Текст книги "Поцелуй королевы (СИ)"
Автор книги: Константин Кривчиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
…Проснулась я от настойчивого звонка городского телефона. Приоткрыв глаза, разглядела большой циферблат настенных часов. Половина десятого? Это рано или поздно? Ох, что с моей головой? Где она?
Звонок не прекращался. Такую настойчивость и нахальство мог проявлять только один человек – Донато. А ведь вчера мы так и не встретились.
Я нашарила на тумбочке трубку и приложила ее к уху.
– Алле?
– Здравствуй, дорогая! Как дела? – да, это был Донато. Голос звучал радостно и одновременно виновато. – Извини, что так вчера получилось. Просидели с редактором, а потом не рискнул тебя беспокоить. Ты не сердишься?
Донато извиняется? Приятная неожиданность. После вчерашней ссоры я боялась нервных разборок, а тут такой сюрприз.
– Нет, милый, – произнесла я со всей доступной мне нежностью.
– Вот и славно. Что-то у тебя голос странный. Ты не простыла? Надеюсь, чемодан уже собран? Жди, я скоро приеду.
Донато тараторил, не давая мне вставить ни слова. И ладно. Вот и славно. О чем было говорить? О том, чем он занимался допоздна с редактором? Чтобы снова поссориться? Впрочем, я тоже хороша. Даже не помню, когда и как возвратилась домой…
Я откинулась на подушку. Надо вставать. Но, как не хочется. Подремать бы еще чуток. Во сколько же я вчера легла?
Какое-то время я валялась на кровати, борясь со сном. Потом, не открывая глаз, нащупала на тумбочке пульт и включила телевизор. Сделала звук погромче. При включенном телевизоре уснуть сложнее. Может, как-то взбодрюсь. Ведь скоро подъедет Донато. И вообще, мы же сегодня летим в Петербург. Проснись, София!
Я полуприсела на кровати, подложив подушку под спину. Протерла глаза. По телевизору шли десятичасовые новости. Какой-то политик подал в отставку с поста какого-то министра. Никогда не интересовалась политикой. У них свои тараканьи бега, а у нас жизнь. Кто это сказал? Не Тереза ли вчера?
Начался следующий сюжет. Национальная библиотека? Я прищурилась, увидев на экране знакомое здание, в котором пропадала последние месяцы. Еще прибавила звук.
– …Несчастье произошло вчера вечером. По неустановленной пока причине доктор Винкеслас Лопез выпал из окна своего кабинета, расположенного на третьем этаже здания. При падении тело угодило на решетку чугунной ограды. По мнению врачей смерть наступила почти мгновенно. Как сообщили нам в администрации библиотеки, доктор Лопез возглавил архивный отдел около восьми лет назад. Он не был женат, но у него остался сын…
Я моргала глазами, пытаясь угнаться за смыслом доносящихся с экрана фраз. Винкеслас погиб? Что за чушь? Нет, почему чушь? Если об этом говорят в новостях… Но, почему это случилось?
В прихожей раздался звонок. Я вздрогнула, но не оторвала глаз от экрана. Однако там перешли к новостям экономики. Черт! Наверное, надо кого-то найти, выяснить подробности. Но у кого? К тому же сегодня суббота. И мне надо через, э-э, уже через три часа проходить регистрацию на рейс в Петербург. Как все не вовремя! Что не вовремя? Дурочка, смерть всегда приходит не вовремя. И все несчастья случаются не вовремя. Таков закон жизни.
В дверь снова позвонили. Резко, отрывисто, требовательно. Донато уже приехал? Так быстро? Или я так долго валялась в постели?
Я спустила ноги с кровати. Сколько же мы вечера выпили? И кто предложил взять виски? Это все Тереза. Она и в школе… Вчерашнее помнилось смутно. Не надо валить на Терезу. Сама виновата. Но это потом. Сначала надо открыть дверь.
Я настолько не испытывала сомнений в том, что за входной дверью мог находиться лишь Донато, что распахнула ее, не заглядывая в дверной глазок. Но там стоял профессор Мартинес.
Несколько секунд мы пялились друг на друга. Я – в недоумении и растерянности, а Анибал… Никогда бы не подумала, что у достопочтимого профессора может быть такой похотливый взгляд.
Только тут до меня дошло, что одета я, как бы поточнее выразиться… Наверное вчера, спьяну, я все-таки ждала прихода Донато и вырядилась э-э, в такую ночную, э-э, одежду… В общем, правильнее сказать, что в тот момент я была не одета, а раздета. При этом раздета так сексуально… В общем, когда данное обстоятельство добралось до моего заспанного мозга, я громко взвизгнула и пулей бросилась в ванную комнату.
Там я минут пять полоскала лицо холодной водой, попутно пытаясь сообразить, зачем Мартинес пожаловал ко мне домой. Мы с ним знакомы уже около десяти лет, и всегда общались только в университете и кафе. Более того, я никогда не давала профессору свой адрес. В некоторых вопросах я весьма щепетильна. Да и зачем?
Однако соображалка совсем не работала. Мысли отсутствовали напрочь, разбежавшись по углам моей несчастной головы, словно тараканы, напуганные внезапно включенным светом.
Я накинула халатик и вернулась в прихожую. Входная дверь была закрыта, а Мартинес стоял на пороге гостиной, прислонившись спиной к дверному косяку.
– Прошу извинить меня, София, за мое внезапное появление…
Анибал сделал умышленную паузу, но я промолчала. Не из-за того, что как-то рассердилась или хотела продемонстрировать свое негодование. Просто ничего не приходило на ум. Я совсем не умею пить. И теперь пожинала последствия вчерашних излишеств.
– Видишь ли, София, меня привели к тебе чрезвычайные обстоятельства.
Я вяло вытянула правую руку вперед, указывая на кресло в гостиной. Анибал понял руководящий жест, но проходить дальше и садиться не стал. Лишь слегка переместился внутрь гостиной, освобождая мне проход. Я же доплелась до журнального столика и плюхнулась в кресло.
– С твоего позволения я не стану вдаваться в подробности. И было бы лучше, если бы ты тоже не стала их от меня требовать.
Мартинес всегда выражался витиевато, но сегодня он превосходил самого себя. Или я это так в тот момент воспринимала?
– Чего еще случилось, Анибал? – спросила я голосом измученной на дыбе грешницы. Почему-то вспомнилась старинная гравюра. Обнаженная женщина с распущенными волосами лежит на деревянном помосте, с раскинутыми руками и ногами. Они веревками притянуты к двум барабанам. Рядом за столом сидят несколько инквизиторов в сутанах и балахонах. Интересно, что эти священные мужи испытывали во время процедуры пытки? Садистское удовлетворение, похоть? А потом, истерзав женское тело, чинно отправлялись к вечерне на молитву? Господи, о чем я думаю?!
– Еще? А что случилось, София? – Анибал насторожился.
– Как что? Я только что видела в программе – Винкеслас погиб.
– А, ты уже знаешь, – профессор покосился на телевизор. Новости закончились, шла реклама. Громкий и противный голос за моей спиной расхваливал уникальные прокладки. "Надо бы убрать звук или вообще выключить", – мелькнула мысль. Но вставать не хотелось.
– Тем лучше. Не придется долго объяснять. Ты сама видишь, что происходит.
А что я вижу? Я вижу, что творится черте что! Винкеслас выпал из окна, а тут еще этот Анибал шарится по чужим квартирам. Кто ему дал мой адрес?
– София, скажи мне, где флэшка? Флэшка с материалами?
– Ну, предположим, у меня, – ответила я после паузы. – А при чем тут флэшка? Анибал, ты можешь мне внятно пояснить: в чем дело?
Мартинес сделал пару шагов по направлению ко мне и остановился. Я заметила, что на его лбу выступил пот.
– Послушай меня, София. Поверь, так надо. Я твой старший товарищ и учитель. Но есть вещи, которые я не могу тебе объяснить. Они – тайна. Такая тайна, о которой тебе лучше не знать. Просто послушайся моего совета.
До меня начало что-то доходить.
– Это связано с рукописями?
– Да.
– Подожди. Ты хочешь сказать, что в записках монаха – правда?
– Не совсем так, но… В общем, кое-что имеет под собой достоверную основу… Послушай, отдай мне флэшку. Не выпытывай у меня подробностей. Поверь, всем будет лучше, если ты избавишься от материалов.
– Не понимаю, – шестеренки в моей голове помаленьку начинали крутиться. – Не понимаю, почему этой флэшке придается такое значение? Ведь там – всего лишь копии копий. Их, при желании, можно размножить бесчисленное количество.
– Думаю, что уже нельзя, – Анибал зачем-то взглянул на часы.
– Почему? Файлы есть в библиотечном компьютере. Кроме того, еще есть фотокопии. В конце концов – оригиналы…
Я осеклась. Шестеренка со скрипом сделала еще один оборот. Анибал молчал, с любопытством наблюдая за моими мыслительными потугами. В его глазах читалось: ну, дурочка, дошло, наконец?
– Ты хочешь сказать… Смерть Винкесласа… Бог мой, оригиналы уничтожены?!
– Надеюсь, что так… София, в последний раз спрашиваю, где флэшка?
Мне вдруг стало все равно. Да идут они все к черту со своими манускриптами и тайнами! И диссертация пусть идет к черту! Если из-за этого гибнут люди. Надо быстрей лететь в Петербург и забыть, хоть ненадолго, об этом кошмаре.
– В сумке.
– Где сумка?
– Там, – я махнула рукой в сторону прихожки. – Не помню. Наверное, на вешалке висит.
Мартинес вышел в прихожую и через десяток секунд вернулся с моей дамской сумкой в руках.
– Она?
Я кивнула головой. Анибал засунул руку в сумку и какое-то время шарил там. Потом с раздражением подошел к журнальному столику и вывалил содержимое на столешницу.
– Как она выглядит?
– Обычная. Серая, кажется.
– Нет тут ничего. Посмотри сама.
Я встала с кресла и наклонилась над столиком. Так, тюбик губной помады, носовой платок, еще одна губная помада, ключи от машины… А это от чего ключи? Ладно, не до этого. Еще одна губная помада, светло-розовая (а я ее потеряла). Маникюрные ножницы, чья-то визитная карточка, кошелек, зеркальце… Еще одно зеркальце, с ручкой (для чего я таскаю два зеркальца?). Записная книжка, еще одна визитка, пилочка для ногтей…
– Ну? Где? – Мартинес нервничал и злился, даже не пытаясь этого скрывать.
– Не знаю… Я клала ее в сумку.
Я и вправду не могла понять, куда делась флэшка. В библиотеке я положила ее в сумку. Я точно это помнила. Больше класть было некуда. У юбки карманов нет, и блузка без карманов. Не в бюстгальтер же засовывать. Да и не ношу я летом бюстгальтеров. Грудь у меня небольшая, второй размер, чего прятать?
– Сядь на место! – внезапно выкрикнул Анибал. Я подняла голову. Ученый, доктор наук, уважаемый профессор, лощеный метросексуал – все куда-то исчезло в одночасье. Передо мной стоял разъяренный пятидесятилетний мужчина с всклокоченными волосами, запавшими, сверкающими лихорадочным блеском, глазами, и мокрым от пота лицом. А еще он направлял прямо мне в грудь ствол черного пистолета.
Я приоткрыла рот, а затем почему-то вскинула вверх руки, как это делают в кино мирные граждане, захваченные террористами.
– Садись! Хватит мне дурить голову. Ты не понимаешь, во что вляпалась. Говори, где флэшка!
Анибал обогнул столик и приблизился ко мне почти вплотную. Я почувствовала кисло-горький запах его пота – настолько явственно почувствовала, что защипало в носу. И от этого разозлилась.
– Что, убьешь меня? Или будешь пытать?
Анибал несколько секунд молчал. Потом засунул пистолет в кобуру под мышкой. Все это походило на дурной сон. Профессор Мартинес с кобурой под мышкой, словно гангстер или крутой детектив? Кто же он такой?
– Это не шутки, София. Если понадобится – буду и пытать. Если ты что-то задумала, учти. На кону здесь такая ставка, что тебя прихлопнут, как мошку. Скажи, где флэшка?
– Я, правда, не знаю.
– Почему не знаешь? Что значит – не знаешь?
– Она была в сумке! И больше я ничего не знаю.
Анибал снова взглянул на часы.
– Что же. Видит, Бог, я тебя предупреждал. Встань!
Я послушно поднялась с кресла.
– Вытяни руки. Нет, вот так…
Я послушно выполнила приказание. Мартинес начал связывать руки каким-то шнуром, вытянув его из кармана пиджака. Судя по всему, профессор хорошо подготовился к общению со мной.
– А теперь согни руки в локтях, и прижми ладони ко лбу.
Я подчинилась. Внезапно забубнил мобильник. Нет, не мой. Звук исходил от Анибала. Видимо, мобильник лежал у него во внутреннем кармане пиджака. Но Мартинес не стал отвлекаться, продолжая затягивать путы. Я, на всякий случай, ойкнула.
– Больно? Извини. Но придется потерпеть.
– Анибал, не будь садистом. Ой, ну больно же, – я застонала.
– Ладно, не ной. Сама виновата. Сейчас ослаблю. Так терпимо?
– Больно. Зачем ты меня связываешь?
– Так надо. Раз признаваться не хочешь.
Перемотав руки шнуром в районе запястий, Мартинес подтянул их к моему лбу. Затем обмотал шнур вокруг шеи, сделав петлю, и затянул узлом на запястьях. Теперь я не могла отвести, связанные в запястьях, руки от головы, потому что шнур тут же врезался в горло. Вот тебе и доктор филологии! В каком-то приключенческом кино я видела, как подобным образом связывали пленников…
Закончив процедуру, Мартинес небрежно толкнул меня в кресло. Я упала туда, как ватная кукла. Полы короткого халатика распахнулись, открывая взору разгоряченного Анибала миниатюрные трусики из красного шелка. "И зачем, пьяная дурочка, вчера вырядилась, как для эротического шоу?" – мелькнула бестолковая мысль. Я пошевелила бедрами, пытаясь как-то прикрыть срам, но добилась лишь обратного эффекта – полы разошлись еще больше по сторонам. Только тут я сообразила, что мои судорожные телодвижения могут выглядеть двусмысленно, и в растерянности замерла, как кролик перед удавом.
Анибал, в свою очередь, уставился мне прямо между ног, прерывисто дыша. Ситуация становилась совсем неприличной и одновременно, со стороны, могла показаться даже комичной. Но смеяться-то мне уж точно не хотелось.
Анибал между тем оторвался от созерцания моих бедер и вытащил из кармана зажигалку. "Он же не курит", – возникла на этот раз куда более рациональная и уместная мысль. "Зачем ему зажигалка? Господи! Он что, собирается меня прижигать?!"
И в этот момент (подозреваю, что со страха) я вспомнила, где могла посеять флэшку. По крайней мере, версия выглядела очень правдоподобной.
Из ресторана я возвращалась на такси. Молодой таксист всю дорогу заигрывал со мной. Так. Кажется, одна из визиток, валявшихся в моей сумке, его. Да, точно, он дал мне визитку. Но это сейчас не важно. Важно другое. Я сидела на заднем сиденье. Меня туда запихнула Тереза. Когда мы приехали, я долго не могла найти в сумке кошелек и… Ну да, со психу я вывалила содержимое сумки на сиденье. Вот где я могла посеять эту чертову флэшку! Наверное, она упала на пол машины.
Мартинес в задумчивости щелкал колесиком зажигалки, то ли устрашая меня, то ли не в силах принять решение.
– Анибал, – пискляво выдавила я. С голосом что-то произошло. – Анибал, это, послушай…
Я не успела закончить фразу – снова подал сигнал мобильник Анибала. На этот раз Мартинес засунул руку во внутренний карман и достал трубку.
– Не отвечай. Положи телефон обратно. И не оборачивайся. Иначе – стреляю без предупреждения, – раздался размеренный голос Донато. Мой друг стоял в проеме дверей, сосредоточенный и сжатый, как пружина. Когда он появился – я не услышала и не заметила. Впрочем, шумел телевизор, а входная дверь могла быть не закрыта на замок Анибалом.
Так или иначе, но объявился Донато как никогда своевременно. Только вот, никакого пистолета у него не было.
Анибал внимательно смотрел на меня, периодически скашивая глаза, словно надеясь разглядеть, что происходит за его спиной. Я внушительно кивнула головой.
– Делай, что сказано. Он не шутит.
Донато, между тем, медленно двинулся к Анибалу, сокращая дистанцию.
Анибал, тоже медленно, поднес правую руку к левому борту пиджака и опустил мобильник во внутренний карман. При этом он продолжал неотрывно глядеть мне в глаза, будто пытаясь меня загипнотизировать.
Все-таки, я очень медленно соображаю. Я наблюдала за перемещениями правой руки Анибала и не могла понять, что мне делать. А Мартинес смотрел на меня, и в его лице что-то менялось.
Я поздно поняла свою ошибку. Если бы Донато на самом деле имел пистолет, я должна была предупредить Донато о том, что Анибал вооружен. Я ни в коем случае не должна была допустить, чтобы Мартинес, находясь спиной к Донато, засунул руку под пиджак. Ведь там у него в кобуре находился пистолет.
Но я растерялась. Я боялась своим выкриком спугнуть Анибала, пока Донато не подойдет к нему вплотную. А из этого вытекало, что Донато не имел оружия.
Простая логическая цепочка. И профессор Мартинес сложил ее, как и положено доктору наук. И все-таки я его опередила.
– У него пистолет! – прохрипела я.
Ладонь Анибала нырнула под мышку.
Донато бросился к нему.
Я соскочила с кресла.
Мартинес находился от меня на расстоянии шага. Я видела, будто в рапидной съемке, как локоть его правой руки пошел в обратную сторону. И в ту секунду, когда ладонь Анибала, сжимающая рукоятку пистолета, выскользнула из-под пиджака, я слегка присела и со всей дури врезала профессору коленкой в низ живота. А коленки у меня очень даже ничего, впечатляющие. Девушка я хотя и стройная, но упитанная.
Я, конечно же, не садистка. Но любая испанская женщина с юных лет знает, где находятся у мужчины самые нежные и хрупкие места. Достаточно пару раз посмотреть футбольный матч и заметить, как бережно эти рыцари без страха и упрека укрывают свое мужское достоинство. Хотя я полагаю, что главное достоинство мужчин должно находиться где-нибудь повыше. Если и не в головах, то хотя бы повыше желудка. Но разве этих павианов переубедить?
А у меня не оставалось выбора. При этом я даже не думала в тот момент о том, что причиню Анибалу какую-то особенную боль. Предполагала, что, возможно, станет немного больно – не зря же они так в "стенке" суетятся… Я всего лишь хотела помешать ему выстрелить, как-то сбив с толку и лишив равновесия. Но мой удар оказался настолько точным и болезненным, что Мартинес дико вскрикнул и, выронив пистолет, инстинктивно схватился обеими руками за пах.
Однако это еще не гарантировало победы. Заваливаясь на спину, Анибал попал под ноги Донато. Тот запнулся, потерял равновесие и, падая, ударился головой о столешницу.
Когда дым краткосрочного сражения рассеялся, моему взору предстала следующая картина. Донато лежал около журнального столика, не подавая признаков жизни, а Анибал катался по полу, скуля, как побитый пес. Я хотела тут же броситься на помощь Донато, но тут же сообразила, что у меня связаны руки. Мартинес между тем потихоньку приходил в себя после болевого шока.
Мой взгляд заметался по комнате. Что же делать? У кресла валялся пистолет, и я подбежала к нему. Я не могла разогнуть руки из-за того, что шнур стягивал шею. Но благодаря моей интуитивной хитрости и "милосердию" Анибала, ослабившего узел, я могла немного двигать руками и, главное, шевелить ладонями.
Я быстро встала на колени, нагнула голову к самому полу и ухватила пистолет правой рукой. Потом, оставаясь на корточках, развернулась к двери.
В таком положение пистолет располагался прямо у моего лба, на высоте полуметра от пола. Я могла немного шевелить ладонью и стволом, варьируя угол выстрела.
Анибал перестал стонать и сел на пол. Он находился от меня примерно в четырех шагах.
– Не дури, София. Давай разойдемся по-хорошему.
– Что значит "по-хорошему"?
– Пойми, я не желал тебе зла.
– И именно поэтому собирался поджарить меня зажигалкой?
Я пыталась говорить твердо, но внутри у меня все тряслось. Еще минуту назад я видела глаза Анибала, готового стрелять в меня и Донато. У меня не оставалось сомнений – этот человек, которого я много лет считала учителем и другом, мог меня убить. А перед этим, возможно, мог пытать. А теперь он старается заговорить мне зубы.
– Ты не так меня поняла. Тебе грозит смертельная опасность. Я – твой друг.
– Заткнись, – сказала я, презрев этикет. – И не дергайся.
– Что ты собираешься делать?
– Не знаю. Но что-нибудь придумаю.
Я действительно не представляла, что делать. Позвонить я не могла. Встать и выйти на лестничную площадку, чтобы позвать соседей – тоже. Стоило мне начать подниматься, как Анибал набросился бы на меня и отобрал пистолет.
– Отпусти меня. Давай я уйду. Раз уж так получилось.
– Не вставай! – предупредила я. Если бы Анибал встал, то легко бы выбрался из зоны выстрела. Ведь мне было очень неудобно разворачивать пистолет вслед за двигающейся мишенью.
В это время у столика пошевелился и застонал Донато. Я и Анибал одновременно взглянули на него. Я – с надеждой, Анибал – с тревогой. Если бы Донато очухался, для Мартинеса все было бы кончено. И он это прекрасно понимал.
– Я встаю и ухожу. Не стреляй. Я просто уйду.
– Сиди на месте!
Я выкрикнула это с грозным выражением лица, но на самом деле душевные силы оставляли меня. Одно дело – расшифровывать манускрипты, другое – держать на прицеле своего научного руководителя. Я почувствовала, что вот-вот, и у меня начнется истерика.
В кармане у Мартинеса в очередной раз негромко забубнил телефон. Кто же это ему постоянно названивает? Профессор в нерешительности взглянул на меня. И тут Донато снова застонал, приоткрыл глаза и повел головой.
Анибал оперся рукой на пол.
– Не смей!
Но Мартинес уже принял решение. И страшно просчитался. Ведь я тоже приняла решение. А я – очень упрямый человек. Особенно, когда меня разозлят.
Я зажмурила глаза и нажала на курок. Я не слышала, вскрикнул ли Анибал (как раз в это время по телевизору опять запустили рекламу). Но услышала, как свалилось кулем на пол его массивное тело…
Донато пришел в себя и развязал мне руки. А потом я наложила ему повязку на разбитую голову. Попутно рассказала о сумасшедшем поведении Мартинеса.
Что касается Мартинеса, то он лежал неподвижно посреди комнаты. Пуля вошла ему прямо в солнечное сплетение (с умным видом констатировал Донато), и Анибал умер. Я не могу сказать, умер ли он сразу или жил еще какое-то время. И что бы было, если бы я тут же вызвала скорую помощь. Но я не могла этого сделать. Потому что у меня сразу началась истерика. А пока Донато отпаивал меня валерьянкой, все было кончено. Для профессора Мартинеса.
А потом мы сидели с Донато на кухне, глотали кофе и пытались разобраться в произошедшем. Но никаких толковых версий в голову не приходило. Кроме одной. Случилось что-то страшное и непонятное. И это непонятное грозило еще более страшными последствиями.
– Пора звонить в полицию, – сказала я обреченно. – Что бы там не происходило, нужно вызывать полицию. Ты найдешь мне адвоката?
– Подожди, – возразил Донато. – Дай еще подумать.
– А чего думать? Надо вызывать полицию и рассказывать все, как есть. Они разберутся.
– В чем? Ты полагаешь, они поверят в то, что уважаемый профессор пришел домой к своей ученице, чтобы, угрожая пистолетом, забрать у нее флэшку с копиями непонятных рукописей? Скорее в полиции решат, что случилась банальная разборка внутри любовного треугольника.
– Это как?
– Да так. Два любовника, одна на двоих любовница, один любовник застукал другого. В результате мордобой и пиф-паф. Можно, кстати, сослаться на состояние аффекта. Тогда дадут не так много.
– Это сколько?
– Откуда я знаю? Может лет шесть. Но может и восемь.
– Но это же неправда. Какая любовница?
– Зато срок меньше. А будешь добиваться правды – получишь на всю катушку. И мне тоже впаяют – за соучастие.
Я снова заплакала. Представила себя в полосатой робе среди других заключенных – и заплакала. Неужели пожизненное дадут?
– Да не реви ты. Не будем мы вызывать никакую полицию.
– Это почему? – Я ничего не понимала. – А труп? И вообще…
– А что вообще? – Донато вел себя на удивление мужественно и решительно. Что, честно говоря, было ему не совсем свойственно. Недаром говорят – некоторые люди раскрываются в чрезвычайных ситуациях. Похоже, мой Донато был именно из таких парней. Мне даже стало стыдно за то, что я его недооценивала.
– Ты пойми, тут особый случай. С одной стороны – ты совсем не виновата. С другой – история тухлая. Как тебе объяснить полиции, за что или почему ты убила уважаемого человека? Срок дадут, как пить дать. И что же тебе – идти в тюрьму?
Нет, в тюрьму мне не хотелось. И вдруг я вспомнила про дедушку Бартолоума. Вот кто мне поможет! Уж он-то мне поверит. Надо ему срочно позвонить.
– Не торопись, – осадил Донато. – Что толку из того, что тебе поверит Бартолоум? От тюрьмы это тебя не спасет. В конце концов, он не кардинал, и только референт. Кроме того, я тут подумал…
– О чем?
– Странная вся эта история. Вот скажи – кто, кроме меня, знал про содержание рукописей?
– Понятно кто. Анибал, Винкеслас и…
– И?
– И дедушка.
– Вот то-то и оно, что дедушка.
Я чуть не потеряла дар речи от возмущения.
– Ты чего? Ты думаешь – дедушка как-то к этому причастен?
– Не горячись. Но Винкеслас убит и отпадает. Так что, круг подозреваемых очень узок. Я не советую тебе сейчас Бартолоуму звонить. Он может все испортить.
– А чего портить? – вопросила я с сарказмом. – Разве что, еще кого убить.
Донато приблизился к окну и посмотрел на улицу.
– Полиции не видать, значит, соседи ничего не слышали.
– Если те соседи, что через стенку, так им на все наплевать. Они сами такие разборки устраивают, как напьются, что даже беруши не помогают. А те, что напротив, на выходные за город уезжают еще с пятницы.
– Это хорошо, – пробормотал Донато, продолжая что-то выглядывать на улице. – У тебя машина на ходу?
– Да, внизу в гараже.
– Отлично. А то я ведь без машины. Думал, что сразу от тебя в аэропорт поедем.
– А зачем тебе моя машина? – я еще не понимала замысла Донато.
– Вот что, – заявил он решительно. – Слушай, что мы сделаем. Я позвоню сейчас друзьям, есть у меня кое-кто из крутых парней. Передадим им ключи, а сами улетим в Петербург. Они тут без нас все потом зачистят.
– Что значит – зачистят?
– Ну труп вывезут, уберутся. Это называется "зачистить".
– А полиция?
– Да забудь ты про полицию! Или все-таки собралась в тюрьму?
Я сидела, понурив голову. Предложение Донато мне не очень нравилось. Какое-то оно было… криминальное, что ли. И нечестное. С другой стороны – разве честно сажать в тюрьму меня?
– А когда твои друзья смогут приехать?
– Ну, наверное, к вечеру. Или завтра. А что? Труп за это время не протухнет.
Как-то спокойно он говорил про мертвого Анибала. Будто подобное было для него не впервой. Хотя сам даже в армии не служил.
– Не в этом дело. Ко мне дедушка собирался заехать. Попугайчика к себе забрать.
– Когда?
– Точно не знаю. Но сегодня.
Донато негромко выругался. Конечно, он волновался и нервничал. Но раньше Донато при мне никогда такого не позволял. Неужели он изменил ко мне отношение? Но почему тогда так беспокоится обо мне? Какой сегодня сумасшедший день. Словно судьба с цепи сорвалась.
– Что же, тогда поступим по-иному. Трупом я займусь сам и немедленно. Ты мне тоже поможешь, потом одна поедешь в аэропорт. А я вывезу труп за город и спрячу где-нибудь. Если успею – полетим вместе. Если нет – лети одна. Тебе лучше на какое-то время убраться из Испании, пока будут искать Мартинеса. А я потом прилечу, позже.
– Хорошо, – сказала я. Я решила во всем слушаться Донато. Тем более, он вел себя так решительно.
– Кстати, – Донато, наконец, отошел от окна. – Совсем забыл. Флэшка, я надеюсь, цела? Отдай ее мне, я спрячу в надежное место.
– А флэшки нет, – призналась я упавшим голосом. – Потерялась.
– Это как? – Донато от неожиданности присел на стул. От лица отлила кровь. – Это как? Как это могло случиться?!
Последнюю фразу он едва не проорал. Уткнув глаза в пол, я доложила о вчерашней гулянке с Терезой и последующей поездке в такси.
Донато велел принести визитку таксиста.
– Звони немедленно. Чего хочешь делай, но срочно найди флэшку, пока она окончательно не затерялась. Иначе… – и тут Донато добавил фразу, которой я в тот момент не придала значения. – Иначе все пропало.
В этот момент я проявила слабохарактерность. Кое-что начинало доходить до меня и, буду честной, это "кое-что" начало подтачивать некоторые мои фундаментальные принципы.
– Донато, милый, – неуверенно пробормотала я. – А, может, Бог с ней, с этой флэшкой? Если из-за нее столько неприятностей? Потерялась – и ладно.
– Что значит "Бог с ней"? – мой любимый проговорил это тихо, но с такой зловещей интонацией, что у меня мурашки побежали по коже. – Ты что – уже на попятную решила? Это после всего того, что натворила? А кто мне байки рассказывал про мужество ученого, готового идти на костер за свои убеждения?
– Так то – убеждения, а тут флэшка какая-то, – заюлила я.
Но Донато был беспощаден, как средневековый инквизитор. Он так взглянул на меня, так… что я тут же позвонила таксисту. Тот оказался дома, хотя и спал после ночной смены. Тем не менее пьяную рыжеволосую девицу с круглыми коленками, он, к моему скромному удовлетворению, вспомнил сразу, и с ходу рассыпался в двусмысленных комплиментах. Поняв, что "девица" звонит совсем по другому поводу, таксист сразу поскучнел и даже заворчал: мол, не даю ему выспаться. Но я уже вцепилась в беднягу мертвой хваткой.
Договорились, что я подъеду к таксисту домой, и мы вместе осмотрим машину – она стояла у него во дворе. А потом он отвезет меня в аэропорт. Зато по возращении мы с ним обязательно встретимся и устроим романтический ужин при свечах.
Пока я уламывала сексуально озабоченного таксиста, сидя на кухне, Донато разговаривал с кем-то по телефону, закрывшись в спальне.
Потом я спешно собирала чемодан, а Донато начал уборку в гостиной.
– Как ты один с ним справишься? – я осторожно показала пальцем на мертвое тело Анибала.
– Справлюсь. Я договорился, мне помогут. Может, и в аэропорт успею.
– А если… Вдруг Бартолоум приедет раньше времени? Что тогда?
– Не переживай. Все будет в порядке, – он мягко улыбнулась, но в серых глазах читались напряжение и тревога. – Ты, главное, флэшку найди.
– А если не найду?
– Даже не думай, – лицо Донато снова стало злым. – Ты должна ее найти.
Мне повезло. Хотя, с учетом всех событий, теперь я не уверена, что это можно назвать везением. Так или иначе – флэшка обнаружилась. Она действительно, как я и предполагала, валялась в машине таксиста на коврике около заднего сиденья. Любвеобильный парень довез меня до аэропорта, постоянно норовя положить руку на мое колено. Если бы он знал, на что оно способно! Я вежливо отбивалась, не давая руке таксиста распоясываться, и думала совсем о другом.
Сердце то затихало, то начинало колотиться о ребра. Господи, пару часов назад я совершила убийство! Убила хорошо знакомого и даже, в каком-то смысле, близкого мне человека. Судьба сделала неожиданный и ужасный по своим последствиям поворот. И самое неприятное – я толком не представляла, что ждет меня за этим поворотом.
Я прошла регистрацию на рейс в Санкт-Петербург и села на скамейку в зале вылета. Я молила про себя Бога, чтобы Донато справился со своей кошмарной "зачисткой" и успел на рейс. Но тут Бог отвернулся от меня и, наверное, за дело. Донато не успел. Правда, он позвонил, когда уже объявили посадку и сказал, что все в порядке.
