Текст книги "Бездна в твоих глазах"
Автор книги: Кристина Амарант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Любила ли я еще его тогда? Не знаю. Но цель давала мне силы жить и смотреть в зеркало без отвращения.
А Николас уехал в столицу. Мэтр Коллинз, тогдашний глава теневого департамента посчитал невероятно одаренного и почти лишенного человеческих эмоций юношу идеальной кандидатурой в ученики.
Возможно позже, когда Николас изящно подставил его, разыграв безупречную многоходовку, мэтр пожалел о своем решении. Но тогда они оба – ученик и учитель были друг от друга в полном восторге.
– Обучение должно занять пять лет, но я управлюсь быстрее, – сказал мне Николас на прощание. – После этого я стану главой Теневого департамента, женюсь на тебе и увезу в столицу.
Я тогда не приняла этих слов всерьез, просто кивнула. А стоило бы прислушаться. Это старый Никки постоянно мечтал: строил планы и менял их по десять раз на дню. Новый не мечтал. Он информировал меня о том, какой будет моя дальнейшая жизнь.
Но я была юна и полностью захвачена желанием спасти своего Никки. Понимание, что не все в этом мире можно исправить, пришло позже.
Мы разъехались. Он в столицу, я в Инсфорд. Понеслись годы студенчества. Новая жизнь, новые друзья, новые знания.
Новый взгляд на мир.
Инсфорд изменил меня… сильнее, чем смог бы любой наставник. Заставил под лупой рассмотреть и проверить на прочность все, во что я верила. Научил трезво видеть мир, опираться на разум и доверять своим чувствам.
Я узнала, что не все решает сила – порой изобретательность и хороший накопитель способны заменить ее отсутствие. Постигла границы, где проходит моя власть и ответственность. Повзрослела.
Не думаю, что ученичество у мэтра Гроссмана смогло бы дать мне столько, сколько дал Инсфорд. Институт личного наставничества безнадежно устарел. Претория обкрадывает сама себя, отдавая лучших из лучших в лапы пожилым мэтрам. Одаренные маги заслуживают большего, чем был бесплатными самозарядными накопителями у стариков.
Взгляд на отношения тоже изменился. Как-то сама собой растворилась наивная вера в единственную на всю жизнь любовь и вторую половинку. Ушел трепет при общении с сильным полом и болезненное желание понравится любому симпатичному парню.
Нравы в магическом сообществе куда более вольные. Меня звали на свидания. Первое время я отказывала – не потому, что не хотела. Скорее считала это “предательством” по отношению к Никки. От моей детской влюбленности ничего не осталось, но была еще вина и память. Отчаянная мечта поправить то, что я натворила.
– Почему вы считаете себя единственной ответственной за ту трагедию, Мелисса? – спросил профессор Харт, и я вывалила на него свои размышления по поводу большой силы и большой ответственности. Всю ту кучу сверкающей дури, вперемешку с ядовитой виной и стыдом, что носила в себе.
До сих пор помню, как сверкнули тогда его глаза за стеклами очков.
– У-у-у, как все запущено. Думаю, вам надо поспать, дорогая. Немного лечебного сна… заодно пронаблюдаете, как это происходит изнутри, так сказать.
Я согласилась. И во сне впервые познакомилась со своим паразитом. Он был маленький и жалкий, почти лишенный сил. Профессор сказал, что я интуитивно выбрала наиболее конструктивный способ борьбы с чувством вины – созидательную деятельность. Я училась и верила, что смогу исправить то, в чем себя обвиняла. Маленькому гаду почти нечем было кормиться.
Под присмотром профессора я разделалась с пакостной тварью. И поразилась тому, насколько легче стало дышать, когда “моя вина” превратилось в “нашу с Николасом ошибку”. Когда в очередной раз симпатичный однокурсник пригласил меня на свидание, я не стала отказываться. Менять ухажеров как перчатки, по примеру некоторых подруг, так и не научилась, но к пятому курсу у меня было за плечами пара закончившихся вполне мирно романов и жених.
А потом в Инсфорд приехал Николас.
***
Николас прибыл как преподаватель. Обучать нас взлому чужого сознания и методикам защиты от него – самые основы, входящие в общую для целителей душ программу. Углубленный курс включал в себя действительно страшные вещи, но такие вещи дают только в закрытой школе при Теневом департаменте.
Лорд Грей тоже изменился за прошедшие годы. Научился скрывать свои самые неприятные проявления. Мог даже притвориться нормальным, если хотел. Не настолько, чтобы завести друзей – люди все равно инстинктивно чувствовали, что с ним что-то “не так” и сторонились, но он больше не вызывал суеверного ужаса. Если сам этого не хотел.
Несмотря на предубежденность по отношению к слишком одаренным магам, которая царила в университетском кругу, лорд Грей быстро снискал уважение среди преподавателей. Он не кичился своей силой. Был педантичен, аккуратен и невероятно компетентен – качества, которые в Инсфорде ценят превыше всего.
Это была наша первая после семилетней разлуки встреча, но на его лице не дрогнул ни единый мускул. Только бледные глаза вспыхнули пронзительной зеленью.
– Здравствуй, Лисса, – кивнул он, не отрывая взгляда от моего лица. – Я скучал.
Я усомнилась в его искренности, однако попытку быть вежливым оценила. И улыбнулась в ответ.
– Здравствуйте, лорд Грей. Я тоже скучала.
Скучала по своему Никки, которого больше нет. Но об этом говорить не обязательно.
– К чему эти формальности? Зови меня “Николас”, как раньше.
– Думаете это будет уместно… наставник?
– Будет. Я хочу встретиться с тобой. Зайду после третьей лекции.
Он не спрашивал согласна ли я, нет ли у меня других планов на вечер – просто информировал, и будь на его месте любой другой мужчина, я бы уже возмутилась.
Но с Николасом нас связывало слишком многое. И несмотря на все полученные в университете знания, в моей душе еще теплилась надежда, что все поправимо. Что я – именно я – смогу превратить менталиста с промороженными до дна глазами обратно в соседского Никки.
Поэтому я отменила назначенное на вечер свидание. И пошла на встречу с лордом Греем.
Именно тогда Николас огорошил меня, заново озвучив свое намерение жениться на мне, сделать своей леди и увезти в столицу, где я “смогу не работать, и не буду ни в чем нуждаться”.
– Но я хочу работать, – возмутилась я, благоразумно решив пока не трогать вопрос замужества. Поскольку действительно собиралась замуж, но совсем не за Николаса. С Йоном мы встречались почти год, и дело шло к свадьбе. Между нами не было безумной влюбленности, но мы одинаково смотрели на жизнь, имели общие цели и планы – чем на основа для крепкого союза? – Хочу лечить, помогать людям. Я для этого семь лет училась!
– Сможешь заниматься благотворительностью, – пообещал Николас.
Вот спасибочки, щедрость несказанная.
– Лорд Грей, – я церемонно отставила чашку с кофе. – Спасибо за ваше предложение, мне очень лестно. Но вынуждена отказаться. Дело в том, что я не собираюсь за вас замуж. У меня совсем другие планы на эту жизнь.
Вопреки ожиданиям он не стал спорить, просто кивнул. Я посчитала инцидент исчерпанным, хотя в душу все же нет-нет да и закрадывался вопрос: зачем Николасу, нынешнему рациональному, лишенному эмоций Николасу жениться на какой-то безродной слабосилке? С его происхождением и положением лорд Грей мог легко сделать предложение любой знатной девушке. Никто не посчитал бы его плохой партией.
Но мусолить лишний раз его странное поведение не хотелось. Мы все выяснили, закрыли вопрос. Так я думала тогда.
А всего через три недели обнаружила своего жениха с младшекурсницей нетяжелого поведения Причем в такой позиции, что ни о каком “Это не то, о чем ты подумала” не могло быть и речи. Вместо этого бледный и раздавленный Йон твердил, что не хотел, не собирался и сам не понимает, как дошел до жизни такой. Не иначе, как демоны попутали.
Тогда его слова показались мне неумелой ложью. Но позже, оглядываясь назад, я спрашивала себя: не звали ли того “демона” Николас Грей?
Если да, то Николас рисковал. Вскройся все, даже заступничество мэтра Коллинза не спасло бы его от неприятностей. А все непременно вскрылось бы, заставь он Йона сделать что-то категорически противное его ценностям и желаниям. Такое принуждение всегда оставляет шрамы, которые несложно обнаружить.
Надо полагать, желание поиметь неразборчивую красотку плавало на поверхности сознания моего жениха, Николасу достаточно было лишь чуть-чуть подтолкнуть.
Измена и сопутствующая ей огласка стала ударом. Я была раздавлена, растеряна. Этот момент и выбрал Николас, чтобы напомнить о своем предложении.
– Так ты сможешь отомстить неверному жениху, – он усмехнулся, став почти похожим на человека. – И заткнуть рты всем остальным.
Я вытерла дурацкие слезы. И все-таки рискнула спросить.
– Зачем тебе это, Николас? Ты легко можешь найти кого-то красивее, знатнее, богаче…
– Мне не нужен никто, кроме тебя, – он помедлил и признался. – Думаю, дело в том, что ты тогда была моим якорем. Если у меня и остались чувства, они связаны с тобой.
В этот момент он казался уязвимым и почти человечным. Я не смогла отказать. В душе снова вспыхнула надежда починить все, поправить… Кто еще, если не я?
Мы были вместе почти год. Год надежд и разочарований, пустых попыток стучать в замурованную дверь. Год холода – рядом с лордом Греем я всегда чувствовала себя бесконечно одинокой. Год манипуляций и контроля – постоянного и почти незаметного, пока не ударяешься с размаху лбом о невидимые стены. Год утраты всех друзей – как-то незаметно и осторожно Николас умудрился выдавить из моей жизни все, что могло претендовать на мое внимание. Все, кроме учебы, хотя и ей досталось…
Я хорошо изучила его за этот проклятый год. Лорд Грей был умен и для существа почти лишенного души удивительно хорошо разбирался в человеческих мечтах и страхах. Неплохо умел притворяться, если находил для себя это выгодным. Обожал все контролировать. Был амбициозен, не лишен азарта, любил побеждать и даже умел бояться, но эти чувства не имели власти над его душой.
В первую очередь Николас был рационален. Пожалуй, болезненная тяга ко мне оставалась его единственной слабостью.
К концу года я отчаялась и окончательно приняла – все. Разбитого не склеить, обменянную в Бездне на силу душу не вернуть назад. Особенно, если пациенту и так все нравится. Я несчастна рядом с Николасом, так зачем себя мучить?
Подозреваю, что лорд Грей тоже хотел избавиться от своей единственной слабости. Он не скрывал, что его раздражает собственная зависимость от меня и моя принципиальность по некоторым вопросам.
Возможно, Николас надеялся переломаться и забыть про наркотик по имени “Мелисса Эррол”. Порвать связавшую нас у края Бездны нить.
Я не помню, как это было, но твердо уверена: это не я его бросила тогда в Инсфорде. Это Николас отпустил.
Ненадолго…
Глава 39
– Я направлялся в Моранну совсем по другому вопросу, и с ним еще придется разобраться. А тут такой приятный сюрприз.
Лорд Грей откинулся в кресле. Переплел узловатые пальцы, украшенные дорогими перстнями, и раздвинул губы, намечая улыбку, от которой по коже пополз мороз. Я рефлекторно сжалась, готовая, что тело перестанет подчиняться. Один вид Николаса внушал мне какой-то глубинный ужас. Я почувствовала себя загнанным зверьком, лисой в капкане.
От страха из головы напрочь вылетело, что на мне больше нет татуировки, дающей ему право входить с пинка в двери моей души всегда и везде, даже на расстоянии.
…я выжгла ее раскаленной кочергой после того, как подсыпала ему снотворное. И всю дорогу до Моранны мучилась от ожога. Хорошо, что успела зайти к целителю до того, как меня ограбили.
Теперь, наверное, Николас набьет новую тату…
– Итак, я тебя нашел. И что мне с тобой делать?
Многообещающее начало.
– Самым рациональным будет – отпустить, – я усилием воли отодрала себя от стены и выпрямилась. Даже голос не дрожал больше. – Но ты ведь этого не сделаешь?
Он покачал головой.
– Мы это уже проходили. Ты нужна мне, – его глаза начали наливаться зеленью – свидетельство невероятно сильных для Николаса эмоций. – Четыре месяца не знать где ты и что с тобой. Жива ли ты… Это было жестоко, Лисса.
Меня передернуло.
– Ты стер мне память! Набил свое клеймо! Промыл мозг, чтобы жениться и два года копался в моей душе, отрабатывая новые виды изнасилования прямо в мозг. Ты мне будешь говорить о жестокости?! – осознав, что уже кричу, я осеклась.
Хватит. Сколько можно по тем же граблям? Николас всегда выслушивал мои претензии. Понимающе кивал.
И делал по-своему.
Для лорда Грея в этом мире существовали только его желания. Все остальное было досадным шумом, от которого можно избавиться с помощью ментальной магии. Подозреваю, что если профессор Харт сейчас меня просканирует, обнаружит шрам на шраме. После моей первой попытки уйти и нанесения тату Николас уже не сдерживался.
– Этот спор не имеет смысла, – Николас встал. – Я могу надеяться, что ты не станешь делать глупостей по дороге к отелю? – уточнил он.
Я кивнула. Надеяться он, конечно, может – кто ж ему запретит?
– Интересно, как ты объяснил страже мой арест? “Простите, господа хорошие, у меня сбежала жена. Понимаю, что это вне закона, но не могли бы вы задержать ее – не в служба, а в дружбу”, – голос сочился ядом.
Нет, ну а как иначе? Слабосилок или нет, но я дипломированная мэтресса, а у женщин-магов прав не меньше, чем у мужчин. У Николаса не было законных оснований удерживать меня силой.
Если бы в Претории все всегда решалось по закону.
Возможности лорда Грея, и без того немаленькие, очень расширились, когда он “съел” своего начальника, став самым молодым руководителем Теневого министерства за всю его историю. А вызвавшая настоящую истерику среди высоких лордов мораннская эпидемия и вовсе вручила ему в руки почти неограниченную власть. Совет был согласен на что угодно, лишь бы не допустить распространения заразы дальше по стране. Лорд Грей поклялся уберечь столицу, если ему дадут полномочия действовать жестко, и получил их.
Обещание он честно выполнил, но возвращать однажды полученную власть не спешил. Несколько членов совета, поднявшие было вопрос о восстановлении статус-кво, стремительно потеряли свои места, а потом и жизни.
И да – в теории я могла обратиться за помощью к кому-то из врагов Николаса, подать в суд с обвинением о вторжении в сознание. Закон был беспощаден к подобным нарушениям, наши лорды слишком хорошо понимают насколько опасен зарвавшийся от собственной безнаказанности менталист.
Побоялась. Что меня используют как пешку, разменяют и вернут мужу. За годы жизни рядом с Николасом у меня не осталось никаких иллюзий по поводу высоких лордов. И я не хотела играть в опасные многоходовки.
Я просто хотела покоя. Права самой выбирать что думать, чувствовать, как жить…
Глаза Николаса снова посветлели. Лорд раздвинул бледные губы в подобии снисходительной улыбки.
– Ты не совсем психически стабильна, – “обрадовал” он. – Склонна к паническим атакам, навязчивым состояниям. Коллеги с большим пониманием отнеслись к моему нежеланию предавать подробности огласке.
– Собираешься объявить меня сумасшедшей?! – пальцы сжались в кулаки в бессильном гневе. – Не выйдет! Любое независимое обследование покажет все, что ты со мной делал!
Он продолжал смотреть на меня с улыбкой. Как взрослый на ребенка.
– Нет… – прошептала я, чувствуя как в душе поднимается липкий ужас. – Ты не сможешь поручить это своим псам. Подобные дела должна рассматривать независимая комиссия….
Он вздохнул. Поднялся и подошел, нависая сверху. Против воли я снова отпрянула, вжимаясь в стену.
Николас ласково отвел прядь с моего лица и взял за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.
– Ах, Лисса-Лисса. Пора бы уже уяснить, что в этом мире для меня мало невозможного.
***
Сбежать по дороге я так и не смогла – путь от тюрьмы до отеля мы проделали на лодке.
И пусть лодка – меня бы не остановил ни осенний холод, ни затхлый запах от канала, куда местные жители, особо не стесняясь, сливали помои и содержимое ночных горшков. Но Николас был настороже и держал меня за руку. А на единственную наивную попытку отвлечь его только усмехнулся и сильнее сжал пальцы. Я смотрела на него и тонула в знакомом ощущении бессилия.
Разумеется, лорд Грей занял лучшие покои в лучшей гостинице города. Пять комнат на третьем этаже – куда ему одному столько?
– Я распоряжусь, чтобы принесли ужин. Поедим, когда закончу.
Когда закончит ставить очередную заплатку на мою память. И остается только надеяться, что лорд Грей не станет копаться в моей душе. Какой бы тварью ни была Пенелопа, попасть в руки Николаса для Артура страшнее.
Я сжала край подоконника, глядя на Сенто-Лукано в закатных лучах. Эшафот уже убрали, и на площади стояла обычная вечерняя толчея. Памятник Джакомо Карреттино возвышался прямо напротив принадлежавшего ему особняка.
Не там ли сейчас Артур? То помещение из сна очень походил на личный ритуальный зал, и на месте мэтрессы я бы побоялась тащить куда-то так компрометирующее ее тело.
За спиной скрипнула дверь – служанка принесла вино и поздний ужин. Я слышала, как она рассыпается в благодарностях за мелкую монету.
– Хватит, – оборвал ее Николас. – Иди и передай, чтобы нас ни в коем случае не тревожили. Моя супруга очень устала и нуждается в отдыхе.
Захлопнулась дверь. Я прижалась горящим лбом к стеклу. В душе расползался стылый ужас.
Неужели нет выхода? Неужели все должно закончиться вот так?
– Лисса.
Я не двинулась с места.
– Не вынуждай меня прибегать к силе.
Верно. Он все равно сделает это, но если начну сопротивляться, будет больнее.
Часы на башне пробили восемь вечера. Краем уха я поймала далекое пение. Или скорее речитатив. Несколько голосов слаженно бормотали что-то сильно похожее на ритуальные фразы вхождения в транс.
Странно. Кто это балуется магией под носом у начальника теневого департамента?
– Ты слышишь? Где-то обряд…
Николас поморщился.
– Тебе не надоели эти детские уловки? Сядь, – он похлопал рукой по дивану рядом с собой. Накрытый стол источал запах жареного мяса, от которого меня затошнило. Хотя я не ела уже вторые сутки, даже мысли о еде вызывали отвращение.
Голоса стали громче, и у меня перехватило дыхание. Готова поклясться, что мужской голос принадлежит Артуру.
Как сомнамбула я прошла сквозь комнату и опустилась рядом с Николасом. Неразборчивое бормотание приблизилось настолько, что я вполне могла различить отдельные слова. Это была формула концентрации, позволяющая делиться силой.
Николас взял мое лицо в ладони, заставляя посмотреть на него. В бледно-голубых глазах закрутился знакомый зеленый водоворот…
Его вторжение всегда ощущалось, как насилие. Вот и сейчас, я вздрогнула и сжалась. В глазах потемнело от боли.
– Расслабься, – отрывисто приказал Николас. Его взгляд ввинчивался в череп, как винт от гарроты. – Будет проще.
Будет. Если расслабиться и немного потерпеть, то все пройдет почти безболезненно. Останется только чувство легкой гадливости и желание помыться.
Я почти поддалась, уступила. Но в последний момент в душе вспыхнуло такое отчаянное беззвучное “НЕТ!”, что все разумные аргументы потеряли смысл.
Уже не раздумывая над бесплодностью сопротивления я вскинула щиты. Захлопнула дверь души на замок перед самым носом лорда Грея. На огромный, проржавевший амбарный замок, сейчас я почти видела его, ощущала в руках его увесистую тяжесть…
Николас вздохнул как бы говоря: “Видят Спящие, я хотел быть мягче”. И усилил нажим. Обычно уже на этом моменте меня вырубало. Учитывая нашу разницу в силе, даже слабое воздействие с его стороны ощущалось, как удар стенобойным тараном.
Но не сейчас…
Я обратилась к своей силе. И чуть было не захлебнулась.
Там, где мысленный взор привык видеть тонкую струйку, хлестал бешеный поток. Подобный реке прорвавшей плотину. Сила прибывала и прибывала, не кончалась. Меня уже буквально разрывало от магии.
Как… как совсем недавно на развалинах храма!
Хлипкая ограда на глазах выросла, покрылась гранитной кладкой, ощерилась острыми шипами. Ржавый замок превратился в каменный засов, толщиной в бревно.
“– Что происходит?” – зазвучал в ушах изумленный мужской голос, в котором я с некоторым опозданием узнала мэтра Аджальто.
“– Не понимаю, – напряженно откликнулась Пенелопа. – Она как будто уходит. Куда-то вовне…”
– Ну, хватит брыкаться, – мягкий укор в голосе Николаса сопровождался повторным ментальным ударом. Раньше такое воздействие гарантированно отправило бы меня в нокаут.
Магия ударила. И откатилась, не причинив вреда. Даже больно не было. Сила взвилась, укрывая меня в надежный кокон. Несколько мгновений мы с Николасом ошарашенно смотрели друг на друга.
А потом я азартно ухмыльнулась. Подалась вперед, чтобы вцепиться в его шейный платок.
И ударила в ответ.
Лорд издал придушенный всхлип. Он не ждал ответной атаки, но успел инстинктивно вскинуть щиты, которые с треском полопались – один за другим, но погасили удар.
– Какого… – пробормотал Николас, отшатываясь.
Но на этот раз уже я не позволила ему уйти. Толкнула его на диван и нависла сверху, стискивая воротник так, что он захрипел.
Глаза в глаза, не разрывая контакта, не отпуская ни на миг. Я не знала сложных техник, не имела опыта взлома чужого сознания и была неумела как ребенок, только прошедший инициацию.
Но у меня было столько силы, что разница в квалификации просто потеряла смысл.
Носорог плохо видит и неповоротлив, ага. Но при его размерах это не его проблема.
Я ударила, не давая ему опомниться. И снова. Снова…
Пытаться направлять такой поток магии все равно что орудовать оглоблей. Или ревущим брандспойтом, который трясется и рвется из рук под бешеным водяным напором. Николас ловчил, уворачивался, подставлял щиты. Половина ударов приходилась в молоко. Меня заносило, я била почти вслепую, напрасно расходуя чудовищное количество силы.
Не поединок, а позорище. Живая иллюстрация “как не надо”. Можно спорить, что все посетители и персонал гостиницы сейчас катаются по полу и воют от нестерпимой мигрени. Не будь за мной этого безграничного океана, я бы давно выдохлась и сдалась на милость победителя. На это Николас и надеялся.
И не зря. Нет, силы не стало меньше, океан магии, из которого я черпала по-прежнему был бескраен, как сама Бездна. Но я начала уставать. Целиться становилось все сложнее, в голове шумело, по спине ползли липкие капли пота. Как скоро придет откат? Сколько я еще продержусь, прежде чем свалюсь в беспомощную слабость?
Николас только это и ждал. Поймав момент, когда я отвлеклась, пытаясь совладать с ревущим потоком, он вдруг резко пихнул меня под руку. Я потеряла равновесие и плюхнулась на него. Он сжал меня так, что затрещали ребра, не давай поднять голову и посмотреть ему в глаза…
– Не знаю… где ты этого набралась… но сейчас узнаю, – прохрипел он. – Сила… не заменит опыт…
– Это как посмотреть!
Я отвела назад коленку и с наслаждением врезала ему между ног. Удушающая хватка разжалась. Всего на миг, но этого хватило, чтобы рывком подняться, вцепиться в его волосы и обрушиться сверху последним, сокрушительным ударом.
Врата души разнесло в щепки. Я влетела на гребне ревущего потока магии во внутренний мир Николаса Грея.
Навстречу ледяной пустыне его души.
Глава 40
Здесь было холодно. Вокруг, куда хватало взгляда, расстилалась бескрайняя пустошь. Ни травинки, ни листочка, нет даже снега. Только серые камни и белесое небо над головой.
Я невольно поежилась. Ожидать, что душа Николаса окажется богата красками, было бы наивно. Но вопиющая нищета его внутреннего мира все равно потрясала. Ни желаний, ни страхов, ни драгоценных воспоминаний. Только лед и камень.
Но где-то в этой бесплодной пустыне должны прятаться его амбиции?! Азарт, жажда власти, болезненная тяга ко мне.
И ключ от моей памяти.
Я еще раз обернулась, вглядываясь в ровное пространство, и на этот раз заметила иглу башни – далеко, почти у линии горизонта.
Белые крылья со свистом рассекли воздух, поднимая меня в небо. Понесли в сторону башни.
Сверху все казалось другим. Взгляд невольно цеплялся за руины – остатки выгоревшей рощи, развалины домов. Фантомы, призраки, безмолвные свидетели всего, что Николас утратил, обменяв на силу. Чем ближе к башне, тем больше их становилось.
Потом внизу раскинулся город.
Это был странный город. Заброшенный, но лишенный признаков разрухи. Безлюдный, но запустевший. Отделанные гранитом проспекты, изысканные барельефы и статуи, статуи, статуи… На просторной площади возвышалась исполинская скульптура полководца – верхом на вздыбленной лошади. Я невольно ухмыльнулась, узнав во всаднике Николаса.
Внимание невольно привлекла мозаика на соборе напротив статуи. Я прищурилась, моргнула. Неужели?
Подлетела ближе, чтобы изучить изображение, потом перевела взгляд на кариатид. Не веря своим глазам, пронеслась над площадью, рассматривая вычурное убранство дворцов. И расхохоталась.
В каждом барельефе, каждой фреске, на каждом здании красовалось лицо Николаса. Вот уж действительно памятник самовлюбленности! Кажется, я сильно недооценивала представление лорда Грея о собственной значимости.
Уже без особого интереса я обогнула циклопическое строение похожее на пирамиду со статуей лорда на вершине. На этот раз Николас изваял себя сидящим за столом, погруженным в тяжкие думы. Метафорическое представление о карьере? Возможно.
Гранит, мрамор, гнетущая тишина. Ни намека на что-то живое. На мгновение вернулось острое чувство жалости. Каково это – жить в окружении своих бесконечных мраморных копий?
Я не стала задерживаться в городе Величия и Амбиций и полетела дальше. Светлый силуэт башни разрезал небо надвое. Даже внешне он разительно отличался от квадратной монументальности прочих выстроенных Николасом на руинах души строений.
И местность по мере приближения к ней начинала меняться. Нет, здесь по-прежнему не было живой растительности, но среди каменных глыб нет-нет, да и мелькали островки сухой земли и бледные пятна озер.
Чем ближе к башне, тем тяжелее давался каждый взмах крыльев. Невидимая сила гнула и прижимала к земле.
У пространства души свои законы. Николас считал, что к чувствам нужно подходить с почтением. Не желая напрасно расходовать силы, я сложила крылья и спустилась.
Башня парила над головой. Невесомая, ажурная, она отливала теплым перламутром. При виде терновой лозы у подножия я изумленно вскинула брови. Пусть сухая колючка, но это первый намек на что-то живое в душе Николаса Грея.
Лоза густо оплетала вход, заставляя вспомнить сказку про спящую красавицу. Вот только я не была принцем-спасителем. Огонь хлынул с вытянутых ладоней, мгновенно пожрал и терн, и дверь, расчищая мне дорогу к самому больному и драгоценному в душе Николаса.
От хриплого стона содрогнулось небо.
– НЕТ!
Я едва успела отскочить. Камень под ногами забурлил, как варево в котле. Плеснул вверх и застыл очередной гигантской статуей, големом с лицом Николаса Грея.
– НЕ ТРОГАЙ! – проревел исполин с силой всаживая каменный кулак перед собой.
Я вздохнула. Что же – следовало ожидать. Даже странно, что стражи души появились только сейчас. Похоже, я сильно приложила лорда во время нашей дуэли.
– Николас, это бесполезно. Ты сам знаешь, что я сильнее.
– НЕ ОТДАМ!
– Зачем тебе это? – снова попыталась я воззвать к логике, которую он так любил. – Ты же не раз говорил, что тебе не нравится быть зависимым от чувств.
– ЭТО МОЕ! – проскрежетал гигант. И ринулся в атаку – настолько же отчаянную, насколько безнадежную.
Камень разошелся под ногами, подобно трясине и мгновенно затвердел капканом вокруг колен. Я услышала свист и пригнулась в последний момент, провожая взглядом пудовый кулак.
– МОЕ СОКРОВИЩЕ! НЕ ОТДАМ! – ярился голем с лицом Николаса Грея. Тиски на ногах сжались, грозя раздавить кости.
Моя-чужая сила в ответ вскипела и хлынула вовне, разнесла каменную ловушку в мелкое крошево. Я вскочила, еле успев уклониться от еще одного удара. Ландшафт за спиной стремительно менялся, пустыня шла буграми, спешно выплевывая новых и новых големов. Свидетельство, что Николас Грей готов защищать свою одержимость до последней капли силы.
Видят Спящие, я не хотела поединка…
Я обратилась к силе, и гигантская цунами поднялась, заслоняя горизонт. Обрушилась на стражей, смывая их прочь ревущим бешеным потоком. Но не успела схлынуть, застыв толстой коркой. Теперь все пространство вокруг покрывал ледник, нависая над головой причудливыми торосами. свободным от льда оставался только крохотный пятачок в самом центре вокруг башни.
– УЙДИ. НЕ ТРОГАЙ, – простонал первый голем. Единственный из тех, кого не затронула вода.
– Я бы ушла, Никки. Но ты ведь не оставишь меня в покое. Тебе нужно знать, что я рядом и под контролем.
Торосы затрещали, превращаясь в ледяных великанов, но я вскинула руки, и на землю пролился огненный дождь. Вода с шипением испарялась, закрывая небеса. Все вокруг погрузилось в горячий влажный туман.
Мы сошлись: воля на волю, сила на силу. Мой противник больше не уклонялся. Он просто… сжигал себя. Знал, что не сможет победить, но не отступал в безнадежной попытке защитить то, чем дорожил больше силы…
Почти так же, как я сжигала себя, вытаскивая его из Бездны. В моей душе вновь вспыхнули сомнения.
Но если Николас так дорожил своими чувствами ко мне, почему он так со мной обращался? Все эти годы! Только требования, постоянный контроль, только навязывание своей воли… Татуировка эта – стоило вспомнить о ней, как в душе вспыхнула привычная ярость.
Нет! Если он и любил меня, то как очень ценную вещь, призвание которой быть удобной и приятной лично ему.
– Прости, – сказала я за мгновение до того, как удар воздушным тараном разнес голема в пыль. Мир содрогнулся в последней конвульсии и замер.
Где-то в реальности бывший великий менталист Николас Грей смотрел в потолок невидящими глазами. Ему еще предстоит узнать, что такое выгорание и какова жизнь слабосилка в окружении полноценных магов.
Стояла мертвая тишина. В клубах тумана поднималась башня из слоновой кости, в которой Николас Грей хранил свою сокровенную одержимость. Я шагнула на ступени. Обугленный терн хрустел под ногами.
Пришлось подняться почти до самой крыши. В комнату с ажурными окнами, за которыми блестели звезды. В центре под стеклянным колпаком чуть светился цветок. Ярко-алый, похожий на гигантский георгин. Единственное, что осталось живым в этом холодном наполненном статуями мире.
Но мое внимание притянул кованый ларец, стоявший рядом. Я откинула крышку, украшенную вездесущим портретом лорда Грея, и коснулась медного ключа. Он растаял в моих ладонях, обдав знакомым холодком магии Николаса.
Затхлая пелена наведенных воспоминаний слетела в один миг. Тринадцать забытых месяцев обрушились на меня, подобно водопаду, увлекая в пучину памяти.
