355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Криста Ритчи » Тепличный цветок » Текст книги (страница 21)
Тепличный цветок
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 00:05

Текст книги "Тепличный цветок"


Автор книги: Криста Ритчи



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Я наклоняюсь и целую ее, скрепляя свое решение.

ГЛАВА 46

ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ

Лес сменила пустыня. Красные скалы и бесконечные дороги, огибающие их. Это сильно отличается от перегруженного трафика улиц в Вайоминге, где машины тормозят при виде оленя, считая, что это самое фантастическое прелестное создание на земле.

Как по мне, куда удивительнее, например, буйвол.

Или бурые медведи.

О, а как на счет волков? Я видела пару серых волков, которые вышли на охоту или поиграть с антилопами, но Рик не поверил мне.

Мы все ближе к Юте, к Калифорнии, движемся к пункту назначения, название которого я все же не забыла. Рик поднимется на Эль-Капитан и две другие горы в Йосемити, вершины которых превосходят Дьявольскую башню. Я люблю эту возможность наблюдать за его лучшим восхождением, но ранее мне доводилось гуглить статистику восхождений на эти горы.

Большинство людей, которые сольно поднимались на них, умирали.

То есть, на официальном общенациональном информационном сайте о скалолазании слово СМЕРТНОСТЬ в статье об этих горах написано заглавными буквами. Они каталогизируют всех альпинистов, которые падают и встречают свой конец таким образом. Я всегда пыталась не думать о данном риске, даже когда увязалась за Риком в поездке в Йосемити, во время которой он практиковался со снаряжением и тросом.

Я видела эти горы.

Видела его восхождение.

Я просто не позволяю себе думать, что он может упасть. Без экипировки, страховки, снаряжения, просто сам по себе – вероятность падения огромна.

Но я никогда не посмею сказать ему не делать чего-то, что он так любит.

Я просто буду молиться, чтобы не случилось никаких несчастных пришествий, чтобы погода была хорошей, чтобы он добрался до вершины и спустился вниз без проблем.

Я сильнее прижимаюсь к его спине, наслаждаясь ощущением потока ветра вокруг нас, пока мы едем на мотоцикле. Я пытаюсь привести в норму свое волнение, ради Рика. Ему не нужно заботиться еще и обо мне, пока парень будет взбираться на Эль-Капитан. Он просто должен быть сильным и уверенным.

От этого внутреннего монолога мой живот сжимается, и я принимаю опрометчивое, импульсивное решение. Хотя оно тоже даже частично не безопастное. Вероятно, оно такое же рискованное, как и сольное восхождение, но несомненно, не на столько опасное. Одну ногу я поднимаю и ставлю на подушку сидения. Я держусь за спину Рика, когда поднимаю вторую ногу и наклоняюсь, пока он сам сутулится на мотоцикле и мчится вдоль ровной дороги.

Я не могу видеть выражение его лица из-за черного шлема. Он сидит, позволяя мне схватиться за его плечи и полностью встать. Ох... вау. Я стою на задней части мотоцикла. За спиной у Рика. Он легонько стучит по моей ноге трижды, это наш сигнал для «сядь на хрен».

Я дважды постукиваю по его плечу, что не означает ничего. Но мы никогда не оговаривали, как жестами сказать: Я хочу лететь.

Он сжимает мою ногу. Тем самым говоря мне "держись".

Я не собираюсь отпускать его.

Он кладет руку на тормоз и мотоцикл начинает замедляться. Я слегка стучу по его руке один раз. Быстрее.

Он оглядывается на меня несколько раз, сомневаясь. Я облокачиваюсь одной рукой на его плечо, опуская ладонь ему на грудь, показывая, что никуда не собираюсь уходить. И он хватается за эту руку, переключает передачу и вжимает ногу в газ, а затем мы разгоняемся. Снова набирая прежнюю скорость.

Мое тело чуть ли не откидывается назад, но Рик так крепко тянет за руку, что я остаюсь в вертикальном положении. И мои ноги, будто камень, стоят на месте. Я смеюсь, звук слышно лишь в моем шлеме, но все равно он есть.

Я лечу.

Ко второй звезде справа и прямо по курсу до самого утра.

Это длится в течение великолепных пяти минут. А затем мотоцикл снова замедляется и съезжает на запасную полосу. Я сажусь обратно на сидение, пока Рик направляет нас к виднеющейся вдали красной скале с несколькими шпилями на верхушке. Скалы на скале. Выглядит круто, даже если и звучит не очень. По пути сюда мы видели баранов – с такими гигантскими рогами – и горных львов, так что я гадаю, заметил ли Рик хоть одно животное.

Однако, все не совсем так, как кажется.

Рик не поехал бы навстречу диким животным на обочине дороги.

Это слишком безумно для него.

Я бы могла, но не он.

В момент, когда мотоцикл останавливается, я снимаю шлем.

– Ты сумасшедший? – спрашиваю я. Возможно, я неправильно считала его сигналы. То есть, он, несомненно, велел мне "на хрен сесть". Но "держись" могло быть чем-то иным.

Он выключает двигатели и открывает подножку. Спортивный мотоцикл немного наклоняется, но все еще уверенно стоит. Я пока не слезаю с него, даже притом, что это делает Рик.

– Развернись, – приказывает он, после того как снимает шлем. Он проводит руками по волосам и прищуривает глаза. Но как ни странно парень не злится.

– Что ты имеешь в виду? – я едва улавливаю его слова, будучи слишком занятой попытками понять эмоции Рика.

Развернись, – он указывает на переднюю часть мотоцикла. Он... он хочет, чтобы я... я улыбаюсь. Рик хочет, чтобы я поехала задом наперед, так, как я пыталась потренироваться в гараже.

Я взволнованно закидываю ноги на сидение, поворачиваясь спиной к рулю и прислоняясь к топливному баку. Я вспоминаю тот первый день, когда он учил меня кататься на мотоцикле. После того, как направилась к парковке продовольственного магазина, я убила двигатель и катилась до полной остановки, широко улыбаясь. А потом я тащилась всю дорогу обратно. И волоча свои ботинки по земле всю дорогу.

Рик тогда сказал мне:

– Приподнимай свои чертовы ноги, Кэллоуэй, если ты, конечно, не хочешь их лишиться, – он хотел сперва научить меня правильно водить мотоцикл, но через несколько месяцев, когда я в следующий раз убила двигатель и снова волочила ноги, Рик просто покачал головой. Он доверял мне настолько, что даже не стал ругать. Рик не думал, что на этот раз мотоцикл упадет на меня или что я буду касаться ногами земли.

Однако, если быть честной, я не заслуживала данного доверия в вопросе езды задом наперед. Так что прямо сейчас я сомневаюсь в искренности его намерений. Таинственность интригует меня все сильнее и сильнее, и чтобы понять мысли Рика, я внимательно разглядываю его. Он садится верхом на мотоцикл, лицом ко мне, и отбрасывает шлем в сторону.

Не нуждаясь в нем сейчас. Ладно. Я отбрасываю и свой собственный, а мое сердце начитает бешено стучать еще до того, как разум осознает происходящее. Мое тело знает, что вот-вот произойдет. Я напряженно сглатываю, и когда глаза Рика встречаются с моими, сердце несколько раз выполняет кульбит. У парня настолько похотливый вид, словно он собирается поглотить всю меня.

О, боже.

Мои губы приоткрываются, мне так сильно необходим кислород, словно прямо сейчас я карабкаюсь на гору.

Хотя, фактически мы на мотоцикле.

Вместе.

И.

И.

Я не могу думать об этом.

Просто чувствую.

Я не могу поверить, что это вот-вот случится.

ГЛАВА 47

РИК МЭДОУЗ

Я никогда за всю свою жизнь не был так охуенно возбужден. Когда она стояла на задней части мотоцикла, мои чувства сменились от страха до желания в одну минуту. После того, как я убедился, что Дэйзи в безопасности, то продолжил представлять ее за своей спиной. Я представлял, как она выглядит, держась за мои плечи, тогда как одна моя рука вцепилась в ее руку. А затем мой ум переключился на образ ее разведенных ног и того, как мой член заполняет ее киску.

Я хочу этого прямо сейчас, вместе с ней. Мое чертово тело болит от потребности, а разум сомневается. Я помню все те разы, в которые мы вместе катались на мотоцикле, и то, какими сдержанными мы были. Вся эта сдержанность вылетела в окно.

Мои губы встречаются с ее, и мы поглощаем друг друга, целуясь более естественно, более чувственно, чем все, что я ощущал прежде. Мой центр кричит, требуя Дэйзи, словно она моя и только моя, и я наконец вернулся домой.

Я не хочу тратить еще десять минут на раздевания, так что тянусь к своему ботинку и достаю нож. Ее глаза расширяются, а в них мерцает прекрасное любопытство. Она замирает, стараясь не ерзать на месте, пока я расстегиваю пуговицу ее джинс и разрезаю ткань в сторону кармана. Я сую нож в ботинок и одним резким движением разрываю еще сильнее ее джинсы. Теперь передо мной предстают ее желтые трусики, и я просто срываю их с ее тела. Она уже влажная и готовая для меня.

Мой член пиздец как взывает об освобождении.

– Рик, – выдыхает Дэйзи, а ее рот приоткрывается. Я целую ее, придерживая за затылок, и она почти хныкает, прижимаясь ко мне.

Блядь. Я припадаю к ее шее, посасываю, пока мои пальцы погружаются в ее киску. Дэйзи такая мокрая, как никогда до этого, и вскоре ее тело валится на мое, а ее крики наполняют воздух. В целом нас не видно с дороги, так что мы находимся наедине, однако это все еще ново. Это все еще место, в котором я никогда не трахался, а именно это мы вскоре и сделаем, то, чего я никогда не совершал.

На мотоцикле.

С девушкой, которую я нереально люблю.

Я бы улыбнулся, если бы мое тело так не пылало от жажды, собираясь погрузиться в нее и трахнуть Дэйз жестко и сладко. Я расстегиваю штаны, спуская их ниже своей задницы вместе с боксерами. А затем хватаю ноги девушки и широко развожу их, прежде чем медленно направить свой член в нее. Я наблюдаю за ее реакцией, убеждаясь, что не причиняю Дэйзи боли.

Она обхватывает мои шею и начинает раскачивать бедрами еще до того, как я даже наполовину погружаюсь в нее. Так что я толкаюсь до упора. Она вскрикивает и прекращает ерзать, ее стоны неебически сводят меня с ума. Они такие пронзительные и так наполнены удовольствием, нестерпимой похотью. Я пылаю, наблюдая за ней, а от звуков ее голоса, мои чувства сгорают дотла.

– Дэйз, – говорю я властно, когда тянусь поверх нее до руля. Это позволяет мне толкнуться еще глубже в нее. Раз. Дважды. Моя эрекция идеально располагается внутри Дэйзи.

Она вскрикивает, а ее веки трепещут. Я поднимаю ее ногу к своей талии, и она начитает дышать так, словно переживает паническую атаку.

– Я не могу... – она качает головой из стороны в сторону.

В течение секунды я целую ее в губы и успокаиваю.

– Ты можешь, Дэйз, – я знаю. Все настолько интенсивно. Эти чувства ослепляют.

А мы все еще вместе верхом на мотоцикле. Я отпускаю ее руку и притягиваю ближе к своей груди так, чтобы она оказалась в сидячем положении. Она инстинктивно поднимает ступни на сидение за мной, а бедрами сжимает мою талию. Ее киска туже сжимается вокруг меня, когда я толкаюсь в следующий раз. Я кладу руку на ее поясницу, и стон так и стремится вырваться из моего горла. Блядь.

– Это так… – начинает она и тут же вскрикивает, ее внезапный оргазм доводит мое тело до грани, и я хватаюсь за нее, толкаясь еще дважды до того, как кончаю, а мой мозг разлетается миллионом чертовых осколков. Ее киска пульсирует, отходя от мощного освобождения, тогда как Дэйзи начинает смеяться, выражая свое неимоверное счастье.

Это полный эмоций, меняющий мир, смех. Даже когда она затихает на мгновение, осмысливая все в своей голове, размышляя о нас двоих в разрезе интимности и максимально возможной близости на этом спортивном мотоцикле, Дэйзи все еще улыбается, словно это лучший во всем мире образ.

Ее взгляд встречается с моим.

– Это был лучший секс, который ты подарил мне за все это время.

Я уверенно целую ее и затем говорю:

– Хочешь пережить его снова?

Она отвечает, оборачивая руки вокруг моей шеи и подтягиваясь ближе к моему телу, тогда как ее усмешка становится более яркой.

Красноватая пыль витает вокруг нас. Но это меня не волнует. Я занимаюсь любовью со своей девочкой, и это самый замечательный опыт моей жизни.

Словно именно для этого и были созданы наши тела.

ГЛАВА 48

РИК МЭДОУЗ

Я еду на протяжении всей ночи. Дэйзи спит у меня на руках или что-то вроде того – она сидит задом наперед, лицом ко мне. Думаю, ей удается поспать около четырех часов в день, и это лучше, чем было, когда она только перестала принимать Амбиен. Но мне бы хотелось держать ее в своих объятиях всю ночь, защитить от волнений и тех моментов, когда она просыпается и борется за то, чтобы вернуться в этот мир. Я просто хочу, чтобы она имела то, что было у нее, прежде чем СМИ стали нападать на их семью, до того как она получила психическую травму.

Хотя в последнее время у Дэйзи появился прогресс. Мы остановились в отеле на одну ночь, и мне не потребовалось обходить наш номер перед сном, демонстрируя ей, что я запер все двери и проверил душевую кабину. Она смогла уснуть на пару часов без этого, смогла ощутить себя в безопасности.

Я целую ее в макушки и продолжаю ехать.

Рассвет подкрадывается из-за горизонта, сплетая вместе оранжевые и красные линии. Данная атмосфера успокаивает меня, прочищает разум. Я думал, что смогу продемонстрировать это своему брату. Думал, что мы сможем разделить это, но обстоятельства или судьба, да, что бы там ни было, разделили нас на части.

Это время вместе с Дэйзи означает невероятно много, но я также осознаю, что каждый момент с ней – это момент вдали от Ло во время его восстановления. Часть меня рада быть в Юте, встретиться с ним так, чтобы я был рядом на случай, если брат будет нуждаться во мне.

Но другая эгоистичная половинка хочет вернуться в фантазию, где у меня была Дэйзи – хочет скрыться еще всего на пару часов, прежде чем реальность обрушиться на нас.

Я поворачиваю за угол, мотоцикл гремит о неровности гравия под колесами, будя Дэйзи ото сна. Я паркуюсь в отведенном месте и снимаю ее шлем, прежде чем снять свой.

Она потирает глаза и щурится от солнечного света.

– Который час? – спрашивает Дэйзи, зевая.

– Уже утро.

– Очень... – она снова зевает, – точно, – Дэйзи поворачивает голову и смотрит на восход солнца; теплые лучики света окрашивают ее лицо. – Это великолепно...

И не поспоришь.

Мой телефон жужжит в кармане, и Дэйз обнимает меня за талию, пока я одной рукой проверяю сотовый.

Мы уже в Каньонлендс. Я отправил тебе наше точное местоположение. Можем встретиться там. – Коннор

Я открываю карту с их положением.

– Мы в десяти минутах от места встречи, – говорю я Дэйзи. – Они уже на месте. Ты готова повидаться с сестрами?

Она кивает, но я замечаю в ее глазах легкое опасение. Открыть перед ними наши отношения – это первый шаг для нее, перед тем как рассказать все маме. Женщине, которая пиздец как призирает меня, и я волнуюсь, что когда она увидит лицо Дэйзи, то возненавидит меня еще сильнее.

Мы снова надевает шлемы, и Дэйзи сменяет позицию, садясь позади меня. Я выезжаю на дорогу, едя в верном направлении.

Через семь минут я сворачиваю к Зеленой Реке, и здесь движение крайне вялое. Огромные каньоны и красные скульптурные скалы окружают это место. Я осознаю, что возле начала тропы припаркован черный внедорожник, но не вижу никого из ребят рядом.

Я снова проверяю их местоположение, которое мне выслал Коннор, и понимаю, что они отправились в поход к одной из таких арок из красного камня. Это популярное место, так что я не удивлен их выбором. Я просто не ожидал, что Роуз пойдет туда на своих пятидюймовых каблуках.

Нам требуется еще пять минут, чтобы пройти по этой красной грязи и отыскать ребят под сводом огромной скалы, которая, кажется, достигает чуть ли не до неба. Когда жаркое солнце поднимается выше, огромные тени исчезают, а температура нарастает.

– Привет, ребята! – Дэйзи машет им, и они разворачиваются, но никто не бросается нам навстречу. Все они просто стоят.

И именно в это мгновение я понимаю, что что-то пиздец не так.

Мой желудок завязывается в узел, все туже с каждым шагом, я не могу оторвать взгляд от глаз брата. Его скулы четко выражены, а глаза полны холода и раздражения. Он не может злиться на меня из-за папарацци, верно? Я думал, Коннор успокоил его на этот счет. Но Ло нравится накапливать чертов негатив против меня. Ага, я облажался. Папарацци нашли наш лагерь в Теннесси и свели на нет мои обещания брату. Однако, кажется, что его гнев сейчас достиг более высокого уровня.

Стал глубже.

Острее.

Словно от многих лет боли.

– Клевые волосы, Дэйз, – говорит Лили, когда мы подходим ближе, но ее голос надламывается, словно девушка знает о чем-то плохом, что вот-вот случится.

А мой брат, он напряженно дышит, а в его янтарных глазах плещется чистая злоба. Его ноздри расширяются, а затем он направляется ко мне.

Я останавливаюсь на месте.

– Дэйзи, – говорит Ло. – Иди к сестрам.

– Рик...

– Блин, иди, – рычу я.

Она отступает от меня, но не присоединяется к сестрам. Дэйзи просто дает мне достаточно пространства, чтобы повстречаться с братом, который прямо сейчас смотрит на меня леденящим душу взглядом.

Я не знаю, в чем причина.

Возможно, в нашем отце.

Может, в Дэйзи.

А быть может, еще в чем-то.

Или во всем одновременно.

У меня есть длинный список хреновых поступков с благими намерениями.

– Ло, – я поднимаю руки в знак примирения, капитуляции, извинения. Я поднимаю белый флаг. Я не хочу драться с ним. Я не могу его ударить. – Что не так? Давай поговорим об этом, – между нами сейчас остается лишь десять шагов.

– Ты хочешь поговорить об этом? – его голос полон боли. – Я дал тебе чертовый миллион шансов обсудить это, – усмехается он. – Я устал разговаривать с тобой, – его кулак взлетает и с силой врезается в мою челюсть. Я сгибаюсь пополам, от врезающегося в мой живот колена брата.

С трудом откашливаюсь.

– Ло, остановись! – кричит Дэйзи.

Я поворачиваю голову, и мое сердце подскакивает к горлу. Она бежит к нам навстречу, но Коннор быстрее и сильнее. Он перехватывает ее, и она просто молотит руками в его объятиях.

Мой взгляд смягчается от чувства благодарности. Мне едва удается выразить это своим выражением лица до того, как Ло снова наносит удар. Я поворачиваю голову и сплевываю кровь в грязь.

На заднем плане я слышу Лили, как она пытается успокоить Ло. Я слышу Коннора, говорящего всем девочкам позволить нам разобраться самим.

Он знает, что эта драка должна была состояться рано или поздно.

Время пришло, и агония распространяется внутри моей груди. Нет физической боли. Даже когда в мою челюсть третий раз врезается кулак брата – я могу принять на себя его удары.

Это – мучение в глазах Ло. То, как он смотрит на меня – словно я его предал. Словно я разрушил его жизнь. Словно я разбил его чертову душу. Я не хотел никого ранить. Не желал стать причиной его еще большего несчастья. Тебе следовало оставить его в покое.

Но он бы тогда пьянствовал! Он бы все еще был алкоголиком, если бы я ушел из его жизни. Тогда я встряхнул его так сильно, как только мог. Я привел его к реабилитации. Я разговаривал с ним почти каждый вечер в те девяносто дней его восстановления, и после этого я присматривал за ним.

Правда? Взгляни на него сейчас.

Блядь! Я хочу что-то ударить – безмолвно кричу я, требуя, чтобы эта внутренняя борьба наконец закончилась.

– Ударь меня, – усмехается он.

Я качаю головой, мои пальцы погружаются в красную грязь, пытаясь сжаться в кулаки. Остановись, Рик. Я мог бы с легкостью встать и выбить из него все дерьмо. И он бы позволил мне это. Это то, чего он хочет. Он просит у меня этой боли. Как на той вечеринке в честь Хэллоуина три года назад, когда я впервые увидел его.

Он молит о том, чтобы почувствовать хоть что-то большее, чем эти эмоции, задыхается от этой муки. Он просит меня заменить на что-то иное эту гребаную пытку. И прямо сейчас я не могу поддаться этой болезни. Не могу.

– Давай же, – насмехается он, а его глаза красные от ярости и горя. Полные слез. – Я видел, как ты выбивал дерьмо из парней вдвое больше меня. Я знаю, что ты хочешь меня ударить, – он делает шаг мне навстречу. – Дерись в ответ!

Я поднимаюсь с земли, моя стойка не уверенная и шаткая.

– Я не стану.

Он толкает меня в грудь.

Я поднимаю руки.

– Ло...

Он снова бьет меня кулаком. Я спотыкаясь отхожу назад, на этот раз удерживая равновесие.

На заднем плане Дэйзи кричит:

– ОСТАНОВИСЬ! – она плачет.

Лили тоже плачет.

Я думаю, что может быть даже Роуз плачет. Однако она быстро вытирает слезы и шмыгает носом.

Ло указывает на меня.

– Ты – гребаный трус.

Сейчас его слова и голос звучат точь-в-точь как у нашего отца. Так что я просто держу рот на замке.

Сквозь стиснутые зубы он говорит:

– Ты пиздец как боишься говорить о нашем отце. Также как боишься говорить о своей собственной матери, – он делает несколько шагов вперед. Я делаю несколько шагов назад. Я – добыча, с которой он готов содрать шкуру.

– Что ты хочешь услышать от меня? – рычу я. – Что я охуеть как боюсь? – я указываю пальцем себе в грудь. – Я охуеть как боюсь, Ло! – мои глаза горят от ужасной гребаной боли. Ебаный ад. – Я чертовски боюсь, что они станут манипулировать мной, любовью к ним, тогда как все, чего хочу я – это забыть!

– Что они на фиг тебе сделали?! – орет Ло. – Я жил с нашим отцом. А ты просиживал штанишки в своем белом украшенном жемчугом особняке с мамочкой, которая тебя любила!

Я качаю головой. Это не решит ничего. Моя грудь вздымается и опадает.

– Расскажи мне! – орет Ло. – Расскажи мне, как тебе было хреново, Рик. Что он сделал тебе? Неужто он дал тебе подзатыльник, когда ты получил тройку за тест по математике? Или он орал на тебя, когда ты отправился на скамью запасных, играя в младшей лиге? – Ло приближается ко мне, его глаза прищуриваются, а на щеках видна влага. – Что он на хрен тебе сделал?

Я снова качаю головой. Я не жертва, как Ло. Если я поясню ему свою позицию, это не приведет к добру. Это лишь выведет еще больше дерьма на свет.

Ло снова ударяет меня кулаком в грудь, и на этот раз что-то ломается внутри меня, и я отвечаю, бью его в ответ. Он спотыкается, но удерживается на ногах, не падая в грязь.

– Я не стану с тобой на хрен драться! – кричу я. Но он не слушает. Он снова атакует, и когда брат пытается повалить меня, я толкаю его вниз наземь.

Я сильнее него.

Старше него.

Я – худшее и лучшее, что когда-либо случалось в его жизни. Я знаю это.

Я прижимаю его спину к земле, мои руки на его запястьях, а колени вжимаются в его ребра.

– Я не хочу драться с тобой, Ло, – говорю я, задыхаясь.

Его глаза еще сильнее краснеют.

– Ты потратил столько времени на чертовы попытки спасти меня, – говорит он, – и даже не осознал, что убиваешь меня, – слеза катится по его щеке. Он прерывисто вдыхает, а затем выпускает воздух. – Знаешь ли, новости показывают не только в Филли. Они повсюду, куда бы мы не поехали. Даже на заправке в Юте, – его глаза переполняет грусть. – Они думают, что отец соблазнил меня. Вся гребаная страна. Люди думают, что наш собственный отец прикасался ко мне, и ты не делаешь ничего, чтобы развеять эти слухи, – его острый взгляд неоднократно ударяет меня, будто нож. – Почему ты веришь им, а не мне?

– Я верю тебе, – шепчу я, на сей раз не колеблясь. Я верю ему. Думаю, я всегда могу ему верить. Но что-то большее удерживает меня от защиты Джонатана Хейла, что-то столь необузданное, что о нем больно даже думать. И сейчас я вынужден столкнуться с данными эмоциями снова, потому что вернулся к этой жизни. Я мог бы оставить это все позади, как и планировал. Если бы я бездействовал три года назад, если бы оставил Ло на той вечеринке на Хеллоуин, я бы никогда не пережил эту ненависть. Я бы никогда не повстречался с чувствами, что накатывают на меня сейчас.

Ло, вероятно, читает мое выражение лица, потому что в ответ он спрашивает:

– Что, черт побери, отец сделал тебе, что ты так сильно его возненавидел?

Он спрашивал меня об этом раньше, лишь однажды, и я дал ему не лучший ответ. Вся правда кажется колющей и эгоистичной. Так чертовски глупо сравнивать это с теми двадцатью тремя годами, что провел мой брат с нашим отцом. Но я обязан рассказать ему правду. Я и так достаточно лгал Ло.

– Он выбрал тебя, – говорю я. – Он выбрал незаконно рожденного ребенка и поставил его превыше меня и моей матери, и я на хрен лгал для него всю свою жизнь. Я скрывал свою личность ради него. Для окружающих у меня не было матери, я был Мэдоуз, а она – Сара Хейл. Для всех, у меня не было отца. Я спас его репутацию, а он закапывал меня в землю каждый чертов день, он выбрал тебя, а не меня, каждый день он возвышал тебя и отталкивал меня. Я не мог дышать, так чертовски был зол.

Его нос снова расширяется, когда брат пытается подавить еще больше своих эмоций.

– Я думал, ты узнал обо мне, только когда тебе исполнилось пятнадцать.

– Я говорил тебе, что встречался с отцом в загородном клубе каждую неделю. Я знал его имя. Я знал, что он был моим отцом. Он был долбаным светским львом, так что да, я был достаточно умен, чтобы сложить два и два и понять, что его сын – мой брат. Они просто не рассказали мне об этом, пока мне не исполнилось пятнадцать, – я дрожу от ярости, которая сотрясает мои кости. Дело не в Ло. Дело в прошлом, все проблемы кроются в прошлом.

Я бы хотел отмотать назад время и просто избежать всего этого. Но вот мы здесь, и это пиздец как отстойно. Я поднимаюсь с Ло, но не могу встать на ноги. Я слишком эмоционально истощен, так что опускаюсь на свои слабые колени. Мои лицо пульсирует, вероятно, Ло поставил мне более чем пару синяков.

Он даже не садится, его глаза устремлены в небо.

– Я держу обиды при себе, – сознаюсь я. – Но думаю, ты поступаешь также, Ло, – я смотрю на него, и его челюсть сжимается. Он никогда не закрывал глаза на мои ошибки, никогда не прощал мне ненависть к нашему отцу и всегда выгораживал скорее его, чем меня.

– Я просто хотел бы, чтобы ты мог полюбить меня больше, чем ненавидишь его, – говорит мне Ло. Это самый честный ответ за все время нашего знакомства. Он поворачивает голову и смотрит на меня глазами полными слез. – Это вообще на хрен возможно?

Все мое тело болит. Я провел так много лет, сожалея о каждой худшей мысли, что была у меня по отношению к Ло, о каждом проклятии, что я желал ему, каждом кусочке ненависти, что омрачала мою душу. Сейчас я знаю обо всем, что он имеет. О доме, в котором мать никогда не любила его. Где отец давил на него со всей силы. Не было никого, кто бы поддержал его после гребаного падения.

Но в вопросе о слухах на счет соблазнения, я выбираю ненавидеть Джонатана, а не защитить своего брата. Я никогда не думал, что так случится. Я всегда думал, молчание означает, что я наконец-то перестал оберегать монстра, прекратил помогать скрывать его деяния.

А фактически я как моя мать.

Я превращаюсь в нее, пытаюсь ранить Джонатана, как только могу, и в конце концов люди, о которых я забочусь, попадают под перекрестный огонь.

Все это чертово время... Саманта Кэллоуэй была права. Она обвиняла меня во всем этом, тогда в квартире Дэйзи. А я отказался выслушать ее. Поверить ей. Я стал тем, кем не хочу быть, а думал, что устремляюсь как можно дальше от этого.

Я вздыхаю, моя грудь сжимается.

– Я люблю тебя, ты знаешь это, – говорю я брату, хлопая по его ноге.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Я не знаю, Ло, – говорю я. – Но я хочу этого. Я хочу этого так чертовски сильно, но все не так просто, не достаточно просто хотеть жить в мире. Я ненавижу его за то, что он делал по отношению ко мне, за то, что он делает с тобой.

Ло качает головой и садится. Он вытирает лицо футболкой, и в его взгляде снова проступает холод.

– Иисус Христос, – хохочет он горьким гребаным смехом. – До тебя так и не дошло. Я заслужил каждое слово, что сказал мне отец. Ты не знал меня в начальной школе, Рик. Я был долбаным дерьмом. Я был ужасен.

Я хмурюсь.

– Даже не говори мне, что ты заслуживал этого. Никто не заслуживает, чтобы его унижали каждый хренов день.

Он глубоко вздыхает, его мышцы начинают расслабляться. Ло поднимает на меня взгляд и произносит:

– Он никогда не прикасался ко мне.

Он знает, что я не это имел в виду. Я не хочу делать это с братом. Мы спорим на данную тему все время. Но я должен вбить это в его твердолобую башку. Я наклоняюсь вперед и сжимаю его лицо своими ладонями.

Перестань защищать его. Не ради меня, ладно?

Есть вещи, на счет которых наши мнения никогда не сойдутся. Неважно, как бы напряженно Ло не пытался переубедить меня. Неважно, сколько раз мы окажемся поверженными наземь.

Он отшатывается, и я отклоняюсь назад, ощущая нарастающее между нами напряжение. Тишина сгущается в одно мгновение, и думаю, возможно, Ло ждет, что я извинюсь или, быть может, пытается справиться с самим собой. Но спустя пару секунд он указывает пальцем мне в лицо.

– Этот синяк, вот здесь, был, к слову, за младшую сестру моей девушки.

Мой желудок сводит. Что?

ГЛАВА 49

РИК МЭДОУЗ

Лицо Ло снова становится угловатым, но на этот раз он смотрит на меня с полуулыбкой.

– Таблоиды поймали вас прямо возле Дьявольской башни, – он достает свой телефон из кармана и скользит пальцем по экрану. Потом протягивает его мне. – Фотография размещена уже на каждом сайте сплетен, – я избегаю таблоидов, так что не удивлен тому факту, что упустил это из виду. Словно этого и не было.

Я уверенно смотрю на снимок.

Дэйзи сидит верхом у меня на плечах. Мы крепили гамак к деревьям, и она фиксировала ремни на последнем стволе дерева. Но фото будто сковало нас во времени: ее голова опущена вниз, а губы прижаты к моим, моя рука у нее на шее, а пальцы перепачканы в пурпурный и розовый краситель. Ее волосы все еще влажные.

И она улыбается, целуя меня, отчего ее глубокий и покрасневший шрам растягивается.

Ее гребаный шрам – во всех новостях. Родители Дэйзи узнают о травме лица своей дочери из чертовых таблоидов. Вот же блядство! Моя челюсть сжимается, и я бросаю телефон обратно Ло с большей агрессией, чем хотел бы.

– Расстроен, что вас поймали?

Я не произношу ни слова. Не могу говорить так, чтобы не заорать.

– Прошу, поговори со мной, – восклицает Ло, – потому что мне нужно понимать что происходит, или я могу снова ударить тебя.

Я качаю головой, мой голос становится более глубоким и низким.

– Это просто произошло.

– Это просто произошло? – Ло качает головой, словно я всегда использую данное оправдание. Уверен, что никогда не говорил ему подобного. – Это реально хуевый ответ, – красная грязь покрывает наши тела, и из-за этого волосы Ло кажутся светлее. – Ты трахнул младшую сестру Лили и говоришь «О, это просто на хрен произошло»? Ты типа нечаянно споткнулся и свалился на нее? Или просто добавил ее в свою коллекцию девушек? Это была интрижка на одну ночь?

– Это не то, что я на фиг имел в виду, – я кривлюсь от этих слов. Пытаюсь успокоить свои эмоции от увиденного фото и правды, которую родители Дэйзи узнают, прежде чем мы сможем сами им ее рассказать. Чем мы думали, считая, что сможем жить в этой фантазии вечно? Нам следовало рассказать им о беспорядках еще до отъезда из Парижа.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache