Текст книги "Голос Тайра. Жертва порока (СИ)"

Автор книги: Кристина Кандера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Глава 18

По залу вдруг словно волна пробежала. Приглашенные отдать последние почести леди Ариэлле замолкали, все головы поворачивались к одному из входов. Я тоже обернулась, поддавшись всеобщему поветрию и с удивлением осмотрела невысокую леди, с ног до головы, закутанную в черное. Бледное лицо, покрасневшие глаза, скорбная складка у губ, узнаваемые нейросовские черты. Под черным плотным покрывалом, покрывающим голову, было не рассмотреть, какого цвета ее волосы, но я не сомневалась, что леди блондинка.

– Леди Нейрос, – едва различимым шепотом Мартин. Но я не нуждалась в этом его пояснении.

Эта женщина была единственной из всех присутствующих, кто искренне испытывал самое настоящее горе. Кто как не мать, будет искренне скорбеть о рано ушедшем ребенке? Я тихонько вздохнула. Мне было жаль эту женщину. Очень жаль. Сердце сжалось, к горлу подступил комок, я часто-часто заморгала, чтобы сдержать непрошенные слезы.

Я никогда не думала об этом раньше, но сейчас вдруг попыталась представить, что чувствовала бы моя матушка в такой ситуации. Стало страшно от того, какую картину нарисовало воображение, по коже пробежалась противная холодная дрожь и я передернула плечами, едва удержавшись от того, чтобы не обхватить себя руками, чтобы хоть немного согреться.

Леди Нейрос же замерла на пороге с отсутствующим выражением на лице. Она смотрела в одну точку прямо перед собой, и я была уверена, что несчастная женщина не понимает, где она находится и не видит никого из присутствующих. Возле нее вдруг оказалась леди Милош, что-то прошептала на ухо, затем взяла под локоть, повела за собой к противоположному выходу. Следом за ними потянулись остальные члены семьи, давая понять, что пора пройти в усыпальницу и отдать последние почести покойной.

Гости тонкой струйкой потекли следом за Нейросами, перешептываясь между собой. Мы выходили из зала в числе последних. В холле я замешкалась, сделав вид, что что-то ищу в ридикюле, огляделась по сторонам и скользнула под лестницу. Мартин и лорд Прэтт продолжили путь, делая вид, что так и надо и никакой девицы с ними и вовсе не было.

Выждав для верности несколько минут, я выглянула из своего укрытия, убедилась, что все гости покинули особняк, а слуги, видимо были занятыми своими делами где-то в другой части дома, и отправилась на поиски спальни леди Ариэллы Нейрос.

Страшно мне не было совершенно. Скорее мной овладело предвкушение и азарт. Осторожно скользя вдоль коридоров в особняке Нейросов, я вдруг вспомнила о первом курсе в академии.

Это было весело. Тогда в Тайре как раз появились сектанты, и студентам было запрещено покидать охраняемую территорию. Практически запертые и отрезанные от большинства столичных развлечений, мы отрывались, как могли. Помню, как однажды посреди ночи, проникли в зал для собраний и устроили там небольшой сюрприз. Тогда мы вот также пробирались полутемными коридорами учебного корпуса к дверям зала, замирали на каждом шагу, прислушиваясь к малейшим шорохам, задерживали дыхании и весело переглядывались.

Сюрприз удался на славу, собрание было сорвано, виновные наказаны. Правда, не все. О моем присутствии так никто и не узнал, к счастью, друзья по шалостям умели держать языки за зубами, а ментальных и энергетических следов, как заметил лорд Прэтт, я не оставляю.

Эх, я мечтательно улыбнулась, вспоминая счастливые деньки в академии, про себя отсчитывая двери.

Вот и нужная мне. Я приблизилась и взялась за ручку, про себя молясь, чтобы спальня леди Нейрос не оказалась заперта. Открывать замки с помощью шпильки для волос я умела не очень. Нет, меня учили этому, конечно же, но… чего не дано – того не дано. В лучшем случае вскрыть замок подручными средствами я смогла только два раза из десяти попыток. Поэтому мои опасения были далеко не надуманными.

К счастью, запереть спальню покойной никто не догадался, и я смогла беспрепятственно попасть в ее апартаменты. Вошла, прикрыла за собой дверь и огляделась.

Красиво. Богато, даже роскошно. Белоснежные ковры и обивка на мебели, везде позолота, виньетки, золотые розаны и зеркала, мебель светлого дерева, украшенная инкрустацией и причудливой резьбой.

Я тихонько фыркнула. Красиво, конечно, но я сошла бы с ума среди всего этого золота уже через несколько недель.

Поиски в гостиной комнате не увенчались успехом. Я методично обследовала все предметы мебели, где по моим представлениям можно было бы устроить тайник и спрятать дневник или письма или что там надо были искать. Не нашла ничего.

Пришлось переместиться в спальню и начать все заново. И тоже пусто. Ничего. Ни клочка бумаги, ни единого письма, даже счета за какую-нибудь шляпку или платье не завалялось. Такое впечатление, что до меня тут уже изрядно пошуровали и вынесли все, что так или иначе было сделано из бумаги.

– Вот же мерзость! – воскликнула я, плюхаясь в тонкое кресло на витых ножках, стоящее подле письменного стола. Было обидно, что моя вылазка не увенчалась успехом. А так хотелось утереть нос тем двум высокородным лордам. Вот просто до невозможности хотелось.

И разгадать, наконец, тайну леди Ариэллы тоже хотелось. Ведь почему-то же она стала лераной? Не просто же так, девушка из очень обеспеченной и родовитой семьи вдруг решила продавать свое тело. Что-то должно было ее подтолкнуть к этому.

Нет, я была наслышана о том, какие нравы царят нынче среди «золотой молодежи», примером тому могут стать похождения ее высочества принцессы Марии Леонисии и ее свиты. Оргии, наркотические вещества, пьяные выходки, и многое другое стали неотъемлемой частью жизни дочери нашего императора, и все об этом знают, но… Все равно не обсуждают вслух. Если кто-то из «благородных» дворян вдруг попадает в некрасивую историю, то его родственники делают все возможное, чтобы это дело «замять» и не допустить сплетен.

Дядя Фил как-то даже прочитал мне целую лекцию на эту тему. Я тогда приехала на двухнедельные каникулы после второго курса, а следом пришло письмо от моего куратора мэтра Андаризи, где он в красках описывал мои похождения на выпускном балу.

Вот тогда-то дядя Фил и сорвался. Сразу он пытался кричать на меня, потом стыдить, затем стал читать нотации или цитировать «Руководство по совершению безрассудных поступков без последствий для репутации», как он сам это называл.

Не скажу, что я так уж внимательно слушала, хоть и пыталась делать вид, но после бала, который закончился на рассвете, я проспала всего несколько часов и отчаянно зевала. Еще у меня очень сильно болела голова от громкой музыки и ноги от танцев. Потому-то большую часть лекции в исполнении любимого родственника я просто пропустила мимо ушей, но кое-что все же дошло до моего сонного сознания:

– Запомни раз и навсегда! Ты свободна в своих поступках, но до определенного момента. Нельзя, чтобы окружающие говорили о тебе вслух. Шепотом и за спиной – сколько угодно, это расценивается как обычные сплетни и на них можно не обращать внимания, поскольку они не подтверждены фактами или свидетельскими показаниями. Но как только твое имя начинает произноситься громко и во всеуслышание – дело плохо. Ты поняла меня?

Кажется, я тогда просто кивнула, в попытке не уснуть окончательно и не сверзиться со стула, на котором сидела. Дядя Фил посчитал это за знак того, что его проникновенная речь на полчаса дошла до моего сознания, и милостиво отпустил спать.

И это было сказано мне, дочери императорского мага, гениального изобретателя, но ни разу не дворянина. Что уж говорить о тех, в чьих жилах течет кровь благородных аристократов?

Я вздохнула и опершись локтями на столешницу, обхватила ладонями лицо. Сидела вот так, думала, пыталась понять, где еще стоит поискать. Взгляд скользил по спальне. Широкая кровать под белым балдахином с золотыми кистями, тканое белоснежное покрывало с вышитыми на нем золотом розами, такие же шторы на окнах и обивка на мебели. Снежный ковер с высоким ворсом. Стол, за которым я и сидела у окна, два кресла и низкий кофейный столик у камина напротив кровати, какой-то ларь вдоль стены. Рядом с кроватью две двери: одна вела в гардеробную, вторая – в ванную.

Все. Больше ничего. В гардеробной почти пусто, всего лишь несколько пустых чехлов от одежды, пара забытых чулок, бальные туфли с протертой подошвой. В ванной ничего кроме самой ванной и раковины, даже полотенец нет. Под кроватью и ковром я искала, обивку на мебели тоже прощупала, за всеми картинками проверила, даже каминную решетку подергала, пытаясь нащупать какой-нибудь скрытый механизм, ножки у мебели осмотрела основательно, в поисках тайника. И ничего не обнаружила, либо тайников в апартаментах леди Ариэллы Нейрос не было, либо я просто н6е могла их отыскать. Единственное, что мне осталось, это простучать панели у кровати, а если и это не поможет, то тогда просто сдаться.

Я вздохнула и откинулась на спинку кресла. Обвела спальню взглядом еще раз. Ничего. Вот совсем.

– Вот же невезение, – тихонько фыркнула себе под нос. Оперлась одной рукой о столешницу и начала вставать, каким-то непостижимым образом (а раньше за мной не замечалось подобной неуклюжести, явно сказывались события последних дней

и нахождение в непосредственной близости от меня одного противного менталиста) наступила на подол, запнулась о край ковра и едва не полетела на пол, но вовремя успела схватиться второй рукой за ножку стола. Раздался треск, затем грохот и от днища стола отвалился кусок.

Я присела, чтобы оценить причиненный ущерб и едва слышно присвистнула. Под столом лежала небольшая деревянная пластина, явно она предназначалась для того, чтобы скрыть тайник, довольно пухлая тетрадь в мягкой обложке, плоская деревянная шкатулка без украшений и пачка каких-то бумаг, перевязанная простой белой лентой.

– Ох, ну и ничего же себе! – выдохнула я, сгребая все это богатство и прижимая к груди. – Как вовремя во мне проснулась неуклюжесть.

Ручки просто чесались от желания повнимательнее рассмотреть находку, и я не стала себе отказывать. Уселась прямо на пол, почти под столом и первым делом принялась вертеть шкатулку. Плоский футляр, чуть больше, чем в палец толщиной, из светлого дерева, покрытого лаком. Гладкий, теплый и приятный на ощупь, без каких-либо украшений. Последнее меня расстроило почти до слез. Шкатулка не открывалась. На глянцевой поверхности не было ни отверстий под ключ, ни каких-нибудь завитушек, на которые надо нажимать в правильной последовательности, ни заковыристого замочка – ничего. Но это точно была шкатулка! Едва различимый шов явно говорил об этом.

– Как же ты открываешься? – шипела я, пытаясь рассоединить обе половинки силовым методом.

Не получилось. Я вертела шкатулку и так и этак, крутила ее в разные стороны, даже постучала ею по полу, но она так и не открылась.

– Ладно. – пробурчала себе под нос, – отдам Мартину. Пусть найдет какого столяра или у них в полиции и свои умельцы имеются.

Не сладив со шкатулкой, быстро просмотрела пачку писем. Ничего интересного там не нашла. То ли писали каким-нибудь шифром, то ли это и в самом деле были невинные письма, адресованные леди Ариэлле подругами по обучению.

Выдохнула, пожала плечами и раскрыла тетрадь. То, что это дневник я поняла еще до того, как прочитала первую строчку. Только вот… писала явно девочка или совсем юная девушка, едва-едва переступившая порог детства. Уж слишком наивными были предложения и чистыми восторги.

Я поморщилась и перевернула пару страниц. Снова ничего интересного, юная леди, хозяйка дневника (а я почему-то представляла в этой роли именно леди Ариэллу) восторгалась новым платьем и туфельками, кои ей подарила матушка на двенадцатый день рождения. Я мысленно хмыкнула – приятно быть правой, дневник действительно принадлежал юной леди. Совсем юной. Интересно, зачем было прятать его в тайник? Вряд ли у двенадцатилетней девочки были настолько важные секреты, что она боялась их раглашения.

Впрочем… в двенадцать лет и у меня все секреты были важными и тайными. Особенно от маменьки и отчима. Если бы они тогда узнали хотя бы о половине из моих тайн, то… уверена, матушка точно бы забыла о том, что всегда выступала против физического наказания и утверждала, что детей необходимо воспитывать в любви и ласке. Нет, если бы матушка узнала о моих проделках, то быть мне битой. А отчим бы еще и добавил, хоть никогда ко мне и пальцем не прикоснулся и даже за уши драть не решался, хоть братьев таскал регулярно и подзатыльники им отвешивал.

Я перевернула почти половину листов и нахмурилась. Почерк неуловимо изменился, избавился от детской неразборчивости и стал ровным, строгим, угловатым, хотя и было похоже, что писала та же рука, что и в самом начале.

Вчиталась в первые строчки и резко втянула в себя воздух. По спине тут же побежали холодные мурашки страха, руки задрожали. Несколько слов настолько меня поразили, что в груди стал нарастать ком, и пришлось несколько раз заглотнуть ртом воздух. Я боялась задохнуться от нахлынувших эмоций.

Ужас. Кошмар. Отвратительная мерзость. Сколько отчаяние, боли, презрения и ненависти было всего в паре строк.

Я резко захлопнула дневник и, прикрыв глаза, прислонилась головой к креслу. Попыталась восстановить душевное равновесие. Нет, это просто возмутительно. Это… это… преступление… даже не просто преступление, а… мамочки, как же так?

Мысли метались в голове, сталкивались друг с другом, и ни одна из них не задерживалась. Меня охватила такая жалость, что с трудом приходилось сдерживать слезы. И честно, я бы точно расплакалась, ели бы в этот момент не хлопнула дверь в гостиной.

Тихий хлопок произвел на меня эффект взорвавшейся бомбы. Я резко подскочила и заметалась по сторонам, а из гостиной раздавались тихие голоса – кто-то пришел в покои леди Ариэллы.

Что же делать? Куда прятаться?

Я замерла посреди спальни. Прижимая к груди свою находку и кусала губы, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

Первым моим порывом было укрыться в гардеробной, но я тут же отмела эту мысль. Неизвестно, кто там появился, если это слуги, то они вполне могут пройти в гардеробную за чем-нибудь. По той же причине не было смысла лезть и под кровать.

Куда?

А голоса все приближались, и их явно было два.

Не слуги, мелькнула мысль и тут же пропала, а мой взгляд упал на огромный деревянный ларь, стоящий рядом с камином. В таких хранили дрова, чтобы не портить интерьер. Когда я обследовала комнату, то и туда успела заглянуть, а потому точно знала, что кроме сломанной куклы без одного глаза там ничего нет. Дальше тело действовало как-то само, без участия мозга. Я почти бегом пересекла спальню, порадовавшись тому, что все же поддалась порыву и нацепила сегодня подарок лорда Прэтта. Представить страшно, чтобы я делала, если бы на мне были туфельки на каблуках.

«Надо будет обязательно отблагодарить менталиста, – мелькнула мысль. – Тоже пошлю ему подарок…. С намеком… с… жирным таким намеком».

В ящик я поместилась без труда, благо он был довольно объемный, а я никогда не налегала на десерты и сдобу. Впрочем нет, признаться, налегала и еще как, но почему-то вес не набирала. И сейчас как никогда порадовалась этому факту. Я скрутилась в три погибели, опустила голову между поджатых к самой груди колен и замерла. Сверху мягко опустилась крышка, полностью скрывая меня от посторонних глаз. И вовремя, надо признать, потому что в тот же миг дверь в спальню леди Ариэллы, открылась и я услышала надменный женский голос:

– Дарла, это непозволительно и эгоистично с твоей стороны! Ты понимаешь, что своим поведением наносишь ущерб репутации семьи? Прекрати строить из себя страдалицу и спустись вниз, к гостям.

– Уйди, Катарина, – раздался в ответ слабый, лишенный какого-либо выражения голос. Тоже женский, а для меня не осталось секретов в личности говоривших.

Леди Нейрос и леди Милош. Интересно, а что они забыли в спальне покойной в это время? И неужели обряд погребения уже подошел к концу?

– Это возмутительно! – воскликнула леди Милош, словно бы подслушав мои мысли. – Могла же ты хотя бы до конца обряда остаться с гостями? Ты понимаешь, как твой уход выглядит со стороны? Понимаешь, что…

– Уйди! – теперь в слабом голосе леди Нейрос прозвучали чуть более властные нотки. – Мне нет дела до всей этой своры падальщиков. У меня умерла дочь. А они явились на похороны, точно на праздник. Никакого уважения к чужому горю.

– Ой, да какое уважение! – воскликнула леди Милош. – Можно подумать, хоть кто-то из присутствовавших на погребении, не знал о том, что Ариэлла была обычной шлюхой и только связи и положение дяди Ивара сдерживало сплетни и слухи.

– Замолчи! – воскликнула леди Нейрос, а затем до меня донеся звук пощечины.

Я аж встрепенулась. А ничего так отношения в аристократическом семействе. Просто блеск. И почему никто раньше не догадался собирать информацию, просто подслушивая разговоры аристократов, когда они не знают о том, что у их скандалов есть свидетели? Непростительная безответственность, как по мне! Это ж столько сенсаций пропало.

– Не смей говорить о моей дочери в таком тоне! – тем временем продолжала леди Нейрос, и голос ее больше не был безжизненным или слабым, теперь в нем звенела ярость. – Имей хотя бы толику уважения к памяти покойной и ко мне, ее матери. Я сегодня похоронила дочь, которая была моложе тебя на десять лет!

– С чего бы мне уважать эту дрянь? – прошипела леди Милош. – Ариэлла была сукой, как сука и сдохла. И да, я рада, что мы наконец-то избавились от нее. Теперь эта тварь, которую ты произвела на свет, перестанет портить всем жизнь.

– Если ты еще раз отзовешься в подобном тоне, я тебя уничтожу, Катарина, – звенящим от ярости голосом ответила леди Милош. – Или ты думаешь, я не знаю о твоих грешках? Думаешь, я столько лет не замечала, что происходит под самым моим носом в моем доме? Ты ошибаешься, Катарина.

– Ты не посмеешь, – а вот голос леди Милош кардинально изменился. Ни презрения, звучавшего в нем, когда она говорила о покойной леди Ариэлле, ни осуждения действиями и поведением тети, там больше не было. Зато появился страх. – Ты не посмеешь. Это… это дело семьи. Никто не позволит тебе вынести это на всеобщее обозрение.

– А зачем? – леди Нейрос вероятно усмехнулась. Я не могла ее видеть, зато ярко представила себе эту картинку. – Я всего лишь открою твою грязную тайну князю Венгарии. Как думаешь, после этого он все еще будет желать вашего брака? Пусть он не питает иллюзий, но… Катарина… Венгария маленькое княжество и в нем свято чтутся традиции, а еще уделяется особое внимание репутации. Князь и правитель ни за что не возьмет в жену такую грязную тварюшку как ты, – к концу фразы голос леди Нейрос понизился почти до шепота и, признаюсь, у меня самой мурашки по коже побежали. Я ни мгновения не сомневалась, что леди исполнит свою угрозу.

– Ты… ты… не посмеешь… ты… – а вот голос леди Милош откровенно дрожал. Она боялась. Очень и очень боялась.

Ох как же мне любопытно, что там за тайна. Ох, как же любопытно. Ну пожалуйста, поговорите еще чуть-чуть, еще немножко, иначе я просто умру, не переживу неведения. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Но обе леди остались глухи к молитвам маленького внештатного журналиста. Удача явно от меня отвернулась, потому что следующим, что я услышала было:

– Вякни еще что-нибудь неприглядное о моей дочери, – холодно произнесла леди Нейрос, – и мы проверим. А теперь, я не желаю тебя видеть. У меня умерла дочь, и я собираюсь оплакать ее в одиночестве.

После этого раздались шаги, хлопнула дверь… затем через какое-то время вторая, и стало тихо. Но выбираться из своего укрытия я не спешила. В спальню к леди Ариэлле вошли две женщины, а вот судя по шагам, удалилась только одна. Леди Милош все еще была здесь, хоть и не производила шума.

Глава 19

Какое-то время вокруг было тихо. Я даже дышать боялась, прислушивалась, надеясь уловить хоть что-нибудь, что свидетельствовало бы о том, что и вторая леди покинула спальню. Но нет, спустя минуту до меня донеслось тихое рычание, затем приглушенный звук шагов и звон. Кажется, что-то разбилось. Потом еще что-то и еще. Никак леди Милош принялась громить спальню кузины?

Впрочем, судя по тому, что я услышала, ей было необходимо выпустить пар. А что может подойти для этой цели лучше, чем возможность вдребезги расколотить столовый сервиз? Сервиза поблизости не наблюдалось, но леди Милош это не остановило.

– Ненавижу! – рычала она, громя спальню своей кузины. – Тварь, мерзавка! Даже из могилы сумела испортить мне жизнь! Ну где же, где ты его спрятала? Где!!!

У меня сердце сжалось от страха, когда я услышала эти слова. И откуда только возникла уверенность в том, что леди Милош ищет именно тот дневник, который я прижимаю к груди?

Кузина покойной леди Ариэллы еще какое-то время бушевала в спальне, затем переместилась, судя по всему, в гардеробную (а я с облегчением порадовалась тому, что не решилась спрятаться именно там), а потом… по звуку шагов, я поняла, что леди Катарина приблизилась к камину.

– Ну? – снова вопросила она. – И куда ты могла его запрятать?

Я перестала дышать. Через небольшую щелку, образованную неплотно прилегающей крышкой сундука, было видно, как леди прохаживается взад-вперед. А ну как решит поискать еще и здесь? Нет, то, что дневник она тут найдет – это понятно, но, в сундуке кроме тетради есть еще и я, и что-то мне подсказывает, что леди Милош вовсе этому не обрадуется.

Я сидела тише мыши, кусала губы и молилась всем известным мне богам, чтобы она не сунулась в мое укрытие. Обещала сама себе и высшим силам, что больше никогда-никогда не буду подслушивать, не буду забираться в чужие спальни в поисках улик и… вообще, если получится выбраться из этой заварушки не пойманной, то впредь буду вести себя, как воспитанная барышня, чинно и благородно. Вот только с расследованием закончу и все. Больше ничего экстремального, ничего незаконного.

Наверное, мысли все же могут быть материальны, а быть может, боги услышали мои молитвы и вняли обещаниям, но через некоторое время, леди Милош грязно выругалась вслух и все-таки ушла. Не передать словами, какое я испытала облегчение в тот момент, когда услышала как грохнула об косяк дверь в спальню. Хотела было вылезать уже, но поостереглась и просидела в сундуке еще несколько минут. Было тихо, ничего не указывало на то, что в апартаментах леди Ариэллы находился еще кто-то кроме меня.

Выбравшись из сундука, я первым делом на цыпочках приблизилась к двери и приложила к ней ухо, прислушиваясь. И только, когда так ничего и не услышала, открыла дверь и выглянула в гостиную.

Пусто. Какое облегчение.

Я метнулась к выходу, но тут затормозила, вспомнив о том, что по-прежнему прижимаю к груди тетрадь, шкатулку и письма, вытащенные из тайника. Нет, так дело не пойдет. Если меня кто-нибудь с ними увидит – прощай конспирация. И ладно еще просто отберут, но ведь могут и меня наказать. Последнего допускать было никак нельзя, и я уселась на низкую софу с намерением припрятать получше мою находку. С письмами и шкатулкой получилось. Пусть и с трудом, но они поместились в мой ридикюль. Куда хуже дело обстояло с дневником. Тетрадь хоть и была в мягкой клеенчатой обложке, но все ж таки обладала вполне приличным объемом.

– Да что б тебя! – выругалась я, понимая, что спрятать мне ее некуда.

И вот что делать? А между тем, я каким-то шестым чувством понимала, что дневник леди Ариэллы на самом деле обладает огромной ценностью. Очень может быть, что именно там сокрыто имя настоящего убийцы, ну или еще что-нибудь не менее важное. Перестав пытаться запихнуть тетрадку в ридикюль, я выдохнула и огляделась. На ум ничего путного не приходило. Карманов в моем платье не было, в декольте тетрадка точно не поместится, в ридикюле – как уже было выяснено опытным путем – места для нее не осталось. Выход был только один – попытаться спрятать ее под платьем.

А для этого…

Подскочив на ноги, я метнулась в спальню, влетела в гардеробную и принялась шурудить в ящиках.

– Где же вы? Ну тут же лежали, точно помню! – бормотала я, перебирая барахло, на которое даже слуги не польстились. Оставить после себя следы не переживала – после того, как здесь побывала леди Милош, спальня и гардеробная выглядели так, словно по ним ураган пронесся.

– Ну наконец-то! – воскликнула вслух, когда на дне очередного ящика отыскала пару тонких шелковых чулок. – То, что надо!

Не долго думая, я тут же подобрала юбки и приладила тетрадь к бедру, несколько раз плотно обмотала ее чулком и постаралась затянуть узел. Получиться-то получилось, но чулки были шелковые, скользкие, того и гляди объедут. Я попрыгала на месте, проверяя крепость узлов, скептически хмыкнула.

– Ладно уж, все равно больше ничего не придумаю, – подхватила ридикюль, и направилась к выходу.

На этот раз мне снова повезло – в коридоре никого не было, и я метнулась к лестнице, успела спуститься на целый пролет, как впереди послышались голоса – кто-то поднимался мне навстречу и вот-вот должен был вынырнуть из-за поворота.

– Да что ж такое-то! – воскликнула шепотом и заметалась, в поисках укрытия.

Укрытия не находилось. Впереди – лестница, слева – высокое окно, занавешенное легкой занавеской (за такой точно не спрячешься), слева – поворот на лестницу для слуг, откуда тоже слышны шаги.

И вот что делать? Обложили со всех сторон!

Я всплеснула руками и уже развернулась, чтобы вернуться туда, откуда собственно и появилась, как со стороны лестницы для слуг, появился мужчина. В полутьме я его не рассмотрела. Сердце замерло, дыхание перехватило, я приросла к месту, распахнутыми от ужаса глазами глядя на приближающуюся мужскую грудь, затянутую в черное. Почему-то выше поднять глаза было страшно.

Я приготовилась упасть в обморок. Не то чтобы меня и в самом деле спешило покинуть сознание, а темная пелена заволокла взор, вовсе нет. В обмороки я не падала никогда, просто в данный момент, это было первое, что пришло в голову.

И вот, только я картинно закатила глаза, даже приподняла руку, чтобы приложить ее ко лбу и красиво так спланировать на пол, прямо под ноги появившемуся так неожиданно мужчине, как меня за эту самую руку дернули с такой силой, что ни о каком обмороке уже и речи идти не могло.

– Бегом! – раздался рядом угрожающий шепот, и… мы сорвались на забег.

Лорд Прэтт (а это был он!) втащил меня за собой на лестницу для слуг, а затем, не отпуская моего запястья, понесся вниз с такой скоростью, что у меня даже зубы заклацали. Я споткнулась три раза, два раза больно ударилась локтем о стену и один раз едва не сломала себе шею, поскользнувшись на скользких ступеньках. Только вот противному менталисту было все равно. Он успел подхватить меня за талию, вздернул верх, как котенка, слегка встряхнул, удерживая на весу, а затем снова поставил на ноги, ухватил за запястье и потащил за собой.

Я зарычала. Тихо, но очень угрожающе. И что сделал этот гад? Остановился. Обернулся и посмотрел на меня, иронично вздернув одну бровь, чем привел в еще большее бешенство. Не долго думая, я размахнулась и ощутимо приложила его ридикюлем по плечу. Метила в голову, но не дотянулась.

– Ай! – шепотом вскрикнул лорд, потирая ушибленную мной руку. – Больно! Что у вас там?

Я прищурилась, собираясь уже высказать ему все, что думаю по поводу такого ко мне отношения, но тут лорд вдруг весь подобрался и приложил палец к губам.

Пришлось проглотить все, что уже вертелось на языке. Ну ничего, я ему еще выскажу все, что он заслуживает. Вот только пусть выведет меня отсюда.

– Тише, – шикнул на меня Прэтт, и спустился еще на несколько ступенек. Впереди виднелась дверь.

Менталист осторожно приблизился к ней, не выпуская моей руки, приоткрыл створку и выглянул наружу. Видимо, путь был свободен, потому что в следующее мгновение, он потащил меня за собой.

Мы оказались в длинном полутемном коридоре. Скорее всего, это было крыло для слуг, потому что ни позолоты, ни пушистых ковров, ни каких-либо украшений, которые можно было лицезреть наверху, я здесь не увидела.

Прэтт огляделся по сторонам, поудобнее перехватил мою руку и решительно направился налево.

– Вы знаете куда идти? – спросила я шепотом.

– Не шумите, – так же шепотом ответил он мне.

Я мстительно прищурилась, но промолчала. Ладно, пусть ведет. В конце концов, он аристократ и вхож в дом Нейросов, а значит, точно знает, как нам выбраться из лабиринта этих коридоров. Честно признаться, я уже стала ненавидеть особняки и все, что с ними связано. И вот зачем устраивать в своем доме подобные лабиринты? Не удивлюсь, если и сами хозяева тут только с картой могут найти выход. Это же просто невозможно, запомнить все эти повороты, коридоры и переходы.

Наконец, впереди замаячил поворот. Я почти вздохнула с облегчением, надеясь, что скоро мы уже выберемся на свет божий. Оставаться в особняке Нейросов дольше, чем того требовала необходимость не хотелось совершенно.

Но стоило нам приблизиться к ответвлению в коридоре, как послышались голоса. Кто-то приближался, еще немного и нас с Прэттом просто застукают на месте преступления. Пойди потом, объясни хозяевам, что гости забыли в их особняке, да еще так далеко от тех залов, в которых им полагалось находиться. И ладно бы еще только это, уверена, лорд Прэтт уж точно бы придумал причину, по которой мы находимся именно здесь и именно сейчас.

Но у меня же всегда все не как у нормальных журналистов. Стоило лорду замедлить шаг и прислушаться к разговору, как я почувствовала, что чулок, которым был привязан дневник, самым предательским образом стал объезжать по бедру вниз.

– Стойте! – прошипела я, дергая лорда Прэтта за руку. Но больше ничего сделать не успела, голоса стали громче и из-за поворота уже показался мужчина.

Я не успела рассмотреть, кто именно это был, потому что в следующий момент, меня вдруг обняли за талию и прижали к твердому мужскому телу. Я только рот раскрыла, чтобы возмутиться, как мерзкий менталист самым наглым образом, закрыл мне его… поцелуем.

И… вот как-то что было дальше, я помню плохо. Когда в академии девчонки рассказывали о своих ощущениях от поцелуев, я не верила. Решилась даже в одно время попробовать, правда ли, от прикосновения губ можно лишиться воли, потеряться в пространстве и раствориться в нежности, страсти и чем-то там еще. Попробовала. И поняла, что врут ведь, поганки, и приукрашивают самым наглым образом. Потому что целоваться мне не понравилось ни в первый раз, ни во второй, ни даже в третий. Специально исследования проводила с разными парнями, чтобы было что сравнивать. И никаких бабочек в животе у меня не порхало и сладкое томление по телу не разливалось и голову не туманил сладостный дурман… Раньше…