Текст книги "Хоккейная сделка (ЛП)"

Автор книги: Кристен Граната

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37

Александр

Ария – первое, что я вижу, открыв глаза.

Это вполне логично, потому что она была последней, чье лицо промелькнуло в сознании как раз перед тем, как я шлепнулся головой об лед.

Когда я проснулся, потребовалось некоторое время, чтобы понять, где я и что произошло, но мозг постепенно все сложил. Поначалу я не мог говорить, что было так досадно, потому что больше всего на свете я хотел сказать Арии, как сильно ее люблю.

Как мне жаль, что заставил ее волноваться.

Как ужасно я себя чувствую за то, что взвалил все на ее плечи.

Я был без сознания неделю. Я пропустил целую неделю. Мне тошно от мысли, что я так напугал свою дочь. Ария говорит, что она держалась молодцом, но я ненавижу, что заставил ее пережить такое.

– Папочка! – голос Джулианы прорезает тишину, когда она вбегает в больничную палату. – Папочка, ты проснулся!

Ария поднимает ее на кровать, шепча напоминание о том, чтобы быть нежной, и вот малышка у меня на руках. Слезы наворачиваются на глаза, когда я обнимаю ее маленькое тельце, чувствуя тошноту при мысли о том, что она, должно быть, пережила, пока я был в коме.

– Папочка, ты долго-долго спал. Теперь твой мозг совсем починился?

– Думаю, да, – я притрагиваюсь к пластырю на голове. – Думаю, это магия Олафа помогла.

Она хихикает.

– Нет, не она. Это были врачи и медсестры.

Боже, звук ее смеха успокаивает ноющее сердце.

– Я слышал, ты была самой лучшей девочкой для Энни и Арии на этой неделе.

– Я была лучшей из лучших, – она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и замолкает. – Почему ты плачешь, папочка? Я тебя обидела?

– Нет, детка. Совсем нет. Я просто так счастлив тебя видеть.

– Ты скучал по мне, пока спал?

Я киваю.

– Да.

– Я тоже скучала по тебе. Ты слышал, как я с тобой разговаривала?

– Я слышал твой голос, но не понимал, что ты говоришь.

Она поджимает губы, пытаясь понять мои слова.

– Я сняла гипс. Смотри! А еще нарисовала картинку, пока ты спал, – она указывает на бумагу, прикрепленную к стене над кроватью, но я не могу повернуться, чтобы посмотреть на нее.

Ария тянется и снимает ее со стены, с легкой улыбкой на губах протягивая мне.

Четыре человечка стоят рядом с деревом – один высокий мужчина, другая маленькая девочка с кудрявыми волосами, третья женщина с длинными темными волосами, и четвертая – более невысокая женщина с седыми волосами.

Даже Элли и Дэш попали на картинку, сидя вместе под деревом. Под нашими телами аккуратными заглавными буквами написаны имена, но именно то, что под человечком Арии, наполняет мое сердце теплом.

МАМОЧКА.

– Это самая красивая картина, которую я когда-либо видел, – шепчу я, не в силах говорить из-за кома в горле.

Джулиана наклоняется и делает рупор из ладони, чтобы прошептать:

– Ария очень хорошо обо мне заботилась, как мама. Она так грустила, пока ты спал. Я слышала, как она много раз плакала по ночам. Она не знает, что я все слышала.

Я никогда не хочу стать причиной слез этой женщины, и ненавижу, что стал ей, даже если это было вне моего контроля.

– Спасибо, что была с ней, – шепчу я в ответ. – Я уверен, ты помогла ей почувствовать себя счастливой.

Джулиана кивает.

– А когда мы пойдем домой? Эта боль-ни-ца плохо пахнет, и я больше не хочу сюда возвращаться.

Энни смеется, подходя к моей кровати.

– Мы уедем, как только врач даст добро.

Я протягиваю руку и сжимаю руку Энни.

– Огромное спасибо. За все.

Я знаю, она, должно быть, вымоталась за эту неделю.

– Не стоит меня благодарить. Я просто так рада, что с тобой все в порядке, – она шмыгает носом, сжимая мою руку.

Джулиана тянется к Арии, и я таю от того, как легко та берет ее на руки.

– Почему все плачут? – шепчет Джулиана достаточно громко, чтобы мы могли ее услышать.

– Иногда люди плачут, когда счастливы. Это то, как мы показываем свои эмоции, – Ария трется носом о волосы Джулианы. – К тому же, твой папаша большой добряк.

Джулиана хихикает.

– Как большой плюшевый мишка.

– Я тебя слышу, знаешь ли, – поддразниваю я. – Я больше не в коме.

Энни поворачивается к Джулиане и протягивает руку.

– Пойдем, давай проверим, насыпали ли они конфет в автомат.

– Ура! – визжит она, позволяя Энни вывести ее из комнаты.

Я откидываю голову на подушку, поднимая руку для Арии.

Она переплетает наши пальцы, стоя рядом.

– Твой дед был здесь пару дней назад.

Я снова поднимаю голову, и мое тело напрягается.

– Что?

– Я раздумывала, сказать тебе сейчас или когда будешь дома, но решила, что лучше иметь рядом медперсонал на случай, если у тебя поднимется давление.

О, оно уже подскочило.

– Какого черта он хотел?

– Попытался откупиться от меня, – она роняет мою руку. – И сделал довольно хорошее предложение.

Я хватаю ее за запястье, прежде чем та отворачивается, и притягиваю обратно к себе.

– Нехорошо играть с человеком в ослабленном состоянии.

Она усмехается.

– Он все еще думает, что мы притворяемся, и поэтому предложил деньги, если я прекращу это представление. Я велела ему засунуть деньги себе в задницу.

– И…?

– И… сказала еще несколько грубых слов, и теперь нам, возможно, придется нанять нового телохранителя, потому что кажется, Эдди меня испугался.

Я смеюсь.

– Думаю, мы все тебя немного испугались.

– Хорошо, – она посылает мне хитрый подмигивающий взгляд, прежде чем ее глаза опускаются на рисунок Джулианы. – Энни показала твое завещание.

Я похлопываю по месту рядом с собой, и жестом зову ее залезть.

Ария тесно прижимается ко мне, и мы устраиваемся настолько удобно, насколько это возможно в неудобной кровати.

– Почему ты не говорил со мной о том, чтобы стать законным опекуном Джулианы?

Я провожу пальцами по ее волосам.

– Потому что ты бы нашла любую причину, почему не будешь хорошим опекуном, и стала бы спорить со мной.

Она вздыхает.

– Я бы, вероятно, так и сделала.

– Безусловно, – поправляю я. – Так как теперь к этому относишься?

– Ну, надеюсь, мне больше никогда не придется воспитывать ее без тебя, но… я согласна.

Я улыбаюсь с гордостью.

– Ты очень хорошая мама.

Ария поднимается, чтобы сесть и посмотреть мне в глаза.

– Я много думала на этой неделе.

– Да?

Она бросает взгляд вниз и теребит обручальные кольца на пальце, поэтому я поднимаю ее подбородок, чтобы вернуть эти красивые глаза к моим.

– О чем думала?

– Я уже давно хотела сказать это, но все трусила. А потом, когда ты пострадал, не знала, представится ли когда-нибудь еще шанс признаться. И, кажется, сейчас очень подходящий момент, потому что не знаю, смогу ли ждать еще минуту.

– В чем дело, детка? – смахиваю слезы, текущие по ее щекам. – Почему ты плачешь?

Арию очень трудно заставить плакать. Она выглядит такой нервной, я не могу себе представить, что скажет дальше.

Пока она не выпаливает:

– Алекс, я люблю тебя.

Звук на аппарате, к которому я подключен, учащается.

– Правда?

Она кивает, и по щекам снова текут слезы.

– Я никогда раньше не была влюблена, и не знаю, получится ли у меня. Ты такой невероятный, я не думаю, что смогу соответствовать. Но я люблю тебя и люблю Джулиану, и никогда не ожидала этого, но хочу быть с вами, – она всхлипывает, слезы теперь льются по ее лицу. – Я хочу ужины с пастой, чайные вечеринки и кино на диване. Я хочу нашу маленькую семью. Я хочу тебя, Алекс. Я люблю тебя.

Я обхватываю ее лицо, притягивая к себе, и в этот момент мир сужается до ее улыбки, до ее теплого дыхания, до ее нежной кожи.

– Я люблю тебя, Ария. Так сильно, что не понимаю, как мог все это время держать это в себе. Но больше не хочу скрывать. Я хочу, чтобы ты знала, насколько счастливым меня делаешь. Чтобы знала, как сильно я влюбился в тебя. Ты постоянно говоришь, что не умеешь любить и что не хорошая мама, но это именно те две вещи, которые меня покорили. Ты была рядом, снова и снова, как верный компас, указывающий верный путь. И была рядом с Джулианой, а это значит для меня больше, чем можешь себе представить, – мой голос срывается. – Я мечтал найти кого-то не только для себя, но и для нее; кого-то, кто будет любить ее и заботиться; кого-то, кто будет учить ее новому и отвечать на бесконечные вопросы.

– Боже, да она задает столько вопросов.

– Эта девчонка неутомима, – из меня вырывается смех сквозь слезы. – Но я не мог бы и мечтать о ком-то лучше, чем ты. Ария, ты все, о чем я когда-либо мечтал, поэтому мне нужно, чтобы ты перестала сомневаться в себе. Прекрати сомневаться в своей ценности. Прекрати говорить себе, что не заслуживаешь всего, что я хочу тебе дать. Ты заслуживаешь луны и звезд, и всего хорошего в этом мире. И я проведу остаток жизни, убеждая тебя в этом.

Она дрожит, прижимая лоб к моему, и я чувствую, как ее сердце бьется в такт моему.

– Я так сильно люблю тебя. Я так боялась. Ужасно боялась, что потеряю тебя.

– Извини, любимая. Мне так жаль, что ты прошла через это. Но я здесь. Я здесь, и я никуда не денусь.

Я держу ее, пока Ария не выплеснет все. Боль и душевные страдания, которые мы оба пережили, по отдельности в прошлом и с тех пор, как вместе, подошли к концу.

Мы вместе. Мы есть друг у друга.

Джулиана резко останавливается, врываясь в комнату.

– Вы еще плачете? – она качает головой. – Что за черт?

Я точно убью МакКинли.

Глава 38

Ария

– Александр Томас Крум.

Его плечи вздрагивают, словно приготовились прикрыть уши, когда он медленно поворачивается ко мне.

– Упс.

Я вхожу в гараж и испепеляю его взглядом.

– Упс – это верно. Врач сказал, что тебе нужно отдохнуть.

Он морщится.

– Мне не терпится сидеть в постели целый день.

Я киваю головой в сторону его мотоцикла.

– Так чем же ты занимаешься?

– Просто вожусь с ним, – он накрывает сиденье тряпкой. – Не знаю, что с собой поделать.

Мой тон смягчается.

– Я знаю, что ты скучаешь по езде на нем и по хоккею.

Он кивает, уголки губ опускаются вниз.

– Ненавижу знать, что ребята там, на льду, без меня.

– Скоро ты снова будешь кататься с ними.

Как бы ни беспокоили меня эти мысли, я отгоняю их прочь. У спортсменов нет возможности долго отдыхать, чтобы восстановиться. После того, как Александра одобрит медицинская команда, он вернется к игре, как будто ничего не произошло.

Но произошло кое-что.

То, что я никогда не захочу пережить снова.

И он читает это на моем лице, как всегда, протягивая руку.

– Иди сюда.

Я вкладываю руку в его и позволяю притянуть себя поближе. Он целует меня в макушку, обнимая.

– Как ты?

– В порядке, – начинаю я. – Просто чувствую себя подавленной из-за галереи и…

– Правду, детка, – Александру сжимает меня крепче. – Скажи, что не так.

Я глубоко вздыхаю.

– Меня приводит в ужас одна лишь мысль о том, что ты снова встанешь на коньки, – я останавливаюсь, выдавливая из себя слова, которые держу внутри последние две недели. – Каждую ночь перед тем, как заснуть, я вижу тебя снова лежащим в больнице; эту повязку на голове; трубку во рту; твое тело, подключенное к аппаратам. Я не могу выкинуть это из головы.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы коснуться моего подбородка.

– Мне жаль, что ты пережила это. Не могу представить, как бы себя чувствовал, если бы ситуация была обратной. Но я в порядке. Мы в порядке. Я не хочу, чтобы ты мучила себя воспоминаниями о том, что произошло. Мы должны двигаться дальше.

Я киваю.

– Я знаю.

– Но не нужно притворяться, что все хорошо. Ты можешь поговорить со мной. Я хочу знать, что происходит в твоей прекрасной головке. Я хочу, чтобы ты говорила, когда беспокоишься, когда тебе страшно. Я хочу разделить с тобой эту тяжесть. Мы вместе.

Я закрываю глаза, когда он прижимается лбом к моему.

– Я люблю тебя, Алекс.

– Я не был уверен, что когда-нибудь услышу, как ты произнесешь эти слова, – он прижимает свои губы к моим. – Я надеялся на это. Но не знал, позволишь ли ты себе почувствовать это.

– Ты не оставил особого выбора, – я улыбаюсь. – Твоя любовь не позволила держать оборону.

– Тебе не нужно защищаться от меня, – он наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня. – Я люблю тебя.

Меня охватывает тепло, разливаясь от груди до каждого нервного окончания в теле. Я наклоняю голову и открываю губы, язык скользит в его рот, жаждет углубить поцелуй и отдать всю себя.

– У нас мало времени, – бормочу я, зная, что нужно забрать Джулиану из школы.

– Я знаю, – Александр подхватывает меня на руки и уносит в дом. – Мне просто нужно быть внутри тебя. Немедленно.

С тех пор как Александра выписали из больницы, мы стали ненасытны. Словно не можем насытиться друг другом, пытаясь наверстать упущенное время или время, которого почти не было.

Мы не успеваем пройти на кухню, как Александр усаживает меня на кухонный островок. Мы хватаемся за одежду, срывая каждый кусок и бросая его на пол.

– Без презерватива, – дышу я ему в губы. – Я на таблетках.

Он делает паузу, прижимаясь лбом к моему, пока переводит дыхание.

– Уверена?

Я киваю.

– Я хочу чувствовать тебя. Всего тебя.

Он медленно надрачивает член, сглатывая.

– Я чист. Сдал анализы после…

– Я тоже чиста, – я смотрю ему в глаза. – Пожалуйста, займись со мной любовью, Алекс. И не останавливайся, пока не кончишь в меня.

Его рот приоткрывается, а глаза расширяются. Он проводит гладкой головкой члена по влажной киске, погружаясь в меня и дразня нас обоих. Я раздвигаю ноги, упираясь пятками в край островка и опираясь на ладони.

Затем он проталкивается внутрь, одним мучительно медленным движением.

Мы оба стонем, не в силах сдержаться.

– Черт, ты ощущаешься невероятно.

Он притягивает меня к себе для умопомрачительного поцелуя.

Его рука скользит вниз и сжимает грудь, а другая рука цепляется за бедро, чтобы удержать меня, пока почти полностью выходит из меня, а затем снова погружается.

Я покачиваю бедрами, а он трахает меня в медленном, чувственном ритме, позволяя чувствовать каждый сантиметр его тела.

– Я люблю тебя, Алекс.

– Произнеси это еще раз, – шепчет он.

– Я люблю тебя, – я поднимаю руки и обхватываю его лицо. – Я люблю тебя так, как никогда никого не любила.

Его глаза закрываются, как будто Алекс не может поверить в мои слова. Когда они открываются и снова встречаются с моими, то сияют от глубины эмоций.

– Я люблю тебя, Ария. Я буду любить и лелеять тебя всегда, каждый день своей жизни.

– Мне нравится, как ты овладеваешь мной, – бормочет он. – Нравится, как твоя киска обхватывает меня.

Моя голова откидывается назад, и я упираюсь ладонями в столешницу. Он наклоняется и берет в рот один из сосков, облизывая и посасывая, отчего я с каждой секундой становлюсь все более влажной.

Затем он подносит большой палец к клитору, потирая медленными круговыми движениями.

Я тянусь вверх и обхватываю руками его шею.

– Не останавливайся, Алекс.

– Кончить ради меня, детка? – его бедра двигаются быстрее, трахая меня осознанными, твердыми толчками. – Я чувствую, как ты сжимаешься.

Меня затягивает волна блаженства, и я могу лишь пробормотать несколько бессмысленных слов, таких как «да», «Алекс» и «еще».

– Вот так. Кончи на мой член, – Александр не прекращает, позволяя пережить оргазм так долго, как я могу.

Мое тело содрогается, а затем Александр издает гортанный стон, когда кончает внутрь меня.

Лоб Александра прижимается к моему, а грудь вздымается.

– Я люблю тебя, Ария. Я буду любить тебя вечно, понимаешь? Я принадлежу тебе. Я твой, и ничто не отнимет меня у тебя, так что можешь не волноваться, потому что я всегда буду бороться за то, чтобы вернуться.

Слезы застилают глаза, и я зажмуриваюсь.

– Не могу поверить в то, что это все реально. В то, как ты изменил мою жизнь за последние несколько месяцев. Я никогда не думала, что найду кого-то вроде тебя.

Сердце бешено колотится в груди, когда я смотрю на этого прекрасного мужчину, и у меня нет и тени сомнений, что он сдержит обещания. Алекс отстраняется и выскальзывает из меня, и мы оба опускаем взгляд, наблюдая, как улики его наслаждения вытекают из меня.

– Нравится, Большой Парень?

– Да, – его голос хриплый. – Нравится видеть свою сперму, вытекающую из тебя.

Я ухмыляюсь.

– А мне нравится знать, что твоя сперма внутри.

Он переводит взгляд на меня.

– Как думаешь… ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы однажды завести детей?

Брови взлетают вверх.

– Ты что, хочешь завести со мной ребенка?

– Я просто спрашиваю, хотела бы ты когда-нибудь их иметь, в будущем, в целом, а не только со мной.

– Я никогда не хотела ребенка. Или мужа. Или, собственно, парня, – я поднимаю руку и ласкаю его челюсть. – Но это было до того, как встретила тебя. Многое изменилось, и теперь я хочу все то, чего не хотела ранее, – я делаю паузу. – Опека над Джулианой изменила меня как личность. Я не знала, что во мне есть столько безусловной любви, которую можно отдать. Я не ожидала, что когда-нибудь буду в этой роли: мачехи, воспитателя, кормилицы. Я не думала, что у меня получится это сделать.

– У тебя очень хорошо получается, детка.

– А наблюдать, как ты относишься к ней? Это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Одна из вещей, за которые влюбилась в тебя, – я улыбаюсь. – Кроме того, это дико возбуждает.

Он смеется.

– Так что?

– Я к тому, что кажется, хотела бы однажды родить от тебя ребенка.

Александр крепко обнимает меня, обхватывая сильными руками и прижимая к своему теплому телу.

– Я бы быстро сделал ребенка.

– Хорошо, хорошо. Расслабься, Большой Парень, – я игриво отталкиваю его. – Я сказала однажды, а не сегодня.

– Это место невероятно. Я так рада за тебя.

Я лучезарно улыбаюсь Чаноре.

– Спасибо. Мне здесь очень нравится.

Она поглаживает живот, оглядываясь в галерее, которая наконец обретает завершенный вид.

– Ты что-нибудь слышала о Картере?

– Несколько девушек выступили и подтвердили утверждения о сексуальных домогательствах. Вместе с тем фактом, что он напал на меня, даст некоторый срок в тюрьме, – я смотрю на Бриттани и пожимаю плечом. – Остается только надеяться, что он не будет продолжать делать то же самое с кем-то еще в будущем.

– Ну, все уволились, – Бриттани фыркает. – Так что, удачи ему в попытке удержать на плаву эту галерею без сотрудников.

– Насчет этого, – я сжимаю губы, глаза перебегают с одной девушки на другую. – Как думаете, кто-нибудь захотел бы здесь работать?

Голова Чаноры резко поворачивается в мою сторону.

– Ты бы наняла нас?

– Конечно. Как только запущу это место, я буду рада видеть вас здесь.

Бриттани протягивает руку и берет мою.

– Было бы потрясающе.

– Согласна, – в глазах Чаноры блестят слезы. – Посмотри на себя, Ария. Посмотри, какая у тебя прекрасная жизнь.

Я смеюсь.

– Не могу дождаться, когда у тебя родится ребенок, чтобы гормоны перестали заставлять тебя плакать из-за каждого пустяка.

Она показывает мне средний палец, прежде чем смахнуть слезу.

– Я счастлива за тебя. Подай на меня в суд.

Правда в том, что я тоже счастлива. Действительно и бесповоротно счастлива. Моя жизнь расцветает самым невероятным образом, и большую часть времени я просто сижу в трепете, наблюдая за тем, как это происходит, как будто это жизнь кого-то другого, а не моя.

Входная дверь распахивается, и в галерею входит Энни.

– Энни, привет. Что ты здесь делаешь? О, Боже. Все в порядке?

– Да, да, – она останавливается передо мной и сжимает руку. – Со всеми все в порядке, прости. Я не хотела тебя напугать.

Я выдыхаю с облегчением.

– Черт. Я думаю, потребуется некоторое время, чтобы преодолеть травму от всего этого, да?

– Заживление всегда требует времени. Ничего нельзя с этим поделать.

– Что ты здесь делаешь?

– Я хотела показать тебе картины моего мужа. Подумала, что сможешь их перебрать и выбрать те, которые понравятся.

– Ты уверена, что хочешь с ними расстаться?

Она кивает и улыбается.

– Я оставила его любимую дома, но эти тебе послужат лучше, чем мне. Мне будет приятно видеть, как они будут висеть в галерее.

Сердце сжимается от нежности.

– Спасибо. Я с удовольствием на них посмотрю.

Ее улыбка становится шире.

– Александр попросил Сэма пригнать внедорожник к задней двери.

– Замечательно. Давай отнесем их в мой кабинет.

Чанора и Бриттани следуют за нами к задней двери, и мы переносим зачехленные картины в галерею и осторожно ставим их у стены в кабинете.

Я снимаю покрывало с первого холста и ахаю.

– Это Джексон Поллок.

Энни сдерживает улыбку, наблюдая за мной.

– Это оригинальный Джексон Поллок, – говорит Чанора.

Я бросаю взгляд на следующую картину, приподнимая чехол. Еще один оригинал.

– Энни… Я не могу их принять. Они стоят кучу денег, и у меня нет…

– Они твои, – говорит она, перебивая меня. – Я не хочу денег.

Я в смятении перехожу от одного холста к другому и понимаю, что каждая из картин – это оригинал известных художников.

– Ты уверена?

Энни выходит вперед и берет мои руки в свои.

– Они твои. Родители Александра не могут быть здесь, чтобы познакомиться с тобой, полюбить тебя, но я – могу. И хочу видеть, как ты воплощаешь мечты в реальность. Так что возьми картины и люби их, как я знаю, будешь.

Родная мать не могла даже обеспечить меня безопасной, любящей атмосферой, когда я росла, – лишь удовлетворяла самые насущные потребности дочери. Но, как я сказала Джулиане, семья не всегда связана кровью; иногда это люди, которых ты встречаешь на своем пути, и именно они показывают тебе смысл этого слова.

Я не знаю, что еще делать, кроме как обнять эту милую женщину.

Когда слов не хватает, я понимаю, что объятия могут сказать о многом.

– Спасибо тебе, – шепчу я.

– Спасибо тебе за то, что сделала этого мальчика таким счастливым.

Мой взгляд скользит к Александру, который наблюдает за нами с довольной улыбкой.

А потом смотрю на Чанору, которая снова вытирает глаза тыльной стороной ладони.

Я качаю головой.

– Опять? Боже.

В ответ она показывает неприличный жест.