Текст книги "Голос Тайра. Жертва порока (СИ)"

Автор книги: Кристина Кандера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

А потом я погрузилась во мрак…

Из беспамятства выплывала урывками. Темнота рассеивалась, гул в ушах чуть приглушался, и мне казалось, я слышу голоса… и даже узнаю их… вот точно знаю, что уже слышала этот голос… и тот… но вспомнить, кому они принадлежат не получалось. Я морщила лоб, напрягалась изо всех сил и снова проваливалась во мрак… И так до бесконечности… снова и снова…

– Вы мне за все ответите! – угроза казалась настолько реальной, что я окончательно пришла в себя, но глаза открывать не торопилась.

Я лежала… на чем-то точно лежала, но никак не могла припомнить, как ложилась. Память вообще играла со мной в какие-то одной ей ведомые игры. Стоило мне чуть-чуть задуматься, как виски простреливало от боли. Где я? Что происходит и что я опять умудрилась натворить, раз дядя Фил так разъярился?

А мой родственник был именно что разъярен. Он кричал. Ругался… не совсем приличными словами, вернее совсем неприличными. И угрожал. По-настоящему.

– Я вас уничтожу! В порошок сотру! Да после того, что вы сотворили, вас даже улицу подметать никто не возьмет! Выродки! Исчадия зла!!!

Мне стало интересно. Обычно до такого состояния дядю Фила могли довести только два человека: я и Том Брайт. Хотя нет, Том еще никогда не доводил моего родственника до того, что он совершенно забывал о всяческих приличиях.

Я прислушалась к себе, пытаясь понять, что же со мной такое случилось. Вспомнить-то я так ничего толкового не вспомнила, а потому решила, что вовсе не я стала причиной такой неконтролируемой ярости дяди Фила. Голова немного болела, и локоть… тоже болел, словно бы я случайно ударилась об косяк, например. Но ведь это не могло стать причиной моего беспамятства? Не могло.

– Кто вам позволил поступать настолько необдуманно? Кто дал разрешение использовать мою племянницу в качестве подсадной утки и рисковать ее жизнью и здоровьем? Да вы до конца жизни не расплатитесь за то, что совершили! И даже ваши громкие титулы и заслуги перед императором не спасут! Я вам это обещаю!

– Господин Сольер, прошу вас, успокойтесь… – кто-то попытался вмешаться в монолог дяди Фила.

Угу, наивный. Когда мой родственник в таком состоянии, единственное правильное поведение – сидеть с опущенными долу глазками и время от времени согласно кивать. Пять минут – и дело сделано, дядя успокоится и будет готов к конструктивному диалогу. Проверено лично мной!

В общем, мне стало настолько интересно, что там за смертник такой нарисовался, что я не вытерпела и приоткрыла один глаз. Удивилась настолько, что тут же открыла и второй.

Я лежала на… диване… или софе, особо было не рассмотреть, но явно на чем-то мягком, со скользкой обивкой, в комнате… мне незнакомой, поскольку вот эти розовые обои, украшенные огромными розанами я определенно имела счастье лицезреть в первый раз, как и зеркало на противоположной стене, в котором отражались остальные участники разыгрываемой трагедии. А в том, что передо мной разворачивается именно что трагедия, я не сомневалась ни минуты – это ж надо было настолько разозлить господина Филиппа Сольера! Кошмар!

– Господин Сольер, вы слишком горячитесь, – это вот лорд Прэтт решил голос подать. Он сидел в кресле, неподалеку от того дивана на котором я лежала и лениво покачивал ногой. Вот гад! Мерзавец! Да он… да я… в общем, еще не придумала, что как-нибудь ему точно отомщу. – Ничего страшного не произошло и мисс Рианна…

– Да как ты смеешь, мальчишка! – дядя Фил даже подпрыгнул от возмущения и полностью развернулся к менталисту.

До этого момента он нападал исключительно на Мартина Алана (о, как, оба тут, голубчики. Ну-ка, ну-ка, послушаем, что там такого случилось). Я благоразумно прикрыла глаза, решив не выдавать себя и не показывать, что все слышу. Впрочем, отражение Прэтта чуть улыбнулось мне уголками губ, явно, лорд заметил, что я пришла в себя. – Да из-за вас, моя племянница едва не погибла! Это же надо было додуматься – подставить Ришку под удар! А если бы эта ненормальная в нее выстрелила?

Так, минуточку! Я снова распахнула глаза. Между прочим, «эта ненормальная» в меня как раз таки и выстрелила. И… и попала… Попала?!

И я вспомнила. Все-все вспомнила. И как меня под дулом револьвера вели через практически всю ратушу, и как леди Милош требовала отдать ей что-то, что точно у меня, и как мы шли темными обшарпанными коридорами, и даже как боролись за револьвер…

В ушах снова зашумело, мне показалось, что я слышу оглушающий звук выстрела…

– Чшш… все, – Прэтт оказался рядом в мгновение ока. Опустился на колени перед диваном и попытался меня успокоить. – Мисс Рианна. Рианна, вы меня слышите?! – он не стал трясти или как-то иначе пытаться привести меня в чувство, просто обхватил за плечи и попытался удержать в сидячем положении.

А я вырывалась. Хотелось вскочить и броситься наутек. Спина взмокла, шум в ушах только нарастал, и перед глазами заплясали мелкие противные мошки. Ладони стали горячими-горячими… Выплеск!

– Рианна, успокойтесь! Вы меня слышите? Рианна! Да что такое, и кто придумал этот блок, через который мне никак не пробиться?! – Прэтт явно начал нервничать.

А я стала успокаиваться. Вот как только услышала панические нотки в его голосе, так сразу и стала… успокаиваться. И так крови захотелось. Вот до жути просто. А еще устроить истерику, самую настоящую, с битьем посуды и желательно об одну… нет, о две головы: одну блондинистую, а вторую менталистскую. Слова дяди до моего сознания только сейчас дошли – эти двое… эти… лорды! Они меня подставили! Специально. Использовали в качестве… живчика… живицы… живца, вот!

Я глубоко вдохнула. Выдохнула и обернулась к Прэтту. Улыбка моя в этот момент явно была очень и очень впечатляющей, потому что лорд менталист улыбнулся мне в ответ… неуверенно так, а потом…

– Это была его идея. Честно! – и на приятеля своего указал.

– Хватит! – рев дяди Фила заставил меня вздрогнуть и отвлечься от менталиста. Я едва удержалась от того, чтобы не втянуть голову в плечи так, словно бы была в чем-то виноватой. Все-таки, это надо было очень постараться, чтобы довести моего родственника до такого состояния. Очень-очень постараться. – А ну-ка, марш отсюда! Марш, я сказал! – дядя Фил в один момент оказался возле дивана, ловко, совершенно не обращая внимания на попытки лорда Прэтта что-то сказать, оттеснил последнего (едва не уронил его на ковер, между прочим). – Не смейте даже приближаться к моей племяннице! И смотреть в ее сторону!

– Господин Сольер, – это Мартин попытался вмешаться. Он кстати тоже подошел и, теперь, стоял в шаге от дивана, смотрел на меня… виновато смотрел, но… вот как-то на мой взгляд в зеленых его гляделках раскаяния было маловато. – Вы напрасно нервничаете. Все обошлось и Рианне… – он осекся под свирепым взглядом дяди и поспешил исправиться, – мисс Сольер совершенно ничего не грозило. Все было под контролем и…

– Под контролем?! – ой, зря. Ой, как зря Мартин вообще вмешался. Дядя-то уже почти успокоился, вон даже присел возле меня и по голове погладил, уже и поцеловать собирался, чтобы успокоить значит… себя, в первую очередь. А после слов старшего следователя снова стал злиться. – Да вы понимаете, что из-за ваших… в высшей степени непрофессиональных действий, Ришку чуть не убили! Эта сумасшедшая в нее стреляла!!!

Вот. Точно. За всеми этими криками и обвинениями, я же совершенно забыла о самом главном – в меня стреляли. В! Меня! Стреляли! Холодная дрожь пробежала по спине. Ладошки взмокли, и я принялась ощупывать свой живот. Точно помню, что леди Милош держала револьвер направленным именно туда, когда раздался выстрел.

Живот был цел. Совершенно. И даже капельки крови на светлой ткани платья не наблюдалось.

Да не может того быть! Мне же не приснился выстрел? Ведь не приснился же? И дядя вон тоже сказал…

Я принялась ощупывать грудь, затем бока и наконец-то наткнулась на единственное свидетельство произошедшего события. На моем платье темнела подпалина. Ткань почернела, съежилась по краям.

– Все так, – тихий, спокойный голос Прэтта раздался очень близко. Недопустимо близко, стоит признать. Он стоял рядом с диваном, склонившись ко мне, и его дыхание касалось моей кожи. Мерзко так. И дрожь откуда-то взялась… а ладошки то и вовсе стали подрагивать. А в животе… тоже что-то задрожало и я не выдержав, дернулась. Прэтт резко отпрянул, не желая получить в челюсть, и усмехнулся. – Она промахнулась. И вовсе бы не выстрелила, если бы вы не схватились за револьвер. Зачем, кстати? Это был очень глупый поступок.

– Вы меня использовали, – процедила я, прищурившись, глядя на его отражение в зеркале. – Самым наглым и подлым образом подставили под удар. Вы…

– Я ведь уже сказал, что идея принадлежала Мартину. Я узнал обо всем только сегодня, когда уже ничего нельзя было отменить. Примчался на этот проклятый бал, чтобы увести вас отсюда и что?

– Что? – одними губами произнесла я, понимая, что ничего-то я вообще не понимаю. Меня едва не убили, я упала в обморок. Эти два… нахала, меня использовали. Дядя вон скоро удар схлопочет, пока ругается с Мартином Аланом, а я… а меня вот больше интересует, как они узнали, что Ариэллу убила именно леди Милош?

– Вы бегали от меня по всему залу! – снова усмехнулся Прэтт, снова усаживаясь позади меня на диван. – Я даже стал подумывать о том, что вам совершенно нечего делать в газете. Знаете что, мисс Сольер… – он загадочно так замолчал, снова наклонился почти к самому моему уху. Я дыхание затаила в ожидании. Почему-то вспомнилось то его, шутливое предложение замужества… И как-то так страшно стало и чуть волнительно и… я в этот момент понимала Марианну, которая мечтала выйти замуж. Нет, не потому, что замуж она хотела исключительно за лорда, а… просто понимала. И еще вдруг вспомнилась та наша первая с ним встреча, в его кабинете. Я тогда вот точно так же смотрела в темные глаза менталиста и понимала, что… пропадаю.

Мне стало жарко-жарко. И дрожь пробежала по обнаженным плечам. Прэтт сидел позади меня, но не касался, но я чувствовала исходящее от него тепло. А обнаженным моим плечам вдруг стало зябко, и где-то в глубине сознания родилась подленькая мыслишка чуть отклониться назад и прижаться к нему в поисках тепла. Почему-то я была уверена, что он меня обязательно согреет.

А лорд Прэтт улыбался. Не насмешливо и даже не ехидно, а как-то по-доброму. Я сотрела на его отражение в зеркале и глаз отвести не могла. И даже перестала следить за руганью дяди Фила и марта. Я их вообще не слышала. А Прэтт смотрел. Нет, не на меня, вернее, на меня, но не на мое отражение, а… как-то так, сверху вниз. Его положение позволяло ему это.

И я вдруг поняла, что именно он рассматривает. Сидит позади меня, смотрит через мое плечо на… в декольте. Нет, так-то бальное мое платье это самое декольте имело весьма приличное… то есть, все было в рамках приличий. Но то если в общем, а вот если сверху туда заглянуть, то вид открывался… Вид открывался. А платье задралось, обнажая ноги почти до самых колен. И Прэтт… он… скользил взглядом по мне, ничего не упуская. Вот совсем ничего.

И я вдруг почувствовала, что теряюсь. Неумолимо утрачиваю свое выигрышное положение. А я ведь была в выигрыше, как пострадавшая сторона. Я же могла от них что угодно потребовать, а так… так мне вот и не хотелось ничего, кроме как отклониться назад, прижаться спиной к груди проклятого менталиста, который явно снова на мне свои ментальные штучки пробует.

Я сглотнула, села ровнее, ноги с дивана спустила и подол одернула так, чтобы вот вообще ничего видно не было. Нет, ноги у меня красивые. Я вообще своими ногами гордилась, и тонкими щиколотками и пальчиками изящными и маленькими, и икрами… Но моя гордость – это одно, а позволять всяким менталистам меня вот так беззастенчиво рассматривать – это другое.

– Вам нечего прозябать в этой вашей редакции, мисс Рианна, – продолжал Прэтт. Он положения не сменил и даже вида не подал, что мои маневры его чем-то задели. – И я определенно уверен в том, что вы достойны лучшего. Самого лучшего…

– Ни за что! – выпалила я, прежде чем он успел продолжить. Зажмурилась, головой мотнула и повторила. – И не уговаривайте.

– Это на что он тебя там уговаривает? – поинтересовался вдруг дядя Фил. – Это еще что такое? Я что сказал? Я сказал, чтобы вы не приближались к моей племяннице! Хватит, и так уже по всей столице слухи бродят, что она помолвлена, да еще и сразу с двумя. Не бывать этому!

– Почему? – и столько удивления в голосе лорда Прэтта, что мне даже на него посмотреть захотелось.

– Я не позволю!

Глава 33

Вот все-таки замечательный у меня дядя. Умный, добрый, понимающий. А как он этих вот лордов на место поставил. Двумя словами: «Я против!». И все, разговор окончен. Я даже загордилась дяей Филом. И гордилась им ровно до того момента, как распахнулась дверь и на пороге нарисовался Малкольм.

– Все готово, господин Сольер, – отрапортовал секретарь и разве что каблуками не прищелкнул.

Дядя Фил важно кивнул ему в ответ, подошел ко мне, в очередной раз небрежно так подвинул Прэтта, и, подхватив меня под мышки, ловко вздернул на ноги.

От неожиданности я пошатнулась и точно рухнула бы обратно, если бы дядя не поддержал меня за талию.

– Идти сможешь? – участливо поинтересовался он. – Голова не кружится? Может, тебя понести?

Я растерянно мотнула головой. Голова не кружилась, слабости не наблюдалось, пить вот только хотелось, и сердце колотилось чересчур быстро, но последнее было мной списано на близость лорда Прэтта. В остальном же, я чувствовала себя вполне нормально. Ну, это за исключением разыгравшегося любопытства. Только вот на последнее никто не собирался обращать внимания и все мои жалкие попытки отложить отъезд на пару минут, чтобы выяснить, что же вообще такого произошло, были решительно отметены в сторону.

– Все, хватит! – меня ухватили под локоть и потащили к Малкольму. – Пора и честь знать, а то наш сегодняшний визит в ратушу и так уже затянулся непозволительно. – На пороге, передав меня собственному секретарю, точно бы это не любимая племянница была, а… ну не знаю, папка с документами, дядя Фил чуть обернулся, смерил замерших каждый на своем месте лордов, отсалютовал им. – Все доброго господа аристократы. С вами мы еще пообщаемся.

Я тоже обернулась. Просто… ну обидно же было. Меня, можно сказать, толкнули под дуло револьвера, а объяснить, зачем сие было надобно, никто так и не удосужился. Но спросить я ничего так и не решилась. Во-первых, не успела, а во-вторых… Если Мартин просто смотрел нам в след и головой качал, вроде как неободрительно, то Прэтт…

Мне даже не по себе стало, когда я с ним глазами встретилась. Смотрел он на меня так… ну так, что у меня сердце дрогнуло и едва в коленки не удрало. Так кот смотрит на мышь, которая умудрилась у него кусок колбасы из миски стащить и у норку удрать. Вот точно такое выражение было на Прэттовском лице, и я ни капли не обольщалась. Этот аристократ уже все для себя решил, все необходимые выводы сделал и все… то есть мне теперь все. этот кот своего не упустит и даже если колбасы ему уже не достанется, мышка спокойно жить точно не будет.

А если вспомнить тот разговор, который я подслушала, то… очень все нехорошо выходило. Для меня нехорошо, потому что я уже была не уверена, что смогу не соблазниться. Совсем не уверена. Странные желания и чувства вызывает у меня этот мужчина. Странные и мне самой пока до конца непонятные. А это плохо.

Мои размышления были прерваны Малкольмом. Бывший кровный враг осторожно придерживал меня под локоток, направляя следом за дядей Филом, тихо произнес:

– Прости, это я виноват, что все так получилось. Не стоило мне упускать тебя из вида. Но… меня отвлекли и ты вдруг исчезла, а потом уже все закрутилось. Ты сильно пострадала?

Я качнула головой и даже попыталась улыбнуться. Вот кого-кого, а лично я Малкольма совсем не винила.

– Жива и даже не поцарапана, – шепнула ему в ответ.

– В тебя стреляли.

– Так мимо же. Лучше расскажи, как… что вообще произошло?

– Я не знаю. Только отошел от тебя, немного отвлекся, а потом… потом меня нашел господин Сольер, про тебя спрашивать стал. Мы отправились тебя искать и не нашли. Потом… потом уже лорд Прэтт появился и рассказал, что ты в обморок упала и он отнес тебя в одну из гостевых комнат на первом этаже. Меня тут же отправили за соланом. Вот и все.

– Ясно, – вздохнула я. – Ты ничего не знаешь, а из дяди теперь и слова не вытянешь.

Домой мы добирались в молчании. Меня впихнули на заднее сидение солана, рядом устроился дядя Фил, Малкольму пришлось ехать рядом с управляющим, что лично меня не очень радовало, поскольку соседство со злым молчаливым родственником несколько удручало. Но я держалась. Всю дорогу до дома держалась, сжимала кулаки и кусала губы, старательно затаптывая подступающую истерику.

А вот дома…

– Ришка, не дури, – предупреждающе произнес дядя, когда мы оказались в собственной гостиной, и я высказала ему все, что думаю по поводу собственно его поведения. – Это счастье, что ты сегодня не пострадала.

– Но не пострадала же! – воскликнула я, отворачиваясь и усаживаясь на диван. – Зато могла бы такой материал для статьи нарыть. А ты мне не позволил.

На самом деле, колени все еще подрагивали слегка. Я сильно перепугалась, но больше, конечно же, злилась, о чем не преминула сообщить родственнику.

– Материал?!!! – не выдержал дядя Фил. – Ты себе можешь представить, что я пережил, когда узнал, что тебя едва не убила эта умалишенная?

Я вздохнула. Дядя был прав. Наверное. Вполне возможно.

Но… с другой стороны…

– Они провинились! – не выдержала я. – И рассказали бы мне все-все. А теперь? Как мне статью писать? Вот как? Завтра все газеты в Тайре напечатают о том, что леди Ариэлла была убита своей кузиной, а «Голос»?

– Никто ничего не напечатает, – устало произнес дядя. – Никто ничего не знает, кроме нас. Эти два прохвоста все так обставили, что все тихо прошло. О том, что леди Милош арестована, не знает никто, кроме них и нас, – тут он на меня так посмотрел… ну так, что я поняла – битве быть! И уже приготовилась отражать удар, как мой родственник вдруг выдал: – Хм… а вот слова держать язык за зубами я им не давал…

– Что? – я даже про то, что колени подгибаются забыла. Когда с дивана вскакивала. – Это несправедливо!

– Несправедливо было меня расстраивать и вообще… – дядя фил вдруг успокоился, взгляд его чуть затуманился, лицо стало таким… задумчивым и вместе с тем чуть ехидным. Ну точно! Теперь он раздумывает над тем, как обставить меня. – Все, ступай. Спать ложишь. Скажу Джаральжду, чтобы тебе успокоительного накапал или лучше лекароя вызвать?

– Какого лекаря!!! – я сорвалась на крик и даже ногами затопала. – Ты… ты… не посмеешь! Это мой материал. Моя статья!!! Это я пострадала!!!

– Ты уж определись, – отмахнулся этот… этот… который по какой-то несчастливой случайности моим родственником назывался, – или ты пострадала или все с тобой в порядке.

– Это несправедливо, – мне так обидно стало. Так… что даже слезы на глазах выступили.

– Справедливости захотела? – дядя Фил чуть прищурился. – Я тебе покажу справедливость. Вот скажи, почему это все нормальные девицы на балу танцуют и кавалеров подыскивают, а ты… ты…

– Что я? – я даже кричать от возмущения не могла, только шипеть получалось, а еще в горле комок застрял, и я точно знала, что еще немного и буду плакать. А не хотелось. Слабость свою показывать не хотелось, хоть обида и выжигала изнутри.

– А ты вечно себе неприятности ищешь? Все! С меня хватит! Больше никакой самостоятельности и самодеятельности! Никаких статей! Никакой редакции! Будешь сидеть дома!

– Не имеешь права! – я тоже могу упереться рогом и стоять на своем. И кричать умею не хуже чем дядя Фил. Только вот в данный конкретный момент у меня это не очень получалось.

– Имею! Чтоб не смела покидать особняк, поняла меня? Пока замуж не выйдешь, будешь сидеть под домашним арестом!

– Что? – меня заело. Вот буквально. В голове вся эта несправедливость не укладывалась. – Какой замуж?

– А такой. Из своей комнаты только под венец выйдешь. А то с тобой поседею раньше времени!

– Так ты же сам сказал, что замуж меня не пустишь! – выпалила я, наступая на родственника.

– Когда это? – натурально так удивился он. А потом, видимо, вспомнил, как непреклонно заявил Прэтту, что за него меня не отдаст и чуть присмирел. Глаза отвел, плечами пожал: – Ну, подумаешь, погорячился слегка. С другой стороны, кто так девушку замуж зовет? А где ухаживания? Цветы, там… не знаю, объяснения. Нет, Ришка, пока этот твой Прэтт все как положено не сделает, замуж я тебя за него не пущу. И потом, Алана, как вариант тоже рассмотри. Хороший мужик, даром, что ветер в голове гуляет.

Я так и села обратно на диван, когда все это услышала. И вот сижу, глазами хлопаю, на родственника своего смотрю и… ручки чешутся его по голове чем-нибудь огреть тяжелым.

А дядя Фил рукой махнул:

– Все, некогда мне тут с тобой разговоры разговаривать. Иди к себе. Отдыхай. А Джаральду я про успокоительное сам скажу, а то с тебя станется. И это… не отвлекай меня, до утра надо еще статейку накропать.

И он ушел, оставив меня сидеть в гостиной и всхлипывать от несправедливости.

Джаральд вероятно, как и всегда ожидал за дверью, потому что не успела я всхлипнуть два раза, как дворецкий материализовался передо мной, протянул белоснежный, идеально выглаженный платок.

– Это нечестно, – всхлипнула я, платок отбирая и утирая мокрые уже глаза. – Это был мой материал, моя статья. А он… он… он теперь сам все напишет. А я… а мне опять придется в той каморке сидеть до конца жизни и чужие тексты править.

Джаральд вздохнул. А я продолжила.

– Вот за что он так со мной? Я же ни в чем не виновата. Я же… я не специально. Они все сами.

Дворецкий вздохнул еще раз.

А я… тоже вздохнула и поднялась. Всхлипнула в последний раз.

– Ну ничего. Я все равно своего добьюсь.

Джаральд вздохнул в третий раз.

До комнаты он меня проводил, успокоительного, как приказано было в стаканчик накапал и проследил, чтобы я все выпила. Затем откланялся, когда услышал мой решительный отказ от горничной.

Оставшись в одиночестве, я переоделась в ночную рубашку, умылась, распустила прическу, от которой мало уже что осталось после сегодняшних приключений, уселась на диван и губу прикусила, задумавшись.

Хотела было сразу еще раз материалы пересмотреть, те самые, что дядя Фил мне принес, но родственничек мой и тут подсуетился и все папочки, вкупе с магическими отпечатками и записями самым наглым образом у меня изъяли. И когда только успел-то распоряжения отдать, непонятно!

Впрочем, не важно это.

У меня остался мой блокнот и моя память. А она меня еще никогда не подводила. И вот только я про это подумала, как вспомнила…

Подскочила, бросилась со всех ног в гардеробную, где на полу оставила пострадавшее в сегодняшней перестрелке платья, упала перед ним на колени и принялась шурудить по карманам.

И не сдержалась, когда пальцы наткнулись на тонкую пластину с единственным кристаллом посередине, испустила самый настоящий победный клич! Ключик был на месте, никуда не подевался. Теперь дело было за малым – улучить момент и наведаться в банк.

– И вот тогда я всем вам покажу, что нельзя так с Ришкой! – прошептала, вглядываясь в собственное отражение в зеркале. – Нельзя меня недооценивать. Ох, нельзя!

Засмотрелась на собственную победную улыбку, на блеск в глазах и едва не пропустила тот самый момент, когда скрипнула оконная створка, в зеркальном отражение мелькнула чья-то тень…

У меня крик в горле застрял, вспомнился вдруг сон, тот самый, в котором я была сразу на месте убийцы, а затем на полу лежала, в центре пентаграммы и кто-то отвратительно-безжалостный втыкал нож мне прямо в сердце…

Ой, мамочки! Меня что, убивать пришли?

Я замерла на полу в гардеробной, не шевелясь и даже не дыша, напряженно вглядываясь в полумрак спальни. Так уж получилось, что собираясь спать, я оставила зажженным только один светильник возле кровати, света от которого явно было недостаточно, чтобы осветить всю комнату. В полумраке мне как-то всегда лучше думалось и почти ничего не отвлекало.

Я прислушалась к происходящему в спальне. Закусила губу, понимая, что ничего не слышно. Вот совершенно. Высокий и густой ворс ковра заглушал звуки шагов злоумышленника. По спине пробежал холодок, ладошки взмокли и задрожали. Так страшно было. Мне даже под дулом револьвера так страшно не было, как сейчас. Слишком живое воображение вкупе с бурной фантазией уже рисовали картинки неприглядного моего будущего. Я представляла себе отвратительных бандитов, с оружием наперевес, крадущихся по спальне, злобно зыркающих по сторонам, в поиске собственно меня. Словно наяву видела, как они приближаются к распахнутой двери гардеробной, заглядывают внутрь…

Скрипнула створка, я вскрикнула, не выдержав напряжения, и закрыла лицо руками, в ожидании… Не знаю, если честно, чего именно я ждала, но точно не того, что последовало:

– Мисс Рианна? – знакомый голос заставил меня вздрогнуть и еще плотнее смежить веки. Вот как-то не верилось в то, что все происходит наяву. Вот совсем не верилось, а может, сказывалось напряжение сегодняшнего вечера? – Вот вы где?

Я шумно вздохнула, чувствуя, как сердце, которое до этого момента замерло, пустилось вскачь. И воздуха стало не хватать и… руки задрожали.

– Вы? – хотела закричать, но получился лишь сдавленный сип, горло сдавило спазмом и почему-то захотелось плакать. Пришлось откашляться и уже громче повторить: – Что вы здесь делаете?

– Чшшш… – лорд Прэтт оказался непозволительно близко, просто шагнув в гардеробную и прижав ладонь к моему рту. – Не кричите. Ай! За что? – это он возмущенно воскликнул, когда я взяла и укусила его за руку.

Нет, ну а что? Нечего мне рот затыкать, когда сам забрался через окно в спальню к незамужней барышне, перепугав ее до полусмерти.

– За что? – прошипела я, сжимая кулаки и мстительно щурясь. И как-то сразу вспомнился вечер в ратуше и то, как лорд Прэтт сидел позади меня и позволял себе… много чего лишнего позволял. – Что вы здесь забыли? Что… да как у вас наглости хватило и вообще…

– Тише, – Прэтт отступил на шаг и протянул мне другую руку, не ту, которой зажимал рот. Я удивленно уставилась на розу, на длинном стебле. И как-то сразу почувствовала тонкий аромат цветка, и полумрак вокруг вдруг стал не пугающим, а очень даже уютным и… романтическим, что ли.

Тряхнула волосами, отгоняя наваждение, которое точно было наслано противным менталистом.

– Прекратите!

– Что прекратить? – мужчина удивленно приподнял одну бровь. И так это у него красиво получилось, что в другой раз я бы обязательно позавидовала. Но вот в этот конкретный момент почему-то захотелось стукнуть лорда. Чем-нибудь тяжелым. По голове. Сильно. Очень сильно.

Потому что нельзя влезать в мою спальню среди ночи через окно и пугать меня тоже не следует и… волновать не нужно.

– То что вы делаете, – свистяще прошептала в ответ.

– Это просто цветок, – усмехнулся лорд, поднеся полураспущенный бутон к своему лицу и вдохнув аромат. И смотрел он при этом на меня, а на губах его застыла улыбка. Понимающая такая, многообещающая… нервирующая меня больше, чем вся абсурдность данной ситуации. И вот стоило Прэтту так сделать, как я тоже почувствовала тонкий аромат розы. Нежный, свежий и в очень волнующий. Пришлось опять трясти волосами и даже виски пальцами потереть, чтобы в себя прийти. – Я мог бы сказать что-то вроде того, что красивым девушкам обязательно надо дарить красивые цветы или, что эта роза похожа на вас…

– Такая же колючая? – не могла не съязвить я, хотя стоит признать чувствовала совершенно неуютно. Появилось смущение, я почувствовала, как стали гореть щеки от прилившей к ним крови, чего со мной давненько уж не случалось. И стало неприятно от того, что лорд в моей спальне, куда ему уж точно ход был заказан, а я стою перед ним с голыми ногами, в тонкой ночной рубашке, почти прозрачной и пеньюар, который тоже тонкий и тоже почти прозрачный просто небрежно наброшен на плечи, я же не собиралась гостей принимать… Я вообще спать собиралась!

– Такая же… красивая и нежная и…

– Хватит! – прорычала в ответ и смущаться сразу перестала. Злость, она, как известно, толкает не только на подвиги, чаще всего злость толкает на глупости. Но я решительно запахнула пеньюар, несколько рваными движениями завязала пояс потуже и отбросила за спину распущенные волосы. – Что вы забыли в моей спальне и… кто вам позволил проникать ко мне среди ночи и через… через окно! Это просто… просто немыслимо!

Не обращая внимания на застывшего в дверях гардеробной лорда, направилась в спальню, шла, можно сказать, на таран, но Прэтт вовремя скользнул в сторону, пропуская меня. Это разозлило еще больше, но я только кулаки покрепче сжала и стала дышать глубже, в надежде успокоиться.

– Приди я сюда утром, как того требуют приличия, то остался бы стоять на улице, поскольку ваш дядя ясно выразился, что не желает видеть меня рядом с вами.

– Он несколько иначе выразился, – буркнула в ответ и остановилась посреди комнаты. Развернулась лицом к Прэтту и, скрестив руки на груди, вперила в него разъяренный взгляд. – Но сути это не меняет. Что вам нужно от меня?

– Хотел попросить прощения, – лорд Прэтт не торопился покидать свое место и вообще приближаться ко мне. Так и остался стоять возле гардеробной, прислонившись плечом к распахнутой створке и крутить в пальцах розу. Разве что развернулся лицом ко мне. – И удостовериться, что с вами все в порядке.

– Кажется, вы откровенно убеждались в этом еще в ратуше, – выпалила я, все еще горя праведным гневом, слишком поздно сообразив, что приличной девице не положено вообще подобное наблюдать. И Прэтт это точно сообразил, потому что улыбка его стала такая… ну такая, что меня снова в жар бросило.

А он молчал. Смотрел на меня, улыбался и крутил в пальцах розу. Мне стало жалко цветок. Не то чтобы мне никогда раньше цветов не дарили, дарили и много. Дядины несостоявшиеся женихи так и вовсе корзинами заваливали иной раз по нескольку штук в день и в академии адепты не сказать, чтобы жалели денег на подобные знаки внимания. Но вот конкретно эту розу мне было жалко. Я вздохнула, приблизилась к лорду, наблюдавшему за мной со всевозрастающим любопытством, отобрала цветок и снова ретировалась на середину комнаты.

– Ну, начинайте, – кивнула повелительно.

– Что начинать? – удивленно вскинул сразу обе брови Прэтт.

– Извиняться, – я опять кивнула. – Так и быть, выслушаю, раз уж вы сподобились забраться ко мне в окно среди ночи. Кстати, – нахмурилась, раздумывая над возникшей в мыслях догадкой, – А как вы, кстати, сюда забрались? Моя спальня на втором этаже.