Текст книги "Бездна в твоих глазах"

Автор книги: Кристина Амарант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Итак, у нас действительно есть разорванная помолвка и мужчина, оскорбленный отказом, – продолжал синьор Фиреско, дождавшись пока зрители умолкнут. – Не знаю, что именно сделал мэтр и какая судьба ждала молодого ди Альдо после ритуала. Я не маг и не рискну строить предположения, что именно пошло не так и почему убийца и жертва поменялись местами. Но я утверждаю, что мэтр Карреттино сам виновен в своей гибели. И мое главное свидетельство – мой подопечный. Любой маг может засвидетельствовать насколько изменился его потенциал, – адвокат сделал приглашающий жест в сторону скамьи присяжных. – Синьор Аджальто, прошу!

Я нервно сжала пальцы. Сейчас! Все решится сейчас. Слишком многое зависит от слов городского мага. Если он подтвердит, что с Артуром что-то не так, это заставит присяжных как минимум отложить приговор.

Может, стоило поступить проще? Стащить с ди Альдо рубашку и показать всему городу зеленую печать на груди? Но станет ли клеймо достаточным аргументом для далеких от вопросов магии горожан? Обычным зрением не увидеть пугающей и безмерной силы скрытой за зеленой печатью.

Нет, нужно свидетельство. И не Мелиссы Эррол, а известного, уважаемого в городе человека.

Аджальто не спеша поднялся и подошел к Артуру. Оглядел его с нечитаемым выражением лица.

– Чего вы хотите, чтобы я сделал, Карлос?

– Осмотрите подсудимого. И засвидетельствуйте о любых отклонениях в его магическом потенциале.

Мэтр кивнул. Прищурился и поднял руки, словно ощупывая невидимую стену перед собой. Одна ладонь замерла у груди Артура, прямо напротив печати. Глаза Аджальто изумленно расширились.

Пауза. Я подалась вперед, в ожидании спасительных слов. Ну же!

Маг медленно покачал головой.

– Озвученная версия была крайне увлекательной, но боюсь, мне нечем вас порадовать, синьор Фиреско. У обвиняемого ди Альдо обычный уровень силы. Пятая, максимум четвертая категория. Что типично для мага его возраста…

Толпа взревела. Я бессильно сжала кулаки, всматриваясь в самодовольное лицо мэтра. О да – он прекрасно понимал, что подписывает Артуру смертный приговор своей ложью. И нисколько этого не стыдился.

Они с Пенелопой обменялись короткими взглядами, и на лице мэтрессы мгновенно вспыхнула злая усмешка, совсем не подходившая к образу кроткой жертвы. Она подалась вперед и послала Аджальто воздушный поцелуй.

Стук молотка.

– Перерыв. Заседание продолжится в два часа пополудни.

Глава 33

Карлос Фиреско выглядел подавленным.

– Вы уверены, что не ошиблись по поводу магического потенциала молодого ди Альдо, синьорина?

– Абсолютно! – я решительно тряхнула головой. – Привлеките других экспертов, стяните с него рубашку. Артур сочится магией, он весь как один огромный канал в Бездну.

Адвокат вздохнул.

– Попытаюсь. Но боюсь, что мы упустили свой шанс переломить мнение присяжных, синьорина. Слова мэтра – слишком весомое свидетельство.  Обвинение просто заявит, что в перерыве я напоил ди Альдо “Зовом Бездны” или другим похожим стимулятором.

– А если доказать, что он сговорился с Пенелопой?! Уверена, что их “дружба” гораздо более тесная, чем принято думать, – тот воздушный поцелуй не шел из головы. Я готова была спорить, что Пенелопа с Аджальто – любовники, которые умело скрывают свою связь.

– Слишком мало времени. Будь у нас хотя бы пара дней в запасе… – синьор снова вздохнул. И я поняла, что мысленно он уже похоронил Артура. – Простите, синьорина Эррол.

Ненавижу беспомощность! Это мерзкое чувство, когда кажется, что все напрасно и ничего невозможно изменить.

Я подалась вперед и стиснула его руку.

– Проведите меня к Артуру, синьор! Я знаю – вы можете! Пожалуйста…

***

Да, синьор Фиреско мог. Хотя для этого ему пришлось объявить меня своей помощницей.

Тесный закуток в подвале суда не заслуживал гордого звания  камеры. Просто отнорок три на четыре шага. Стены поблескивали влагой – скорее правило, чем исключение для стоящего на воде города. На полу валялся грязный тюфяк, а на нем, упираясь локтями в колени, сидел Артур, уставившись на стену пустым взглядом.

– Ди Альдо! К тебе посетитель.

Артур не отреагировал. Словно не слышал.

– Эй ты! Я с тобой разговариваю! – недовольный таким пренебрежением стражник шагнул было в камеру, но синьор Фиреско остановил его, положив руку на плечо.

– Не надо, друг мой, – мягко сказал он. – Просто оставьте нас наедине.

– Даже не знаю, синьор, – стражник с сомнением поскреб в затылке. – Это ж убивец. Да еще и маг.

– В кандалах он не опасен. Кроме того, у нас с этим юношей всегда были неплохие отношения. Не так ли, Артур?

Ди Альдо снова промолчал, и у меня сжалось сердце. На суде он мне нравился больше. Да, вел себя как полный придурок, но придурок живой и целеустремленный. Не похожий на марионетку с обрезанными нитями.

Стражник еще помялся, дождался серебряной монеты и кивнул.

– Ну эта… как знаете. Ежели что – кричите.

Он вышел. Я выждала, пока звук шагов не растает в подвальной тишине. Открыла было рот, но Артур опередил меня.

– Зря вы все это затеяли, синьор Фиреско. Я уже говорил, что не нуждаюсь в защитнике. Не стоит меня спасать.

От обреченных интонаций в его голосе, в моей душе снова вспыхнула спасительная злость.

– Ничего, повторишь еще раз – для меня.

Он побелел. Резко вскинул голову и простонал, встретившись со мной взглядом:

– Лисса?!

– Хорошо, что ты помнишь мое имя. Я уже было подумала, что Артур ди Альдо забыл о моем существовании. Благо не в первый раз.

– Что ты здесь делаешь?!

– А ты как думаешь? – я скрестила руки на груди, а то они прямо сами тянулись оттаскать кое-кого за уши. И повернулась к адвокату. – Синьор Фиреско, не обижайтесь, но можно я поговорю с этим убивцем приватно? Без свидетелей.

Синьор наградил меня понимающим взглядом и кивнул.

– Я подожду в коридоре.

Дверь за его спиной захлопнулась. Мы остались наедине в крохотной каморке размером едва больше отхожего места. Ди Альдо откинулся на стену, глядя на меня снизу вверх. Безжизненная маска сползла с его лица, сейчас обращенный ко мне взгляд выражал столько всего. Тоску, печаль, бесконечное восхищение.

Но главным была обреченность.

Я подавила желание плюхнуться рядом с ним на тюфяк и поцеловать. Не всегда утешение и поддержка – лучший выбор, некоторым страдальцам куда больше помогают мотивирующие пинки пониже спину.

– Ну?!

– Прости… – тихо произнес он, опуская взгляд.

– Это все, что ты можешь сказать?

Он задумался. Потом кивнул.

– Да. Прости. Я должен был держаться от тебя подальше… как можно дальше. Если бы я только знал…

– Знал ЧТО?! – мое терпение окончательно сдало. Я рывком преодолела разделявшие нас футы и вцепилась в его плечи. – Что вообще происходит, Артур?! Почему ты это делаешь?!

Артур одарил меня совершенно безумным взглядом. Наклонил голову, чтобы на мгновение прижаться щекой к моей руке.. Выражение горького блаженства промелькнуло на его лице. И пропало.

– Забудь меня, – глухо произнес он. – Все происходит так, как и должно быть.

– Это не похоже на объяснение. Что ты увидел за дверью?

Он покачал головой.

– Не надо, Лисса.

– Что значит “не надо”?! – меня все-таки прорвало. Теперь я трясла его за плечи и кричала, выплескивая весь свой ужас, все безумные эмоциональные горки, через которые он заставил меня пройти за эти сутки. – Ты хоть понимаешь, что тебя казнят, придурок!

– Так надо.

– Кому надо, ты – идиота кусок?!

Но ругаться на него было бесполезно. Подозреваю, что какое бы обидное слово я не подобрала, сам он мысленно кроет себя куда жестче.

– Так будет правильно, – глухо сказал он. – Я должен заплатить за свое преступление.

– Убийство мэтра Карреттино? – с издевкой переспросила я. – Ты серьезно?

Ди Альдо покачал головой.

– Какое преступление, Артур?! Что ты нашел в глубинах памяти?! – он попытался отвести взгляд, но я вцепилась в его волосы, заставляя смотреть на меня. Он не сможет больше сбегать. Что бы там ни было, пусть скажет это вслух.

Он посмотрел на меня расширенными словно от боли зрачками. Зелень Бездны еле мерцала тусклым ободком по краю.

– Пожалуйста, Лисса… – голос упал до срывающегося шепота. – Не заставляй меня. Просто поверь – я виновен, бесконечно виновен. Перед всем городом. Я – убийца, зло, которое должно быть уничтожено! И я заплачу за свое преступление…

Я наклонилась ближе и вдруг почувствовала ее – незримую ментальную дверь. Трюк – доступный для менталистов вроде Николаса, но никак не для слабосилка-сновидца. Мы способны лишь делить сны с пациентами, и это правильно. Потому что мы – лекари, а не вивисекторы. Потому что взлом чужой души – всегда насилие. У любого доверия есть пределы, никто не подпустит другого человека добровольно к самому сокровенному.

Но эта дверь была приоткрыта. Словно сама приглашала заглянуть, войти…  Моя дверь – персональный вход, личный портал в глубины души, разрешение творить с этим конкретным человеком все, что мне заблагорассудится. Неведомо откуда возникшим чувством я знала, что не встречу сопротивления. Не будет ни барьеров, ни грозных стражей, хранящих границы внутреннего мира. Я смогу, если пожелаю, внушить Артуру что угодно. Любые мысли, желания. Посмотреть любые воспоминания. Даже у менталистов-теневиков после многомесячных допросов не бывает такой всеобъемлющей власти над своей жертвой.

Доверие Артура ко мне было абсолютным. Не знаю когда, не знаю как, но он вручил мне ключ своей души. И теперь только от меня зависело захочу ли я воспользоваться той неограниченной властью, что он мне дал.

Когда я мысленно коснулась воображаемой двери, Артур дернулся.

– Скажи! – потребовала я, стискивая его плечи. – Или я посмотрю сама.

Нет, так нельзя! Если сделаю это, пусть однажды, пусть во имя самой благой цели, это изменит все.

Проклятье, ди Альдо! Зачем ты это сделал, зачем отдал мне эту власть, поставил перед таким выбором. Я ведь могу… просто могу войти. И спасти твою жизнь. Внушить, что надо бежать.

Но… чем я тогда буду отличаться от Николаса?

Он облизал пересохшие губы.

– Не надо…

Я сглотнула. Соблазн был сильным… слишком сильным. Я ведь умею: основы работы с памятью и мотивацией входили в общий курс менталистики. Просто внушить Артуру, чтобы бежал из Моранны. Или хотя бы разобраться, что за хрень творится у него в голове. Выкурить паразита…

– Без твоего разрешения не войду, – это прозвучало очень хрипло. Пальцы сами собой разжались, скользнули, ероша темные пряди. Меня захлестнула сумасшедшая любовь к этому невозможному, упрямому идиоту. Яростное, желание спасти его и присвоить, заклеймить, объявить своим. Быть с ним и только с ним…

Артур странно усмехнулся.

– Я не мог бы запретить тебе, даже если бы хотел, – он нежно взял мою руку, поднес к губам и поцеловал центр ладони. – Все, что осталось от меня, принадлежит тебе. Но этого слишком мало. Пожалуйста, уходи, – выдохнул он, опалив мою руку дыханием.

Бездна в его глазах пульсировала. Я почти слышала, как бьется магическая печать – в такт сердцу.

Я коснулась ручки и дверь распахнулась сама. Без малейших усилий. Словно где-то в глубине души Артур хотел поделиться со мной всем, что носил в себе.

– Это приглашение?

В глазах Артура мелькнула паника.

– Нет, Лисса! Это… больно!

– Потерплю.

Я решительно шагнула за порог. И рухнула в безбрежный океан вины, боли и ненависти к себе.

Это был ад. Пытка, растянутая на бесконечность, когда мысли о смерти, как об избавлении невольно сами приходят на ум. Какофония сводящих с ума голосов: презрительных, гневных, осуждающих, обвиняющих. Глухая изнуряющая тоска и вина. Ее невозможная тяжесть придавила меня, буквально размазала. Если бы не Артур, я бы просто рухнула на загаженный пол, способная только беспомощно скулить.

Он поймал меня в объятья. Стиснул, прижимая к себе – жадно, с одержимой обреченностью. Я успела услышать, как в невыносимую симфонию боли и вины диссонансом вкралась мажорная тема любви, принятия и доверия. Словно одинокая флейта пыталась спорить с ревущим органом.

А потом ди Альдо ментально отшвырнул меня прочь, обрывая нашу связь. Я осталась полулежать в его объятьях. Меня трясло, почти как после “огненного луча”. Хотелось свернуться калачиком и плакать, как обиженный ребенок.

– Я же говорил… – хриплый голос над ухом – такой знакомый и родной. – Есть двери, за которые лучше не заглядывать.

– Спящие, как можно с этим жить? Теперь я понимаю почему тебе нравится физическая боль. На фоне подобного… – мой голос прервался. Я уткнулась лицом ему в плечо, стараясь скрыть выступившие слезы. Но Артур все равно заметил.

– Я снова сделал тебе больно, – безнадежно сказал он. – От меня нет ничего, кроме неприятностей.

– Хватит! – я со злостью стукнула его по плечу и отодвинулась, чтобы посмотреть в его лицо. – Мать твою, Артур, что с тобой случилось?! Даже самые искусные менталисты Николаса не умеют так пытать. Это ведь ты, ты сам делаешь это с собой! Почему?!

Он напрягся. Судорожно глотнул воздух.

– Это я вызвал чуму, Лисса.

Я недоуменно моргнула.

– Что?!

– Наткнулся в манускрипте на описание ритуала и захотел попробовать. Забытый тайный путь поиска силы семьи ди Альдо. Надо было послушать тебя, ты ведь убеждала меня не играть с силами, природы которых не понимаю…

– Я?!

– Ты была права, во всем права. И моя сила – это сотни и тысячи жизней, принесенных в жертву, – продолжал Артур – ровно и безнадежно. – Сгоревшие на Повегло трупы. Пустые улицы. Запах мертвечины и дыма. Полумертвый город, карантинные посты. Скорбь и шрамы выживших. Все это стало магией, будь она проклята. Я – убийца, какого еще не видела Претория. У такой твари не должно быть будущего.

Он произносил слова ровно, словно все связанные с ними чувства прогорели и обратились в пепел. А я слушала с открытым ртом. И не знала, что сказать.

Перед этой обреченной решимостью любые слова казались пустой шелухой.

Артур не отступится. Он уже судил себя и вынес вердикт: виновен. Даже если мне удастся вырвать ди Альдо сейчас из клыков правосудия, он найдет способ привести приговор в исполнение. Он уже казнит себя – ежеминутно, ежесекундно. Что такое недолгая физическая боль по сравнению с жизнью в аду, созданном из нестерпимой вины и беспросветного отчаяния?

Я потрясла головой, пытаясь избавиться от этих безнадежных мыслей. Было… было что-то еще. Что-то, что я упустила…

– Я прошу тебя только об одном, Лисса, – голос Артура дрогнул. Он отвел прядь с моего лица, глядя с такой безнадежной нежностью, что у меня заныло сердце. – Пожалуйста, не ходи на казнь. Тебе не стоит смотреть на это.

Казнь?! Мысль о ней вернула силы мыслить и действовать.

– Так, подожди! Давай с самого начала. Почему ты считаешь, что это ты вызвал…

Скрипнула дверь.

– Синьорина Эррол, – осторожно кашлянул адвокат за моей спиной. – Мне жаль вмешиваться в ваш разговор, но боюсь, что перерыв вот-вот закончится. Нам всем пора вернуться в зал.

Глава 34

Присяжные совещались недолго – отсилы полчаса. Я с упавшим сердцем вглядывалась в их лица, когда члены магистрата возвращались и рассаживались по местам.

Грохнул молоток, призывая к вниманию.

– Присяжные вынесли решение?

– Да, ваша честь, – подтвердил мэтр Аджальто. – Подсудимый виновен по всем пунктам.

Зал всколыхнулся. И замолчал, весь обратившись в слух. Теперь дальнейшая судьба Артура зависела от назначенного судьей наказания.

Судья кивнул, словно не ожидал иного вердикта.

– Властью данной мне правительством Претории, я приговариваю Артура ди Альдо, признанного виновным в убийстве и разрушении храма, к смертной казни.

Гул голосов, рев толпы, стук молотка – все словно отдалилось. Я вскинула голову, пытаясь рассмотреть Артура, но перед глазами все расплывалось.

“Теперь ты доволен? – хотелось мне крикнуть ему. – Ты уйдешь, растаешь в небытии. Сбежишь от своей вины, вместо того чтобы разобраться, что случилось на самом деле. Вместо того чтобы искупить ее. А я? Что делать мне одной, без тебя? И не надо всего этого дерьма, что без тебя мне будет лучше, что ты приносишь одни неприятности. Да, приносишь. Но без тебя мне будет хуже, гораздо хуже…”

– Казнь будет проведена в соответствии с традициями Моранны посредством гарроты и состоится утром завтрашнего дня.

И финальный удар молотка, как последний гвоздь в крышку гроба.

***

Эшафот на площади Сенто-Лукано возвели за ночь – почти непристойная поспешность, если речь идет о казни благородного человека.

Во всем этом деле была поспешность, наводящая на мысли о нежных ручках мэтрессы Карреттино. И пусть я меньше всего желала, чтобы Артур попал в руки теневиков, сейчас я сама мысленно поторапливала Николаса молясь, чтобы его люди успели.

И понимала, что нет – не успеют. Если бы приговор удалось отложить хотя бы на сутки…

Когда первый шок после признания Артура прошел, я схватилась за голову, осознав, как бездарно потратила отведенное на свидание время. Нужно было не раскисать, а вытрясти из ди Альдо все, что он вспомнил. Выяснить с чего он вообще решил, что чума началась по его вине, найти изъяны в его рассуждениях и указать на них.

Тщетно я пыталась добиться повторного свидания. Ни меня, ни синьора Фиреско больше не пустили в темницу. С момента, как Артур перешел из подсудимых в осужденные, его адвокат утратил право на посещение. Я слонялась у здания городской тюрьмы пол-ночи и даже почти сумела подкупить охранника, когда явился начальник стражи и меня только чудом не упекли туда, куда я так стремилась.

К сожалению, не в одну с Артуром камеру, иначе я бы не возражала.

Уснуть в ту ночь так и не получилось. Впрочем, я и не пыталась. Бессмысленно нарезала круги по комнате, то принималась всхлипывать, то замолкала. В голове вспыхивали и таяли сотни планов побега – прекрасных и абсолютно нереалистичных.

К утру глаза опухли от слез, а в в душе воцарилась спасительная апатия.

С первыми лучами солнца площадь начал заполнять народ. Отсмотревшие часть спектакля горожане жаждали кровавого продолжения.

Я тоже пришла, несмотря на просьбу Артура. В душе теплилась смутная надежда, что все это не по-настоящему. Не может же быть, чтобы Артура казнили так чудовищно и несправедливо за преступление, которого он не совершал. Прискачет храбрый рыцарь, разверзнется океан, выпуская спящих богов.

Детская наивная вера в чудо.

Стоя у подножия эшафота, я выискивала малейшие намеки на счастливый исход.

Их не было.

За спиной предвкушающе гудела толпа. Я глотала слезы и сжимала кулаки, чувствуя, как апатия уступает место ярости. Разве те, кто приходит поглазеть на чужую смерть, как на развлечение, не заслуживают чумы?

Через час после рассвета со стороны тюрьмы показался конвой. Толпа оживилась, загомонила громче. Тщетно я привставала на цыпочках, пытаясь рассмотреть Артура сквозь человеческие макушки. Не с моим ростом. А вот ему бы даже тянуться не пришлось.

От этих мыслей по щекам снова побежали слезы. Я зло смахнула их и вовремя. Ди Альдо как раз поднимался на эшафот. Я смотрела как его усаживают на деревянный стул, как закрепляют колодки на руках и ногах и стальной ошейник на шее, а в голове бились навязчивые и бессмысленные вопросы.

Почему, Артур? Почему ты принял это решение в одиночестве? Почему не рассказал все сначала мне, не спросил совета? Ты говорил, что хочешь быть со мной, но разве так поступают, когда хотят общего будущего?

Вдруг вспомнился наш разговор после Самой Темной Ночи, наивные попытки ди Альдо вытащить из меня признание… И я остро, до боли, пожалела о своем упрямстве. Чего мне стоило тогда сказать эти три простых слова?

Или потом, перед самым нырком в глубины памяти, когда Артур сказал, что любит меня. Почему я не ответила, что тоже люблю его, что приму любого, неважно какие чудовищные тайны скрывает его прошлое? Быть может, тогда он не решил бы, что обязан справляться с этим в одиночестве…

Артур откинулся на жестком стуле, словно это был королевский трон.

– Мне ведь разрешат самому командовать казнью? – услышала я голос сквозь шум толпы.

– Если пожелаете, синьор, – ответил палач. Черная маска баута прикрывала его лицо и голос звучал глухо. – Это право благородного.

– Хорошо, – горькая усмешка искривила губы. – Тогда приступайте.

Палач опустил мешок на голову. Толпа ахнула и притихла, как настороженный хищник. Я подалась вперед, затыкая себе рот, чтобы не закричать.

Нет, пожалуйста! Все не может закончиться вот так!

В повисшей над площадью тишине отчетливо был слышен чуть насмешливый голос.

– На счет три, господин палач. Один. Два…

Экзекутор повернул винт, и я уже не могла, не хотела сдерживать крик. Глаза застилали слезы, не давая разглядеть происходящее на эшафоте, но на этот раз я не стала их смахивать. Осознание, что надежды нет – никто не придет, не спасет, потому что в жизни не всегда случается счастливый конец, как в сказках, обрушилось на меня свинцовой наковальней и пригвоздило к мостовой. Ноги подогнулись. Я упала на колени на брусчатку. Вокруг волновалась толпа, но даже сквозь ропот и возгласы отвращения я слышала влажный хруст, с которым винт входил в человеческую плоть, сокрушая позвонки. Казалось, что это продолжается целую вечность.

А потом над площадью снова повисло молчание. Только теперь в нем не было оттенка предвкушения. Только безмолвный ужас перед чудовищной смертью.

– Приговор приведен во исполнение, – объявил палач. – Артур ди Альдо мертв. Тело преступника будет сожжено сегодня до захода солнца, а прах похоронен на Повегло.

И все потеряло смысл.

Рвущиеся из груди рыдания вдруг оборвались, боль исчезла. Меня как будто обернули в толстый кокон из ваты, сквозь который не могли пробиться никакие чувства. Спасительное оцепенение было похоже на наркоз. Или на смерть. Словно частичка моей души умерла на площади вместе с Артуром.

На эшафоте еще что-то происходило. Стражники снимали с тела колодки, укладывали его в мешок и несли куда-то. Рядом оживленно переговаривались люди, обсуждая подробности казни. Я медленно встала, не зная куда идти. Наверное, надо вернуться в “чайку”. Выпить снотворного, рухнуть на кровать, где мы с Артуром, совсем недавно…

Нет, думать об этом невыносимо! Я не буду…

Просто выпить снотворного, поспать хотя бы сутки. А потом решать, что делать дальше со своей жизнью.

Я побрела от площади, не разбирая пути. Но когда перед глазами уже замаячила знакомая улочка, дорогу заступил стражник в капитанском мундире:

– Леди Мелисса Грей?

Я кивнула, на автомате. И только потом осознала КАК он меня назвал.

– По распоряжению Теневого министерства вам придется проследовать за мной.

Глава 35

В любой другой день у них не получилось бы арестовать меня так просто – не зря залитый под завязку жезл болтался на поясе. В любой другой день я нашла бы способ сбежать, отвлечь охрану и удрать.

Но после казни Артура мне вдруг стало все равно.

Пусть будет Николас, почему бы и нет? Кто-то ведь должен жить и с бездушным теневиком. По крайней мере, лорд Грей заставит меня забыть эту мертвую тишину на площади Сенто-Лукано и хруст металлического винта, ломающего позвонки.

А еще он заставит меня забыть комнату на втором этаже “Дохлой чайки” и пьянящую сладость поцелуев. Бегство от Пенелопы в академии, шальную вылазку в чужой дом, объятия чудовища в развалинах храма.

Мысль об этом нарывала и болела глубоко внутри, словно загноившаяся заноза. Но окутавшая душу апатия не давала ей всплыть на поверхность. Часть меня отчаянно требовала действовать, а часть наблюдала за этим со стороны – отстраненно и равнодушно.

“Разотождествление” – всплыл в памяти знакомый по лекциям термин. – Естественный механизм защиты души от непереносимых эмоций”.

Все та же равнодушная, ничего не желающая, но умеющая трезво мыслить часть знала, что это однажды пройдет. Нужно лишь время, немного времени и я перестану напоминать лорда Грея с его вечно постным лицом и глазами мороженной рыбы.

Если бы еще у меня было время. Дорога до столицы на дилижансе занимает пять суток. Но лорд Грей отправится личным экипажем, сменяя лошадей на каждой станции. Значит, доберется гораздо быстрее.

С момента добровольной сдачи Артура прошло два (Поверить не могу! Спящие, неужели всего два?!) дня. Самое позднее, завтра вечером Николас будет в Моранне. И конечно, сразу же узнает о моей поимке.

Что же, возможно все к лучшему.

Лорда Грея всегда отличало бережное отношение к вещам, которые он считал своими. Вот и сейчас – готова спорить, что в распоряжении от Николаса отдельно подчеркивалось максимально уважительно обращаться с беглой леди Грей. Стража вела себя так, словно я хрустальная. Любое действие, ограничивающее мой комфорт и свободу сопровождалось таким количеством реверансов, что становилось смешно.

Под многочисленные извинения меня отвели в тюрьму, выделив лучшую камеру, явно предназначенную для аристократов. В плане удобств она мало отличалась от той же комнаты в “чайке” – в ней был таз для умывания, отдельный отхожий закуток, ширма, кресло и даже кровать с балдахином.

Не здесь ли провел прошлую ночь Артур? Я вжалась лицом в подушку, пытаясь уловить его запах, но чистая ткань пахла только мылом и немного морской солью.

Ответ на этот вопрос я все же получила чуть позже, обнаружив свое имя, процарапанное на деревянном столбике в изголовье. Я накрыла его ладонью, бездумно провела пальцами по желобкам. И вдруг снова заплакала.

Безнадежно и горько. Словно прощаясь…

Когда слезы схлынули, пришла усталость. Я обняла подушку и провалилась в сон.

***

Это было очень странный сон, пугающе похожий на реальность.

Пространство сновидений всегда аморфно и условно, будто погружено в дымку. Обстановка и предметы лишены деталей. Обычные люди не замечают скудности своих снов, поскольку разум раскрашивает их после пробуждения, наделяя подробностями.

Но этот сон был другим. Реалистичный до крохотной щербинки на камне, до мелких морщинок у края глаз безупречной синьорины Карреттино.

И все же это был сон. Лишенная тела, я парила под потолком ритуального зала – не слишком просторного, но богато украшенного. Мозаика на полу изображала вписанное в круг Дерево Жизни. На месте сефирота Иесод находился алтарь с выбитым  на нем символом луны.

– Клади его туда, – приказала Пенелопа.

Густаво Аджальто подкатил к алтарю конструкцию похожую на больничную каталку и кряхтя принялся сгружать обтянутый тряпками куль.

– Тяжелый какой! – недовольно прошипел он сквозь зубы. А по виду и не скажешь – кожа да кости.

Словно подтверждая его слова, куль вывернулся из холеных рук мэтра и с мягким стуком шлепнулся на пол рядом с алтарем. Пенелопа недовольно свела тонкие брови.

– Густаво! Я же просила аккуратнее! – с упреком протянула она.

– Можно подумать, ему не все равно, – хмыкнул маг, втаскивая куль на  слишком короткий для него алтарь. – И я по-прежнему не понимаю, почему нельзя было поручить это слугам.

– Чем меньше людей вовлечено, тем лучше. Нам не нужны слухи, Густаво, – в голосе мэтрессы зазвучал металл. – В прошлый раз мне только чудом удалось убедить лорда Грея в своей непричастности к отцовским делам. Чудом и… хорошим подарком. На этот раз так дешево отделаться не получится, а мы не знаем сколько времени займут эксперименты.

– Ладно, ладно… – буркнул ее сообщник, вспарывая обвязанные вокруг куля веревки.

И хоть в призрачном состоянии у меня не было тела, я почувствовала, как сердце замерло, а потом скакнуло, колотясь с утроенной силой. Я стремительно рухнула с высоты к алтарю, уже зная, что увижу под тремя слоями мешковины.

Обычно лица удавленников уродливы. Красные, распухшие, с вытаращенными глазами. Но Артур и в смерти был бледен. И по-прежнему болезненно красив, вопреки багровому шраму на шее.

Если бы у меня были глаза, я бы заплакала. Если бы у меня были руки, я бы обняла его, прильнув к холодному телу. Но я могла только смотреть. Смотреть, хотя сердце истекало кровью от этого зрелища…

Кто бы ни послал мне этот сон – спасибо. За возможность попрощаться, хотя бы так.

– А кого сожгли на Повегло в итоге? – уточнил мэтр, избавляя тело от остатков мешковины.

Пенелопа безразлично пожала плечами.

– Не знаю. Какого-то бродягу. Поиском подходящего тела занимался Лоренцо.

– И как ты объяснила ему свое желание прибрать труп бывшего женишка? – Аджальто неприятно хохотнул, и синьорина поморщилась.

– Я не обязана ничего объяснять! Лоренцо – мой человек. Давай быстрее, Густаво. Меньше слов, больше дела.

– Угу… – край мешковины зацепился за пряжку сапога и маг сердито запыхтел, пытаясь избавиться от нее. Однако не замолчал.

– Думаешь, Грей поверит?

– Нет. Но у него нет доказательств. И пока он выясняет, почему его категорический приказ задержать ди Альдо до прибытия теневиков никто не видел, у нас будет время.

Мэтр вздохнул.

– Иногда мне кажется, что я зря повелся на твои сладкие песни и влез в это, – протянул он с непонятным намеком.

Синьорина сложила руки на груди и жестко прищурилась.

– Хочешь выйти из игры? – ее голос звучал мягко, но я бы не стала обманываться этом показным смирением. Судя по тому, как дернулся кадык на шее Аджальто, он тоже не относил синьорину Карреттино к числу травоядных.

– Нет, но… Если бы нас связывала не только общая цель, мне было бы проще, – он прошелся по фигуре мэтрессы раздевающим взглядом, и у меня появилось ощущение, что это далеко не первый подобный разговор. – Скажем, если бы ты была со мной поласковее…

– Понимаю, как тебе непросто, дорогой Густаво, – в голосе Пенелопы зазвучала откровенная насмешка. – Но стоит поискать ласку в другом месте.

Да уж, точно не первый. Скорее сто первый. И пусть я промахнулась с предположением о любовной связи, но отношение Аджальто считала верно. Он хотел Пенелопу – темная и горькая страсть, которую синьорина умело раздувала, обещая себя улыбками и взглядами, но не словами.

– Послушай, я же помог тебе на суде. Без моих показаний…

– Это было и в твоих интересах.

Она наклонилась над телом Артура, чтобы задумчиво провести по щеке ладонью, украшенной ухоженными коготками.

“Не смей! Не трогай его, стерва! Он мой!” – закричала я. Увы, только мысленно. Какая бы сила ни закинула меня сюда, она оставила мне роль безмолвного наблюдателя.

Во взгляде Аджальто я прочла отголосок своей ревности.

– Что, я недостаточно хорош для вашего высочества? – со злостью спросил мэтр. – Или неприступная синьорита Карреттино все еще вздыхает по своему бывшему жениху? Ты ведь собиралась за него замуж, до того как он послал тебя, променяв на низкорожденную слабосилку? Ну и каково это – чувствовать себя брошенной, а принцес…

Звонкая пощечина прервала его речь.

–  Заткнись! – прошипела Пенелопа. – Я говорила тогда, и повторю снова: мои отношения с Артуром тебя не касаются.

– Ты просто дура, – Аджальто потер щеку, на которой стремительно наливался красным отпечаток ладони. – Ох уж эти влюбленные женщины… Даже те, которые мнят себя темными богинями…