я переоделась, ощущая непривычную легкость в теле. А может, и впрямь ванна исцелила…

Пустынные коридоры уводили в совсем уж безлюдную часть дворца. Я остановилась у открытых окон, в коридоре второго этажа, услышав беззаботный смех любовниц и спутниц высокопоставленных мужчин. Они сидели во внутреннем дворике у фонтана и вели громкую беседу. Среди них взгляд выхватил Сиелру и Айвин, улыбнулась, подслушав очередные сплетни, в этот раз бесполезные, и отправилась дальше.

Нижние полки с книгами находились в полумраке – пришлось просить духов помочь мне. Копий дневников со времен войны предков на общем языке было слишком много, но я не пугалась. Рано или поздно наткнусь на что-нибудь интересное, а может, не наткнусь, зато не буду жалеть, что не пыталась.

Я взяла несколько книг и отправилась к столу. Зная, что никто тут не бывает, кроме меня, расселась с удобством: выдвинула соседний стул, разулась и закинула на него ноги. Принялась рассматривать первый дневник, листать, читать.

Упоминаний о детях с ядовитым драконом мне так и не попалось. Даже просто о детях с могущественным даром… Зато наткнулась на то, что невольно вызвало ненужные воспоминания. Рассказ о поверженном драконе велся в небольшой, толстой книге. Автор явно приукрашивал битву ядовитого дракона с пламенным, расписывая его на множество страниц. Я читала, зная, чем все закончится. Помнила огромный камень, почти скалу, который когда-то был ядовитым драконом. Помнила, как с Кейелом ждали там ребят после встречи с Аньей. Тогда между нами все было слишком хорошо… Настолько хорошо, что сейчас вспоминать тошно.

Я дочитала рассказ, закрыла книгу, глядя на окна, расположенные высоко под потолком. Небо потемнело, окрасилось в лиловые оттенки, но звезды еще не появились. Ужинали тут поздно, но сидеть в библиотеке больше не хотелось. Прохлада забиралась под тонкое платье, густая темнота, собравшаяся в углах, неприятно пугала. Я обулась, собрала книги, поманила Охарс за собой. Неспешно расставила все по своим местам.

Массивная дверь в библиотеке снаружи открывалась с помощью круга с символами, а изнутри – обычная ручка, и никакого волшебства. Я потянула за нее, услышала легкий скрежет, а затем свой несдержанный вскрик. Отскочила, оглядываясь с надеждой отыскать хоть что-то, что поможет.

Кейел молчал, глядя на меня с раздражением. Я материлась в мыслях.

– Что ты тут забыл? – спросила, понимая, что он не может войти. Если бы мог, то, наверное, уже вошел бы.

Следил за мной? Выжидал, когда выйду? Зачем?!

Он облизал губы и улыбнулся. По-доброму так улыбнулся.

– Мы же договорились о перемирии! – возмутилась я.

– Мир переменчив, Аня, – протянул он, – непостоянен. И условия мы с тобой не обсудили. Выйди сюда, милая Асфи, все обсудим.

Что обсуждать еще?! Все и так было предельно просто и понятно! Я видела застывший смех в его глазах, блеск веселья и предвкушения не мог скрыть даже нависший над ним полумрак.

– Ты издеваешься надо мной? – тихо поинтересовалась я, отступив вглубь библиотеки.

Кейел пожал плечами и развел руками. Как-то совсем неопределенно ответил…

– О чем ты хочешь поговорить? – не сдавалась я, рассматривая его лицо.

Острые тени на глазах, за носом и под подбородком устрашали образ, и я отозвала Охарс с их зеленоватым светом. Кейел разглядывал дверь и библиотеку через открывшийся проем с таким исследовательским интересом, словно обдумывал, как пройти внутрь. Добраться до меня.

– Кейел!

– Что? – теперь меня посверлил взглядом. Потом скользнул им от ног к лицу так, что и без зелья желания внутри все замирало. Еще бы не чувствовать жуткий страх при этом…

– Зачем ты пришел?

– Ты опять все усложняешь? – склонил он голову к плечу. В его руке что-то блеснуло, но я не успела разобраться – спрятал неизвестное в кулаке. От доброй улыбки и следа не осталось, но недовольства тоже не было. Всего лишь усталость. – Я же сказал: поговорить хочу.

Я осмелилась: приблизилась к нему, но остановилась у порога, все еще опасаясь выходить. Подняла голову, встречаясь с его взглядом. Разбитая губа заживала медленно. А может, это был порез ядовитым дротиком? С Роми станется… Гладковыбритая щека принимала на себя тусклый свет.

– Все никак не налюбуешься, Аня?

Стушевалась. Смутилась. Но опять не угадала его мысли. С тихим звоном он отстегнул верхние застежки рубашки, повернул голову и оттянул ворот. Я удержалась: не поежилась. Тонкие дорожки, следы стекающих капель по шее, тянулись вниз. Хотелось стереть их, убрать.

– У меня складывается впечатление, что ты переживаешь об этом сильнее, чем я, – произнес Кейел, опуская руки и поворачиваясь ко мне. Посмотрел в глаза, растянул уголки губ в наигранной улыбке и добавил: – Не надо. Плевать я хотел, что там у меня с лицом. Так ты выйдешь?

– Не-а, – мотнула головой.

– Точно?

– Ты издеваешься надо мной? – повторила я вопрос прищурившись. – Зачем мне выходить? Вот стоим, болтаем по душам. Хорошо ведь.

– Неудобно, – поморщился Кейел.

Неудобно, что? Убивать меня, пока я недоступна?

– А в коридоре стоять удобнее?

– Лежать, – с серьезным видом заявил он.

– Кейел, – нахмурилась, сжимая кулаки. – Говори, что хотел, а потом вали отсюда.

– Только лежа, – сказал он так, будто иного варианта у нас и вправду не осталось. Вот только лежа, иначе мир к чертям подохнет…

– Ты в самом деле издеваешься?! – вытянулась я на носочках.

Шагнула к нему ближе, чтобы посмотреть в лживые, наглые глаза пристальней, но успела отшатнуться, когда он дернулся. Уже готовился ухватить меня за руку?

– Совсем нет, – насупился он, развернувшись ко мне полубоком и указывая куда-то дальше по коридору. Словно дергался и не в мою сторону вовсе! – Посмотри, как там неплохо. Немного пыльно, но нам с тобой и не в таких условиях отдыхать приходилось. Жаль, конечно, окна нет. Вечерним небом не полюбуемся. Но ты только посмотри, Асфи! Тебе даже выходить не придется, просто выглянуть.

– Да пошел ты, – прошипела я.

Он тихо рассмеялся, но смех его быстро оборвался. Смотрел на меня с такой ласковой улыбкой, что я бы готова была поверить: он скучал. Скучал сильно. Тосковал, а теперь рад нашей встрече. Я бы готова была поверить, если бы не знала его лучше.

– Кейел, ты хочешь убить меня? – прошептала я, опустив голову.

Печаль нахлынула, как только я услышала себя, будто эта фраза в мыслях не имела той же силы, с какой она звучала вслух.

– Нет.

– Ты врешь? – снова посмотрела на него, сталкиваясь с внимательным взглядом зелено-карих глаз. Теплых, каких-то родных.

– Нет, – вкрадчиво ответил он, даже головой покачав. – Как ты могла такое подумать обо мне? Разве я способен?

– Врешь.

– Вру. И что ты теперь сделаешь?

В тишине прозвучал мой обреченный выдох. Я отступила в сторону, не желая видеть Кейела. Прижалась спиной к закрытой створке двери и сползла на пол. Услышала шуршание на той стороне. Видимо, тоже устроился с удобством.

Как понять, когда он серьезен, а когда нет? Я обняла ноги и негромко произнесла, до последнего надеясь на лучшее:

– Ты сказал, что пришел поговорить со мной, а не убивать.

Легкий сквозняк шелестел подсохшим листочком, каким-то чудом попавшим сюда, по чуть-чуть сдвигал его, тянул по деревянному полу.

Не услышал?..

– Да, Аня. Я хочу поговорить с тобой, – наконец-то ответил он. Так же негромко, как и я.

– Говори.

И опять молчание… Сумерки сгущались. На улице ухнула птица.

Не выдержав угнетающей тишины, я спросила:

– Только лежа?

– Так удобнее.

– Кейел…

Я с силой зажмурилась, едва не застонав в голос. Свесила голову, несколько раз несильно ударилась лбом о коленку. Может, мне все мерещится?.. Пусть бы мозги на место встали!

Листочек продолжал скрести собою пол; ветер медленно продвигал его к столу.

– Кейел?

Сердце размеренно билось, разбавляя вечернюю библиотечную тишину ударами.

Ушел?..

– Что, Аня?

Не ушел. Сидит, наверное, за дверью. Может, выглянуть? А вдруг только этого и ждет. Зачем пришел? О чем поговорить хочет, если ничего не говорит?

– Отпусти меня.

– Разве я держу?

– За дверью сидишь, – пробубнила я.

– А тут запрещено? Могу сдвинуться к стенке.

И вот что ответить?..

– Я уйти хочу, – призналась ему.

– Иди. Кто мешает?

Волосы рассыпались, пощекотали. Я потерлась щекой о колено, почесала. Выдохнула тяжело, прислушалась. Ни шороха… Даже листик затих, словно они с ветром прислушивались к нашему совсем непростому разговору.

– Кейел?

Ветерок вновь скользнул, толкнул листик, раскачивая его.

– Что, Аня?

– Меня Волтуар зовет.

А ведь и вправду могу меткой воспользоваться… Он вроде бы узнает, что я увидеться хочу. Затем правда разрешит мне прийти… когда-нибудь. Когда освободится. Сколько потом еще ждать будет, пока я не появлюсь, прежде чем на поиски мои отправится?

– Ты обманываешь, – с какой-то грустью прозвучал голос Кейела.

Только сердце поцарапал. Придурок.

– Честно, зовет. Сюда придет, когда не дождется.

– Из тебя плохая лгунья…

– Хороших не бывает.

– Думаешь?

– Уверена.

Сколько осталось метров листику до стола? Первые звезды тускло подмигивали в окно.

– Почему не поверил, что Волтуар позвал? – полюбопытствовала, чтобы разбавить скуку. Все же в библиотеках вечерами тоскливо.

– Почему не поверил? Поверил. Как оказалось, опять зря…

– Кейел…

– Что, Аня?

И ответить нечего… Обвинять его, что он тоже не меньше виноват? Не получится. Мы с ним договаривались, что будем командой. Не получилось… Доверие не сломалось, изначально разломано было. Хлипкая конструкция, ненадежная. Чего же мы тогда еще ждали?

– Ты скучал по мне? – прямо спросила я. Во рту пересохло, в горле запершило.

Кейел усмехнулся. Неприятно…

– С Айвин сложно соскучиться.

– Неприятно, – повторила я вслух. Не удержалась.

Поежилась, крепче обняв ноги. Казалось падаю, но ведь не могла.

– Не обольщайся. И Тодж по тебе не скучал. Ему просто запах роз не нравится.

– Почему Айвин не скажешь?

– Ей нравится.

– Но Тодж… – я замолчала. А так ли Тодж важнее?

– … привыкнет. Воспоминания забудутся, заменятся другими: лаской, нежностью.

– Какие воспоминания? – уточнила я. Почему-то показалось, что говорил он о себе, а не о Тодже.

– О розах, – ответил он. Значит, ошиблась. – Имели дело с садовницей. Так, контракт-мелочевка… Она розы всех видов выращивала. Пока к ней возвращались с отчетом и за оплатой, она умудрялась меня отвлечь и пару перьев у Тоджа выдрать.

– Зачем?

– Украшения делала. Серьги, ожерелье, даже браслеты умудрилась из перьев сплести.

– И Тодж не укусил?

– Разве он может? – кажется, удивился. – Я его от этого дела сразу отучал.

Я усмехнулась, вспоминая о шраме на ягодице. А Кейел продолжал:

– Потом только заметил, что она ему неплохо перьев выщипала. Украшения ее тоже видел. Больше с ней не связывались, хоть она еще на какую-то садовую нечисть жаловалась. Как думаешь, может, она ее сама разводила?

– Чтобы вас заманить?

– На что только женщины не идут ради красоты, богатств и статуса…

– Кейел…

– Он не скучал по тебе. И я тоже. И Айвин ты не нужна. Она ко всем относится одинаково. Просто ты выжила в реке. Ей интересно, что у тебя в организме есть такого, чего нет у нас. Вот и все.

– Теперь мне ждать, когда она меня вскроет? – запрокинула я голову, прикасаясь затылком к твердой двери.

– Она безобидна, – небольшая пауза… Как же злит! – Мне с ней хорошо, Аня.

– А мне с Волтуаром, – сказала я, одернув подол.

– Ему лучше не знать, что нас с тобой что-то связывает.

– А нас что-то связывает?

Многое: объятия, поцелуи, разговоры у вечернего костра, смерти врагов и мои… Воспоминания, от которых я не избавлюсь.

– Ненависть, – припечатал Кейел и замолчал.

Листик ударялся о ножку стола, но ветерок не сдавался – раскачивал, нещадно двигая его, не замечая, как обламываются самые сухие кусочки. Осколки рассыпались по полу.

– Ты об этом хотел поговорить?

– И об этом тоже.

– А о чем еще? – спросила, закрывая глаза, наслаждаясь его голосом.

…Недолго. Он снова молчал, кажется, не собираясь отвечать.

– Кейел?

– Что, Аня?

До сих пор тут… Собирается уходить или будет держать меня в заточении, пока не придет рогатый принц и не спасет свою принцессу? Если принц не поспешит, я окоченею…

– Волтуар позвал. Честно, позвал! Метка нагрелась. Мне нужно идти.

– Врешь.

Шумно выдохнула, собиралась убеждать дальше, но услышала.

– Он ведь уехал после обеда. Говорил, что в обители задержится до полуночи.

– Вот как…

– Значит, соврала?..

– А он не уехал? – изумилась я, приподнимая голову и хмурясь.

– Не уехал.

– Ты тоже соврал.

Сидеть становилось совсем невыносимо. Я шмыгнула носом, потерла голые руки, стараясь разогнать мурашки. Почему он ждет за дверью? Если выйду не пострадаю ли? Сколько терпения у хищника?.. У меня точно осталось невероятно мало.

– Кейел, ты меня даже в туалет не отпустишь? Условимся, что я потом вернусь обратно, если тебе так нравится тут сидеть в моей компании.

Тишина такая. Ушел? Нет. Тихий смех набирал оборот. Расхохотался. Весело ему…

Листик надоел, а на глаза даже ваза с цветами не попадалась… Библиотека, чтоб ее! Не могли удобства внутри оборудовать?..

Я растерла щеки и зевнула. Скрестила руки, положив их на колени. Посмотрела на потрепанный листик. Воспоминания не проходили. Зажмурилась, стараясь отогнать вредные мысли. Почему я думаю, что ему с Айвин так же «хорошо», как и мне с Волтуаром? А если и поговорить об этом пришел?.. Мозги у тебя напрочь отшибло, Аня! Вдохнула поглубже и заставила признаться, больше ни секунды не раздумывая:

– Мне плохо без тебя…

Голос пропал на мгновение. Рваный выдох, а сердце бьется где-то в горле. Слезы скатились по щекам. Я закусила губу, втянула воздуха побольше, а затем продолжила:

– Кейел, я не думала, что все так сложится. Легла на алтарь и только потом… я не могла вернуть все, как было. Кейел, я так тебя… – шмыгнула носом, вытирая щеки и хватая воздух ртом. Зачем я признаюсь ему? Будто он способен понять… – Кейел?..

Тишина. Давящая, звонкая.

Я поднялась, осторожно выглянула в коридор. Пустота…