Текст книги "Жажда. Трилогия"

Автор книги: Кристофер Пайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Глава тринадцатая

Я лежу на спине в багажнике машины Энди. У меня прекрасный слух – и я слышу впереди шум базы и охранников, переговаривающихся у ворот. Темнота багажника для меня не совсем непроглядна. Я ясно вижу белый лабораторный халат, в который я одета, и фальшивый пропуск, приколотый к нагрудному карману. Это старый пропуск Энди. Я сообразила наклеить поверх его фотографии свою и изменить имя. Теперь я – лейтенант Лара Адамс, доктор наук, микробиолог, присланный из Пентагона. Энди говорит, что с востока приехало много ученых. Макияж делает меня старше. Думаю, я сойду за ту, за кого себя выдаю.

Мы останавливаемся у ворот КПП. Я слышу, как Энди разговаривает с охранниками.

– Снова длинная ночь, Гарри? – спрашивает Энди.

– Похоже на то, – отвечает охранник. – Ты будешь работать до рассвета?

– Почти. Уж эти мне ночные смены – не знаешь, то ли ты приезжаешь, то ли уезжаешь. – Энди что–то вручает охраннику, это пропуск, который сканируется электронным устройством. Чтобы покинуть базу, ему тоже нужен пропуск. У меня в заднем кармане есть один. Энди продолжает самым естественным голосом. – Если бы мне больше везло за игорными столами, я бы бросил эту дурацкую работу.

– Понятно, – говорит охранник. – Удачно ли играл?

– Я выиграл прошлой ночью пару кусков.

Охранник смеется:

– Да, а сколько проиграл?

Энди смеется вместе с ним:

– Три куска!

Охранник возвращает ему пропуск.

– Хорошей тебе ночи. Не задирайся с боссом.

Я слышу, как Энди кивает:

– Для этого уже поздновато.

Мы въезжаем на базу. Энди обещал припарковаться между двумя ангарами, вне зоны видимости охраны на вышках. Я изучала базу и помню расположение объектов. Пока машина едет, я понимаю, что мы движемся в правильном направлении. Особенно когда Энди поворачивает налево, останавливается и глушит двигатель. Он выходит из машины, захлопывает дверь и уходит. Я слышу, как он входит в главную лабораторию. Пока все идет хорошо.

Я открываю багажник и осторожно выглядываю.

Машина стоит в тени. Вокруг никого нет. Я выбираюсь и бесшумно закрываю багажник. Я одергиваю лабораторный халат и поправляю свои рыжие волосы. Толстые очки придают мне почти занудный, но умный вид.

– Лара Адамс с Заднего Востока, – шепчу я. «Задний Восток» означает Пентагон. Они никогда не называют его напрямую.

«Ты должна добраться до генерала. Ты должна поставить его под свой контроль».

Я помню совет Сеймура. Преодолевая искушение пойти следом за Энди в главную лабораторию – где, как я знаю, держат Джоэла, – я иду к маленькому дому, стоящему за лабораторией. Это личные апартаменты генерала. Я поднимаюсь по ступенькам, но потом останавливаюсь. Я не звоню в дверь; я и без того знаю, что дома никого нет. Энди предупреждал меня об этом. На самом деле, сказал он, генерал редко бывает дома. Энди хочет, чтобы я забрала Джоэла. и выбиралась отсюда как можно быстрее. Конечно, он не знает, что я собираюсь взорвать базу и что для этого я должна взять генерала под контроль. Но я предупредила его, что, как только начнется фейерверк, он должен тут же покинуть базу.

Я минуту стою в нерешительности.

«Генерал понимает, что ты придешь за Джоэлом».

Сеймур мудр, но я все еще думаю, что он переоценивает умственные способности генерала. Посмотрите хотя бы, говорю я себе, с какой легкостью я проникла на базу. Генерал не понимает, что я уже иду. Но, разумеется, я не могу разыскивать его по всей базе.

Я решаю пойти взглянуть на Джоэла. После того как я увижу, где именно он находится, мне будет легче определить свои дальнейшие действия. Я иду к главному входу лаборатории, где скрылся Энди.

Внутри лаборатория похожа на лабиринт залов и кабинетов. Ясно, что главная работа – препарирование и анализ – идет внизу. Мимо меня ходят мужчины и женщины в лабораторных халатах. Иногда попадаются вооруженные солдаты. На меня никто не обращает никакого внимания. Прислушиваясь к лифту, я слышу звук шагов по ступенькам. Я предпочитаю лифту лестницу. Лифт может стать смертельной ловушкой для вторгшегося вампира.

Я нахожу лестницу и прохожу пару пролетов. Энди сказал мне, что Джоэла держат двумя этажами ниже и что его камера находится в восточном крыле здания, самом дальнем от главного входа. На этом нижнем этаже людей меньше. Они разговаривают приглушенными голосами. Двигаясь уверенно, как маститый профессионал, каким я представляюсь, я иду по узкому коридору в дальний конец здания. Я чувствую слабый запах Джоэла. Но не слышу биения его сердца и его дыхания. Должно быть, стены его камеры очень толстые. Запах служит мне компасом, и я иду на него, улавливая его из вентиляционных люков и от проходящих мимо людей.

Я подхожу к комнате охраны, в ней находятся мониторы и сидят двое вооруженных солдат. Я слышу все, что происходит в закрытой комнате. Я приоткрываю дверь, заглядываю в щелку и на одном из экранов вижу Джоэла. Он сидит в углу ярко освещенной камеры, его руки прикованы к стене металлической цепью.

Я не вижу на экранах другого вампира. Странно.

Я закрываю дверь и стучу. Один из охранников отвечает:

– Да? Чем могу служить?

– Меня зовут доктор Лара Адамс. – Я киваю на Джоэла на экране: – Я пришла поговорить с нашим пациентом.

Охранник смотрит на своего напарника, потом снова на меня.

– Вы имеете в виду через динамик, верно?

– Я бы хотела поговорить с ним лично, – говорю я.

Охранник качает головой.

– Не знаю, как вас инструктировали, но никто не разговаривает с… пациентом непосредственно. Только через динамик. – Он делает паузу, смотрит на мой пропуск, на мою грудь. Мальчишки всегда остаются мальчишками. – Кто разрешил вам разговаривать с этим парнем?

– Генерал Хэйвор.

Он в недоумении поднимает брови:

– Он сам вам сказал?

– Да. Можете спросить его, если хотите. – Я киваю внутрь комнаты: – Могу я войти?

– Да. – Охранник отступает в сторону. – Как, вы сказали, вас зовут?

– Доктор Лара Адамс. – Я показываю на монитор. – Я вижу этого парня, но где он находится? Где–то близко?

– За углом, – отвечает другой охранник, пока его напарник тянется к телефону. – Он сидит в коробке с такими толстыми стенами, что их не возьмет и атомная бомба.

– О, – говорю я. Это полезная информация.

Мои руки взлетают, пальцы режут воздух как кинжалы. Оба охранника валятся на пол, они без сознания, но не мертвы.

Я кладу на место телефонную трубку. И иду за угол.

Чтобы открыть камеру, я нажимаю на большую красную кнопку.

Слышно шипение сжатого воздуха. Дверь толщиной в тело человека отодвигается.

– Джоэл, – всхлипываю я, видя, как он скрючился в углу, прикованный к стене, дрожащий и горящий как затухающие угли. – Я вытащу тебя отсюда.

– Сита, – судорожно выговаривает он. – Нет!

Позади меня захлопывается дверь. Я заперта.

Надо мной оживает монитор.

Сверху на меня смотрит Энди. За ним стоит генерал Хэйвор, на его жестоком лице почти нескрываемая ухмылка. Но у Энди выражение совсем не радостное, он медленно качает головой и вздыхает. Странно, но только сейчас я сумела рассмотреть своего противника. За много лет его лицо изменилось, глаза потускнели, мягкий голос стал хриплым. Но это не оправдание для такого осторожного вампира, как я. Я должна была с самого начала догадаться, с кем имею дело.

– Сита, – говорит он печально с легким итальянским акцентом. – E'passato tanto tempo dall'Inquisizione.

«Сита. Прошло столько веков со времен инквизиции».

В это ужасное мгновение я все понимаю.

– Артуро, – шепчу я.

Глава четырнадцатая

После моего захвата прошло несколько часов. Я в основном провела их, сидя на полу с закрытыми глазами, словно медитирующий йог. Но я не наслаждаюсь благостной нирваной. Внутри меня кипит ярость: на генерала Хэйворда, на Артуро, но больше всего на саму себя. Артуро везде расставил знаки для меня, а я ни одного не заметила. Мой ум снова и снова возвращается к их перечню.

– Когда схватили Джоэла, его подвели к Энди. Это Энди подтвердил генералу Хэйворду особую природу Джоэла. Но вместо того чтобы остаться и изучать Джоэла, Энди уехал с базы играть в казино. Странный выбор после поимки века! Конечно же, Энди сделал это не ради забавы. Он знал, что я буду наблюдать. Он знал, что может меня заманить.

– Я никогда не видела Энди при солнечном свете, и это не только потому, что он работал в ночную смену. Он чувствителен к солнцу, как и положено вампиру. Но он не чистокровный вампир.

– Энди рассказывал о своей сверхсекретной работе – рассказывал мне, совершенно незнакомому человеку. Мне почти не пришлось ничего из него вытягивать. Он расставил все намеки на неудовлетворенность работой: мало платят, тоталитарный босс, неудобное расписание. Он провел меня самым коварным образом – подсунув все необходимое, чтобы, как я рассчитывала, провести его.

– Он сопротивлялся, когда я просила его помочь мне пробраться на базу. Он разыграл целую сцену. Но странным был сам факт того, что он все же помог мне, причем мне не пришлось манипулировать его сознанием.

– У Энди была модель вампирской ДНК, изготовленная Артуро. Я проглядела это, решив, что он уже изучал другого вампира и взломал генетический код. Проблема в том, что никакого другого вампира не было. Я уничтожила всех ублюдков Эдди. В руках у правительства один лишь Джоэл.

«Потому что, видишь ли, он не был человеком. Он был рыбой и всегда был рыбой. Будучи большой рыбой, он мог есть только рыбу поменьше».

В моем сне Кришна пытался втолковать мне, что спрятанная правда – это самая очевидная правда.

Энди смог сконструировать модель Артуро, потому что он и есть Артуро!

Зачем он выставил мне ее напоказ? Несомненно, чтобы раздразнить меня.

Я открываю глаза.

– Черт, – шепчу я.

Джоэл смотрит на меня. Я разорвала его цепи; он больше не пришпилен к стене и может спокойно лежать и отдыхать. Но цепи свое дело сделали. Если бы Джоэл был у двери, мне бы не пришлось входить в клетку. Я проверила прочность стен. Охранник был прав – их не возьмет и ядерная бомба.

Стены камеры металлические, ровного белого цвета. Камера квадратная – шесть на шесть метров. К одной стене прикручен унитаз без сиденья, к другой – узкая кровать. Джоэл лежит на тонком матраце.

– Все мы совершаем ошибки, – говорит он.

– Некоторые допускают их больше, чем другие.

– Я благодарен тебе за попытку спасти меня. Надо было оставить меня умирать, когда Эдди вскрыл мне вены.

– Может быть, ты прав. Но в этом случае я была бы лишена удовольствия составить тебе сейчас компанию. – Я делаю паузу. – Как ты себя чувствуешь?

Первое, что я сделала после того, как попала в плен, еще перед тем как сесть и клясть себя, это дала Джоэлу выпить пол–литра своей крови. Вливание сняло самые тяжелые симптомы, но он все равно выглядит слабым. Но я не настроена давать ему больше питания. Мы оба знаем, что я должна быть в полной силе, если мы хотим вырваться отсюда.

– Нормально, – говорит он. – Лучше, чем во все последние дни.

Я придвигаюсь и сжимаю его ладонь.

– Должно быть, тебе крепко досталось. Тебя исследовали до самого нутра?

– Точнее не скажешь. – Он показывает на экран. Я ничего не говорила ему об Артуро. – Я так понимаю, что это старый друг?

Я знаю, что каждое наше слово записывается. Я не знаю, что может и что будет использовано против меня в суде. Но я знаю, что не имею права хранить молчание. Интересно, будут ли меня пытать, чтобы выведать сведения. Это была бы пустая трата времени. Я сомневаюсь, что мне позволят созвониться с адвокатом.

– Это давняя история, – только и говорю я.

– Как Вегас?

– Отлично. Выиграла в кости кучу денег.

– Здорово. Где остановилась?

– В «Мираже». – Я вздыхаю. – Прости, Джоэл. Мы не должны были здесь оказаться. Я все испортила.

– Не суди себя слишком строго. В конце концов, ты остановила Эдди.

– Да. Но при этом создала такую ситуацию, что может появиться тысяча Эдди. – Я вдруг повышаю голос и кричу в монитор: – Ты слышал это, Артуро? Тысяча неуправляемых Ральфов! Ты хочешь этого? – Мой голос гаснет до шепота: – Вот что ты получишь.

Я не рассчитываю получить ответ на эту вспышку, но через минуту монитор загорается. Артуро один, он сидит за столом в комнате охраны. Прямо за углом, как они говорят.

– Сита, – говорит он. – None oho mai pensato che ti avrei rivista.

«Не думал, что когда–нибудь увижу тебя снова».

– Я тоже, – бормочу я.

– Тебе удобно? – спрашивает он, легко меняя язык. При желании он говорит совсем без акцента. Он, должно быть, долго жил в Америке.

– В клетке не может быть удобно. – Я делаю паузу. – А тебе удобно?

Он разводит ладони. Я помню, какие у него были большие ладони. Неожиданно я многое о нем вспоминаю: теплоту его серых глаз, сильную линию подбородка. Как я могла не узнать его? Причины очевидны. Когда мы виделись в последний раз, ему исполнилось двадцать пять лет. И все же, несмотря на превращение, с тех пор он постарел еще на двадцать пять. Возможно, потому что на самом деле прошло семьсот лет.

Но это все глупости. Я не узнала его по двум веским причинам: я знала, что он не может оказаться в нашем времени, поэтому даже не задумывалась; а у Энди, которого я обхаживала, не было души Артуро, которого я когда–то любила. Этот человек, глядящий на меня сверху… я едва знаю его, а ведь я много месяцев спала с ним.

– А что, по–твоему, я должен был делать? – отвечает он. – Тебя нужно было остановить.

Мой голос полон презрения.

– Остановить в чем?

– В Лос–Анджелесе прошла серия жестоких убийств. Я знал, что это сделала ты.

– Ты знал, что не я! Ты знал, что это сделал какой–то другой вампир! Не начинай наш первый разговор за семьсот лет со лжи. Тебе известно, что я никогда не убивала ради удовольствия.

Мой гнев заставляет его отступить.

– Извини. Правильнее сказать, я знал, что ты косвенно вовлечена. – Он делает паузу. – Кто совершал убийства?

Я забываю о своем решении рассказывать как можно меньше. В любом случае, мои сведения им не помогут. Важна только моя кровь.

– Убивать начал вампир–психопат по имени Эдди Фендер. Лос–анджелесская полиция и ФБР делали все возможное, чтобы остановить его. Но в итоге убийства остановила я. И что я за это получила? Медаль? За мной погналась вся полиция.

– Ты убила больше двадцати полицейских.

– Потому что они пытались убить меня! Злодей здесь не я, а ты и те, с кем ты связался. – Я делаю паузу и немного успокаиваюсь: – Почему ты оказался с ними?

– Я могу помочь им. Они могут помочь мне. У нас есть здесь свои интересы. Разве не так формируется большинство партнерских отношений?

– Так делают те, кто преследуют эгоистичные цели. Но я не помню, чтобы ты когда–нибудь был эгоистичным. Почему ты работаешь на американскую военную машину?

– Теперь–то ты должна понять. Мне нужно завершить мои опыты.

Я смеюсь:

– Ты все еще ищешь кровь Христа?

– Ты так говоришь, будто это бесполезная затея.

– Это нечестивая затея. Ты видел, что случилось в прошлый раз.

– Я допустил ошибку – только и всего. И больше я ее не повторю.

– Только и всего? А как же Ральф? Я любила этого мальчика. Ты любил его. И ты превратил его в чудовище. Ты заставил меня его убить. Ты знаешь, что со мной из–за этого случилось?

Его голос становится холодным:

– Ты из–за этого свидетельствовала против меня?

– Тебя нужно было остановить. У меня не было ни сил, ни желания делать это самой. – Я делаю паузу. – У тебя была возможность поговорить со мной в инквизиторской тюрьме. Ты предпочел не говорить.

– Мне было нечего сказать.

– Ну, тогда и мне сейчас нечего сказать тебе. Давай, добудь свежей вампирской крови. Пришли за ней толпу ученых и солдат. Не все из них к тебе вернутся.

– Ты не представляешь никакой опасности, пока находишься в этой камере. И ты останешься в ней до конца жизни.

– Это мы еще посмотрим, – едва слышно шепчу я.

– Сита, ты меня удивляешь. Разве тебе не интересно, почему я все еще жив?

Я утомленно вздыхаю:

– У меня есть версия, почему ты выжил. Хоть ты и клялся мне, что не экспериментируешь на себе, ты это делал. Поэтому тебе стали приходить видения ДНК. Ты видел ее глазами своего благословенного гибридного состояния.

– Я ставил опыты на себе. Это правда. Но я никогда не доходил до полного гибридного состояния. Это должно быть для тебя очевидно.

Я киваю:

– Потому что ты состарился. Тебе не больно, Артуро, что ты больше не тот лихой молодой священник?

– Я еще могу достичь бессмертия.

– Хмм. А я–то всегда думала, что ты хочешь умереть и отправиться на небеса. – Конечно, он прав. Мне любопытно, что тогда случилось: – Что произошло после суда? Как ты спасся? Я слышала, тебя сожгли на костре.

– Инквизитор дал мне личную аудиенцию. Он сказал, что не может меня отпустить, но, в обмен на признание в колдовстве, согласился заменить сожжение на повешение.

– И ты выжил?

– Да.

– Ты этому удивился?

– Да. Это был расчетливый риск. У меня не было большого выбора.

Я колеблюсь:

– Что ты сделал с Ральфом?

Артуро в первый раз выглядит виноватым:

– Я воздействовал на него пузырьком с твоей кровью, когда через нее проходили лучи полуденного солнца.

Я ошеломлена:

– Но ты говорил, что никогда не пойдешь на это. Такая мощная вибрация уничтожила бы даже взрослого мужчину или женщину.

– Ты помнишь, какая обо мне пошла молва. У меня оставалось мало времени, чтобы завершить опыты. А Ральф все время шпионил за нами. Мы с тобой не знали об этом. Он видел, чем мы занимаемся. И хотел попробовать.

Меня охватывает ярость:

– Твое обоснование просто смехотворно! Он был ребенком! Он не знал, что с ним произойдет! А ты знал!

– Сита.

– Ты поступил как трус! Если опыт был так тебе дорог, почему ты не поставил его на себе, почему не подверг себя воздействию моей крови под полуденным солнцем?

Мои слова ранят его, но он полон сюрпризов:

– Но я подверг себя воздействию крови под солнцем. В то утро я услышал, как толпа приближается к церкви. Я поспешил в подвал и подверг себя самому мощному потоку вампирских флюидов. Думаю, поэтому я и смог прожить так долго. Если бы толпа меня не остановила, может быть, трансформация завершилась бы, и я бы достиг состояния совершенства. Я никогда об этом не узнаю. Они первым делом разбили пузырек с кровью.

Его слова отрезвляют меня.

– Но что же тогда пошло неправильно с Ральфом? Почему он превратился в чудовище?

– Могло сказаться много разных факторов. Один из них – то, что я положил его на медные пластины, когда солнце было высоко в небе. Другой – и я думаю, что это была главная причина провала опыта, – Ральф по своей природе был бесстрашен. Но когда началась трансформация, он испугался. Сила магнитного поля многократно увеличила его страх, и он в свою очередь деформировал его ДНК. Когда процесс завершился, я не мог контролировать Ральфа. У него была сила десяти мужчин. Он выскочил прежде, чем я успел остановить его.

– Ты должен был сказать мне. Я могла остановить его, пока он никого не убил. Мы могли бы вернуть его в нормальное состояние.

Артуро качает головой.

– Думаю, пути назад не было. – Он добавляет: – Я не мог тебе сказать, потому что мне было слишком стыдно.

– Ну, наконец–то святой отец покаялся, – продолжаю я над ним насмехаться. – Что бы ты ни говорил, факт остается фактом: ты поставил опыт над ребенком до того, как поставил его на себе. И ты солгал мне, хотя до того именем твоего любимого Бога клялся, что всегда будешь говорить мне только правду.

– Все лгут, – говорит он.

– Guarda cosa sei diventata, Arturo. – Я перехожу на язык его юности в разочаровании и в то же время с надеждой. – Посмотри, каким ты стал, Артуро. Когда мы впервые встретились, ты не мог обидеть и муху. Вот почему я дала тебе свою кровь. Я верила тебе.

Даже на мониторе я вижу, что его взгляд устремляется в далекое прошлое. Мои слова пробуждают мучительные для нас обоих воспоминания. Моя ненависть к нему сопоставима только с моей любовью. Да, я все еще люблю его и ненавижу себя за это. Кажется, он угадывает мои мысли, потому что неожиданно смотрит на меня и улыбается. Это печальная улыбка.

– Я не могу оправдывать свои поступки в отношении тебя, – отвечает он. – Скажу только одно: я думал, что плоды успеха перевешивали возможность неудачи. Да, я не должен был использовать Ральфа. Да, я не должен был лгать тебе. Но где бы мы тогда были сейчас? Я бы давно лежал мертвый в забытой могиле, а ты бы благоденствовала в своем эгоистичном мире. У нас не было бы сейчас твоей крови, чтобы продолжить благородный поиск, начатый семь столетий назад.

Я усмехаюсь:

– Забавно, что ты упрекаешь меня в эгоистичности. Какая болезнь усилилась в твоей ауре, когда ты лежал под флюидами моей крови? Ты одержим манией величия. Ты был священником, хорошим священником. Ты смирялся перед Богом. А теперь ты сам хочешь быть богом. Если бы Иисус сегодня был жив, что бы ты ему сказал? Или дал бы ему возможность объясниться перед тем, как похитить его кровь?

– А тебе нужна возможность объясниться? – мягко спрашивает Артуро.

– Я не объясняюсь перед людьми. Моя совесть чиста.

Он повышает голос. Я наконец попала в точку.

– Я не верю тебе, Сита. Почему ты не смотрела на меня, когда обвиняла меня в колдовстве?

– Ты был колдуном! И ты не изменился! Черт тебя побери, Артуро, разве ты не понимаешь, как это опасно, что я нахожусь в плену у этих людей? Мне достаточно одного взгляда на генерала Хэйворда, чтобы понять, что он хочет править миром.

– Он не такое чудовище, как уверял тебя Энди.

– Ты говоришь о вере. Во что ты веришь сейчас? Я никогда не встречалась с Иисусом, это правда. Но ты, как и я, знаешь, что он бы никогда не смирился с твоими методами. С ложью, засадами, пытками. Цель не оправдывает средства. Ты не видел, как Ральф жевал человеческую плоть. Если бы видел, то понял бы, что от пути, на который ты хочешь встать, исходит зловоние дьявола.

Артуро откидывается от экрана. Он, как и я, устал и, возможно, потрясен. В этот момент он выглядит не на сорок пять, а гораздо старше. Кажется, он готов сойти в могилу. Но он все равно полон решимости исполнить свое предназначение. Он вздыхает, качая головой.

– Мы можем сделать это по–плохому, Сита, – говорит он. – Или мы можем сделать это по–хорошему. Выбирай. Но мне нужна твоя кровь, и я ее получу.

Я мрачно усмехаюсь:

– Тогда готовься к бою. Предупреждаю тебя, Артуро, я показала тебе только часть своих способностей. Если ты попробуешь схватить меня сейчас, то увидишь их все. На этой базе не хватит солдат и патронов, чтобы держать меня здесь до конца жизни. Скажи своему генералу, что если меня не освободить, то погибнут люди. Их смерть будет на твоей совести, Артуро. Клянусь именем своего бога, ты никогда не попадешь на небеса – ни в этом мире, ни в следующем.

Экран гаснет.

Но я успеваю заметить страх в его глазах.