Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Ксения Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Ульрик

Попрошаек Ульрик ненавидел с детства.

С того самого дня, когда его обедневшая семья, лишившаяся источника и, следовательно, расположения его величества Риберта Пятого, прозванного в народе Свирепой Головой, вынуждена была бежать из собственных владений за границы королевства.

Ульрику было семь, но тот день он запомнил хорошо. Подъем среди ночи, суетливые и спешные сборы, поджатые губы матери, но самое обидное – разочарование в глазах отца. Ведь все беды свалились на голову лорда Виларда именно из-за него – Ульрика. Вопреки ожиданиям, в достаточно крепком и сильном мальчике сила так и не проснулась, а источник, не получивший необходимой подпитки, уснул.

Он помнил витиеватые ходы подземелья, ухабистую дорогу, на которой повозку мотало из стороны в сторону, а самого Ульрика метало по повозке, больно прикладывая то об одну, то о другую стенку. Распахнутые от страха глаза сестер. Давно вошедшая в брачный возраст Морена со злостью косилась в сторону Ульрика, и взгляд ее обвинял. Помолвка с Винсентом, третьим сыном лорда Лингри, на которую долгие годы уповал отец, конечно же, расстроилась. Кому сдалась перезрелая дочь опального лорда? Впрочем, лорд – громко сказано. Волею его милости Вилард был лишен и титула, и фамильного замка. Замок и земли в конечном итоге достались тому самому Лингри и перешли во владение его дочери-переростку с новоиспеченным мужем. Лорд и леди Элас. У них родилось четверо детей, а старший сын их оживил источник – все же кровь Лингри оказалась сильнее его, Ульрика, крови…

И ему теперь приходилось прозябать в грязном портовом городке на южной границе, наводненном рыбаками и шлюхами.

В Вааларе было шумно, суетливо, воняло рыбой и нечистотами. А еще тут каждый так и норовил обобрать ближнего своего, и хорошо еще, если отобрать пытались лишь кошелек. Жизнь здесь ценили намного меньше золота.

– Дяденька, купи хлебушка, – заискивающе заныл малолетний попрошайка, заглядывая Ульрику в глаза. Его русые волосы топорщились вокруг миловидного, но грязного лица, и, будь Ульрик моложе и наивнее, наверняка купился бы на проникновенный взгляд ясно-серых глаз. Однако Ульрик жил здесь уже пятнадцать лет и знал, чем чревато сочувствие к детям улиц.

– Пшел вон! – резко осадил мальца Ульрик и для пущей убедительности пнул его в живот носком сапога, отчего тот упал на пыльную мостовую.

Мальчишка, казалось, ни капли не обиделся. Встал, отряхнулся, посмотрел на Ульрика пронизывающим взрослым взглядом и склонил голову набок. Его свора, состоящая из детей разных возрастов – от пяти до тринадцати – окружила Ульрика кольцом. Дети поменьше дергали за полы прохудившегося серого плаща.

– Чего ты такой злой, дяденька? – совершенно беззлобно поинтересовался малец, ничуть, впрочем, не проникнувшись раздражением Ульрика. – Три дня не кушал, дай монетку, а?

– Сказал же, пшли вон отсюда! – Ульрик замахнулся на мальчонку и тут же почувствовал жжение на запястье – сработал защитный амулет, а значит, пока заводила отвлекал Ульрика, ушлые приятели пытались срезать кошель с его пояса. Попытка была бы весьма удачной, не будь Ульрик тем, кем был.

Расплата не заставила себя ждать: мальчонка слева от Ульрика вскрикнул и тут же упал на землю, кисть его руки почернела и покрылась язвами, а лицо исказила гримаса боли.

– Дяденька – маг! – воскликнул малец-заводила и ловко отпрыгнул в сторону, его свора бросилась врассыпную и теперь наблюдала за Ульриком с безопасного, как им казалось, расстояния. Наблюдала жадно, будто старалась урвать кусочек той магической мощи, что исходила от источника силы.

Страх вперемешку с вожделением Ульрик видел часто на лицах никчемных людишек Ваалара и уже успел пресытиться ощущением могущества. Все же здесь, пусть и на границе с Пустошью, маги были нечастыми гостями, несмотря на то, что в нескольких лигах к юго-западу шли ожесточенные бои со степняками. Его величество Эридор Третий не спешил выбрасывать козыри и тратить иссякающие силы магических домов, чтобы отбросить противника. Впрочем, Ульрик эту позицию полностью разделял: пока войска императора не пересекли Перешеек, опасаться нечего, а сдерживать их пока удавалось силами обычных войск, надежных укреплений и Вольного клана, вовсю используемого королем для сдерживания наступления.

За прошедшие полгода этому сброду удалось отбросить императорские войска трижды, практически без потерь для армии короны. За это король пожаловал их главе-выскочке титул и замок – пусть в глуши, отделенный от основных земель королевства Голодным лесом, но Ульрику и это казалось несправедливым. Безродная девица, плевавшая на традиции и мораль, смеющаяся в лицо даже высокородным лордам, да что там, самому Эридору Третьему, бросившая вызов Ра-аану Солнцеликому, одному из могущественнейших шаманов, императору Ошосмора, по мнению Ульрика, не имела права называться леди. Но больше всего Ульрика злила сила, которой одарили ее духи. Разве это справедливо со стороны судьбы давать девчонке такую мощь и влияние, когда у него, Ульрика, отобрали все?

Мальчишка у ног Ульрика перестал орать и теперь тихонько поскуливал, прижимая к животу черную иссохшую руку.

– Дяденька, пощади Олли, – взмолился малец-попрошайка, держась от мага на расстоянии. Ульрик усмехнулся – для него не составляло труда швырнуть проклятие через лиги и защитные барьеры, что ему какие-то десять шагов?

– Олли пытался меня обокрасть, Олли поплатился, – ответил Ульрик спокойно, едва заметно шевеля пальцами и выплетая магическую сеть. Злость – как заноза, не выпустишь вовремя, она сожрет тебя изнутри. – У вас же есть шанс спастись. У всех, кроме одного.

Ульрик поднял руки, демонстрируя темный клубок проклятия, вьющимися нитями льнувшего к коже.

– Дяденька, нельзя обижать детей, – выкрикнул малец, понемногу отступая от мага. – Я стражу позову.

Ульрик усмехнулся, поднес руки к губам и слегка подул, отчего тьма в его ладонях рассеялась, а сами ладони он протянул воришке.

– Зови. Доказать все равно ничего не сможешь.

Несколько мгновений мальчишка недоверчиво смотрел в глаза Ульрику, а потом развернулся и припустил, огибая снующих прохожих. Его стая тут же бросилась врассыпную, оставив пострадавшего товарища умирать на мостовой. Олли дышал тяжело, натужно. Темная сеть проклятия уже покрыла шею и медленно наползала на лицо. Скоро оно проникнет внутрь, и горло несчастного распухнет, перекрывая доступ воздуха, а внутренности расплавятся, мешая кровь с дерьмом. Ульрик смотрел на умирающего мальчишку, тяжело дыша, впитывая каждый вдох его агонии. Ему нравилось смотреть на смерть.

– Все развлекаться? – спросили откуда-то из-за спины.

Она появлялась всегда будто из ниоткуда. И исчезала так же резко, сколько бы Ульрик ни пытался проследить за нею, всегда терял след. Правду говорили: девы степей стремительны и неуловимы, как ветер.

Ульрик пожал плечами.

– В этом прогнившем городе так мало забав.

– Ты здесь не для то, чтобы забавляться, – резко напомнила Сан-Мио, обходя его справа. Мелко дрожащего мальчишки коснулся закругленный носок расшитой бисером туфли. Обладательница его брезгливо поморщилась и постучала каблуком по мостовой, будто боясь, что могла испачкаться ошметком проклятия. Однако и она, и Ульрик знали: его проклятия всегда персональны. То, что растворилось в воздухе, уже наверняка настигло малолетнего наглеца, отвлекающего Ульрика несколько минут назад. Впрочем, Ульрик не соврал, лишь один из них умрет сегодня, правда, он не уточнил, что спастись сможет не каждый.

– Ты опоздала, – сказал Ульрик, теряя интерес к жертве и переводя взгляд на собеседницу. Сан-Мио была хороша, как, впрочем, и всегда. Черные волосы ее были заплетены в две толстые упругие косы, узкие темные глаза блестели агатами, ладную фигурку прикрывали струящиеся южные одежды. Здесь, в Вааларе, уже заметно похолодало, но Сан-мио не мерзла, будто бы ее действительно грела огненная кровь. Лишь неестественно светлая для народа степей кожа выдавала в ней северную кровь матери-рабыни. Впрочем, скорее всего она никогда не знала матери – в ее краях рабыням не позволяли воспитывать собственных детей.

Сан-Мио смешно сморщила аккуратный вздернутый нос, становясь похожей на озорную девчонку. Этот невинный вид наверняка сгубил немало жизней. Ульрик никогда не обманывался насчет Сан-Мио: он знал, на что способны девочки из клана Ядовитого Жала – прекрасные, но смертоносные, как скорпионы. Он бы с удовольствием не имел никаких дел со степной красавицей, но у него не было выбора – чтобы вернуть утраченное несколько лет назад, он ввязался в очень опасную игру, выйти живым из которой непросто. Но можно довести ее до конца, и Ульрик намеревался именно так и поступить.

В шумном городе нелегко укрыться от чужих глаз, но Сан-Мио знала несколько укромных углов. С широкой улицы они свернули в узкую арку, ведущую во внутренний двор липнувших друг к другу домов. Пара слетевших с губ гордой степнячки слов, и узкая подворотня тут же опустела, хлипкие ставни окон захлопнулись, и лишь застиранное белье, колышущееся на веревках, протянутых густо, напоминало, что эта часть города была заселена. Веревки эти тянулись от стены к стене, образуя над головами подобие плотной паутины, а сами стены обросли мхом от сырости – солнце было редким гостем во дворах-колодцах, даря свой свет лишь верхним этажам построек. Неприятно пахло мочой и нечистотами. Ульрик поморщился и подавил желание зажать нос, степнячка же оставалась спокойной и невозмутимой, ее острый взгляд прожигал кожу.

– Ты принести то, о чем говорить? – резко спросила Сан-Мио. Она недолюбливала Ульрика, но он не волновался на этот счет – жители юга редко относились доброжелательно к северянам. Впрочем, те платили им взаимностью. Неприязнь Сан-Мио не трогала Ульрика – девочки из клана Ядовитого Жала никогда не причиняли вреда без приказа, а лазутчик с севера сейчас был выгоден Ра-аану Солнцеликому. Пока Ульрик нужен, он будет жить. А нужным он быть умел.

Усмехаясь, он сунул руку за пазуху, вытаскивая сверток, обернутый грубой парусиной, и протянул его Сан-Мио. Она осторожно развернула ткань, нахмурилась, проводя пальцем по пряди блестящих на солнце светлых волос, схваченных кожаным ремешком.

– Как я уметь верить, что это принадлежать ваал-ра?

– Мне незачем разочаровывать императора. Передай, если он даст мне желаемое, я приведу ему ту, что носит это на голове. Более того, заставлю подчиняться.

– Ты слишком верить в себя, Уль-риих, – коверкая его имя на степной манер, усмехнулась Сан-Мио. – Испить из источника не означать присвоить его.

– Я пью из него так долго, что уже вправе считать своим.

– Ты раххнур, раз думать, что женщина отдать тебе тело, отдать дух, – покачала головой степнячка и тут же перевела незнакомое магу слово: – Дурень.

– Скоро она отдаст мне все, – твердо заявил Ульрик. – Передай господину господ, я выполню условия сделки.

– Хорошо, – кивнула Сан-Мио, пряча сверток за пазуху. – Я прийти через двадцать ночей и дать ответ.

Не прощаясь, она юркнула обратно – на запруженную горожанами площадь. Ульрик заметил, как мелькнула у фонтана ее шелковая юбка.

Она исчезла так же, как и появилась – проворно и быстро. И через миг Ульрик уже потерял из вида яркий платок, покрывающий плечи. Он еще некоторое время старался разглядеть среди снующих по площади ту, которая связывала его с исполнением мечты, а потом вздохнул и покосился на то место, где уже остывал неосторожный мальчонка, пытавшийся его ограбить. Вокруг него столпились люди, какая-то тучная баба громко голосила, а мужчины боязно оглядывались, стараясь отыскать в толпе колдуна, сотворившего смертоубийство. Кто-то кликнул солдат, и через минуту Ульрик заметил в людском потоке уверенно пробирающуюся к месту происшествия стражу. Углядев серую рясу, Ульрик усмехнулся: городскому колдуну ни за что не отследить его, сил не хватит. А вот в Ульрике буквально полыхал пожар неиспользованной магии. Она распирала грудь, рвалась наружу, в мир. Видно, будучи не в состоянии накормить источник, его тело само стало сосудом наследия рода.

Ничего. Придет время, и Ульрик наверстает. Накормит изголодавшуюся по крови и силе землю, напитает бьющееся сердце фамильного замка.

Скоро.

Двадцать ночей – не такой длинный срок, а Ульрик умел ждать.

Роланд

В Кошачью бухту они прибыли, когда уже стемнело.

Погода испортилась, небо заволокло низкими волглыми тучами, из которых сыпал мелкий, противный снег. Ветер забирался под надежно застегнутый плащ, выхолаживая из тела последнее тепло, воздух пропах солью и рыбой. Алан ежился и прятал лицо в пушистый меховой воротник. Бишопы – дети юга, никто из них не забирался так далеко на север, и было видно, что Алану не по душе суровый климат Кэтленда. Роланда, побывавшего почти во всех уголках континента, мало трогали изменения погоды: он одинаково комфортно ощущал себя и на южной границе королевства, и на вершинах Северной Гряды.

Клык – родовой замок клана Мореллов – зловеще выделялся на фоне вечернего неба, главная башня его острием уходила в облака, будто пыталась проткнуть небесную твердь. Считалось, что Клык – самый неприступный замок королевства. Он стоял на высокой скале, путь к нему преграждали тринадцать защищенных ворот, по обеим сторонам от дороги раскинулся непроходимый лес. Поговаривали, Мореллы частенько охотились в том лесу, и дичью не всегда служили звери…

Правда, справедливый суд духов был скор на расправу. Лет десять назад глава рода умер при загадочных обстоятельствах в собственной лаборатории, а наследника убил его единокровный брат-бастард, который, благодаря связям Капитула, вскоре заполучил и титул, и земли, снискав славу одного из самых сильных и хитрых магов трех королевств.

Сверр Морелл, некромант и коллекционер артефактов, которому Алан продал осколок карты.

У первых врат их встретили дозорные Хобберов и Крайнов и забрали оружие. Роланд оставил своих людей отдохнуть и подкрепиться, и остальные врата они с Аланом миновали уже налегке и пешком, в сопровождении свиты из молчаливых людей Морелла.

Дорога была ухабистой и уходила вверх, тени деревьев нависали над головами мрачными соглядатаями. Откуда-то из чащи зловеще ухала сова, а тьму не способны были разогнать даже яркие факелы. Роланд поймал себя на мысли, что ему совершенно не нравятся владения некроманта. Этими мыслями он поделился с мрачным Аланом, и тот полностью с ним согласился.

Накануне Алан поведал, что прошлая их встреча с Мореллом состоялась в куда более приятном месте – в одном из приличных борделей Долины Озер, где Алан отдыхал после успешной битвы в приграничных землях недалеко от Вдовьей Пустоши. Тогда-то он и имел несчастье похвастаться неожиданной находкой – темным камнем, обнаружившимся в суме одного из убитых степняков.

Алан сказал, в тот вечер Морелл был весел и беззаботен, а увидев осколок, рассмеялся Алану в лицо. Он сказал, что камень ничего не стоит, но все же предложил двадцать золотых за безделушку, которая, бесспорно, пополнит коллекцию некроманта. Поговаривали, в ней уже хранилось немало дорогих сердцу Морелла вещиц. Тогда Алан даже подумать не мог, насколько продешевил… Роланд досадовал, что не успел поговорить с другом раньше, теперь не пришлось бы взбираться на скалу, где мрачной глыбой высился Клык.

Они достигли ворот замка к рассвету, преодолев массивный подъемный мост. Небо сделалось свинцово-серым, тучи поредели, снег прекратился, и теперь ветер гнал по небу пустые рыхлые облака. Во дворе их встретил младший сын Джона Крайна – Вилас, стюард лорда Морелла, в сопровождении отряда из десяти человек. Он кивнул в знак приветствия и коснулся указательным пальцем броши Крайнов, соединяющей полы шерстяного плаща. Крест и полумесяц.

– Милорд ожидает вас в зале, – сухо сообщил он. – Следуйте за мной.

Путники пересекли достаточно просторный внутренний двор, в котором уже вовсю кипела жизнь, и обширную площадку для магически тренировок, испещренную ухабами и рытвинами. Их с Аланом препроводили в центральную башню. По длинной лестнице, огибающей широкий зал, они поднялись наверх, где в солярии их ждал хозяин замка.

Сверр Морелл был высок, смугл и широкоплеч. Волосы его, длинные и гладкие, были подхвачены кожаным ремешком. В одежде главенствовали цвета рода Морелл – синий и серебряный, на кожаных ремнях, крестом охвативших грудь, красовалось тиснение родового герба – барс в прыжке на фоне звездного неба. За спиной лорда с гордо вскинутой головой застыла его жена – леди Матильда Морелл, урожденная Бригг, с присущим всем Бриггам превосходством во взгляде. Некромант посмотрел в сторону стоящего рядом с Роландом Алана и усмехнулся.

– Лорд Норберт, лорд Бишоп, – поприветствовал Роланда наместник Кэтленда. – Рад принимать у себя прославленных боевых магов его величества.

– Счастлив наконец познакомиться, милорд, – сдержанно поприветствовал Роланд хозяина.

На самом деле, знакомство со Сверром Мореллом совершенно не входило в планы Роланда и не принесло никакого удовольствия. По неподтвержденным слухам Сверр служил в разведке Капитула и докладывал лично Атмунду, потому говорить ним стоило очень осторожно. Сей факт омрачался тем, что говорить придется об опасных вещах. О вещах, которые не одобрял Капитул.

– Позвольте представить, моя жена – леди Кэтленда, Матильда Морелл.

– Миледи, – Роланд поклонился и краем глаза заметил, с каким восхищением взирал на молодую хозяйку замка Алан.

Следовало признать, Матильда и вправду была красива. Как и ее отец, она могла похвастать правильными чертами лица, глубокими серо-зелеными глазами, тонким станом и роскошной копной волос, струящихся по плечам, будто шелк. В отличие от остальных леди Вайддела, леди Морелл предпочитала носить волосы распущенными. Темно-синее платье с вышивкой на лифе удачно подчеркивало высокую грудь и тонкую талию. Роланд мог поклясться, что в тот самый момент, когда Морелл представлял свою супругу, Алан завидовал лорду Кэтленда.

Впрочем, Сверр явно был не против продемонстрировать красоту и силу своей жены – он буквально наслаждался ошеломленным видом Бишопа.

Матильда Морелл определенно привыкла к вниманию мужчин, более того, казалось, что внимание это ее утомляет. На приветствие она ответила едва заметным кивком, а Алана смерила таким холодным взглядом, от которого и во Вдовьей Пустоши можно замерзнуть.

Алан, похоже, никакого холода не ощутил.

– Позвольте выразить восхищение вашей красотой, миледи, – восторженно выдал он и, взглянув на Морелла, беззастенчиво добавил: – Прошу простить меня за дерзость.

– Полно, Бишоп, – рассмеялся Сверр. – Леди Морелл знает, что прекрасна, и замечательно научилась этим пользоваться.

– Благодарю, лорд Бишоп. – Матильда все же выдавила из себя подобие улыбки. Голос у нее был грудным, низким и сладким, как мед. – Вы наверняка устали с дороги. Я распорядилась, чтобы для вас приготовили покои и ванну, где вы сможете смыть с себя дорожную пыль. Затем вас ждет сытный завтрак. Муж накануне загнал жирного кабана.

– Вы очень любезны, миледи. – Роланд повернулся к Сверру: – Милорд, после завтрака я хотел бы обсудить с вами одно очень важное дело. Боюсь, я стеснен во времени, и мне хотелось бы отправиться в Очаг завтра с рассветом.

– Как вам будет угодно, – сдержанно ответил лорд Кэтленда. Сдержанность, впрочем, не касалась его пытливого взгляда, которым он, казалось, умел пробить насквозь, как арбалетный болт пробивает плоть.

Ванна и завтрак действительно взбодрили, и, когда Роланд спустился во внутренний двор главной крепости, где его уже ждал наместник Кэтленда, он чувствовал себя намного увереннее.

Сверр стоял в центре дворика, у широкого колодца, окруженного плетенной изгородью. Его рука в серой перчатке теребила ветку диковинного деревца, листва которого вопреки ожиданиям не осыпалась до Вормхоула, а оставалась такой же зеленой и свежей, как в разгар весны. На широких листьях-ладонях, будто в прошении подставленных небу, блестели свежие снежинки.

– Мой особый отвар с добавлением вытяжки из папоротника, – лениво пояснил Морелл и, лукаво усмехнувшись, добавил: – И магии, конечно.

– Я считал, что кровь некроманта способна влиять лишь на животный мир, – опешил Роланд, касаясь жирного листа дерева и смахивая на выложенную булыжниками дорожку липкий снег.

– Все так считали. Но открытия подвластны лишь тем, кто сомневается, запомните это, лорд Норберт.

К колодцу приблизился высокий и широкоплечий детина, судя по гербу, кто-то из приближенных Крайна. Человек. Кивнув хозяину, насадил ведро на крюк, зачерпнул воды, а затем, орудуя мощным воротом, без труда поднял на поверхность. Роланд наблюдал за ним и размышлял о том, что ни один источник воды не добрался бы на такую высоту, следовательно, воду привели сюда с помощью магии. Для того, чтобы в дни осады укрывшиеся за стенами Клыка не погибли от жажды.

– Итак, – прервал размышления Роланда Сверр, направляясь прочь от колодца и диковинного дерева, остающегося зеленым даже зимой, – вы хотели обсудить некое важное дело. Вы проделали такой долгий путь через все королевство наверняка потому, что вам что-то от меня нужно, не так ли?

– Верно. – Роланд вздохнул и вернулся мыслями к настоящему, к реальной проблеме, которую следовало решить. – У меня к вам просьба. Несколько недель назад, возвращаясь из военного похода, Алан Бишоп продал вам одну ценную вещь. Мою вещь. Он не имел права распоряжаться ею.

Они свернули на небольшую аллею, по обеим сторонам которой возвышались вековые пушистые ели, скрывая прогуливающихся за своими могучими лапами.

– И все же распорядился, – кивнул Сверр с отрешенным видом. – Неплохо при этом заработав. Я заплатил за нее золотом.

– Я готов возместить вам тройную цену.

– Я не продаю экспонаты своей коллекции, милорд, – жестко отрезал Сверр. – Иначе она не была бы такой обширной.

– Этот экспонат нужен короне.

Роланд замолчал, пристально глядя в глаза собеседнику, который в тот момент выглядел удивленным. Впрочем, удивлялся Морелл недолго, а может, просто умел собраться и взять себя в руки. Он усмехнулся, прошелся пальцами по взъерошенным инеем иглам молодой ели.

– Вот как… Весьма любопытно. Думается мне, будь его величество заинтересованным в одной из моих безделушек, я бы уже получил соответствующую бумагу. И ваша просьба превратилась бы в приказ, подкрепленный подписью и печатью.

– Его величество не желает огласки. И надеется на вашу помощь и на ваше благоразумие. Король хочет, чтобы вы сохранили тайну, ведь…

– Не все обрадуются интересу короны к карте древнего источника, – закончил за него Сверр. – Вы в курсе, что верховные убеждены: именно он стал причиной появления разломов?

Роланд покачал головой, удивленный услышанным. Карл говорил, что Капитул негативно относится к желанию Ларвен отыскать путь к мифическому источнику магии, но… разломы? Все эти смерти, мертворожденные дети, зеленая лихорадка, иссякающие жилы… Зачем искать то, что заведомо уничтожит с такими усилиями удерживаемый баланс?

– Вы вообще знаете, что именно просите меня вернуть? – насмешливо поинтересовался Сверр, и Роланд не нашелся, что ответить. У него впервые возникло ощущение, что история, в которую он ввязался, не так невинна, как могло показаться на первый взгляд. Впрочем, был ли у него выбор?

– Атмунд полагает, – как ни в чем не бывало, продолжил Морелл, – что во время создания того источника нарушился баланс сил. Маг, пытающийся заключить первородную силу в рамки, не справился и сгорел дотла, а магия вышла из-под контроля, разорвав реальность на части.

– Червоточины, – догадался Роланд. – Именно так они и возникли…

– Так гласит одна из легенд, – пожал плечами Сверр. – Правда, некоторые безумцы утверждают, что безымянный маг оставил карту, которую выплеском силы расщепило на сотни мелких кусочков.

– Вы верите в это?

– Я верю лишь в то, что могу доказать, лорд Норберт. Но Атмунд убежден, что легенда правдива, а у него, как вы знаете, в руках власть над Капитулом и его рыцарями. – Сверр остановил пытливый взгляд на собеседнике. – Зачем вам на самом деле осколок, милорд?

– Его величество… – начал было Роланд, но был остановлен поднятой рукой Морелла. Из облаков выглянуло солнце, и большой прозрачный камень на массивном перстне Сверра блеснул всеми гранями.

– Я отдам вам артефакт и даже не потребую возместить мне расходы, связанные с его получением. Если вы ответите на три моих вопроса. Не советую юлить и играть со мной, милорд. Я, бесспорно, люблю игры, однако не все они безопасны. Уверен, вам бы не хотелось, чтобы завтра к рассвету в Капитуле знали, в какие игры играете вы.

Роланд промолчал, стиснув зубы. Он знал, что пытаться обмануть Сверра Морелла – опасная затея. Но его величество убедил Роланда, что имя короля делает покладистыми даже таких суровых, на первый взгляд, лордов. Все же присяга короне для мага все еще была не пустым звуком.

Эридор ошибся. А Роланд подставился, и ему нечем оправдаться перед Капитулом. Ведь Морелл прав: бумаги, подкрепленной подписью и печатью, у Роланда нет.

– Ваше решение, милорд, – поторопил его Сверр. – Вы можете уехать ни с чем или получить желаемое, выбор за вами.

– Я отвечу на ваши вопросы при условии, что они не навредят короне. Вы ведь все еще помните слова присяги, милорд?

– Я заучил ее, как молитву. Не беспокойтесь, вопросы мои вполне невинны. Первый: куда на самом деле вы отправитесь, получив осколок? Думается мне, вы направляетесь много южнее Очага, не так ли?

– Мы с лордом Бишопом в сопровождении небольшого отряда отправимся в Башню Дозора, – прямо ответил Роланд, не отводя взгляда. В темных глазах Морелла клубилась тьма, она поглощала, давила и будто бы пыталась подчинить сознание. Роланд был рад, что защитные амулеты он не оставил у первых ворот вместе со своими людьми и оружием.

– На это у меня есть соответствующая бумага, – добавил он, стараясь вложить в эту реплику столько яда, сколько вообще можно вместить в слова. – С подписью и печатью его величества.

– Охотно верю, – кивнул Сверр. – И благодарю за честность. Но, насколько мне известно, вы едете туда не для поддержки наших бравых воинов в противостоянии со степняками.

– Это второй вопрос? – сухо уточнил Роланд и, получив в подтверждение кивок, ответил: – Нет, не для этого.

– Зачем же на самом деле вам нужно в Башню Дозора?

Последний вопрос – достаточно прямой, чтобы можно было от него уклониться. Но Роланд уже уверился в том, что некроманту не нужен ответ – он и так его знал. Знал и согласился отдать ему осколок. Сохранить тайну и не докладывать Капитулу. Почему? Что-то подсказывало Роланду, что лорд Кэтленда и сам не против сыграть в опасную игру. Или, возможно, уже играет в нее.

– Хочу предложить артефакт леди Лаверн Мэлори, – не моргнув, ответил Роланд.

На лице собеседника никак не отразилась реакция на сказанное, Сверр выглядел спокойным, даже умиротворенным. Роланд не мог отделаться от мысли, что он знал о намерениях просителей еще до того, как они с Аланом пересекли границы обширных владений рода Снежного Барса.

– Это ваше решение или воля нашего короля? – как бы между прочим поинтересовался Морелл, позволяя Роланду выиграть в поединке взглядов.

Победителем Роланд себя вовсе не ощущал, однако нашел силы для ответа.

– Это четвертый вопрос.

– Верно, – согласился Сверр, подставляя лицо серому, в сизых прорехах небу.

Кем была его мать, женщина, способная подарить сильному магу не менее сильного сына? Судя по внешности бастарда, она была явно не из этих краев… И как Сверру удалось достичь таких высот, собственноручно умертвив отца и старшего брата?

От этих мыслей Роланда отвлек ответ Морелла:

– Вы получите то, за чем приехали, милорд.