Текст книги "До захода солнца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Затем его глаза остановились на моих глазах, и он пробормотал:

– Не обманываешь.

– Зачем мне обманывать тебя?

– Потому что именно это я и хотел услышать.

Настала моя очередь скользнуть глазами по его лицу.

Осторожно я спросила:

– Часто тебе говорят то, что ты хотел бы услышать?

– За исключением Космо, Теффи, всегда.

Я почувствовала, как мои губы приоткрылись, а глаза расширились.

Тпру. Я не знала, что с этим делать.

– Серьезно? – спросила я в изумлении, тень сошла с его красивого лица, и он ухмыльнулся.

– Серьезно, – ответил он.

– Ну, не знаю, круто это или отстойно, – поделилась я.

– Скорее последнее, – уточнил Люсьен.

Я склонила голову набок, ближе наклонив к его лицу, и ухмыльнулась, прежде чем сказать:

– Думаю, было бы здорово, если бы все говорили мне то, что я хочу услышать. Например: «Лия, твоя задница в этом абсолютно не выглядит большой». И «О нет, этот голландский соус не жидкий и не отвратительный. Отличный на вкус». Ну, и все такое.

Рука Люсьена оставила мое лицо, крепко обхватив за талию, его бедра слегка дернулись, и он выскользнул из меня, ухмыляясь.

Затем заявил:

– Для протокола, твоя задница никогда ни в чем не выглядит большой.

– Приятно это слышать, – сказала я сквозь улыбку.

– Но, пожалуйста, не нужно про голландский соус.

Я расхохоталась, и пока я смеялась, Люсьен перевернул меня на спину. Мы закончили тем, что его торс оказался на моем, но большая часть его веса пришлась на предплечье. Я все еще хихикала, хотя Люсьен улыбался, глядя на меня, прекрасной улыбкой, но не смеялся. Он наблюдал и делал это так, будто ему нравилось то, что он видел.

И мне правда нравилось.

– Хорошо, дорогой, – ответила я. – Я не буду готовить голландский соус. Скажу так, в основном потому не буду, потому что готовила его около семи тысяч раз. И каждый раз у меня не получалось, поэтому знаю, что мне не следует идти по этому пути.

– Это хорошо, – пробормотал он, в его глазах плясали смешинки.

– Но я не даю таких гарантий относительно беарнского соуса. Думаю, что могла бы надрать задницу какому-нибудь беарнцу.

Люсьен продолжал бормотать, смешинки в его глазах продолжали танцевать, когда он сказал:

– Да помогут мне Небеса.

– Просто для информации, – пробормотала я в ответ.

Он выдержал мой взгляд, в его глазах все еще виднелось веселье, затем я увидела, как смешинки испарились, и он тихо произнес:

– Нам нужно поговорить.

Я вздохнула. Затем ответила:

– Знаю, – и закончила: – Крессида.

Его голова слегка дернулась, и он спросил:

– А что Крессида?

– Дорогой, должна сказать, прошу, без обид, но я обеспокоена тем, что я тебе нравлюсь, учитывая двух других женщин в твоей жизни, с которыми я познакомилась. Я такая же, как они?

– Нет, даже близко нет, – твердо заявил он.

Интересно.

– Тогда почему ты выбрал их? – Спросила я.

– Думаю, ты не захочешь знать.

Я не хотела, а с другой стороны, хотела.

– Можешь называть меня сумасшедшей, но я хочу узнать.

– Тогда я изменю свой ответ, – ответил Люсьен. – Не думаю, что хочу тебе говорить, потому что, имея тебя, я уже больше не уверен, почему я их выбрал тогда.

О боже мой.

Это было мило.

– Люсьен, – прошептала я.

Люсьен сменил тему.

– Но я хотел поговорить с тобой о другом.

Я кивнула и сказала:

– О столе.

Брови Люсьена сошлись вместе.

– Прошу прощения?

Я помахала рукой в воздухе и объяснила:

– Все дело в столе. Я все видела. Когда ты усадил меня во главу стола, все обменялись странными взглядами. Почему?

– Традиция, – ответил Люсьен. – Ты смертная среди вампиров. Моя мать обычно сидела во главе стола.

Мне показалось это не совсем хорошо.

– Тогда зачем ты усадил меня на ее место?

– Потому что это твой дом и твое место, и то, что я усадил тебя во главе стола, таким образом я пытался до них донести, что они обязаны тебя уважать. К сожалению, даже это их не сдерживало, я имею в виду, Крессиду и моего отца.

В этом он был прав.

Но все же.

– Надеюсь, твоя мама не обиделась, – прошептала я.

– Она понимала, почему я это сделал, нет, не обиделась.

Что ж, это хорошо.

Люсьен продолжил:

– Но я хотел поговорить не об этом.

Я снова кивнула и заявила:

– О Совете.

– Лия... – начал он, но я перебила его.

– Ты все еще не рассказал мне, что произошло тогда, а я хотела бы узнать.

Его глаза снова скользнули по моему лицу, и он заметил:

– Ты переживаешь.

– Я сказала тебе тогда, что боялась и беспокоилась, но это было до следующего утра. А сейчас у меня два дня необъяснимо пребывает охрана по твоему требованию, и что-то еще, что ты мне не говоришь. И, должна тебе сказать, я вроде как поняла, что даже без охранника я не должна засыпать, если тебя нет рядом. А потом совершенно неожиданно к нам завалились наши семьи. Не говоря уже о большом количестве горячего секса. Но суть в том, что время прошло. Так что раньше я беспокоилась и переживала. Теперь только беспокоюсь.

Его глаза потеплели, и он опустил голову, чтобы прижаться своим лбом к моему.

Но так и не ответил мне.

Поэтому я подсказала:

– Так не мог бы ты либо сказать мне, что все в порядке, либо не все в порядке, чтобы я могла точно определить свое беспокойство, а не придумывать всякое дерьмо в голове? – Люсьен оторвал свой лоб от моего и поймал мой взгляд, но я продолжала. – Потому что ты должен знать, что я уже передумала множество худших вариантов. Чтобы я могла подготовиться к худшему, я начинаю строить планы и анализировать в голове. Потом я узнаю, что происходит или что должно произойти, как правило, это не самый худший вариант, который придумала, поэтому испытываю облегчение. И, серьезно, дорогой, дерьмо, которое я придумываю, действительно нехорошее, так что скажи мне хоть что-нибудь.

Когда я заткнулась, он тут же заявил:

– Я нарушил один закон. Существенный. Тем не менее который был создан давным-давно и тогда он был вполне разумным, хотя сейчас это стало спорным вопросом. Не подлежит обсуждению то, что все изменилось за столетия. Этот закон устарел и стесняет. Я объяснил свою точку зрения Совету, они рассматривают этот вопрос. И решат его в мою пользу, все будет хорошо.

Я изучала выражение его лица, затем спросила:

– Ты так уверен?

Он выдержал мой взгляд, я поняла, что он мне солгал, тихо ответив:

– Уверен.

– А если, чисто гипотетически, они не решат его в твою пользу. Что тогда будет с тобой?

– Они удовлетворят мою позицию.

– А что, если они не удовлетворят?

– Лия, они удовлетворят.

– Хорошо, Люсьен, но что, если они этого не сделают?

– Сделают.

Я прижала обе руки к его груди не для того, чтобы оттолкнуть его, а для того, чтобы сообщить о своей потребности узнать, повторила:

– А что, если они этого не сделают? Они тебя накажут? Как? Будут пытать? Посадят в тюрьму? О чем мы тут спорим?

Люсьен ухмыльнулся.

– Нет никаких пыток и тюрем для вампиров.

– А что происходит, если кто-то нарушает закон?

– Если их засекут, то велят больше так не делать, а также придется выплатить компенсацию, если Совет сочтет это необходимым.

Мои глаза расширились.

– И это все?

– Часто все заканчивается компенсацией.

Я не могла в это поверить.

– Значит, все формы наказания вампиров оплачиваются штрафами?

– Нет. Если вампир нарушает очень важное правило или продолжает его нарушать, он заплатит своей жизнью.

Я втянула воздух, и мое тело стало твердым.

Большая рука Люсьена обхватила мое лицо.

– Правило, которое я нарушил, не было таким уж важным.

– Черт возьми, – выдохнула я.

Его рука мягко прижалась к моей голове, даже когда он передвинул на меня вес своего тела.

– Лия, послушай. Правило, которое я нарушил, было не таким уж значительным.

– В вашем Совете нет сумасшедших вампиров-деревенщин, которые выносят безумно нелепые приговоры за незначительные нарушения, не так ли? – Поинтересовалась я, Люсьен секунду пристально смотрел мне в глаза, затем откинул голову назад и расхохотался.

Я хлопнула его по груди и рявкнула:

– Здесь ничего нет смешного.

Он явно пытался подавить смех, оглянувшись на меня.

– Зверушка, сумасшедших вампиров-деревенщин вообще не существует. Так что нет, в Совете их определенно нет.

Это было для меня облегчением.

– Значит, если они вынесут решение против, то заставят заплатить штраф?

Его смех исчез, он смотрел мне в глаза, и я поняла, что он снова не солгал, ответив:

– Да.

– Ты мульти миллиардер, – заметила я между прочим.

Смех снова отразился на его лице, когда он пробормотал:

– Думаю, не совсем.

– Тогда миллиардер, – заявила я, Люсьен не ответил, что означало «да». Я поняла о безумном, совершенно невероятном, но все же правдивом лакомом кусочком жизни Люсьена, продолжив: – Итак, по сути, их штраф для тебя, как с гуся вода.

Что-то промелькнуло в его глазах, не быстро и не казалось приятным, но я не смогла успеть понять что именно. Потом исчезло это выражение, будто его там никогда и не было.

Затем он ответил:

– По сути, да.

– Тогда ладно, – пробормотала я.

– Теперь ты чувствуешь себя лучше? – мягко спросил Люсьен.

– Да, но раз ты миллиардер, мы сможем выйти на торговцев оружием. Купим огнемет, я укомплектую его, и, если у кого-нибудь в Совете появится вдруг дикое желание тебя осудить, и они придут за тобой, воспользуюсь им.

При этом заявлении, которое я сделала в шутку (частично), выражение лица Люсьена изменилось, я почувствовала, как он напрягся. Я не поняла почему, но поняла, что затронула что-то существенное.

– Люсьен? – Позвала я, потому что он молчал.

Он моргнул, его тело расслабилось, рука скользнула мне в волосы на подушке, где он начал накручивать прядь на палец.

– Огнемет не нужен, – прошептал он, его глаза смотрели с нежностью, и таким же было выражение лица, и даже воздух вокруг нас в постели казался уютным и безопасным.

– Конечно, – прошептала я в ответ, погружаясь в его настроение, выражение его лица, глаза. – Ты, наверное, мог бы взять все это на себя.

– Без сомнения.

– Так что мне не о чем беспокоиться.

Эта штука снова промелькнула в его глазах, даже когда он пробормотал:

– Нет, моя зверушка, тебе не о чем беспокоиться.

Мне не нравилось то, что промелькнуло, но, несмотря на это, я решила довериться ему.

– Хорошо, – прошептала я.

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу, затем голова опустилась, и даже когда его пальцы продолжали накручивать мои волосы, губы задвигались по моей шее. Лениво. Сладко. Мило.

Я обхватила его руками.

– Мы закончили разговор?

– Абсолютно верно.

– И будем спать?

– Однозначно нет.

Я ухмыльнулась. Затем повернула шею, он приподнял голову, и наши губы встретились.

И мы однозначно не спали.

В течение долгого времени.

И пока мы не спали, то соединялись. Наши тела прижимались друг к другу.

И, со своей стороны, я занималась с ним сексом, чувствуя себя в безопасности.

21
Нападение

Я выключила кран, отжала салфетку, разгладила ее по краю раковины и посмотрела в зеркало, когда схватила полотенце, чтобы вытереть руки.

Мы с Люсьеном только что занимались любовью, он кормился. Это было прекрасно. Так же хорошо, как и всегда. Экстаз.

Я привела себя в порядок и была одета в короткую шелковую ночнушку цвета слоновой кости. В зеркале я видела, как свежая розовая рана на моей шее меняется, исчезает, заживает. Теперь это не занимало много времени, всего меньше получаса, потом ничего не было.

Я долго наблюдала, как шрам белел, думая, что это дико и чертовски круто.

Повесила полотенце на крючок и снова посмотрела на свое отражение в зеркале.

Прошло полторы недели с тех пор, как нас навестили семьи. Я была удивлена, но определенно не испытывала недовольства, что Люсьен проводил все это время со мной. Мы занимались любовью. Он кормился. Мы вместе готовили. Вместе ели. Вместе ходили к озеру, плавали. То же самое и в бассейне. Мы лежали в постели или на диване в удобной гостиной, рядом с кухней и шептались друг с другом или дремали, делая то и другое, прижимаясь друг к другу. Люсьен дважды выводил меня на ужин. Как-то он даже водил меня за покупками. Я заставила его посмотреть фильм со мной, уютно устроившись на диване. Я узнавала о его жизни, его семье и вампирах. Также узнала, что обо мне он знал почти все, но все равно ему нравилось слушать, как я рассказываю о себе.

Конечно, в нашу идиллию вмешивался внешний мир. Эдвина, которая спокойно заботилась о доме, наполняла холодильник, иногда кудахтала вокруг нас, как наседка, но обычно старалась держаться подальше, потому что чувствовала наше настроение. Звонила моя мама, тетя Надя, Стефани, моя сестра и пара моих двоюродных сестер. Они беспокоились о кошмарах, но я их заверила (честно), у меня больше их не было. Я старалась быстро развеять их страхи, чтобы вернуться к Люсьену.

Ему тоже звонили, в основном по делам, он разговаривал, обнимая меня рядом. Иногда они говорили о других вещах. Тогда он отходил от меня. Мне было любопытно, и я хотела спросить, потому что чувствовала, что разговор идет обо мне. Но я не спрашивала, потому что, если что-то было плохое, я не хотела знать. Не тогда. Не в то золотое время, когда я влюбилась в вампира.

Я уставилась на себя в зеркало, улыбаясь.

Вот оно. Доказательство.

Я явно была сумасшедшей. Полностью.

Я влюбилась в Люсьена.

Мы не могли быть вместе в том понимании, как с любым другим парнем – дать клятвы, завести детей и вместе стареть. Я также не могла заполучить его как было в дореволюционное время, опять же дать клятвы, не иметь детей, но провести вместе вечность.

Но мне было все равно.

Сейчас он у меня есть. И я любила его сейчас.

И я знала, что буду любить его вечно.

Проще говоря, было не так много девушек, которым выпал такой шанс влюбиться в вампира. Получить его внимание, его защиту, его тело, его юмор, его великодушие, его мягкость. Он мог быть властным и раздражающим, но это был он, и он был таким сексуальным, даже когда сильно меня раздражал, так что да, мы иногда ссорились, потому что он был таким, и я тоже была такой, но это не имело большого значения. Я оказалась права, как бы безумно это ни звучало. В нем было все самое лучшее, и он был лучшим парнем на свете.

Я не знала, как долго у нас с ним продлится. Честно говоря, это не важно.

Потому что он был у меня сейчас и будет еще какое-то время, и даже когда он исчезнет, у меня останутся наши воспоминания. Тех моментов, которые мы провели вместе, оставив воспоминания на долгие годы, их было намного больше и лучше, чем все, что я когда-либо испытывала, все, что когда-либо испытывала любая женщина.

Я понимала это всем сердцем.

Могущественный Вампир Люсьен был моим… на сегодня. Так что я собиралась сделать все, что должна была сделать, чтобы оставить действительно чертовски отличные воспоминания для себя.

Но что еще более важно, я принадлежала ему. И, как он и обещал, для него кое-что значило то, что я отдала ему себя. Не такое маленькое значило, а что-то огромное. Что-то очень значимое. Что-то сладкое.

Я тоже это знала душой.

Он любил меня. Он не мог так со мной вести и относиться ко мне и не ощущать того же чувства, что и я. Это было невозможно.

Ограничения правил его культуры означали, что у нас не могло быть с ним вечности. Но он был так же полон решимости, как и я, взять от настоящего все, что могла, сделать наше пребывание очень приятным.

Это я точно знала. Просто знала.

Прямо своим сердцем.

И он был прав. То, что он мне давал, когда я отдала ему себя, было прекрасным.

Я отвернулась от зеркала, все еще улыбаясь, побрела в спальню. Сегодня закончилась наша долгая романтическая интерлюдия. Этим утром ему предстояло присутствовать на важной встрече. Чтобы провести со мной время, он дважды переносил эту встречу, и, по его словам, два раза было слишком много. Однако он заверил меня, что после встречи он сразу же вернется домой.

Поэтому я была немного удивлена, когда вошла в спальню, а он находился все еще в постели, так как знала, что ему скоро нужно уходить. Но он лежал в кровати. Одеяло спущено до пояса, грудь обнажена, подложив руки под голову, он смотрел в потолок.

Желание охватило меня, и я даже не попыталась его подавить. Мне необходимо было создать воспоминания.

Поэтому я бегом бросилась к нему через большую комнату. Увидела, как он приподнял голову, я бросилась на кровать, мое тело приземлилось во весь рост на него.

Он хрюкнул, его тело прогнулось, руки сомкнулись вокруг меня, мы подпрыгнули на кровати.

– Господи, Лия, – пробормотал он, когда мы перестали подпрыгивать, его губы дрогнули.

Я положила руки ему на плечи и улыбнулась в его красивое лицо.

– Хорошо, итак, мы отпразднуем, когда ты вернешься с филе миньон с домашним беарнским соусом, – начала я. Его подергивание губ превратилось в усмешку, моя улыбка стала шире, прежде чем я сделала то, что мне нужно было сделать, чтобы создать одно огромное, прекрасное чертовое воспоминание, поэтому без дальнейших церемоний объявила: – Я влюблена в тебя, Могучий Вампир Люсьен.

Его ухмылка мгновенно погасла, и руки судорожно сжались на мне.

Я почувствовала, как у меня сжался желудок.

О Боже.

– Лия, – прошептал он, его глубокий голос звучал странно, грубо, измученно. Точно так же, как это было утром после первого кормления, когда он чуть не убил меня.

О Боже!

Я думала, что он чувствовал ко мне то же самое или не то же самое, то что-то в этом роде. Он должен был чувствовать что-то похожее. Судя по тому, как он усердно добивался, чтобы я была его, чтобы получить мое доверие и всю меня, и судя по тому, как нам было хорошо вдвоем, он должен был что-то чувствовать.

Но, взглянув в его лицо, я поняла, что это не так.

О Боже!

Он не разделял моих чувств.

Этого я не ожидала. Мне и в голову не приходило, что он может не чувствовать того же, что и я. Я могла бы радоваться тому времени, сколько нам суждено пробыть вместе, пусть и недолго, если бы он ответил мне взаимностью.

Я не вынесу, если он промолчит.

Я не знала, что делать.

Но мое тело знало, что делать, и приготовилось к побегу.

Люсьен почувствовал, и через наносекунду я оказалась на спине, а Люсьен сверху на мне.

Я знала, что у меня нет шансов сбежать от него, поэтому сделала единственное, что была в состоянии сделать. Отвернулась и крепко зажмурилась.

Боже, Боже.

Мой вампир не любил меня.

– Милая, посмотри на меня, – нежно попросил Люсьен.

– Пожалуйста, слезь с меня, – прошептала я, и мой голос звучал странно. Грубо. Замучено.

Его большая рука пробралась под мою щеку, которую я прижимала к подушке, он прошептал:

– Лия, милая, пожалуйста, посмотри на меня.

Я не смотрела, тихо сказала:

– Мне не следовало этого говорить. Забудь, что я сказала.

– Посмотри на меня.

– Ничего не было. Просто сотри из своей головы мои слова. Иди на свою встречу. Мы оба забудем, и все будет хорошо, – отчаянно прошептала я.

– Лия, пожалуйста, посмотри на меня.

Именно тогда мне пришло в голову, что его рука обхватила мое лицо, но он не поворачивал мою голову к себе. И именно тогда я открыла глаза, повернула голову и посмотрела на него.

Мне не следовало этого делать. Его красивые глаза смотрели нежно и, Боже, он был еще прекраснее, чем когда-либо. Его глаза были теплыми и откровенно обеспокоенными, и это тоже ему шло.

– Я обязан присутствовать на этой встрече, – мягко произнес он. – Это важно, иначе я бы не оставил тебя одну. Сейчас, нам необходимо поговорить о разном.

Я не хотела говорить о разном. Мне хотелось свернуться калачиком и напомнить себе, что нужно перестать быть… черт побери... такой глупой. И заниматься всяким разным глупым дерьмом. Постоянно влипать в неприятности. Разбивать свое собственное гребаное сердце который раз.

– Лия, ты меня слышала? – спросил он.

– Да, – прошептала я.

– Я постараюсь все быстро закончить. И вернусь домой, как только смогу, мы поговорим.

– Хорошо, – согласилась я, зная, пока его не будет дома, попытаюсь понять, как мне избежать этого разговора, хотя знала, что избежать его не получится.

– Нам следовало поговорить раньше, – произнес он, проведя большим пальцем по моей щеке. – Я знал. Мы не поговорили, потому что наслаждаюсь тобой, и я не хотел, чтобы нам это мешало.

Он наслаждался мной.

Боже, как я могла забыть? Я была всего лишь его едой. Его партнером по траху. Его любовницей.

Боже! Как я могла забыть?

Мне стоило об этом помнить. Я никогда не должна была, бл*дь, забывать об этом.

Это открытие отняло у меня все силы, все, но я боролась со слезами и огненным шаром, горящим в горле.

Когда я все же выполнила эту титаническую задачу, прошептала:

– Иди на свою встречу. Мы поговорим, когда ты придешь.

– Вернусь домой, – сразу же ответил он, и я моргнула.

– Что?

– Когда я вернусь домой.

Я поняла, что он имел в виду, но мне показалось, что он вонзил нож мне в живот.

Почему он так упорствует? Чего он ждал, что я отдам ему все, а он останется в стороне.

– Да, когда вернешься домой, – выдавила я.

Его лицо наклонилось ближе, и я напряглась, каждая частичка меня напряглась. Я знала, что он это почувствовал. Знала, что он слышал, как колотится мое сердце, мое неровное дыхание. Знала, что он почувствовал, как напряглось мое тело. Знала все это, потому что у него имелись такие способности. И я поняла, когда увидела, как его лицо стало еще мягче, а глаза потеплели и стали более обеспокоенными.

Боже, почему бы ему просто не уйти?

– Я говорил тебе, то, что у нас будет, будет прекрасно, – напомнил он мне, поворачивая нож, который воткнул мне в живот, отчего я истекала кровью. – И я знал это еще до того, как ты ранее сказала, что наконец поняла, что я тебе даю. Теперь ты должна понять наше будущее.

Он был неправ.

Наше будущее я уже поняла. Похоже, я всегда его знала.

Просто игнорировала один факт.

Короче, вела себя по-идиотски, как обычно. Глупо, по-идиотски глупо.

– Хорошо, – тихо согласилась я.

Его глаза блуждали по моему лицу, его большой палец скользнул по моей щеке, затем он поймал мой взгляд и прошептал:

– Все будет красиво.

Снова он ошибался.

– Обещаю, Лия, – мягко продолжил он.

Чертовый лжец.

– Хорошо, – повторила я.

Его глаза снова прошлись по моему лицу, прежде чем вернуться ко мне.

Затем, как в идеальном кино, вернее, в своем стиле Люсьена, он потребовал:

– Поцелуй своего вампира, прежде чем я уйду.

Его слова – нож в моем животе прошелся до спины, разрезав меня на части, выпотрошив.

Но я сделала, что он просил. Обняв за плечи, я приподняла голову на дюйм, необходимый для того, чтобы прижаться губами к его губам. Его губы открылись, как и мои.

И поцеловала его крепко, влажно, долго, отдавая ему все, что у меня было, показывая, что именно я чувствовала, предлагая ему все, что было мной. И я сделала это, потому что именно так я целовала его с тех пор, как все у нас началось, сначала против своей воли, а потом с удовольствием.

Но этот раз был последним.

Он никогда больше не получит от меня такого поцелуя.

Никогда.

Когда он оторвался от меня, сразу уткнулся лицом мне в шею. Его руки снова сомкнулись вокруг меня, его вес навалился, и он прорычал:

– Черт, Лия, – прижимаясь к моей коже.

Он почувствовал это, и все понял. Понял ли, что в последний раз, что никогда больше не будет такого поцелуя, не знаю. Мне уже было все равно. Меня мало это волновало. Теперь уже.

Моя жизнь разверзлась подо мной. Годы вынужденной жизни с мужчиной, которого я любила, а он не любил меня, и я никогда больше не смогу по-настоящему полюбить. Затем годы горьких воспоминаний о нем.

С самого начала я знала, чем все закончится.

Но разве это меня остановило?

Нет!

Глупая, глупая Лия.

Я заставила свои руки сжаться, а губы прошептать:

– Тебе нужно идти.

Он поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз. Затем наклонил, прикоснулся губами к моим, слегка отстранился и пробормотал:

– Мне нужно идти.

Я сделала глубокий вдох.

И не была уже в его объятиях. С вампирской скоростью он поднялся с кровати.

Оцепенев, я лежала неподвижно и слушала, как он чистит зубы, как принимает быстро душ. Не успела я опомниться, как он, уже одетый в один из своих фантастических костюмов, который ему так шел, стоял у кровати. Потом меня выдернули из постели, мои ноги болтались, ступни касались одеяла, он прижал меня к себе торсом, его руки крепко обнимали меня.

Я посмотрела на него и моргнула, чтобы избавиться от дезориентации, вызванной скоростью его перемещения.

– Я скоро буду дома, – прошептал он.

– Хорошо, – ответила я, мои руки опустились на его широкие плечи.

Он закрыл глаза и прижался лбом к моему.

Я использовала все свои резервы, чтобы сдержать рыдания.

Он поднял голову и открыл глаза.

– Спасибо тебе, милая, за то, что дала мне. – Он все еще шептал, его голос был более глубоким, снова грубым, но теперь другим. При любых других обстоятельствах я бы подумала, что это было невероятно мило.

Но сейчас понятно мне не казалось уже что-либо милым. Потому что он выражал благодарность за то, что я дарила ему свою любовь, а он великолепный дом, потрясающую одежду, красивую обувь и невероятные оргазмы только это он мог мне дарить.

– Не за что, – ответила я, голос звучал странно, каким-то пустым, мертвым.

Он заметил.

– Милая… – прошептал он.

– Тебе пора идти, – напомнила я ему.

Его руки сжали меня, прежде чем он приказал:

– Займись собой. Не думай об этом, пока меня не будет. Мы поговорим, Лия, и я обещаю, ты не будешь чувствовать себя так, как сейчас.

И вот опять. Он многое мне обещал. Но все оказалось чушью собачьей.

– Люсьен, тебе пора, – сказала я ему.

– Займись собой и не думай об этом, – повторил он.

– Хорошо, я займусь собой и не буду думать об этом, – солгала я.

Он выдержал мой взгляд.

Затем прошептал:

– Обманываешь.

Это уже неважно!

Боже!

Почему бы ему просто не уйти?

Я выдержала его взгляд в ответ.

Люсьен вздохнул.

Затем повторил:

– Я скоро вернусь домой.

– И я буду здесь.

Его руки снова судорожно обхватили меня, а глаза продолжали удерживать мои в плену.

Затем, черт возьми, можете в это поверить, уголки губ большого, толстого придурка-вампира приподнялись.

Он готов был улыбнуться!

– Да, дорогая, будешь, – прошептал он, затем прикоснулся своими губами к моим.

А потом исчез.

* * *

Все случилось после того, как я выполнила свои дела, пока его не было.

Я поняла одно, уйти от разговора мне не удастся.

Поэтому решила к нему подготовиться.

Я не лила слез. Не свернулась калачиком и не погрузилась в размышления о своем безрадостном будущем. Не стала копаться в забытом хранилище «Почему я ненавижу Люсьена», не выставляла в алфавитном порядке множество его прегрешений, не лелеяла свою ярость. Я не сразу отправилась на кухню, не съела все, что было в пределах досягаемости.

Я приняла душ. Целую вечность занималась своей прической. Потратила много времени на макияж. Изучила свой обширный гардероб и выбрала идеальный наряд. Я надела потрясающие туфли.

Выпила только кофе, сваренный Эдвиной, которая бросила на меня один взгляд и поняла, что что-то не так. Но, к счастью, она поняла, что я была не в настроении что-либо обсуждать. Поэтому она принесла мне кофе, но в остальном оставила меня в покое.

Я была причесана. На мне были чертовски отличные темные джинсы, которые я сочетала с потрясающим темно-синим, несколько прозрачным топом, облегающим мой живот и бедра, с глубоким вырезом на спине. Под ним у меня была надета белая спортивная майка. И мои ноги были в бежевых замшевых босоножках на высокой танкетке с широким ремешком посередине и широким сексуальным ремешком на щиколотке. В таком наряде, морально готовая к тому, что ждало меня впереди, я спустилась вниз.

В животе у меня было пусто, но я не хотела есть. Это было необычно. Обычно, когда я по глупости разбивала себе сердце, выбирая не того парня, кому его вручала, я могла съесть все, что попадалось мне на глаза.

Теперь мне казалось, что я больше никогда не притронусь к еде.

И самое тревожное было то, что теперь мне казалось, что я никогда больше ничего не почувствую.

Вот как глубоко Люсьен ранил меня.

Нет, неправильно.

Вот как глубоко я позволила Люсьену ранить себя.

Он сражался, чтобы завладеть моим сердцем, и я его ему отдала. Но он знал, что его сердце всего останется с ним. И я тоже догадывалась об этом, просто обманывала себя все это время.

Игнорировала.

Моя нога коснулась пола фойе, разум оттолкнул эти мысли, заставляя съесть хоть что-нибудь.

Мне нужны были силы. Люсьена не было уже почти час. Его офис находился в получасе езды, если он был не на «Порше». Но он уехал на «Порше», водил он быстро, учитывая, что умереть в автокатастрофе он не мог, если только что-нибудь не полыхнет. Так что он мог добраться до дома за двадцать минут, что и делал. Регулярно. Он сказал, что сократит встречу, но я не знала на сколько. Просто знала, что имеется вероятность, что он может приехать домой в любую минуту.

Это случилось, когда моя нога коснулась пола фойе.

Входная дверь с грохотом слетела с петель. Она пролетела прямо мимо меня через фойе по меньшей мере на десять футов, рухнула на пол и проехавшись по полу.

Каждая молекула в моем теле замерла на наносекунду, затем я повернулась, чтобы убежать вверх по лестнице. Мой сотовый лежал на туалетном столике в спальне.

Мне срочно нужно было позвонить Люсьену.

Я поднялась на одну ступеньку и услышала крик Эдвины. Отчетливый ужас пробежал по моему телу, но у меня не было возможности среагировать. Без шансов.

Повсюду было движение, но я не могла разглядеть отчетливых линий. Что-то размытое носилось по дому. Кто-то подрезал меня на лестнице. Я налетела на него и, прежде чем успела разглядеть, что это было, отступила на шаг, больно приземлившись на задницу в фойе.

Затем встала, мое тело, как тряпичную куклу, согнутое вдвое в талии, крепко прижали к чьему-то боку, волосы развевались, в созданном ветре нашим движением по фойе. Так же внезапно, как мы двигались, остановились, мое тело покачнулось с быстротой нашей остановки. Меня качало вверх и вниз, тело неестественно дергалось от скорости, мне просто повезло, что у меня не сломалась шея или позвоночник. Затем меня прижали спиной к кому-то спереди, железные руки обхватили меня, держа в плену, мои руки были крепко прижаты к бокам, став бесполезными.

Но я не пыталась шевелиться. Потому что в нашей комфортной гостиной я увидела Нестора, вампира, который устроил противостояние со Стефани на моем Отборе. Он держал Эдвину так же, как и меня, за исключением того, что одной большой рукой он закрывал ей рот.

Ее глаза были широко раскрыты и полны страха.

– Привяжите ее скотчем к стулу в столовой, – услышала я позади себя голос, который тут же узнала.

Отец Люсьена.

Этьен.

О боже мой!

Что происходит?

Нестор с Эдвиной оказался в одну секунду в столовой, я почувствовала порыв ветра, который они создали, когда пронеслись мимо Этьена и меня. Потом исчезли.

Я услышала движение в столовой, но мое внимание привлекло кое-что другое.