Текст книги "Хоккейная сделка (ЛП)"
Автор книги: Кристен Граната
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Она сжимает мою руку.
– Ты справляешься лучше, чем думаешь.
Я усмехаюсь.
– Она все время спрашивает, когда снова тебя увидит. У этой малышки память, как у слона16.
Ария хмурится, глядя на спящего кота у себя на коленях.
– Не знаю, смогу ли стать хорошей мамой. Даже ненастоящей.
Разочарование оседает в груди. Хотя я и так знал, что Ария ответит именно так, все равно больно слышать это вслух.
– Я понимаю, – вот и все, что я могу сказать в этот момент. – Спасибо, что выслушала, – я отталкиваюсь от дивана и иду к столу за курткой.
– А что, если у меня не получится?
Я оборачиваюсь и встречаюсь с обеспокоенным взглядом Арии.
– Что?
Она кладет Дэша на диван, встает и заламывает руки.
– Я не хочу навредить твоей дочери.
Я склоняю голову набок.
– Как ты можешь ей навредить?
– Не знаю, – она разводит руками, а потом резко опускает их, хлопнув по ногам. – Я не знаю ничего о детях, как менять подгузники, что они едят. Я много ругаюсь – знаю, что нельзя делать этого при них – и точно не смотрю мультики. Розовый цвет меня отталкивает. Я совершенно не материнская натура, если ты еще не заметил.
Ее забота согревает.
– Джулиана не носит подгузники, так что ты в безопасности.
– Я даже не знаю, сколько ей лет.
Я делаю шаг навстречу.
– Четыре.
– А что, если она подавится едой? Или игрушкой? В Гугле написано, что дети все тащат в рот, а я не буду знать, что делать, если она подавится.
Я делаю еще шаг.
– Ты гуглила это?
– Да, вот почему не звонила тебе всю неделю – я пыталась узнать как можно больше, чтобы убедить, что с Джулианой все будет в порядке, когда я рядом. Но столько всего нужно знать, и я не уверена, что справлюсь. А в тот день она была вся в сиропе, и..
Я сокращаю расстояние между нами, обнимаю Арию и прижимаю к себе.
– Зачем ты меня обнимаешь? – ее голос заглушен моей грудью, а тело напрягается.
– Потому что не могу стоять и слушать, как ты все это говоришь, не обнимая тебя.
Она пытается вырваться из объятий.
– Не нужно. Ты не должен меня успокаивать.
– Это скорее для меня, чем для тебя.
Она перестает извиваться, но не обнимает меня в ответ.
Мы стоим в тишине, где Дэш петляет между нашими ногами, а я цепляюсь за единственный лучик надежды, чтобы сохранить виллу родителей.
Я кладу подбородок ей на макушку.
– Когда Джулиана родилась, я тоже не знал ничего о детях, так что пришлось учиться на ходу. Энни очень помогала. Не уверен, что выжил бы некоторые из трудных дней без нее. Но ты думаешь о Джулиане и заботишься о ней больше, чем родная мать, так что, думаю, это хороший старт. К тому же, она уже помешана на тебе.
Ария отстраняется и смотрит мне в глаза.
– Правда?
– Всю неделю она повторяла: «У Арии такие красивые волосы; ты можешь сделать мне такую же прическу, как у Арии? Можно мы пойдем к Арии в галерею? Я нарисую для Арии картину, чтобы она повесила ее в своей галерее. Ария сегодня придет? Я хочу показать ей свою комнату,» – я качаю головой. – Это было изнурительно.
На ее лице расцветает медленная улыбка, словно Ария счастлива услышать, что Джулиана говорит о ней. И что-то глубоко внутри успокаивается.
Может, все-таки получится.
Я обхватываю ее лицо, проводя большим пальцем по щеке.
– Тебе нужно быть просто собой. Это единственная Ария, которая мне нужна. Но если некомфортно, то между нами нет никаких обязательств. Можешь сказать «нет», я выйду из квартиры, и мы вернемся к тому, чтобы быть просто друзьями.
Она приподнимает бровь.
– Друзьями?
– Твоя лучшая подруга вышла замуж за моего брата. Я бы хотел думать, что мы теперь тоже друзья.
Она грызет нижнюю губу, хитро глядя на меня.
– Мы скоро станем чем-то большим, чем просто друзьями, кексик.
Мои глаза расширяются.
– Это значит, что…
Она кивает.
– Я согласна.
Чувство облегчения обрушивается на меня, как цунами, и я поднимаю ее на руки, кружа.
– Спасибо.
Ария фыркает, когда я ее опускаю, и отталкивает меня.
– Это уже вторые объятия за вечер.
– Не любишь объятия?
Она выпрямляет плечи.
– Ненавижу.
Дэш трется о мою ногу, пропуская все веселье. Я поднимаю кота, и он утыкается носом мне в шею.
Ария качает головой.
– Похоже, Джулиана получит кота, которого так хотела.
Глава 13
Ария
– За нас, дамы!
Я поднимаю бокал с мартини.
– За Кортни, за то, что она вышла из тени и воплотила все наши бисексуальные, полиаморные17 фантазии.
Кортни прикрывает рот ладонью, сдерживая рвущийся наружу глоток вина.
– А ты питаешь бисексуальные фантазии, Ария?
Я едва заметно пожимаю плечами.
– Нет, но вы с Селестой – дьявольски притягательны, и я не прочь понаблюдать.
Селеста расплывается в улыбке.
– Да, мы сногсшибательно прекрасны, если уж говорить начистоту.
Кэссиди заключает Кортни в объятия, обвивая плечи руками.
– Я просто безмерно рада, что ты почувствовала себя достаточно раскрепощенной, чтобы открыться нам. Мы никогда не позволим себе осуждать тебя.
Кортни прислоняет голову к плечу Кэссиди.
– Это для меня неоценимо. Мне бы хотелось, чтобы отец разделял наши чувства.
Грусть пронзает сердце. Недавно Кортни призналась родителям, что желает быть с Джейсоном и Селестой – ее мужем и их давней подругой детства. Это стало потрясением для всех нас, но в конечном счете ее счастье значит больше всего на свете. К несчастью, ее отец не разделяет наших взглядов. Они не общаются с тех пор, как Кортни сообщила о своем решении.
– Забудьте, – Селеста машет рукой, привлекая мое внимание. – Расскажи-ка лучше о себе. Мне нужны все подробности о том, что происходит между тобой и Крум Кейком.
Я верчу в пальцах ножку бокала.
– Что ж, для начала мы должны отправиться на несколько свиданий и публично объявить об отношениях. Он созовет пресс-конференцию и заявит, что мы уже довольно давно встречаемся, чтобы мир подумал, будто мы – устоявшаяся пара, что не должно составить особого труда, учитывая, что наши лучшие друзья связали себя узами брака. Затем я перееду в его дом; мы ненадолго обручимся; и сыграем свадьбу, – я пожимаю плечами. – Мы все это обсудили по телефону на днях, так что план есть.
Селеста удивленно смотрит на меня.
– Ты почти ничего не рассказала.
Мои брови сходятся на переносице.
– Это все подробности, которыми я располагаю.
– Я хочу услышать о напряжении между вами. Дай мне муки, дай страсть, томные взгляды, потому что вы оба жаждете друг друга, но не хотите нарушать границы договоренности.
Я сдержанно смеюсь.
– Думаю, ты слишком увлеклась чтением книг Кэссиди.
Кортни подталкивает Селесту локтем.
– Они ведь еще даже не были на первом свидании.
– Мне все равно. Я видела вас вместе. Я что-то чувствую, – Селеста выхватывает сумочку со стула и начинает рыться в бумажнике, пока не вытаскивает пятидесятидолларовую купюру, бросая ее на стол. – Готова поспорить, что ты влюбишься в Александра Крума еще до того, как подашь на развод.
Кэссиди восторженно взвизгивает.
– Я тоже!
Мой рот приоткрывается от изумления.
– Вы шутите? Мы не влюбимся.
Кэссиди достает двадцатидолларовую и десятидолларовую купюры.
– Давай, детка.
Кортни качает головой и вздыхает, доставая сумочку.
– Прости, Ария. Я слишком верю любовь, чтобы отказаться от пари.
Я закатываю глаза.
– Вы романтизируете сделку. Ничто в этой ситуации не приведет к любви. Мы просто двое друзей, которые помогают друг другу. И все.
– Двое друзей, которые очень нравятся друг другу, – Селеста подмигивает. – Я вижу, как ты смотришь на него томными глазами.
Я недовольно ворчу.
– Да, много пользы от них.
Кэссиди сжимает мое плечо.
– Но теперь ты знаешь, почему он отказал в ту первую ночь.
Узнав о Джулиане, я действительно смогла залечить уязвленное самолюбие, поняв, почему Александр не ищет связей на одну ночь.
– Я ничего не знаю о детях, – я осушаю бокал с мартини и ставлю его на стол. – Или о том, как быть замужем. Катастрофа.
– Ты вправе решать, как строить свой брак, – Кортни переплетает пальцы с пальцами Селесты. – Я живу с мужчиной и женщиной. Это нетрадиционный брак, и это нормально. Мы создаем то, что подходит именно нам.
Селеста кивает.
– Кроме того, у Александра есть няня. Уверена, она сможет помочь во всем, что тебе нужно знать. Ты не останешься одна.
– Я думаю, ты станешь отличной фальшивой мамой, – Кэссиди улыбается. – Хотя должна признаться, я в шоке, что ты на это согласилась.
– Сама от себя в шоке, – я пожимаю плечами и опускаю руки. – Не знаю. Что-то защемило в груди, когда я посмотрела на эту маленькую девочку. Я увидела в ней себя, зная, что есть родитель, которому она не нужна, как и мать не хотела меня.
Девушки протягивают руки и накрывают мои своими.
– Может быть, есть причина, по которой вы встретили друг друга, – говорит Кэссиди.
Она знает, что я не верю во всю эту чушь о предопределении, но не напоминаю об этом.
Глаза Кортни блестят.
– Ты изменишь ее жизнь, Ария.
– Не знаю. Она – олицетворение диснеевской принцессы, а я вообще не вписываюсь в этот образ жизни. Мать не была для меня лучшим примером. Как я пойму, что делать?
– У тебя самое большое сердце, – говорит Кэссиди. – Я знаю тебя больше двух десятилетий. Знаю, кто ты, и ты не такая, как мать.
Официант подходит к столику, косясь на наши пустые бокалы.
– Еще один раунд?
– Да, пожалуйста, – я передаю ему бокал. – Продолжайте в том же духе.
Он изгибает бровь.
– Что-то празднуете?
Я позволяю глазам скользнуть по его мускулистым рукам, гладкой, темно-коричневой коже. Пухлые губы растягиваются в ухмылке, когда он замечает мой взгляд.
Кэссиди обнимает меня за плечи.
– Она выходит замуж.
Портит все веселье.
– Черт, жаль, – он окидывает меня взглядом, качая головой. – В смысле, поздравляю.
Я морщусь, когда официант уходит с нашими бокалами.
– Не думаю, что смогу прожить целый год без секса.
– Не думаю, что тебе придется долго ждать, – Селеста ухмыляется. – Еще пятьдесят баксов на то, что трахнешься с Крум Кейком в течение первого месяца совместной жизни.
Кэссиди вытаскивает еще наличных.
– О, поддерживаю.
Я скрещиваю руки на груди.
– У этого человека железная сила воли. Я буквально разделась перед ним в ночь свадьбы и преподнесла себя на блюдечке с голубой каемочкой.
– Ты была пьяна, – говорит Кортни. – Александр слишком джентльмен, чтобы воспользоваться этим предложением.
– Мне кажется, в спальне он явно не джентльмен, – Селеста виляет бровями. – Производит впечатление актива.
– Папочка Алекс, – бормочу я.
Боже, теперь я представляю его большую руку на своей шее.
– Интересно, как давно он занимался сексом, – говорит Кэссиди. – Джулиане четыре года, и я не видела его ни с кем с тех пор, как знаю.
Челюсть Селесты отвисает.
– Ты думаешь, он не занимался сексом четыре года?
Мы переглядываемся, задаваясь тем же вопросом.
– Я выхожу замуж за монаха, – я стону и опускаю голову на стол.
– Знаешь, говорят, что мужчина, которому ты звонишь, будучи пьяной, – это тот мужчина, с которым действительно хочешь быть.
Я закатываю глаза.
– Хорошо, что я не пьяна.
Селеста смеется.
– Тогда почему у тебя закрыт левый глаз?
Я показываю ей неприличный жест и подношу телефон к уху.
– Я звоню ему, потому что появилось несколько вопросов о нашем соглашении.
Кортни касается моего плеча, когда мы все прощаемся.
– Уверена, что тебе не нужна машина?
– Нет, все нормально, – я машу рукой на прощание.
– Люблю тебя! – кричит Кэссиди, прежде чем сесть в машину с водителем Трентона.
Телефон издано гудки, пока в динамике не раздается хриплый голос Александра, посылая приятную дрожь по позвоночнику.
– Привет, язвочка.
– Привет, тортик.
Он смеется.
– Как прошел девичник?
– Хорошо. Но я не занималась сексом с официантом.
– О? А хотела?
– Он был привлекательным, и определенно смотрел на меня, – я подавляю зевок. – Но если собираюсь стать замужней женщиной, то не могу заниматься сексом со случайными официантами.
– Это верно. Не можешь.
– И это подводит меня к причине звонка, – я издаю драматический вздох. – Когда ты в последний раз занимался сексом?
– Я?
– Да. Мы обсуждали. Если Джулиане четыре года, и у тебя нет связей на одну ночь, то когда в последний раз занимался сексом с донором яйцеклетки Джулианы?
Он вымученно смеется.
– Где ты?
– Иду домой из «Патрицио».
– Но это в двадцати минутах ходьбы от квартиры.
– И то верно.
– А на улице холодно.
– У меня есть пальто.
– Оставайся там. Я приеду и заберу тебя.
– Ни за что. Ты далеко, потребуется больше времени, чтобы добраться сюда, чем мне дойти домой пешком.
– Я на стадионе. Задержался, чтобы провести дополнительную тренировку, – на заднем плане слышится шум и движение. – Отправь свое местоположение, и я буду там через пять минут.
Звонок заканчивается, но я не отправляю Александру местоположение. Я знаю, что это разозлит его, и, может быть, именно поэтому это делаю. Может быть, просто хочу повторить, что мне не нужна ничья защита.
Я иду, пока к тротуару не подъезжает блестящий внедорожник. Александр выскакивает и обходит переднюю часть машины, чтобы открыть пассажирскую дверь.
Мои глаза скользят по его длинным ногам в серых спортивных штанах. Соответствующая серая толстовка с капюшоном и влажные растрепанные локоны придают ему уютный и в то же время сексуальный вид. Бьюсь об заклад, после душа он пахнет восхитительно. Я хочу уткнуться носом в изгиб его шеи. Засунуть руку в штаны и узнать, что там.
Александр указывает на меня указательным пальцем.
– Перестань так на меня смотреть.
– Не могу с собой ничего поделать.
– Ты так же разглядывала официанта?
– Ревнуешь?
Алекс подходит ближе и тянет за молнию на куртке, застегивая ее.
– Есть ли к кому ревновать?
– Мне бы хотелось увидеть, как ты ревнуешь, – мой взгляд падает на его пышные губы. – И стоящим на коленях.
Он наклоняется, губы касаются мочки моего уха.
– Нас таких двое.
Жар разливается по всему телу, несмотря на прохладный ночной воздух.
Он кладет руку мне на поясницу и ведет к пикапу.
– Пойдем, я отвезу тебя домой.
– Где твой мотоцикл?
Он вскидывает бровь.
– Ты разочарована?
– Нет, – может быть. – Просто не видела тебя ни на чем другом, кроме этого мотоцикла.
– Сегодня слишком холодно. Кроме того, я бы не разрешил сесть на мотоцикл, если бы ты была пьяна.
Я морщу нос.
– Я не пьяна.
– Тогда почему у тебя закрыт левый глаз?
Я прикрываю глаз рукой.
– Я просто устала, хорошо?
Он ухмыляется, усаживая меня на пассажирское сиденье и закрывая дверь. Как только залезает на водительское, Алекс пристегивается ремнем безопасности и выезжает на проезжую часть.
– Почему ты ходишь пешком? У тебя нет машины?
– Мне никогда она не была нужна. Я работаю неподалеку, а друзья живут рядом. Зачем тратить деньги?
– А если идет дождь или снег?
– Не имеет большого значения.
– Я могу нанять водителя. Он может отвезти тебя куда угодно.
– Это смешно. Мне не нужен водитель, чтобы отвезти туда, куда я могу дойти пешком за десять минут.
– Если погода будет плохая, или если будет поздно, или если я не смогу добраться до тебя, то хотел бы, чтобы ты воспользовалась водителем.
Я качаю головой.
– У тебя будут проблемы, когда Джулиана станет старше, понимаешь? Ты не сможешь контролировать все, что она делает.
Он ворчит.
– Не дави на больное.
Я наблюдаю, как Алекс ведет машину, длинные пальцы обхватывают руль; сиденье отодвинуто назад, чтобы вместить длину ног; его глаза остаются на дороге, несмотря на то, что я бы хотела, чтобы смотрели на меня.
То, как дергается кадык, когда он сглатывает и предупреждающе произносит мое имя.
– Ария.
– Ты все еще не ответил на мой вопрос. Как давно ты занимался сексом?
– Какое это имеет значение?
– Мне просто любопытно.
– Давно.
Мои глаза расширяются.
– С тех пор, как родилась Джулиана?
Он коротко кивает.
– Но… почему?
Алекс вздыхает, включая поворотник.
– Я был занят.
– Ты мужчина.
– Вот, пожалуйста, снова предвзятость, – он замолкает. – Некоторые девушки такие же. Пол ни черта не решает.
Мой рот открывается.
– Александр Крум только что выругался? Сообщите СМИ.
Он ухмыляется, косясь на меня.
– Я иногда ругаюсь.
– Впервые от тебя это слышу.
– Ты ругаешься за двоих.
– Тебя это беспокоит?
– Вовсе нет. Это часть твоего обаяния.
Я фыркаю.
Когда мы добираемся до дома, Александр паркуется перед входом. Я тянусь к ручке двери, но он нажимает кнопку блокировки.
– Я открою, – он выходит из машины, обходит ее и разблокирует дверь, прежде чем открыть.
Такой галантный.
– Осторожнее выходи.
Я игнорирую его протянутую руку и спрыгиваю.
– Я в порядке.
– Я тут подумал, – говорит он, провожая меня к зданию. – Мы должны пойти на первое официальное свидание. Пусть СМИ получат несколько фотографий, пока мы на прогулке, и запустим процесс.
Я киваю.
– Конечно.
– У меня игра в пятницу вечером, а как насчет субботы?
– Меня устраивает. Куда хочешь пойти?
– Оставь эту часть мне, – он ухмыляется. – Похоже, все-таки удалось уговорить тебя на то свидание, о котором я просил.
– Не будь таким самодовольным.
– Почему нет? Я могу пригласить красивую девушку на свидание и сфотографироваться с ней, чтобы весь мир увидел. Имею право быть самодовольным ублюдком.
Я закатываю глаза, пытаясь – и неспособная – сдержать улыбку, растягивающую губы. Он тянется и проводит пальцами по моей щеке.
– Мне нравится, когда ты улыбаешься.
Я игриво толкаю его в грудь, скорее чтобы сохранить некоторое расстояние между нами.
– Хорошо, Большой Парень. Дай знать, что мне надеть на свидание, когда продумаешь детали.
– Мы поедем на пикапе. Таким образом, тебе не придется беспокоиться о том, чтобы надеть что-то подходящее.
– Нет, но будет способствовать тому, чтобы оседлать что-то другое.
Он стонет.
Я подмигиваю ему, направляясь к лестнице.
– Спокойной ночи, кексик.
Глава 14
Ария
Часы бьют 18:55, когда Александр элегантно паркуется прямо у входа. Он опирается о тонированный пикап, выглядя умопомрачительно в угольно-серых брюках и черной рубашке на пуговицах с засученными рукавами. Его густые волосы аккуратно уложены, а не в обычной неряшливой прическе.
Я усмехаюсь, спускаясь по лестнице многоквартирной высотки.
– На пять минут раньше, как я и предполагала.
– Лучше прийти раньше, чем опоздать, – его темные глаза медленно скользят по моему черному платью с длинными рукавами, и я не упускаю нервное сжимание скул, когда Алекс переводит взгляд на голые бедра, выглядывающие из высоких черных ботильонов. – Ты выглядишь сногсшибательно.
– Ради папарацци пришлось.
Он наклоняется и прижимается губами к моей щеке, задерживаясь возле уха.
– Значит, это платье не для меня?
– Только если планируешь снять его, Большой Парень.
Но это ложь. Платье выбрано исключительно для того, чтобы свести его с ума.
Он распахивает заднюю дверцу и, прежде чем сесть следом за мной, восклицает:
– Сэм, познакомься с Арией, моей девушкой.
Я вздрагиваю от слова «девушка». Оно звучит так непривычно. Я никогда раньше не была чьей-то девушкой. Понимаю, нам стоит употреблять такие слова, но к этому определенно нужно привыкнуть.
– Привет, Сэм, – я машу ему через зеркало заднего вида. – Спасибо, что везешь нас. Есть шанс, что ты скажешь, куда мы направляемся?
Сэм усмехается, отъезжая от бордюра.
– Но это же испортит сюрприз.
– Черт возьми, он добрался и до тебя, – я бросаю взгляд на Александра. – Я ненавижу сюрпризы.
Алекс протягивает руку и сжимает мою.
– Это будет приятный сюрприз, обещаю.
Он смотрит на меня так, будто знает, что я ненавижу сюрпризы, потому что раньше выдавались исключительно плохие.
Я поерзываю на месте и уставляюсь в окно, пытаясь угадать, куда мы едем. Мы проезжаем по мосту Свободы в Манхэттен, откуда открывается прекрасный вид. Я слежу за поворотами Сэма, пытаясь в течение почти тридцати минут понять конечный пункт назначения. Но только когда сворачиваем на Пятую авеню и останавливаемся перед широкой лестницей, усыпанной папарацци, направившими камеры в нашу сторону, меня осеняет.
Мои губы приоткрываются, а сердце бьется с бешеной скоростью.
– Мы едем в Метрополитен18?
Он кивает.
– Я арендовал его на вечер.
– Ты арендовал… Метрополитен?
Он смеется.
– Целый музей только для нас.
– Я обожаю его.
– Так и думал.
Я смотрю то на музей, то на Алекса, и мозг отказывается верить, что этот человек арендовал Музей искусств Метрополитен.
Для меня.
Это не ужин и не кино. Не напитки в баре. Это не сообщение «Не спишь?» в час ночи.
Это обдуманно и мило.
Умно.
Это одно из моих любимых мест в мире, но я никогда не говорила об этом Алексу. У меня нет времени на то, чтобы осознать все, потому что нужно выходить из тихого автомобиля.
– Будет немного ярко, – предупреждает Александр. – Просто держи меня за руку, не поднимай голову и не отвечай ни на какие вопросы. Поняла?
Я киваю, чувствуя, как нервы вибрируют под кожей.
– Да.
Селеста слила новость о том, что Александр Крум явит миру свою девушку, которую никто никогда не видел, гарантируя, что фотография попадет в новости и заставит весь город вздрогнуть. Лишь сейчас до меня доходит, что тихая жизнь вот-вот станет намного менее приватной.
Готова ли я к этому?
Александр смотрит на меня проницательными темными глазами.
– Готова, крошка?
– Готова, – лгу я.
Сэм обходит пикап спереди и открывает дверь. Александр выскальзывает первым, и тут же раздается сумасшедший треск затворов и вспышек, когда на нас набрасываются папарацци. Я сжимаю руку Александра, а он притягивает меня к себе, ведя вверх по ступеням музея.
– Крум, кто она?
– Это твоя девушка?
– Как давно вы встречаетесь?
– Поцелуй ее!
Вспышки вспыхивают, из-за чего трудно что-либо разглядеть. Я крепко держу Александра за руку, молясь, чтобы не пропустить ступеньку и не упасть перед всеми этими людьми.
– Я не помню, чтобы здесь было так много ступенек, – бормочу я.
Александр смеется.
– Мы почти пришли.
Наконец, поднявшись наверх, мы проходим через стеклянные двери, и как только они закрываются, нас снова окутывает тишина.
Охранник встречает нас с улыбкой.
– Добрый вечер, мистер Крум. Приятного вам вечера.
Александр пожимает ему руку.
– Спасибо, Билли.
– Вау, – мои глаза бегают по вестибюлю. – Никогда раньше не видела его таким пустым.
– Сегодня он весь в твоем распоряжении, – Александр сжимает мою руку, и не знаю, понимает ли он, что все еще держит ее, хотя папарацци не могут нас видеть. – С чего хочешь начать или нам просто побродить?
– Побродить. Определенно побродить.
Он улыбается, уводя меня дальше в музей.
– Я раньше здесь никогда не был.
– Я раньше приходила сюда постоянно. Мама встречалась с каким-то неудачником, а я хотела выбраться из крошечной квартиры. Поэтому приходила сюда и часами смотрела на произведения искусства, в своем собственном маленьком мире.
Алекс хмурится, как будто это его расстраивает.
– Хотя здесь уже целую вечность не была. Я была так занята работой, что не находила времени, чтобы вернуться. Я слышала о многих новых выставках.
– Почему тебе нравится искусство?
Легкая улыбка растягивает губы, когда я смотрю на картины.
– Художник испытывает столько эмоций – будь то гнев, печаль, горе, радость, любовь – ему нужно выплеснуть это и выразить в невероятных формах искусства. Картины говорят гораздо больше, чем любые слова. Как будто смотришь на частичку чьей-то души.
Мы останавливаемся, и Александр обращает на меня внимание.
– Ты создавала какое-нибудь искусство?
– Раньше рисовала, – я пожимаю плечами. – Ничего особенного.
– Я бы хотел это увидеть.
Я закатываю глаза.
– По словам матери, это просто дерьмовое детское искусство.
– Я люблю детское искусство, – Алекс наклоняет голову, чтобы убедиться – я смотрю ему в глаза. – И ничто из того, что ты делаешь, не дерьмовое, Ария.
Тепло разливается по всему телу, но я прочищаю горло и отвожу взгляд.
– Пошли, Большой Парень.
Следующий час мы проводим, гуляя по музею, а Александр внимательно слушает, как я рассказываю о каждой из выставок. Задает вопросы, как будто ему действительно не все равно, и стоит отдать должное, он отличный актер. Наверное, все это время слушал бесконечную болтовню Джулианы.
Я указываю на комнату, к которой мы приближаемся.
– Это мое любимое место во всем музее. Оно называется…
Мои ноги останавливаются, а сердце замирает.
Американское крыло – это красивый двор со стеклянным потолком, с балконами и несколькими уровнями, заполненными скульптурами и картинами. Я видела его бесчисленное количество раз днем, но никогда ночью – и уж тем более никогда таким, каким выглядит сейчас.
Небольшой круглый стол, покрытый белой льняной скатертью, стоит в центре. Светодиодные свечи разных размеров мерцают, отбрасывая на стол романтический отблеск. Огромный букет красных роз лежит на одном из двух стульев, а металлические крышки накрывают тарелки у каждого сидящего места.
– Что это? – шепчу я, чувствуя, как сердце колотится в груди.
– Ужин, – раздается глубокий голос Александра. – Я не смог насладиться ужином с тобой, когда Джулиана сломала руку, поэтому хотел устроить еще один. Это место показалось идеальным.
Ужин… в музее.
В музее, который он арендовал для нашего свидания.
– Вау, – я подхожу ближе к столу, пораженная тем, как прекрасно все выглядит. – Но папарацци не смогут все это увидеть.
– Это не для них, – он поднимает мою руку и нежно целует тыльную сторону. – Фотографии снаружи могут быть для них, но этот вечер для тебя.
В горле пересохло, и мне трудно сглотнуть.
– Это слишком.
– Ты не права, – Александр ведет меня к месту. – Это именно то, чего ты заслуживаешь.
Он отодвигает стул, прежде чем успеваю подойти, а я поднимаю букет со стула и подношу к носу.
– Они прекрасны.
– Я не был уверен, какие цветы тебе нравятся, но этот цвет напомнил о твоих губах.
Я ухмыляюсь, опускаясь на стул.
– Частенько смотришь на мои губы?
Он забирает у меня цветы, тоже ухмыляясь.
– Примерно так же часто, как ты смотришь на мои.
Значит, постоянно. Поняла.
Я наблюдаю, как Александр открывает пробку на бутылке красного вина и наливает в мой пустой бокал. Затем лезет в карман и достает телефон, постукивая по экрану, прежде чем где-то на заднем плане зазвучит тихая музыка.
– Когда ты успел все это сделать?
Он пожимает плечами, как будто это не имеет значения.
– Прежде чем пришел за тобой. Ужин доставили около пяти минут назад, так что он горячий.
Он снимает крышку с тарелки, и у меня текут слюнки при виде идеально приготовленного стейка в сопровождении картофеля и овощей.
– Ты делаешь это на всех первых свиданиях? – спрашиваю я, глядя на него, пока тот садится напротив.
– Я был не на многих первых свиданиях с тех пор, как присоединился к «Щеглам», но думаю, что все первые свидания должны быть особенными.
Я знаю, что он делает все возможное, чтобы создать красивую картинку для СМИ, но что-то подсказывает, что Александр действительно такой романтик, независимо от того, кто смотрит.
Мы разрезаем стейки, и нас окутывает безмятежная тишина, пока наслаждаемся совместной трапезой. Я не могу оторвать взгляд от помещения, надеясь навечно запечатлеть в памяти каждую секунду этого момента.
– Как еда? – спрашивает он.
– Очень вкусная, – мои глаза встречаются с его обеспокоенным взглядом. – Просто невероятно, Алекс.
На его лице расцветает небольшая улыбка, когда тот тихо смеется.
– Что?
Он качает головой.
– Просто очень нравится, когда ты произносишь мое имя, – я даже не поняла, что назвала его Алексом.
– Не Большой Парень, не глупое прозвище. Просто Алекс, – объясняет он.
И тут я понимаю, что не единственная, кто не был на настоящем свидании. Если Александр не занимался сексом с тех пор, как родилась Джулиана, значит, он тоже ни с кем не встречался. Изолировал себя, потому что не может поверить, что кто-то захочет его не из-за статуса профессионального хоккеиста, – и на каком-то уровне я это понимаю. Я не подпускаю людей к себе, потому что проще держать их на расстоянии, чем дать возможность разочаровать меня.
Мы можем быть полными противоположностями в чем-то, но Александр и я похожи в другом.
Я тянусь через стол и переплетаю свои пальцы с его.
– Спасибо, что сделал этот вечер таким особенным. Я очень ценю все усилия, которые ты вложил, Алекс.
Его пальцы сжимают мои, а темные глаза блестят в свете свечей.
– Ты этого заслуживаешь.
– Я знаю, что нелегко подпускать людей, особенно когда дело касается твоей дочери. Но я благодарна, что ты впустил меня, – я выдыхаю смешок. – Даже если совершенно не подхожу на эту роль.
– Думаю, ты удивишься тому, насколько идеально подходишь.
То, как он смотрит на меня, окруженный дюжиной свечей и невероятным фоном музея, кажется слишком реальным. Слишком похожим на то, что я могу привыкнуть к вере в то, что стою большего, чем просто весело проведенная ночь.
Я отдергиваю руку и снова поднимаю нож, занявшись нарезанием куска стейка.
– Нам следует обсудить соглашение.
Он прочищает горло и выпрямляется.
– Что-то конкретное?
Потянувшись за спину, я вытаскиваю из сумочки трехкратно сложенные бумаги и перелистываю на вторую страницу.
– Здесь написано, что ты отдашь деньги авансом.
Александр кивает.
– И?
Я бросаю на него сомнительный взгляд.
– Разве не хочешь придержать деньги до тех пор, пока не убедишься, что я выполнила свою часть сделки?
Его темные брови сходятся.
– Ты не моя рабыня. И я подумал, что захочешь поскорее начать искать помещение для галереи.
– Но ты даешь деньги, чтобы я потратила их, прежде чем мы получим виллу.
– Разве собираешься взять деньги, исчезнуть в ночи и больше никогда не появляться?
– Нет, но…
– Тогда все в порядке. Ты можешь взять деньги и начать строить мечту, пока мы возвращаем мою виллу.
Я поднимаю бокал с вином и подношу к губам.
– Хорошо.
– Как тебе календарь, который я отправил? Внес туда несколько выездных игр, но ты не обязана посещать их, если не можешь отпроситься с работы, – он сглатывает и вытирает уголок рта салфеткой. – Но я подумал, что, имея деньги авансом, ты, возможно, захочешь уволиться с работы и…
– Я не могу просто уволиться.
– Но босс тебя домогается. Я думал, ты будешь счастлива иметь возможность избавиться от него.
– Дело не только в нем. У меня есть счета, которые нужно оплачивать, и поиск помещения для собственной галереи займет время. Я не могу рисковать.
Он склоняет голову набок, откинувшись на спинку кресла.
– Ария, просто чтобы мы поняли друг друга: ты будешь жить со мной – все расходы оплачены. Все, для чего тебе нужны будут деньги, я предоставлю. Если захочешь новые туфли, маникюр или оплатить тариф на телефоне, а то и машину, это все на мне.
Я выдавливаю недоверчивый смешок.
– Я ни за что на свете не позволю быть моим спонсором.
Он поджимает губы.
– Ты знаешь, что я не об этом.
– Я должна твердо стоять на собственных ногах. Не могу просто уволиться с работы и жить в иллюзии, будто ты собираешься обеспечивать меня.
– Но я собираюсь быть твоим кормильцем. Мужем, в конце концов.
