Текст книги "Скупые звезды"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

^{Художник В. Федоров.}

Часть первая. Разгром

1

Для разведки муниципалитет выделил полугрузовой трак. Как сказал, напутствуя их, директор гимназии, «машина тяжелая, корпус прочный, вам будет безопасно».

Опасности и вправду пока не было – от самого города под днищем тянулся хорошо знакомый пейзаж без малейших признаков враждебных повстанцев.

Через полчаса беспечной прогулки сидевший сзади Эдуард, внезапно спохватившись, нашел ручной пульт и занялся оборудованием боевой ячейки. Часть кабины вместе с его сиденьем выгнулась, образовав пузырь с правого борта машины. Еще несколько нехитрых манипуляций проделали бойницу в прозрачном наноматериале обшивки. Через это отверстие немедленно хлестнула струя встречного потока, и Эдик поспешил зарастить стенку – когда понадобится, дырку легко будет открыть снова.

– Что вы там вытворяете, Корунд? – Химичка, занимавшая сиденье рядом с водительским, по обыкновению прокаркала его фамилию, растягивая безударную гласную. – Почему не спросили разрешения?

Эдуард не стал отвечать. Тетка давно осточертела ему, а сейчас, в боевой вылазке, вовсе стала неуместной помехой. Он продолжал всматриваться в скользящую навстречу степь. Очень хотелось увидеть колонну вооруженных аборигенов и, вновь раздвинув бойницу, нажимать и нажимать спуск – убивать убийц, посмевших пролить человеческую кровь. Для такой развлекухи лучше всего подошел бы бластер, а то и пулемет, но, к величайшему сожалению Эдика, серьезного оружия у него не имелось. Была всего-навсего отцовская двустволка, а к ней – две дюжины патронов с картечью.

Управлявшая машиной Элизабет Стюарт из параллельного класса сказала недовольным голосом:

– Эдди, твой волдырь нарушил аэродинамику. Трак теряет равновесие.

– Сбрось скорость, – посоветовал Эдик. – Мне нужен обзор.

Учительница раздраженно пообещала настучать директору гимназии о безобразном поведении зазнавшегося отличника.

– Нас послали на разведку, а не в войну играть, – заявила Антония Алекс.

Разумеется, ее тут же поддержал четвертый член команды Газанфар Аль-Махди. Среди одноклассников этот патологический подлиза и предатель заслужил кличку Падла-Газанфар.

– Госпожа Антония, – вскричал он, – Корунд собрался в кого-то стрелять. Такие секции бывают у стрелков на боевых машинах!

Задохнувшись от гнева и возмущения, учительница потребовала, чтобы хулиган Корунд немедленно восстановил форму машины и отдал ей оружие. В противном случае Антония пригрозила самыми свирепыми карами на ближайшем уроке химии.

Острое желание послать ее подальше, причем открытым текстом, осталось неисполненным, потому что внимание Эдуарда сосредоточилось на местности прямо по курсу. Несколько нажатий на сенсоры пульта – и частички, составлявшие обшивку машины, превратились в видеосистему, увеличив и сделав четким изображение.

На гладкой степной плоскости возле хлипкой рощи остролистных деревьев местной разновидности собралось не меньше сотни курариков. Разрисованные боевыми узорами, вооруженные луками, копьями и короткими мечами аборигены плясали вокруг костра.

Разглядев, что именно горит в костре, Эдуард озверел, снова сформировал амбразуру и выстрелил по толпе из верхнего ствола. Не меньше двух аборигенов упали, остальные бросились врассыпную. В тот же миг Элизабет резко потянула штурвал, уводя машину вверх и в сторону, и заорала:

– Ты что, совсем сдурел?

– Они сжигали людей, – процедил Эдик сквозь нервно дрожащие челюсти. – Убили людей и бросили в костер. Вернись, я перебью эту мразь.

– Мы вернемся, обязательно вернемся, – надменно произнесла Антония Алекс и вдруг сорвалась на истеричный визг: – Мы вернемся в город и обсудим на педсовете вашу возмутительную выходку, Эдуард Корунд. Вы посмели – страшно сказать – выстрелить по живым существам, причем без разрешения старшего. Обещаю, что вы будете оставлены на второй год, а в будущем годуя позабочусь, чтобы вы никогда не сдали экзамен по химии. Вы не получите аттестат зрелости!

– Хулиган, – поддакнул Падла-Газанфар. Терпение лопнуло, и Эдик огрызнулся, повысив голос:

– Послушайте вы, тупицы! Эти скоты напали на наш город, они убивали людей, в ночном бою я застрелил больше десятка дикарей, а вы болтаете о каких-то экзаменах.

– Вы всегда были антиобщественным элементом, – провозгласила учительница. – Ваша семья жестоко поплатится. Лиззи, девочка моя, Газанчик, мы должны поговорить с аборигенами, успокоить бедняжек.

– Но ведь они действительно буянили в городе, – робко напомнила девушка. – Я тоже слышала, что среди колонистов есть жертвы.

– Ерунда, мой муж сказал, что никаких убийств не было, – с высокомерной уверенностью в собственной правоте заявила Антония. – Дурацкие слухи о мятеже распространяют малолетние преступники вроде Корунда… Лиззи, приземлись на том холме, где растут три дерева.

«Почему все злые тетки похожи на бульдогов? – тоскливо подумал Эдуард Корунд. – Или такая внешность делает их упрямыми, нервными и тупыми?» В городе лилась кровь, происходило что-то немыслимо ужасное, а эта дура несла чушь о недоразумении, виновны в котором, разумеется, земляне…

Трак медленно, чтобы не напугать бедненьких аборигенов, пошел на снижение, выдвигая шасси. Курарики собрались кучками вокруг холма и, не выпуская оружия из верхних лап, глядели в небо. Противник представлял собой великолепную мишень, но для дробовика было далековато, а потом Элизабет, по приказу химички, набрала код на панели управления, сделав стенки трака непроницаемыми. Теперь Эдик не мог не только стрелять, но даже выйти из своей кабинки, пока миролюбивые идиотки не соизволят его разблокировать.

Когда колеса трака коснулись травы, растущей на вершине холма, Антония Алекс величественно заявила, что сейчас они пойдут к аборигенам, чтобы извиниться за бессовестную жестокость некоторых соплеменников.

– Остановитесь, вы… – Эдик едва сдержал следующее слово. – Это опасно. Они убьют вас, как тех людей в городе и тех, которые догорают в костре.

– В городе все спокойно, – с безумным упрямством провозгласила химичка. – Мудрая политика нашей администрации полностью исключает любые эксцессы. Поэтому каждого, кто распускает провокационные панические слухи, мы назовем врагами общества и примерно накажем. Газанфар, Элизабет, пошли.

Подав пример ученикам, она неловко выбралась из кабины на успевший пожухнуть от летнего зноя травяной ковер. С вершины было видно, как полсотни курариков опасливо окружают невысокий холмик. Оружие аборигены держали на изготовку.

– Может быть, не стоит? – пробормотал трусоватый Аль-Махди. – Я тоже видел, как они ломились в дом наших соседей.

Учительница строго отчитала Падлу-Газанфара, пообещав серьезно поговорить с его родителями на собрании по итогам четверти. В городе немножко похулиганили отдельные пьяницы из числа южных кочевников, сказала госпожа Алекс. А здесь, по ее словам, собрались мирные крестьяне из ближних деревень. Вопли Корунда про трупы в костре и оружие курариков она пропустила мимо ушей.

Дисциплинированные ученики нехотя поплелись за сумасшедшей теткой, которая всерьез верила в миролюбие аборигенов и даже собиралась вымаливать у дикарей прощение.

Понять это было выше сил и способностей Эдика, обладавшего самым высоким в гимназии ай-кью.

Учительница появилась в Аквамарине минувшей зимой, когда ее мужа, менеджера коммунального хозяйства, перевели из столицы континента. Эдуарда Корунда, лучшего ученика выпускного класса, Антония Алекс невзлюбила с первого дня и ставила удовлетворительные оценки, даже не слушая его ответов у доски. На директорской контрольной он первым сдал работу, но на следующем уроке учительница, злорадно усмехаясь, объявила: «У меня нет твоего листка. Наверное, ты не писал контрольную». Тупая подлая тварь…

Вероятно, жена муниципального чиновника считала, что любые беспорядки станут пятном на репутации ее супруга, а потому делала вид, будто ничего серьезного не происходит. И похоже, она искренне верила в эту глупость. Словно не было ночного кошмара в Аквамарине, прервавшейся связи с другими городами и мерцающего зарева над космодромом. Привыкшая, что гимназисты не смеют перечить учителю, опасаясь плохой оценки, она была уверена: курарики тоже выполнят любой ее приказ.

Машинальным движением Эдик расстегнул нагрудный карман, достал мобильник и стал снимать происходящее. Аппарат был из простых – не ультрасовременный страшно дорогой смартофон, который записывает запахи, эмоциональный фон и, если верить рекламе, даже мысли, но видеорепортаж получится. Освещение было превосходное – в небе светили сразу обе компоненты двойной звезды 10 Большой Медведицы – ослепительно-белая Десятка и тусклая красноватая Малышка.

Антония Алекс решительно шагала навстречу аборигенам, за ней плелась Элизабет, а замыкал шествие Падла-Газанфар. Кажется, он догадывался, что обитатели деревни настроены не слишком дружелюбно. Эдик увидел, как хитрый одноклассник сделал вид, будто подвернул ногу, и замахал руками: мол, вы идите, а я как-нибудь догоню.

Благодаря этому маневру Аль-Махди отстал на пару десятков шагов, что и спасло ему жизнь. Щелкнула тетива, и оперенная стрела вошла точно в глазницу несчастной Лиззи. Девушка рухнула в траву. Аборигены темпераментно заверещали, радостно подпрыгивая и потрясая оружием – словно торжествовали победу над страшным врагом или успех в охоте на особо питательного зверя. На подмогу передовому отряду спешили курарики, которые до сих пор толпились поодаль, прячась за дымящим костром.

– Немедленно прекратите это безобразие! – вконец обезумев, завизжала химичка, но голос ее сорвался, и Антония продолжала хрипящим шепотом: – Ведите себя достойно, как подобает разумным существам…

Десятки покрытых чешуей коротышек стремительно окружили ее. Самые рослые аборигены планеты Кураре были чуть выше метра, да и весили курарики немного. Однако всей оравой они повалили ошеломленную женщину, несколько особей держали ее за конечности, кто-то упал на голову, зажав рот, а самый сексуальный, скинув сплетенную из травы юбочку, лег на Антонию, мощно выполняя возвратно-поступательные движения.

Запертый в машине Корунд мог лишь беспомощно наблюдать, как аборигены, весело галдя, один за другим насилуют землянку – пусть даже тупую, злобную и подлую. Антония давно уже перестала отбиваться и даже вообще не шевелилась, а курарики все подходили, торопливо выполняя традиционный для многих рас акт демонстративного унижения побежденной особи.

Безусловно, Антония Алекс вполне заслужила экзекуцию, но зрелище было неприятное. Эдик скрипел зубами и матерился, а другая банда курариков с веселым верещанием занялась некрофилией с трупом Элизабет.

Тут не выдержали нервы у Аль-Махди, который до сих пор скрывался от аборигенов, затаившись в высокой траве. Он вдруг вскочил во весь рост и, невразумительно вопя, бросился вверх по склону. Обрадованные новому развлечению курарики устремились в погоню, на бегу постреливая из своих маленьких луков. Две стрелы угодили в спину и ляжку, когда Падла-Газанфар уже почти добрался до машины. Обливаясь кровью и слезами, он все-таки втиснулся в кабину, захлопнул дверь, упал на водительское кресло и попытался запустить мотор. Однако трак не желал слушаться, и Газанфар замолотил кулаками по приборам управления.

– Идиот, ключ остался у Лиззи, – крикнул Эдик. – Выпусти меня. Я смогу поднять машину.

Обезумевший от страха и боли одноклассник словно не слышал его – только тряс головой и, подвывая, лупил по пульту. Видя, что большая шумная машина не шевелится, курарики набрались храбрости, окружили трак плотным кольцом и принялись бить по корпусу топорами, каменными молотами и просто кулаками. Их длинные, в человеческую ладонь, хоботки с раструбами на кончиках возбужденно подергивались. Прочный материал обшивки пока держался, но Эдик точно знал: сильного нагрева машина не выдержит.

Он с отвращением шлепнул по тонкой изогнутой перемычке, отделявший огневую ячейку от остальной части кабины. Инструментов, чтобы пробить дыру, под рукой не было, пульт остался у химички, а взлететь придурок Газанфар не сумеет. Они были обречены – рано или поздно курарики додумаются обложить трак хворостом.

Аборигены сообразили очень быстро и разбрелись по окрестностям собирать сухие ветки и солому. Между делом они отрубили головы обеим землянкам. Трупы отволокли к костру и бросили рядышком с уже обгоревшими телами.

Тем временем быстро росла груда горючих материалов вокруг трака. Часть курариков трудолюбиво подтаскивала пищу для будущего костра, остальные же весело водили хоровод, выкрикивая хором писклявые оскорбления в адрес безносых врагов.

Внезапно курарики притихли, попятились, а затем стали разбегаться, издавая панические визги. Даже почти готовый костер поджечь забыли. Причиной такого бегства стало, безусловно, появление на поле нового игрока. Над холмом, держась в метре от травы, медленно кружило нечто, напоминающее столб огня примерно трехметровой высоты. Феномен постоянно менял очертания, переливаясь различными оттенками серого и зеленого цветов.

Облетев вокруг машины, Серо-Зеленый остановился напротив кабины, в которой был заперт Эдуард Корунд.

Больше всего он был похож на струящуюся колонну, по которой метались языки пламени или светящиеся волны вязкой жидкости. Впрочем, поверхность его не была ни горячей, ни холодной – этот факт земная наука установила точно, хоть и не смогла определить агрегатное состояние подобных существ. Ученые туманно говорили о чистой энергии, особых формах материи, квантовом облаке, свернутом континууме. Несложно было понять, что человеческой науке не под силу разобраться в природе Серо-Зеленого и его соплеменников. Потому и оружие против них создать не смогли.

Эдуард впервые встретился с одним из повелителей Вселенной, поэтому был шокирован. Еще сильнее потряс подростка телепатический контакт – Высший снизошел до разговора с ним!

– Сочувствую, детеныш, – прошелестела в мозгу чужая мысль. – Ты в безвыходном положении. Как и вся ваша колония на этой планете.

С трудом поборов оцепенение, Корунд произнес вслух:

– Они напали на нас, ворвались в город, убивали…

– Знаю. В случившемся виновато ваше племя. Люди контролировали планету, приняли на себя ответственность за Младших, но не смогли сохранить мирную ситуацию. Вы обязаны были предотвратить кровопролитие.

– Аборигены словно взбесились. Ведут себя как дикие звери…

Мысленный ответ Высшего прозвучал с философической глубиной и претензией на афористичность:

– Все биологические особи – в той или иной степени звери. Существа, считающие свою цивилизацию Старшей, обязаны помнить об этом. Ваши правители оказались неспособны проявить элементарную предусмотрительность, что и привело к трагедии.

Безусловно, в чем-то он был прав. Только сейчас Эдуард Корунд, как и вся земная колония на Кураре, не нуждался в поучениях. Если против людей выступили не только дикари-кочевники, но и все остальные племена, ситуация грозила долгой тотальной войной с неизвестным исходом.

– Вы поможете нам? – осведомился человеческий подросток.

– Разумеется, нет, – ответил Серо-Зеленый. – Неправильно помогать тем, кто оказался в беде по собственной глупости.

– Но где же справедливость? Ведь они напали на нас!

– Никакой справедливости нет, это глупая выдумка! – ударила по нервным отросткам чеканная мысль Высшего. – Вселенная существует на основе суровых законов отбора – естественного и искусственного. Выживают и добиваются прогресса лишь те расы, которые способны о себе позаботиться.

– Значит, бойня на Кураре будет продолжаться?

– Кровопролитие мы остановим. Вашим властям уже переданы необходимые рекомендации. – Неожиданно ледяная тональность телепатических сигналов сделалась благожелательной. – Но лично тебя, детеныш, я мог бы спасти. Нам вовсе не чужда забота о существах Уступающей расы.

Смысл этих мыслей Эдик понимал трудно и долго. Потом из непостижимой субстанции жидкого холодного огня, составлявшей материальную сущность Серо-Зеленого, вытянулся тонкий отросток. Щупальце прошло сквозь обшивку трака и уперлось в перегородку, изолирующую молодого Корунда в стрелковой ячейке. Сферическая стенка стремительно рассосалась, кабина приняла стандартную форму – без всяких перегородок.

Эдик понятия не имел, зачем Серо-Зеленый снизошел до его мелких проблем и какие замыслы скрывались в квантовом разуме Высшего. Он получил шанс на спасение и не собирался упускать эту возможность вырваться из когтей смерти.

Протянув руки над водительским креслом, он рывком перебросил мелко дрожащего Падлу-Газанфара на заднее сиденье. Раненый одноклассник вскрикнул и, кажется, потерял сознание. По-хорошему, стоило бы его перевязать, но кровь из ран еле сочилась, а Корунда заботили совсем другие проблемы. Снова схватив ружье, Эдик скользнул к штурвалу, откинул щиток, закрывавший систему питания, и напрямую соединил два проводка. Теперь можно было запустить мотор даже без ключа.

– Неплохо справляешься, – прокомментировал Серо-Зеленый. – Ты не безнадежен. Лети к своим и передай, чтобы не делали глупостей.

С этими словами Высший начал постепенно удаляться, одновременно становясь прозрачным. Не прошло, наверное, и полминуты, как Серо-Зеленый исчез полностью – то ли перенесся в другое место, то ли свернул вокруг себя пространство, так что лучи света огибали его, не отражаясь.

Непостижимое создание скрылось из вида, и курарики, в очередной раз осмелев, бросились в атаку. Самые отважные дубасили машину каменными топорами, а те, кто поблагоразумнее, кидали факелы с безопасного, как им казалось, удаления. Груда хвороста, насыпанная вокруг трака, загорелась сразу в нескольких местах, подпалив кого-то из аборигенов.

Запылавший огонь не представлял большой опасности, потому что Эдуард уже поднимал машину. Зависнув на высоте тройного человеческого роста, он раздвинул в борту небольшую прорезь, сквозь которую просунул стволы, и, прицелившись по скоплению дикарей, нажал спусковой крючок. Затем, переломив ружье, вставил новые патроны и опять выстрелил дуплетом.

Картечь уложила не меньше десятка курариков. Уцелевшие, моментально растеряв кураж и побросав оружие, стремглав помчались к роще, надеясь укрыться среди деревьев. Мстительно рыча, Эдуард вел машину над плотной толпой аборигенов, поливая врагов картечью и не считая убитых – в его состоянии важен был сам процесс возмездия. Потом он прекратил беспорядочную пальбу и стал охотиться за главарем, которого уложил с четвертого выстрела, попутно перебив полдюжины других врагов. Сомнительный успех немного успокоил Эдика, и он даже не стал продолжать избиение распуганных аборигенов. Повернув и одновременно потянув на себя штурвал, он увел машину повыше, взяв курс на город.

Опять побежал под брюхо трака жизнерадостный голубовато-зеленый ковер степи, украшенный ручейками, озерцами, рощицами, редкими холмами, возделанными участками. Природа Северной Омерты была богата и доброжелательна, чего не скажешь о расположенном за проливом Вендетты континенте Южная Омерта. Впрочем, и там люди создали научно-исследовательские базы…

– Мы улетели? – совсем слабо простонал за спиной Падла-Газанфар. – Помоги, я смертельно ранен.

– Не шевелись, – посоветовал Эдик. – Если я выдерну стрелы, будет больно, и кровь пойдет сильнее. Потерпи полчаса.

– Нет сил терпеть, – простонал одноклассник.

– На стенке около тебя висит аптечка. Залепи раны пластырем и выпей тайленол – боль утихнет.

Сзади послышалась шумная возня – кажется, Падла-Газанфар жрал все таблетки подряд. Чуть позже он заговорил почти спокойно:

– Ты не пытался забрать Элизабет и Антонию?

– Их убили и сожгли.

– А что тебе говорил Высший?

– Что тебя и тебе подобных надо посадить на бутылку с широким горлышком… Заткнись, ты мне мешаешь.

Раненый пассажир послушно умолк, но временами принимался неразборчиво бормотать. Эдик его не слушал – впереди вот-вот должны были показаться две разделенные рекой деревни, где на одном берегу жили курарики, а на другом – люди. Это место следовало бы осмотреть в самом начале рейда, но покойная химичка велела бедняжке Лиззи лететь другим маршрутом.

Поселение земных колонистов он увидел издали – по многочисленным струйкам дыма. Подлетев поближе, он обнаружил, что горят посевы. Огонь уже заканчивал уничтожение почти созревшей пшеницы, а на окраине деревни дымился сарай, где должно было храниться заготовленное на зиму сено для скота. Других следов разрушений в деревне не было, по улицам бродили вооруженные ружьями крестьяне, возле лодочной пристани валялись трупы аборигенов – не меньше дюжины.

Снижаться, а тем более садиться Корунд не стал. Все равно ничем помочь не способен, к тому же селяне, похоже, сами пока справляются. Сделав круг над деревней, он снова направил машину в сторону города.

Пролетая над излучиной, Эдик заметил новую опасность: курарики переправились через Рио-Сигуенте на многочисленных плотах и лодках. Большой – голов двести – отряд уже обосновался на правом берегу, и еще вдвое больше аборигенов готовились форсировать реку. Если говорить по-военному, противник захватил плацдарм в двадцати километрах от южной окраины Аквамарина.

Не раздумывая, Корунд опустил машину до десятка метров и выпустил в проклятых кровожадных тварей последние заряды картечи. И тут случилось невозможное: пока большинство курариков разбегались, несколько особей открыли ответный огонь.

Они стреляли по траку из чего-то вроде автоматических винтовок.

2

На школьном дворе, откуда они вылетели на рассвете, оказалось неожиданно многолюдно. Когда Эдик, не без труда выбрав свободное место, приземлился и открыл дверцу кабины, к нему бросился взъерошенный директор, сопровождаемый толпой знакомых и не очень горожан.

Сразу стало невероятно шумно. Все наперебой задавали вопросы, заглушая своими криками голос Корунда. Полицейский капитан интересовался обстановкой на подступах к городу, родители Элизабет и Падлы-Газанфара требовали объяснить, где их дети, супруг химички выяснял, почему нет его жены, а еще кто-то истерично спрашивал, куда девалась какая-то вторая машина.

Ни о каких других машинах Эдик не знал, он устал, проголодался и вообще плохо соображал, что совсем не удивительно после таких приключений.

С немалым трудом полицейский уговорил толпу говорить поменьше и потише. Эдик попытался поведать о случившемся, но тут из трака вывалился окровавленный Аль-Махди, который истошно завопил:

– Это Корунд во всем виноват! Он первый начал стрелять, и тогда курарики всех убили! А меня он даже перебинтовать не захотел!

Толпа немедленно загорланила с новой силой, все плотно обступили вернувшихся и, как безумные, что-то кричали. Позеленевший от злобы капитан дважды выстрелил в воздух из пистолета, но шум стал немногим слабее. Тогда полицейский, схватив Эдика за плечо, повел его в здание школы, остальные хлынули следом, а к общему гвалту добавился вопль Агнес Корунд:

– За что вы арестовали моего брата?!

Когда вернулось восприятие реальности, он полулежал на диване в кабинете директора, шум остался за стенами и окнами, а сестра поила его холодной газировкой. Немного похлопав глазами, Эдик, не дожидаясь вопросов, снова стал рассказывать. Говорил он сбивчиво, перебрасываясь с эпизода на эпизод, наверняка кое-что упустил, но поведал, кажется, обо всем главном. Аудитория – директор, учителя, капитан, Агнес, родители Элизабет, муж Антонии – слушала его без особого доверия. Директор гимназии так и сказал:

– Парень или врет, или перенервничал и бредит. Всем известно, что у курариков не может быть огнестрельного оружия. Про встречу с Высшим я просто молчу… Корунд, признайтесь, вы обстреляли мирных аборигенов без всяких причин. И те в отместку напали на машину, когда несчастная Антония пыталась исправить последствия вашей безобразной выходки.

– Они убивали людей! – заорал Эдик. – В костре горели человеческие тела! Деревня у реки в осаде! Вот-вот банда с винтовками ворвется в город по юго-западной дороге! Их там сотни три! Осмотрите обшивку трака – в ней пулевые пробоины. А если не верите про Высшего, спросите Падлу-Газанфара!

– Аль-Махди подтвердит что угодно, – пробормотал учитель труда и спросил погромче: – Почему вы не доложили о происшедшем по радио?

– У них не было радио, – объявил директор. – Я запретил брать с собой средства связи. В разведке положено соблюдать полное радиомолчание – я видел это во многих фильмах.

Полицейский офицер посмотрел на него, свирепо сузив глаза, и злобно процедил:

– Очевидно, вы боялись, что дикари степных поселков подслушают радиопереговоры? Вы отправили на опасное задание детей под командованием неврастенички – без связи, без оружия! Вам придется ответить и за эти три жизни, и за гибель второй машины.

– Может, вторая еще вернется… – проскулил директор. Пожав плечами, полицейский поднес к губам небольшой аппарат. Он говорил очень тихо, Эдик расслышал только приказ выдвинуть резервный отряд к излучине Рио-Сигуенте, осмотреть вернувшийся трак и допросить отправленного в больницу Падлу-Газанфара. Выслушав ответ, капитан поспешно покинул кабинет.

Директор выглядел как потрепанное бригадой экзорцистов привидение, молчал и только дергался всем телом. Учителя военной подготовки, труда и биологии (все трое тоже участвовали в ночном бою) что-то обсуждали вполголоса. Отец Лиззи увел плачущую жену. Пользуясь паузой, Агнес рассказала брату, что проникшие в Аквамарин банды аборигенов выбиты за городскую черту, спутники связи по-прежнему молчат, а мама сидит дома и держит за уши младшего братика Мишеля, который рвется воевать.

Неожиданно подал голос господин Алекс. Чиновник размахивал руками и вопил: дескать, сопляк Корунд всегда ненавидел бедняжку Антонию, которая считала его недисциплинированным любимчиком некоторых учителей, а потому Корунд бросил ее, даже не попытавшись спасти от надругательств.

– Ее нельзя было спасти, – меланхолично поведал учитель биологии. – Сперма туземцев имеет своеобразные кислотно-щелочные свойства и быстро разъедает мочеполовые каналы землянок. Все женщины, изнасилованные аборигенами, умерли в страшных мучениях.

– Двоих удалось спасти, – сообщил вернувшийся капитан. – Их успели отвезти в больницу и вырезали все пораженные органы… Господин Алекс, прекратите истерику и вообще убирайтесь вон, сейчас не до вас. Эдуард Корунд, ваш рассказ подтвержден – корпус машины действительно пробит пулями неземного производства. Ваш одноклассник видел, как вы разговаривали с Высшим, но не слышал, о чем вы говорили.

– Это все ложь! – взвизгнул чиновник. – Он – убийца… Процент адреналина в крови Корунда снова повысился, а заодно вернулась способность соображать. Злорадно оскалившись, Эдик вытащил видеофон, нашел нужные кадры и включил воспроизведение. Запись получилась прекрасно, даже звуки были слышны. Когда курарики принялись насиловать Антонию, учителя мужчины обменялись невнятными шуточками, а вдовый Алекс закричал: мол, это – фальшивка.

– Заткнись, ублюдок, – усталым голосом посоветовал полицейский. – Под психоскопом не врут. Память раненого мальчишки сохранила четкую картинку: ваша жена заперла единственного вооруженного члена команды и тем самым обрекла на смерть себя и остальных. Просто чудо, что парень сумел вырваться. Ты молодец, Корунд. Держи свою пушку.

Капитан протянул фамильную двустволку «Семь Колец», которую Эдик оставил в кабине трака. Бережно взяв отцовское ружье, парнишка проворчал, как положено бывалому солдату:

– Пользы от него – патроны-то кончились.

– Если готов сражаться, получишь настоящее оружие. Агнес попыталась протестовать: дескать, ребенок устал, с вечера не кормлен и вообще война – не детское занятие. Ей сурово растолковали, чтобы шла домой и успокоила мать, а мужчины будут исполнять свой долг воинов и защитников.

Сестра сдалась на удивление быстро и, поцеловав Эдика, отправилась на родную Мушкетерскую. Ружье с последним патроном в стволе Агнес лихо повесила на плечо.

В столовой городского департамента охраны порядка собралось человек сто. Роботы сноровисто расставили на столах нехитрый, но сытный обед, и Эдик утолил зверский аппетит салатом, мясным супом и большим бифштексом с картофельным пюре. Когда от бифштекса осталось около половины, чувство голода перестало туманить рассудок, и Корунд-младший стал присматриваться к остальным.

Полицейских в мундирах было всего трое. Почти половину собравшихся составляли взрослые парни и немолодые дядьки в рабочих робах с эмблемами электромеханического завода, строительной фирмы и транспортной службы. Кроме того, Эдик узнал нескольких преподавателей городского колледжа и своей гимназии. Были здесь и ученики этих заведений.

Хлопнула дверь, быстрым шагом вошел знакомый капитан, сопровождаемый сержантом. Оглядев аудиторию, офицер сразу перешел к делу:

– Для тех, кто не знает меня, представляюсь – вице-начальник департамента капитан Барсегов. Шеф департамента майор Уилер тяжело ранен в ночном бою, врачи вернут его в строй только завтра к вечеру. Обстановка ухудшается. Связи со столицей по-прежнему нет, городские власти деморализованы и не знают, что делать, почти все полицейские – на линии огня. Противник стягивает к Аквамарину новые банды, мы расстреливаем их с воздуха, но туземцев слишком много. Если мы хотим выжить, необходимо создать более-менее боеспособные отряды, мобилизовать всех, кто имеет за плечами армейскую службу, и создать единое командование.

Он добавил, что сейчас оборону города держат около двухсот полицейских и полторы сотни кое-как вооруженных добровольцев и что в ближайшие деревни посланы по воздуху подкрепления. Особая задача – организовать защиту или эвакуацию разбросанных по степи научных станций и мелких фермерских поселений. Потом Барсегов без лишних подробностей рассказал о рейде школьного трака, и аудитория разразилась гневными выкриками.

Из собравшихся быстро сколотили две роты – шесть взводов по полтора-два десятка человек в каждом. Эдик попал в подразделение, которым командовал старший лейтенант запаса Мак-Гоуэн, инженер-технолог с электромеханического. В подвале департамента ополченцам раздали автоматические винтовки «Свинг-3» и подсумки с запасными магазинами. Шлемов и бронекостюмов в арсенале не было – этого добра не хватило даже на кадровых полицейских.

– Снабжение организуйте, – потребовал Мак-Гоуэн. – Сколько в городе ресторанов? Десятки. Пусть каждый поставит на довольствие по взводу.

– Будет вам жратва, не беспокойтесь, – хмуро сказал вице-шеф полиции. – Возьму мэра за глотку.

Инженер с транспортного портала, отставной капитан технических войск, напомнил: