Текст книги "Сломанная скрижаль (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

***

Ратуша бурлила.

Опасаясь давки, демон перенёс Ханну сразу в здание ратуши. Его горячие руки и добродушное одобрение простого чёрного платья так вскружили ей голову, что само перемещение совсем не напугало, а даже наоборот, странным образом успокоило.

Сердце Ханны, конечно, стучало, но она видела сейчас только горящие глаза Борна, а не разглядывала остроносые ехидные лица магистров, сытые купеческие хари да суровые лики цеховых мастеров.

Она смотрела в алые глаза демона, её сердце сладко сбоило, а ладони становились мокрыми. Ей нечего было бояться людей, ведь рядом с ней было тот, что страшнее и прекраснее всех.

Толпа в ратуше собралась огромная, но на удивление тихая.

Известие, что собрание видных горожан и магов посетит демон, и напугало людей, и возбудило в них любопытство.

Большой ратушный зал вмещал до двухсот сидячих мест на мягких скамьях, но и стоящих между рядами втиснулось немеряно.

Остальные любопытные были оттеснены стражей на площадь. И глашатай время от времени получал свиток с каракулями секретаря и выкрикивал в толпу тезисы того, о чём спорили в ратуше.

Ханна сидела на месте правителя. Рядом с ней стоял демон, и под его пристальным взглядом докладчики блеяли и терялись.

Он слушал и мрачнел. И Ханна тоже хмурилась рядом.

– …Вирна должна управляться магистерским советом, как было принято уже тринадцать веков. Правитель должен быть окружён преданными ему магами!.. – вещал один из членов магистерского совета.

– А магов где возьмёте? – перебил наконец Борн.

Он устал слушать весь этот бред: прошло два часа, а докладчики несли какую-то дрянь, совершенно не слушая друг друга.

– Магия умерла, – проблеял ветхий бородатый старик в магистерском облачении с бесполезным кристаллом на тонкой шее. – Но маги полны мудрости!..

– Если бы маги были полны мудрости, они сумели бы уже разобраться, что не вся магия мертва! – отрезал Борн. Ему наскучило это некомпетентное собрание тех, кто, как полагала Ханна, лишился власти, но без её наркотического опьянения жизни себе не мыслил.

Демон посмотрел на правительницу, и та кивнула. Она понимала, что Борн улавливает её мысли и говорит в такт.

Возражать собранию Ханна боялась, но демон сделал это легко, озвучив то, что её мучило.

– И будет так! – провозгласил Борн, возвысив голос так, что его услышали даже на площади. – Власть Сатаны завершилась, теперь я управляю миром людей! Я дал вам правительницу, и трон принял её! Правительнице нужны советники, и все вы, поочерёдно и в отведённое каждому время, будете являться к трону с докладом. А уж трон сам определит, кто будет достоин войти в новый совет.

– Но… – растерялся бородатый магистр. – Но что мы должны будем доложить правительнице?

– Программу вашего переустройства мира, ведущую к его богатству и процветанию! – взревел Борн. – Докажите, что вы нужны трону! Расскажите о том, что сделаете для людей! Те, кто намерен сидеть в совете на тёплой скамье, больше не нужны миру. Трон скорее возьмёт в советники правительницы дворника, что придёт с метлой, чем потерявшего способности магистра!

– Но… – растерялся старик, беспомощно шаря глазами по рядам магов. – Но мы же не виноваты, что магия…

– Магия просто изменила свои свойства! – перебил его демон. – С сегодняшнего дня в Вирне открывается академия, где молодые люди будут учиться наукам и магии стихий. В вашем мире снова будет магия! И тех магистров, кто придёт к трону с желанием обучать юных, мы примем первыми.

Борн кровожадно оглядел членов магистерского совета. В глазах его светилось: а лентяев – пожрём!

Магистры испуганно молчали.

Они слышали про академию, ведь Борн велел вчера огласить о ней повсеместно, но не считали возможным поддерживать нововведение. Хотя и хулить побоялись.

Ханна, понимая, что должна найти в себе мужество и тоже сказать что-то собравшимся, поднялась из мягкого кресла, обитого шкурками рыси.

– Трон будет милостив к тем, кто готов работать на благо людей Серединного мира! – выкрикнула она, опасаясь, что её слабый голос не будет услышан. – И жестоко покарает бездельников и разбойников!

– Разбойников развелось слишком много, правительница! – выкрикнули из задних рядов.

Может, кричавший надеялся сбить правительницу с толку, но Ханна напротив ощутила под ногами привычную почву.

Она не знала, чем должна заниматься правительница, но понимала присущий своему миру порядок.

Сейчас ей было нужно всего-то создать новый совет, да обновить кровью законы, чтобы бороться с бандитами на дорогах и в городах.

Законы людей она знала наизусть. У отца была книга, где они располагались чётко и по порядку. И она могла судить о том, что можно, а что нельзя.

– Не я тебе скажу, но закон! – вспомнила Ханна первую строчку кодекса о порядке. – Вспомните, что вы люди! Вернитесь к закону людей! Мир отбросил власть Сатаны, но не власть созданных нами законов! Гордитесь же теперь тем, что вы – люди!

Глава 6. Экзамен

Пока в ратуше велись умные разговоры, Диана с Малко, Петрей и новым приятелем, Хелом, преодолели Пустошь и выбрались на дорогу, ведущую в Вирну.

Правда, вернее будет сказать, что ехали Диана, Малко и Петря, а Хел шёл следом.

Шёл он, казалось бы, не спеша, но и особенно не отставал от конных. Лошади-то плелись шагом – понурые, потные. Теперь требовалось остановиться в первом же придорожном трактире, чтобы вычистить их и напоить.

Диана время от времени вздыхала и оборачивалась на Хела, не пожелавшего сесть за спиной одного из парней. Потом предложила светловолосому взяться за стремя Фенрира, и тот неожиданно согласился.

Диана выдохнула: ну, хоть так. Вот же упрямец!

А Хел молча пошёл рядом с ней, тихонько улыбаясь чему-то. И сам заговаривать даже не думал.

– А что это было-то? – не выдержала Диана. – То, страшное, что на Пустоши?

Хел тряхнул волосами, сбрасывая длинные пряди с лица.

– Думаю, на Пустоши старенькое покрывало шалит, – беспечно улыбнулся он.

– Как – покрывало? – изумилась Диана. – Взбесилось оно, что ли? Неужели там магия сохранилась?

– Адское покрывало – это такая мелкая нечисть, – туманно пояснил Хел.

Слова из него приходилось прямо-таки клещами вытаскивать.

– Ну, ничего себе – мелкая! – не согласился Малко. – Да она как замок! Она бы нас всех задавила, если бы накрыла этакой тушей!

– Да мелкая, мелкая… – улыбнулся Хел, блеснув белоснежными зубами. – Покрывало на нас морок пыталось наслать. На самом деле тварь старенькая совсем, невезучая. А величиною… – он задумался. – Ну, коня, конечно бы проглотила. Но вряд ли двух. А была бы с замок – мы бы все в её утробу вошли.

Малко и Петря недоверчиво переглянулись. Спорить с Хелом им не хотелось: спутник-то был из богатых, вроде. К тому же в Пустоши он здорово всем помог.

– А почему ты сказал, что тварь – невезучая? – спросила Диана.

Хелу она сразу поверила. Ещё в трактире.

Вот посмотрела ему в глаза – и поверила. Так же тоже бывает, чтоб сразу?

Поглядишь в глаза и знаешь: хороший человек, добрый. А вот этот – наоборот приставала и трус.

Но на труса Хел был совсем не похож. Что и доказал.

Поначалу-то Малко с Петрей глядели в оба. Но Пустошь была тиха, ярко светило солнце и никакой беды не предвещалось. Ну, они и расслабились.

Когда на горизонте, поднимая тучи песка, вдруг возник чёрный вихрь и с ужасным свистом стал надвигаться на путников, кони захрапели и понесли.

Малко и Петря не сумели враз справиться со своими кобылами, хоть и были помощниками конюха. Ехали-то как попало, болтали. Малко так вообще бросил поводья на холку гнедой.

А вот Хел не растерялся. Он успел поймать за узду Фенрира и накинуть ему на морду полу своего плаща.

А потом светловолосый поднял руки и встал перед вихрем. И чудовище испугалось. Попятилось, с воем обогнуло жеребца и замершую от неожиданности Диану.

Девушка собралась духом и заорала:

– Прочь пошла!

А Хел так и стоял перед ней, защищая собственным телом.

Тварь, конечно, ещё посвистела немного, погудела злобно, но нападать не решилось и унеслось куда-то по Пустоши. Только песок ещё долго висел в воздухе и скрипел опосля на зубах.

Когда Малко с Петрей сумели поворотить лошадей и вернулись, вихря уже и след простыл. Ох, они и ругались, особенно Малко.

– Ну? – поторопила задумавшегося Хела Диана. – Невезучая-то – чего?

– Маленькая, – пояснил он. – А по бахроме вроде бы старая. Значит, не везёт ей в жизни с добычей.

– Так ты уже видел таких покрывал? – Петря так и подскочил в седле.

Хел улыбнулся. Пожал плечами.

– Раньше прорвавшиеся из ада твари были делом обычным, – пояснил он. – Маги за ними охотились. Всего-то два года прошло, а вы забыли уже?

– Так то ска-азки… – протянул Малко.

– Это у вас, в Ренге, сказки. Здесь жил сильный магистр. У вас тварей, наверное, много лет не видели?

– В Лимсе брехали подмастерья, что, мол, летают такие, словно вороны, только из кожи.

– Игги? – переспросил Хел. – Есть и такие, да. Но сейчас мало где можно встреть настоящую адскую тварь.

Он замолчал, и Диане пришлось спросить:

– А почему их теперь не встретишь?

– После поединка Борна и Фабиуса с Сатаной, пути в ад закрылись, – вздохнул Хел, словно ему было жалко этих путей. – Покрывало, наверное, продремало всю эту битву в расщелине. И вернуться в ад уже не сумело. Вот и охотится с голоду на запоздалых путников. А в города соваться боится. Увидит её там настоящий маг, узнает да и поедет с доносом к тому же Фабиусу. А тот в сражениях с тварями – самый умелый.

Светловолосый опять замолчал, погрузившись в свои мысли – хоть прямо пытай его!

– Фабиус умелый? А я и не знала, – удивилась Диана. Отец на её памяти больше в башне сидел да ругался.

Она покусала от любопытства губу: вопросов в голове роилось как мух. Хел оказался шкатулкой с секретами. Вон и подмастерья тоже косятся на него с любопытством.

– А когда это Борн и Фабиус бились с самим Сатаной? – спросила Диана.

– Так почти два года минуло, – почему-то рассмеялся Хел. – Это же все помнят. Помнишь, как едва началась осень, и вдруг повалил снег?

– Снег я помню, – согласилась Диана.

Ей не хотелось рассказывать Хелу, что ДО снега она не помнит вообще ничего.

Слуги рассказывали ей, что за ужасы творились тогда на берегу Неясыти.

Как чернело небо, как оно рвалось на лоскуты и летало кругом.

А вот что отцы бились с Сатаной – Диана не знала. Борн говорил о тех днях уклончиво, вскользь. Мол, отнял мир людей у Сатаны и всё тут. И ничего толком не объяснял.

– Это была страшная битва, – тихо сказал Хел. – Сатана не был побеждён. Но он рассердился за то, что Фабиус и Борн не подчинились ему, и объявил договор с людьми о магистериум морум разорванным. Мир людей начал умирать, разваливаться на куски. И тогда Борн заключил новый договор. Со стихиями. И мир стал таким, какой он сейчас есть.

– А что за м-морум такой? – влез Малко.

– А магия была утрачена, потому что Сатана на нас рассердился? – перебила его Диана.

– Потому что изменилась сущность нашего мира, – Хел опять улыбнулся. Насмехался он, что ли? – И старый договор о магистериум морум был разорван.

– А что это был за договор? – продолжала пытать Диана.

– О том, что адские твари не должны нападать на людей. А все людские души после смерти идут в Ад, – терпеливо пояснил светловолосый.

– О, так это так в церкви говорили! – обрадовался Петря.

– Фиг им теперь, а не души! – подхватил Малко.

– Значит, магия тоже была частью этого договора? – осенило Диану. – И она исчезла вместе с ним?

Хел кивнул

– Но ведь Борн всё так же владеет магией!

Диана решила, что поймала светловолосого на вранье, но тот лишь улыбнулся и пояснил, как маленькой:

– Борн заключил новый договор. Стихии подчинились ему, как сущему. Да и черти быстро подобрали к ней ключ. Они ведь тоже адские твари и умеют видеть сущность стихий. Но каждый из человеческих магов должен теперь заново находить утраченную магию. И не у всех это выходит.

– Так ты – маг? – в лоб спросила Диана.

– Совсем немного, – ответил светловолосый уклончиво. – Я – приёмный сын книжника Акрохема. В его доме есть много книг, и они помогают мне понять новый мир.

Диана смерила нового знакомца оценивающим взглядом. А может, эта затея с учёбой не так уж и плоха?

Она научится магии, будет как Борн – всесильная, всемогущая и…

– Трактир! – заорал Петря. – Вот там, гляньте! Коновязь! И дым такой из трубы идёт жирный!

Парни пришпорили коней, и Диана тоже послала Фенрира в галоп, позабыв про то, что новый приятель держится за её стремя.

И только осадив жеребца у трактира, она заметила, что Хел стоит рядом, нисколько не запыхавшись.

У коновязи ругался старенький конюх. Три стоящие там лошади были почти загнаны, а глупые хозяева бросили их.

Коней надо было поводить, и Малко с Петрей взялись помогать конюху, а Диана пошла в трактир. И Хел тенью скользнул за ней.

Трактир был большой, нарядный, разделённый перегородками вроде плетней с горшками, придававшими ему почти домашний уют.

Столы были скоблёными добела, вместо лавок – удобные стулья. Где-то в глубине бренчал менестрель, пахло пирогами.

На сердце у Дианы сразу же потеплело. В Лимсе – какие пироги? Капуста с зимы да дичь или солонина. А тут – сразу видно столица.

М-м…

– С чем пироги? – спросила она у подскочившего паренька – помощника трактирщика.

Таких пареньков по уютному залу сновало ещё двое. Наверное, были в трактире и девицы, но не сильно высовывались.

Трактир-то придорожный, а время – неспокойное. Пареньки были здесь сразу и официантами и вышибалами.

– Со свининой пироги и с грибами. А сладкие – с ягодами! – паренёк весело улыбнулся гостье.

– Неси все! – объявила Диана. – И пива побольше!

– Есть ещё рагу… – начал перечислять официант.

– Да ну его, это рагу! Это для рогоносцев! – провозгласила девушка на весь зал. – Тащи пироги!

За соседним столиком засмеялись. Потом козлетоном запел менестрель:

Белая дама, шлейф невесомый,

Ласковые глаза.

Белая дама, сказку попробую

Я про тебя рассказать…

Диана фыркнула: любовные песни ей не нравились. Вот если бы менестрель пел про сражения, тогда ему ещё можно было простить такое ужасное блеяние, а так…

Она огляделась. Солнце едва перевалило за полдень, а народу в трактир набилось уже до половины зала.

Вот же бездельники!

В углу, у двери, где размещается обычно всяческий сброд, сидели вчерашние знакомцы – парни, что ехали на учёбу из Лимса. Только было их уже не шестеро, а всего трое.

Но не узнать ражего Диана не могла – уж больно он был здоровый. Ну а тот, кому она вчера нос сломала – вообще стал синеоким красавцем. Нос отёк, под глазами синячищи…

Парни были грязные и напуганные – не лучше тех коней, на хозяев которых ругался конюх. Вот, значит, чьи это были кони…

Хел усмехнулся, завидев парней.

– Так вот ты чего сказал, что, мол, отдых им будет нужен! – вспомнила Диана, толкая приятеля локтем. – Ты знал про покрывало!

Хел пожал плечами и чуть отстранился.

– Я не знал, что именно покрывало шалит. Но слышал, будто в Пустоши с зимы свирепствует какая-то тварь.

– Мог бы предупредить! – рассердилась Диана. – Мы с тобой столько по городу ходили, а ты молчал! Эх ты!

Хел показал Диане в Лимсе и торговую площадь, и бродячий цирк. Но про Пустошь он не сказал ни слова.

– Но ты же слыхала, что там опасно, – удивился он, видя неподдельную обиду девушки. – Ты же сама говорила, будто робеешь ехать.

– Не слыхала я ничего! – отрезала Диана. – Это у меня в спине есть такая чуйка!

– Да ты не злись, – сказал светловолосый примирительно. – Я не подумал, что вы не слышали. Ехать-то всё равно пришлось бы, чего зря болтать?

Они обошли трактир в поисках хорошего места, но вынуждены были вернуться ко входу. Менестрель пел не так уж и плохо, и народ стянулся к импровизированной сцене, заняв самые длинные столики.

Вот где теперь сесть четверым? Разве что?..

Диана посопела немного, косясь на приятеля, но долго она ни на кого зла не держала. Даже на настоящих обидчиков.

– Вы, поди, тоже от покрывала сбежали? – спросила она, подсаживаясь к парням из Лимса. Их стол был из самых длинных, тут всем бы хватило места. – А остальные где? Вас же шестеро было, вроде?

– На нас напал страшный вихорь! – насупился парень с распухшим носом и синими кругами под глазами – следами удара Дианы. Он изо всех сил давал девчонке понять, что она тут лишняя. – Разметало нас. Верно, остальные сейчас приедут.

Хел вздохнул. Он всерьёз опасался, что не приедут.

Покрывало было голодное. Трое людей – это ему как раз, чтобы наесться досыта и уснуть потом на месяц-другой.

– А мы его напугали, этот ваш вихрь! – объявила Диана, не замечая, что вчерашние знакомцы ей не рады. – Он сам от нас убежал, скотиняка такая! С визгом!

– Да ну ты? – не поверил третий из парней, тощий, которого Диана почти и не помнила.

– Ещё как убеждал! – пояснила она. – От Хела. Он самый настоящий маг!

Светловолосый вздохнул и покачал головой, но спорить не стал.

– Так вы тоже едете в академию? – удивился ражий, разглядывая «настоящего мага».

– А то! – радостно воскликнула Диана. – А давайте-ка с нами пивка?! За будущую учёбу!

Официант как раз принёс пироги и пиво. И заметив, что людей за столом больше, чем кружек, спросил, нести ли ещё?

– Тащи ещё пять! – приказала Диана.

Парни из Лимса немного оттаяли, услыхав про дармовое пиво. Только тот, что с разбитым носом, продолжал хмуриться. Но постепенно пиво успокоило и его.

Когда в дверях показался Малко, следом Петря, Диана уже вовсю болтала с парнями из Лимса.

Подручные конюха, увидев такое, враз оробели. Встали у стенки, понимая, что тут им не Лимс, чтобы сидеть с господами за общим столом.

Но Диана к предрассудком богатых относилась с презрением.

Ну да, родители отдали обоих мальчишек на обучение к конюху, по сути – продали их за долги. Но деньги-то есть не у всех.

А по другим достоинствам – Малко и Петря, может, и поумнее будут. Вон Малко уже и на мечах немного дерётся.

– Идите сюда! – она показала подручным конюха на свободные стулья. – Тут все сядем.

Парни из Лимса начали было коситься на такое безобразие, но тут во дворе застучали копыта.

Ражий так и подскочил. И двое его друзей – тоже.

Хел вышел с ним вместе и тут же вернулся.

– Ещё двое приехали, – сообщил он.

От двери доносились обрывки разговора:

– А Войко-то куда делся?

– Да мы не видели. Небо всё потемнело, а кони как понесут…

– Приедет ещё, поди.

– Может, сильно к югу забрал?

Парни вошли уже впятером, стали хлебать пиво и коситься на Диану.

Хел молча разглядывал парней.

– А возвращаться-то вы как будете? – спросил он вдруг. – Даже если приятель ваш не вернётся – одного человека покрывалу мало. Сожрёт оно вас на обратном пути. Тут-то оно ещё нас испугалось, а мы назад не поедем.

– Почему это только нам возвращаться? – спросил ражий, неуверенно ёрзая.

Он был тут явно за главаря.

– В академию будут брать тех, у кого есть способности к магии. Вот у него, – Хел кивнул на Малко. – И то шансов больше.

– А зачем же тогда на площади всем кричали? – обиделся ражий, словно это Хел его и позвал.

– Чтобы больше людей прибыло на отбор, – пояснил тот. – Вы ж сами не знаете, что умеете…

– А ты – прямо знаешь! – перебил ражий.

– Он маг, – напомнила Диана. – Он безо всяких шуток тварь от нас отогнал. А меня возьмут, потому что я дочка магистра.

Хел улыбнулся такой причине, но опять промолчал.

– А что же тогда делать? – спросил ражий растерянно. – Отец велел, чтобы я домой и не возвращался, убьёт.

– Почему? – удивилась Диана.

– Так там же кормить будут, в академии, – пожал плечами ражий. – Ну и одевать.

Диана с прищуром уставилась на серебряную пряжку его ремня.

– Ну, да, да, – сдался парень. – Отец меня уже пятнадцать лет кормит, деньги на меня тратит, а я к серебряному ремеслу не способен. Вот и ищет, кому в ученики отдать. Грозит к кожевникам. Руки, мол, у меня здоровенные, самое то – кожу мять. Я, говорит, тебя больше кормить не намерен, – он шумно втянул носом воздух и отрезал: – Так что мне дороги назад нету! У меня единственный шанс – учиться.

– А ты кто вообще? – без церемоний спросила Диана. – Я – дочка магистра Фабиуса Ренгского. – Про Борна она решила пока умолчать. – Диана Ренгская. Это Хел, он ученик книжника. Это мои слуги – она кивнула на подручных конюха, втихую уплетающих пироги.

– Я – Хьюго Арленский, сын серебряных дел мастера Гвидо Арленского, – пояснил ражий. – Он потряс над столом здоровенной рукой. – Только пальцы у меня – как сосиски. И к семейному делу я негодный.

Хел посмотрел на него пристально.

– А хочешь, – сказал он тихо-тихо, – я сделаю так, что тебя возьмут в академию?

***

Ханна сидела на троне – прямая и величественная. Она выслушивала магистров.

Часть из них заявила, что готова сегодня же предоставить правительнице доклад о своей сугубой полезности.

Борн тоже слушал, стоя рядом с троном, и понимал: перед ним те же самые доклады, что маги готовили для выступления в ратуше.

Он хотел прервать занудного магистра, но Ханна, согретая в мягких объятьях трона и воодушевлённая стоящим рядом демоном, догадалась об этом сама.

– Я хочу знать, чем именно вы готовы быть полезны городу, магистр Грабус? – перебила она докладчика на полуслове.

Борн не ошибся в кандидатуре правительницы. Она запомнила даже имя этого седого червяка.

Магистр, потеряв мысль, замолчал и побледнел от страха.

Демон нахмурился: всё было хорошо в его затее с правительницей, кроме залога. Дочь Ханны, её душа, срасталась сейчас с адским миром, чтобы со дня на день превратиться в портал.

Часы шли, душа девушки теряла последний разум, а Борн так и не придумал, что делать.

Глава 7. Трудный выбор

Магистр Грабус в поисках ответа задрал к потолку носатую голову и ужаснулся – пылинки кружились над троном маленькими, но грозными вихрями.

Он дёрнул кадыком и съёжился, не решаясь оправдываться.

Магия покинула магистра Грабуса, но всё же он сумел распознать в пылинках угрозу. Правда, решил, что это демон крутит против него козни.

Магистр Грабус не знал, что Борну и Фабиусу удалось-таки установить над троном правителя зеркало для откачки душ. И крошечным вихрям было безразлично – вынуть ли душу из трона или из самого Грабуса.

Зеркало работало, вот только проблемы оно не решало.

Извлечь душу Ханны Борн мог хоть сейчас.

Но…

Во-первых, портал после изъятия души должен был свернуться, так и не открывшись, а демон обещал Фабиусу спуститься в ад за душой Дамиена.

Ну и во-вторых. Самое скверное.

Душа Софии с каждым часом теряла человеческую память, превращаясь в стража порога. Ну, извлечёт её Борн, ну создаст тело из остатков крови на кинжале… Но кто вернёт этому телу память и разум?

С Фабиусом они, конечно, разругались из-за всех этих противоречий. Магистр требовал, чтобы Борн по открытии портала немедленно отправлялся в ад, а с душой – это после, как выйдет.

Но что тут могло выйти, если София в момент открытия дороги в ад окончательно переродится?

Борн ждал от человека совета и понимания, однако, Фабиус не желал даже обсуждать вариант спасения девочки.

Ему важнее было спасание Дамиена. И он в запале не слышал аргументов ни про Софию, ни про то, что Борн мог вообще не вернуться из этого путешествия.

И тогда…

А что тогда?

Мир людей будет захвачен чертями, и на трон сядет Бин-Бен Зибигус?

Ну уж нет!

Демон обещал Ханне вернуть дочь! Да и погибать он был пока не намерен. Раз уж завёл себе игрушку – здоровенный человеческий мир – нужно сначала отладить её.

Если Дамиен ещё жив, то два-три дня вообще ничего не решают.

Да возможно ли такое вообще? Сохранить душу в аду?

– Магический совет должен сохранить свои полномо… – вклинился в мысли Борна голос магистра Грабуса.

Глаза демона полыхнули, и магическое зеркало задрожало в ожидании жертвы.

А что если душу Софии извлечь, а в трон заточить этого надоедливого мага?!!

Ханна пытала вопросами магистра Грабуса, он дрожал и блеял, а пылинки кружились всё быстрее, «присматриваясь» к нему.

Зеркало работало. Борну оставалось только принять решение. Трудное и страшное. И к сожалению – в одиночку.

Фабиуса он перенёс в Йору, чтобы не надоедал. И теперь раз за разом прокручивал все возможности. А они не радовали совершенно.

Как узнать, что уже утратила София? Будет ли она такой, как Диана, потерявшей всю память, но не разум?

И тело? Сумеет ли он создать достаточно хорошее тело?

Черти создают големов – телесные куклы без души – из нерожденных детей. Допустим, у Борна хватит силы и умения создать голема из крови дочери Ханны, оставшейся на кинжале. Внешность он возьмёт из памяти Ханны…

Возраст? Ну, пусть дочка будет немного помладше.

Душа девочки ещё помнит Ханну, дитя будет её любить, но не воскреснет ли она дурочкой, вроде умалишённых? Магия стража порога – сильная магия…

Минуты шли, только усугубляя ситуацию.

Выхода не было. Борн хмурился всё больше, а Ханна, не видя лица своего «охранника», но ощущая его молчаливую поддержку, с удовольствием воспитывала седобородого Грабуса.

– Вы должны говорить мне о ремонте дорог! Говорить о привилегиях цеховым мастерам, это вы понимаете? Вы знаете, сколько разбойников на дрогах Вирны? А сколько хлеба на городском складе? Хватит ли до нового урожая?

Она нервничала, не находя самых верных и убедительных слов.

Вот Александэр – тот умел рассуждать на хозяйственные темы. Жилка управленца сидела в нём глубоко, глубже спеси.

– Прочь! – выдохнул Борн и уставился на Грабуса враз покрасневшими глазами.

Трусливый магистр опрометью кинулся из зала.

Ханна обернулась и только сейчас увидела мрачное лицо демона, стоявшего за спинкой трона.

– Не сердись, он просто глуп. – Ханна развела руками. – А сама я не знаю, с чего начать. Вопросами управления поместьем мой муж, Александэр, всегда занимался сам. Вот и в Йоре, несмотря на его паранойю, царил удивительный по нашим временам порядок. Я шла к ней ночной дорогой, но не видела ни разбойников, ни поборов стражи на входе в город. Если бы не виселицы возле ратуши, город был бы прекрасен…

Борн шумно вздохнул, и Ханна утвердилась во мнении, что он тоже мучим проблемами городского благополучия.

– А где сейчас Александэр? – вдруг спросила она. – Всё так же стоит, замерев в своей клетке?

Борн кивнул. Он совсем забыл про эту скульптуру в углу библиотеки.

– А что если… – Ханна замялась, стиснула кисти рук, но договорила. – Что если мы выпустим его и заставим заняться вопросами городского управления? Александэр мог бы возглавить новый совет…

Эти слова дались ей нелегко: на висках выступили капельки пота, глаза заволокло влагой. Неужели ей снова придётся видеть возле себя ненавистного мужа?!

Александэр был всё так же противен Ханне, но дело-то своё он знал… Демон грозен, он заставит мужа подчиниться и служить на благо людям!

Борн вскинул голову и посмотрел на Ханну с удивлением.

– Ты готова его простить?

– Я же не в спальню его возвращаю, – нахмурилась Ханна. – В конце концов, он же хотел стать правителем. Но быть правителем – это не задницу на троне просиживать! Пусть работает как правитель. Нечего торчать в клетке бездельником!

Борн заглянул в её влажные глаза и вдруг улыбнулся.

Радость озарила его лицо, как огонь, пробежав под кожей внутренним светом. Он стал похож на сосуд, в котором горел огонь.

– Да будет так, смертная! – провозгласил он. – Сегодня ты подарила мне надежду.

Ханна несмело улыбнулась его радости.

– Я стерплю, – прошептала она. – Мне придётся теперь говорить с ним и выслушивать его, как и других. Но я выдержу это, если он сумеет быть полезным Вирне. Если же будет неполезным…Я… Мы…

Ханна сжала пальцы в кулаки.

– Мы повесим его за саботаж, – весело закончил её фразу демон. – И это будет уже соблюдением первого нового закона, принятого новым советом. Виселица за саботаж и отказ трудиться на благо мира людей!

Ханна с облегчением кивнула.

Да, вот так она могла поступить с мужем – повесить его по закону! И она будет тщательно следить, чтобы этот мерзавец не оступился!

– Ты хочешь пообедать, госпожа, или мы успеем выпустить Александэра и посетить экзамены для новых студентов академии?

– Экзамены? – удивилась Ханна. – Разве они бывают не для тех, кто закончил учёбу?

– Это – особенная учёба, – пояснил демон. – Нам нужен отбор. Мы должны принять в обучение тех из детей, кто уже ощущает в стихиях хотя бы живость. Наука магии – сложная.

– Хорошо, – Ханна поднялась с трона. – Ну её, эту еду, я слишком взволнованна. Идём уже и закончим всё неприятное, а потом посмотрим на молодёжь. Может быть, там уже есть юные маги?

– Ну, один-то – точно есть, – усмехнулся Борн. – Я сам велел ему приехать в столицу.

***

Александэр растерянно моргал. Он сам не понимал, как вообще мог существовать в том замедленном времени, куда засунул его Борн.

Сейчас, когда ему вновь вернули возможность привычных ощущений, бывший бургомистр никак не мог обрести душевное равновесие.

От такого можно было и спятить – плотное, почти неподвижное время и попытка поднять руку, которая тянется часами.

От помешательства Александэра спасла приверженность магии. Он был привычен к её обрядам и ритуалам, и сознание его оказалось хоть немного, да подготовленным к страшному шоку временной «клетки».

Борн с усмешкой налил вина и протянул его бывшему бургомистру Йоры и мужу Ханны, неудачливому наследнику трона, Александэру, урождённому Сорену.

Несмотря на все эти «титулы», сейчас он был жалок. Даже одежда обвисла – видно, её носитель здорово похудел в клетке.

Александэр поднял руку так, словно она была каменная, с трудом сжал пальцы на бокале. Неловко поднёс к губам.

Ханна смотрела на него сурово, без малейшего сожаления, а Борн разве что не облизывался, и, выпив вина, Александэр совсем не взбодрился, а даже наоборот.

– Что, решили меня казнить? – спросил он, растягивая губы в жалобной гримасе, которая казалась ему усмешкой.

– Решаем как раз, – оскалился в ответ Борн, блеснув белейшими зубами. – Магия – тоже не бездонна. Не так-то дёшево держать тебя в клетке, человечек. Чем ты можешь быть полезен, чтобы сохранить тебе жизнь? Что ты умеешь? Чем славен?

От его улыбки глаза Алексанэра превратились в начищенные бляшки на колете стражника, что на всякий случай заглядывал в двери библиотеки.

– Ну? – поторопил Борн, наливая вина себе и Ханне. – Ты же понимаешь, смертный, что от глотка вина, до глотка… – он рассмеялся, видя ступор и замешательство бывшего бургомистра. – Что ты умеешь, признайся лучше сейчас? Годишься ли ты хотя бы для чистки конюшен и метения улиц? Чем ты занимался всю свою жизнь? Отвечай!

– Я… – выдавил Александэр. – Я…

– Ах да, ты мечтал править, – осклабился Борн. – А ума у тебя хватает? Чем бы ты занялся сейчас, бездельник, если бы управлял Вирной?

Александэр застыл в ступоре, и Борн сжалился.