Текст книги "Голос Тайра. Жертва порока (СИ)"
Автор книги: Кристина Кандера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)
Глава 12
– Мисс Сольер, как вы себя чувствуете? Ничего не болит?
– Н-нет, – я мотнула головой и поморщилась. Болеть-то у меня ничего не болело, а вот в горле саднило.
– Вот и хорошо, – улыбка старшего следователя стала еще более дружелюбной.
– Да ладно, Март, – язвительно встрял лорд Прэтт, – мисс Сольер уже давно в себя пришла и даже подслушивала самым бесстыдным способом.
Я прищурилась и выразительно посмотрела на лорда. Вот если бы он хотя бы попытался изобразить видимость раскаяния, или вот, как Ален, хоть взглянул на меня с сочувствием, возможно, мое к нему отношение и изменилось бы, а так… Я затаила обиду. Нешуточную такую. И попыталась выразить взглядом всю глубину моего презрения. Лорд Прэтт, правда, не впечатлился совершенно. Ухмыльнулся еще и даже позволил себе подмигнуть. Мне. Подмигнуть!
Этого я уже стерпеть не могла.
– А вы, я так понимаю, ни капли не раскаиваетесь в содеянном? – почти прошипела, отодвигаясь от старшего следователя и спуская ноги на пол. Поморщилась, когда стертые ноги дали о себе знать. – И даже ни капли не раскаиваетесь в содеянном? Неужто не боитесь, что я на вас…
– В суд подадите? – встрял старший следователь, за что тоже удостоился ненавидящего взгляда. Вспомнил небось, как еще днем я ему самому судом грозила.
– А хоть бы и в суд! – я вскочила и вызывающе скрестила руки на груди. – Это незаконно, то что вы сделали. Вы… вы… да я сейчас в полицию заявление напишу, что вы меня похитили и незаконно удерживали в своем особняке, пытаясь ментально внушить что-нибудь неблаговидное.
– Мисс Сольер, – укоризненно произнес старший следователь, выпрямляясь и взглядом призывая своего друга к молчанию, – прошу вас, давайте не будем горячиться.
– О нет, – пропела я, распрямляя складки на платье, – будем… о, боги! – в этот момент я заметила, во что превратилась моя одежда. Платье спереди было все сплошь в бурых уже подсохших потеках крови.
– Прошу, – этот гад, который лорд Прэтт, вдруг оказался рядом и с нарочито вежливым поклоном протянул мне белоснежный платок.
– Что?
– Утритесь, – с милой улыбочкой проговорил он, – а то вид у вас… словно бы вы только что перегрызли кому-то горло.
Я задохнулась от возмущения, тут же взвилась, уже даже рот открыла, чтобы высказать этому мерзопакостному аристократишке все, что я о нем думаю и тут мой взгляд упал на его руку. Ту самую, в которой он платок держал. На самом-то деле, рука была как рука: широкое запястье, длинные пальцы, тонкие, ухоженные. Только вот на одном из них поблескивал перстень. Очень приметный и многоговорящий, надо признать. Массивный, серебряный, как и у Алена, только с той разницей, что камень в нем был вовсе не черный, как у старшего следователя, а зеленый, овальный. И руна в центре другая.
Разум.
– Менталист, – прошипела я, сверля лорда ненавидящим взглядом, – мастер. Ну и ну, а ведь никто в свете и понятия не имеет о том, что лорд Прэтт маг. Причем не просто маг, а мастер-менталист. Даже в «Герольде» об этом не писалось.
Лорд скривился. Недобро так на меня взглянул, затем, видимо, осознав, что сверкать глазами бесполезно (а это истинно так, поскольку Ален был прав, Сольеры, все как один, имеют иммунитет против ментального воздействия. И даже у дяди Фила есть этот самый природный блок), посмотрел на старшего следователя. Тот в ответ только плечами пожал, понял уже, видимо, что со мной лучше дружить. То есть, не то чтобы вообще со мной, но через меня – с дядей.
Главный редактор лучшей в империи газеты – это не просто так, это сила, с которой приходится считаться. А ну как дяде Филу завтра взбредет в голову начать освещать в прессе работу нашей доблестной полиции, да не просто так, а со всеми подробностями. Или же, он вдруг решит вытащить на свет божий какую-нибудь грязную подробность из родословной того или иного аристократа? Эдак ведь и до того дойти может, что не только титула, а и свободы лишиться можно, а то и головы. Император у нас пусть и справедлив, но иной раз и на него находит, и тогда головы летят направо и налево. А за грязные разбирательства, освещенные в прессе, он по головке никого не погладит. Аристократия – это подножие трона, свет империи, те, на кого принято равняться.
Нет, оно конечно можно, и судиться и справедливости требовать, только ведь гласность она, как известно, еще больше вреда нанести может. А ну как всплывут факты, что какой-нибудь твой предок лет сто назад, а то и поболее, родился месяцев через десять после смерти своего папочки? Или еще что-нибудь такое? Вовек не отмоешься.
Старший следователь вот сразу догадался, чем может грозить ссора с дядей Филом, а до блистательного лорда Прэтта это только что доходить стало. То-то у него цвет лица изменился.
Я же больше ничего говорить не стала, руку только протянула и платочек взяла. Ну, то есть, попыталась взять, просто лорд этот, который Прэтт, так пальцы и не разжал. И как я ни дергала тонкий батист на себя, отпускать не намеревался. Еще и прищурился, глядя на меня.
Ну, тут уж он сам напросился.
– А вот интересно, как быстро раскупится номер «Голоса», в котором в котором напечатают, что результаты Больших императорских гонок на соланах подтасованы?
– Что? – прохрипел лорд Прэтт и пальцы на платочке разжал.
Я улыбнулась, сжимая тонкую ткань в кулаке.
– Или о том, что лорд Прэтт бессознательно пользуется своими ментальными способностями для того, чтобы очаровывать девиц? Бедняжки и не подозревают, как гнусно их используют, внушая симпатию и восхищение. Или… – я понизила голос и подалась вперед, поближе к лорду, и заговорщицки прошептала: – этак ведь может и до чего неприличного, а главное, незаконного дойти. Нет, вы не подумайте, ничего такого в газете не напечатают, но ведь наши читатели они сообразительны, они сами до чего надо додумаются. А кто сам не поймет, тому соседи подскажут.
– Я ее сейчас придушу, – выдал лорд Прэтт, обращаясь к своему приятелю, когда я говорить закончила и с самодовольным видом отвернулась от него, разглядывая собственное изображение в одном из зеркальных шкафов.
Что там ответил своему другу старший следователь, меня уже не интересовало, поскольку я узрела собственное отражение и едва повторно чувств не лишилась. Это же ужас что такое! На меня смотрело настоящее чудовище. Встрепанное, чумазое, с лихорадочно блестящими кровожадностью глазами. Тут не платок, тут ванна нужна, горячая, с ароматной пеной, шампунь, массаж и недельный отдых с успокаивающими и отбеливающими примочками.
Я попыталась оттереть лицо от пятен, но получилось у меня из ряда вон плохо. Кровь засохла и без воды привести себя в надлежащий вид не получалось, да и шляпка совсем сбилась и теперь болталась где-то за ухом. Из груди вырвался несчастный вздох. В таком виде мне нельзя появляться на людях, вот совсем никак нельзя. Слухи пойдут, дядя Фил обо всем узнает и тогда плохо будет. Мне-то, само собой, любимый родственник ничего не сделает, а вот вести и дальше расследование точно запретит.
Я вздохнула еще раз.
И вдруг дверь в кабинет распахнулась. В отражении я увидела, появившегося на пороге дворецкого. Того самого, который провожал меня в этот вот кабинет немногим раньше, когда я еще верила в то, что лорд Прэтт джентльмен и порядочный человек.
– Мой лорд? – поклонился дворецкий своему хозяину.
– Симменс, – произнес тот, кто стал самым большим моим разочарованием на этой неделе. – Проводи мисс Сольер в гостевую комнату, ей необходимо привести себя в порядок.
Я хмыкнула и выпрямилась. Обернулась, оценивающе посмотрев на Симменса. Тот на меня не смотрел, он вообще ни на кого не смотрел, и делал вид, что ничего странного или ужасного вообще не происходит. Можно подумать, у лорда Прэтта в кабинете каждый день можно лицезреть расхистанную девицу, со следами крови на лице. А впрочем, вполне может быть и такое, говорил же этот… Прэтт, что вокруг него девицы пачками вьются. А ну как я не единственная, кому пришло в голову пробраться сюда тайком.
Ну что же, привести себя в порядок мне определенно стоило, и потому я не стала возмущаться или возражать. Лишь огляделась в поисках своего ридикюля. Он отыскался в кресле возле стола, блокнот, кстати, тоже был там. Оставлять свои вещи без присмотра я не намеревалась. И вовсе не потому, что маменька с детства учила меня рачительности и бережливости, а еще и потому, что… ну не доверяла я этим вот господам, стоящим всего в двух шагах и взирающих на меня с таким видом, точно побирушку увидели и пожалели. Да и в блокнотике моем столько всего интересного записано было, что разбрасываться такой информацией точно нельзя было.
Но стоило мне сделать всего один шаг по направлению к креслу, как проклятые туфли снова заявили о себе. Это пока я стояла, стертые ноги не давали о себе знать, а вот стоило мне пошевелиться, как правую ногу прострелило болью до самого бедра. Крик сдержать мне удалось, а вот с равновесием не вышло, и я пошатнулась, неловко взмахнула руками.
Оба лорда тут же оказались рядом и подхватили меня под локти. Ах, какая слаженность! Я даже умилилась на секундочку, и тут же вырвала свою руку из цепких лапок лорда Прэтта. Подумала немного и высвободила локоть из захвата Алена. Хотя, надо признать, что главный следователь по особым поручениям мне пока импонировал. И если лорд Прэтт уже прочно занял одну из первых строчек в штате моих кровных врагов (а список этот надо признать, не так уж и велик), то Мартин Ален пока находился на внештатном месте. Но то пока. Мало ли, что там у него на уме. Поблажек я никому делать не собираюсь, а потому до кресла добралась без посторонней помощи, даже старалась не хромать, хотя только боги ведают, чего мне это стоило.
Собрала свои вещи и тут заметила на полу, возле самой ножки, карандаш. Мой карандаш, которым я сегодня весь день писала. И вот не сказать, что он мне был особо как-то дорог, но вид, в котором пребывало ни в чем не повинное орудие письма меня поразил до глубины души. Мало того, что его сбросили на пол, так еще и наступили и, судя по тому, что от моего карандашика осталось, еще и потоптались изрядно. И вот я точно знала, кто именно это сделал. Тут даже следователем по особым поручениям быть не надо.
Стараясь не вскрикнуть от боли в искалеченных ногах, я присела и подобрала осколки, выпрямилась и сжимая в кулаке щепки от карандаша, обернулась к лордам. Посмотрела укоризненно.
И вот если Мартин взирал на меня с удивлением и искренним непониманием, то лорд Прэтт все понял без слов и… закатил глаза. Я выдохнула.
– Я пришлю вам коробку, – с издевательской усмешкой произнес вредитель. – Даже две.
– Прекрасно, – я тоже попыталась изобразить улыбку, правда, уверена, что на самом деле получилось нечто из ряда вон выходящее. – Ловлю вас на слове.
И после этого осторожно, чтобы еще больше не потревожить искалеченные ноги, направилась к двери, где все это время ожидал меня невозмутимый Симменс.
Вышла вслед за ним в коридор с единственной мыслью – поскорее снять проклятущие туфли, но когда увидела двух полисменов, подпирающих стенку, едва не застонала. И как сдержалась, непонятно. На подгибающихся ногах плелась за дворецким и про себя костерила лорда Прэтта на чем свет стоит. Почему именно его? Да потому что в этом месяце я назначила его главным виновником всех своих неприятностей. И это еще его счастье, что со мной обычно редко происходит что-то плохое, а то лорду грозила бы смерть от икоты или сглаза.
Симменс невозмутимо топал впереди, показывая мне дорогу к гостевой комнате, и когда увидела впереди широкую и, что самое главное, высокую лестницу, сдержать стон стало выше моих сил. Я уже была готова сесть прямо на пол и заплакать от боли, как невозмутимый дворецкий (видимо, он все-таки заметил кровожадное выражение моего лица в одном из зеркал, развешенных здесь повсюду) свернул под лестницу в небольшой полутемный коридорчик, распахнул первую же дверь и посторонился, давая мне пройти внутрь.
– Прошу вас, мисс Сольер, – с холодной учтивостью произнес он, – чем я еще могу быть вам полезен?
– Благодарю вас, – да-да, я тоже умею обливать вежливостью, точно презрением. – Дальше я справлюсь сама, вы можете быть свободны.
– Я подожду за дверью, если вам вдруг что-то понадобится.
– В этом нет необходимости, я справлюсь сама и обратную дорогу тоже найду сама, – сейчас мне так сильно хотелось сбросить проклятые туфли, что я готова была убить за малейшее промедление.
Симменс все же не зря служил в такой почетной должности, потому как понял все прекрасно и с вежливым поклоном закрыл дверь. А я больше ждать не стала, сбросила ненавистные орудия пыток и испустила такой душераздирающий стон, что сама себя пожалела и одновременно за себя же порадовалась.
Комнатка, в которую меня привел дворецкий противного лорда Прэтта, была небольшой, в ней-то и мебели почти не было: вдоль одной стены небольшая софа, напротив нее низкий столик на витых ножках, да пара кресел. В углу стоял секретер, рядом с ним на стене портрет в золоченой раме.
Я подошла поближе, рассматривая нарисованную красавицу в белокуром пышном парике и карнавальной маске, скрывающей всю верхнюю половину лица. Ничего особенного, не удивительно, что портрет этот повесили в такой комнате, здесь его почти никто и не увидит. Красавица на картине смотрела аккурат на неприметную почти дверцу рядом с софой.
Ванная!
Туда то я и направилась. Умылась тщательно, вытащила уцелевшие шпильки из волос и заплела обычную косу, вернула на место шляпку и принялась рассматривать в зеркале свое отражение. Мда… если лицо и прическу удалось более-менее привести в порядок, то платье точно придется выбросить.
Никто не отчистит эти отвратительные бурые разводы на белоснежных кружевах. Вот ведь! Это я тоже припомню лорду Прэтту. И даже отомщу. Как-нибудь, как только придумаю, как именно.
Я вернулась в комнатку и уже почти решилась покинуть ее, как мое внимание снова привлекла дама на портрете. Не знаю, чем она меня заинтересовала, но я приблизилась, благо босиком ходить было не в пример легче, и принялась рассматривать красотку в парике.
Смотрела, смотрела, а потом мне показалось, что у нее на лбу какое-то темное пятно. Ну я и потянулась его стереть, случайно задела картину и она чуть сдвинулась с места.
Ничего особенного, в общем-то, если бы не одно «но». Стоило портрету немного изменить положение, как я услышала голос Мартина Алена:
– Ты понимаешь, что тебя видели вместе с ней! Перед самым убийством.
– И что? – невозмутимо отозвался лорд Прэтт. – Это еще ничего не доказывает. Да и потом… не было у меня ничего с Ариэллой. Не было. Боги, Март, мне в очередной раз повторить тебе о том, что я не приемлю ничего общественного? И прекрати сверкать на меня глазами.
– Леди Нейрос во всеуслышание заявляла, что со дня на день ждет предложения руки и сердца, – не унимался старший следователь по особым поручениям. А я скривилась, вот ведь жук, а мне сегодня утром втирал, что отношения убитой и лорда Прэтта ничего под собой не несут и никакого веса в расследовании убийства не имеют.
– Март, – мне показалось, что в голосе лорда Прэтта послышалась угроза, – если она и собиралась замуж, то уж точно не за меня. Я вообще жениться не собираюсь… в ближайшем будущем. И потом, даже если и соберусь, то точно не на… леране. Пусть даже она и из древнего дворянского рода.
– А как ты объяснишь, что убийца пытался сымитировать темный ритуал? Тот самый, для которого просто необходимо ментальный уровень? И на вахтершу тоже воздействовали ментально, я специально сегодня второй раз проверял – тонкая работа, Ник, сразу и не заметишь, если не знаешь, что искать. Даже я не обратил на это внимания утром – просканировал ее и все.
– Не смотри на меня так, – отозвался Прэтт, правда, в его голосе больше не было пренебрежения. Мне даже показалось, что я уловила отдельные тревожные нотки. – Я не убивал Ариэллу, не имитировал никакой ритуал и уж точно не воздействовал на вахтершу. Тво… …, Март, да ради всех богов прекрати на меня так смотреть!
– Тебе лучше все мне честно рассказать, Ник. Потому что сейчас я склонен думать, что у меня все-таки есть подозреваемый. И это ты. И еще, лорд Нейрос рвет и мечет, требует найти убийцу его дочери и повесить его. Он сегодня уже был у императора. Если кто-то узнает о том, что между вами что-то было…
– Да не было ничего! Не было! По крайней мере, ничего из того, что ты думаешь! – лорд Прэтт сорвался на крик.
– А что было? – вкрадчиво поинтересовался старший следователь по особым поручениям.
И я тоже дыхание затаила, прислушиваясь к каждому шороху и стараясь ничего не упустить. Это же не просто сенсация. Это бомба! И да, я все же была права, лорд Прэтт – именно тот мужчина, за которого леди Нейрос собиралась замуж. Иначе просто и быть не могло. Это, может, у него с покойной ничего не было, а вот у нее, судя по всему очень даже все с ним было.
– Март, – протянул лорд, – ты же понимаешь…
– Ой, вот только не надо мне сейчас утверждать, что ваши встречи были продиктованы исключительно деловой необходимостью, – отмахнулся старший следователь. – И что ты, весь такой несчастный, был вынужден пожертвовать собой на благо империи. Не надо, я слишком хорошо тебя знаю и помню еще, как ты облизывался на Ариэллу с пяток лет назад.
Я чуть не вскрикнула от возмущения, в самый последний момент только спохватилась и прикусила губу. Сильно так прикусила, почти до крови. Это что же получается, они все знакомы были? Вот совсем все-все? И лорд Прэтт, и старший следователь Алан и… и покойная ныне леди Ариэлла Нейрос? Мамочки, это что же происходит-то? Это как так-то?
И никто об этом не знает, кроме меня? Вот уж точно, сенсация.
Видеть, что происходит в кабинете, я не могла, зато отчетливо все слышала. И после слов старшего следователя, наступила тишина. Ну, относительная тишина, в смысле того, что лорд Прэтт отвечать не торопился. Вместо этого до меня донесся приглушенный звук шагов, затем легкий скрип, звон стекла и характерное бульканье. О, как, они там еще и пить собираются!
Я потерла ладошки, предвкушая много всего интересного, и поморщилась. Вот все же жизнь несправедлива. Двое мужчин, не последних в империи, стоит отметить, оба даже с претензией на гордое звание джентльменов сейчас сидят в удобных креслах, потягивают дорогой коньяк (а я почему-то не сомневалась в том, что лорд Прэтт не приемлет дешевого алкоголя. Впрочем, моя уверенность была основана еще и на том, что я заметила краем глаза у него в кабинете бутылку коньяка на столике у камина. Очень дорого коньяка, такого же, как тот который я сегодня утром экспроприировала у дяди Фила ради достижения благородной цели – добывание информации), сплетничают. А я, милая девушка, уставшая до безобразия, подвергшаяся самому беспринципному нападению и пострадавшая на благо империи и во имя гласности и справедливости, вынуждена топтаться босиком на холодном полу. И ведь даже и присесть тут некуда. Нет, кушетка и кресла имеются, только вот сомневаюсь я, что мне удастся сдвинуть их с места.
Я вздохнула, еще раз посетовав про себя на несправедливость мироустройства, в сотый, наверное, раз пообещала жестоко отомстить лорду Прэтту за все издевательства, и снова приникла к слуховому окошку.
– Видишь ли, Март, – вещал невидимый мне лорд, – все дело в том, что мое отношение к леди Нейрос изменилось в тот момент, когда из недоступной девушки-мечты она превратилась в весьма доступную особу. Прости, друг, но не мне тебе рассказывать о том, что подобного пятна на репутации ей бы никто не простил. Никогда. И даже положение и связи Нейроса-старшего не исправили бы ситуацию.
Я вынуждена была признать правоту лорда Прэтта. А ведь и в самом деле, еще сегодня утром, я думала о том же. Девушка из знатного рода, дочь такого известного политика, как лорд Нейрос, просто обязана была хранить кристально чистую репутацию вплоть до замужества. А она, вопреки всему, получает лицензию лераны и занимается самым древним в мире ремеслом. Странно? Еще как. И непонятно.
– Не мне тебе объяснять, друг, – в тон ему ответил старший следователь, – что на все это можно закрыть глаза. О занятии Ариэллы не распространялись. Об этом не говорилось вслух и даже шепотом не обсуждалось. Нейрос обеспечил так же и полнейшее молчание в прессе. Так что… превосходный, кстати, коньяк, – вдруг невпопад произнес Алан, и я словно бы наяву увидела, как он делает глоток из бокала, чуть прищуривает глаза, перекатывая его на языке, как откидывается на спинку кресла, с выражением безграничного удовольствия на лице. Затрясла головой, чтобы отогнать картинку. Что за дела? Еще мне тут не хватало о всяких следователях и их повадках раздумывать. У меня расследование, сенсация, у меня слово чести, в конце-то концов, мне некогда разной ерундой голову забивать.
– Молчали, – согласился Прэтт, – но все об этом знали.
– И что? Случись Нейросу угодить императору, и попросить в качестве благодарности мужа для дочери, причем не простого, а родовитого, и считаешь, у тебя был бы шанс избежать брака? Приказы его величества не обсуждаются, а насколько мне известно, после последней выходки ее императорского высочества Марии Леонисии, наш правитель стал особое внимание уделять репутации дворян. И не только юных леди, а и не совсем юных лордов. Не зря Нейрос делал все возможное, чтобы замять скандал и сохранить занятие Ариэллы в тайне. Я вообще не понимаю, как он это допустил?
– Меня это тоже интересовало и… Ариэлла кое-что рассказала.
У меня уже все внутри дрожало от нетерпения. Это ж сколько всего интересного мне довелось подслушать. Это ж просто чудо, что за комнатка такая. Осознавать и анализировать информацию буду потом, а пока… ну говорите уже, говорите! Я даже пританцовывать стала на месте, так мне не терпелось поскорее узнать тайну леди Нейрос.
– Вот как? – кажется, Март удивился.
– Ага, она сказала, что у старика Нейроса не было выхода и ему пришлось принять ее решение.
– Думаешь…
– У нее был компромат на отца. Причем, настолько серьезный и грязный, что тот предпочел смириться с занятием дочери, но не допустить, чтобы тайна эта стала известна.
– Интересно, – протянул Март, – а могли ее убить из-за этого?
– Не знаю, Мартин, Ариэлла не сказала, что это была за информация, но… среди ее клиентов было несколько очень опасных людей. Очень, Март.
– Ты знаешь кого-нибудь из них? – даже голос старшего следователя изменился. В нем не было больше ленивых тягучих ноток, теперь он звучал резко, профессионально. Сразу было видно, что господин старший следователь Алан умеет вести допросы, даже у меня по спине мурашки побежали.
– Знаю. И… Март, я не могу сказать. Правда. Единственное, что тебе надо знать, это то, что Ариэлла имела контакты с людьми, которые были ответственны за ту историю. Не думаю, что сама она была в чем-то замешена, но…
– Да…! И… на… и… через…! – старший следователь не просто ругался, он так виртуозно выражал свое возмущение и отношение к словам старинного приятеля, что я заслушалась и остро пожалела, что записать нечем. Придется полагаться на память или потом попросить, чтобы он повторил все это специально для меня. – Так и знал, что ты влез в это дело! – наконец принялся выражать свои мысли уже понятными и, главное, приличными словами следователь.
– Я из него и не вылезал, Март, – сухо отозвался лорд Прэтт. – Если ты помнишь, они остались мне должны. А я привык получать выплаты по всем счетам.
– Это опасно, в прошлый раз тебя по кусочкам собирали, Ник, – в голосе Мартина Алана звучало такое неподдельное беспокойство, что даже я заволновалась. Что же там за история-то такая? И что за страшные личности были в клиентах у леди Нейрос?
И, самое главное, как мне это узнать? Вот бы как-нибудь раздобыть список ее клиентов? Интересно, где он может быть? В полиции, среди вещественных доказательств или же… все еще в ее квартире?
Я поморщилась. Ни один из вариантов меня не устраивал. Сомневаюсь, что старший следователь по особо важным поручениям позволит мне пролистать записную книжку покойной. А в квартиру не попасть, пока не снимут магическую печать против вторжения. Мда… жаль, очень жаль. А так хочется-то.
– Я знаю… что такое Симменс? – отвлекся лорд Прэтт. Судя по всему, в кабинет вошел дворецкий.
А я скрипнула зубами. Вот ведь, не мог этот Симменс появиться на пару минут позже. Или вообще не приходить. Я же так умру от любопытства.
– Я взял на себя смелость, – раздался сухой, лишенный каких-либо эмоций, голос дворецкого, – напомнить вам о молодой леди.
– Точно! – хлопнул в ладоши лорд Прэтт. – Мы совершенно забыли о госпоже Сольер. Март, это не делает нам чести. Она еще в доме?
Последний вопрос адресовался Симменсу, а я скрипнула зубами. Вот ведь, принесла его нелегкая. Не мог подождать еще пару минут. Только-только, о самом интересном речь зашла.
Сименс заверил своего господина в том, что госпожа Сольер, то есть я, все еще в доме и он очень волнуется на предмет того, что я не подаю никаких признаков жизни.
– Быть может, леди стало нехорошо и требуется доктор?
– Да нет, – как-то неуверенно отозвался лорд Прэтт, – я же сканировал ее состояние перед тем, как она вышла. Все было в относительном порядке. Может, девчонка уснула?
– Ты идиот, Ник, – простонал Алан, – если с этой девочкой что-нибудь случится, старик Фил раскатает нас обоих тонким слоем и употребит на завтрак. Делай, что хочешь, но госпожа Сольер должна забыть обо всех неприятностях, связанных с тобой и со мной, само собой.
– Ой, да ладно, Март, – хмыкнул в ответ лорд Прэтт. – А то я не знаю, как сделать так, чтобы эта малышка вообще обо всем забыла. Не переживай, все будет в лучшем виде. И ее дядюшке даже в голову не придет сердиться на тебя.
Я застыла на месте, глядя на картину с дамой в парике и карнавальной маске и очень медленно осознавая смысл только что произнесенных слов.
Он это серьезно?
Нет, вот он сейчас серьезно все это сказал?
У меня от удивления даже злиться не получалось. Стояла столбом и ресницами хлопала. Минута. Вторая…
– Ужин при свечах, театр, пара дорогих подарков и госпожа Сольер вовсе голову потеряет. И заметь, ничего предосудительного, – продолжал лорд Прэтт. – К тому же, девушка симпатичная, с чувством юмора. Мы оба получим удовольствие от общения.
Я зажмурилась крепко-крепко, головой помотала. Снова глаза распахнула, чтобы увидеть перед собой портрет дамы в карнавальной маске. Почему-то отметила, что парик у нее светлый, а вот брови и ресницы черные. Гадость какая.
– Или она тебе приглянулась? – слова лорда Прэтта стали глуше.
Оторопь стала проходить. Даже изумление растворилось.
Я улыбнулась. Широко. Кровожадно так.
Март ничего не ответил, но это было и не важно. Главное я услышала – меня будут соблазнять.
Ну наконец-то. Свершилось. Этот лорд еще не подозревает о том, что его ждет. Я же… я же его… с ним… Ух, как же я довольна. У меня даже ладошки зачесались что-нибудь этакое вытворить и прямо сейчас, но нет. Нет. Торопиться я не буду, чтобы продлить удовольствие.
Из кабинета больше не доносилось ни звука, видимо, когда я отпустила портрет, он снова стал на место и закрыл слуховое отверстие. Подслушивать дальше было опасно и потому, я подхватила юбки и направилась к двери. Рывком распахнула ее, почти столкнувшись, нос к носу с Симменсом.
– Мисс, – произнес дворецкий, чуть склонив голову.
– А знаете что, Симменс? А найдите-ка мне солан, – повелела я и, не дожидаясь пока этот памятник невозмутимости скажет или сделает что-нибудь еще, решительно направилась вон из комнаты.
