Текст книги "Хоккейная сделка (ЛП)"
Автор книги: Кристен Граната
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Глава 11
Ария
Дочерью?
Дочь.
У Александра есть дочь.
Мысли путаются в голове, не желая складываться в связные предложения.
– Что? – выдавливаю я.
Он стремительно покидает кухню и направляется в прихожую.
– Сейчас нет времени объяснять, но обещаю, что позже все расскажу.
У него есть дочь?
Он вдевает руки в рукава куртки и хватает ключи со столика в прихожей.
– Кажется, она сломала руку, и мне нужно ехать в больницу. Можешь оставаться здесь сколько угодно. Доешь или возьми еду с собой – как захочешь. Но я должен ехать.
Мой рот беззвучно открывается и закрывается, а я смотрю на Александра, хлопая глазами.
Он наклоняется и касается моих губ своими.
– Мне очень жаль, Ария.
И тут же исчезает за дверью. Я смотрю на нее несколько секунд, пока мокрый нос Элли не толкает меня в ногу.
Я смотрю на нее.
– Ты знала, что у него есть дочь?
Она садится и склоняет голову набок.
– Какая от тебя польза, – я ищу в сумке телефон и пишу сообщение в групповой чат.
Я: Я одна не знала, что у Александра есть дочь?
Селеста: 🤐
Кэссиди: Он тебе сказал?
Я: Предательницы!!!!
Я: И вы не подумали рассказать об этом, потому что…?
Кэссиди: Не мне об этом рассказывать.
Я: Я твоя лучшая подруга. Ты мне рассказываешь ВСЕ секреты!
Я: Даже когда не должна.
Я: Я твоя единственная.
Я: О боже… теперь уже не единственная, раз ты вышла замуж?
Селеста: 🍿
Кэссиди: Он хотел сам сказать.
Кэссиди: Трент говорит, что Александр долго скрывал это и от команды. Он очень ее оберегает.
Я: Спроси Трента, знает ли он, что женился на предательнице.
Кэссиди: Да, но оно того стоит.
Кэссиди: Извини, это не я писала.
Я: Можно сосредоточиться, пожалуйста?!
Я: Фальшивая жена – это одно. Но мама?
Кэссиди: Ты еще в его доме?
Я: Мы ужинали, а потом ему позвонили, и Алекс ушел.
Я: Его дочь пострадала и ее везут в больницу.
Селеста: Что случилось? С ней все в порядке?
Я: Не знаю.
Я: Полминуты назад я даже не знала, что у него есть дочь.
Кэссиди: Трентон сейчас ему пишет.
Селеста: Бедный. Наверное, так волнуется за нее.
Я: Вы с ней знакомы?
Кэссиди: Виделись один раз на ее дне рождения в прошлом месяце.
Селеста: Она очень милая.
Кэссиди: Подожди, а где ты сейчас?
Я: Стою посреди его дома с собакой.
Селеста: Я обожаю Элли! Она самая лучшая.
Я: Он любит собак и у него есть ребенок. По-моему, это серьезные красные флаги.
Кэссиди: Перестань. Это самые зеленые флаги, которые я когда-либо видела.
Я: Кто мать ребенка?
Я: О, черт возьми… ОН ЖЕНАТ?!
Я: Пожалуйста, скажи, что он не женат.
Кэссиди: Дыши, детка. Он абсолютно свободен.
Кэссиди: Это не тот случай, что с твоим отцом.
Селеста: Матери ребенка нет, но ты должна позволить ему самому о ней рассказать.
Я: Как он мог умолчать о том, что растит ребенка?
Я: Кто так делает?
Я: Когда Алекс планировал об этом сказать? Когда я перевезу вещи в свободную спальню?
Кэссиди: Я знаю, что это неприятно, но выслушай его, прежде чем принимать опрометчивые решения.
Селеста: Не опускай руки раньше времени, девочка.
Скулеж Элли отвлекает внимание от телефона.
Я иду на звук и замечаю, что она лежит на кухне рядом с пустой миской на полу.
– Ты пить хочешь?
Я наполняю миску водой из раковины и ставлю перед ней. Элли одним махом выпивает всю воду, и я снова наполняю миску.
– Пей. Но я не поведу тебя гулять и не буду собирать фекалии.
Не могу не задуматься об отце в этой ситуации. Он годами скрывал настоящую семью от матери – и нас от них. Что за больной человек может вести двойную жизнь? Как можно так много лгать?
Думает ли он о нас? Обо мне?
Александр не кажется таким человеком. С другой стороны, кто знает, на что он способен? Я по-настоящему не знаю его, несмотря на то, что говорят Кэссиди и Селеста.
Вопросы роятся в голове. Мне нужно уйти. Я должна выбежать отсюда и никогда не оглядываться.
Но желудок сводит судорогой, когда в голове всплывает обеспокоенное лицо Александра. Он был здесь, готовил для меня еду, когда мог находиться рядом с дочерью… где бы та ни была. А теперь она ранена. Кто знает, как долго он пробудет в больнице. Я должна прибраться здесь.
Я собираю тарелки со стола и роюсь в кухонных шкафах, пока не нахожу контейнеры с подходящими крышками. Я раскладываю в них оставшуюся еду и ставлю в холодильник. Элли ложится у ног, пока я мою кастрюли в раковине и загружаю все в посудомоечную машину.
Уборка помогает расслабиться.
Когда кухня становится безупречной, я отправляюсь исследовать остальную часть дома. Технически, я просто… осматриваюсь.
Гостиная находится рядом со столовой, огромная, с высоким сводчатым потолком и шикарным угловым диваном перед огромным плоским телевизором, разумеется. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть за французскими дверями, ведущими на террасу, но я могу только представить, как великолепно выглядит задний двор.
Элли следует за мной по пятам, когда я прохожу по коридору мимо ванной и нескольких гостевых комнат, пока не дохожу до двух закрытых дверей в конце коридора.
Заглянув в первую комнату, я включаю свет и слегка вскрикиваю, когда Элли протискивается между ног и вприпрыжку забегает в комнату, прыгая прямо на кровать.
Количество розового цвета бьет по глазам. Куклы в платьях; чашки и блюдца; кружевные подушки; и крошечные розовые туфельки. Я стою в дверях, не желая входить в невинное пространство, как будто испорчу его одним своим присутствием.
Я пытаюсь представить себе крупного хоккеиста в этой комнате – устраивающим чаепитие или читающим сказку на ночь – но не могу. Я не могу себе этого представить, потому что все еще не верю, что это его реальность. Каждое наше взаимодействие прокручивается в сознании. Но ни разу Алекс не упомянул и даже не намекнул на то, что у него есть маленькая дочь.
Как он может держать ее в секрете?
Грудь сдавливает, и это уже слишком. Я выхожу из комнаты и выбираю вместо нее дверь номер два.
Запах Александра бьет в нос, как только я вхожу внутрь. Все аккуратно, просто и однотонно, как в гостиной и столовой. Кажется, что комната его дочери – это единственное место во всем доме, где хранится хоть капля цвета.
На прикроватной тумбочке стоит фоторамка, и ноги несут меня к ней прежде, чем успеваю себя остановить. Протягивая руку, я поднимаю черную рамку и не могу сдержать улыбки, которая расплывается по лицу.
Густые, темные кудри обрамляют большие карие глаза. Пухлые щечки и маленькие акулячьи зубки. Крошечные ручки обнимают шею Александра, она прижимается к нему лицом, сжимая так сильно, что больно даже смотреть на фотографию. Она его мини-копия. Очаровательна. А чистая радость, исходящая от Алекса, захватывает дух.
Мысль о том, что с ней может случиться что-то плохое, вынуждает вздрогнуть. Неудивительно, что он выбежал отсюда, сверкая пятками.
Где ее мать?
Вопросы продолжают терзать меня, когда я выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь. Элли, похоже, не хочет сдвигаться с кровати маленькой девочки, поэтому я не пытаюсь ее подвинуть.
Я возвращаюсь в гостиную и плюхаюсь на диван. Черт возьми, как же он удобен. Я смотрю на телефон и набираю сообщение Александру, прежде чем удалить и набрать текст снова, снова и снова.
Что сказать?
Я не должна беспокоить его, пока тот ухаживает за дочерью в больнице. В конце концов, веки опускаются.
Еще пять минут, а потом я уйду.
– Она проснулась, папочка.
Мои глаза распахиваются, и я замечаю перед собой маленького человека и большую собаку – оба сидят слишком близко к лицу.
Потому что я все еще на диване Александра.
Черт!
– Смотри, она проснулась! Я же говорила!
Приглушенный голос Александра разносится по комнате.
– Я просил оставить ее в покое и дать поспать.
Девочка хмурится, когда Алекс берет ее на руки.
– Но сейчас она проснулась.
– Потому что ты ее разбудила, – он бросает взгляд на меня и виновато улыбается. – Прости. Я отгонял ее, сколько мог.
Поднявшись, я отворачиваюсь и вытираю внутренние уголки глаз.
– Мне так жаль. Я, должно быть, уснула.
На его диване.
У него дома.
Когда его ребенок здесь.
Элли прыгает мне на колени, и ее язык скользит по щеке. Я морщу нос от отвращения и отталкиваю ее.
– Фу, собака.
Дочь Александра хихикает.
– Вот так она говорит «доброе утро».
Мои волосы в беспорядке, а под глазами, без сомнения, размазалась подводка. Не так меня должен видеть кто-либо в этой комнате, и уж тем более не великолепный хоккеист, глядящий с насмешкой в глазах.
– Мне пора, – я сбрасываю одеяло с ног – не помню, чтобы накидывала его вчера – и вскакиваю с дивана.
– Подожди, мы приготовили блины, – дочь Александра протягивает ко мне руки. – Я порезала твои в форме буквы А и положила на тарелку для принцессы. А еще ты должна нарисовать14 что-нибудь на моем гипсе. Видишь? Вчера я сломала руку, прыгая на кровати у подруги. Ты спала, когда мы вернулись, поэтому я не могла показать.
Я останавливаюсь, поднимая взгляд на ярко-розовый гипс на маленьком предплечье.
– Тебе больно?
Она кивает.
– Когда упала, было очень больно. Но доктор сказал, что это небольшая трещина, так что сейчас не особо.
Он нежно целует ее в щеку и ставит на пол.
– Почему бы тебе не досервировать стол и не дать Арии немного очухаться?
Она исчезает на кухне, оставляя меня наедине с Александром.
Он переминается с ноги на ногу, проводя рукой по волосам.
– Извини. Когда кто-то спит, она теряет терпение. Стоит лишь увидеть ее рождественским утром.
– Как ее зовут?
– Джулиана.
– Красивое имя.
Он делает шаг вперед, но я отступаю.
– Ария, я должен все объяснить. Знаю, это, наверное, немного шокирует…
– Немного?
Он морщится.
– Я не хотел, чтобы ты узнала о ней таким образом.
Я скрещиваю руки на груди.
– А разве вообще хотел? Потому что ни разу не обмолвился о том, что у тебя есть дочь.
– Знаю. После того как ты сказала, что все-таки решилась на фиктивный брак, я собирался рассказать. Но потом мне позвонили, и… – он пожимает плечами. – Прости, что узнала о Джулиане вот так.
– Зачем ты ее скрывал? – я опускаю голову и понижаю голос. – Весь мир не знает, что у тебя ребенок.
– И я бы хотел продолжать сохранять это в тайне, – он бросает взгляд через плечо в сторону кухни. – Я не хочу, чтобы ей пришлось иметь дело с папарацци, СМИ или чем-либо еще, что связано с моей хоккейной жизнью. Знаю, что рано или поздно это случится, но я еще не готов. Я хочу защищать ее столько, сколько смогу.
– Папочка, поторопись, – Джулиана высовывает голову из дверного проема. – Блины Арии остывают.
Александр переводит взгляд на меня.
– Ты можешь уйти, если не хочешь оставаться. Я пойму, если…
– Пошли, малышка, – я прохожу мимо Александра и направляюсь к кухне. – Давай посмотрим на тарелку принцессы.
То, что я зла на ее отца, не значит, что должна расстраивать еще и Джулиану.
Ее глаза загораются, когда та тянется ко мне рукой.
– Ты будешь сидеть рядом со мной. Я всегда использую тарелку принцессы для завтрака, но ты гостья, и папочка говорит, что с гостями мы должны обращаться особенно хорошо, поэтому я позволила тебе взять мою тарелку. Кто твоя любимая принцесса Диснея?
– Ну, э-э, не знаю. В детстве я не очень любила диснеевские фильмы.
Джулиана замирает и поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.
– Почему?
– Я не любительница принцесс. Не нравится идея того, что меня должен спасти какой-то парень.
Она склоняет голову на бок, как будто обдумывает мои слова.
– Принцессы могут спасать себя сами. Эльза и Анна спасают друг друга, и они сестры. У меня нет сестры, но я бы хотела, чтобы она была. У тебя есть сестры? У моей подруги Макайлы есть брат, и он очень милый, но пускает много слюней.
Джулиана без умолку сыплет вопросами, и я не уверена, на какой из них отвечать первым, или они риторические, но начинаю терять нить разговора.
Она взбирается на стул, хрюкая, пока маневрирует вокруг гипса. Затем хлопает по подушке стула рядом с собой.
– Вот твой стул.
Я сажусь, и она подталкивает стул ближе ко мне.
– Смотри! Это большая буква А. Папочка разрешил вырезать ее ножом для масла. Он всегда вырезает из моих блинов буквы и фигуры. Тебе нравится?
Я киваю.
– Выглядит здорово. Спасибо.
Александр входит на кухню, искоса глядя на меня, пока его дочь продолжает говорить:
– Мне нравится вот так макать блины в сироп, – она окунает край блина в маленькую чашку с сиропом. – Но папочка любит поливать их сиропом сверху, – когда она подносит блин ко рту, на столешницу и колени падает струйка липкой коричневой жидкости, но, кажется, Джулиану это мало волнует. – Папочка очень хороший повар. Он делает самые лучшие блины, но у нас есть и вафельница.
Александр поднимает кружку с кофе и кивает в сторону кофемашины.
– Как ты пьешь кофе?
– Чистым.
Он морщит нос.
– Без сахара и сливок?
– Без.
– Папочка говорит, что мне нельзя пить кофе, потому что от него я стану слишком энергичной, – говорит Джулиана, умудрившаяся теперь испачкать сиропом еще и нос.
Я киваю.
– Кажется, у тебя и так много энергии.
Она ухмыляется, показывая крошечные зубки, словно я сделала комплимент. Александр ставит передо мной кружку.
– Хочешь что-нибудь еще?
Я хватаю чашку и обхватываю ее пальцами, наслаждаясь теплом.
– Спасибо, нет.
Он разворачивается и наливает тыквенный сливочный ликер в кружку с надписью «Папочка номер один».
Я выгибаю бровь.
– Тебе нравится тыквенный ликер?
– Да, – он стукает своей кружкой о мою, прежде чем занять место по другую сторону от дочери. – В отличие от твоего тона.
Я фыркаю.
– Я просто нахожу интересным, что большому, крутому хоккеисту нравится сливочный ликер со вкусом тыквы.
Джулиана хихикает.
– А еще он устраивает со мной чаепития в костюмах.
Александр ахает, прижимая руку к груди.
– Дочь только что выставила меня в плохом свете. На чьей ты вообще стороне?
Она визжит от смеха.
– Теперь я на стороне Арии.
– Маленькая предательница, – он тянется и щекочет ее живот, заставляя Джулиану издать пронзительный визг. – Это должно было быть нашим маленьким секретом.
Менее двадцати четырех часов назад я размышляла о том, чтобы выйти замуж за этого человека за сто тысяч долларов. Предполагалось, что это будет простая сделка. По сути, деловая сделка.
Но сейчас… как я должна здесь жить?
Вот так. С ними.
Фиктивный муж – это одно, но фиктивная семья?
Я не могу этого сделать.
Голос Джулианы прерывает мои мысли.
– Тебе нравится блинчик?
Я отламываю одну из ножек буквы «А» и запихиваю в рот.
– Очень нравится.
Она сияет.
– Сегодня мы идем в парк. Ты можешь пойти с нами?
– О, э-э, нет. Извини. Я не могу.
Она выпячивает нижнюю губу.
– Почему нет?
Мои глаза перелетают на Александра, не зная, что сказать.
Александр накрывает ее руку своей.
– Арии сегодня нужно работать.
– А где ты работаешь? – спрашивает она.
– В художественной галерее.
– Ты рисуешь?
Я качаю головой.
– Люди приходят, чтобы посмотреть на картины, а я вожу их по галерее. Рассказываю о художниках.
– Я могу приехать и посмотреть на твою галерею?
Я пожимаю плечом.
– Конечно. Тебе нравится искусство?
– Я люблю искусство. Я люблю рисовать, раскрашивать и расписывать. Мы рисуем в школе, и учитель говорит, что у меня есть талант. Это значит, что у меня хорошо получается.
Я улыбаюсь.
– Может быть, однажды твои работы будут в какой-нибудь галерее.
Она резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на Александра.
– Папочка, мы можем сегодня пойти в галерею Арии?
– Сегодня нет, детка. Мы идем в парк, так что можем провести немного времени вместе, прежде чем я завтра уеду на игру.
Я хмурюсь.
– Кто остается с Джулианой, когда тебя нет в городе?
– У меня есть няня, которая живет в гостевом доме, – он указывает куда-то за свое плечо. – Она была близкой подругой мамы.
Печаль колет в сердце. У него нет семьи, которая помогла бы с дочерью, а у нее нет бабушек и дедушек, или матери.
Я смотрю на Джулиану, которая опускает еще один кусок блина в сироп, пачкая пальцы, и радуется как сумасшедшая.
От кого у него ребенок, почему ее здесь нет и почему не помогает заботиться о своей дочери?
Доев блин в форме буквы «А», я комкаю салфетку и отодвигаюсь от стола.
– Ну что же, спасибо за завтрак. Мне пора.
Джулиана вскакивает на ноги.
– Ты уже уходишь? Но я хочу показать свою комнату.
Александр хватает ее за талию и снова усаживает на стул.
– Полегче. Ты должна быть осторожна.
Я несу тарелку в раковину, чтобы не смотреть в грустные глаза Джулианы.
Щенячьи глаза, как у ее чертового отца.
– Мне нужно ехать домой и собираться на работу, – лгу я. – Но, может быть, в другой раз ты покажешь свою комнату.
– Ты вернешься? – спрашивает она.
Александр смотрит на меня, словно задаваясь тем же вопросом.
– Конечно. Ты сможешь показать свою комнату и некоторые из работ.
Неожиданно она спрыгивает со стула и бросается в мои объятия. Я отступаю назад, ловя ее, чтобы Джулиана не упала на пол.
Она обхватывает меня руками и ногами, как маленький коала, изо всех сил сжимая.
– Не могу дождаться.
Желчь подступает к горлу.
Черт, я должна убраться отсюда.
Я опускаю Джулиану на стул и вылетаю из кухни.
– Ты не видел мою обувь? – спрашиваю я, обращаясь к пустоте, и поднимаю покрывало с дивана, чтобы заглянуть под него.
– Я снял их, когда ты спала, и поставил у входной двери, – Александр хватает меня за локти, чтобы удержать, когда я оборачиваюсь и врезаюсь в его грудь. – Все твои вещи у входной двери.
Я вырываюсь из его хватки и, словно буря, врываюсь в прихожую. Ботинки стоят у двери, а сумка лежит рядом с сумкой-шоппером на столике в прихожей.
– Я упаковал тебе остатки еды, – добавляет он, показывая на контейнеры внутри сумки.
– Спасибо, – я всовываю ноги в ботинки и хватаю все со столика, торопясь, словно меня здесь запрут, если не выйду из дома в эту же секунду.
Не оглядываясь, я распахиваю дверь… и тут же выбегаю.
Глава 12
Александр
– И с тех пор ты ее не видел?
Я мотаю головой, закидывая рюкзак на плечи.
– Нет.
– А звонить пытался? – спрашивает Джейсон.
– Я не хочу давить на Арию. Она выбежала из дома, сверкая пятками. А Джулиана с тех пор все спрашивает, можем ли мы сходить к ней в художественную галерею.
Ребенок не унимается.
– Прошла неделя, мужик, – МакКинли хлопает меня по спине, когда мы выходим из самолета. – Тебе стоит с ней связаться, просто чтобы понять, что у Арии на уме.
Трентон надевает капюшон, бросая быстрый взгляд на меня.
– Кэссиди все это время была заперта в своей берлоге, так что тоже не особо с ней общалась.
– Да ничего страшного, я не хочу ставить ее в неловкое положение. Просто позвоню Арии.
– Попытка не пытка, – соглашается Джейсон.
Мы прощаемся, и я сажусь на байк, чтобы отправиться домой. Только вот домой не еду.
Игра помогла отвлечься, но теперь, когда я вернулся, не думаю, что смогу посмотреть дочери в глаза, продолжая лгать о том, почему Ария не приходит в гости.
У Арии нет детей, поэтому я не жду от нее понимания того, что нельзя говорить ребенку, что что-то сделаешь, если на самом деле это ложь. Но она это сделала, и теперь я должен все закончить, чтобы не продолжать водить Джулиану за нос.
Я знаю, что Ария хочет отказаться от соглашения. Мне просто нужно услышать это лично.
После двадцатиминутной поездки в Джерси-Сити15 я паркую байк перед галереей и снимаю шлем. Проведя рукой по волосам, я выхожу на тротуар и заглядываю в окно.
Ария разговаривает с каким-то мужчиной за стойкой регистрации. На первый взгляд все кажется безобидным. Но ее плечи сгорблены – совсем не похоже на дерзкую, уверенную в себе девушку, к которой я привык. Кем бы ни был этот мужчина, он стоит слишком близко к ней, и в том, как смотрит на Арию сверху вниз, есть что-то, заставляющее волосы на затылке встать дыбом.
Я стучу кулаком по стеклянной двери, признаюсь, немного сильнее, чем нужно, но это привлекает их внимание, и я не пропускаю облегчение, промелькнувшее в глазах Арии, когда она замечает меня.
Мужчина подходит и отпирает дверь, прежде чем слегка ее приоткрыть.
– Галерея закрыта. Приходите завтра.
Я просовываю ногу в щель, прежде чем он успевает закрыть дверь.
– Я не по поводу галереи.
Он резко поворачивает голову к Арии.
– У тебя часто бывают посетители после закрытия?
Она широко раскрывает глаза и спешит к нам, прижимая сумку к груди.
– Нет, это не так. Он… он…
Она запинается, поэтому я вмешиваюсь.
– Я здесь, чтобы забрать ее. У нас планы.
Его брови взлетают вверх, когда как следует меня разглядывает.
– О, черт. Ты играешь за «Щеглов».
Он меня знает, так что нужно быть осторожным.
– А вы…?
– Картер Стивенс, – он протягивает руку, выпячивая грудь. – Это моя галерея.
Ага, вот он какой, босс Арии, который ее домогался.
Я сжимаю его руку в крепком рукопожатии, чувствуя, как в животе закипает гнев.
– Приятно познакомиться.
– Откуда ты знаешь Арию? – спрашивает он, отдергивая руку и потирая ее.
Отлично. Надеюсь, сломана.
– Она моя девушка, – я беру ее за руку и тяну в дверной проем, пока Ария не оказывается в безопасности, подальше от этого мерзавца.
Картер сужает глаза.
– Не знал, что у нее кто-то есть.
– Ну, теперь знаете, – я наклоняю голову. – Приятно было познакомиться, Карл.
– Картер.
– Точно, – я поворачиваюсь к Арии. – Готова поехать?
Она кивает и быстро машет рукой боссу.
– Спокойной ночи, Картер.
– Значит, завтра закончим разговор, – говорит он.
– Конечно.
Могу гарантировать, они не закончат тот разговор, каким бы он ни был.
Я достаю запасной шлем, прикрепленный сзади к байку.
– Надень его и не спорь.
Ария сглатывает, беря шлем и надевая его на голову. Я наклоняю ее подбородок, чтобы отрегулировать застежку снизу, и понижаю голос, чтобы босс меня не услышал.
– Он тебя не трогал?
Она смотрит на него через мое плечо.
– Нет.
Я резко натягиваю низ шлема, заставляя снова смотреть на меня.
– Посмотри на меня, Ария. Он тебя не трогал?
– Нет. Просто забери меня отсюда.
Я снимаю кожаную куртку и надеваю на нее, застегнув молнию до самого верха. Когда едешь на байке, становится холоднее, а температура воздуха понижается в зависимости от набранной скорости. Хотя по городским улицам мы будем ехать не слишком быстро, а поездка до квартиры будет короткой, я мысленно отмечаю, что нужно купить Арии надлежащую мотоэкипировку, так как в Нью-Джерси температура продолжает падать.
Я сажусь на байк и поднимаю подножку, ставя обе ноги на землю.
– Держись за мои плечи, – я тянусь назад и опускаю пассажирские подножки. – Затем перемести левую ногу на другую сторону.
Ария делает то, что я говорю, садясь на байк позади меня.
– А теперь обхвати меня руками и держись.
Ее руки скользят по моей талии, и я глажу Арию по руке.
– Готова?
– Нет.
– Обещаю, я не буду ехать быстро.
Она прижимается телом к моему, крепко обнимая.
– Хорошо, я готова.
Я поворачиваю ключ в замке зажигания, нажимаю на выключатель и на кнопку запуска. Двигатель приходит в действие с грохотом, и пальцы Арии впиваются мне в ребра. Разговаривать с ней при таком шуме невозможно, и у нас нет микрофонов, синхронизированных со шлемами – еще один пункт, который я добавляю в мысленный список вещей, которые еще нужно сделать. Все, что я сейчас могу – это доставить ее домой в целости и сохранности и показать, что поездка не будет такой страшной, как она думает.
Я выезжаю на дорогу, и Ария так сильно сжимает меня, что еле хватает воздуха. Но это приятно. Словно Ария знает, что я рядом. Словно доверяет мне.
Я хочу показать ей, что это действительно так.
Я еду медленно, плавно проходя каждый поворот и оставаясь на полосе, а не обгоняя по встречке, как бы сделал, если бы она не сидела позади. После произошедшего с ее боссом, я сосредоточен только на том, чтобы доставить Арию домой и выяснить, что сделал этот ублюдок.
Через несколько минут мы подъезжаем к квартире Арии. Я паркуюсь и ставлю байк на подножку, а затем слезаю с сиденья и глушу двигатель. Я трачу не достаточно времени на то, чтобы оценить, как восхитительно она выглядит, сидя на байке, когда обнимаю ее и снимаю с мотоцикла. Когда обувь касается тротуара, я притягиваю Арию к себе, чтобы отстегнуть застежку под подбородком и снять шлем.
Ее грудь вздымается, когда Ария смотрит на меня, широко раскрыв глаза, а растрепанные волосы раскиданы по всему лицу.
– Ну что? – я снимаю собственный шлем и кладу оба на сиденье. – Как поездка?
– Не так уж плохо.
Я усмехаюсь.
– Говорил же, я вожу аккуратно. Может, в следующий раз тебе не придется выжимать весь воздух из меня.
Она гримасничает.
– Извини.
– Ничего страшного. Это все равно лучше, чем с Маком. Он на протяжении всего времени, пока сидит сзади, шутит о том, что вставит мне член в задницу.
Это вызывает у нее улыбку.
– Неудивительно.
Я смотрю на нее сверху вниз.
– Ты в порядке?
Она отводит взгляд.
– Да, в порядке.
– Эй, – я приподнимаю ее подбородок. – Скажи правду.
Она вздыхает.
– Картер хочет меня повысить.
– А ты этого хочешь?
Она пожимает плечами, оглядывая тихий район.
– Я бы хотела, если бы не было никаких условий.
Мой гнев вспыхивает.
– Он намекнул, что есть какие-то условия?
– Его слова всегда полны намеков. Быть может, теперь Картер остепенится, узнав, что я встречаюсь с капитаном «Щеглов»…
– Точно остепенится, если я выбью ему зубы.
– Полегче, Большой Парень, – она легонько хлопает меня по груди. – Никогда бы не подумала, что ты любитель решать проблемы насилием. С другой стороны, выясняется, что я многого о тебе не знаю. Мотоцикл. Дочь. Кажется, ты многого не договариваешь.
– Собственно, я как раз хотел бы это с тобой обсудить, – я засовываю руки в карманы. – Вот почему пришел в галерею. Я надеялся, что мы сможем поговорить.
Она кивает, словно ожидала этого.
– Поднимемся наверх.
Я закрепляю шлемы и следую за Арией в ее квартиру на шестом этаже.
– Раньше я жила в доме с Кэссиди, но теперь пытаюсь экономить, насколько это возможно, поэтому переехала в квартиру поменьше, – она поднимает взгляд на меня, поворачивая ключ в замке. – Это не огромный роскошный особняк в пригороде.
– Ничего страшного. Я не осуждаю.
Я окидываю взглядом скромное жилище, в которое мы вошли. Кухня и гостиная объединены в одном помещении, а ванная и спальня находятся в стороне. Мебели немного, напротив темно-серого дивана стоит небольшой телевизор.
– Здесь я ем, сплю и принимаю душ. Этого вполне хватает, – она бросает сумочку на кухонный столик и засовывает в нее ключи. – Предупреждаю сразу, у меня есть кот. Он не очень дружелюбен и ненавидит всех, так что не обижайся, если не даст себя погладить.
Я осматриваюсь, пытаясь его найти.
– Джулиана очень просит завести кота.
– Как ее рука?
– Гипс просто сводит с ума. У нее все чешется, болит и ноет.
Она кивает.
– Я сломала лодыжку в средней школе. Тот еще гемор.
Я снимаю куртку и накидываю на спинку стула.
– Как ты ее сломала?
– Мать тогда встречалась с одним из придурков, и я встала между ними, когда те ссорились. Он толкнул меня, и я подвернула лодыжку.
– Боже, – чем больше я узнаю о ее прошлом, тем лучше понимаю, почему Ария так относится к мужчинам.
– Да уж, мать умела их выбирать, – она пожимает плечами, как будто это пустяки. – Хочешь что-нибудь выпить?
– Нет, спасибо.
Она указывает на диван, и мы садимся на разные концы. Краем глаза я замечаю нечто пушистое и черное, движущееся по спинке дивана.
– Без резких движений, – шепчет Ария.
Я усмехаюсь.
– Обычно животные меня любят.
– Ну, этого животного ты еще не встречал, – она с опаской смотрит на кота, который приближается ко мне. – Должно быть, у Дэша был какой-то плохой опыт общения с мужчинами, потому что всякий раз, когда они рядом…
Дэш, свирепый монстр, каким себя представляет, запрыгивает мне на плечо, перебирается на грудь и сворачивается клубочком на коленях.
Затем издает одно-единственное «мяу».
Я провожу пальцами по шелковистой шерсти Дэша.
– Ты такой же лапочка, как и твоя мама, да?
Он прижимается головой к моей руке.
– Я… – рот Арии приоткрывается. – Он мурлычет?
Я тихонько смеюсь.
– Да, мурлычет.
– Никогда не видела его таким, – Ария качает головой. – Ты заклинатель зверей.
– Думаю, дело в том, что ты просто не встречалась с настоящими мужчинами, – я поднимаю взгляд на нее.
Она закатывает глаза.
– Говорит тот, кто соврал о том, что у него есть дочь.
– Я не врал, – я чешу Дэша за ушами. – Я просто… скрывал ее от всех.
– Почему?
– Я решил стать хоккеистом, а популярность идет в комплекте. Но Джулиане не нужно подвергаться всему этому. К тому же, сразу возникнут вопросы о ее матери.
– А где ее мать? Почему не помогает воспитывать эту маленькую девочку?
Я откидываюсь на спинку дивана, устремив взгляд в потолок.
– Однажды, после выездной игры, я позволил себе лишнего и привел домой девушку из бара. Я был неосторожен, безрассуден и не думал о последствиях. Я не предполагал, что снова о ней услышу, пока она не явилась на порог дома и не объявила, что беременна, – я сглатываю, тщательно подбирая слова. – Она не желала становиться матерью. Я тоже не был готов к отцовству, но не мог бросить ребенка. Поэтому позаботился обо всем необходимом до рождения Джулианы, а потом мы никогда не виделись. Она подписала бумаги, составленные адвокатом, отказалась от прав на дочь, и с тех пор как будто ее и не было.
Это не ложь, просто я опустил некоторые подробности, которыми пока не готов делиться с Арией.
Ария слушает, не поднимая взгляда от своих рук, сложенных на коленях.
– Думаешь, она когда-нибудь изменит свое решение?
– Нет, – я пожимаю плечами. – Пожалеет ли? Возможно, да. А возможно, и нет.
Глядя на лицо Арии, я понимаю, что это может быть для нее больной темой, ведь ее собственный отец сделал такой же выбор – оставил своего ребенка.
Я беру на руки Дэша и пересаживаюсь на другой конец дивана. Он запрыгивает на колени Арии и начинает вытягиваться, требуя внимания.
Ария смотрит на меня, пока я сажусь рядом и беру ее руку в свою.
– Неважно, думает о тебе отец или нет, я могу с уверенностью сказать, что он многое упускает, – Ария отводит взгляд, но я поднимаю ее подбородок и заставляю посмотреть на меня. – Прости, что не рассказал о Джулиане. Надеюсь, ты понимаешь почему. Я просто пытаюсь защитить дочь.
Она кивает.
– Я знаю, это не то, на что ты рассчитывала, соглашаясь на фиктивный брак, поэтому пойму, если захочешь отказаться, – я улыбаюсь. – Джулиана и я – неразделимы.
– Она – причина, по которой ты хочешь сохранить виллу, так ведь?
– Теперь, когда Джулиана достаточно взрослая, чтобы запомнить, я хочу отвезти ее туда. Хочу, чтобы у нее были такие же воспоминания, как у меня. Хочу, чтобы она чувствовала близость с моими родителями, даже если они не дожили до встречи с ней.
Ария накрывает мою руку своей.
– Они всегда с рядом, каждый день.
Я смотрю на наши переплетенные пальцы, эмоции сдавливают горло.
– Я просто хочу, чтобы у Джулианы была полноценная, счастливая жизнь. У нее нет ни матери, ни бабушек с дедушками. Я стараюсь заменить ей всех, но иногда бывает трудно.
