Текст книги "До захода солнца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

– Этого больше не будет, – заявил он.

Лия смотрела на него широко раскрытыми глазами, приоткрыв губы, но на этот раз он не наслаждался ее очаровательным видом.

– И все же что это? – прошептала она.

Его ответ был быстрым и кратким.

– Тело само готовится к бою.

– Вау, – выдохнула она.

– Против бессмертного, Лия, – продолжил он все тем же резким тоном. – Моя сила в двадцать раз больше твоей. Когда я нахожусь в ситуации боя или бегства, адреналин высвобождается так же, как и у вас, но я становлюсь вдвое сильнее, чем был раньше, вдвое быстрее. Если бы я сделал...

– … ты этого не делал, – оборвала она его.

– Я бы не стал, – заявил он. – Повторю, моя зверушка, когда ты со мной, тебе нечего бояться.

На это она ответила:

– Эту часть я уже поняла.

После того как она заговорила, он увидел, как ее лицо застыло, затем на нем отразился ужас, она побледнела.

Ее сердце бешено заколотилось. В своем гневе он перестал настраивать свое сердце на ее, его взгляд оставался спокойным.

Но она кое-что дала ему прочитать с себя, и дело было совсем не в том, что она сказала только что, не в том, что она верила, что он никогда не причинит ей вреда.

– Лия?

Она посмотрела в сторону двери и быстро сменила тему:

– Может нам стоит позвонить моей семье и пригласить их на завтрак.

– Лия...

– Сегодня я приготовлю завтрак. Блинчики Сюзетт.

Идея, что Лия попробует приготовить блинчики Сюзетт, которые она никогда не делала (не говоря уже о том, что это был десерт), была бесконечно забавной, особенно учитывая, что фламбирование – приготовление пищи при естественном огне, было ключом к успеху блюда. Он мысленно вспомнил, где в доме находится огнетушитель, так на всякий случай.

При мысли, что он станет свидетелем ее начинания и ее реакции на неизбежный провал, Люсьен испытал искушение снять ее с крючка.

Однако он этого не сделал.

– Посмотри на меня, зверушка.

Ее взгляд скользнул к его бровям.

Его руки напряглись, а тон стал предупреждающим.

– Лия.

Она вздохнула, и ее глаза встретились с его.

– Что ты имела в виду? – спросил Люсьен.

– Насчет чего? – спросила в ответ Лия.

Он прищурился, а она сморщила нос.

– Скажи, Лия, – приказал он.

– О, хорошо, – отрезала она и нахмурилась, прежде чем признаться, и это было для него несколько удивительно и чрезвычайно приятно, но проделала она все это с крайне дурным настроением. – Ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности.

И снова Люсьен был ошеломлен. На этот раз гораздо лучшим способом.

– Я заставляю тебя чувствовать себя в безопасности, – повторил он.

– Да. Ты, – она ткнула пальцем ему в грудь, – заставляешь меня, – указала на себя, затем ее рука затрепетала в воздухе, – чувствовать себя в безопасности. – Она опустила руку и уставилась на него. – Ты большой и быстрый, можешь бросить дорогую машину через улицу, ради всего святого. Ты заставляешь меня чувствовать себя крошечной, защищенной и... ну, в безопасности!

В его животе начало распространяться теплота.

– Лия... – начал он, его рука медленно скользнула вверх по ее спине, зарываясь в волосы.

Но она еще не совсем закончила.

Сердито посмотрев на него, она раздраженно призналась:

– Мой отец бросил меня и этого хватило, чтобы скрутить меня так, что я никогда не чувствовала себя в безопасности. Мы с сестрой сами обеспечивали себе свою безопасность. Мама сильная, но, знаешь, иногда... – Она замолчала, потеряв нить рассказа, затем нашла ее и продолжила: – Каждый парень, с которым я когда-либо встречалась, входил в топ моего списка мудаков. Можно быть придурком, но элементарные вещи все же стоит понимать! – буквально крикнула она. – Один из моих парней сидел в машине, пока я меняла колесо. Еще один ни черта не сделал, когда какой-то парень в баре стал лапать меня. После того как я ушла, спросила его, почему он просто сидел и смотрел, а ничего не сделал..., и он сказал, что не захотел «связываться» с каким-то «идиотом», и было очевидно, что я смогла «разобраться сама». – Она подняла руки и показала кавычки, подчеркивая свои слова, прежде чем снова опустить их и закончить: – Ты можешь в это поверить?

Он не мог. На самом деле сама мысль приводила его в бешенство.

У него не было возможности поделиться этим, она продолжила:

– Ты бы не заставил меня менять колесо, ты бы не позволил какому-то парню лапать меня, и ты бы не сказал мне, что у меня толстая задница, поэтому, возможно, мне следует отказаться от жареной курицы. Ты большой, сильный и носишь меня так, будто я вешу столько же, сколько котенок, ты высокий и мне приходится смотреть на тебя снизу вверх, даже на каблуках, – она произнесла последние слова, будто для нее было совершенно невозможно смотреть на кого-то снизу вверх, это было сродни чуду, особенно на каблуках. Однако она еще не совсем закончила. – И ты, скорее всего мог бы сменить шину одним взглядом.

Люсьен сдержал смех, перекатывая ее на спину, решил, что они не будут есть блинчики Сюзетт. И определенно сейчас она не позовет свою семью к ним.

Его рот приблизился к ее горлу, и он пробормотал:

– Мне жаль тебя разочаровывать, но я не могу поменять шину одним взглядом.

Ее голос больше не был громким, но стал хриплым, когда она ответила:

– Ну, ты понял, что я имела в виду.

Его губы двинулись вверх к ее подбородку, чтобы встретиться с ее губами.

Глядя ей в глаза, он пробормотал:

– Я рад, что ты чувствуешь себя со мной в безопасности, дорогая.

Она попыталась отнестись к своим словам более легкомысленно, заявив:

– С тобой любая чувствовала бы себя в безопасности. Повторю, ты можешь бросить машину через дорогу.

– Возможно, – согласился он, – но я очень рад, что именно ты чувствуешь себя так.

Прежде чем она смогла снова заговорить, он наградил ее признание поцелуем.

Не колеблясь, ее руки обвились вокруг него, и она поцеловала его в ответ, ее рот был сладким, а язык еще слаще.

Его рука переместилась к ее груди, обхватила, большой палец погладил сосок, чувствуя, как тот мгновенно затвердел.

Его член ответил тем же.

Она ахнула ему в рот.

Он поднял голову, глядя ей в лицо, его большой палец погладил в ответ сосок, ему понравилось то выражение, которое он увидел у нее.

Ее щеки вспыхнули, она прикусила губу.

Потом сказала:

– Я хочу есть.

– Я покормлю тебя, – заверил он ее, проводя еще один удар по соску, прежде чем закончил, – позднее.

Ее веки затрепетали, на лице отразилось желание, он почувствовал, как у него еще больше напряглось в паху, но, несмотря на это, она прошептала:

– Моя семья...

Он добавил палец к большому пальцу и перекатился. И был немедленно вознагражден. У нее перехватило дыхание, сердце заколотилось, и он почувствовал, прилив тепла между ее беспокойных ног.

Великолепно.

– Позже, – повторил он, опустив голову, и его губы оказались на ее губах, когда он услышал посторонние голоса.

Она замерла под ним, его голова дернулась вверх. Два его пальца перестали ласкать сосок, собственнически обхватив ее грудь.

Он прислушивался и не мог поверить в то, что услышал.

– Что там? – Спросила Лия с дрожью и страхом в голосе.

Его глаза встретились с ней.

Раздался звонок в дверь.

Ее тело стало твердым, и ее страх разлился по воздуху.

Люсьен смачно выругался.

– Что это? – снова спросила она, и страх усилился.

– Это моя чертовая семья, – прорычал он. И наблюдал, как ее глаза расширились, губы приоткрылись, он снова наслаждался ее милым выражением лица, но не долго.

И это было главным образом потому, что вместо того, чтобы продолжить удовольствие, чего им обоим очень хотелось, он вынужден был пойти открывать эту чертовую дверь.

19
Семья

Люсьен прошел по небольшому пирсу до конца, где остановился и посмотрел на озеро.

Его дети следовали за ним.

Он долго молчал, Джулиан с Изобель предусмотрительно не задавали вопросов, оставив отца в безмолвном созерцании безмятежной воды.

Затем, тихо и угрожающе, Люсьен, глядя на воду, произнес:

– Я жду объяснений.

– Он пришел повидаться со мной, отец, – быстро ответила Изобель.

– И что? – Подсказал Люсьен.

– Я думала... – начала Изобель, но остановилась, когда Люсьен повернул голову и посмотрел на дочь.

– Нет, – тихо сказал он, – ты как раз не думала, а следовало бы подумать.

Ее взгляд скользнул к брату. Пристальный взгляд Джулиана встретился с ее взглядом на мгновение, прежде чем он посмотрел на свои ботинки.

У Джулиана было такое же телосложение, как и у отца, такие же волосы, но ему достались поразительные голубые глаза от матери. Они были ясного небесно-голубого цвета. За все свои годы Люсьен никогда не видел глаз такого цвета, кроме как на лице своей бывшей партнерши и его сына.

Изобель досталась фигура и тонкое телосложение от ее матери, но у нее были темные волосы от него. Она была миниатюрной для вампира, на дюйм ниже Лии, ростом с ее мать.

Люсьен был близок со своими детьми. Он навещал их, когда позволяло время. Они навещали его. И он регулярно с ними общался.

Однако в тот момент он с радостью придушил бы их обоих. Начиная с Изобель.

Потому что она привезла вместе с собой отца Люсьена, Этьена.

Можно было с уверенностью сказать, что Люсьен не был близок со своим отцом.

Потому что Этьен был не тем вампиром, с которым можно было иметь близкие отношения. Он был холоден, бесчувствен и высокомерен.

А еще и потому, что Этьен был не тем вампиром, с которым вы захотели бы иметь близкие отношения, он был холодным, бесчувственным и высокомерным, но также и жадным, хитрым, двуличным и жестоким.

И, наконец, это было из-за Мэгги.

Этьен мало общался со смертными, разве что кормился от них, а на Пирах, которые он любил посещать, кормился от них разными другими способами. Некоторые способы были холодные, бесчувственные, высокомерные и дикие, что не совсем приветствовалось смертными, присутствовавшими на Пирах, и обычно эти смертные были не готовы ко всему с отцом Люсьена. Доминион неоднократно призывал его к порядку, поэтому он научился скрывать свои странные наклонности, но Люсьен, как и многие другие, знал, что он не подавлял свои пристрастия.

Этьен не питал никакого уважения к смертным, никогда не питал. Поэтому он ненавидел союз Люсьена с Мэгги. И, наконец, он не сдерживался, открыто выражая свою позицию Люсьену и Мэгги.

Люсьен этого простить не мог и никогда не простит.

Кроме того, Люсьен совсем не испытывал восторг, что его бывшая партнерша, мать Джулиана – Крессида, тоже наведалась к нему в дом, который он делил с Лией. Не потому, что ему не нравились дружеские отношения с Крессидой. Ему многое нравилось в Крессиде и с ней тогда, чем он больше не собирался наслаждаться. А потому что Крессида была похожа на кошку, а кошки любили играть со своей добычей, она, без сомнения, рассматривала Лию как добычу. Хотя Лия обязана была проявлять уважение к Крессиде как вампирше, но Крессида не стала бы проявлять такое же уважение к Лии как наложнице, независимо от того, было ли это требованием Люсьена. Крессиду позабавило бы поиграть с Лией и пренебречь требованиями Люсьена. С тех пор как он знал ее, Крессиде нравилось создавать проблемы. Она часто проделывала такое с ним и другими. С Люсьеном, даже после того, как они закончили отношения, эти испытания всегда заканчивались физической схваткой – дракой вампиров, а затем нечто более приятным. Так продолжалось веками, пока Люсьен не связал себя с Катриной. И именно это Крессида была способна с удовольствием бросить в лицо Лии.

К счастью, они также привезли мать Люсьена, Магдалину.

Теперь Люсьен был близок со своей матерью. Загадка, которую Люсьен так и не разгадал, каким образом Магдалина и Этьен вообще соединились. Магдалина была полной противоположностью отцу Люсьена. После многих лет размышлений над этой загадкой, единственный ответ, который пришел Люсьену в голову, заключался в том, что они оба были тогда очень молодыми вампирами, когда нарекли себя парой, и их союз продлился менее двадцати лет, очевидно, столько времени смогла вынести Магдалина с его отцом. В отличие от Люсьена и Крессиды, их отношения не были дружескими.

Поэтому, почувствовав, кто заявился к нему в гости, он приказал Лии принять душ и собраться, к счастью, она подчинилась. Он спустился, чтобы поприветствовать свою семью, а затем позвонил семье Лии и сам отвез ее в их гостевой дом, где оставил ее на попечении тетушек. Лия даже мельком не видела его семью, когда выходила из дома, и, необычно тихая и послушная, даже не спорила с ним, не подвергая сомнению его действия. По дороге домой он позвонил Эйвери, попросив его прийти в гостевой дом, чтобы охранять ее. Затем он вернулся домой и оставил своего отца, мать и бывшую жену в доме, а сам со своими детьми отправился на озеро, чтобы поговорить наедине.

Что привело его к настоящему моменту.

Люсьен посмотрел на своего сына.

– А ты?

Голова Джулиана поднялась, как и его брови.

– А что я?

– Крессида, – ответил Люсьен, стараясь набраться терпения, потому что Джулиан включил тупого, что он делал чаще за последнее время, чем иногда.

– Крессиде стало любопытно, – ответил Джулиан, и Люсьен решил, что это, скорее всего, правда. Люсьен также знал, что у его сына был «иммунитет» на его мать. Это был редкий случай, когда Джулиан не выполнял все ее прихоти. Это был редкий случай, когда кто-то не уступал каждой ее прихоти. Единственным человеком, который этого не сделал, был сам Люсьен.

Голос Люсьена был низким и многозначительным, когда он напомнил им:

– Думаю, что говорил с вами обоими на эту тему.

– Говорил, отец, но... – начала Изобель.

– …но ничего, – оборвал ее Люсьен, – ты не только плохо слушала, но и приняла опасные решения.

Джулиан быстро заговорил:

– Крессида никогда бы...

Люсьен перебил:

– За то Этьен способен на многое.

Джулиан вздохнул и кивнул в знак согласия, потому что Этьен действительно был способен на многое.

– Люди говорят, – вставила Изобель, – немного.

– Я знаю, что говорят, – сообщил ей Люсьен.

– Ты должен был понимать, что слухи дойдут до ушей Этьена, – продолжала она.

– Это я тоже знал, – ответил Люсьен.

– Поэтому, – продолжила она, – когда он подошел ко мне, я подумала и решила, что для него будет лучше, если встреча состоится в кругу семьи, а не то, что он будет самостоятельно маневрировать.

– Держи своих врагов близко, – пробормотал Джулиан, не сводя глаз с отца.

Люсьен вынужден был признать, что в этом был здравый смысл. Как бы то ни было, это не объясняло, почему все они решили нанести неожиданный визит.

– И он попытается манипулировать, мы все это знаем, – продолжила Изобель. – Он не согласен с тем, что ты делаешь, хотя и сказал мне, что согласен и хочет предложить тебе свою поддержку и преданность.

– Он может даже быть доносчиком, – добавил Джулиан.

– Абсолютно точно, – согласился Люсьен, поворачиваясь лицом к своим детям, – вот почему я понимаю вашу логику, но ваше суждение все еще под вопросом относительно того, зачем вы привезли его сюда.

– Мы думали... – начал Джулиан, но Люсьен снова прервал его.

– Уже и так понятно, что вы оба не думали, когда делали. – На последнем слове он слегка наклонился к сыну и увидел, как дернулся мускул на щеке Джулиана. – Мой отец – вампир не должен находиться рядом с Лией.

– Отец, – прошептала Изобель, – это была моя идея. Этьен хотел застать тебя врасплох. Он сказал, догадывался, что ты не захочешь его визита, поэтому он не хотел предупреждать тебя, поэтому я взяла его с собой, чтобы он не смог застать тебя и твою наложницу врасплох. Я решила, если не соглашусь взять его с собой, то он придет сам. Так что уговорила Джула и Магдалину поехать с нами, а Крессида, ну… Крессида, значит тоже поехала. Теперь твоя смертная защищена. Даже Крессида не позволила бы Этьену причинить вред твоей наложнице, если бы он сделал невозможное и прошел бы мимо тебя.

– Есть несколько способов причинить вред Лии, – ответил Люсьен. – Многие, из которых ты не знаешь. Однако, если бы ты позвонила и предупредила меня о его визите, я объяснил бы вам их.

Джулиан был откровенно любопытен. Лицо Изобель стало пустым, что означало, что ей было не менее любопытно.

Джулиан обладал грубой силой своего отца и поэтому не разыгрывал свои карты завуалировано. Он мог превзойти практически любого (кроме Люсьена) и, если ему бросали вызов, не колеблясь принимал его. Сын Люсьена был вспыльчив и действовал на эмоциях, поэтому ему повезло, что он был сильным, способным, интуитивным бойцом.

Изобель, будучи миниатюрной, должна была больше полагаться на свою хитрость, потому что большинство вампиров были сильнее ее и почти все крупнее. Ее сосредоточенность, хитрость и выносливость были самым опасным оружием в ее арсенале, и она хорошо ими пользовалась. Так же как и ее отец.

– Ты уже приручил ее, – догадался Джулиан.

– Правда, – ответил Люсьен.

– Боже мой, – выдохнула Изобель. – Ты взял ее в любовницы? До того, как Совет согласился?

В ответ Люсьен утвердительно поднял подбородок.

– Блестяще, – пробормотал Джулиан, не в силах сдержать ухмылку.

Тело Изобель дернулось, чтобы повернуться лицом к брату.

– Джул! Ты что, спятил?

– Нет, – он все еще ухмылялся, но теперь ухмылка была адресована его сестре. – Есть пара вкусных смертных, от которых я бы не отказался. Будет здорово, если эта дверь откроется.

Тело Изобель дернулось назад, чтобы повернуться лицом к отцу.

– Отец! – рявкнула она. – Только послушайте его! Это может означать...

– Я знаю, что это может означать, – оборвал ей Люсьен, – и мне плевать.

– Не могу дождаться встречи с этой Лией, – пробормотал Джулиан, все еще ухмыляясь.

Изобель проигнорировала брата и заговорила с отцом.

– Я понимаю, что ты делаешь, и почему ты это делаешь, ты знаешь, что я тебе верна, несмотря ни на что, – она сделала паузу, а затем повторила дрожащим голосом: – Несмотря ни на что, отец. Но это слишком быстро. У вампиров повсюду те же мысли, что и у тебя и у Джул, но мы не готовы.

– Мне потребовалось десять минут, чтобы убедить Совет рассмотреть мою просьбу, Бел, – тихо ответил Люсьен. – Я чувствую, что они понимают, что им, возможно, придется пересмотреть некоторые законы не только для меня и Лии, но и для всех вампиров.

– Да, возможно, – согласилась Изобель. – Но это выходит за рамки тебя и твоей смертной, и Рейфа, и ее сестры, и даже Джулиана, желающего получить смертную. Орландо видели на Пиру со своей наложницей, и они обнимались. А Гермес выбрал себе новую наложницу всего неделю назад и, как и ты, переехал к ней в ночь ее Посвящения и своего первого кормления.

Люсьен знал это, так как Эйвери рассказал ему об этом сегодня утром. Он не мог сказать, что это была неприятная новость. Орландо был жесток в бою, а Гермес столь же хладнокровен. Обоих, как Люсьена, Космо и Стефани, сильно боялись. Это была удивительная новость, что они действовали так быстро, но это было невыгодно другим. Если бы дошло до противостояния, его армия явно накапливалась, и их ряды состояли из вампиров, которым избегали бросать вызов.

Изобель продолжала.

– Так что теперь, похоже, Совет будет действовать по принуждению. Им это не понравится. Им это сильно не понравится, даже если бы они дали тебе и твоей наложницы разрешение, то все равно были бы против других, просто, чтобы сохранить остатки контроля.

Челюсть Люсьена напряглась, прежде чем он сказал:

– Лия.

Голова Изобель дернулась в сторону, прежде чем она спросила:

– Что?

– Ты называешь ее моей наложницей, моей смертной, но ее зовут, Бел, Лия, – ответил Люсьен, и Джулиан снова посмотрел на свои ботинки, но Люсьен не сводил глаз с дочери.

Ее лицо стало жестким, прежде чем она ответила:

– Я не такая, как Этьен.

– Знаю. И понимаю, что ты волнуешься за меня. Но это не меняет того факта, что она не только моя наложница, не только моя смертная, она Лия, – ответил Люсьен.

Он видел, как побледнело лицо дочери.

– Но это так, отец. Независимо от укрощения, от того, что ты делаешь, она все еще твоя наложница. – Она поколебалась, прежде чем спросить: – Не так ли?

– Так. Помимо всего она Лия, – заявил Люсьен.

– Я не понимаю, – вставил Джулиан.

Люсьен скрестил руки на груди и перевел взгляд с сына на дочь, прежде чем ответить:

– Тогда я поясню. Как вы знаете, я ждал ее двадцать лет, и теперь я могу сказать, что готов был бы ждать и сто лет, и не был бы разочарован.

Изобель резко втянула воздух. Взгляд Джулиана стал напряженным.

Люсьен продолжил:

– В ней есть нечто большее, гораздо большее, чем я ожидал. Просто Лия – это Лия и даже больше. – Он изучал своих детей, а затем поделился: – Она может пометить меня, с практикой, думаю, она сможет даже отслеживать меня, настроиться на меня. Я чувствую, когда она пытается это сделать, с моей стороны уже требуется некоторое усилие, чтобы остановить ее.

– О Боже, – выдохнула Изобель.

– Ты шутишь, – прошептал Джулиан.

Люсьен не ответил сыну, продолжив:

– Она чувствует опасность либо сама, либо через меня. Она может общаться со мной мысленно не только, когда я мысленно общаюсь с ней, а когда сама желает.

Ни один из его детей не ответил, они оба просто в шоке пялились на него.

Люсьен продолжил:

– И мы с ней видим один и тот же сон о Приговоре.

– Господи, – пробормотал Джулиан, вздрогнув, но лицо Изобель стало еще бледнее.

Люсьен продолжал:

– Сны Лии намного сильнее, причем до такой степени, если я не рядом, у нее он продолжается даже наяву. Прошлой ночью она чуть не умерла, ее вешали, такова ее сила.

– О, отец, – прошептала Изобель.

– Она особенная, – заявил Люсьен. – Будет интересно понаблюдать и посмотреть, как окончательно сформируются ее способности. Но мне нужно охранять ее, защищать, когда я заварил всю эту кашу, до конца этого не понимал. Ей необходима повышенная защита. Мне нужно защитить ее от тех, кто будет готов причинить ей боль, потому что она напрямую представляет угрозу для их образа жизни, наложниц, которые хотят остановить перемены, или вампиров, которые хотят вернуться к старым временам. И держать ее способности в секрете. И мне также нужно обезопасить ее от этих кошмаров. Только сегодня ночью мне приснился ее сон. Чувство отвратительное. Но то, что ей сняться такие кошмары, уже достаточно плохо. Я не хочу, чтобы она терпела такие муки. Не собираюсь ее из-за этих снов доводить до смерти.

– Конечно, нет, – тихо ответила Изобель. – Это просто ужасно.

– Именно, – согласился Люсьен. – Теперь нам нужно сделать все, что Этьен ничего не заподозрил. А также о ее способностях не должны узнать ни Крессида, ни даже Магдалина. Также она не должна узнать о Мэгги или о том факте, что дополнительный компонент физической природы наших отношений с ней не является обычным явлением для наложниц.

Изобель потеряла способность скрывать свою реакцию, и у нее отвисла челюсть.

– Что? – спросил Джулиан. – Она не знает об этом?

– Не знает, – ответил Люсьен, его дети переглянулись, но мудро не стали задавать вопросов, и Люсьен продолжил. – Кроме того, Джулиан, тебе нужно держать свою мать в ежовых рукавицах. Лия не похожа на других наложниц. Она даже не похожа на других смертных. Она энергичная и не привыкла слушаться, она сама знает, что ей нужно. Если Крессида будет подначивать Лию, специально провоцируя, Лия, скорее всего, даст ей отпор, и, если такое произойдет, я приму сторону Лии.

– Ты примешь сторону Лии? – спросил Джулиан. – Пойдешь против вампира?

– Однозначно, – ответил Люсьен.

Внезапно глаза Изобель сузились, и она спросила:

– Почему вам обоим снится Приговор?

– Понятия не имею, – ответил Люсьен.

Изобель мгновенно задала ему свой следующий вопрос.

– Ты собираешься назвать ее своей парой?

Люсьен почувствовал, как его тело напряглось, когда он услышал, как Джулиан резко вздохнул, поэтому ответил тихо и медленно.

– Нет, Изобель, не собираюсь.

– Тогда почему вы оба видите этот сон о Приговоре? – опять спросила она.

– Я уже ответил на твой вопрос, Бел, – произнес Люсьен.

Изобель продолжала настаивать.

– Ты, очевидно, питаешь к ней глубокое уважение. Ты отметил ее двадцать лет назад. Заявил, что поддержишь ее, даже если она проявит неуважение к одному из твоих соплеменников. Ты готов подвергнуть себя, свою семью, своих друзей и наш образ жизни опасности, и говоришь, что все это только для того, чтобы мог трахаться с ней?

– Бел, – прошипел Джулиан.

– Нет! – Изобель огрызнулась в ответ, ее глаза впились в брата. – Я хочу знать. Хочу знать, ради чего он рискует и готов сгореть. Я слышала, что она не очень привлекательна, но пахнет божественно, но ни одна смертная кровь и определенно ни одна смертная киска не стоят того, чтобы ради нее сгореть.

– Хорошо, но ты не должна быть сукой из-за этого, – отрезал Джулиан.

Но с Люсьена было достаточно.

– Хватит! – скомандовал Люсьен. Оба его ребенка закрыли рты, и когда они повернулись к нему лицом, он продолжил. «Замрите!» – мысленно приказал он, и их тела сомкнулись.

– Не смейте, – произнес он вслух, пристально глядя на дочь, – никогда так говорить о Лии. Что у меня с ней и почему я рискую всем ради нее, если ты не понимаешь, то это не твое гребаное дело. Вы ничего толком не знаете, но считаете, что знаете гораздо лучше меня, если бы она для меня ничего не значила, я не пошел бы на такой риск, этого вам вполне должно быть достаточно. Понятно?

Он освободил их умы от гипноза, и Изобель стиснула зубы, но кивнула. Джулиан кивнул подбородком.

– И хватит о парах, – заявил Люсьен.

Джулиан снова кивнул, но Изобель сделала глубокий вдох.

Затем ее лицо изменилось. Она растаяла, и это так напомнило ему ее мать, которая была самым нежным вампиром, которого он когда-либо встречал, чем-то похожая на Мэгги, что весь гнев Люсьена испарился.

– Тебя любят, – тихо произнесла она.

Остатки гнева Люсьена улетучились, и он ответил:

– Я знаю, дорогая.

Она покачала головой и посмотрела на воду, прежде чем продолжить:

– Я беспокоюсь о тебе. Меня не было рядом, когда вампиры могли выбирать смертных партнеров, но, – ее глаза вернулись к нему, – я слышала, что такое было. И они не уважали вампиров. Обращались с ними как с равными. Это...

– Ты одновременно ошибаешься и права, – перебил ее Люсьен. – Ты никогда не испытывала укрощения. Речь идет об уважении и равенстве. Но, Бел, когда ты встретишься с Лией, то поймешь. – Он сократил расстояние между ними, поднял руку и положил на шею дочери, его большой палец скользнул, поглаживая ее нежную кожу на подбородке, такую же, как у ее матери, потом пробормотал: – Обещаю, моя дорогая, ты поймешь.

Ее черные глаза встретились с ним, прошло мгновение, прежде чем ее взгляд потеплел, и она кивнула.

Люсьен улыбнулся ей и получил неуверенную улыбку в ответ. Затем он почувствовал, как Джулиан приблизился к ним, и оба – он и Изобель взглянули в его сторону и увидели ухмыляющегося Джулиана.

– Серьезно, – сказал он сквозь усмешку, – я не могу дождаться встречи с Лией.

* * *

Люсьен вошел в гостевой дом с досадной целью – вернуть свою наложницу, отвезти ее обратно, чтобы познакомить со своей семьей. Раздражающей частью этой цели была последняя часть.

В ту минуту, когда он вошел, увидел ее через окна в задней части дома, сидящую на террасе на солнце и пьющую кофе со своей матерью, тетями и Эйвери. Видя, как она там сидит, улыбается, а солнце целует ее кожу, блестит в ее длинных густых волосах, он задался вопросом, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к ее красоте. Напившись ее видом, он решил, что никогда не привыкнет.

Он остановился всего в нескольких шагах от гостиной, потому что уловил знакомый запах и услышал биение сердца.

Повернул голову в сторону и стал ждать. Кейт потребовалось всего мгновение, чтобы войти в гостиную из маленькой кухни.

Она ждала его. Он понял это по ее осанке и выжидательному выражению ее лица.

– Кейт, – поприветствовал он и услышал, как участилось ее сердцебиение, когда он почувствовал запах ее страха.

Ей было что сказать. Что-то, чего она не хотела говорить. Что-то, что было достаточно важно для нее, чтобы преодолеть свои страхи и сказать ему. И, наконец, это что-то на что потребуется время.

Было досадно. Досадно, что произошло нашествие семей. Он ждал Лию двадцать лет. И у него был один день, в течение которого он отсутствовал, и одна ночь, когда он ее укротил. Его. И все было намного лучше, чем он ожидал. Он хотел, чтобы их семьи исчезли, и его внимание полностью сосредоточилось только на Лии, а ее – только на нем. И он не хотел сегодня разбираться с семьями. Он не хотел никого видеть в течение всей следующей недели.

Он так долго ее ждал, так долго хотел.

– Люсьен, если ты не возражаешь, я бы хотела поговорить, – тихо проговорила Кейт.

Он возражал. Но поскольку это была Кейт Бьюкенен, матриарх наложниц Бьюкенен и тетя Лии, Люсьен сделал то, чего не хотел делать. Он кивнул в знак согласия.

Затем увидел, как неукротимая Кейт Бьюкенен поджала губы.

Черт возьми, она нервничала.

У него не было на это времени.

– Кейт, пожалуйста, начинай, – приказал он.

– Лия сегодня утром в прекрасном настроении, – отметила Кейт, и голова Люсьена повернулась к окнам. Сквозь них он увидел, как Лия улыбается Наде, чувствует себя расслабленно, ее красивое лицо сияет, от нее исходит тепло. Судя по ее реакции и реакциям тетушек, он мог сказать, что здесь была семейная идиллия, Лия обожала их, и ему это нравилось, они отвечали тем же. Но укрощение было завершено. Она не сдерживалась, не пряталась, не была настороже.

Она была просто Лией.

Его Лией.

Окончательно.

– Она сказала нам, что к тебе приехала твоя семья, – продолжила Кейт, и глаза Люсьена обратились к ней.

– Это правда, – подтвердил он, и ее голова склонилась набок.

– И Этьен? – тихо спросила она, и Люсьен раздраженно вздохнул.

– Ты не должна бояться, Кейт. Она в безопасности под моей защитой, – заверил он ее в том, в чем у нее не было сомнений. Даже если Лия не была для него тем, кем она была, она была его наложницей, а он был Люсьеном. Он никогда бы не позволил никому причинить ей вред.

– Она тоже так считает, – странно ответила Кейт.

– Прошу прощения? – спросил Люсьен.

– Она тоже так думает, что ей ничего не угрожает. Твоя семья находится у нее дома, есть вероятность, что она познакомиться с твоими родственниками, но она ни в малейшей степени не волнуется об этом, – объяснила Кейт. – На самом деле, она вполне довольна и даже... – она сделала паузу, – веселая.

Люсьен подумал, что это превосходно. Он подумал именно так, потому что знал, что это он сделал ее такой. Но Лия в расслабленном, веселом настроении, чувствующая себя в безопасности под его опекой, очень помогла бы ему в предстоящей встрече с его семьей.

Кейт продолжила.

– Она понятия не имеет, что должна нервничать, раз к тебе приехал Этьен. Тем не менее, они твоя семья, и у вас двоих... – она поколебалась, затем закончила, – особые отношения. При обычных обстоятельствах среди смертных, которые начинают отношения, знакомство с семьями друг друга является важной вещью.