Текст книги "До захода солнца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

6.
Поцелуй

Мои глаза открылись и увидели стену гладкой кожи над твердыми мышцами массивной груди.

Я уставилась на нее в замешательстве.

У Джастина росли волосы на груди. Он что побрил грудь?

И решил нагнать по спорту, чтобы накачать такие мышцы?

Потом я вспомнила, что это был не Джастин. С Джастином мы расстались. Прошло уже четыре месяца.

Это был Люсьен.

Люсьен, оставивший меня вечером, чтобы поесть и поговорить с Эдвиной. Люсьен, который вернулся через полчаса спустя с дорогой на вид черной кожаной сумкой, казавшейся забитой. Люсьен, который исчез в ванной и вышел через десять минут в одних черных пижамных штанах на завязках, впервые показав мне свои выпуклые бицепсы, бугрящиеся предплечья, широкие плечи, четко очерченные ключицы и отточенную грудь, заканчивающуюся шестью кубиками.

Без шуток, он был совершенен от макушки до талии. Каждый дюйм.

Я перестала дышать и старалась не пускать слюни.

Он почувствовал мою реакцию. Я поняла, что он почувствовал, потому что его глаза закрылись, и он ухмыльнулся.

Моей первой реакцией было тяжело задышать, когда его глаза стали такими сексуальными, как у вампира.

Вторая реакция стала совершенно иной. Я с трудом подавила желание, чтобы не швырнуть в него своей книгой.

Он лег рядом в постель. Я проигнорировала его, повернувшись к нему спиной и сосредоточившись на книге, одну и ту же страницу я уже читала пятнадцать раз, прежде чем поняла смысл.

Я не знала, чем в это время занимался Люсьен. Я не смотрела в его сторону. Предполагаю, он тоже читал, потому что слышала, как переворачиваются страницы. Но он не прикоснулся ко мне, и в конце концов я выключила свет и попыталась заснуть.

Он продолжал заниматься своими делами, причем довольно долго, не выключая свет.

В конце концов я раздраженно спросила:

– Ты когда-нибудь выключишь свет?

– Через минуту, зверушка.

Боже, я ненавидела, когда он называл меня «зверушка». Это напоминало мне собаку или другое животное.

– Я не могу заснуть при включенном свете, – язвительно сообщила я ему, все еще лежа к нему спиной, обращаясь к стене напротив.

– Научишься, – небрежно ответил он.

Я закрыла рот на замок. Лежала и кипела от злости. Люсьен не торопился, на мой взгляд, это было с его стороны бесцеремонно. Наконец, он выключил свет.

Я начала успокаиваться и расслабляться.

Это усилие сразу же оказалось тщетным, он притянул меня к себе, прижавшись своей грудью к моей спине, крепко обняв.

– Я не любительница обниматься, – поделилась я.

– К этому тоже привыкнешь, – ответил он.

Каков придурок!

– Люсьен... – начала я.

Он прервал меня.

– Тихо, Лия, я устал.

Он сказал это так, будто ожидал, что я подчинюсь без вопросов. И что еще хуже, у меня практически не было выбора, кроме как подчиниться.

– Моя жизнь отстой, – объявила я в темноту.

Он усмехнулся мне в волосы на затылке.

Я не пропустила, когда он заснул. И не поняла, когда заснула сама. Просто знала, что спала, потому что теперь я смотрела на него, уставившись на его великолепную грудь.

Мне следовало выбираться отсюда.

Тело напряглось для рывка. И в тот момент, когда я резко села в вертикальное положение, его рука поднялась, схватила горсть моих волос и потянула вниз, заставив мою голову откинуться назад. Я посмотрела в его все еще сонное лицо и затаила дыхание.

Я ненавидела его, но нельзя было отрицать, что выглядел он великолепно, особенно утром с этим все еще сонным выражением на лице.

Его голова наклонилась ко мне, и прежде чем я смогла понять, его губы оказались на моих.

Это меня удивило. Не то чтобы он обязан был меня целовать, потому что детали моей работы по контракту были чертовски ясны.

Нет, меня удивило то, что его поцелуй был мягким, нежным, исследовательским, а не жестким, требовательным и агрессивным.

Я была так удивлена, что даже не подумывала высвобождаться.

Его губы скользнули по моим в чувственном открытии, голова слегка наклонилась, чтобы прижаться сильнее губами. Это было приятно, возбуждало, но не пугало.

И я почувствовала тепло его тела, мягкую кожу на сильных мышцах груди под своими руками. Это тоже было приятно.

Его рука на моем бедре скользнула к пояснице, чуть выше ягодиц, и надавила.

Больше тепла, больше твердости, больше давления на мой рот, все контролируемо, восхитительно. Не раздумывая, я, извиваясь, придвинулась, мне нравилось то, что я чувствовала.

Его рот открылся поверх моего, как будто это была самая естественная вещь в мире, он захватил мой рот.

Его язык скользнул внутрь.

В мгновение ока все нежные исследования исчезли. В ту минуту, как его язык коснулся моего, мое тело взорвалось. Живот сжался внизу, пальцы ног подогнулись, соски затвердели, и я почувствовала, как волна огня пронеслась у меня между ног.

Это было потрясающе.

Не в силах остановиться и даже не пытаясь, я прижалась к нему всем телом, стараясь придвинуться как можно ближе. Несмотря на то, что я лежала, обе мои руки скользнули вверх по его груди и крепко обхватили его за плечи, будто если бы я этого не сделала, то упала бы.

От моего прикосновения он издал горловой рык, его сила завибрировала у меня во рту, на языке, и я растворилась в ней. Не то чтобы мне было что терять из «этого».

Одну руку просунула ему под мышку, обхватив его за спину. Другая обвилась вокруг его шеи и стала подниматься, скользнув в густые, мягкие волосы.

Он перекатился на меня, склонив голову еще ниже, углубляя поцелуй, рука на моей спине заскользила по моей попке, схватив и сжав. Наши языки переплелись, он оказался на вкус прекрасен. Я никогда не пробовала никого (особенно утром) настолько потрясающего.

Мне это понравилось. Я жаждала его. Я хотела большего и брала все, что он давал. Я принимала, словно нуждаясь в этом, будто от этого зависела моя жизнь, и, если бы я не получила столько, сколько могла, я бы перестала дышать в следующее мгновение.

Он почувствовал мою настойчивость и полностью перевернул меня на спину, придавив своим весом, прижав бедра к моим, я чувствовала его возбуждение. Мое тело ответило еще одним сильным спазмом внизу живота и приливом тепла в киски. Рука само собой вцепилась ему в волосы, мне было все равно, причиняю ли я ему боль. Я хотела прижимать его к себе так долго, как потребуется, чтобы насытиться этим умопомрачительным поцелуем.

Внезапно его губы оторвались от моих. Голова поднялась и слегка склонилась набок.

Мне это не понравилось.

Я сжала его волосы в кулаке, тело под ним начало извиваться, чтобы восстановить наш контакт, дыхание участилось.

– У нас гости, – пробормотал он, его глаза потемнели и расфокусировались, на лице появилось странное раздражение.

– Что? – Выдохнула я.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и когда посмотрел, его лицо смягчилось.

– Гости, – повторил он, но я не понимала его слов. Не могла. Я была полностью сосредоточена на его губах, глазах, лице, теле, твердости, жаре и сильном, слишком приятном ощущении между ног.

Его лицо приблизилось, отчего моя голова и тело обрадовались.

Но он не поцеловал меня (увы).

Вместо этого его рука легла мне на подбородок, и он пробормотал:

– Не могу выразить, как мне приятно, что тебя не нужно учить, как мне нравится, чтобы меня целовали.

Мне тоже нравилось так целоваться с ним. Интенсивно. Учитывая, что я ненавидела его всеми фибрами души, это, с другой стороны, сбивало меня с толку. Так же интенсивно. И, учитывая, что я ненавидела его с пугающей глубиной сердца, это также злило меня саму. Еще более интенсивно.

Прежде чем я смогла смириться хоть с одной вещью из вышеперечисленного, он коснулся меня губами и прошептал:

– Я вернусь.

В мгновение ока он вскочил с постели. Потом замер, глядя на меня сверху вниз.

Я моргнула, все еще не привыкнув, что он мог так быстро двигаться, не говоря уже о его впечатляющей груди.

Я заметила, как его лицо стало суровым, он приказал:

– Не двигайся.

Затем вышел за дверь.

Я лежала в постели, гадая, что, черт возьми, только что произошло.

Мое тело не гадало и не удивлялось. Оно знало, что произошло. Ему понравилось то, что произошло. И оно хотело продолжения и еще больше того, что произошло.

– Боже мой, – выдохнула я вслух.

Я явно ненормальная.

Мне понравилось целоваться с вампиром. Хуже! Мне понравилось, когда меня целовал Люсьен, Большой, Плохой, Дурацкий, Контролирующий Вампир.

Я точно сошла с ума.

Потом до меня дошло, что ко мне прибыли гости.

Как ко мне могут прибыть гости? Никто не знал, где я живу. Даже я точно не знала своего местонахождения, учитывая, что водитель встретил меня в аэропорту и привез сюда. Я была слишком занята по дороге, оплакивая свою отстойную жизнь, чтобы обращать внимание на направление.

Игнорируя его приказ не двигаться, я откинула одеяло и встала. Это вызвало у меня волну головокружения. Очевидно, я еще полностью не оправилась от его посвящения и кормления.

Я немного постояла, чтобы голова привыкла, затем поспешила в ванную. Схватив, с крючка на задней стороне двери, свой короткий фланелевый халат кремового цвета, накинула его и выбежала из спальни. Завязывая на ходу пояс, я бежала быстро, как только позволяли ноги, не теряя сознания и не нанося себе телесных повреждений о разные двери и углы.

Я выпорхнула с лестничной площадки. Спускаясь по последнему лестничному пролету, прямо к входной двери, увидела мощную мускулистую спину Люсьена в пижамных штанах. Я также увидела, что он держался напряженно, почему, не знаю. Возможно, испытывал гнев или разочарование.

Я также увидела, что он стоял лицом к моим тетушкам Кейт, Миллисент и Наде, все они стояли прямо в дверях.

Аллилуйя!

Прежде чем я добралась до самого низа, открыла рот, чтобы радостно поздороваться, Люсьен повернулся вполоборота лицом ко мне. Я поймала выражение его лица и поняла, что это был не гнев или разочарование.

Это была ярость.

Я не успела поприветствовать своих тетушек. Люсьен заговорил первым.

– Что я тебе говорил? – требовательно спросил он, его голос звучал резко, как удар хлыста.

– Что? – спросила я, останавливаясь в двух шагах от подножия лестницы из-за инстинкта самосохранения. Надеясь, что это расстояние поможет мне избежать почти физического удара его хлыста.

– Что я тебе говорил? – повторил он, медленно поворачиваясь ко мне всем телом.

Мои глаза метнулись к моим тетушкам, которые выглядели бледными и обеспокоенными, переводя взгляд между Люсьеном и мной.

– Возвращайся наверх, – продолжил Люсьен, когда я не ответила.

Я оглянулась на него и сказала, как мне показалось, логичную фразу:

– Но мои тети…

Я не успела закончить.

Оказалась у него на плече, потом моментально в спальне, где он бросил меня на кровать. Все произошло так быстро, единственное, что я почувствовала ветер, созданный его перемещением.

Я подпрыгнула на кровати раз, другой, уставившись на него снизу вверх.

Затем сказала яростным шепотом:

– Ты не...

Люсьен перебил меня.

– Не двигайся.

Ярость охватила меня, я вскочила на ноги на кровати и крикнула:

– Не смей указывать мне...

Он снова прервал меня, на этот раз используя контроль над моим разумом.

«Ложись, Лия».

Я боролась, честно. Ну, мой разум боролся. Все продолжалось около трех секунд.

Унизительно быстро я легла на кровать.

«Устраивайся поудобнее», – приказал он, и я выполнила его приказ, пока все еще пытаясь бороться со своим разумом, который был в его мертвой хватке.

«Не кричи и, бл*дь, не двигайся», – закончил он и, без дальнейших церемоний, вышел.

Я лежала на кровати неподвижно, но мне было удобно, минуты тикали. Довольно много прошло минут, прежде чем он вернулся. Я понятия не имела, где теперь мои тетушки и почему они вообще оказались здесь. И понятия не имела, что происходит на самом деле.

Единственное, я знала наверняка – сейчас я ненавидела его еще больше, чем когда-либо.

Он сел на край кровати. Мои глаза наблюдали за его движениями, я мысленно кричала ему о своей ненависти, пока он, потянув меня по кровати, усадил к себе на колени.

Я не сопротивлялась, потому что не могла пошевелиться.

Его глаза встретились с моими.

– Ты должна научиться меня слушаться.

«Иди к черту!» – В ответ прокричал мой разум.

Он покачал головой и прижал меня ближе, тихо сказал:

– Тебе нужно усвоить этот урок, зверушка.

«Отвали, не называй меня зверушкой»! – Взвизгнул мой разум.

Он держал мое тело в своих объятиях и смотрел на меня совершенно спокойно, пока я отчаянно пыталась испепелить его лазерными лучами своих глаз, уничтожив.

Это, к сожалению, не сработало.

– Я не потерплю неповиновения. – Тихо продолжил он.

«Что ты говоришь?» – саркастически спросил мой разум.

Он вздохнул, затем заявил:

– Лия, если ты снова бросишь мне вызов, особенно если ты сделаешь это при других, ты будешь наказана.

«Что ж, вперед! – Бросил вызов мой разум. – Хуже уже не может быть».

Он перестал вслух произносить слова, просто заговорил своим голосом прямо в моем сознании. «Ты даже не представляешь о чем речь».

«Ну, что ж порази меня». – Пронеслось у меня в голове.

Наши взгляды встретились на долгие секунды, прежде чем он принял мой вызов.

«Как хочешь. Сегодня я буду кормиться. Тогда и начнется твое наказание».

«Не могу дождаться», – солгала я.

Хотя определенно могла подождать. Все это сводило меня с ума.

Он выглядел сердитым, но смирившимся, пробормотав:

– Упрямая.

Мой разум хранил молчание.

– Твое наказание будет для меня таким же трудным, как и для тебя, Лия.

«Хорошо!» – Мой разум отключился.

Его глаза скользнули по моему лицу, гнев испарился, я готова была поклясться, что он выглядел почти довольным.

– Скажу одно, зверушка, ты не разочаровываешь.

Я понятия не имела, что он имел в виду, поэтому не нашлась, как возразить.

Только почувствовала, как его контроль над моим разумом исчез, тело снова стало подчиняться мне, я не колебалась ни секунды. Соскользнула с его колен и быстро попятилась, когда он поднялся с кровати.

– Может сегодняшний урок будет о том, как ты убиваешь вампиров? – спросила я противным голосом.

Поразительно, но Люсьен мгновенно ответил:

– Сжигаю дотла, а пепел развею.

– Ну тогда, Люсьен, тебе лучше попросить Эдвину спрятать все чертовы спички, – парировала я и, не говоря больше ни слова, развернулась и побежала в ванную, захлопнув и заперев дверь.

Я прислонилась к ней спиной, опустившись на задницу.

Уткнулась лбом в колени и поняла, что дрожу всем телом.

Боже, я ненавидела его.

* * *

Так прошел остаток моего долгого дня:

Сначала мне нужно было выйти из ванной. Не могла же я там остаться жить, как бы мне этого ни хотелось в тот момент. Здесь была вода, но еды не было, а я проголодалась.

Когда я вышла, кровать была застелена, Эдвина накрывала на стол между креслами, выставляя тарелки и столовые приборы.

Она повернулась ко мне, самоуверенная домоправительница, и, улыбнувшись, спросила:

– И как мы сегодня утром?

– Кровожадно, – ответила я.

Она вздрогнула, голова склонилась набок в ее странной птичьей манере.

Она воспользовалась моментом, внимательно разглядывая меня.

– Вижу, ты снова не в очень хорошем настроении, – заметила она.

– Да. Я. Нет, – возразила я. – Где Люсьен?

– Здесь, – объявил он, спокойно ошиваясь здесь, будто он только что не унижал меня, не удерживал от моей семьи, не сковывал меня своим разумом.

– Ты еще не ушел? – Выпалила я.

– Я принимаю душ, мы вместе завтракаем, а потом я уйду.

У меня на кончике языка вертелось сказать, чтобы он поторапливался, но я поняла, что Эдвина все еще находится в комнате. Не желая повторения того, что было двадцать минут назад, я сжала губы и обхватила себя руками за талию.

Люсьен наблюдал за мной, затем направляясь в ванную, пробормотал:

– Ты учишься.

Я повернулась к Эдвине и спросила:

– У нас есть жидкость для розжига?

Брови Эдвины взлетели до линии волос, но я услышала лающий смех Люсьена из ванной, оборвавшийся на полуслове, когда он закрыл дверь. Отчего я сжала руки в кулаки.

– Не думаю, дорогая, – ответила Эдвина, смущенная вопросом и раскатом смеха Люсьена.

– Может тебе, стоит включить эту жидкость в свой список покупок, – предложила я.

– Ты планируешь барбекю? – поинтересовалась она.

– О, да, – ответила я. – Причем огромное.

Именно тогда я услышала второй взрыв смеха Люсьена.

Будь проклят этот вампир.

* * *

Мы с Люсьеном завтракали вместе.

Сидя в креслах в моей спальне, он спокойно ел, читая газету, я же предприняла еще одну попытку заставить лазерные лучи выстрелить из моих глаз.

Само собой разумеется, что потерпела неудачу в этом начинании.

Не выдержав тишины, я спросила:

– Почему мы едим в спальне?

– Потому что я так хочу, – ответил он.

– Но почему? – Стала допытываться я.

Он посмотрел на меня таким взглядом, который ясно дал мне понять, что мне не стоит испытывать его терпение.

– Извините, что расспрашиваю вас, мой Господин и Повелитель, – пробормотала я, запихивая в рот еще один восхитительный французский тост Эдвины, решив, если наберу сто фунтов (что я могла бы сделать, не потея), у него пропадет ко мне всякий интерес.

– Кажется, я уже объяснил, как отношусь к твоим саркастическим титулам, Лия, – напомнил Люсьен.

Я посмотрела на него, прожевала.

После того как проглотила, сообщила ему:

– Ты сказал, что я не могу называть тебя «О, Великий Хозяин».

Он долго смотрел на меня, прежде чем заговорить:

– Ты права, – согласился он. – Теперь я скажу тебе, что не потерплю никаких твоих саркастических титулов.

Я покрутила вилкой в воздухе, глядя на свою тарелку, ответив:

– Как скажешь.

Снова воцарилось молчание, затем Люсьен сложил газету и бросил ее на стол. Я подняла глаза, надеясь, что он закончил завтракать, и я смогу привести в действие план, который придумала в ванной.

Он наблюдал за мной пару секунд.

– Сегодня прибудет посылка, – начал он, и я кивнула, потому что его тарелка была чистой, я восприняла это как хороший знак. – Ты наденешь то, что будет в посылке, когда я приеду домой сегодня вечером.

В моем сознании проносились тысячи образов меня в разных видах бондажного снаряжения. Поэтому я пропустила его быстрое перемещение от сидения к стоянию и подтягиванию моего кресла к себе, когда он наклонился ко мне, положив руки на подлокотники с двух сторон.

– Ты меня слышала?

Я пристально посмотрела на него и язвительно ответила:

– Да, дорогой.

Что-то промелькнуло в его глазах, что-то странное, похожее на возбуждение.

Его глаза опустились на мои губы, и он пробормотал:

– Мне нравится.

– Что?

– Когда ты называешь меня «дорогой».

Какая же я идиотка!

Я сразу же решила никогда больше так его не называть.

Он, видно, прочитал мои мысли, потому что его рука тут же легла мне на шею, и он приказал:

– Я хочу, чтобы с этого момента ты называла меня «дорогой».

– Ты приказываешь мне называть тебя «дорогой»? – спросила я с недоверием.

– Да.

– Это безумие! – Запротестовала я.

– Ты будешь выполнять, – потребовал он.

Я посмотрела в потолок и пробормотала:

– Я такая идиотка.

Так как я смотрела в потолок, его губы, коснувшиеся моих, стали для меня полной неожиданностью. Глаза тут же опустились на него, и я увидела вблизи, что он улыбается.

– Ты очаровательна, – прошептал он.

И с этими словами ушел.

И с этими словами я осталась в недоумении, как я могла так сильно ненавидеть существо и все еще чувствовать легкий трепет от того, что он назвал меня «очаровательной» и слегка поцеловал.

* * *

Мой план побега был сорван.

Видишь ли, я решила все же позволить Люсьену выследить меня и убить.

Я не хотела умирать, если честно. И не думала, что он сможет меня убить.

Казалось, как ни странно, я действительно нравилась ему в его причудливой вампирской манере.

Когда он найдет меня (а он точно найдет), я рассчитывала, что пойдет мне на уступку, пока я буду умолять его не отнимать у меня жизнь, с надеждой, что он поймет, какой я была огромной занозой в заднице, ему не стоило столько тратить на меня сил, поэтому отпустит, и я пойду своей дорогой.

Это был нелепый план, выношенный мной в истерическом настроении, разозлившись.

Однако мой день выдался довольно напряженным, и у меня так и не было возможности воплотить мой план в жизнь.

Сначала я попыталась заставить Эдвину рассказать мне, что случилось с моими тетушками. Она сказала, что ничего не знает. Я не столь хорошо ее знала, поэтому не могла понять, лжет она или говорит искренне, но больше допрашивать не стала.

Затем я начала планировать свой побег.

Понятное дело, что мне понадобятся наличные, кредитные карты и удостоверение личности. Так что, по логике вещей, я начала со своей сумочки.

Там я обнаружила, что ужасный, ненавистный Люсьен не только конфисковал мой телефон, но и забрал мой бумажник с паспортом.

Ублюдок.

Ладно, ничего страшного. У меня имелось несколько украшений, которые стоили немного денег. Я готова была их заложить, чтобы получить наличные.

Подошла к ящику своего туалетного столика, в котором был встроенный ящик для украшений с бархатной подкладкой.

Мои драгоценности исчезли.

Черт!

Что? Неужели он прочитал мои мысли за завтраком?

Ничуть не смутившись, я решила просто сбежать. Осматривая дом два дня назад, я также осмотрела гараж и увидела «Кайен», который, по словам Эдвины, купил для меня Люсьен. Я могла бы продать «Кайен» за кучу денег.

Тщательно обыскав все, что можно и в конце концов спросив Эдвину, обнаружила, что ключей от «Кайена» тоже не было. Люсьен забрал их.

– Он беспокоится о тебе, дорогая, – объяснила Эдвина его поступок, что, по ее мнению, было правдой. – Вчера ты с трудом передвигалась по комнате. Тебе нужно немного больше времени, чтобы освоиться, и тебе совсем не поможет восстановить силы, если ты будешь разъезжать по сельской местности.

Выдав мне эту жемчужину мудрости, она улетела.

Я пристально смотрела ей в спину, раздумывая, не положить ли серебро в наволочку и не отправиться ли автостопом в ближайший город, когда кое-что произошло.

Раздался звонок в дверь, и мы с Эдвиной одновременно подошли к ней. Я надеялась, что это были мои тетушки или, еще лучше, мама. Эдвина, как я поняла, знала, кто это мог быть.

Двое мужчин принесли большое количество коробок.

Эдвина, очевидно, ждала их, и, хотя она вела себя немного странно, когда они появились, но не сказала мне почему, начав отдавать им приказания, куда ставить коробки.

Когда мужчины отнесли некоторых из них в спальню, я последовала за ними, а Эдвина ждала их в гардеробной. Без колебаний она открыла одну коробку и начала вытаскивать вещи.

Кстати, вещи в коробке оказались мужскими. Дорогая, хорошо сшитая, дизайнерская мужская одежда, которая, казалось, подходила Люсьену.

Вещей было много.

Я вышла из гардеробной, спустилась по лестнице и увидела, что здесь тоже расставляют другие коробки. В основном их заносили в кабинет.

Я стояла среди всего этого, сбитый с толку.

Он переезжает сюда?

Я была почти уверена, что Рейф не жил в одном доме с Ланой. Я также была почти уверена, что Дункан не жил в доме моей кузины Натали, который он для нее снял.

Кстати, я узнала после своего Отбора, что вампира Натали (моей любимой двоюродной сестры) звали Дункан, тогда же я узнала все имена вампиров моих двоюродных сестер. У меня было всего шесть двоюродных сестер, четверо из них были выбрали на Отборе, двое еще не были на нем.

Все они, я была почти уверена, не жили в одном доме со своими вампирами.

Более того, я была уверена, что моя мать не жила с Космо в одном доме.

И пока я стояла в холле, наблюдая, как мужчины возвращаются к своему грузовику, чтобы принести еще больше коробок, в открытую дверь, вальсируя, вошла Стефани.

Она выглядела фантастически в ярко-синей атласной блузке и соответствующей юбке до колен, которая облегала ее, как вторая кожа. Ее ярко-синие босоножки на высоком каблуке с ремешками были, другими словами, бомбой.

Как женщина, несмотря на свое нынешнее эмоциональное состояние, я не смогла удержаться от крика:

– Мне нравится твой наряд!

Она протянула руки и улыбнулась.

– Потрясающий, не так ли? Мы получим кредитку Люсьена, и я отвезу тебя в магазин, где все это купила, одену тебя.

Мое удовольствие от ее наряда исчезло, я сморщила нос.

– Не думаю, – сказала я.

Она подошла ближе, ее брови нахмурились, на губах играла легкая улыбка.

– Почему?

– Мне ничего не нужно от Люсьена, – величественно объявила я.

По какой-то непонятной причине это заставило ее громко расхохотаться, как будто я сказала шутку.

Затем, глядя на меня, она прошептала:

– Боже, я ему завидую.

Эй, вампиры все же странные.

Внезапно мне кое-что пришло в голову, и я посмотрела на палящее солнце, по которому только что прошлась Стефани к дому.

– Ты не должна находиться на солнце! – крикнула я, и это прозвучало как обвинение.

Она спросила сквозь смешок:

– Что?

– Ты, – заявила я, указывая на нее пальцем, – только что прошлась по солнцу. – Я указала на дверь, прежде чем опустить руку. – Мне казалось, солнечный свет смертелен для вампиров.

Замешательство промелькнуло на ее лице, прежде чем она пробормотала себе под нос:

– «Изучение Вампиров» уже не то, что раньше.

– Меня исключили, – призналась я.

Ее прекрасные голубые глаза расширились, затем она запрокинула голову и рассмеялась, могу добавить, что рассмеялась она оглушительно, постоянно обнимая меня за талию. Она повела меня вперед в гостиную, где усадила лицом к лицу на диван.

– Вампиры – люди, – начала она.

Я махнула рукой между нами и сказала:

– Я знаю. Люсьен объяснил это прошлой ночью.

– Для нас солнце не смертельно.

Я этого не знала, но не поделилась, главным образом потому, что она и так поняла по моей реакции, что я этого не знала.

Она продолжила:

– Раньше мы вели ночной образ жизни. Вот так и поползли эти слухи.

– О, – сказала я, просто чтобы что-то сказать.

В этом был смысл. На самом деле все это имело смысл, что немного разочаровывало. Я бы предпочла, чтобы дело касалось темной магии или чего-то зловещего, зла. Это дало бы мне еще одну причину добавить в мое хранилище «Почему я ненавижу Люсьена».

– Итак, очевидно, теперь ты не ночной житель, – заметила я.

– Некоторые все еще придерживаются старых обычаев. – Она наклонилась и усмехнулась. – Лично я никогда не просыпаюсь по крайней мере до полудня. – Мы слышали, как мужчины вернулись. Она оглянулась через плечо на дверь, потом на меня и спросила: – Что это за коробки?

– Похоже, Люсьен переезжает, – ответила я, не в силах скрыть свое отвращение к этой идее.

Она снова оглянулась через плечо на дверь и снова пробормотала себе под нос:

– Он точно не теряет времени зря.

– Не теряет времени на что? – Спросила я.

Она оглянулась на меня и ответила:

– Пусть Люсьен тебе сам все объяснит.

Я покачала головой.

– Стефани, не сочти за неуважение, но я бы предпочла, чтобы объяснила ты.

Ее глаза смягчились, и она тихо сказала:

– Я так понимаю, что между вами двумя не все хорошо.

– Да, – мгновенно ответила я.

– Разве он не кормился? – спросила она немного недоверчиво.

– Ага. Кормился, – поделилась я. – Но все вышло из-под контроля, и он забыл меня обезболить, – я махнула рукой в воздухе, – или что-то в этом роде.

Я наблюдала, как ее лицо закрылось, и поняла, что она хотела скрыть свою реакцию от меня.

Затем она схватила меня за руку и прошептала голосом полным сострадания:

– О, дорогая.

От ее слов и тона, которым она произнесла эти слова, мне захотелось плакать. У меня выступили слезы. Она понимала, несмотря на то, что была на другой стороне, понимала мою позицию жертвы. Было приятно сидеть напротив кого-то, хотя ее едва знала, кто понимал тебя.

Но я не плакала. Почувствовала, как навернулись слезы, но сдержалась. Это отняло у меня много сил, но у меня получилось чертовски хорошо.

Она наблюдала за моей борьбой и, когда я вышла победителем, крепко сжала мою руку.

– Тебе нужно выпить, – заявила она, убирая руку.

Я решила, что это отличная идея. Затем вспомнила, почему это может быть не очень хорошей идеей.

– Люсьен сказал, что сегодня вечером он снова будет кормиться.

Она встала и потянула меня за собой.

– Хорошо. Ему на пользу, если в его организм попадет немного твоего алкоголя, – с чувством прокомментировала она и наклонилась ко мне, выводя из комнаты. – Кормление от пьяного, – она притворно вздрогнула, – на вкус напоминает дерьмо.

Узнав об этом, мне еще больше понравился ее план.

* * *

Мы со Стефани повисли на стульях вокруг огромного бара, отделявшем огромную кухню от уголка для завтрака и удобной кухни-гостиной. Да, у меня была удобная кухня-гостиная с большим мягким диваном, привлекательным низким журнальным столиком и гигантским круглым кресло-мешок, в котором могли поместиться двое изящных взрослых. Кому все это нужно? У меня уже была гостиная и семейная комната, ради всего святого!

Стефани и я выпили больше, чем положено, водки с мартини под пристальным и укоризненным (могу добавить) взглядом Эдвины, когда произошло следующее.

Прибыли еще коробки.

Это были не картонные коробки с одеждой Люсьена. Это были блестящие черные коробки всех форм и размеров, каждая из которых была перевязана кроваво-красным шелковым бантом.

В ту же минуту, как только Стефани увидела курьера, несущего гору коробок, она закричала:

– Ура! Люсьен прошелся по магазинам.

Эта новость меня не обрадовала.

– О, моя дорогая. Ты можешь ходить не в настроении, но ты должна была как-то порадовать его, – произнесла Эдвина, потеряв свой суровый взгляд и надев сияющую улыбку. Она следовала за курьером номер два.

Я проигнорировала Эдвину, пока наблюдала за Стефани, роющейся с самозабвением в коробке, количество которых немного пугало.

Он сказал, что принесут посылку. Это значит пакет.

Неужели он думает, что я надену все это сразу?

Стефани вытащила сверкающий материал, развернула его, а затем разгладила спереди.

– Потрясающе. Иди сюда, Лия, примерь это, – потребовала она.

Я посмотрела на предмет в ее руках.

Она была права. Оно было потрясающе. Оно было самая изысканная вещь, которую я когда-либо видела.

Вечернее платье из черного матового шелка на бретельках и открытой спиной, со струящейся юбкой с разрезом спереди на атласной цвета баклажана подкладке.

Снова вошли оба курьера, каждый с очередной башней из коробок.

– Еще? – прошептала я.

Стефани не слышала меня или проигнорировала скорее всего, она явно была на задании.

– Иди сюда, Лия. Сначала примерь это, – она трясла передо мной черным платьем, – потом это. – Она взяла что-то похожее на юбку кремового цвета с бледно-голубой подкладкой в складку.

Я соскользнула со стула и пьяно заковыляла в уютную кухню-гостиную.

Я дотронулась до черного платья. Ткань была великолепной.

Стефани отпустила платье, желая переключить свое внимание на другую коробку, я поймала его, прежде чем оно упало на пол.

Я держала платье перед собой.

Я действительно хотела насладиться им. Действительно, на самом деле хотела. Но вместо наслаждения, я чувствовала себя еще более пойманной в ловушку, более подавленной, более принадлежащей ему.