Текст книги "Бездна в твоих глазах"
Автор книги: Кристина Амарант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Пенелопа зло сверкнула глазами.
– Я не влюблена в Артура!
– Ну-да, ну-да, – насмешливо покивал мэтр. – Поэтому и отдала ди Альдо роль жертвенного барашка, когда он тебя бросил. Кстати, почему ты просто не завязала ритуал на себя? К чему такие сложности?
Синьорина дернула плечом.
– Не суди о том, в чем не разбираешься. Нам не подходил никто другой, кроме Артура.
– Да? – искренне изумился мэтр.
– Да. Артур – последний потомок основателей Моранны. Все сигилы города завязаны на его кровь. Ни с кем другим ритуал бы просто не сработал, – она скривила в усмешке чувственные губы. – Мы с отцом планировали сперва позаботиться о том, чтобы род ди Альдо не прервался, но этот идиот сам подписал себе приговор.
Вопреки циничным словам, ее пальцы словно обрели собственную волю, ласкали темные пряди. А брошенный украдкой на мертвое лицо взгляд выражал столько всего, что я усомнилась в искренности синьорины.
Мэтр невольно поежился.
– Иногда я тебя боюсь, дорогая.
– Только иногда?
– Ты похожа на ядовитую змею, – продолжал он со странной смесью восхищения и опаски.
– Я бы обиделась, если бы не знала, как тебе нравятся змеи, милый Густаво, – она отдернула руку, словно заставляя себя отступить. – Хватит болтать и помоги мне его перевернуть. Неудобно.
Маг перекатил тело на бок. Прищурился, всматриваясь в безжизненное лицо.
– Выглядит мертвее мертвых. Ты уверена, что это сработает?
– Абсолютно, – Пенелопа подошла с другой стороны алтаря и взялась, за торчащий из кровавой раны рычаг винта. Почему-то палач не стал вынимать его. – Сейчас. Сам. Увидишь.
Несколько движений и винт с влажным хлюпаньем был извлечен из тела. На алтарь выплеснулась струйка крови. Густая, почти свернувшаяся она капала, медленно заполняя желоб в виде символа луны.
Женщина и мужчина замерли в ожидании. Я тоже ждала. В душе кипела холодная беспощадная ненависть.
Я никогда не была мстительной. Бессмысленное и саморазрушительное занятие. Месть ничего не исправит, не вернет к жизни умерших, даже не принесет покоя. Но сейчас я знала, что не смирюсь и не успокоюсь, пока не добьюсь отмщения.
Потому что это будет правильно. Потому что сволочи, убившие моего Артура, не должны оставаться безнаказанными.
Что бы эта парочка ни планировала сделать с телом Артура, я не отвернусь. Буду смотреть, чтобы запомнить и рассказать Николасу. Если лорд Грей хотя бы заподозрит, какую змеюку он упустил, он вцепится в Пенелопу почище бульдога. И тогда помоги вам Спящие, ядовитая синьорина Карреттино.
Время словно застыло. Минута проходила за минутой, но в зале ничего не менялось. Аджальто нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
– Ну?! – потребовал он.
– Не понукай, я тебе не лошадь, – фыркнула Пенелопа. – Сказано же: ждем.
– А что если ты ошиблась?
– А что если ты идиот? Впрочем, какое “если”?
– Эй, полегче! – возмутился мэтр. – Это было обидно.
– Я думала: тебе нравится, когда я тебя унижаю.
– Не так…
Внезапный всплеск магии оборвал его слова. От алтаря полыхнуло зеленью – почти так же, как когда Артур лечил меня, но в десятки раз сильнее. Сила ударила в меня обжигающей волной, накрыла с головой, разрядом пробежала по венам. Я закричала от внезапной боли – без звука. Ослепительный изумрудный поток подхватил меня и потащил, унося обратно в камеру, к телу.
Нет!
Из последних сил я вцепилась в окружающую реальность: когтями, зубами, всем существом… Я должна видеть, должна знать, что происходит, что задумали эти двое…
Зелень схлынула, и сквозь остатки пульсирующей боли я расслышала, как изумленно ахнул Аджальто.
Было от чего. Жуткая рана на шее Артура затягивалась – словно под воздействием лекарских чар.
С хрустом вставали на место раздробленные позвонки, бледнел и выцветал шрам от металлического ошейника на шее. Ди Альдо всхлипнул. Дернулся.
И открыл глаза.
Глава 36
Счастье накрыло меня, затопило с головой, как совсем недавно – магия. Я почти не вслушивалась в восхищенную ругань мэтра, и едва ли до конца понимала, где нахожусь и что происходит.
Жив! Он жив!
Будь благословенна эта чудовищная сила, способная не только исцелять, но и возвращать мертвых!
Позабыв о собственном бестелесном состоянии, я рухнула с потолка, чтобы обнять Артура. Но призрачные руки прошли сквозь плоть.
На губах ди Альдо мелькнула нежная улыбка и он пробормотал:
– Лисса…
– Ее здесь нет, – резко отозвалась Пенелопа.
“Я есть! Вот она я! Артур!”
Он моргнул и потряс головой, словно приходя в себя.
– Здравствуй, Пенни. Ничего не вышло, да?
Синьорина кивнула.
– Все как ты говорил.
Что значит “как ты говорил”? Сквозь блаженный туман облегчения и счастья начали пробиваться другие мысли.
Артур разговаривал с Пенелопой? Когда? Почему с ней? Почему он до сих пор доверяет этой стерве?! После всего, что мы успели выяснить!
– Но не волнуйся, – она по-хозяйски провела ладонью по его волосам. – Я знаю способ убить тебя навсегда.
Ди Альдо пожал плечами и сел на алтаре сгорбившись.
– Думаешь, это возможно? – хрипло сказал он, с преувеличенным вниманием разглядывая мозаику под ногами.
– Уверена, дорогой, – отозвалась Карреттино медовым голосом. – Смерть временно перекрывает канал. Если сперва откачать побольше силы, ее не хватит, чтобы вернуть тебя в очередной раз.
Он горько усмехнулся.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. Бездна потому и зовется Бездной, что не имеет пределов.
– Доверься мне, дорогой.
– Твою мать, он что – действительно хочет умереть?! – не выдержал мэтр.
“Ты что – идиот?” – читалось на его ухоженном лице. И я мысленно согласилась с Аджальто.
Этот… у меня даже слов нет, чтобы назвать его так, как он этого заслуживает… действительно вознамерился сдохнуть любой ценой. Наплевав на меня и все, что нас связывало.
Он знал! Понимание этого пронзило, как магический разряд. Когда я навещала его в тюрьме, Артур знал, что воскреснет, как только из шеи вынут винт.
А я?! Обо мне он подумал?! Он хоть представляешь – гад, бесчувственный чурбан – через что я прошла за эти дни?! И чего стоят все слова о любви, о нашем общем будущем, если Артур так легко готов подтереться ими ради стукнувшей в голову дури?!
Он знал, что гаррота не убьет его, но не сказал мне ни слова! Даже не намекнул! Заставил поверить, что действительно мертв, пройти через немой ужас ночи перед казнью и тишину на рассветной Сенто-Лукано.
Я была даже не зла, о нет! Я была в настоящем бешенстве. И хорошо, наверное, что неведомая сила, закинувшая меня в этот зал, не дала мне голоса, иначе ди Альдо узнал бы о себе много нелестного.
– Я хочу восстановить баланс, – тихо выдавил Артур, все так же не отрывая взгляда от мозаики на полу. – Таких, как я, не должно существовать, – он помолчал и добавил. – И просто хочу, чтобы все закончилось. Я так устал…
Моя злость внезапно сдулась. Я вспомнила о паразите. И растянутую на вечность пытку, в которую окунулась, заглянув за двери души.
Да, с его стороны это было эгоистично и жестоко. Но Артур болен. Отравлен ненавистью к себе. Рожденный из чувства вины паразит почти сожрал его заживо.
Ди Альдо на полной скорости и по доброй воле мчится в ад, и можно понять его нежелание брать попутчиков.
– Но почему? Будь я на твоем месте… – под убийственным взглядом синьорины мэтр осекся. А Пенелопа сладко улыбнулась и заворковала.
– Густаво не до конца в курсе ситуации. Ты ведь помнишь Густаво, Артур? Он очень помог нам суде.
– Помню, – ди Альдо, наконец, поднял голову. Черные синяки под воспаленными глазами подчеркивали неестественную и пугающую зелень вокруг зрачков. Мэтр нервно дернулся под его взглядом и невесть зачем принялся поправлять одежду.
– Э-э-э… очень приятно, – проблеял он.
Артур безразлично пожал плечами.
– Я никому не пожелаю быть на моем месте, – он перевел взгляд на Пенелопу. – Когда начнем?
Она вдруг замялась, глядя на него с очень странным выражением. Как худеющая толстушка на тортик.
– Завтра.
– Но ты же говорила… – возмутился было мэтр. И тут же увял под гневным взглядом.
– Зачем тянуть? – ди Альдо нахмурился. – Место подходящее, я готов, – он обвел рукой ритуальный зал.
– Тебе… тебе нужно выспаться. Поесть, прийти в себя…
– Зачем? – он поскреб шею сзади, сдирая присохшую кровавую корочку.
– Да, именно! – встрял Аджальто – Зачем?
– Затем! – зарычала на него синьорина.
– Да какая разница буду я отдохнувшим или уставшим? – продолжал недоумевать Артур.
– Нам с Густаво тоже надо отдохнуть, – отрезала Пенелопа. – Последние несколько дней выдались очень нервными, я морально истощена. Твоя сдача с повинной создала мне СТОЛЬКО проблем…
– Прости… – равнодушно ответил Артур.
– До сих пор не понимаю, зачем было нужно устраивать этот балаган с судом, – продолжала синьорина, накручивая себя, – если ты мог просто прийти ко мне?!
– Мог.
– Так какого… ты этого не сделал, ди Альдо?
Артур пожал плечами, чем разозлил ее еще больше.
– Из-за твоей любви к показухе мне пришлось задействовать все свои связи! – Пенелопа оттопырила указательный палец. – Надавить на судью и членов муниципалитета, ускорить процедуру рассмотрения дела настолько, что это стало почти неприличным, – еще два ухоженных пальчика поднялись над изящной ладонью. – Договориться с палачом, чтобы он не вынимал винт, срочно искать мертвое тело на подмену…
Она толкнула его в грудь раскрытой пятерней.
– И ради чего все это?! Скажи, ди Альдо?!
Пожалуй, я могла бы ответить на этот вопрос. Артур нуждался в осуждении. В презрении и проклятьях со стороны толпы, слове “Виновен” под удар судейского молотка. В том, чтобы стоять на рассветной Сенто-Лукано под прицелом тысяч глаз и командовать собственной казнью. Быть может, он надеялся что пройдя через все это сможет хоть немного ослабить удушающую хватку вины и ненависти к себе?
Зря. С паразитом нельзя играть по его правилам.
– Я уже молчу о том, каких трудов стоило спрятать распоряжение от лорда Грея… – продолжала распинаться Пенелопа.
– Грея… – Артур вздрогнул и резко подался вперед. Его пальцы с неожиданной силой стиснули запястье, и синьорина вскрикнула. – Мелисса здесь, в городе и Грей охотится за ней, – лихорадочно забормотал он, не сводя с нее горящего взгляда. – Обещай, что спасешь ее! Что спрячешь от него, поможешь бежать.
– Что?! – на безупречном лице мелькнула растерянность, а потом короткая гримаса ярости.
– Обещай мне, Пенни!
– Я…
Аджальто издал ехидный смешок.
– Трогательная забота, – пробормотал он, словно себе под нос. Но это предназначалось для ушей синьорины.
– Я не стал бы просить тебя, но больше некого. У тебя есть деньги и власть ты можешь ее спрятать, купить новые документы…
– Ты в своем уме?! – взорвалась мэтресса. – Чтобы я помогала этой… этой…
Артур резко отпустил ее и скрестил руки на груди.
– Или так, или никак, – голос прозвучал неожиданно холодно и жестко. – Не считай меня дураком, Пенни, я понимаю, что у тебя ко мне есть свой интерес. Хочешь забрать часть этой силы? Бери! Но только в обмен на клятву, скрепленную кровью.
Аджальто резко перестал веселиться и растерянно покосился на Пенелопу. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Послушай, Артур…
– Леди Грей! Просыпайтесь! – раздался над ухом незнакомый мужской голос. Мир вокруг задрожал и подернулся рябью. Я снова вцепилась в него, пытаясь удержаться, не упустить ни слова.
Но в этот момент меня потрясли за плечо, и реальность осыпалась разбитой мозаикой.
***
– Нет! – я почти застонала, обнаружив себя в камере. И с яростью напустилась на стоящего у кровати охранника. – Какого Спящего ты меня разбудил?!
– Он сделал это по моему приказу, – знакомый безэмоциональный голос заставил вздрогнуть и рефлекторно съежиться.
Нет! Нет-нет-нет! Пожалуйста, только не…
– Здравствуй, Лисса, – Николас Грей шагнул в камеру и уставился на меня светлыми до белизны глазами. – Я скучал.
Глава 37
– Свободен, – высказанный ровным голосом приказ, которому нельзя не подчиниться.
– Нет, – я вцепилась в обшлаг форменного рукава, не давая стражнику отойти. – Не оставляйте меня с ним наедине! Пожалуйста.
Жалкая попытка. Не будь я так растеряна и ошарашена спросонья, не стала бы унижаться.
– Звиняйте, леди, – прогудел охранник, пытаясь осторожно разжать мои пальцы. – Разве ж я не могу подчиниться? Оне ж начальство, – и шепнул с простодушной улыбкой, думая, что Николас его не слышит. – Ты эта… главное рыдай сразу и кайся, говори – бес попутал. Авось сильно не побьет.
Я так растерялась от ”доброго совета”, что сама выпустила рукав. Стражник, бормоча извинения, попятился и ретировался. Мы остались вдвоем.
Примороженный взгляд Николаса всегда меня пугал. Даже когда я еще верила, что слом – это не навсегда. Когда еще помнила улыбчивого соседского паренька.
Когда любила его…
В спину уперлась стена. Я поняла, что все это время сама этого не замечая отползала по кровати. И разозлилась на себя.
Я ведь не боялась его в университете! В кого он меня превратил?!
– Здравствуй, – голос после сна был хриплым, как воронье карканье. – Жаль, но не могу сказать того же. Я не скучала.
Предположение стражника, что Николас может избить беглую жену, было логичным для простого люда и в чем-то даже умилительным. Но на самом деле при всех своих недостатках он ни разу не поднял на меня руку.
В этом не было нужды. У менталиста высшей категории достаточно способов выразить свое неудовольствие, не прибегая к физическому насилию. Все мои страхи, слабости и недостатки были в его распоряжении.
Он медленно прошел сквозь камеру, опустился в кресло. Невысокий и худощавый, весь какой-то бледный. Волосы, до того рокового нырка отливавшие золотом, теперь бесцветные, как мелкие корешки. Прозрачные голубые глаза, наливавшиеся зеленью Бездны, когда лорд Грей прибегал к своим способностям менталиста.
Эталонный теневик – хоть сейчас в палату мер и весов.
Когда-то он был другим…
***
Небольшой городок на севере, два дома на одной улице. Две семьи – одна победнее, другая позажиточнее. Те, что богаче – потомственные аптекари, в “Снадобьях от Эррола” закупается весь город. Господин Эррол сам варит свои зелья и придирчиво следит за технологией и качеством сырья. Процветающий бизнес позволяет кормить не только себя, но и красавицу-жену, двух дочерей и сына – будущего продолжателя семейных традиций.
В соседском домишке – обшарпанном и давно требующем ремонта живут обнищавшие аристократы. Светловолосая женщина с печальной улыбкой и очень похожий на нее шустрый мальчишка. Муж-картежник, до того как по пьяни свалился с лошади и свернул себе шею, успел промотать не только свое поместье, но и почти все приданое жены. Городской дом и скудная рента с оставшихся ценных бумаг еле позволяют вести существование на грани нищеты. Чтобы прокормить себя и сына леди Грей вынуждена шить на заказ – занятие откровенно позорное для аристократа.
Ребятня не знает социальных барьеров. Да и так ли велика разница между младшей дочерью аптекаря и мальчиком в заштопанной рубашке, который только на словах называется лордом Греем? Все эти правила и условности хороши для взрослых. Дети как-то обходятся без них, особенно если речь идет о том, чтобы обнести соседский сад на корзину яблок. Или сбежать на целый день рыбачить на реку, что, разумеется, строго запрещено.
Время идет, и дети растут. Вчерашний вихрастый пацан превращается в стройного голубоглазого юношу. Исчезает былая приятельская легкость в общении, ее сменяет нечто иное. Взгляды. Улыбки. Скрытое напряжение, предчувствие чего-то большего, случайная встреча рук…
И первый робкий поцелуй, после которого оба краснеют и делают вид, что ничего не произошло.
Все ведь понимают, что аптекарша лорду не пара, даже если она хороша собой, умна и обучена лучше иной леди.
Кто знает, чем бы все закончилось? Возможно, юноша, как и мечтал, поступил бы в кадетский корпус. Сделал карьеру в армии, дослужившись до генерала. Женился на ровне, присовокупив к боевым наградам приданое жены, осел в столице, лишь изредка вспоминая подругу детства.. Или бездарно сгинул в первом же бою.
Возможно, влюбленная девушка, осознав где ее место, перестала бы мечтать о лорде. Смирилась, вышла замуж за цирюльника, которому ее настойчиво сватала родня.
Возможно…
Но дар у обоих детей просыпается почти одновременно.
У девочки – яркий и мощный, как пламя факела. Бездна щедро одарила ее. Любой маг будет счастлив назвать себя ее наставником. С такой силой открыто множество дверей.
Для магов, особенно сильных магов, не писаны сословные границы. Они сами себе сословие, стоящее не ниже аристократов.
Мелиссу Эррол ждет блестящее будущее.
Юному лорду Грею повезло куда меньше. Он не безнадежен – хуже. Он посредственность. Таких десятки тысяч по всей Претории. Заурядные маги, на которых держится экономика страны. Они создают несложные бытовые артефакты, лечат бытовые травмы, изгоняют грызунов, накладывают охраняющие чары.
Путем неустанных тренировок Николас может немного улучшить свои показатели. У него есть шансы дойти до восьмой или даже седьмой категории… годам к сорока. Голодать не будет – любой маг, если он не полный неумеха, способен прокормить себя. Но о карьерных высотах с таким потенциалом мечтать не приходится. Мелкая должность в провинциальном городке, скудное жалованье, жизнь в безвестности…
Унизительные перспективы.
Или нет? Не будь перед глазами Мелиссы, юный лорд Грей был бы горд своим даром. Но подруга детства – живое, ежеминутное напоминание о несправедливости мира. Вчера Николас был пусть обнищавшим, но лордом, рядом с простушкой. Сегодня серость рядом с ярким талантом. Пропасть между ними пока неощутима, она будет расти с каждым днем, с каждым годом. Недаром мэтр Гроссман – ведущий маг провинции – уже взялся лично наставлять юное дарование.
Николасу всего пятнадцать. Он молод, честолюбив и готов рискнуть.
Опасное сочетание…
***
– Ты сошел с ума! Ни за что! – я мотаю головой, отчего заплетенные в косички волосы бьют по плечам.
– Пожалуйста, Лисса! Мне больше не к кому обратиться. Ты – мой самый лучший друг…
“Друг?” Это слово отзывается болью в душе. Я не хочу быть для него просто другом. Потому что он такой, такой…
За последний год Никки вытянулся. Старая, не раз перешитая его матушкой одежда трещит на мощных плечах. Ему всего шестнадцать, но с ним заигрывают женщины, даже дочка лавочника – Марта, а она совсем взрослая и собирается замуж за пекаря.
А я… я просто млею, когда он вот так смотрит на меня синими, как летние небеса глазами. Вспоминаю тот неловкий поцелуй после танцев – как раз накануне инициации. И мечтаю, но не решаюсь провести ладонью по этим пшеничным, чуть выгоревшим на солнце волосам. Совсем недавно мы были детьми, но это прошло. Когда я успела потерять мое бедное сердце?
– Это опасно, дурак! – говорю я. И повторяю, цитируя мэтра Гроссмана – моего учителя. – “Тысячи безумцев ныряли в Бездну, но лишь единицы смогли вынырнуть и вынести силу”
– У них не было такого якоря, как ты. Ты меня вытащишь! – убежденно повторяет он.
Я не смогу! Он сошел с ума! Мне всего пятнадцать лет, я только начала учиться! Прошел всего месяц, как мэтр разрешил мне самой зачерпывать силу. Очень осторожно и под его присмотром.
– Я не знаю как.
– Это просто. Вот, – на стол ложится книга – огромная древняя. Трещины на черном переплете, как морщины на лице.
– Где ты ее взял?
Задорная улыбка.
– Неважно. Глянь! – без всякого почтению к возрасту гримуара, Николас стремительно пролистывает страницы и тыкает пальцем в обведенный абзац. – Здесь есть схема. Главное, чтобы у якоря был сильный канал, а у тебя он сильнее всех в городе.
Я всматриваюсь в выцветшие за века буквы. Трудно. Мэтр тоже иногда дает мне старые книги, но не настолько. И он всегда объясняет смысл написанного.
– Ну, видишь?! – нетерпеливо переспрашивает Никки.
– Не знаю… – старомодный шрифт трудно читать, архаичный язык слишком непривычен. Кажется, Николас прав: сильный якорь способен вытащить ныряльщика, даже если он сам, опьяненный силой, забудет о возвращении. – Если все так просто, то почему никто не пользуется этим?
Он фыркает – так снисходительно, словно я пятилетний ребенок.
– Да потому что не знают! А высшие маги скрывают. Им нет смысла плодить конкурентов.
Это звучит логично, но…
– Я не уверена, Никки…
– Я уверен, – он стискивает мою руку и прижимает к груди, отчего мое сердце замирает. Кажется, я даже не дышу. – Лисса, пожалуйста! Я хочу быть таким же, как ты. На равных с тобой.
Он хочет быть со мной?!
Сердце вдруг пускается вскачь с такой силой, что кажется – еще немного и вылетит из груди подобно птице. Я тоже хочу, чтобы Никки был со мной. Чтобы смотрел как сейчас. И чтобы зажал в уголке и снова поцеловал. Инициация изменила все, и мне это не нравится. Хочу, как раньше!
– Хорошо, давай попробуем, – нерешительно соглашаюсь я, и счастливая улыбка на его лице становится лучшей наградой.
***
Сначала кажется, что все идет по плану. Поминутно заглядывая в книгу, я вычерчиваю сигилу Врат вокруг Николаса. Добавляю несколько капель своей крови – тайком от него. Теперь мы связаны единой нитью. Если Никки сорвется, я или вытащу его или утону вместе с ним.
Мы зачитываем открывающие слова, глядя друг другу в глаза, и я стискиваю кулаки, наблюдая за тем, как зрачки Николаса заливает изумрудная зелень. Телом он по-прежнему со мной, в ритуальном зале мэтра Гроссмана, но душой погружается в глубины, полные дикой магии. Туда, где спят боги, обитают демоны, откуда приходят кошмары. Бездна не зло и не добро, она просто есть.
“Любая сила из Бездны, но не любой может овладеть ею” – любит повторять мэтр Гроссман. – “Сила – сырье, дрова. Мы сжигаем ее в пламени своей души, превращая в магию. Нельзя сжечь больше, чем имеешь. Тебе повезло, девочка, Бездна тебя любит. Действуй разумно, и дрова на твоей кузне никогда не переведутся…“
Странное сравнение. Мне дикая сила не кажется похожей на дрова, скорее уж на воду. Особенно, когда льется так свободно, заполняя каналы. Омывает тело, захлестывает с головой. Горькая морская вода проходит сквозь меня, превращается в родниковую – вкусную и чистую…
Мои каналы большие и толстые, похожие на корабельные канаты. А у Никки тоненькие, как бельевая веревка.
Чувствую, как пульсирует и раскручивается нить между Николасом и мной. Мне весело и немного страшно.
Рывок ожидаем, но настолько силен, что чуть было не выдергивает меня из тела. Упираюсь, цепляясь за реальность. Пальцы стискивают жезл накопителя – моя первая ученическая поделка, которой я страшно горжусь – перед обрядом мы залили его под завязку. Где-то в районе солнечного сплетения тянет и дергает, словно за невидимый крючок. Выравниваю дыхание, ловя ритм.
Текут минуты, дрожит пламя свечей. Незримая нить между нами то провисает, то натягивается, и я гадаю – где сейчас Николас? Что встретит его в глубинах? Гримуар толковал об “обмене жара души” на силу. Воображение рисует усатого торговца в тюрбане с весами и гирьками, вроде господина Салайха, который продает специи на рынке.
Быть якорем не трудно, скорее непривычно. От напряжения по виску ползет капля пота, но я знаю – моих сил хватит. Никки был прав.
Я успеваю привыкнуть к своему непривычному положению и даже заскучать, когда под дых ударяет второй рывок – еще более резкий. И начинается ад…
Это больно. В животе словно орудует гигантский крюк. Меня рвет на части, тащит вперед, в губительную бездонную зелень. От каждого толчка перед глазами вспыхивают огненные кольца, я цепляюсь за скользкую нить в попытке хоть немного ослабить… и не могу.
Никки!
Нить снова дергает – так сильно, что реальность меркнет. Прихожу в себя на краю воронки, полной густого зеленого тумана. Ледяное дыхание дикой неприрученной магии обжигает кожу, ноги оскальзываются, а мерные рывки подтягивают меня все ближе к краю Бездны.
Никогда в жизни, я не чувствовала себя такой беспомощной, бестолковой, бесполезной…
Мне говорили – я гений. Мне говорили – мои возможности огромны. И я поверила. Самонадеянная девчонка! Что такое моя магия в сравнении с этими бескрайними холодными глубинами? Горсть воды рядом с океаном.
“Пусти!” – доносится еле слышный шепот Никки.
– Нет! – я всхлипываю и упрямо цепляюсь за нить между нами. – Я твой якорь!
Почему я такая неумеха? Что за смысл от моей силы, если она не способна спасти человека, которого я люблю?
Еще один рывок.
“Порви нить. Мне не выбраться…”
– Нет!
Мне надо очнуться, надо вернуться в зал. Но как?!
Еще один рывок, еще несколько потерянных дюймов. До края осталось не больше пары шагов… Пальцы слепо шарят по поясу в поисках жезла, но сжимаются на изящной рукояти ритуального ножа.
Тоже подойдет! Выхватываю лезвие и двумя ударами рассекаю себе ладонь – накрест. Боль приводит в чувство. Видение Бездны меркнет, как выцветшая фреска, сквозь него проступают знакомые контуры зала. Чтобы окончательно прийти в себя, бью ладонью в пол перед собой, пятная кровью рисунок врат. И тяну на себя нить.
Я – твой якорь, Никки! Возвращайся!
Наверное, есть правильный способ. Но я не умею. Ничего не умею, только слепо наполнять нить силой, прогоняя через себя бешеный поток. И вкачивать, вкачивать, вкачивать магию, выдирая Никки из лап того, что уже нацелилось пообедать его душой.
Сначала это легко. Я часто делаю так для мэтра. Именно поэтому опытные маги охотно берут одаренных учеников – мы для них живые накопители, источники силы.
Но поток слишком стремительный, магии слишком много, и я устаю. Замедляюсь, чтобы передохнуть. То, что притаилось в глубине Бездны, словно этого и ждало. Внезапный рывок заставляет потерять несколько с таким трудом отвоеванных футов.
Слезы брызгают из глаз. Я до боли стискиваю зубы и усиливаю напор.
Это больно… Магия утратила сходство с водой, теперь она похожа на огонь, жидкую лаву, бесконечного шершавого змея, который ползет сквозь меня, обдирая внутренности. Вены горят огнем, во рту железистый привкус крови, а глаза почти ослепли от слез, но я отдаю и отдаю, выжимая себя досуха, до донышка.
Нить кончается внезапно. Мои ослабевшие пальцы вдруг ловят холодную ладонь. Всхлипываю от облегчения и падаю на пол рядом с Никки. Мне так плохо. Так невыносимо, невозможно плохо…
И хорошо. Потому что я его вытащила. Спасла.
– Никки! – голос подводит. С губ срывается почти беззвучный шепот. Но он слышит. И открывает глаза.
Зрачки заливает пронзительная зелень Бездны – настолько яркая, что я восхищенно ахаю.
– Получилось!
Будь у меня больше сил, я бы кричала и прыгала от радости. Но сейчас слишком больно.
– Да, – зелень радужки медленно гаснет. И выцветает до белесо-голубого, вместо привычной синевы. Я изумленно моргаю, и вдруг замечаю, что пшенично-золотистые волосы Никки тоже выбелило, словно прибило инеем.
Его губы раздвигаются в улыбке, но глаза остаются холодными и пустыми.
– Получилось.
Глава 38
“Нельзя спуститься в Бездну и вернуться тем, кем был”, – сказал однажды мой учитель.
Что же – он был прав. О, как он был прав.
То, что вернулось, не было моим Никки.
Он больше не шутил, редко смеялся, не залезал в соседский сад, чтобы сорвать для меня охапку цветов . И рядом с ним было… неуютно. Особенно, когда он смотрел своими светлыми до белизны глазами – прямо, почти не моргая.
“Упырь отмороженный” – прозвали Никки вчерашние приятели по играм. Всегда шумный, веселый, словно заполнявший собой все пространство, Николас теперь двигался беззвучно. Люди вздрагивали, когда он неожиданно появлялся перед ними. Лавочница Марта так вообще развопилась, утверждая, что Николас хотел выпить ее кровь.
Он стал очень вдумчивым. Спокойным. Уравновешенным. Окружающие люди раздражали его демонстрацией эмоций, но была это зависть к тому, что он утратил или просто досада на чужое нерациональное поведение? Сам Николас утверждал, что второе.
Дело вызвало большой резонанс, консилиум из десятка ведущих магов несколько месяцев изучал, обследовал и осматривал Николаса Грея. Вердикт был однозначен: интеллект и личность сохранны, но вот душа… От души мало что осталось.
Сам Николас, впрочем, от потери особо не страдал. По его словам, он действительно ощущал некоторую пустоту, но обретенная сила с лихвой компенсировала это неудобство.
Тогда казалось, что от Никки, которого я любила, остался только пытливый ум и амбиции урожденного лорда. Позже, оказалось, что он сумел пронести через Бездну еще одно чувство, не только сохранив, но и приумножив его. Но тогда я была беспечна и не догадывалась, чем мне грозит жадный взгляд незнакомца, занявшего место моего Никки.
Я просто пыталась понять, как жить дальше.
Леди Грей ненавидела и винила во всем меня. Я и сама себя тогда винила. Да, это была идея Николаса, но я была сильнее, опытнее в магическом искусстве. Больше силы, больше и ответственности. Я могла просто отказаться – Никки не полез бы в эту авантюру в одиночку. Могла рассказать все наставнику, уж мэтр Гроссман сумел бы объяснить амбициозному юноше чем опасен нырок в Бездну и почему его следует совершать только под присмотром опытных магов.
Пусть Николас возненавидел бы меня за предательство, пусть проклинал бы. Но был бы жив.
Уже много позже, пройдя через отчаяние и собрав себя по кусочкам, я смогла простить себя. Сказать, что была ребенком. Что не могу нести ответственность за чужое решение. Что уже наказана по-своему. Не так сильно, как Николас, но достаточно…
Перенапряглась. Толком не успевшие раскрыться каналы усохли и скрючились. Сила, еще вчера бурлившая полноводной рекой, превратилась в почти пересохший ручеек. Как у большинства людей.
Разумеется, мэтр от меня отказался.
– Прости, милая, – развел он руками, навещая меня в тот последний день. Я чувствовала себя лучше, но врач все еще запрещал вставать с постели. – Ты сама все понимаешь…
Я понимала. Брать в личные ученики слабосилка все равно что стричь поросенка. Визгу много, шерсти, то есть магии, никакой. Скорее уж самому придется делиться с бесталанным учеником.
Таких, какой я стала, даже в университет брали с неохотой. Только самых умных и упорных. Остальным вполне хватало освоить пару трюков в своей сфере. Наловчиться укреплять стекло, чтобы оно не билось, если ты стеклодув. Отделять руду от вредных примесей, если кузнец. Или напитывать зелья силой, если аптекарь…
Вот и отец как будто даже обрадовался, узнав, что я больше не будущая великая мэтресса. С жаром убеждал, что ну ее – эту магию. Чего нужно знать хорошему аптекарю он мне и так расскажет.
Я отказалась. И села за учебники.
С первого раза поступить не удалось, но я была упертой. И на следующий год двери Инсфорда распахнулись для будущей целительницы душ Мелиссы Эррол.
Ни решение учиться, ни выбор профиля не было случайностью. В юношеской гордыне я планировала преуспеть там, где потерпели неудачу корифеи менталистики. Исцелить Николаса, извлечь из ниоткуда откушенный кусок души и склеить, вернуть все как было.
