Текст книги "Скупые звезды"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Поскольку с этим было более-менее понятно, Корунд спросил о другом:

– Дядя Виктор, вы все время говорите: мы назвали планету… мы обманули конкурентов… Кто это «мы» – руководство «Футурланда»?.

Немного опешив, Гродзинский заговорщически подмигнул:

– Ну скажем, так… речь идет о подразделении «Футурланда», которое планирует космическую разведку и, в частности, сильно интересуется Высшими.

– И чем же на самом деле занимается наш концерн? Ухмыльнувшись, полковник блеснул проницательностью:

– Брат интересуется? – Снова подмигнув, он не стал ждать, пока смущенный Корунд придумает ответ. – Корпорация «Футурланд» обеспечивает достойное существование ветеранам вооруженных сил, участникам вооруженных конфликтов, защитникам человечества. Люди с заслугами получают хорошо оплачиваемые должности, на которых могут приносить пользу. Кроме того, «Футурланд» по мере сил способствует прогрессу нашей цивилизации. Так и передай. Если, конечно, Мишель снова спросит.

– Может не спросить?

– Кто-то из его начальников проявил чрезмерную любознательность. Думаю, на днях этому деятелю вправят мозги… У тебя все?

Расстегнув сумку с остатками трофеев, Эдуард объяснил, что его отец больше не может варганить подделки. Гродзинский без слов вызвал робота, приказав отнести в мастерскую камни и большой, тысячелетнего возраста, обрубок окаменевшей древесины. Умельцы наделают из них сувениры для следующей банды туристов – шоу должно продолжаться.

На прощание Корунд сообщил о скором разводе и попросил предоставить ему на некоторое время служебную квартиру. Грустно кивнув, полковник проворчал: мол, к твоему возвращению квартира будет ждать.

Оба солнца в небе Джуманджи имели почти одинаковый видимый размер и в это время суток висели над противоположными краями горизонта: Зета закатывалась, наступал прохладный вечер. Корунд вел машину на ручном управлении, непринужденно напевая «Последний поцелуй». Плохого настроения как не бывало, несмотря на холодность Колы и странные выходки Геллы. Никакие проблемы с женщинами не могут испортить жизнь, когда впереди ждет такое потрясающее приключение!

Оставив машину в гараже, папа с дочкой преодолели остаток пути на лифтах, эскалаторах и ползущих тротуарах. От избытка чувств Эдуард даже купил любимому чаду большую порцию мороженого ассорти и вафельно-цукатный тортик.

Сольвейг едва не визжала от восторга, тем более что добрый папочка разрешил ей перед сном посидеть часок в виртуале – все равно завтра воскресенье и не надо рано вставать.

Как он и предполагал, Геллы дома не было. Поплескавшись в хвойной ванне, Корунд сел дочитывать Редля, запивая торт свежим чаем. Он как раз взялся за последнюю главу с обобщениями и выводами, когда щелкнула входная дверь.

Из коридора послышались веселая возня, смех, возбужденные голоса. «Уже домой любовника водит, – раздраженно подумал Эдуард. – Для кого я жил, для кого живу сейчас…»

– Ну не здесь, старый шалунишка… – хихикала Гелла. – Пенсия на горизонте, а все туда же… Подожди, я сама расстегну, так и не научился…

Стянув с головы интерфейс-обруч, Сольвейг прижалась к отцовскому колену и печально спросила:

– Вы опять поссоритесь? Будете кричать и ругаться?

– Вряд ли. Но ты иди к себе и закрой дверь. – Убедившись, что дочь ушла, Эдуард крикнул: – Не расстегивай, идиот. Она любит, когда одежду срывают одним движением.

Прихожая ответила испуганные вскриками. Потом наступила глухая тишина, после которой сдавленный голос Анзора Вельского прошептал:

– Ты говорила, никого не будет…

Хлопнула дверь за убегающим гением метанауки. Гелла вошла с каменным лицом. Эдуард спокойно сидел на диване, читая Редля. Покосившись на жену, он спросил почти равнодушно:

– Как ты успела вернуться на Джуманджи раньше меня?

– Ты бредишь. Я никуда не улетала с планеты. Уже много лет.

Действительно, на ее лице не было следов удара. Залечить такую ссадину меньше чем за сутки – ну, допустим, медицина творит чудеса. Продолжая сомневаться, Корунд осведомился:

– Что ты знаешь о градациях Всемогущества?

По ее опасливой гримасе было ясно, что Гелла ждала упреков, криков, даже рукоприкладства. Неуместный вопрос мужа смутил и шокировал неверную супругу.

– Каких именно градациях? – неуверенно переспросила она. – Не понимаю, о чем ты…

Эдуард ответил уклончиво:

– Совсем недавно кто-то – может быть, даже ты – говорил мне, что Всемогущество имеет две стороны. Не могу вспомнить, какие именно.

Гелла смотрела на него исподлобья – недоверчиво и с опаской. Медленно произнесла:

– Я тоже не могу вспомнить, чтобы мы говорили об этом… Ну если настаиваешь – да, мы выделяем две ступени Всемогущества. Ступени, а не стороны и тем более не градации. Должно быть Всемогущество коллективное и Всемогущество персональное. Прогресс цивилизации всегда развивается по этой схеме. Сначала некая метаспособность доступна всей цивилизации в целом, потом это становится посильно каждой отдельной личности.

На космодроме Теоле речь шла явно не об этом. Эдуард буркнул:

– Понятно. А как насчет наших отношений? Я тебе, значит, уже совсем не нужен?

– Похоже, что мы давно не нужны друг другу. – Она вызывающе добавила: – Обойдемся без новых скандалов или станем посуду бить?

– Что посуду бить, что тебя – толку немного. Тем более что посуда нынче небьющаяся.

– Что предлагаешь?

– Раз не получается жить вместе, надо хотя бы разойтись по-культурному.

В ее взгляде снова появилась искра заинтересованности. Хотя любовь умерла, он продолжал удивлять Геллу. Криво улыбнувшись, она сказала:

– Даже жаль, что мы не можем ужиться.

– Постарайся ужиться с очередным гением. Не Рафаэль конечно же, но тоже великий ученый.

Не обращая внимания на ее оскорбленную мимику, Корунд позвонил шефу и объявил, что готов вылететь послезавтра, как только верфь передаст ему «Кураре».

Часть третья. Вольный охотник

1

Экипировкой перед рейдом Корунд занялся всерьез, изрядно шокировав начальство, наивно считавшее, что дело ограничится заправкой корабля топливом.

– Не будь таким жлобом, – возмущался Сид Брукс– У тебя есть все необходимое.

– Мало ли что у меня есть, – нагло возразил Эдуард. – Я лечу по заданию компании, пусть компания обеспечит меня необходимой амуницией. И провиантом.

– Может, тебя и женщинами обеспечить?

От женщин Эдуард великодушно отказался, но потребовал под завязку заполнить воздушные баки, водяные цистерны и загрузить трехнедельный запас продовольствия. Деликатесов он, конечно, не получил – фирма расщедрилась только на полсотни стандартных обеденных пайков.

Пока техники заправляли «Кураре», Корунд занялся мародерством в арсенале. Первым делом он показал пальцем на вездеход военного образца «Горностай-70», снятый с вооружения полвека назад. Надежная машина – броня, силовая защита, почти звуковая скорость, легкая пушка. Между делом прихватил также лучевой пистолет Мак-Гохона образца 2287 года и карабин ИЖ-Лассо, наноствол которого мог метать до десятка различных зарядов – пули трех калибров, Дробь, картечь, плазменные капсулы, фотонный луч, парализующие молнии. Не обращая внимания на осуждающие взгляды Брукса, Корунд затащил в кабину вездехода ящик боеприпасов.

– Кажется, почти все, – задумчиво произнес он. – Ну роботы, спутники, медикаменты, скафандры – это само собой, водолазное снаряжение – тоже…

– Под воду не полезешь, – отрезал Сид. – Хватит с тебя ныряющих роботов… Ты чего лоб морщишь?

– Не бойся, ничего больше не попрошу, – отмахнулся, немного расстроившись, Эдуард. – Просто моя любимая «чешуя» осталась в домике на Теоле. Придется крюк сделать.

– Один хрен будешь обкатывать катер на короткой дистанции, – резонно заметил вице-президент. – Вот и заскочишь на Теоле. А можешь взять на складе, есть новая модель.

Подумав не больше трех секунд, Эдуард отрицательно тряхнул головой:

– Не возьму. Я тот костюмчик долго-долго под себя подгонял. Неохота снова с настройками возиться.

Он еще раз оглядел кучу вырванного с боем снаряжения, выцыганил запасной комплект аккумуляторов и остался доволен подготовкой. Попрощавшись с коллегами, Корунд неторопливо задраил люк и поднялся в рубку.

На недолгом пути до Теоле не представилось возможности даже подумать о книгах или выпивке. Эдуард провел все время в пилотском кресле, контролируя работу агрегатов. «Кураре» показал себя выше любых похвал: силовые машины ни разу не закашляли даже в те полчаса, когда Корунд врубил движок на форсаж. С корабликом ему повезло.

Везение продолжилось и на космодроме прибытия: старшим офицером дежурного наряда службы безопасности оказался Пьер Барро, сосед по «Парку водопадов». Он как раз собирался лететь домой на обеденный перерыв и предложил подбросить Эдуарда.

– Спасибо, дружище, – обрадовался Корунд, и вдруг его осенило: – Окажи еще одну услугу…

Выслушав его просьбу, Пьер удивился, но повел Эдуарда в свой офис. Перебирая файлы на мониторе, сосед проворчал:

– Значит, и в той потасовке ты успел отличиться… Честно скажи: ты специально ищешь неприятности или они сами за тобой охотятся?.. Вот эта красотка, из-за которой стрельба началась.

Корунд буквально впился глазами в короткий текст.

Итак, ее зовут Линга Симба. Позавчера прилетела из системы Беты Зайца, вчера вечером отбыла на Проксиму. «Кирасир» ждал ее.

Значит, это была не Гелла. Разве что военные возят ее по системе на скоростных курьерских пакетботах. Это гораздо вероятнее, чем сестра-близняшка или клон-двойник. А что она делала на Бета Зайца? Он уже выяснил, что в этой системе нет заселяемых планет. Только рудники, экологически грязные производства, исследовательские станции, большой космодромный узел. И пресловутые военные базы.

«Военные базы…» – мысленно повторил Эдуард. Таинственная госпожа Симба путешествует на военном корабле, уехала с космодрома в сопровождении военных…

– Пьер, будь другом, посмотри по архивам. Как часто она посещала Теоле?

Выразительно поглядев на часы, Барро задал поиск и сообщил:

– До этого зарегистрирована один раз, семь месяцев назад, на Южном Космодроме. Прибыла на корабле «Гренадер», покинула Теоле спустя три дня на «Драгуне». Удовлетворен?

– Не знаю, – честно признался Корунд. – Надо подумать.

– Кажется, неисправимый бабник запал всерьез, – резюмировал Пьер. – Полетели, у меня перерыв не бесконечный.

Изголодавшийся страж космодромной безопасности вел аэромобиль на громадной скорости, едва не обогнав звук. Тем не менее Эдуард успел похвастаться новым кораблем, но про цель путешествия рассказал в общих чертах: дескать, фирма поручила обследовать перспективные для туризма планеты.

Когда машина приблизилась к северной окраине Виедры и Пьер, сбросив скорость, начал разворот со снижением, разговор запоздало переключился на женщин. Корунд рассказал свежий анекдот, а сосед, внезапно помрачнев, осведомился:

– Ты знаешь Джулию и Ангелину из нашего дворика?

– Немолодые и несимпатичные. – Корунд решительно отверг возможные подозрения. – Меня такие чудища не интересуют.

– Могу понять… Тетки трансбальзаковского возраста, мужским вниманием не избалованы, работают в аппарате советника по городскому хозяйству. Обе завели себе любовников-аборигенов.

– Дело житейское.

– Не скажи. – Пьер нахмурился. – Мне совсем не по душе, что теолийцы легко получают пропуска в наш жилой комплекс. У вас на Кураре тоже началось примерно так – со свободного доступа.

– Подумаешь, два туземца ходят иногда к старушкам.

– Не иногда, а каждый вечер. И не два, а добрый десяток. И ведут себя вызывающе.

Корунд согласился, что ситуация неприятная. Конечно, можно понять стареющих землянок, которых потянуло на темпераментную экзотику… но меры безопасности в чужих мирах никто не отменял.

– Что собираешься делать? – спросил Эдуард.

– Лично у меня никаких соображений, – признался Барро. – Надо будет собрать жильцов и обсудить. Вроде бы глупо окружать роботами эти гнездышки любви всякий раз, когда там групповуха начинается.

– Не так уж глупо, предосторожности лишними не бывают. Младшие брательники по разуму, напившись, могут и морду кому-нибудь набить.

– Уже… – Барро вздохнул. – На той неделе двое приставали к Элине из сорок девятой. Девчонка еле вырвалась, убежала и заперлась в особнячке, так они ходили под окнами, пробовали дверь на крепость и орали по-своему. Джулия с трудом загнала их к себе, а потом долго упрашивала наших не сообщать в полицию. Клялась, что такое не повторится… А вчера днем, когда почти все жильцы разъехались, кто-то взломал два дома. Много барахла утащили, а еще больше переломали и вдобавок нагадили.

– Камеры должны были заснять грабителей.

– Они морды тряпками замотали, – сообщил Пьер. – Даже перчатки надеть догадались. Но не учли, что ДНК у всех аборигенов берутся при рождении, так что полиция все равно найдет их по экскрементам.

– Да уж, до биохимии теолийцы не доросли… – Корунд был искренне возмущен. – Кажется, мы распустили зверюшек, пора на место поставить.

– Вот так и скажешь на собрании… Вылезай, приехали.

– Так и скажу, – заверил Эдуард. – Предупреди, я постараюсь прилететь.

Сгоряча он едва не предложил вообще запретить аборигенам вход в «Парк водопадов». К счастью, быстро спохватился – сообразил, что в таком случае не сможет водить к себе Колу.

Повидать Колайру он собирался немедленно – нужно было сообщить о полном разрыве с Геллой и обсудить их дальнейшую жизнь. Поэтому, войдя в дом, Эдуард первым делом набрал номер ее мобильника.

Конечно, после сцены на космодроме не стоило рассчитывать на слишком теплый отклик, и Корунд подготовился к трудным объяснениям, упрекам и прочим проявлениям варварского темперамента. Однако реакция прекрасной теолийки оказалась совершенно неожиданной. Кола сильно удивилась, увидев его. Округлив глазища, она поднесла аппарат совсем близко к лицу, пробормотала скороговоркой:

– Не ждала тебя увидеть. Ты в Виедре?

– Да, дорогая. Очень хочу с тобой встретиться. Мы должны серьезно поговорить.

– Сейчас это невозможно. Ты надолго?

Рассказ о предстоящем долгом, дальнем и опасном путешествии среди звезд не произвел на нее заметного впечатления. Вероятно, Кола просто не видела большой разницы между рейдами за пределы освоенной части Галактики и морскими походами старшего брата. Она лишь повторила, что в ближайшие дни будет очень занята.

Забеспокоившись, Корунд спросил:

– Что-то случилось?

– На днях соберется Даранга-Дувал, я должна помогать отцу… – Оглянувшись на кого-то, Кола торопливо повторила: – Не могу сейчас говорить. Встретимся, когда вернешься. Целую, жду встречи.

«Больше не злится, и то неплохо», – подумал Эдуард, уныло разглядывая тающие блестки угасавшей голограммы. Мысленно вздыхая, он достал из шкафа скатанную «чешую» – походный костюм, сочетавший свойства брони, экзоскелетона и биологической защиты. На загривке был смонтирован левитатор, питавшийся от самозарядной батареи. Портативный гравитатор обеспечивал полет в течение часа с небольшой скоростью. Секрет производства таких устройств земляне получили от Высших в первые годы знакомства.

Корунд рассеянно повесил на плечо упакованную «чешую». Мысли невесело вертелись вокруг пресловутого Даранга-Дувала.

Глом, неугомонный папаша Колы, говорил время от времени: мол, хорошо бы собрать племенных вождей, жрецов, старейшин и обсудить, как дальше жить будем. Нетрудно было сообразить, что патриарх авейра собирается решительно переделать архаичный социум, объединив племена, жившие в этой части континента, под властью мудрого и дальновидного короля. На роль монарха претендовал, естественно, сам Глом.

Несколько чахлых княжеств, существовавших здесь перед появлением землян, давно канули в бездну исторического прогресса. Вожди племен имели весьма ограниченную власть в пределах своих владений, финансами распоряжались купцы, армии не было, полиции тоже. Условное подобие порядка поддерживалось лишь вокруг земных гарнизонов и в больших городах вроде Виедры. В какой-то мере континентом управляли земные советники, с которыми местные магнаты старались не ссориться.

Наверное, местная администрация была необходима, но в аппарате губернатора предпочитали не форсировать события. Корунд представил себе, какие волнения начнутся, когда Глом провозгласит себя императором, королем или хотя бы князем. Часть племенной знати, безусловно, поддержит его, но кто-то наверняка воспротивится, а денежные мешки Виедры конечно же возмутятся и поднимут по тревоге отряды городской стражи. Враждебные племена – те же тубонда, к примеру, – тоже немедленно бросят в бой свои банды.

Дело попахивало серьезной резней с непонятным исходом.

Полный тревожных опасений Эдуард надиктовал свои соображения на сей счет и отправил файл на почтовый адрес брата.

Обед был умеренно приятен на вкус, а большего от походного пайка требовать не стоило. Чашка крутого бульона с тремя пельменями, порция тушеного мяса с зеленым горошком и картофельным пюре на второе, а также сладковатая булочка и кусочек масла. Крепкий чай Корунд заварил из собственных запасов и машинально отметил, что третий день подряд его не посещают мысли об алкоголе.

Гипердвижок без натуги тянул массу корабля по несложной трассе, оборудование работало просто великолепно, никаких осложнений не предвиделось, переживания забылись. Поэтому, кинув пустую пластиковую посуду в мусорный люк, Эдуард взялся за книги.

Многие авторы Большого Квартета пытались найти ответ на главную загадку: что такое Высшие и чего они добиваются. Догадки лучших исследователей, проявлявших феноменальную проницательность, парадоксальность мышления и невероятное логическое искусство, позволяли увидеть в неожиданных ракурсах небольшой фрагмент общей картины. Корунд и сам уже который год работал над книгой о Высших, систематизируя собственные наблюдения и наиболее интересные озарения настоящих – не ему чета – ученых.

Сегодня он принялся штудировать «Гениальность злодейства» Редля и Корна. Это были сравнительные жизнеописания великих деятелей прошлого: диктаторов, ученых, путешественников, попытка разобраться в психологии гениев прошлого. Некоторые из них оставили подробные мемуары, о других можно узнать лишь из воспоминаний современников. Особый упор соавторы делали на политиков XX–XXIII веков и на судьбу Гастона Кордини, который возглавлял человечество в страшные и великие десятилетия, вместившие межпланетную гражданскую войну и начало межзвездных полетов. У гениев, доказывала книга, формируется иной, парадоксальный взгляд на все проблемы, одной лишь интуицией они разгадывали самые сложные загадки. И вместе с тем у них были совсем другие помыслы, в чем-то выше обычных человеческих и совершенно непонятные.

Так в чем же секрет гениальности? Книга не давала ответа. Редль и Корн говорили в предисловии, что намерены провести такой же анализ по судьбам гениев и величайших злодеев других Старших рас.

Не без труда осилив главу, в которой соавторы выполнили филигранное сопоставление Колумба, Галилея, Наполеона, Вагнера, Эйнштейна и Кордини, ошеломленный Корунд выключил изображение. Голова слегка опухла, мысли разбегались, нервная система возбужденно пульсировала, выплескивая в кровь адреналин в букете с другими гормонами.

Машинально запустив подборку любимых песен, Эдуард закрыл глаза. Как обычно, под хорошую музыку мозг начинал работать гораздо лучше.

«Литература прошлых веков приучила нас к догме о Старших братьях по разуму. Встретив среди звезд Высших, мы ждали, что носители Всемогущества осыпят нас благодеяниями. Однако звезды оказались скупыми по части бескорыстных подарков. Звезды ничего нам сами не дадут. Даже отнять у них – непосильная задача. Как и мы, Высшие далеки от альтруизма. А почему, собственно говоря, мы недовольны? В этом отношении Высшие мало чем отличаются от нас.

А если мы хоть в чем-то похожи, то похожими должны быть и цели – пусть в несравнимых масштабах. Младшие хотят сравняться с нами, мы пытаемся стать вровень с Высшими, а Высшие… они стремятся к Истинному Всемогуществу, которым обладают вроде бы гипотетические суперы. Прогресс – это гонка, в которой погибают отстающие, но и вырвавшиеся вперед рискуют нарваться на экзекуцию…»

Несложные умозаключения убедили его, что налицо полная аналогия. «Более сильная цивилизация диктует слабейшим свои условия, не слишком заботясь объяснить причины этих требований. Объяснения, наверное, не нужны – все равно Младшие расы неспособны понять Старших, как Старшие не понимают Высших. В свою очередь Младшие без энтузиазма соглашаются соблюдать запреты, но продолжают выпрашивать немножко сверх уже дарованного. Кроме того, мы хотим обмануть Высших, пытаемся проникнуть в их тайны. Наверное, и Младшие так же надеются перехитрить Старших…»

Он почувствовал, что приближается к догадке, и насторожился, стараясь четко сформулировать ускользающую мысль.

«Но если возможны такие аналогии, то и Высшие относятся к Старшим примерно так же, как Старшие – к Младшим, – размышлял Эдуард. – Мы жалуемся на скупость звезд, хотя получили кое-какие полезные знания. Высшие тоже ограничивают информационно-технологическую поддержку и препятствуют нашему прогрессу, потому что… Точно так же и теолийцы жалуются на скупость Большого Квартета. Высшие отвечают нам примерно так же. Может, они не слишком лицемерят? Как мы объясняем такие же свои действия? Младшие все равно не поймут, наверняка станут использовать подарки в злых целях, причинят ущерб и себе, и нам…» Они дают нам меньше, чем мы даем Младшим, но и разрыв между нашими культурами куда страшнее, чем между землянами и теолийцами.

С этим было понятно: Высшие не издеваются над нами, подобно пресыщенному скучающему божеству. Их действия вполне логичны, как логично наше собственное отношение к другим цивилизациям.

Музыка ненавязчиво настраивала разум на поиски новых логических связей. Мысли прекратили сумбурную пляску, включаясь в творческий процесс.

«Мы считаем Высших полубогами, демонами, чьи помыслы непостижимы. Но ведь и в нашей истории были такие люди, которых современники не понимали, считая безумцами. Тайный смысл их поступков и стремлений, их гениальность и ошибки становятся понятны лишь впоследствии, через века, и потомки называют этих людей пророками…»

Итак, психологически среднестатистический Высший может быть похож на земных гениев, которые стремились расширить горизонты, добиться недостижимого, познать неведомое. Чего добивались эти люди, к чему пытались вести остальных? Можно ли найти что-нибудь общее в судьбах и стремлениях Юлия Цезаря, Ньютона, Наполеона Бонапарта? Корунд знал ответ:

«Они ясно видели возвышенную цель, недоступную остальным современникам, они понимали сложные закономерности. И они считали своим долгом шагнуть за грань возможного, совершить великие деяния во благо своего народа, подарить человечеству новые возможности, прославить в веках собственное имя».

Нужное слово всплыло из закоулков памяти: мессианство. Не боги, но мессии, ведущие цивилизацию к неясной, но заманчиво-прекрасной мечте. Вожди и пророки, не желавшие считаться с желаниями окружающих. Вот только земные пророки не всегда выбирали верную цель… может, и Высшие способны ошибаться?

С такой яростью он работал, пожалуй, лишь над некоторыми главами «Планеты изгнания». Несколько часов подряд Эдуард набирал, диктовал и правил текст, шлифовал формулировки, подкрепляя свои тезисы примерами из истории разных миров.

Когда он – измотанный, но счастливый – убрал клавиатуру, сразу три главы будущей книги приняли законченный вид. Приподнятое настроение слегка портила лишь досадная мелочь: Эдуард понимал, что может не вернуться из этого рейда, и тогда его догадки пропадут, никто никогда не узнает о последних его выводах. Поднявшись в рубку, Корунд выяснил, что корабль давно покинул территориальное пространство человечества, равно как и зону надежной связи с Джуманджи.

Он воспользовался последним шансом: отослал архивированную рукопись университетскому дружку Вальтеру Ришару, который работал в команде самого Бернарда Корна. До Валинора тоже было далековато, но сохранялся малюсенький шанс, что адресат получит файл.

Людям, которых природа обделила крепкими нервами, долгое одиночество резко противопоказано. Когда не с кем поговорить, а ты понимаешь, что лишь тонкая обшивка и парадоксальная квазисубстанция силового щита отделяют жилой отсек от абсолютно враждебной среды гиперпространства, – тут недалеко до спонтанного срыва в истерику. Очень многие не выдерживали таких испытаний, буянили, спивались, обжирались антидепрессантами, ломились в люки внешнего корпуса.

Если даже Корунд и страдал какой-нибудь умственной хворью, то психопатом не был наверняка. Первую ночь он спокойно проспал, следующий день бесцельно валялся на койке, смотрел фильмы и записи веселых концертов, изредка заглядывая в рубку, чтобы проконтролировать течение полета.

Хотя свободного времени хватало с избытком, Эдуарду совершенно не хотелось продолжить работу над рукописью. К этой книге, которая даже не имела пока названия, он возвращался нечасто. Особенно сейчас, без постоянных споров и дружеского соперничества с Геллой. В тех яростных мозговых штурмах рождались оригинальные мысли, но про Геллу пора забыть…

Прихватив очередную коробку походного пайка, Корунд поплелся в рубку. Прикосновение к сенсору на упаковке – и содержимое разогрелось до кондиции. Сегодняшний ужин оказался рыбным: жареное филе, гарнир из морской капусты, пирожок с креветками, крабовый салат.

Меланхолично заправляясь дарами океанов, Эдуард просматривал лоцию. Сведения об этом секторе пространства были весьма скудные, либо добыты средствами инструментального наблюдения, либо получены от дорогих братишек по Большому Квартету, то есть вовсе ненадежные. Небольшой участок прямо по курсу был назван потенциально опасным, а это могло означать все что угодно. Корунд машинально переключил локаторы в режим «дальний взгляд» – глубокое проникновение при низком разрешении.

Так и есть – тот самый случай, когда лучше бы ошибиться. Пятимерная пространственно-временная трасса корабля пересекала район запредельных деформаций гиперпространства. Громко и грязно выругавшись, Эдуард запил соком последний кусок остывшего пирожка, продолжая неприязненно разглядывать голограмму с угрожающими завитушками силовых линий.

По-хорошему в таких случаях полагалось срочно вернуться в унылую банальность трехмерного космоса, заново рассчитать курс и обогнуть опасное место на почтительном удалении. Очень крутые навигаторы могли бы скорректировать тензор перемещения, не покидая гипера. Оба варианта годились для больших звездолетов с мощными двигателями и опытными штурманами, поэтому Корунд не рассматривал эти возможности всерьез. Любой маневр, который он сумел бы выполнить, приводил к гигантскому крюку и лишним суткам путешествия.

У кого заиграло в прямой кишке, в обход не летают! Плотоядно скалясь, Эдуард нахлобучил видеотелепатический шлем и переключил автопилот в режим аварийной подмоги.

Теперь биоэлектронный мозг «Кураре» будет заниматься необходимыми вычислениями, но сам перехватит управление лишь в особо неотложных случаях.

Для полного счастья Корунду не хватало именно такого приключения. Очень уж давно не встречался он с настоящей физической опасностью, когда жизнь висит на волоске и лишь полное напряжение сил спасает твою никому не нужную шкуру.

Он чувствовал, как мышцы лица непроизвольно растягивают очень свирепую ухмылку. Не раздумывая, Корунд отыскал плей-лист жестоких романсов и под стенания лучших исполнителей последних пяти веков погрузился в виртуальный мир многомерных рельефов.

…В огне смертельных битв

Я вспоминал твой образ…

Типовая задачка высшей навигации: провести трассу в обход гравиторнадо с использованием переменной кривизны гиперпространства. Вихрь взбесившихся силовых полей работает на нас, корректируя направление тензора энергии-импульса. Используя притяжение опасного места, корабль разгонится до запредельных квазискоростей и обогнет область перекрученных измерений.

…У вашего крыльца не дрогнет колокольчик,

Не спутает следов мой торопливый шаг…

Компьютер рисовал варианты трасс прорыва, но все они приводили к разрушению «Тамбовского рейдера» – приливные силы тут бушевали просто зверские. Еще оставалось время, чтобы плюнуть на играющий в заднице кураж и покинуть гипер… щас, разбежался! Эдуард вызвал из архива сборник нестандартных лоций Лещука-Гринстоуна.

…Нехотя вспомнишь и время былое,

Вспомнишь и лица, давно позабытые…

Вот оно – рискованное, но красивое решение: вписаться в изограву. Проскользнуть по кривой линии, вдоль которой гравитационные силы множества разных источников взаимно вычитаются. Корунд отдал мысленный приказ, процессорная сеть удивленно переспросила, но, получив подтверждение, прочертила безумный курс.

Генератор ускоряющего поля плавно переключился на максимальную тягу. Многомерная скорость корабля – векторная сумма производных по шести координатам – непрерывно менялась, чтобы окруженный силовой защитой корабль безошибочно преодолел зону нестационарных колебаний.

…А ну быстрей несите, кони,

Прочь гоните грусть-тоску!

Мы найдем себе другую

Раскрасавицу-жену…

Он был уже бессилен изменить что-либо. Крохотный комочек органики, запертый в композитной коробке, окруженной щитами энергетических коконов, за пределами которых бесновалась тупая мощь Вселенной. Трижды накатывала перегрузка, четырежды – невесомость, дважды слепли локаторы, несчетно захлебывались движки, а рев реактора заглушал музыку.

Внезапно стало понятно, что опасная зона осталась позади. Дрожащими руками Корунд вытирал пот с отекшей рожи, а из видеокомплекса томно страдала Сусанна Авгурова:

…Звездного неба вуаль

Окутала наши тела.

Прочь улетай, печаль,

– Я сегодня с любимым была…

Побаливали ребра, ныли позвоночник, поясница и все остальные кости-суставы. Гул машин резко стих – в рабочем режиме моторы поют свои романсы совсем тихо. Корабль выдержал испытание, пилот – тоже. Только пилот почему-то вдруг прочувствовал всю тоску своего одиночества. Удалой прорыв через смертельные вихри не вылечил рану в душе. Раны в душе вообще не лечатся лихими наскоками.

Система звезды Рубин оказалась на месте. Когда-то давно это светило почти не отличалось от Солнца, но состарилось и начало тускнеть, добавляя в спектр все больше красного цвета. Довольно большая – с Нептун размером – горячая планета крутилась по внутренней орбите, другой полугигант примерно тех же габаритов – по внешней, а между ними пристроилась богатая водой, кислородом и биомассой Верита.

Как положено, Корунд вывел «Кураре» на высокую орбиту и первым делом запустил серию спутников-ретрансляторов, чтобы обеспечить надежную связь и видеосканирование планеты. Спутники деловито растопырили уши антенн и крылышки солнечных батарей, а также выпучили глазки телеобъективов. Уже через три витка были готовы точные карты Поющего Квадрата. К сожалению, все снимки изображали только дикий ландшафт – сильно пересеченное плоскогорье, поросшее клочьями леса и прорезанное многочисленными речками. Таинственные сигналы, о которых рассказывал Гродзинский, зафиксировать не удалось, хотя приемники корабля прослушивали все диапазоны электромагнитных и гравитационных излучений.