355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Крейг Смит » Кровавое копье » Текст книги (страница 20)
Кровавое копье
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 05:28

Текст книги "Кровавое копье"


Автор книги: Крейг Смит



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава 11

Гора Табор в Лангедоке

Лето 1936 года

Проведя несколько дней у старого приятеля в Женеве, Отто отправился в Прованс, а оттуда – в Лангедок. Он остановился на ночлег вблизи руин Фуа, откуда для Эсклармонды мог открываться вид на юг, на гору Табор и долину реки Арьеж. На следующее утро Ран прошел по одной из самых красивых троп юга Франции, по пути катаров. Это была древняя дорога, начинавшаяся в долине Эльм, у восточных предгорий Табора и затем вившаяся вдоль границ пика, где священную гору охранял Монсегюр. Дальше тропа проходила через пик Святого Варфоломея и спускалась к западным предгорьям и пещерам Сабарте.

На следующую ночевку Ран остановился неподалеку от укрепленных пещер Буан и Орнолак. Последняя находилась рядом с развалинами бань Усса и буквально кишела змеями, а первая фактически представляла собой крепость с донжоном, лестницами, башенками и резервуаром для воды. Ран пошел дальше, по пути отмечая на карте заброшенные ходы и разрабатывая методику поиска для экспедиции. Две недели спустя, составив программу, он позвонил Бахману, чтобы сообщить ему о готовности.

Шахтеры прибыли во Францию под видом членов общества Туле.[43]43
  Немецкое оккультное и политическое общество, созданное в 1918 г. в Мюнхене Рудольфом фон Зеботтендорфом. Полное название – «Группа изучения германской древности». Туле – мистическая северная страна из древнегреческих легенд. Общество финансировалось Немецкой рабочей партией, впоследствии трансформированной Гитлером в НСДАП.


[Закрыть]
Бахман, глава группы, разъяснил официальным властям, что цель их визита – посвятить несколько недель осмотру пещерной системы в Арьежской долине. Еще десяток младших офицеров СС въехали во Францию самостоятельно. В то время, когда им не нужно было охранять поисковый лагерь, эти офицеры находились в разных гостиницах под видом туристов и обычно каждую неделю переезжали с места на место. Словно бы не имея ничего общего с членами общества Туле, эти подчиненные Бахмана на самом деле отвечали за доставку продовольствия и снаряжения в лагерь, надзирали за работами в пещерах и по ночам охраняли базу экспедиции.

За время поисков немцам довелось несколько раз столкнуться с искателями кладов, которые трудились в тех же пещерах, но Бахман одних подкупил, а другим пригрозил, что возымело действие, и эти люди неизбежно отправлялись на поиски сокровищ в другие места. В первые недели экспедиции Ран и Бахман нередко покидали базу и отправлялись выпить в какую-нибудь ближайшую деревушку, но однажды вечером местный здоровяк выпил лишнего и начал жаловаться на немцев, которые буквально заполонили округу. Мало им своей страны? Пусть бы там и гадили. Злость крестьянина была направлена на туристов в целом, включая Бахмана и Рана, но после этого случая штурмбаннфюрер распорядился, чтобы участники поисков старались не привлекать к себе внимания.

С шахтерами в этом смысле, конечно, проблем не было. Сразу после въезда во Францию они словно бы исчезли с лица земли. Даже в лагере держались особняком и голос подавали, только когда требовалось ответить на прямо заданный вопрос. Ран вскоре узнал, что все они – заключенные и всем им после окончания экспедиции обещано освобождение. Чтобы они работали еще лучше, как сказал Рану Бахман, каждый шахтер должен получить после успешного завершения экспедиции солидную денежную сумму. Но, невзирая на все мотивации, Бахман не доверял ни одному из шахтеров. На рассвете их строем вели в пещеры, а в конце рабочего дня, после заката, приводили обратно в лагерь под бдительным наблюдением подчиненных Бахмана. По ночам возле палаток, где спали рабочие, стояли на посту двое часовых. Даже под землей Бахман предпочитал не рисковать: кто-то всегда следил за работой шахтеров.

Работа была тяжелая и порой опасная. Очень часто рабочим приказывали спускаться в узкие щели и глубокие провалы. Иногда им приходилось расчищать заваленные проходы в пещерах или разыскивать искусственные стены. Отто не раз говорил Бахману о том, что цель поисков – небольшая золоченая шкатулка. Он был убежден, что артефакт по-прежнему хранится в том реликварии, в который его поместил Раймунд. Конечно, ларец мог находиться где угодно, но Ран не сомневался в том, что он спрятан в таком месте, куда бы побоялся сунуть нос пронырливый средневековый священник.

С поисками не торопились, но систематически проходили пещеру за пещерой. Во многих обнаруживали доисторические орудия и человеческие кости, кое-где попадались и средневековые артефакты. В одной пещере шахтеры спустились по узкой расселине к подземному ручью и нашли там останки спелеолога вековой давности. Видимо, он упал с обрыва и разбился насмерть. По приказу Бахмана скелет не тронули.

Через месяц вера Бахмана в успех экспедиции начала колебаться. Ран сразу напомнил ему о том, что он предупреждал – все может закончиться именно так, но тут же добавил, что еще остались неисследованные пещеры, поэтому не стоит падать духом. Как-то вечером Дитер стал размышлять вслух. Не могли ли катары спрятать свое сокровище ближе к пику Святого Варфоломея? Не было ли какой-то легенды, связанной с водой? Ран, конечно, знал предание, на которое намекал Бахман. Говорили, будто где-то в глубине вод лежит проклятое сокровище древних Фив, однако гипотезу Бахмана Отто сразу отверг. Он сказал, что катары не бросили бы священную реликвию в богохульные воды.

– Но то, что мы ищем, может находиться где угодно! – капризно воскликнул Бахман.

Рана так разозлил его тон, что он сурово отчитал друга.

– Это ты хотел этой экспедиции, Дитер, это ты обещал Гиммлеру бог знает что! Ну вот, вот тебе экспедиция! Так что хватит хныкать!

– Но ведь ты был так уверен, Отто!

Ран отвернулся и обвел взглядом долину.

– Не был, пока ты не загнал нас обоих в угол, надавав диких обещаний безумцу.

Бахман был настолько расстроен, что даже забыл заступиться за Гиммлера.

Некоторые пещеры были так огромны, что в них поместился бы целый город первобытных людей. Другие оказывались меньше – всего несколько залов или просто укрытие от непогоды. Очень многие представляли собой глубокие расселины. В глубине Ран порой уходил от других и сам работал на каком-нибудь участке. Ему нравилось абсолютное одиночество. Проходили недели, и он уединялся все чаще. Случались дни, когда он терял ощущение времени. В такие моменты Отто сам не понимал, сошел ли с ума или, наоборот, обрел потрясающую ясность рассудка.

Иногда он выключал фонарь и думал об Эльзе. Он гадал, как бы она вела себя с ним, если бы рядом постоянно не вертелся Бахман. Да, теперь у нее есть ребенок, и в чем-то она изменилась. Похоже, теперь она больше довольна своей судьбой, нежели счастлива. Она никогда не будет счастлива замужем за Бахманом! В темноте пещеры Ран вспоминал ее лицо и мысленно возвращался в те времена, когда Эльза еще не стала снова верной женой.

Но, оставшись с Дитером, она, конечно, поступила правильно. Какую жизнь Ран ей мог предложить тогда? Теперь, безусловно, все изменилось. Ран был знаменитостью, одним из новых интеллектуалов! Когда он возвратится с Антиохийским копьем, с Кровавым копьем для Гиммлера, можно только гадать, как его вознаградит рейхсфюрер. Наверняка у него будет столько денег, что он сможет содержать Эльзу, если она только пожелает развестись с Бахманом.

Рану нравилось воображать, как все будет, если Эльза и Сара станут жить с ним. Он подолгу мечтал о том, какой дом им следует купить. Может быть – в Потсдаме, там такой чистый воздух. В Берлин ему нужно будет ездить пару раз в неделю, а чаще – только если просто захочется побывать в городе. В Потсдаме красивые виды, там Саре будет хорошо, а он в уединении сможет трудиться над романом, который всегда хотел написать.

Но потом Ран одергивал себя и осознавал безумие своих фантазий. Эльза никогда не уйдет от Бахмана. Ни из-за денег, ни из-за того, что любит его. Она дала клятву! И, исполняя ее, она не изменит своего решения, как бы ни желала быть с Отто. Она останется с Бахманом до самой смерти, потому что дала такое обещание. Ран любил ее и знал, что она тоже его любит, но иная судьба им была не дана… рыцарь-трубадур и его прекрасная благородная дама!

Прошло шесть недель после начала экспедиции.

Ран выбрался из очередной пещеры. В сумерках он едва разглядел Бахмана.

– Оно было спрятано в Буане, Отто! – взволнованно воскликнул Бахман. – На такой глубине лежало, что мы его чуть не проглядели. Все покрыто змеями!

– Что? О чем ты говоришь?

– Оно у нас, Отто! Мы нашли Антиохийское копье!

Укрепленная пещера в Буане была частью разветвленной сети подземных ходов, примыкавших к шоссе Тулуза – Барселона неподалеку от перевала Пюиморен. Посередине насыпи, укрепленной стенами с парапетами, находился впечатляющий портал – вход в несколько пещерных залов. Ран хорошо знал эти пещеры. Очень осторожно, остерегаясь змей, он пошел к тому месту, где его ожидало найденное сокровище. Рабочим удалось очистить ларец от змей, и при этом никто из них не пострадал от укуса, что само по себе казалось чудом. Но ларец не открывали – ждали Рана. Он был невелик, как и предсказывал Отто, золоченый, украшенный крошечными рубинами и маленькими жемчужинами неправильной формы.

Прикоснувшись к крышке, Ран заметил, что одна петля совсем проржавела. Он постарался не сломать вторую. Внутри, на потускневшем обрывке льняной ткани лежал кусок железа размером не больше его кулака. Ран показал его Бахману и офицерам, затем – шестерым рабочим, участвовавшим в поисках. Шахтеры смотрели на находку неуверенно. Они попросту не понимали, что им показывают. Все молчали.

Из пещеры вышли в темноте. Ран услышал голос Бахмана:

– Гиммлер наденет на тебя лавровый венок, Отто!

– Это и твоя заслуга, Дитер, не только моя.

– Я думал, ты обрадуешься сильнее, друг мой.

– Я в восторге. Просто немного устал, наверное.

– Ну, от этого у меня есть лекарство! Давай в честь нашей последней ночи в этих краях отправимся в деревню и хорошенько выпьем. Что скажешь?

Празднование закончилось только к утру. Подчиненные Бахмана рассадили двенадцать шахтеров по трем машинам. Отто поехал с Дитером.

Путь до Берлина занял три долгих дня. Приехали поздно, и Ран заночевал у Бахманов, в гостевой комнате. На следующее утро они с Дитером отнесли реликвию Гиммлеру. Конечно же, Гиммлер был рад, впрочем, при виде находки в его взгляде просквозило неизбежное разочарование. Антиохийское копье могло воодушевить войско средневековых крестоносцев, но в нынешний век безверия оно казалось не слишком достойным сложенных о нем преданий.

– Я даже не уверен, что это наконечник копья, – укоризненно произнес Гиммлер.

– Вполне возможно, – согласился Ран. – Многие ученые считают, что к древку копья, которым пронзили Христа, было прикреплено навершие римского штандарта.

– Я этого не знал.

– Не это главное, рейхсфюрер. Главное то, какие чувства вызывала эта вещь. То, к чему вы прикасаетесь сегодня, – это предмет, который силой воображения катаров преобразился в божественное видение – кровь, слоновая кость и золото.

Гиммлер кивнул и попытался представить себе все это. В следующее мгновение он устремил взгляд на Бахмана и деловито осведомился:

– Полагаю, вы позаботились о шахтерах?

– Как только они ступили на землю Германии.

Гиммлер открыл ящик письменного стола и вытащил четыре билета на предстоящие Олимпийские игры. Вручив их Бахману и Рану, он сказал, что они выполнили потрясающую работу, и обещал проследить за тем, чтобы их обоих соответствующим образом вознаградили за их старания. А пока будут идти приготовления к подобающему чествованию, он предлагал им быть его гостями на Олимпиаде. Несколько минут Гиммлер рассуждал о предстоящих торжествах, о важности Олимпийских игр для того, чтобы все увидели новую роль Германии в мире. К концу речи он выглядел все же несколько разочарованно: конечно, рейхсфюрер предпочел бы, чтобы после похода за Граалем ему доставили красивую чашу и изысканное копье. Впечатление было такое, что он готов выпроводить Рана и Бахмана из своего кабинета.

Бахман вел себя так, словно ничего не заметил. Наверняка он думал о своем внеочередном производстве в штандартенфюреры.

– Похоже, все прошло хорошо.

Ран кивнул.

– Что теперь не так, Отто?

– Что означает фраза Гиммлера насчет шахтеров? – спросил Ран.

– Те, которые нашли реликвию в пещере, могли проболтаться другим, поэтому мы распорядились, чтобы они все были казнены, как только пересекут границу Германии, – ответил Бахман. – Из соображений безопасности.

– Что вы сделали?

Ран в ужасе уставился на Бахмана.

– Нам нужно было позаботиться о том, чтобы наша находка осталась тайной, Отто! Как еще можно этого добиться?

– Ты убил этих людей? Господи, Дитер! Ты убил двенадцать человек ради этого… ради этой ржавой железки?

– Конечно, их убивал не я! Я только отдал приказ! Ну хватит, хватит. Пойдем выпьем и хорошенько пообедаем. Пора отпраздновать нашу победу по-настоящему!

– Они все мертвы?

Рана охватил озноб, его подташнивало. Он обессиленно опустился на стул в своем кабинете. Его глаза заволокло слезами.

– Ради бога, Отто! Возьми себя в руки! Ты ничего не заметил или ты совсем слепой? Это же всего-навсего евреи!

Цюрих, Швейцария

Вторник, 11 марта 2008 года

Кейт редко думала об Айгере. Она почти ничего не помнила о своих беседах с полицейскими после происшествия в горах. Даже отпевание в семейной часовне в Девоне прошло для нее как во сне. Вскоре вся недвижимость Роберта пошла с молотка. А вот как они сидели в Лондоне с отцом и душеприказчиком семейства Кеньон, Кейт помнила отчетливо. Юрист сообщил ей о том, что незадолго до смерти лорд Кеньон произвел неудачные капиталовложения. Из вежливости он не произнес слова «банкротство», и Кейт не понимала остроты ситуации до тех пор, пока отец не втолковал ей, в чем дело.

Финансовые потери, обрушившиеся на Кейт так скоро после гибели Роберта, казались просто дурной шуткой в дополнение к тоске ее разбитого сердца. У нее не было сил ничем заниматься. На несколько недель, даже месяцев в ней все словно умерло. Она забыла о своем обещании найти убийцу Роберта. Эта клятва выветрилась из ее памяти, как многое, что произошло сразу после катастрофы на Айгере. После объявления банкротства компании Роберта в Цюрих приехал Джанкарло. Это была их вторая встреча после печальных событий. Он раздобыл немало сведений об австрийцах, но признался, что эти ниточки никуда не ведут. Кейт отстраненно слушала все, что ей говорил крестный отец, и в итоге уверилась в том, что никогда не сумеет найти убийцу Роберта.

Когда они прощались, Джанкарло предложил Кейт погостить в его доме в Санта-Маргерите – курортном городке к югу от Генуи.

«Порой, – сказал он, – только у моря есть ответы».

Она не хотела ехать. Она познакомилась с Робертом в Санта-Маргерите! Как она сможет снова увидеть этот город?! Отец сказал ей, что как раз по этой причине было бы лучше съездить туда. Жизни в Цюрихе Кейт себе не представляла. Она не собиралась возвращаться в университет, у нее вообще не было никаких планов, поэтому она позвонила Джанкарло и сказала, что принимает его приглашение. В первую неделю она жила совсем одна в роскошной вилле Бартоли на чудесном Лигурийском побережье. Одиннадцать лет спустя она не могла вспомнить, как протекали ее дни, но знала, что почти все время находилась в доме, старалась не отходить далеко, словно немощный, тяжелобольной человек. Осталось одно яркое воспоминание о том месте, где она впервые увидела Роберта, но что они сказали друг другу в тот вечер, она не помнила. Запечатлелось одно: она без памяти влюбилась в этого мужчину. Одиннадцать лет спустя это чувство было таким же ярким, как в ту ночь, когда она его впервые пережила. Разве это можно передать словами? Что такое прикосновение? Что такое вкус? «Мгновение, переходящее в вечность», – так думала Кейт. Это последнее воспоминание, которое у нее останется, прежде чем ее заберет смерть. Все в ее жизни меркло в сравнении с тем вечером. Она знала это тогда, знала и теперь. Роберт Кеньон был единственным мужчиной, которого она действительно любила всем сердцем, всей душой.

Санта-Маргерита, Италия

Сентябрь 1997 года

Лука появился на вилле примерно через неделю после приезда Кейт. Он утверждал, что ничего не знает о ее приезде, но между тем приехал один, не приглашал друзей и не устраивал вечеринок, как обычно. Впрочем, он не звал Кейт погулять или искупаться вместе с ним; казалось, он готов предоставить ей возможность жить так, как ей самой хочется. Они встречались, конечно. Бывало, вместе готовили ужин и в это время пили вино, но жили они порознь.

Лука был ровесником Роберта, то есть намного старше Кейт. В детстве Кейт им восторгалась, впрочем, знала она о нем очень мало. Она была совсем юной девушкой, когда в конце концов соблазнила Луку без особого труда. Лука, конечно, был женат, имел семью, но в тот период Кейт не обращала на это внимания. К тому же это оказался далеко не первый роман Луки. Поначалу, в первые несколько недель под жарким итальянским солнцем жизнь казалась Кейт просто совершенством, но влюбленность начала увядать, как только она наконец поняла, что у них с Лукой слишком мало общего. Не сказать, чтобы ее сердце разбилось; скорее, она возвратилась в реальность. Но Лука был очарователен и полон энергии, поэтому она осталась в его кругу и еще пару раз в летнее время притворялась плохой девчонкой. Все закончилось в тот вечер, когда она увидела Роберта Кеньона. Не прошло и года со времени их первой встречи, а Кейт казалось, что пролетела целая жизнь.

Итальянец давно пережил шок после гибели Роберта – для него жизнь продолжалась, – но к Кейт он относился с особым вниманием и добротой. Когда у них наконец произошел долгий разговор о Роберте, о том, как она справляется с пережитым ужасом, Кейт показалось, что Лука разделяет ее чувства. Может быть, все остальные тоже ее понимали – нужно всего лишь потерять весь мир, чтобы такое понять, но сочувствие Бартоли помогло Кейт раскрыться. Она рассказала ему о том, чего не говорила никому. На самом деле Лука вовсе не был тем человеком, с которым приятно вести задушевные беседы, но зато он знал о самых экстравагантных выходках Кейт, поэтому между ними не было тайн.

– Не думаю, что смогу еще хоть раз подняться в горы, – призналась Кейт, когда Лука спросил ее, не собирается ли она продолжить занятия альпинизмом. – Покинуть дом, приехать в Италию – даже это было для меня тяжело.

Лука стал расспрашивать почему, и Кейт ответила ему откровенно: ей страшно. Это удивило Луку. Кейт Уилер что-то пугает? Он и представить себе такого не мог. Но в этом-то и было все дело. Она боялась всего. Она ощущала себя в безопасности только в знакомых местах. Но даже тогда ей то и дело мерещилось, что в дом вламываются вооруженные бандиты. Иногда ей казалось, что они затаились за ближайшим углом и поджидают ее. Случались совсем ужасные дни, когда она чувствовала, что под ней проваливается пол, а она стоит на краю воображаемой бездны.

А самым худшим было вот что. Лишившись отваги, необходимой для альпинизма, Кейт чувствовала, что у нее совсем ничего не осталось в жизни. Столько лет горы оставались единственным, что она хорошо знала, единственным, что ее интересовало, а теперь получалось, что и это она тоже потеряла вместе со всем остальным.

– Не проходит и дня, – прошептала Кейт, – когда мне не хочется убить себя.

Услышав это печальное признание, Лука спросил:

– И как бы ты это сделала?

– Ты о чем? – удивилась Кейт.

– Как именно ты это себе представляешь?

– Ну я не знаю…

– Нож, пистолет, газ, таблетки… Наверняка ты думала о чем-то таком, если собиралась сделать это!

– Лука, ты не должен позволять мне размышлять о чем-то подобном!

– Почему же? Мне просто интересно!

– Лучше скажи, что с такими мыслями мне лучше лечь в лечебницу! Искать помощи у профессионалов!

– Зачем я стану говорить тебе то, что ты сама прекрасно знаешь?

– Ты не принимаешь меня всерьез!

– А ты ничего серьезного не говоришь. Так просто языком болтаешь.

Кейт в отчаянии убежала в свою комнату, но через несколько минут примчалась обратно.

– Я хочу умереть, падая в пропасть! Вот чего я хочу!

– Не выйдет, – покачал головой Лука.

– Это почему же?

– Высоты боишься. Ты, наверное, даже на стремянку побоишься влезть.

Кейт начала страшно ругаться. Это была ее смерть, и она имела право представлять себе это, как хотела! А потом они оба вдруг расхохотались. Кейт не могла вспомнить, когда еще так смеялась. Затем они целый вечер предлагали идеальные способы самоубийства, находя в каждом какие-то недостатки, и в конце концов согласились, что это не выход.

На следующее утро Кейт проснулась с тяжелейшим похмельем, но с таким чувством, что у нее внутри словно лопнул нарыв или растаял лед, сковывавший ее душу.

– Я хочу, чтобы ты научил меня стрелять из пистолета, – попросила Кейт Луку, тоже страдавшего от последствий вчерашней вечеринки.

– А ты разве раньше ни разу не стреляла?

– Если честно, нет.

– Ничего сложного, Катерина. Целишься, спускаешь курок – как в кино.

– Я хочу, чтобы ты обучил меня всему, что сам умеешь, Лука. Скорость, калибровка.

– Просто калибр.

– Вот видишь. Я ничего не знаю.

– Зачем тебе это?

– Я дала себе слово найти убийцу Роберта. Думаю, пора мне начать готовиться к встрече с ним.

– Если ты хочешь подготовиться, – сказал ей Лука, – ты бы еще много чем могла заняться, не только учиться стрельбе. А вдруг убийца стоит на горе? Как ты к нему подберешься, если боишься высоты?

– Лука, я не шучу!

– Я тоже. Если ты фантазируешь насчет мести, ко мне не обращайся. Нет никакого смысла учиться стрелять, потому что это тебе просто не пригодится. Пустая трата времени! Если ты действительно жаждешь мести, то ты должна уметь многое.

– Я сделаю все, что только будет нужно.

– Тебе придется снова подниматься в горы. Нельзя всего бояться, нельзя поддаваться галлюцинациям, когда ты преследуешь убийцу! Если что-то пугает тебя – встань с этим лицом к лицу. Думаешь, тот или те, кто прислал киллеров на Айгер, сроду не видели человека с пистолетом? Нет, Кейт, в этом мире много людей, которые, увидев оружие, знают, как себя вести! И если ты собираешься гоняться за кем-то, тебе надо быть уверенной, что ты сильнее, быстрее и умнее! А еще тебе лучше понять, как именно ты планируешь это сделать. Те, кто способен убить, а потом спокойно жить дальше, кое-что знают про то, как за себя постоять. В борьбе с такими людьми все непредсказуемо. Не думай, что ты одержишь победу над убийцей, потому что он тебя обидел. Жертвы остаются жертвами. Ты должна быть готова побеждать любой ценой, любыми средствами. Ты хочешь этого – победить любой ценой? Или ты собираешься поигрывать пистолетиком и всякий раз, нажимая на спусковой крючок, притворяться, будто ты кому-то отомстила?

– Я хочу, чтобы этот негодяй лег в могилу, Лука.

Бартоли несколько секунд молча смотрел на Кейт, потом встал и отправился в гараж. Минут через пять он вернулся с набором метательных ножей и листом толстой фанеры, который прислонил к стене. Он нарисовал мелом на фанере очертания человеческой фигуры, взял два ножа и отвернулся от стены. После этого он отошел от мишени на три широких шага, развернулся и метнул первый нож. Он глубоко ушел в доску. Лука сделал маленький шаг вперед и метнул второй нож другой рукой. Нож вонзился в мишень в нескольких дюймах от первого.

Кейт пару секунд смотрела на ножи, затем перевела взгляд на Луку.

– Считай, что человек, которого ты вознамерилась убить, – сказал он, – так же хорош. А ты должна быть лучше – либо избавляйся от своих фантазий.

Кейт вернулась взглядом к засевшим в фанере ножам. Наконец она подошла к мишени и выдернула из нее оружие.

– Покажи мне, как это делается, – попросила она.

Цюрих, Швейцария

Вторник, 11 марта 2008 года

Одиннадцать лет спустя она все еще помнила то ощущение, которое испытала, выдергивая ножи из фанеры.

– Ты в порядке? – спросил Итан.

Кейт улыбнулась.

– Все нормально. Просто скучно.

Она метнула два кинжала в мишень – сначала левой рукой, потом правой. Броски получились хорошие – оба прямо по центру.

– По тебе не скажешь, что ты скучаешь, – заметил Итан. – Вид у тебя такой, словно ты о чем-то размышляешь.

– Роберта убил не Лука. И не Джанкарло.

– Может быть. Но им известно, кто это сделал.

Кейт посмотрела в окно, борясь с сомнениями.

– Как они могут знать об этом и не говорить мне?

– Они – часть тайного общества, – сказал ей Итан. – В любом случае ты можешь быть уверена в двух моментах. Когда они вошли в Совет паладинов, они дали клятву на крови хранить тайны ордена и приходить на помощь другим членам Совета, невзирая на риск и средства. Когда даешь такое обещание, исключения из правил не оговариваются. Семья, друзья – на втором месте. Даже любимые крестницы.

– Но Роберт был одним из них. Зачем паладинам убивать одного из своих?

– Если это внутренний конфликт… возможно, он предал орден.

– А при чем тут я? Если они хотели убрать Роберта за что-то такое, почему должны страдать невинные люди? Лука обучил меня… всему. И вовсе не для того, чтобы я зарабатывала себе на жизнь кражами. Он научил меня убивать людей, Итан! Когда заказали его брата, он охотился за теми, кто был к этому причастен. Он рассказывал мне о каждом, кого он выследил и уничтожил, как они себя вели. Они ждали его, но он сумел сокрушить их оборону. Он не хвастался, а на примере показывал мне, что нужно знать на тот момент, когда я найду убийцу Роберта.

– Или нескольких убийц.

– Он очень старался научить меня всему, чтобы я была готова к бою. Я могла сдаться и превратиться из охотника в жертву. У меня могло не оказаться под рукой оружия в нужный момент. Мне надо было узнать столько всего! И он научил меня тому, что сам умел. Зачем ему понадобилось делать это, если я могла в один прекрасный день явиться по его душу?

– Понятия не имею. Но он знает, что произошло. Бартоли скрывают от тебя правду. И ты должна осознавать это, если на самом деле собираешься выяснить, что именно случилось.

– Понимаю, но я не трону их. Если только не они сами убили Роберта, а я так не думаю. В этом нет никакого смысла!

Когда поздно вечером пришел Мэллой, Кейт ходила по гостиничному номеру на костылях. Итан предложил Мэллою выпить, и на сей раз тот согласился.

– Скотч с содовой, если у вас найдется.

Итан положил в стакан лед; послышалось тихое позвякивание. Мэллой сел в удобное кресло.

– Я долго изучал то, что наши ребята вытащили из ноутбука Черновой. Там немало материала, заслуживающего внимания. Мы сумеем установить круг ее основных сообщников и сможем определить как минимум некоторых ее спонсоров. Проблема на данный момент в том, что мы бежим наперегонки со временем. Я хочу сказать, что, если мы, допустим, наткнемся на какой-то телефон, благодаря которому можно выйти на целую сеть номеров, нужно будет действовать предельно быстро, пока владельцы от них не избавились. В противном случае нам придется гоняться за тенями и устаревшими псевдонимами.

Итан подал Мэллою скотч.

– Значит, мы в двух шагах от обнаружения этого типа – а чтобы что-то узнать, потребуется дня три-четыре?

Мэллой сделал глоток.

– Нам может улыбнуться удача, но не более того. Карлайл не высовывается – по крайней мере, под этой фамилией. Но если он в конце прошлого года переводил деньги Черновой или за последние пару месяцев контактировал с Олендорфом, может всплыть какой-то из его псевдонимов.

– Если этот парень хоть что-то соображает, он должен понимать, что ему грозит опасность, – сдвинув брови, проговорил Итан.

– Думаю, он давно об этом знает. Поэтому и выступил против нас.

– Но ведь его не разыскивают по всему миру, – возразил Итан. – Если ваши люди свяжут его с Черновой, ему придется уйти на дно. Когда это случится, любая информация, полученная от Черновой, ничего не даст и ни на йоту не приблизит вас к Карлайлу.

– Понимаю.

– Тогда какой план? – спросила Кейт.

– Я нашел кое-какие файлы в компьютере Дейла, перед тем как его вычистить. Не так много, но есть неплохие снимки Карлайла. Из ежегодных отчетов выжать не удалось почти ничего. А с фотографиями мы хотя бы можем его идентифицировать.

Мэллой вытащил из кармана флеш-карту и протянул Итану.

– Он заснят в Париже три года назад.

– Стало быть, наш призрак все-таки время от времени появляется? – проговорила Кейт.

Опираясь на костыли, она встала рядом с мужем.

– У него была встреча с Хуго Олендорфом, – сообщил Мэллой, в то время как Итан подключил носитель к своему ноутбуку. – Люди Дейла пасли Олендорфа, но и за Карлайлом присматривали, вот и сняли его. – На дисплее высветились файлы, и Мэллой указал на них. – Там есть еще папки, они тоже для вас. Как только Дейл узнал имя Карлайла, он составил на него досье. Не уверен, что там есть что-то новое, но порой полезно взглянуть на материалы свежим глазом.

– Я заберу все, – кивнул Итан, открыв файл с фотографиями и выбрав режим слайд-шоу.

На первом снимке Карлайл и Олендорф сидели в уличном кафе. Похоже, Карлайл расстался со своими рабочими корнями. По крайней мере, внешне он смотрелся такой же важной персоной, как и бывший прокурор.

– Симпатяга, – отметил Мэллой.

На экране появилось третье фото, и Мэллой посмотрел на Кейт. Та стояла за спиной мужа, и вид у нее был совершенно потрясенный.

– В чем дело? – спросил Мэллой.

Итан обернулся. Кейт не отрывала глаз от экрана и молча смотрела на сменяющие друг друга снимки.

– Что такое? – забеспокоился Итан.

В его голосе послышалась вполне обоснованная тревога: Кейт выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.

– Это… Роберт, – прошептала она.

– Что? О чем ты говоришь? – ошеломленно спросил Итан.

– Мы видим перед собой не Дэвида Карлайла. Это Роберт Кеньон.

Как ни странно, взгляд Кейт стал безмятежным и просветленным. Она словно бы смирилась с тем, что видит фотографии своего первого мужа через восемь лет после его предполагаемой гибели на горе Айгер.

– «Перережь веревку», – прошептала она наконец, и только тогда Мэллой заметил, что на ее глаза набежали слезы. – Один из них что-то говорил. Я плохо разобрала. «Как насчет нее? Что с ней делать?» Примерно так. А Роберт произнес: «Перережь веревку». Я ударилась головой и туго соображала, но я знаю: Роберт не мог сказать ничего такого. В смысле… я просто в это не поверила.

– Это раскрывает многие загадки, – проговорил Мэллой, начав сопоставлять между собой разные обрывочные сведения, казавшиеся прежде бессмысленными.

– И ставит еще больше вопросов, – сказал Итан, поерзав на стуле.

– Не совсем так, – возразил Мэллой. – Задумайтесь. Роберт Кеньон производит необдуманное капиталовложение и теряет все, в том числе и деньги Кейт. Кто выигрывает на банкротстве? Его старые друзья. Они не взяли деньги, а перебросили их – по крайней мере, большую их часть – на новые счета для Дэвида Карлайла. Этому человеку удалось невероятное: он умер и все унес с собой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю