Текст книги "Жажда. Трилогия"

Автор книги: Кристофер Пайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Глава одиннадцатая

Когда Энди приходит в мой номер, он измотан, но в то же время возбужден. Он еще стоит в дверях, когда я крепко целую его в губы. Ему хочется еще, и он тянется ко мне, но я его отталкиваю.

– Позже, – шепчу я. – Ночь еще не прошла.

– Уже почти утро, – говорит он, вспоминая мои слова, сказанные прошлой ночью.

Я отворачиваюсь:

– Я сначала хочу поиграть.

Я знаю, что для опустившегося игрока кости лучше секса.

– Как скажешь, Лара, – говорит он.

Мы спускаемся в казино. До Рождества остается всего несколько дней, но здесь все равно полно народу. Меня преследует видение атомной бомбы, взрывающейся на Стрипе, самой оживленной улице Лас–Вегаса. Конечно, такого никогда не случится. Даже если мы взорвем на базе ядерную боеголовку, Лас–Вегас не будет затронут – разве что до него дойдет немного радиации, если ветер вдруг подует в его сторону. Я размышляю, что сулит мне фантазия Сеймура – успех или провал.

Светящийся ангел, парящий над миром?

Мы играем в кости, и меня ставят метать. Безо всяких уловок я выполняю десять выигрышных бросков подряд, и все игроки за столом мне аплодируют. Энди делает большие ставки, много выигрывает и еще больше пьет. Мы еще играем за первым столом, а он уже пьян. Я ругаюсь на него.

– Как ты можешь быть ученым, если постоянно убиваешь свои мозговые клетки? – спрашиваю я.

Он смеется и рукой обнимает меня за плечи.

– Я бы предпочел быть не ученым, а любовником.

Мы идем по Стрипу в другое казино, «Экскалибур». Здесь еще многолюднее. Действительно, этот город никогда не спит. Мы играем в блэкджек и в двадцать одно. Я считаю карты и делаю большие ставки, только когда у игрока хороший расклад. Но даже самый хороший счет дает лишь ограниченное преимущество, и мы ничего не выигрываем. Энди тащит меня к столу с костями – это его любимая игра. Очередь доходит до меня, и я снова делаю шесть выигрышных бросков подряд. Но я не хочу, чтобы Энди слишком много выиграл и рассчитался с долгами. Как только начинает светать, я тащу его назад в «Мираж», в свой номер. Только войдя, он сразу же в изнеможении падает на мою кровать.

– Ненавижу то, что я делаю, – бормочет он в потолок.

А я ненавижу то, что не могу читать его мысли. Это все из–за пьяного тумана в его голове. Я подсаживаюсь к нему.

– Снова тяжелая ночь на работе?

– Я не должен об этом говорить.

– Ты можешь. Не волнуйся, я умею хранить секреты.

– Мой босс – сумасшедший.

– Генерал?

– Да. Он совершенно обезумел.

– Что ты имеешь в виду? Что он сделал?

Энди садится и смотрит на меня налитыми кровью глазами:

– Помнишь, я тебе говорил, что мы работаем над поразительным открытием?

– Да. Ты сказал, что это будет одно из величайших открытий современности. – Я улыбаюсь: – Я еще подумала, что ты хочешь произвести на меня впечатление.

Он качает головой:

– Я не преувеличивал. Мы играем со взрывоопасным генетическим материалом – и это еще мягко сказано. Этот генерал приказал нам искусственно клонировать его. Ты знаешь, что это означает?

Я киваю:

– Вы собираетесь размножить его – в пробирке.

– Да. Это дилетантский взгляд, но, в общем–то, правильный.

Он смотрит в окно на сверкающий Стрип. Когда он снова начинает говорить, в его голосе слышан ужас, которым он объят.

– Мы собираемся скопировать нечто такое, что, если это удастся, скажется на всем человечестве.

Все даже хуже, чем я думала. Надо кончать с этой шарадой.

Он приоткрылся мне. Надо этим воспользоваться.

– Энди? – шепчу я.

Он смотрит на меня. Я ловлю его взгляд.

– Да, Лара? – говорит он.

Я не давлю на него, пока нет, но и не даю ему отвернуться. Между нами образуется узкий тоннель клубящегося голубого тумана. Он на одном его конце, как бы прикованный к стене, а я надвигаюсь на него, и за мной нависают тени. Я держу его внимание, но слегка рассеиваю его. С тех пор как я поглотила кровь Якши, моя способность воздействовать на сознание стала более изощренной и более сильной. Я должна быть осторожна, чтобы не уничтожить его мозг.

– Меня зовут не Лара.

Он пытается моргнуть, но у него не получается.

– А как?

– Это неважно. Я не та, кем кажусь. – Я делаю паузу. – Я знаю, над чем ты работаешь.

Он колеблется:

– Каким образом?

– Я знаю вашего пленника. Он мой друг.

– Нет.

– Да. Прошлой ночью я солгала тебе, прости меня за это. Больше я не буду тебе лгать. Я приехала в Лас–Вегас, чтобы освободить своего друга. – Я трогаю его колено. – Но я не собиралась причинить вред тебе. Я не знала, что в результате ты станешь мне дорог.

Ему приходится перевести дыхание:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я должна ослабить натиск. В его черепе нарастает давление. На лбу проступает пот. Я встаю, отворачиваюсь от него, иду к окну и смотрю на Стрип. Рождественские елки сверкают в едва занимающемся рассвете в море неоновой рекламы.

– Но ты понимаешь, – говорю я. – Вы держите пленника, Джоэла Дрейка. Он – агент ФБР, но, поскольку вы начали исследовать его, то вы знаете, что он – нечто гораздо большее, чем просто агент. Его кровь отличается от крови большинства людей, и это отличие делает его очень сильным, очень быстрым. Поэтому вы держите его в специальной камере. Генерал говорит вам, что он очень опасен. Но этот же генерал заставляет тебя и твоих коллег работать день и ночь, чтобы вы могли изменить кровь других людей и сделать ее такой же, как у этого предположительно опасного пленника. – Я делаю паузу. – Разве не так, Энди?

Он долго молчит, прежде чем ответить. В голосе слышится сомнение:

– Как ты об этом узнала?

Я поворачиваюсь к нему:

– Я тебе сказала. Я его друг. Я здесь, чтобы спасти его. Мне нужна твоя помощь.

Энди не в силах оторвать от меня глаз. Словно я привидение.

– Они сказали, что есть еще один, – бормочет он.

– Да.

– Это ты?

– Да.

Он вздрагивает:

– Ты такая же, как он?

– Да.

Он хватается за голову:

– О боже.

Я снова сажусь на кровать рядом с ним.

– Мы не зло, – говорю я. – Я знаю, что тебе наговорили, но это неправда. Мы сражаемся, только когда нам угрожают. Эти мужчины и женщины, которые погибли в Лос–Анджелесе, пытаясь нас арестовать… мы не хотели причинить им вред. Но они преследовали нас, загнали нас в угол. У нас не было другого выбора, кроме как защищаться.

Он стиснул лицо ладонями. Он готов разрыдаться:

– Но вы многих убили еще до той ночи.

– Это неправда. Тот, кто убил их, был отклонением от нормы. Его звали Эдди Фендер. Он случайно завладел нашей кровью. Я остановила его, но Эдди – это прекрасный пример того, что может случиться, если эта кровь начнет распространяться. Ты сам сказал минуту назад: это сказалось бы на всем человечестве. Даже хуже – это уничтожило бы все человечество. Я здесь, чтобы этого не допустить. Я здесь, чтобы помочь тебе.

Он смотрит на меня, его пальцы все еще закрывают почти все его лицо.

– Вот почему ты так бросаешь кости?

– Да.

– Что еще ты умеешь?

Я качаю головой:

– Это неважно. Важно, чтобы не позволить другим людям стать такими, как я и мой друг.

– Сколько таких, как вы? – спрашивает он.

– Я думала, что нас осталось только двое. Но я подозреваю, что у вас на базе есть еще. – Я делаю паузу. – Это так?

Он отворачивается:

– Я не могу тебе этого сказать. Я не знаю, кто ты.

– Знаешь, и лучше, чем кто–либо другой. Ты видел, какая у меня ДНК.

Он встает и отходит к дальней стене. Он опирается на нее рукой и учащенно дышит:

– Мужчина, о котором ты говоришь, Джоэл… он болен. Его лихорадит, у него жестокие судороги. Мы не знаем, что с ним делать.

Энди обессилел. Мои откровения добили его.

– Ты знаешь? – спрашивает он.

– Да. Вы держите его без солнечного света?

– Да. Его камера находится в подвале. Там нет солнца. – Он делает паузу. – У него аллергия на солнце?

– Да.

Энди хмурится:

– Но как же оно делает его больным? Ведь он его не видит.

– Он болеет не из–за солнца. Я просто исключала одну из версий. Он болен, потому что голоден.

– Но мы кормили его. Это не помогает.

– Вы кормите его не тем, что ему нужно.

– А что ему нужно?

– Кровь.

Энди едва не падает в обморок.

– Нет, – стонет он. – Вы как вампиры.

Я встаю и тихо подхожу к нему, я не хочу еще больше напугать его.

– Мы и есть вампиры, Энди. Джоэл стал вампиром всего несколько дней назад. Я изменила его, чтобы он не умер. Эдди смертельно ранил его. Поверь, я не делаю вампиров походя. Это против моих… принципов.

Энди старается прийти в себя:

– А кто сделал тебя?

– Вампир по имени Якша. Он был первым вампиром.

– Когда это произошло?

– Давно.

– Когда? – настаивает он.

– Пять тысяч лет назад.

Мое признание насчет возраста никак не помогает. Силы окончательно покидают Энди, и он сползает на пол. Он сворачивается клубком и отшатывается, когда я иду к нему. Я останавливаюсь.

– Что тебе от меня нужно? – бормочет он.

– Мне нужна помощь. Я должна пробраться на базу и вытащить моего друга, пока мир не погиб. Вот так. Угроза именно такова. Ты знаешь, что я не преувеличиваю. Наша кровь в руках твоего генерала опаснее, чем плутоний в руках террористов.

Энди слабо кивает:

– О, думаю, так и есть.

– Так ты мне поможешь?

От моего вопроса его бросает в дрожь:

– Что? Как я могу тебе помочь? Ты же чудовище. Это от тебя исходит опасность.

Я твердо говорю:

– Я хожу по этому миру с самой зари человечества. За все это время обо мне и мне подобных были только мифы и слухи. И все эти мифы и слухи не основывались на фактах. Это были просто россказни. Потому что за все это время никто из нас не пытался уничтожить человечество. А твой генерал сделает это, вольно или невольно. Слушай меня, Энди! Его надо остановить, и ты должен помочь мне остановить его.

– Нет.

– Да! Ты хочешь, чтобы он клонировал кровь Джоэла? Ты хочешь, чтобы этот материал попал в недра Пентагона для производства оружия?

Энди сотрясает гнев:

– Нет! Я хочу уничтожить эту кровь! Мне не нужны твои наставления. Я знаю, на что она способна. Я изучил ее.

Я придвигаюсь и встаю перед ним на колени.

– Посмотри на меня, Энди.

Он опускает голову:

– Ты хочешь меня околдовать.

– Мне не нужны никакие чары, чтобы заставить тебя поверить в правду. Я не враг. Без моей помощи ты не сможешь остановить этот процесс, пока он не перешел на следующую стадию. Только представь себе общество, где все обладают силой и аппетитом вампиров.

От нарисованной мной перспективы ему становится дурно:

– Ты в самом деле пьешь людскую кровь?

– Да, она нужна мне, чтобы жить. Но мне не нужно убивать или даже причинять вред человеку, чью кровь я пью. Обычно они даже не знают, что произошло. Они просто просыпаются на следующий день с головной болью – вот и все.

Эти слова вызывают у него неожиданную улыбку:

– Сегодня вечером я проснулся с головной болью. Ты случаем не пила мою кровь?

Я по–доброму хихикаю.

– Нет. Твоя головная боль – это твоя вина. Если ты не перестанешь пьянствовать, твоя печень скоро откажет. Поверь доктору с пятитысячелетним опытом.

Он наконец поднимает на меня глаза:

– Но ведь на самом деле ты не так стара?

– Я жила, когда Кришна ходил по земле. На самом деле я даже встречалась с ним.

– Какой он был?

– Классный.

– Кришна был классный?

– Да. Он не убил меня. Наверное, он не думал, что я чудовище.

Энди успокаивается:

– Прости, что я так тебя назвал. Это… ну, просто я никогда раньше не встречался с вампиром. То есть никогда не был вместе с ним в гостиничном номере.

– Ты рад, что не переспал со мной прошлой ночью?

Он явно забыл об этой детали.

– Я бы тогда превратился в вампира?

– Нужно больше, чем только секс с бессмертным, чтобы сделаться бессмертным, – деликатно говорю я. – Но ты, наверное, знаешь об этом.

Он мрачнеет:

– Нужно переливать кровь, чтобы произошла перемена. Много крови, я думаю.

– Да, правильно. Вы установили это на опытах?

– Мы установили несколько вещей. Но иммунная система человека редко реагирует на такую кровь. Она принимает ее и в то же время пытается ее уничтожить. Мы предполагаем, что большое вливание этого ДНК трансформирует всю систему. Мы думаем, что ваша ДНК захватит весь организм и репродуцируется в каждой его клетке. – Он делает паузу. – Это и случилось, когда Якша изменил тебя?

Я колеблюсь. Я не хочу давать ему информацию, которой потом можно воспользоваться.

– Когда он изменил меня, я была молода. Я в основном только плакала.

– Он умер?

– Да.

– Когда он умер?

– Несколько дней назад. – Я добавляю: – Он хотел умереть.

– Почему?

Я слабо и печально улыбаюсь:

– Он хотел быть с Кришной. Ему было нужно только это. Он был злом, когда изменил меня. Но когда он умер, он был святым. Он очень любил Бога.

Энди пораженно смотрит на меня:

– Ты говоришь мне правду?

Я слабо киваю. Мысли о Кришне всегда приводят меня в трепет.

– Да. Может быть, надо было сразу сказать тебе правду. Понимаешь, я собиралась загипнотизировать тебя. Я собиралась соблазнить тебя, предложить тебе денег и вскружить голову – вплоть до того, что ты бы уже не понимал, что делаешь. – Я нежно касаюсь его ноги. – Но теперь во всем этом нет нужды. Ты – настоящий ученик. Ты стремишься к истине. Ты не хочешь причинять людям вред. И ты знаешь, что эта кровь может навредить очень многим людям. Верни ее мне. Я знаю, как с ней обходиться, как не дать ей превратиться в зло.

– Если я помогу тебе пробраться на базу, меня упрячут в тюрьму до конца жизни.

– На базу и с базы целый день едут машины. Ты можешь провезти меня в багажнике. Я выберусь из него, когда никто не будет видеть, и никто тебя не обвинит.

Я не убедила Энди.

– Твой друг находится в камере в подвале лаборатории. Стены камеры сделаны из особого металлического сплава – даже ты не могла бы их пробить. Твой напарник точно не может. Я видел, как он пытался. Кроме того, твой друг находится под постоянным наблюдением. Камеры слежения включены двадцать четыре часа в сутки. А еще есть служба безопасности всей базы. Она оснащена вышками. Солдаты на этих вышках хорошо вооружены. Это настоящая крепость. Под каждым зданием размещены танки и ракеты. – Он делает паузу. – Ты не сможешь его вызволить.

– Как открывается дверь спецкамеры, где сидит Джоэл?

– Кнопкой на пульте рядом с камерой. Нажимаешь ее, и дверь отодвигается. Но от моего багажника до этой кнопки добраться непросто. И еще труднее будет выбраться с базы. Чтобы вы с твоим другом бежали, вам надо стать невидимками.

Я киваю:

– Ты потом в деталях расскажешь мне о системе безопасности на базе. А сейчас ответь на вопрос, который я тебе задавала. На базе есть еще один вампир?

Он колеблется и опускает голову:

– Да.

– Как долго он уже у вас? Месяц?

– Да.

– Его схватили в Лос–Анджелесе?

– Да. Это молодой черный парень. Пока его не изменили, он жил в южной части центра Лос–Анджелеса. – Энди поднимает на меня глаза: – Но он никогда ничего не говорил об Эдди. Его изменил кто–то другой. Я не могу сейчас вспомнить его имя.

Моя теория верна:

– Этого другого человека изменил Эдди. Поверь мне, я знаю происхождение второго вампира. Где он находится по отношению к камере Джоэла?

– В соседней камере. Но он практически в коматозном состоянии. У него такая же болезнь, как у твоего друга, – судороги и лихорадка. – Энди качает головой: – Мы не знаем, что можно для него сделать. Он никогда не просил крови.

– Вы, должно быть, схватили его сразу после того, как он был изменен. Никто не успел ему сказать, чем он стал. – Неприятно думать о муках, которые испытывает этот бедняга. – Мне придется спасти и его.

– Тогда тебе придется нести его на руках.

– Если понадобится, то понесу.

Энди изучающее смотрит на меня:

– Ты говоришь, что тебе уже так много лет. Выходит, что ты должна быть умнее, чем обычные смертные, которые живут совсем мало. Если так, то ты должна понимать, что весь расклад против тебя,

– Я всегда могла менять расклад в свою пользу. Вспомни, как я хороша в игре в кости.

– Ты, наверное, погибнешь, если попытаешься это сделать.

– Я не боюсь умереть.

Он впечатлен:

– Ты действительно не чудовище. Ты гораздо храбрее меня.

Я беру его за руку:

– Минуту назад я была неправа, когда сказала, что ты ничем не рискуешь. Надо быть очень храбрым, чтобы провести меня на базу в багажнике своей машины.

Он сжимает мою руку:

– Какое твое настоящее имя?

– Сита. – Я добавляю: – Лишь очень немногие знали меня под этим именем.

Он трогает мои рыжие волосы.

– Я был не прав, когда сказал, что твоя кровь меня только пугает. Она меня так же восхищает. – Он делает паузу, и по его лицу пробегает легкая улыбка. – Секса недостаточно, чтобы сделать меня бессмертным?

– Раньше это не срабатывало. Но сейчас время полно неожиданных чудес. – Меня охватывает внезапное теплое чувство к нему. Его глаза… это они привлекают меня, бездонные, излучающие мягкую доброту. Улыбаясь, я обнимаю его и шепчу ему на ухо: – Светает. В древности предрассветный час считался правильным временем для превращения, для алхимии. Сейчас я останусь с тобой. – Я делаю паузу. – Кто знает, что может случиться?

Глава двенадцатая

Мне снится сон, который я уже видела прежде. Сон, который кажется бесконечным. Он происходит в вечности – во всяком случае, так я ее себе представляю.

Я стою на широкой, поросшей травой равнине, вдалеке видны холмы с пологими склонами. Ночь, но небо яркое. Солнца нет, но сверкает сотня голубых звезд, сливаясь в длинную туманную реку. Место кажется мне знакомым. Воздух теплый и насыщен сладостными ароматами. В километрах от меня много людей заходят в гигантских размеров фиолетовый космический корабль. Корабль источает изнутри божественный, почти слепящий свет. Я знаю, что он скоро отправится и я должна быть на нем. Но я не могу уйти, пока не договорю с богом Кришной.

Он стоит на этой равнине рядом со мной, в правой руке у него золотая флейта, в левой – прекрасный цветок лотоса. Мы оба одеты в длинные голубые одежды. У него на шее висит изысканный бриллиант – драгоценный Каустубха, в котором можно прочесть судьбу любой души. Кришна смотрит на небо и ждет, когда я заговорю. Но я не могу вспомнить, о чем мы беседовали.

– Мой господин, – шепчу я, – я чувствую себя потерянной.

Его глаза по–прежнему устремлены на звезды:

– Ты чувствуешь, что разлучена со мной.

– Да. Я не хочу покидать тебя. Я не хочу идти на землю.

– Нет. Ты не понимаешь. Ты не потеряна. Все мироздание принадлежит мне, это часть меня. Как же ты можешь быть потерянной? Чувство отлученности приводит тебя в замешательство. – Он наконец оборачивается ко мне, мягкий ветер шевелит его длинные черные волосы. В глубине его темных глаз мерцают звезды. Все мироздание заключено в них. У него добрая улыбка, любовь, исходящая от него, переполняет меня. – Ты уже была на земле. Теперь ты дома.

– Возможно ли это? – шепчу я, напрягаясь, чтобы вспомнить. Приходят какие–то слабые обрывки воспоминаний о пребывании на земле. Я вспоминаю мужа, дочь – я могу видеть ее улыбку. Но эти воспоминания подернуты темной дымкой. Я смотрю на них под странным ракурсом, представляю их сознанием, которое, кажется, совсем не связано с моим. Перед ними тянутся много столетий, заполненных бесчисленными днями и ночами, страдающими людьми и омытых кровью. Кровью, которую пролила я. Я с трудом выговариваю вопрос: – Что я делала на земле, мой господин?

– Ты хотела быть другой – и ты была другой. Это не имеет значения. Мир – это пьеса, и все мы играем в ней роли и героев, и злодеев. Все это майя – иллюзия.

– Но я… я грешила?

Мой вопрос забавляет его:

– Это невозможно.

Я смотрю на готовый к отправке корабль. Он почти полон.

– Тогда мне не надо покидать тебя?

Он смеется:

– Сита. Ты не слышишь меня, ты не можешь меня покинуть. Я всегда с тобой, даже когда ты думаешь, что ты на земле. – Он меняет интонацию и теперь говорит скорее как друг, а не как господин. – Хочешь, я расскажу тебе одну историю?

Я должна улыбнуться, хотя еще никогда не была так смущена.

– Да, мой господин, – говорю я.

Он задумывается:

– В маленьком городке на берегу океана жили рыбак с женой. Каждый день рыбак уходил в море на своей лодке, а жена хозяйничала по дому. Они жили просто, но счастливо. Они очень любили друг друга.

У жены была к мужу лишь одна претензия – он ел только рыбу. На завтрак, обед и ужин он ел только то, что поймал. Что бы она ни приготовила и ни испекла – хлеб или пирожные, рис или картошку, – он ничего этого не ел. Он говорил, что питается рыбой и что так и должно быть. Так было с ранних лет, он принял обет, которого его жена не могла понять.

Настал день, когда жене окончательно надоел его скучный рацион. Она решила обмануть его и подмешала ему в рыбу немного приготовленной баранины. Она это сделала ловко, и на вид рыба была такой, словно только что выловлена в море. Но под чешуей у нее было спрятано красное мясо. Когда в тот день вечером он вернулся домой и сел за стол, его ждала рыба.

Сначала он ел с большим удовольствием и ничего не замечал. Жена сидела рядом и ела то же, что и он. Но когда он съел половину, он начал кашлять и давиться. Он не мог перевести дыхание. Только тут он унюхал что–то странное в своей тарелке. Он повернулся к жене, и его глаза сверкали гневом.

– Что ты сделала? – требовательно спросил он. – Что в этой рыбе?

Жена испуганно откинулась на стуле:

– Только немного баранины. Я думала, тебе понравится что–то новое.

При этих словах рыбак смахнул тарелку со стола на пол. Его гнев был безграничен. Но он так и не мог перевести дыхание. Казалось, что баранина застряла у него в горле и стояла комом.

– Ты меня отравила! – закричал он. – Моя собственная жена меня отравила!

– Нет! Я только хотела, чтобы ты поел что–нибудь другое. – Она встала и хлопнула его по спине, но это не помогло. – Почему ты так давишься?

Рыбак упал на пол и начал синеть.

– Разве ты не знаешь? – прохрипел он. – Разве ты не знаешь, кто я?

– Ты – мой муж, – закричала жена, падая на колени рядом с ним.

Я, – прошептал он, – я то, что я есть.

Это были его последние слова. Рыбак умер, и его тело при этом стало меняться. Его ноги превратились в большой плавник. Его кожа покрылась серебристой чешуей. Его лицо утратило свои черты, глаза стали пустыми и холодными. Потому что, видишь ли, он не был человеком. Он был рыбой и всегда был рыбой. Будучи большой рыбой, он мог есть только рыбу поменьше. Все остальное было для него ядом. – Кришна сделал паузу. – Ты поняла, Сита?

– Нет, мой господин.

– Это неважно. Ты – то, что ты есть. Я – то, что я есть. Мы с тобой одно целое – когда ты найдешь время вспомнить обо мне. – Кришна поднимает к губам свою флейту: – Хочешь послушать песнь?

– Очень, мой господин.

– Закрой глаза и слушай внимательно. Песнь всегда одна и та же, Сита. Но она всегда меняется. В этом таинство, в этом парадокс. Истина всегда проще, чем ты можешь себе представить.

Я закрываю глаза, и Кришна начинает играть на своей волшебной флейте. Во времени, вне времени – вот и все, что имеет значение. Музыка от его волшебных прикосновений парит вместе с ветром, который дует из сердцевины галактики. Сверху на нас светят звезды, пока Вселенная медленно вращается и проходят века. Мне не нужно видеть моего господина, чтобы знать, что он существует во всем. Мне не нужно касаться его, чтобы чувствовать его руку на своем сердце. Мне не нужно ничего, кроме его любви. Через какое–то время остается одно: его божественная любовь струится через мою божественную сущность. Действительно, мы с ним едины.