Текст книги "Голос Тайра. Жертва порока (СИ)"

Автор книги: Кристина Кандера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

Лорд Прэтт чуть смутился… именно что смутился, потому что взгляд отвел и плечами повел так, словно бы ему пиджак враз стал тесным.

– Ну? – требовательно произнесла я, поднося полураспущенный бутон к лицу, чтобы скрыть улыбку. Вдохнула тонкий аромат розы и чуть прикрыла глаза от удовольствия. Прэтт угадал. На самом деле угадал. Я люблю розы. И именно вот такие, еще не до конца распустившиеся, нежные, словно бы согретые солнцем. Хотя… для менталиста в звании Мастер нет ничего невозможного, пусть даже он не может прочесть мои мысли или же внушить мне собственные. Но и в последнем я была уже не уверена, слишком неоднозначные чувства вызывал у меня этот мужчина. Странные, мне самой непонятные, а подобного я не любила. Очень. И всегда старалась избегать таких ситуаций.

Окинула загадочно улыбающегося лорда внимательным взглядом и поняла, что избегать конкретно вот этого мужчину и тех чувств, которые он будил во мне, вряд ли получится. А значит, что? А значит, надо использовать все это в свою пользу.

– Ну? – снова повторила я. – Вы извиняться будете?

– Буду, – кивнул лорд Прэтт, снова улыбнулся… проказливо на этот раз, и вдруг опустился на одно колено, протянул руки ко мне и начал… собственно извиняться. – О, несравненная! О, прекрасная! О…

– Дальше можно опустить, я все это уже знаю, – прервала я его словоизлияния и закусила губу, отчаянно стараясь не засмеяться. Просто так уморительно было наблюдать за подобным представлением.

– Хорошо, – согласно кивнул лорд, но проказливо-уморительное выражение с лица не убрал и продолжил: – Молю вас о прощении, поскольку не винен перед вами. Не имел злого умысла и не учинял ничего предосудительного.

– В меня стреляли, – возмутилась я, но сделала это скорее для того, чтобы прервать монолог. Меня душил смех, и сдерживать его, глядя на коленопреклонного лорда не было больше никакой возможности. Но и отвести от него взгляд тоже не получалось.

– Так не я же! – возмутился лорд Прэтт.

– Но вы в том виноваты!

– Лишь косвенно. Вам свершено незачем было хвататься за револьвер. Леди Милош полностью находилась под моим контролем и если бы не эта ваша глупая выходка…

– Что? – воскликнула я возмущенно, прищуриваясь. – Так я еще и виновата в случившемся? А не много ли вы на себя берете? Это вы меня подставили! Вы! На пару со своим дружком, старшим следователем!

– Каюсь, – Прэтт склонил темноволосую голову, волосы свесились на лицо и в темной гриве заплясали огненные блики, отбрасываемые ночником. Я залюбовалась на мгновение. – Но операция была четко спланирована, и все шло по плану… до определенного момента. Вы, мисс Сольер… а вот теперь давайте откровенно, – лорд Прэтт изменился неуловимо. Он перестал корчить из себя шута, одним плавным движением поднялся на ноги и посмотрел на меня… серьезно так посмотрел. От этого взгляда мне стало не по себе, а шутить и дурачиться расхотелось вовсе. Просто вот сейчас он был так не похож на того Прэтта с которым я была знакома. Совсем не похож. – Вы идеально вписывались в операцию. И блестяще справились со своей ролью, даже не зная о ней.

– Я испугалась.

– Простите, – на этот раз Прэтт был искренен, не хохмил и не притворялся.

Смотрел прямо мне в глаза и в отсвете ночника его собственные глаза казались черными бездонными омутами. – В этом я и правда перед вами виноват. Стоило проявить чуть больше изобретательности и настойчивости и все же встретиться с вами, чтобы предупредить. Но… вы не появлялись в своей квартире, а на то, чтобы попасть сюда, нужно было время, которого у нас с Мартином попросту не было. Нейросы… сработали быстро и четко. Завтра вице-канцлер должен встретиться с императором, и… только Творец знает, чем эта встреча может закончиться.

– Так он знает, кто убил леди Ариэллу? – удивленно вскинулась я.

Прэтт усмехнулся и даже головой покачал, удивляясь моей наивности.

– Конечно, знает. Поверьте, лорд Нейрос-старший всегда все знает, у него на поводке целый выводок менталистов, и уж о проделках собственных домочадцев, он точно осведомлен. Не удивлюсь, что он лично узнает обо всем еще до того, как что-либо будет совершено. Потому и торопился встретиться с императором, чтобы утвердить свои позиции. Скандал ему не нужен, тем более, сейчас.

Я закусила губу, раздумывая над словами лорда Прэтта. По всему выходило, что… Да ничего хорошего не выходило. Политика! Отвратительная, грязная политика. И мне вот до жути расхотелось во все это лезть. Просто… нельзя говорить правду, когда дело касается политики или сильных мира сего, в этой области и в высшем обществе такие понятия просто не существуют.

– Как вы узнали? – решилась я все же задать вопрос. – Как узнали, что именно леди Милош убила свою кузину? Ведь никаких следов не было, никаких зацепок…

Прэтт улыбнулся, осторожно ступая по ковру, приблизился ко мне, взял за локоток и подвел к дивану. Галантно поклонился, предлагая мне сесть, затем устроился сам. Вздохнул.

– На самом деле все оказалось просто. Март с самого начала догадывался, стоило только просмотреть финансы Ариэллы и всей ее родни, как стало ясно, кто виновен. Ну и потом… тот портье… вахтер, который и впустил леди Милош в здание, вы, кстати, с ним сегодня познакомились. Его финансы тоже были проверены и мы точно знали, кто и сколько ему заплатил, так что секретов не осталось. Доказательств только не было. А потом, вы утащили дневник.

– Так все дело в дневнике леди Ариэллы?! – мне стало обидно. Вот едва ли не до слез. Как знала, что именно в нем и содержится вся самая важная информация. А эти два гада просто отобрали его у меня и не дали прочесть больше нескольких страниц, которые только подогрели любопытство и родили множество вопросов, на которые я никогда, скорее всего, не узнаю ответов. Печально. На самом деле очень печально.

– Дневник принадлежал не Ариэлле, – с улыбкой качнул головой лорд Прэтт. – Это был дневник Катарины Милош. Ариэлла… выкрала его несколько лет назад, прочитала и… шантажировала свою родственницу и отца. Именно поэтому, кстати, ей и позволили получить лицензию лераны и заниматься ремеслом.

Я вздохнула. После откровений леди Милош в ратуше нечто подобное я и подозревала. Не была точно уверена, что дневник, вытащенный мною из тайника, на самом деле принадлежал леди Милош, но ее слова наводили на мысль об этом, а теперь я получила подтверждение.

– У леди Милош был роман с кем-то, да? И она скрывала свою связь из-за того, что скоро выйдет замуж за князя Венгарии?

Прэтт снова вздохнул, отвел взгляд и принялся наблюдать за игрой света на ковре.

Я не очень любила магические светильники. Нет, моего дара хватало на то, чтобы активировать их или управлять пламенем, но обычно я предпочитала обычные, совершенно немагические лампы или свечи. Мне нравилось смотреть на живое пламя, нравился едва уловимый шепот огня… Дядя Фил знал об этом и потому в моей спальне был именно такой светильник, с живым настоящим огнем. И он чуть слышно потрескивал, дрожал, запрятанный в толстое стекло лампы, отбрасывая на ковер длинные неровные тени.

– Не роман, мисс Сольер, – глухо ответил лорд Прэтт. – Совсем не роман. Все гораздо хуже, – он снова замолчал на какое-то время, рассматривая живые тени на ковре. Я тоже молчала, напряглась вся в ожидании откровений и они не заставили себя ждать. Прэтт вдруг резко вскинул голову и пристально посмотрел на меня, усмехнулся каким-то своим мыслям. – Вы никому не скажете о том, что я сейчас расскажу.

Он не спрашивал – ставил в известность, и мне вдруг на миг показалось, что вокруг него сгустился воздух, повторяя очертания тела. Я судорожно кивнула, скорее от страха, поскольку никогда ничего подобного не видела и даже не слышала о том, что магия может быть настолько материальной. Мелькнула вдруг мысль, что лорд Прэтт вовсе не тот, кем кажется. И совсем он не бесшабашный прожигатель жизни, представитель «золотой аристократии», который существует только для того, чтобы развлекаться и вести праздный образ жизни. О, нет! Мужчина, сидящий рядом со мной на диване, вольготно откинувшись на спинку, совсем не тот, кем все его привыкли считать.

Холодный. Расчетливый. Очень умный и изворотливый. А еще, он, несомненно, прекрасный актер, раз никто до сих пор не догадался о его истинной сути.

– Ну? – с нажимом произнес лорд Прэтт, и я вдруг подумала, что мы с ним каким-то непонятным образом поменялись местами. – Я хочу услышать вашу клятву.

– Никаких магических клятв, – тут же возразила я, с трудом подавив желание вскочить на ноги и отбежать от менталиста подальше. Вот честно, Мартин хоть и был некромантом в таком же, высшем звании Мастера, пугал меня гораздо меньше, чем вот такой серьезный и собранный Прэтт. А ведь заклинания некромантии на меня очень даже могут воздействовать, в отличие от ментальной магии. – Я просто… обещаю, что никому ничего не скажу и все мною услышанное в этой комнате здесь же и останется.

Прэтт прищурился, раздумывая над моими словами.

– И писать вы об этом тоже не будете.

– Не буду, – легко согласилась я с его требованиями, порадовавшись вдруг тому, что дядя Фил сам взялся за написание статьи. Вот правда, словно гора с плеч свалилась, когда я об этом вспомнила.

А Прэтт легко поднялся с дивана, сделал несколько шагов по ковру, развернулся, снова прошелся перед диваном. Я смотрела на него, подмечая каждую деталь, следила, не отрывая взгляда, мысленно поражаясь, как же я этого не заметила раньше? Как не обратила внимания на его нечеловеческую грацию, легкую бесшумную поступь… Но родившуюся в мыслях догадку поспешила отогнать прочь. Нет уж, даже думать не желаю, кем именно является лорд Николас Прэтт. Мне и так уже страшно.

Глава 34

Я вертелась под одеялом, без какой-либо возможности уснуть. Меня колотила дрожь, было холодно и стоило только закрыть глаза, как перед мысленным взором всплывали картинки… отвратительные картинки, навеянные рассказом лорда Прэтта.

Устав бороться с собой, я резко отшвырнула в сторону одеяло, все равно оно совершенно не спасало меня от холода, села на постели и обхватила руками колени. Закусила губу, стараясь не думать… выбросить из головы рассказ Прэтта.

Но не получалось. Совершенно. Никак. И вот в этот конкретный момент, я совершенно точно была благодарна Мартину за то, что он не позволил мне прочитать дневник, как выяснилось, принадлежащий леди Катарине Милош. Потому что я уснуть не могу, после того, как услышала скупую версию произошедших событий, а если бы прочла обо всем этом в красках? Точно бы с ума сошла.

Прэтт щадил меня, заботился о моем моральном облике и психологическом состоянии и потому лишь коротко, не вдаваясь в детали, рассказал о том, что леди Милош в детстве подверглась насилию со стороны своего дяди – лорда Итана Нейроса. И вот я понять не могла, – просто не могла понять, кем надо быть, чтобы сотворить подобное со своей племянницей?

Не в силах успокоить дрожь, которая сотрясала все тело, я потерла руками плечи, чтобы хоть немного разогнать кровь, стывшую в жилах. В голове крутились мысли, я все думала и думала… сколько лет было леди Милош, когда не стало ее родителей? Двенадцать? Меньше? Она же была еще ребенком. Совершенно. Я в двенадцать лет могла думать только о том, как бы насолить соседскому мальчишке и обмануть гувернантку, сбежав с занятий, чтобы отправиться на речку, куда мне категорически запрещалось ходить. Как он мог? Вот как? Каким извращенцем надо быть, чтобы сотворить такое?

Глаза защипало от невыплаканных слез, а в ушах зазвучал тихий голос лорда Прэтта:

– Это продолжалось несколько лет. Леди Милош подробно… очень подробно описывает все в своем дневнике. А потом, подросла ее кузина и…

– Вы хотите сказать… – я задохнулась не в силах поверить в то, что подобное в принципе возможно.

Прэтт только горько усмехнулся.

– В случае с Ариэллой все началось гораздо раньше. Поверьте, ей было едва ли больше семи, когда ее отец… впрочем, не думаю, что мне стоит говорить на подобные темы с вами.

– Нет уж, рассказывайте все! – и вот зачем я настояла? Вот зачем? Проклятое сольеровское упрямство, которое частенько помогало мне решать важные для меня задачи на этот раз отыгралось по полной. Лучше бы я не знала! Лучше бы я вообще никогда ничего этого не знала!

– Извольте, – Прэтт отвесил мне шутовской поклон, но вот в голосе его ни иронии ни веселья больше не было. И глаза оставались совершенно серьезными, а сам взгляд испытующим. Словно бы, лорд менталист, желал прочесть мои мысли. А может быть, он их и читал, кто знает? – Но Ариэлла не была жертвой. Она… хищница, в отличие от своей кузины. Хитрая, изворотливая, стервозная… увы, даже в юном возрасте, леди Нейрос была такой и очень быстро вошла во вкус и стала получать удовольствие от этой пагубной и извращенной связи. Думаю, что ее отец в какой-то мере и сам подпал под влияние собственной дочери и долгое время испытывал в ней некую болезненную потребность. Именно это и использовала Ариэлла, когда решила уйти и разорвать все связи с семьей. Впрочем, даже после того, как она получила лицензию и стала заниматься своим ремеслом, часто принимала родного отца. Он кстати платил ей, втрое больше, чем остальные клиенты.

– Откуда вы это знаете? – мне было противно, внутри все сжималось от отвращения, и я совершенно не желала знать… ничего не желала знать. А лорд Прэтт ответил:

– Я менталист, мисс Сольер. Очень сильный, даже, можно сказать, сильнейший. За всю свою жизнь я повстречал лишь троих людей, способных утаить от меня свои мысли, причем один из них даже магом не являлся. А Ариэлла, хоть и была хитра и коварна, пользовалась амулетами, все равно оставалась совершенно незащищенной передо мной. Прочесть ее мысли, как мысли ее отца, леди Милош и окружающих их, не составило для меня особого труда.

– Так все же это за вас она собиралась замуж. В вас была влюблена… и это вы были в ее апартаментах в ночь перед тем, как леди Милош убила свою кузину! – выпалила я, тоже подскакивая с дивана.

– Она была мне нужна, – безразлично пожал плечами лорд Прэтт.

А мне стало жутко. И одновременно очень обидно за леди Ариэллу. Почти до слез. И пусть она была такой плохой, как о ней говорили, хитрой и расчетливой, но она же искренне любила этого вот противного менталиста, ну или думала, что любила. Даже образ жизни свой хотела изменить ради него. А он… «Она была мне нужна!»

Мерзко, как же все это мерзко.

– Леди Ариэлла узнала тайну своей кузины и решила ее шантажировать? – срывающимся голосом поинтересовалась я, отводя глаза, пытаясь спрятаться от слишком проницательного взгляда лорда.

– Ариэлла выкрала дневник. Она знала, что Катарина была игрушкой до нее, но никак не могла этого доказать. А когда в ее руках оказался дневник кузины, где не только все подробно описано, но даже имена названы, то сделала то единственное, на что была способна. Тогда как раз заговорили о помолвке леди Милош с князем Венгарии. А как вы знаете, в Венгарии очень строгие нравы и если бы князь или кто-то из его приближенных узнал тайну невесты, – ни о какой помолвке бы не могло быть и речи. И леди Милош платила. А потом… Ариэлла переступила допустимую грань и позволила себе несколько язвительно-обличающих слов в присутствии родственников, и Катарина не выдержала. Решила поквитаться с обидчицей. Придумала весь этот план, подкупила вахтера, чтобы он пропустил ее в дом и «забыл» об этом. Убила кузину. Знаете, – он вдруг улыбнулся, и мне почудилось в этой его улыбке нечто мечтательное, – она ведь была уникальна… Ариэлла Нейрос. Совершенно неподражаема. Безнравственная настолько, насколько это вообще возможно, уверена в себе и своих силах. Она не знала, что такое жалость, сопереживание, любовь… Она умела только ненавидеть и… я уверен, ее рука бы не дрогнула, задумай она убить кого-нибудь. Совершенно неподражаемая и неповторимая женщина, не имеющая никаких моральных принципов, не испытывающая сомнений… Старый лорд Нейрос очень сожалел, что она не родилась мальчиком. Полоумный Арчи очень уж разочаровал его, но с другой стороны: а что они хотели, если на протяжении веков, женились на кровных родственниках?

И поскольку я смотрела на лорда широко распахнутыми от удивления глазами, он с мягкой улыбкой пояснил:

– Арчибальд Нейрос слабоумный. Совершеннейший идиот. Он таким родился, но Нейросы не признают ошибок и если бы у Итона родился второй сын, Арчи бы не прожил и года после этого. Но родилась Ариэлла. И таким образом спасла брату жизнь. Впрочем, Арчибальд был единственным существом на всем свете, к которому она испытывала некие чувства, отдаленно напоминающие нежность.

Я сглотнула, почему-то вспомнив о Марианне. И вот даже не знаю, стоит ли мне ее жалеть? Неужели она не заметила, что ее жених слабоумный? Или же желание влиться в высшее общество затмило разум и застило глаза? Если так, что Марианну и жалеть не стоит, потому что я вообще не представляю, кем надо быть, чтобы согласиться на подобный союз. В этой ситуации намного больше сочувствия вызывает Малкольм, поскольку его чувства искренние.

– А ритуал? – нарушила я затянувшееся молчание. – Кто имитировал ритуал?

– Таким образом Катарина заметала следы. В Тайре все еще говорят о сектантах и той трагедии, что случилась три года назад. Увидев пентаграмму и рисунки, присущие темному ритуалу, полицейские должны были или поднять панику или молча искать сектантов. По крайней мере, она так думала. Но не учла, что в полиции работают в основном маги, а следователи обязательно должны пройти обучение по специальности «Некромантия». Мартин сходу распознал подделку и не стал поднимать шум.

Слушая лорда Прэтта, я понимала, что все получается. Очень хорошо получается, и картинка складывается просто изумительно, но все равно… что-то было не так. Что-то царапало меня изнутри, словно бы подсказывая, что всей правды мне не говорят. Только вот понять сходу, что именно не так, у меня не получалось.

И вот сейчас… я сидела на своей кровати, обхватив колени руками и думала… пыталась отогнать неприятные картинки, всплывающие в воображении и снова думала. Покосилась на окно, за которым уже медленно начинало розоветь небо, и ночной мрак бледнел, приобретая розоватый оттенок рассвета…

А в голове звучали слова Прэтта…

– Вот так все и произошло на самом деле, и я очень надеюсь, мисс Сольер, что вы сделаете правильные выводы из всего мною сказанного. И так же надеюсь, что никто ничего не узнает и информация, которой я поделился с вами, не выйдет за пределы этой комнаты.

Я промолчала, закусив губу, отвернулась от мужчины, а затем и вовсе сделала несколько шагов к распахнутому настежь окну и принялась смотреть в ночь. Понимала ли я, что только что произошло? Прекрасно понимала. Догадывалась ли, зачем лорд менталист, который совсем не тот, за кого себя выдает, рассказал мне все это? Нет. Не понимала. Даже не представляла. А узнать хотелось.

Повернула голову, чтобы взглянуть на Прэтта через плечо и заметно вздрогнула, когда оказалось, что он приблизился почти вплотную ко мне. Стоял очень близко, но не касался.

– Зачем вы пришли? – голос задрожал, и мне пришлось приложить усилие, чтобы закончить фразу. Хотелось с воплями убежать подальше, но я заставила себя стоять на том же месте и даже отвернулась снова к окну.

– Я ведь уже сказал…

– На самом деле! Извинения можно было принести и завтра, в официальной обстановке, или прислать записку с букетом цветов. И не надо говорить, что вы опасаетесь моего дядю – я вам все равно не поверю. Так зачем? Для чего вы пробрались в мою спальню под покровом ночи и… рассказали мне все это? Чего вы хотели этим добиться?

Сжав кулаки, я все же нашла в себе силы обернуться и посмотреть в карие глаза лорда Прэтта. Он улыбнулся, чуть качнулся вперед и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к моей щеке. Нежно-нежно так, почти даже неощутимо. Но у меня сердце остановилось, и дыхание перехватило от его близости. И спроси меня кто-нибудь, что стало причинно: страх или нечто иное, я бы не смогла ответить. Просто не смогла.

– Это уже не важно, – а Прэтт улыбался. Загадочно и чуть-чуть грустно. Его пальцы скользнули по щеке, подбородку, нежно погладили шею, отчего у меня по всему телу мурашки побежали, но я сдержалась. Не подала и виду, что его прикосновения или вот эта вот близость, хоть как-то влияет на меня. – В любом случае – не важно.

– А что важно? – голос не повиновался, и вопрос я задала даже не шепотом – едва различимым сипом.

– Все не важно. Увы, мне казалось, что вы похожи в чем-то на Ариэллу. Хитры, умны… красивы, обладаете изрядной сноровкой и смекалкой и не остановитесь ни перед чем, ради достижения своей цели. Все так, но… в вас нет ее жесткости, жестокости. Нет той ауры хищницы, которая окружала Ариэллу. И потому я ухожу. Но позволю себе дать вам совет, Рианна… – он как-то странно произнес мое имя. С такой интонацией, что я задрожала вся и сердце, которое до этого момента почти не билось, пустилось вскачь. – Не ищите неприятностей на свою голову. Забудьте о расследованиях, убийствах… Нейросах. О последних забудьте вообще. Вы не в той весовой категории, чтобы тягаться со старым лордом. И даже ваш дядя… вряд ли сможет попытаться уязвить его безнаказанно. Не стоит, Рианна…

Он чуть склонился ко мне, глядя прямо в глаза. Я словно растворилась в этом взгляде, перестала существовать… распалась на тысячи мельчайших, невидимых глазу частиц…

А потом… легкое, едва ощутимое касание его губ к моим губам и… наваждение исчезло. Лорд Прэтт отстранился, обошел меня по кругу и приблизился к окну. Сел на подоконник, перекинув обе ноги наружу.

– Берегите себя, Рианна, – прошептал он и… спрыгнул вниз.

Несколько секунд я просто стояла на месте, не в силах поверить в произошедшее, а потом сорвалась с места и в один прыжок оказалась подле окна. Выглянула наружу… темнота окутывала небольшую лужайку за домом, мягко обнимала так любимые дядей Филом розовые кусты, рваными клочьями стелилась по земле и высокому забору, который отгораживал наш сад от соседского. Внизу никого не было. Совершенно.

Я высунулась в окно почти по пояс, силясь хоть что-нибудь рассмотреть в ночной тьме, но так ничего и не увидела. Вернулась в комнату, закрыла окно, три раза проверив, что оно на самом деле заперто и отправилась спать.

И вот…. Теперь я сижу на кровати, с больной головой, колотящимся сердцем и круговоротом мыслей и… все еще никак не могу уснуть. А уже скоро рассвет.

Я еще немного посидела, дрожа от холода и стуча зубами, затем все же встала, прошла в умывальную. Было холодно так, что я почти не чувствовала ног, кожа покрылась мелкими колючими пупырышками, зубы отчетливо выбивали дробь. Но, несмотря на это, я умылась ледяной водой, расчесала волосы и заплела их в косу, затем вернулась в спальню и сменила тонкую, почти прозрачную ночную рубашку на мягкую и теплую пижаму, нацепила вязанные шерстяные носки и вытащила из шкафа большой пушистый плед из шерсти неизвестного мне животного. Плед этот подарила мама, еще в тот раз, когда впервые приехала навестить меня в столице. И воспоминания о том дне, наших прогулках и разговорах, грели меня куда больше любой ткани.

Завернувшись в плед так, что только кончик носа торчал наружу, я опустила голову на подушку и почти сразу провалилась во тьму. Непроглядную, чернильно-черную и какую-то плотную… Не знаю, можно ли было назвать мое состояние сном, слишком настоящими, яркими были ощущения. Слишком страшно мне было, когда я оказалась спеленатой по рукам и ногам живой тьмой. А холод, казалось, проникал под кожу и вымораживал все внутренности.

Я рванулась, пытаясь выбраться из черного тумана, который облепил кожу точно мокрое платье, сковывая движения и… собственно вырваться не получилось. Странное состояние… я вроде бы вишу в пустоте, но меня ничего не держит и в то же время нет ни малейшего шанса освободиться… как муха, которая навеки застыла в куске янтаря…

Страшное сравнение, действительно жуткое, но такое… правильное. И страх, что заползает в сердце ледяной змеей тоже правильный. Потому что надо бояться… потому что… когда еще бояться так, что замирает сердце и дыхание перехватывает, как не в тот момент, когда к моему лицу приближается щупальце из черного тумана. Настоящее живое щупальце, извивающееся в полете.

Я закричала… по крайней мере, попыталась закричать, но горло сжалось от спазма, а сердце зашлось в бешеном стуке, когда эта живая гадость скользнула по шее, погладило щеку и проникло мне в рот, нос… стало просачиваться под кожу сквозь поры… и шевелилась там… скользила тонкими ручейками, вымораживая меня изнутри, сковывая все члены…

Это конец… мелькнула мысль, а в следующее мгновение тьма отшатнулась от меня, как отступает вода от брошенного с высоты камня. Просто разошлась в стороны, отпустив меня… Несколько томительно долгих мгновений я висела в воздухе, а затем полетела вниз… к свету… яркому, слепящему, от которого слезились глаза. И откуда он только взялся в этой темноте?

От полета захватывало дух и видимо, я все же потеряла сознание, потому что следующее, что помню – это горящие белым светом изломанные линии пентаграммы, взмывающее вверх пламя развешенных прямо в воздухе свечей и мои руки собственные руки, покрытые еще теплой вязкой кровью…

Насыщенный терпкий аромат пьянил настолько, что перед глазами все плыло… я стала задыхаться, на этот раз от нахлынувших на меня чувств, от желания… странного, неизвестного мне до этой поры, но безумно острого.

Я чувствую, как облизываю пересохшие вмиг губы, как пытаюсь выровнять биение сердца, но… это все словно происходит не со мной. Я стала всего лишь наблюдателем этой странной, если не сказать – страшной, пьесы.

Где-то капала вода. И этот звук, далекий, гулкий казался настолько неуместным в полнейшей тишине ритуального круга, что я отвлеклась. Всего на миг отвела глаза от ярко горевших линий пентаграммы и тут же снова оказалась неизвестно где…

Кап. Кап-кап…

Звонкая капель теперь звучала ближе. Очень близко.

Я огляделась в поисках источника и поняла, что снова нахожусь в пустоте. Только на этот раз она была совсем другая. Не беспросветная, и совсем не живая.

А потом к звуку капели присоединился звук чьих-то осторожных шагов. И он приближался.

Кто-то приближался ко мне!

Я напряглась. Сжала кулаки в ожидании того, кто решился нарушить мое уединение. Страшно было. Так страшно…

но тут молнией блеснуло понимание, что с меня хватит. Надоело бояться и трястись от малейшего шороха. Я не буду больше жертвой! Не хочу! Я Рианна Сольер!

Резко развернувшись, я побежала в сторону, противоположную той, откуда слышался приближающийся звук шагов. Я бежала изо всех сил – в жизни так быстро не бегала! Вокруг было темно, но эта темнота была мертвой, обыкновенной. Она не смотрела на меня тысячами злобных глазок, не пыталась ухватить меня за ногу, удержать или спеленать по рукам и ногам.

Дыхание стало сбиваться, но бег я не замедлила, за что и поплатилась, столкнувшись нос к носу с леди Милош. Словно наяву я увидела ее перекошено злобой лицо, горящие гневом бесцветные глаза, яркие неровные красные пятна на впалых бледных щеках… а потом громом прозвучал выстрел и я отшатнулась…

Дернулась так сильно, что слетела с кровати в своей собственной спальне. Осознание, что сон закончился, пришло почти сразу. Я закрыла глаза, шумно выдохнула и потерла лицо руками. Сердце колотилось как безумное, ноги дрожали от напряжения, точно бы я и в самом деле бежала… быстро и долго, дыхание перехватывало…

– Надо заняться физическими тренировками, – срывающимся шепотом произнесла я, убирая руки от лица. – В жизни пригодиться…

А в следующий момент я закричала. Громко, что у самой уши заложило. Просто… просто стояла я возле кровати, в той самой пижаме, в которой ложилась спать, мягкой теплой, уже изрядно поизносившейся, но у меня никак не поднималась рука ее выбросить, слишком удобной она была. А вот на кровати, завернутая в белый и пушистый плед, подарок моей матушки, разметав темные пряди по подушке, спала… тоже я. И снилось мне видимо нечто неприятное, поскольку на висках выступили капельки пота, глазные яблоки под плотно смеженными веками быстро перекатывались, а дыхание… дыхание было тяжелым.

– Дядя Фил!!! – моя психика все же не выдержала напряжения, и я рванула за помощью к тому единственному, кто никогда и ни в чем мне не отказывал.

Меня подхватил непонятно откуда взявшийся поток ветра, и в коридор я вылетела сквозь дверь. В прямом смысле, пройдя насквозь. Даже задуматься над этим не успела. В себя пришла уже перед дверью в спальню дяди Фила. Зависла в воздухе, ошарашено тряся головой и пытаясь успокоить неровно бьющееся сердце. Хотя, если так подумать, то откуда у призрака сердце?

В комнату единственного родственника попала таким же способом – просто пролетела сквозь дверь.

А вот там меня ждал сюрприз – дяди не было. То есть, вообще не было. Даже кровать, разобранная и подготовленная ко сну, была не смята. То есть, мой родственник еще даже не ложился.

Я всхлипнула. Огляделась по сторонам, а в следующий миг провалилась в неизвестно каким образом возникшую прямо в центре ковра воронку. Меня кружило, швыряло из стороны в сторону, для того, чтобы выбросить прямо перед дверью дядиного домашнего кабинета.

Раздумывать, что там и как не стала. Выдохнула и в очередной раз просочилась сквозь дверь.

– Я же просил не вмешивать ее! – непривычно резкий, чуть хрипловатый от плохо сдерживаемых эмоций голос дяди Фила, заставил меня замереть рядом с дверью.

– Тебе стоило лучше присматривать за родственницей, – а вот наличие в кабинете дяди именно этого человека стало для меня сюрпризом. В кресле, напротив камина, который почему-то был разожжен, несмотря на теплую летнюю ночь, закинув ногу за ногу и покручивая в пальцах пузатый бокал с коньяком, вальяжно развалился лорд Николас Прэтт.

Прэтт! В кабинете моего дяди! Прэтт, который почему-то разговаривает с моим родственником так, словно бы они давно и хорошо знакомы! Тот самый лорд Прэтт, который покинул мою спальню совсем недавно самым странным образом! Да я поверить в увиденное не могла и замерла, даже дыхание затаив, хотя и не была уверена, что в таком состоянии вообще могу дышать.

– Но ты проигнорировал мое мнение, – продолжал лорд Прэтт, лениво прокручивая в руках бокал с коньяком и любуясь отблесками огня на гранях. – Так что не надо винить во всем меня.

– Она чудом не пострадала… – дядя Фил стоял спиной к своему собеседнику, лицом к камину, и я видела, как он сжимает и разжимает пальцы свободной левой руки. В правой у него, как и у Прэтта был бокал с коньяком.