Текст книги "Хоккейная сделка (ЛП)"

Автор книги: Кристен Граната

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Перевод выполнен каналом Wombooks (t.me/wombooks)

Перевод: @aennaea

Редактура: @Katuxx

Оформление: @aennaea

Глава 1

Ария

– Не могу поверить, что вы репетируете порно видео с фиктивным парнем.

Кэссиди усмехается, переписываясь с Трентоном через всю VIP-комнату.

– Это исключительно в научных целях.

Я сжимаю губы.

– Ага, конечно. Ты делаешь это только потому, что хочешь написать в своих романах. И это абсолютно не связано с тем, что занимаешься лучшим сексом в жизни с невероятным хоккеистом.

Она улыбается.

– Это и правда лучший секс в моей жизни.

– Что ж, рада за тебя. Ты этого заслужила после Шелдона с его дряблым членом.

Трудно видеть, как лучшей подруге изменяет парень, который не заслуживал ее с самого начала. Я планировала его смерть семью разными способами. Просто ждала зеленого света, чтобы сделать ход. Я уверена, что смогу совершить это так, чтобы выглядело как нелепая случайность.

Кэссиди толкает меня плечом.

– А с кем был лучший секс в твоей жизни?

– Я отказываюсь считать, что у меня уже был лучший секс в жизни. Если лучший секс, который я имела, – это единственный возможный, то, может, стоит прямо сейчас прыгнуть под колеса какой-нибудь машины.

– Я думала, тебе понравился тот парень из Бронкса.

– Эх, я бы оценила его на твердую шестерку. По крайней мере, он не тер клитор, как все остальные. Не понимаю, почему они думают, что должны обращаться с ним так, будто полируют царапину на машине. Он чувствительный. Черт возьми, потише, Диджей Скрябин¹.

Кэссиди запрокидывает голову, смеясь.

– Некоторые бесятся, если ты им не объясняешь.

– Может, ты права. Стоит начать показывать мужчинам видео с тем, что я хочу, чтобы они делали в постели. В твоем случае сработало.

– Сделай презентацию.

– Вот это мысль, – я вздыхаю и смотрю через перила на танцпол. – Мне так надоели эти приложения для знакомств. Парни все одинаковые. Приглашают к себе в квартиру – в большинстве случаев там не убирались месяцами – и делают одно и то же движение, пока не кончат.

Кэссиди морщится.

– Может, стоит сделать паузу от этих приложений.

Я разворачиваюсь и прижимаюсь спиной к перилам.

– В таком случае лучше остаться дома и поиграть вибратором. Он никогда меня не подводил.

Пока Кэссиди снова погружается в переписку со своим фальшивым парнем, в VIP-комнату заходит мужчина, привлекая мое внимание.

Он высокий с четкими чертами лица, в черной рубашке с закатанными рукавами, обнажающими мускулистые предплечья, и в джинсах, плотно облегающих массивные ноги. Он выделяется среди других хоккеистов, кивнув на приветствие, прежде чем опуститься рядом с Трентоном.

Я знаю, что хоккеисты, как правило, огромны, но не могу представить, чтобы этот скользил по льду. Скорее, он похож на лесоруба. Более того, сам как чертово дерево… и я бы хотела на него забраться.

Я подталкиваю Кэссиди локтем.

– Эй, кто этот парень, который только что вошел и сел рядом с Трентоном?

Кэссиди поднимает взгляд от телефона.

– Это Александр Крум. Он капитан. Все зовут его зовут Крум Кейк².

Он как богатый шоколадный торт с гладким шоколадным кремом. Тот самый, который разрываешь руками и слизываешь остатки на пальцах, чтобы не упустить ни капли.

Вкусный как грех.

– Ну, я назову его сексом на палочке.

Кэссиди смеется и прячет телефон в сумку.

– Пошли. Давай подойдем и поздороваемся. Я его еще не встречала.

Мы сегодня отмечаем победу «Щеглов». Я в жизни не видела ни одного хоккейного матча, но если игроки выглядят как этот Александр Крум Кейк, может начать смотреть.

Трентон встает и обнимает Кэссиди за талию, представляя нас Александру.

– Это Кэссиди, и ее лучшая подруга Ария.

Александр выпрямляется в полный рост и пожимает руку Кэссиди.

– Приятно наконец познакомиться. Я уже на половине. Она невероятна.

Я подавляю смех. Не могу представить гигантского, угрожающего мужчину, читающего сентиментальный роман.

Рот Кэссиди приоткрывается от удивления.

– Ты читаешь «Скажи, что останешься»?

Трентон улыбается.

– Все парни ее читают.

Моя лучшая подруга – крутая автор бестселлеров, и я люблю видеть, как она получает заслуженное признание, когда кто-то говорит, как сильно любит ее творчество.

Кэссиди игриво толкает меня.

– Посмотри-ка, профессиональные хоккеисты читают мою книгу, а собственная лучшая подруга – нет.

Я фыркаю.

– Я читала сексуальные сцены.

– Это не то же самое.

Александр наклоняет голову, глядя на меня темно-карими глазами.

– Почему ты не читала ее книги?

Я пожимаю плечами.

– Я не люблю читать. И терпеть не могу романтическую фигню с канала «Холмарк³».

Его брови ползут вверх.

– Ты считаешь, что любовь – это фигня?

– Я не сказала, что любовь – это фигня. Просто не верю во всю эту романтическую чушь. Она создает ожидания для женщин. Ни один парень не будет поступать так, как в книгах. Это вредит молодой девушке, когда она читает это и предполагает, что появится мужчина и унесет ее в неизвестность.

Он скрещивает руки на груди, как будто я лично его оскорбила.

– Мужчины могут быть романтичными.

Ну, трахнуть ее и спросить: «Тебе понравилось?», прежде чем вызвать «Убер», не считается романтикой, дружище.

Я фыркаю от смеха.

– Я никогда не встречала мужчину, который сделал бы что-нибудь из того, что написано в книгах.

– Значит, ты просто проводила время не с теми мужчинами.

Приплыли.

«Я другой, не такой, как все». Почему мужчины делают вид, что они не все одинаковые? Зачем тратить столько усилий, чтобы в итоге услышать «я же тебе говорил»?

Я закатываю глаза.

– В мире миллиарды людей – не может быть, что для каждого из нас существует один-единственный идеальный человек.

Глупо считать, что можно любить одного человека всю жизнь. Это очень долго, люди устают друг от друга. Вот почему так высок уровень разводов.

Еще один из товарищей по команде Трентона вмешивается.

– Да ладно. Ты не можешь наверняка сказать, что любви не существует, – он указывает на Кэссиди и Трентона. – Посмотри на этих двух голубков. Они чертовски милые.

Я внутренне съеживаюсь. Парни не знают, что Кэссиди и Трентон только делают вид, что встречаются. Чтобы улучшить имидж Трентона после того, как его обменяли из-за фигни, произошедшей с бывшей командой в Сиэтле. Парни не подозревают, что их вратарь на самом деле не состоит в серьезных, любовных отношениях с моей лучшей подругой.

Кэссиди смотрит на Трентона.

– Что думаешь? Ты веришь в родственные души и всю эту романтическую фигню, которую я пишу?

– Я верю в любовь, – Трентон убирает прядь волос с ее лица. – Я верю в то, что настолько сильно заботишься о ком-то, что сделаешь все ради него. Я верю в то, что ставишь счастье другого человека превыше своего собственного. Я верю в то, что каждый день показываешь, как сильно он дорог, даже мелочами, чтобы тот знал, что ты о нем думаешь. Так что, независимо от того, что значит романтика – цветы и украшения, роскошная поездка в Грецию или просто появление, когда он нуждается в тебе, я думаю, что правильный человек будет делать все это для тебя, когда любит. И если это настоящая любовь, никто и ничто не сможет ее отнять.

Черт. Прекрасная мысль. И если бы я не знала лучше, то поверила бы. Но я реалистка.

Александр поворачивается ко мне и кивает в сторону Трентона.

– То, как он на нее смотрит, – это не фальшивая романтическая чушь. Это настоящая любовь.

Я собираюсь отстаивать точку зрения, но Кэссиди встречается со мной взглядом, и я вижу, как отражается в них печаль. В разгар фальшивых отношений у Кэссиди развились настоящие чувства к вратарю, и все эти разговоры о настоящей любви не помогают.

Поэтому я прикусываю язык и похлопываю Александра по плечу.

– Как скажешь, Большой Парень, – затем цепляюсь за локоть Кэссиди и оттаскиваю ее от комнаты, прежде чем те увидят, как слезы наворачиваются на ее глаза. – Пойдем танцевать.

Мы спускаемся вниз и выходим на танцпол.

Оказавшись посреди моря потных тел, я наклоняюсь и кричу поверх музыки.

– Ты в порядке?

– Да, это просто… – Кэссиди качает головой, голос сходит на нет.

– Неприятно?

Она улыбается.

– Точно.

– Не знаю, Кэсс. Трент выглядел искренним. Думаю, вам нужно поговорить о том, что чувствуете.

– Он просто притворялся. И я не хочу быть той, кто влюбится.

– Даже если это взаимно?

– Не знаю, – она качает головой, как будто пытаясь вытеснить эту мысль из головы. – Я не хочу об этом говорить. Давай просто повеселимся.

Это я могу.

– Поняла, босс.

Мы позволяем музыке завладеть нами, двигаясь в ритме R&B 90-х, льющегося из динамиков. Мы расслабляемся и на время забываем о странном мире фальшивых свиданий и хоккеистов.

Не проходит и минуты, как Трентон появляется позади Кэссиди, обнимая ее. Я кидаю понимающий взгляд и отступаю, чтобы дать им пространство.

Но упираюсь в чью-то теплую грудь.

– Потанцуем? – голос Александра глубокий, а дыхание обжигает шею.

Я бросаю взгляд через плечо, встречаясь с его темным взглядом.

– Спрашиваешь разрешения? Какой джентльмен.

– Мужчина всегда должен спрашивать разрешение, прежде чем трогать девушку.

Я разворачиваюсь, обхватываю его шею руками и прижимаюсь вплотную.

– Разрешение получено.

Моя лучшая подруга – безнадежный романтик, и надеюсь, что Трентон будет хорошо к ней относиться, чтобы та могла состоять в тех преданных отношениях, которых заслуживает. А я? Я интересуюсь только одним, и что-то подсказывает, что одна ночь с этим нежным гигантом может того стоить.

Руки Александра опускаются на мои бедра, и мы начинаем двигаться. Платье с открытой спиной пусть и не является приглашением к действию, но любой другой парень уже провел бы пальцами по моему позвоночнику или засунул их под ткань. Но не этот мужчина.

И то, что он этого не делает, только усиливает желание.

Я поднимаю подбородок и прижимаюсь губами к его уху.

– Любой другой парень уже позвал бы меня домой.

Он усмехается, низко и глубоко.

– Я не такой.

– Да ладно. Все парни одинаковые.

– Ты слишком молода, чтобы быть такой циничной.

– Я реалистка, а не циничная.

Он отстраняется, чтобы взглянуть на меня.

– Либо ты обожглась, либо никогда не была влюблена. Так что?

Я закатываю глаза.

– О, забавно. Ты меня психоанализируешь. Хочешь, чтобы я легла на диван, пока будешь делать заметки и расспрашивать о моем детстве? Уверена, где-нибудь найдется подставка для доски.

Он усмехается.

– Время колкостей. Кто-то тебя точно потрепал.

Я прижимаю ладонь к его груди и отталкиваю на несколько шагов.

– Просто потому, что я не хочу быть замужем с двумя детьми и белым забором, не означает, что у меня травма. Я хочу быть не привязанной, а связанной. Так что, если не собираешься делать это, я найду того, кто сделает.

Его большая рука обхватывает мое запястье, притягивая обратно в объятия.

– Тебя уже связывали?

– Это предложение?

– Для этого нужен определенный уровень доверия. Не стоит позволять любому связывать тебя.

– Хочешь сказать, что не стоит тебе доверять?

– Не стоит. Ты только что со мной познакомилась.

– Я могу сама о себе позаботиться, – я поднимаю бровь. – Вопрос, который ты должен задать: сможешь справиться со мной?

Один уголок рта Александра приподнимается, на щеке появляется ямочка.

– Нет никаких сомнений.

От этого человека веет уверенностью, что может дать мне именно то, что я ищу. И этот глубокий голос, полный обещаний, посылает волну желания по позвоночнику.

– Ты много говоришь.

Его пальцы впиваются в мои бедра.

– Ты так легко готова отдать это прекрасное тело, не заставив мужчину сначала заслужить его. Тебя должны касаться только в качестве привилегии. Мужчина должен бороться, чтобы доказать, что достоин.

– Если бы я ждала, пока мужчина докажет, что достоин меня, я бы умерла одинокой старухой.

– Позволь пригласить тебя на свидание.

– Или можем пропустить скучную часть, и ты пригласишь меня домой, – я провожу губами по его шее, кусая мочку уха. – Мне не нужна честь или галантность. Я просто хочу тебя без одежды.

Он тихо стонет, но он не говорит «да».

– Ты много говоришь обо мне, а что насчет тебя? – мои зубы скользят по щетине на его челюсти. – По крайней мере, я живу своей жизнью. Знаю, чего хочу, и беру это. А ты настолько озабочен тем, чтобы быть настоящим джентльменом, что пропускаешь всю веселую часть. Думаешь, что все контролируешь, но просто скован. Сдерживаешь себя. Какая у тебя жизнь, если всегда сдерживаешься?

Его пухлые губы искривляются, и когда я смотрю в глаза Александра, то понимаю, что задела за живое.

Я беру его руки и провожу по выпуклости задницы.

– Я хочу, чтобы ты коснулся меня, и знаю, что тоже в этом нуждаешься. Так зачем лишать себя удовольствия? Хотя бы на одну ночь просто отпусти контроль.

Александр прижимается лбом к моему, грудь и плечи вздымаются, он с трудом дышит. Я почти слышу молчаливый спор, бушующий в голове.

Давай, Большой Парень.

– Забери меня домой, – шепчу я.

Но слова, которые никогда меня не подводили, действуют на этого мужчину как ведро холодной воды.

Он качает головой, отстраняясь, и бросает на меня полный сожаления взгляд.

– Прости. Не могу.

Затем он оборачивается и исчезает в толпе.

А я остаюсь гадать, как, черт возьми, меня только что отшили.

Глава 2

Александр

Я осторожно отворяю парадную дверь и пробираюсь в дом, стараясь закрыть ее бесшумно, и аккуратно положить ключи на столик в прихожей, дабы не создавать лишнего шума.

Но это бесполезно.

Звон металла, за которым следует топот маленьких ножек, эхом разносится по залу.

– Папочка!

Я включаю свет как раз вовремя, чтобы увидеть мелькнувшую массу непослушных темных кудрей, которая врезается в мою ногу, а за ней собаку Элли, которая прыгает, чтобы поставить передние лапы мне на ребра.

– Папочка, ты дома. Я дождалась тебя.

– Хотя я запретила, – Энни, няня, опирается на стену и качает головой, виновато улыбаясь.

Я хмыкаю, отталкивая Элли, чтобы поднять Джулиану на руки.

– Все в порядке. Мне в любом случае хочется пообниматься перед сном.

Джулиана обвивает меня руками и ногами, как коала, и кладет голову на плечо. Я закрываю глаза, наслаждаясь ее любовью и позволяя теплу успокоить встревоженное сердце.

– Мы можем вместе лечь в большую кровать? – спрашивает она.

– Конечно. Почему бы тебе не отвести Элли в мою комнату и не подготовить постель, чтобы я мог попрощаться с Энни и запереть дом?

Джулиана визжит, ничуть не уставшая, выпрыгивая из объятий.

– Пока, Энни! Пошли, Элли. Я говорила, что папочка разрешит нам пообниматься в его кровати.

Я качаю головой, когда они убегают в прихожую, как две подружки-воровки.

– Она не хочет обниматься. Просто использует меня ради кровати.

Энни усмехается.

– Она мастер манипуляций, а ей всего три.

– Я в ужасе от того, какой умной она будет, когда станет подростком, – хмыкаю я. – Как все прошло?

– Хорошо, как и всегда.

Энни – давняя подруга семьи, с которой я поддерживал связь после смерти родителей. Когда она узнала о Джулиане три года назад, то сразу воспользовалась возможностью помочь. Я неожиданно оказался в роли отца, а затем еще более неожиданно стал отцом-одиночкой, когда мать Джулианы отказалась от родительских прав. Энни находилась рядом, когда у меня никого не было, и стала важной частью семьи. Иногда кажется, что моя мать послала ее ко мне, потому что сама не могла быть здесь.

Энни надевает пальто, но прежде чем открыть входную дверь, поворачивается ко мне лицом.

– Ты же знаешь, что у тебя есть право на личную жизнь, Александр, – она понижает голос, бросив взгляд на прихожую. – Быть отцом не означает, что тебе не разрешается время от времени делать что-то для себя.

Я чувствую, как щеки краснеют, словно она видит во мне присутствие Арии.

– Я просто хочу быть рядом с Джулианой. Это мой приоритет.

– Так и должно быть. Но твое счастье тоже приоритет. Не позволяй чувствовать себя виноватым из-за этого. Родители сказали бы тебе то же самое, если бы были здесь.

Я притягиваю ее к себе для столь необходимых объятий.

– Спасибо тебе, Энни.

– Я просто хочу видеть тебя счастливым, – она прижимает ладонь к моей щеке. – Вот и все.

Я киваю.

– Я знаю.

Я смотрю на нее, пока та благополучно не оказывается в гостевом доме в нашем дворе, а затем отправляюсь в спальню, чтобы увидеть свою любимую девочку.

Джулиана раскинулась посередине кровати рядом с Элли – на подушке, как человек, кем себя и считает. Я останавливаюсь в дверях, грудь расширяется, а сердце замирает от увиденного.

– Как прошел день, папочка? – Джулиана трет шелковистый кусок ткани на одеяле. – Ты хорошо играл?

– Хорошо, – я падаю на матрас, отбрасывая кудри с ее лица. – А твой как прошел? Хорошо заботилась об Элли, пока меня не было?

– Ага. Энни дала держать поводок Элли, когда мы пошли гулять, – она морщит носик. – Но потом очень сильно покакала, и нам пришлось вернуться в дом за другим пакетом, потому что это был «два в одном».

Я запрокидываю голову назад и смеюсь.

– «Два в одном»? Это Энни так сказала?

– Ага. Это было отвратительно.

– Похоже на то, – я накручиваю одну из ее кудрей на указательный палец. – Ты хорошо помылась в ванне?

Джулиана закатывает глаза.

– Конечно, папочка. Я уже большая девочка. Я умею мыться сама.

– О, прошу прощения. Я так сожалею. Иногда забываю, какая ты большая, потому что в моей кровати кажешься такой крошечной. Может быть, если бы ты спала в собственной детской кроватке, я бы смог вспомнить.

Ее нижняя губа выпячивается.

– Но твоя намного лучше, чем моя.

– Наши матрасы совершенно одинаковые, просто моя больше, потому что я сам больше.

Она прижимается ко мне ближе, прижимаясь головой к груди.

– Просто я не хочу, чтобы ты был один в этой большой кровати.

– Один? – я отстраняюсь и смотрю на ее милое личико. – Где ты услышала это слово?

– В школе.

– Как думаешь, что оно означает?

– Это когда у тебя никого нет, чтобы спать с тобой в постели, – большие круглые глаза моргают на меня. – Мать МакКайлы спит в постели со своим отцом. Робби сказал, что его мать спит в постели с отцом. У Стеллы две мамы и нет отца, но ее две мамы спят вместе в одной постели.

А, я понимаю, к чему она клонит.

– Даже у меня есть кто-то, с кем можно спать в постели, – Джулиана тянется назад и проводит пальцами по шерсти Элли. – Ты единственный, кто спит один.

Я целую ее в макушку.

– Просто потому, что я сплю один, еще не значит, что я одинок, моя маленькая принцесса. У многих людей только одна мама или один папа. У некоторых нет ни мамы, ни папы, и их воспитывает кто-то другой из членов семьи. У всех семьи разные.

– Значит, ты не одинок?

Моя грудь сжимается от ее вопроса. – Нет, детка. Как я могу быть одиноким, когда у меня есть ты?

– Я не вечно буду рядом, знаешь ли. Однажды я поступлю в колледж. И ты не сможешь поехать со мной. Родителям нельзя в колледж.

Я хмыкаю, притягивая ее к себе и обнимая.

– Это еще не скоро, так что давай пока не будем об этом думать.

– Я просто говорю правду, папочка.

Мои брови взлетают вверх.

– Говоришь правду?

– Дядя Мак научил меня этому.

– Конечно.

МакКинли – единственный из товарищей по команде, кто знает о моей дочери. Он был рядом в тот день, когда мать Джулианы появилась на пороге с положительным тестом на беременность, и с тех пор хранит этот секрет. Не то чтобы я хотел скрывать Джулиану от друзей, или чтобы стыдился ее, или даже чтобы я им не доверял. Но Джулиана – весь мой мир, единственное, что действительно имеет значение. Я пытался оградить ее от вынужденного нахождения в центре внимания. Она не просила такого образа жизни, и я намерен держать ее подальше от этого так долго, как только смогу.

Вот почему не позволяю себе фотографироваться с женщинами или предаваться случайным связям, как некоторые другие мои товарищи. Я не могу рисковать тем, чтобы не оказаться рядом с Джулианой, когда она будет во мне нуждаться, потому что буду слишком занят тем, чтобы развлекаться где-нибудь в городе. Уже достаточно плохо, что хоккей отнимает меня у нее настолько, насколько это возможно, но по крайней мере я могу рационально объяснить, что это мой способ ее поддержать, а не какой-то внеклассный выбор.

Я скатываюсь с кровати и снимаю обувь.

– Я пойду помоюсь перед сном, а потом тебе пора спать.

– В большой кровати, да?

Я ухмыляюсь, глядя на ее надутое личико.

– Да, в большой кровати.

Она улыбается, зарываясь под одеяло.

Почистив зубы и переодевшись в пижаму, я ложусь в кровать и некоторое время наблюдаю за спящей Джулианой. Это успокаивает, я слежу за тем, как поднимается и опускается ее грудь, когда та вдыхает и выдыхает через крошечные приоткрытые губы.

По правде говоря, я одинок. Быть родителем достаточно изолирующе. Добавьте к этому расписание профессионального спортсмена, и становится вдвойне трудно иметь личную жизнь и установить настоящую связь с кем-то.

Мое одиночество – единственная причина, по которой я почти поддался на уговоры Арии.

Боже, чего бы я только не отдал, чтобы поддаться ей всего на одну ночь. Она великолепна и чертовски задириста. Притяжение налицо. Эти пухлые губы и греховные изгибы, подчеркнутые почти отсутствующим платьем. Как легко было бы ответить «да» и побаловать себя. Потерять рассудок и забыть об обязанностях, забыть, кем я должен быть, забыть о том, что правильно, а что нет.

Но у меня нет возможности действовать по своим желаниям. Больше нет. Даже на одну ночь.

Кроме того, Ария ясно дала понять, что не хочет иметь отношений, а я не могу себе позволить общаться с такими девушками. Я не хочу быть еще одной зарубочкой на поясе кого-то; достижением, которым можно похвастаться; блестящей игрушкой, которую люди хотят демонстрировать.

Я не занимался сексом уже неприлично долгое время. Товарищи по команде подумали бы, что я сошел с ума, если бы узнали. И не из-за отсутствия вариантов. Я двадцатидевятилетний профессиональный спортсмен, и девушки буквально бросаются на меня, куда бы я ни пошел.

Но я хочу большего. Я хочу найти любовь. Отношения. Кого-то, к кому могу обратиться, когда жизнь станет трудной. О ком могу заботиться.

Я хочу то, что было у родителей. И хочу этого и для Джулианы. Я должен держаться, пока не найду это.

Мой разум не успокаивается до поздней ночи, и когда наконец приходит сон, я вижу, как Джулиана бежит по волнам на пляже в Тоскане с ее любящей матерью.