Текст книги "Жажда. Трилогия"

Автор книги: Кристофер Пайк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Глава восьмая

– Расскажи мне о своем муже Раме, – говорит Рей, когда мы едем к складу. – И о дочери Лалите.

Просьба меня удивляет:

– Это было давно.

– Но ведь ты все помнишь?

– Да, – я минуту сижу молча. – Когда мы встретились, мне было почти двадцать. В нашу часть Индии, которая сейчас называется Раджастан, три–четыре раза в год наезжали купцы. Мы жили между пустыней и джунглями. Купцы продавали нам шляпы для защиты от солнца и настои трав, чтобы избавиться от насекомых. Рама был сыном одного из таких купцов. Я впервые увидела его у реки, которая протекала рядом с нашей деревней. Он учил ребенка запускать воздушного змея. В те времена у нас были змеи. Это мы их изобрели, а не китайцы. – Я качаю головой. – Когда я его увидела, я сразу все поняла.

Рей знает ответ, но все равно спрашивает, чтобы в свете того, что случилось на пляже, сделать акцент на моей человечности.

– Что поняла?

– Что люблю его. – Я улыбаюсь своим воспоминаниям. – Он был назван в честь более ранней инкарнации бога Вишну – восьмого аватара, или инкарнации бога. Бог Рама был женат на богине Сите. Предполагалось, что Кришна был девятым аватаром. Я поклонялась богу Вишну с самого рождения. Может быть, поэтому мне довелось увидеться с Кришной. Во всяком случае, ты видишь, как наши с Рамой имена были связаны. Наверное, наш союз был предопределен. Рама во многих отношениях был похож на тебя. Был спокойным, надолго задумывался. – Я оглядываюсь на него. – У него даже были твои глаза.

– Они были такими же?

– Они не выглядели так же. Но они были такими же. Понимаешь?

– Да. Расскажи мне о Лалите.

– Лалита – это тоже одно из имен богини. Оно означает «та, кто играет». Она была шалуньей, как только появилась из моей утробы. В десять месяцев она уже выбиралась из колыбели и попеременно ползла и шла до самой реки. – Я усмехаюсь. – Помню, однажды я нашла ее со змеей в одной из маленьких лодок, принадлежавших нашим людям. К счастью, змея спала. Она была ядовитая. Я помню, как я испугалась. – Я вздыхаю. – Я была тогда совсем другой, ты бы меня не узнал.

– Я бы хотел знать тебя тогдашней.

Его замечание доброе – он хотел, чтобы оно было добрым, но оно все равно ранит. Мои пальцы беспокойно перебирают руль.

– Я бы много чего хотела, – шепчу я.

– Ты веришь в реинкарнацию? – вдруг спрашивает он.

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто любопытно. Веришь?

Я задумываюсь:

– Кришна сказал, что это реальность. Оглядываясь назад, я верю, что он всегда говорил правду. Но я с ним никогда об этом не говорила. Я с ним почти вообще не говорила.

Если реинкарнация реальна, то что будет с нами? Мы эволюционируем в бога? Или стоим на месте, потому что отказываемся умирать?

– Я сама себе часто задавала эти вопросы. И я не знала ответов.

– Можешь ли ты ответить хотя бы на один?

– Какой? – спрашиваю я.

– Ты боишься?

Я тянусь и беру его за руку:

– Я не боюсь смерти для себя.

– Но зачем тогда вообще ее бояться? Если ты веришь Кришне, то ты должна верить, что смерти нет.

Я натянуто улыбаюсь:

– Ты сегодня прямо философ.

Он улыбается:

– Не волнуйся. Я не думаю о самоубийстве. Я просто подумал, что нам надо увидеть более широкую картину.

Я сжимаю его ладонь и выпускаю ее.

– Я думаю, Кришна видел всю жизнь просто как движущиеся картинки, спроектированные на огромный экран. В этом мире его ничто не страшило. Даже когда его подруга Радха была в моих руках, он не утратил своей безмятежности.

Рей кивает:

– Хотел бы я иметь такую умиротворенность.

– Да. Я тоже.

Он трогает рукой мои длинные волосы:

– Ты думаешь, я – Рама?

У меня перехватывает дыхание. На глаза наворачиваются слезы. Я еле слышно говорю:

– Я не понимаю.

– Понимаешь. Я пришел за тобой?

У меня по лицу бегут слезы. Им пять тысяч лет. Я понимаю их. После того как Якша меня изменил, я больше никогда не видела ни мужа, ни дочери. Как же я ненавидела его за то, что он сделал со мной. Однако, не став вампиром, я бы никогда не встретилась с Реем. Но в ответ на его вопросы я только качаю головой.

– Я не знаю, – говорю я.

– Сита…

– Когда я встретила тебя, – прерываю я его, – я почувствовала, словно это Кришна привел меня к тебе. – Я беру его ладонь и прикладываю к своей щеке. – Ты на ощупь, как Рама. И пахнешь, как он.

Он придвигается и шепчет мне в ухо:

– Ты замечательная.

– Ты удивительный.

Он смахивает мне слезы:

– Кришну всегда рисуют синим. Я помню, как ты объясняла, что это символически. Что он такой же бездонный, как синее небо. Но иногда, когда ты лежишь рядом, я вижу его во сне. И тогда у него всегда синие глаза, как горящие звезды. – Он делает паузу. – Ты когда–нибудь видела такой сон?

Я киваю:

– Расскажи мне.

– Может, позже.

– Хорошо. Но ведь твой муж умер до того, как мог бы встретиться с Кришной?

– Да.

– Значит, я не могу вспоминать свою прошлую жизнь?

– Не знаю. Думаю, что нет.

Рей откидывается на свое сиденье и явно разочарован. Он как бы между делом добавляет.

– Мне никогда не снится кровь. А тебе?

Часто, думаю я. Может, когда–то, пять тысяч лет тому назад, у нас было больше общего. Но я лгу ему, хотя терпеть не могу лгать тем, кого люблю. Хотя пообещала себе и ему, что прекращу лгать.

– Нет, – говорю я. – Никогда.

Мы останавливаемся в двух кварталах от склада – серого прямоугольного сооружения длиной с футбольное поле и высотой с маяк. Но никакого света изнутри не проникает. Снаружи здание – это гниющее дерево, трухлявая штукатурка и стеклянные панели, заросшие таким слоем пыли, что из них можно было бы строить стены угольных забоев. Вокруг стоит высокий забор, затянутый сверху колючей проволокой – нужная штука, чтобы подвешивать свежие трупы. Но правда, обитатели здания достаточно хитры, чтобы этого не делать, хотя их хитрости тоже хватает не намного. Даже издалека я чувствую смрад разлагающихся внутри здания тел и понимаю, что полиция и ФБР серьезно недооценивают масштабы криминальной волны с жестокими убийствами, прокатившимися недавно по Лос–Анджелесу. Из здания доносится также запах якшини, этих змей из черного склепа Вселенной. По моим подсчетам, внутри находится дюжина вампиров. Но там ли Эдди? И как много его напарников сейчас разгуливает по улицам? Вдоль забора бегают злобные собаки. Они хорошо откормлены.

– У тебя есть план? – спрашивает Рей.

– Всегда.

– Я хочу в него вписаться.

Я киваю:

– Ты должен осознавать степень опасности.

– Мне для этого надо только посмотреться в зеркало, сестричка.

Я улыбаюсь:

– Мы должны сжечь это здание вместе со всеми его обитателями. Понадобится очень много бензина, так что единственная возможность его добыть – это украсть пару бензовозов с ближайшего нефтеперегонного завода.

– С нашим располагающим видом и мастерским кусанием это будет не трудно.

– Конечно. Трудно будет поставить автоцистерны в противоположных концах здания и поджечь их. В первую очередь нам надо прорубить забор, чтобы въехать без помех, а для этого придется тихо убить всех собак. Но думаю, я смогу это сделать отсюда из одной из моих винтовок с глушителем.

Рей морщится:

– Это необходимо?

– Да. Лучше несколько мертвых собак, чем гибель человечества. Главное в том, что мы должны атаковать после рассвета, когда они все вернутся и будут сонными. Это касается и нашей призовой мишени – Эдди.

– В это время я и сам люблю поспать, – замечает Рей.

Я говорю со всей серьезностью:

– Тебе надо сохранить силу, когда солнце будет стоять в небе, и вести одну из цистерн. Я знаю, что тебе это будет нелегко. Но если все пройдет нормально, ты сразу же сможешь отдохнуть.

Он кивает:

– Просто, как съесть кусок пирожного.

– Нет. Как поджарить Аляску. – Я оценивающе оглядываю здание и киваю. – Они сгорят.

Но это напускная уверенность. Когда прошлой ночью я вгляделась в глаза Эдди, он казался безумным, но и сообразительным. Меня тревожит легкость, с какой мы нашли его и его людей. Все похоже на то, что будет блокбастер с убийствами. Но непонятно, кто задумал это шоу. Пойдет ли это прямо на первые страницы «Лос–Анджелес Таймс». Или останется на пленке – в личной коллекции Эдди.

Глава девятая

Мы прячемся в тени в двух кварталах от склада, пока я заряжаю свою мощную винтовку с оптическим прицелом и сильным глушителем. У нас за спиной стоят две огромные автоцистерны с бензином. Нам даже не пришлось ехать за ними на нефтеперерабатывающий завод. Выезжая из квартала, я увидела, как две цистерны движутся в направлении шоссе. Я случайно выехала перед одной из них и устроила маленькую аварию. Оба водителя вышли, и я начала на них кричать. Как вы посмели сломать мою новую машину! Я ее только что купила! Ну, вам придется дорого за это заплатить!

Потом я ударила их головами и забрала ключи. Думаю, скоро они очнутся в Дампстере, где я их оставила. Рей помог мне привезти одну из цистерн к складу. Сначала ему нравилось – охотничий азарт. Потом взошло солнце. С того момента уже пятнадцать минут он прячется под одеялом и трет свои воспаленные глаза. Впрочем, он не жалуется. Он никогда не жалуется.

Я заканчиваю заряжать винтовку, ставлю левый локоть на колено и целюсь в ближайшую к нам большую черную собаку. Я должна попадать не только точно в голову, но еще и в ячейку сетки ограды. Одна срикошетившая пуля может погубить весь план. Собака рычит, словно чувствуя на себе мой взгляд, а я замечаю, что у нее со слюной капает кровь, а сама она дрожит, когда солнце попадает ей в глаза. Еще один сюрприз Эдди Фендера.

За час до рассвета Эдди вернулся с дюжиной подельников. Теперь внутри двадцать один вампир, все это крепко сбитые мужчины. Они привели с собой две запуганные белые пары – на завтрак. Все четверо начали кричать, как только их завели внутрь, и не замолкали, пока им не перегрызли глотки. Рей все ходил вокруг меня с несчастным видом, настаивая, чтобы мы сейчас же напали.

Но я отказалась рисковать человечеством ради жизни четырех людей.

– Я бы предпочел, чтобы ты стреляла в людей, – бормочет Рей, прячась под грязной оранжевой накидкой. Это одеяло – подарок от местного бездомного. Я дала ему за него пятьсот долларов и велела бежать отсюда. Хотя мы находимся в густой тени от кирпичной стены, брови Рея покрыты потом, и он все время моргает. Его налитые кровью глаза выглядят так, будто в них плеснули керосином.

– Если это может быть каким–то утешением, – говорю я, – то эти собаки хуже, чем бешеные.

– Что ты имеешь в виду?

– Он дал им свою кровь.

– Не может быть. Собаки–вампиры?

– Могло быть кое–что и похуже. Например, рыбы–вампиры. Представь косяк такой рыбы в океане. Мы бы никогда не смогли всю ее отловить.

Рей слабо усмехается:

– Можно будет поехать на север на рыбалку, когда все это закончится?

– Конечно. Мы будем ловить лосося в реках штата Вашингтон. И ты приятно удивишься, что сможешь обойтись без удочки.

– Лучше с удочкой. Я рыбачил с отцом.

– И я рыбачила с отцом, – признаюсь я. До того, как его убил Якша. Якша… Где может быть его тело? И в каком оно виде? Меня продолжают мучить сомнения, но я откладываю их на потом. Прицелившись в первую собаку, я шепчу Рею: – Я все сделаю быстро. А пока не разговаривай со мной.

– Хорошо.

Я вижу в прицел злобный глаз собаки. Когда я нажимаю спусковой крючок, раздается лишь мягкий шелест воздуха. У меня мелкий калибр, но выстрел сносит собаке верхнюю часть головы. Собака беззвучно падает. Другие собаки ничего не замечают. Но это ненадолго. Они учуют кровь, а, будучи инфицированы кровью Эдди, могут просто взбеситься. Но я не даю им такого шанса. Стреляя почти без пауз, я убиваю всех девятерых тварей меньше чем за минуту. Я кладу винтовку и беру кусачки.

– Сиди здесь, пока я не вернусь, – говорю я. – И будь готов действовать. Если все пойдет по плану, через десять минут мы отсюда уедем.

Босая, я бесшумно несусь к забору. Нам продолжает сопутствовать удача. В этот ранний час улица остается пустынной. Мы совсем недалеко от Колизея, может быть, километрах в трех, в захолустной промышленной зоне города. Делать дыру в заборе не было бы нужды, если бы я просто собиралась протаранить склад нашими цистернами и одним затяжным прыжком очутиться в безопасности. Я отказалась от этой идеи по двум причинам. Я боюсь, как бы Рей, в его ослабленном состоянии, не был убит. Кроме того, я думаю, что если действовать тихо, то мы гарантированно уничтожим всех вампиров. Мой чувствительный нос определил, что раньше склад использовался для хранения поролона, и в нем до сих пор много листов полиуретана. Полиуретан исключительно горюч. План в том, чтобы тихо поставить цистерны у двух концов здания, поджечь десятисекундные запалы к детонаторам, которые я привезла из своего лос–анджелесского дома, и бежать. Обитатели здания окажутся между двумя несущимися навстречу друг другу волнами разгорающегося пламени.

За складом находится высокая кирпичная стена другого заброшенного здания. Огонь ударит в эту стену и отрежет всякий путь к бегству с той стороны. А если кому–то из вампиров вдруг удастся выбраться из этого ада, я буду поджидать с винтовкой у забора. Их можно будет перебить так же легко, как собак. Это хороший план, и он должен сработать.

И все же я тревожусь.

Встав перед забором на колени, я начинаю быстро резать проволоку, высматривая охранников, или голову в одном из грязных окон, или какой–нибудь признак движения внутри склада. Все тихо и спокойно. Новые вампиры Эдди безо всякого сомнения чувствительны к солнцу и вряд ли могут нести охрану после рассвета. Может быть, он слишком уверен в своих силах – я очень на это надеюсь. Мои кусачки работают со скоростью электронных импульсов в телефонном проводе. Уже скоро я укладываю срезанную проволоку на разбитый асфальт. Меньше чем an пять минут я проделала такую большую дыру, что через нее пройдут оба наши бензовоза. Я возвращаюсь к Рею. Он смотрит на меня из–под одеяла воспаленными глазами.

– Лучше бы сегодня было пасмурно, – бормочет он.

Я киваю:

– А солнечное затмение было бы еще лучше. – Я подаю ему руку: – Готов им врезать?

Он медленно встает, голова все еще закутана одеялом, он смотрит в даль на проделанную мной работу.

– Они все спят?

– Кажется, да.

– Ты уверена, что Эдди еще там?

– Я видела, как он входил. И не видела, чтобы он выходил. Но он мог улизнуть с заднего хода. – Я пожимаю плечами: – У нас может больше никогда не быть такого хорошего шанса. Мы должны нанести удар сейчас, и сильный удар.

Он кивает.

– Согласен. – Он ковыляет к своему бензовозу, и я помогаю ему влезть на водительское сиденье. – Знаешь, Сита, мои водительские права не позволяют мне ездить на таком большом тягаче. Это противозаконно.

– Есть человеческие законы и есть Божьи законы. Может, мы и не самые приятные создания во Вселенной, но мы делаем все, на что способны.

Он серьезно и изучающе смотрит на меня, все его лицо горит и покрыто потом.

– Это правда? Мы можем дать миру что–то хорошее?

Я обнимаю его:

– Если мы сумеем остановить этих вампиров, то наше существование оправдается тысячекратно. – Я целую его. – Мне очень жаль, что я позволила той девушке умереть.

Он обнимает меня одной рукой:

– Это не твоя вина.

– Мне жаль, что я убила твоего отца.

– Сита. – Он держит меня на расстоянии вытянутой руки. – Тебе пять тысяч лет. За тобой слишком много истории. Ты должна научиться жить в настоящем.

Я улыбаюсь, чувствуя себя как глупый ребенок. Это неплохое чувство. Хотя я столько всего видела и сделала, мудрым из нас является он. Я тянусь к нему, сдвигаю волосы с его глаз и потом вдруг снова целую его.

– Ты действительно напоминаешь мне Раму, – шепчу я ему на ухо. – Настолько, что, наверное, ты – это он. Пообещай мне, Рей, а я пообещаю тебе. Мы будем вместе – всегда.

Он отвечает не сразу, и я немного отодвигаюсь, чтобы увидеть, в чем дело. Он сбросил полотенце и смотрит в направлении солнца, хотя не прямо на него, потому что мы все еще в тени. Но думаю, его глазам от этого все равно станет еще хуже.

– Небо такое голубое, – говорит он задумчиво. – Такое большое. – Он снова оборачивается ко мне и тихо усмехается: – Мы как те рыбы–вампиры, затерянные в океане.

Я хмурюсь:

– Рей?

– Я просто задумался о Кришне. – Он сжимает мои ладони. – Я обещаю, что наша любовь будет жить. – Он смотрит на склад. – Ты хочешь, чтобы я ехал к южной стороне?

– Да, налево. Поезжай за мной. Не отставай. Держи дверцу немного приоткрытой. Следи, чтобы она не хлопала. Заглуши двигатель, когда проедешь дыру в заборе, и дальше поезжай накатом. Остановись как можно ближе к зданию. Когда выйдешь из кабины, не закрывай дверцу. Как можно быстрее подожги запал и убегай. Я услышу, как он загорится, и зажгу свой. Если они попытаются бежать, я их перебью. Когда все закончится, встретимся здесь. А потом можем поехать на рыбалку. – Я замолкаю и хочу еще что–то добавить, только не знаю что. – Будь осторожен, Рей.

– И ты, Сита. – Он касается рукой сердца. – Я люблю тебя.

Я касаюсь своего. Вернулась боль, стало труднее дышать. Может, это знак от Бога.

– Люблю тебя, – говорю я.

Мы едем к складу, я – впереди. Цистерны легко проходят в проделанную дыру. Переднее колесо тягача расплющивает голову мертвой собаки. Заглушим двигатель, я еду к заднему концу здания, Мой маневр сложнее, чем у Рея, поэтому я его и выбрала для себя. Мне нужно не просто ехать вдоль здания, а завернуть за угол. Но есть совсем мало изобретенных людьми механизмов, которыми бы я не владела в совершенстве, и к тому же я за многие годы выпила кровь стольких шоферов–дальнобойщиков, что мастерство вождения, можно сказать, у меня в крови. Я мягко завершаю поворот, останавливаюсь и вылезаю. Две мои цистерны стоят меньше чем в полутора метрах от стены здания. Краем глаза я замечаю припаркованный и стороне фургон для перевозки мороженого.

Но все спокойно, все тихо. Даже для моего острого слуха.

По другую сторону здания тягач Рея тоже остановился. Я слышу, как Рей вылезает и идет к задней цистерне, где я заложила запал. Но он останавливается на полпути, и я не слышу, чтобы горел запал. Я слышу, как стучит сердце, и жду, когда он выполнит свою задачу.

Но все тихо. Запал не подожжен.

Мое сердце начинает колотиться.

С винтовкой на плече я иду в хвост своего тягача, в направлении Рея. Боюсь, что–то не так. Я не могу запалить свои цистерны, не узнав, в чем проблема. Но я и не могу взорвать свои цистерны на расстоянии – во всяком случае, это будет непросто. Пули может хватить, а может и не хватить. Однако я не смогу проверить, что с Реем, не уйдя от цистерн. Снова парадокс – как и вся моя жизнь. После секундного размышления я отвинчиваю вентиль на днище задней цистерны. Из нее хлещет бензин. Склад стоит на уклоне, мой конец выше, чем у Рея. Огибая угол здания, за мной бежит булькающий поток горючего, омывая мои босые ноги. Я опасаюсь, как бы кто–нибудь внутри не проснулся от запаха, но у меня все равно нет выбора. Бензин струится впереди меня к другому тягачу. Две наши бомбы превратятся в одну.

Теперь я вижу тягач Рея, но не вижу его самого и не вижу его ног за цистернами. Медленно двигаясь с винтовкой на изготовку, я высылаю вперед свой слух. Внутри здания все остается по–прежнему. Двадцать один вампир, все мирно спят с полными животами, из их снов сочится краснота. Но кто–то есть и за тягачом. Может, два человека.

Может, два вампира.

Я слабо слышу их дыхание. Один дышит легко и спокойно. Другой – натужно, может быть, с зажатым рукой ртом. Я мгновенно понимаю, что случилось. Эдди нас поджидал. Он схватил Рея и держит его в качестве заложника, стоя на ступеньках, ведущих в кабину. Теперь он ждет, что я приду за Реем и высунусь. Тогда он нападет. Я сделали ошибку, которую клялась не допускать. Я недооценила врага.

Все это была подстава. Эдди хотел заманить меня в ловушку.

Но я не паникую. На это нет времени. Все еще можно поправить. Мой слух с веками очень обострился. Я подозреваю, что, хотя Эдди сильнее меня, его органы чувств не так развиты, как у меня. Может, он не почувствует, что я уже чувствую его. Ни моей стороне может оказаться элемент неожиданности.

Я снова все быстро обдумываю. Я могу зайти на него слева или справа. А могу сверху. Этот последний вариант – самый опасный, но поэтому будет и самым неожиданным. Я останавливаюсь на нем. Я не просто запрыгну на крышу тягача, я перелечу через него. Крепко держа винтовку в руках, я разбегаюсь несколькими длинными шагами и потом сильно отталкиваюсь, как прыгуны в длину. Взмывая на внушительном расстоянии от тягача и над его кабиной, я разворачиваюсь в воздухе и целюсь в то место, где, по моим расчетам, должен быть Эдди. Я двигаюсь быстро, очень быстро, но когда заканчиваю свой полет–прыжок по другую сторону тягача, их там нет.

Черт.

Я так поражена их исчезновением, что, приземляясь, чуть не падаю. У меня уходит доля секунды, чтобы восстановить равновесие. И тут из–за кабины тягача выходит Эдди, прикрываясь Реем наподобие щита, держа его за шею своими костлявыми руками. Быстрота Эдди продолжает изумлять. За то короткое время, что я была в воздухе, он сумел убраться из опасного места. Однако меня потрясают не только его превосходные рефлексы, но и его способность предвидеть мои действия. Он читает меня как открытую книгу. Но так ли уж это поразительно? В конце концов, мы оба хищники. Он встряхивает Рея, показывая мне, что держит его смертельной хваткой. Что касается Рея, то он выглядит спокойным. Он верит, что я его спасу. Хотела бы я разделить эту веру.

Эдди ухмыляется:

– Привет, Сита. Вот мы и снова увиделись.

Если он знает мое имя, значит, Якша жив. Но я не могу поверить, что Якша выдал бы меня этому чудовищу, хоть мы и были смертельными врагами. Держа винтовку нацеленной и медленно двигаясь по кругу, я изучающе смотрю на Эдди. Он кажется более спокойным, чем прошлой ночью, немного усталым. Шесть полученных пуль все–таки не прошли для него даром. Но глаза остаются страшными. Я думаю о его матери, о том, как она его воспитывала и что нужно было сделать, чтобы получился человек, который находит удовольствие в фильмах с кровавыми убийствами. Я понимаю, что он всегда чувствовал себя изгоем и проводил свои одинокие ночи, думая в основном о том, что бы он сделал, если бы стал всемогущим. А потом это могущество свалилось на него. Как божий дар. В его глазах есть фанатизм. Он верит, что у него святая миссия, и он сам себя избрал главным божеством. Это меня тревожит еще больше. Пророк опаснее преступника. Во всяком случае, у преступника простые запросы. А пророку постоянно нужны новые стимулы. Пусть и ложные. Эдди до сих пор не убил Рея лишь потому, что хочет с нами поиграть. Ладно, решаю я. Я знаю много разных игр.

Солнце беспокоит Эдди, но это для него терпимо. Он отводит глаза от солнечного света.

– Привет, Эдди, – мило говорю я. – Хорошо выглядишь.

– Спасибо. И ты тоже вполне оправилась. Поздравляю, ты так быстро меня нашла. Я думал, у тебя уйдет не меньше недели, чтобы отыскать этот склад. – Он добавляет. – Как тебе это удалось?

Его голос представляет странную смесь: он хитрый и напряженный, спокойный и больной. Но в нем нет глубины, и я не уверена, что Эдди будет восприимчив к моему вежливому обхождению. Нечего и думать о том, чтобы пытаться застрелить его, пока он держит Рея. Его тело показывается только на пару сантиметров.

Он знал, что я где–то поблизости, потому что ждал и готовил засаду. Но, судя по его словам, он не знает, что я навестила его мать и изучила его прошлое.

– За тобой тянется след, который ни с чем не перепутаешь, – мягко говорю я. – Я просто шла по дорожке из красного кирпича.

Это его забавляет. И раздражает. Он просто куча противоречий, как я вижу. Он сильно трясет Рея, и тот давится.

– Отвечай на мой вопрос, – приказывает он.

– А что я получу взамен?

Я продолжаю двигаться по кругу на расстоянии десяти метров. Внутри здания ничего не слышно. Не думаю, что у него есть сообщник, который мог бы ему помочь. Бензин, вытекший из моей цистерны, образует рядом лужу, хотя никто из нас прямо в ней не стоит. Я еще раз пытаюсь внедрить свои слова в его ум. Но почва там не благодатная.

– Я оставлю твоего друга в живых, – говорит Эдди.

– Почему бы нам не сделать так: отпусти моего друга, и я отвечу на все твои вопросы, Я даже отложу свою новую блестящую винтовку.

– Сначала отложи ее, и тогда я подумаю над твоим предложением, – отвечает Эдди.

Мой голос еще не оказал воздействия на его ум. Но я продолжаю свои попытки.

– Ясно, что мы не доверяем друг другу. Мы можем надолго остаться в этом тупике. Никому из нас это не нужно. Позволь кое–что тебе предложить в обмен на освобождение моего друга. Ты – новорожденный вампир. Я – очень старый. Есть много секретов использования твоих сил, которым я могу тебя обучить. Тебе самому понадобятся столетия, чтобы овладеть ими. Чтобы стать тем, чем ты хочешь стать, тебе нужна я.

– Но как я узнаю, что ты передашь мне эти секреты? – спрашивает он. – Как я узнаю, что в момент, когда я отпущу твоего друга, ты не начнешь в меня стрелять?

– Потому что ты мне нужен, – лгу я, но убедительно. – Твоя кровь сильнее моей. Мы можем устроить равноценный обмен – твоя сила за мои знания.

Эдди задумывается:

– Приведи пример одного из твоих секретов.

– Ты уже видел такой пример. Я здесь сегодня, прямо сейчас. Ты не знаешь, как я сумела так быстро сюда попасть. Меня вывел на тебя один из моих секретов. Я могу передать тебе этот секрет и другие; тоже, если ты освободишь моего друга.

– У тебя интересный голос.

– Спасибо.

Эдди начинает говорить жестко.

– Это один из твоих секретов? Ты так манипулируешь людьми?

Его вопрос ошарашивает меня. Он ничего не упускает, а если так, то он не отпустит Рея, потому что должен также понимать, что я его убью. Я придумываю опасную альтернативу.

– Я манипулирую смертными, как куклами, – отвечаю я. – Но не так–то легко манипулировать могущественными вампирами. Однако что касается слабых вампиров – каковыми являются многие из твоих последователей, – то я могу показать, как держать их под контролем, Знаешь, Эдди, чем больше ты их создаешь и чем больше создают они, тем меньше ты их контролируешь.

– Я в это не верю.

– Поверишь. Вникни в то, что я тебе говорю. Тебе предоставляется редкая возможность. Если ты ею не воспользуешься, то пожалеешь. И к тому же ты умрешь. Ты так молод. Ты чувствуешь себя таким могущественным. Но ты допустил большую ошибку, встретившись со мной безоружным. Эта винтовка выпускает много пуль без перезарядки. Твое тело не выдержит того, что я с тобой сделаю. Если ты убьешь моего друга, я убью тебя. Все очень просто.

Он не испугался.

– Может быть, ты стара и полна секретов, но ты допустила большую ошибку. Этот парень важен для тебя. Я держу его жизнь в своих руках. Если ты не положишь винтовку, я убью его. – Он усиливает хватку, и Рею вдруг становится нечем дышать. – Положи ее сейчас же.

– Ты еще смеешь грозить мне, щенок. – Я поднимаю винтовку и целюсь в грудь Рею. – Отпусти его сейчас же.

Эдди непоколебим:

– Тысячи лет назад играли в покер? Думаю, нет. Ты не умеешь блефовать. Говорю тебе: положи ее. Твой друг уже синеет.

– Лучше синий, чем красный, – отвечаю я. – Но немножко красного меня не пугает. Если ты не сделаешь, что я говорю, я начинаю стрелять. Это снайперская винтовка. Пули вылетают из ствола с большой скоростью. Я выстрелю моему другу в грудь, в одно из его легких, и та же пуля, наверное, прострелит одно из твоих легких. Тебе будет трудно держать моего друга с дыркой в таком важном месте. Да, твоя рана сразу начнет заживать, но не успеет она зажить, как я всажу еще одну пулю в него и в тебя. Сколько пуль ты выдержишь перед тем, как отпустить его? Сколько пуль ты выдержишь, пока не умрешь? – Я делаю паузу. – Я не делаю много ошибок, Эдди.

Моя дерзость потрясает его. А он, в свою очередь, трясет Рея, от чего тот немного зеленеет. Рей задыхается. Эдди все же не верит.

– Ты не станешь стрелять в своего друга, – говорит он.

– Почему нет? Ты все равно собираешься его убить. – Я целюсь Рею в живот, сразу под грудной клеткой. Они примерно одного роста, так раны будут менее серьезными, чем если прострелить легкие. – Считаю до трех. Раз, два…

– Постой, – быстро говорит Эдди. – У меня есть встречное предложение.

Я не медлю ни секунды:

– Да?

– Я тебе скажу, где находится другой твой друг – это будет как знак доброй воли, – а ты позволишь мне дойти с этим твоим другом до другого конца склада. Там я его отпущу.

Он лжет. Он свернет Рею шею, как только отойдет на достаточное расстояние.

– Сначала скажи мне, где Якша, тогда я подумаю над твоим предложением.

Эдди фыркает:

– Ах, ты, хитрая сука.

– Спасибо. Где Якша?

– Недалеко отсюда.

– Мне надоело. – Я почти до конца нажимаю на спусковой крючок. – Рей, – мягко говорю я, – после того как я выстрелю, постарайся вырваться. Конечно, он будет тебя держать, но помни, что он будет так же истекать кровью, как и ты. И хотя он сильнее нас обоих вместе взятых, но он один. Даже если мне придется всадить в тебя две или три пули, обещаю: ты не умрешь. – Мой голос становится резким. – А ты, Эдди, будешь кричать, умирая. Как кричали те люди, которых ты мучил прошлой ночью.

Он крутой, дьявол.

– Жду не дождусь услышать твои крики.

Я стреляю. Пуля попадает куда надо, прошивает их обоих, вылетает из спины Эдди и бьет в пассажирскую дверцу бензовоза. Торс Рея краснеет, и он стонет от боли. Но Эдди больше не защищается, прикрываясь Реем, как щитом. Этот парень совершенно непредсказуем. Он швыряет Рея в меня, и я на долю секунды теряю равновесие. И он уже на мне. Да, хотя у меня в руках винтовка, а между нами десять метров, Эдди добирается до меня быстрее, чем я успеваю еще раз выстрелить. Он как черная молния. Врезаясь в меня со страшной силой, он сбивает меня с ног, и я падаю на спину. Я бьюсь затылком об землю и ослабляю хватку винтовки, хотя не выпускаю ее из рук. На мгновение я вижу перед глазами звезды. Они не синие, как Кришна, а адски красные и готовые взорваться. Оглушенный сам, Эдди медленно поднимается на колени рядом со мной. Но он быстро приходит в себя. Он смотрит на винтовку – то единственное, что дает мне преимущество. Я пытаюсь поднять ее и всадить ему пулю в лицо, но опять–таки он слишком быстр. Он мгновенно вытягивает правую руку и резким ударом на каратистский манер сгибает ствол винтовки, делая ее бесполезной. У него сильно кровоточит живот, но он усмехается, глядя на мою сломанную игрушку.

– Я так легко не умру, – говорит он, отвечая на мое предыдущее замечание.

– Серьезно? – Я пинаю его в живот, в рану, и он сразу переламывается пополам. Но это не решающий удар. Пока я пытаюсь подняться на колени, он бьет меня левым кулаком, и мне кажется, что моя голова чуть ли не слетает с плеч. Я снова падаю на спину, изо рта хлещет кровь. Я почти бесчувственно лежу на куче гравия. Боль распространяется от лица по всему телу. Он как минимум сломал мне челюсть и выбил несколько зубов. И он еще не закончил. Углом затекшего глаза я вижу, как он встает и готовится забить меня до смерти своими остроносыми черными сапогами. Другим глазом я вижу, что Рей тоже встал. Эдди сразу забыл о нем, видимо, не принимая его всерьез.