Текст книги "Поцелуй королевы (СИ)"
Автор книги: Константин Кривчиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
– Ты намекаешь на то, что это антиклозовский обычай?
– Ну да. Люди ведь не дураки, накапливают опыт, наблюдения… Они с древних времен подозревали существование каких-то зловещих сил и пытались обезопаситься. В меру своих представлений и возможностей, естественно. Возьмем обычай сжигать тело умершего. В этом случае "воскрешение" любого вурдалака невозможно по определению…
– Что ж, резон в подобных рассуждениях есть.
– Так, значит, ты мне веришь, Степан Александрович?
Углов кашлянул в кулак. Выдержал паузу.
– Отвечу так, Юрий Константинович. Честно, как на духу. В существование всех этих клозов-вампиров мне поверить трудно. Пока не пощупаю собственными руками – буду сомневаться. Но за версию то, что ты мне рассказал, приму. За неофициальную, естественно, версию. По крайне мере, мне это поможет увязать некоторые концы. А для того, чтобы расследовать убийство, мы сделаем следующее. Я сейчас опрошу всех свидетелей. Неофициально. А потом уже посмотрим, чего заносить в протокол. Кстати, ты мне понадобишься. Ты испанский еще не забыл?
– Нет, конечно.
– Вот и отлично. Поможешь мне опросить Донато. А с Михаилом и отцом Григорием я переговорю самостоятельно.
Версия отца Григория– О существовании Софии Родригес я узнал от Юрия Рогачева. Мы с ним старые знакомые. Но вы, собственно, в курсе. Юрий мне позвонил и рассказал о Софии, о том, что ее преследуют. Попросил, чтобы я приютил ее на несколько дней вместе с Мишкой, пока ситуация прояснится.
Я, конечно, согласился. Тем более что эта история была связана с клозами. А у меня к этим гадам особый счет. Вот так, собственно.
Приехали они поздно, уже глубокой ночью. Усталые, измученные. Мишку еще в тот день и по башке огрели. Мы чаю попили, и я их спать уложил. Их, это Софью и Михаила. Юрий Константинович домой вернулся, из-за Ирины Сергеевны. Не хотел ее одну до утра оставлять.
Мишке я на крытой веранде постелил, а Софию положил на диван в гостиной. Домик-то у меня небольшой, всего две комнаты. Мне больше и не надо. Дочь с мужем в городе живет. В Петербурге, в смысле… Утром я ушел в школу, надо было мне занятия провести…
– Извините, Григорий Кузьмич, какие занятия? Сейчас каникулы.
– У нас здесь в школе летний лагерь организован для детей. Для тех, кто на лето в городе остается. Я для этих детей уроки закона Божьего веду… Так вот, вернулся я уже во второй половине дня. София и Мишка дома находились. Мы пополдничали, потом сидели, общались…
– О чем?
– Да так, на разные темы. Ничего особенного… А потом появился Донато с Лаурой.
– Во сколько они появились?
– Ну, точно я не засекал. Наверное, около семи вечера.
– Что вы знаете об этих людях?
– О Донато и Лауре?.. Весьма мало. О Донато София рассказывала. О том, что это ее друг.
– Друг?
– Она так его называла. А уж в подробности я не вникал.
– Каким образом Донато вас нашел?
– Как я понял, ему София позвонила. Еще когда они находились у Рогачевых. Адрес ему дала. Когда Донато с Лаурой прилетели из Испании, они сразу взяли машину и поехали в поселок к Рогачевым. Но к ним заходить не стали.
– Почему?
– Донато показалось, что за домом Рогачевых кто-то следит. Он вроде там какую-то подозрительную машину заметил. Поэтому он не стал у дома Рогачевых останавливаться, проехал мимо. Чтобы внимания не привлекать. Из машины позвонил Софии. Ну, та ему и сообщила новые координаты. Где искать. Вот они к нам и подъехали, Донато и Лаура.
– А что вам известно о Лауре?
– Почти ничего. Донато ее представил, как свою троюродную сестру. Он взял ее с собой, как переводчицу, потому что она немного говорит по-русски. Симпатичная молодая женщина, разбитная, даже…
– Вы говорите, Григорий Кузьмич, не стесняйтесь.
– Она мне показалась чересчур развязной. Сразу Мишке начала "куры строить".
– Что вы имеете в виду?
– Ну, заигрывать как бы. Все липла к нему. Впрочем, дело молодое. Сейчас молодежь себя по-другому ведет. Не хочу ворчать.
– А еще какие-то нюансы заметили? В разговоре, манере поведения.
– Нюансы? Нюансы… Мне показалось, что Миша расстроился, когда Донато появился.
– А София?
– София… скованно себя вела. Вроде бы и обрадовалась, но одновременно и засмущалась. Донато все ее норовил в сторонку отвести, а она мялась… И еще мне показалось, что она была не очень довольна Лаурой. Как-то напряглась, когда ее увидела. Удивилась, что ли…
– Так… Значит, они приехали около семи часов вечера… И чем вы дальше занимались?
– А дальше что-то вроде вечеринки началось. Донато предложил отметить их приезд и встречу. Он с собой несколько бутылок испанского вина привез. Хорошее вино.
– Вы пили?
– Попробовал. Но немного. Я долго с ними не сидел, что-то в сон поклонило. Я ведь предыдущую ночь мало спал. И встал рано. Вот и ушел спать: думаю, чего молодежи мешать?
– А остальные чем занимались?
– Да ничем особенным. Разговаривали, выпивали…
– Все?
– Вы знаете, нет. Миша не пил. Отказался.
– Почему?
– Не знаю. Сказал, что настроения нет.
– Так… Если вы ушли спать, получается, остальные легли уже после вас?
– Да. Мы только определились, кто, где спать ляжет. Решили, что парни будут спать на веранде, на полу. А девушки лягут в гостиной на диване. Он раскладывается…
– Кто этот вариант предложил? Вы?
– Кто предложил? Нет, не я. Кажется, Донато. Так других вариантов и не было. Тесно у меня и помещений мало. Вот так… Переговорили, и я спать пошел. Чувствую – глаза просто слипаются.
– И?
– Уснул сразу. Даже толком не помню, как до кровати дошел. А потом меня уже под утро Миша растолкал. Когда уже все случилось.
– То есть, вы ничего не слышали? Шума, криков?
– Нет. Ничего не слышал. Спал крепко.
– А собака? У вас же есть хорошая овчарка. Она была спущена с цепи?
– В том-то и дело, что нет. Сидела в загоне.
– Почему?
– Кто-то попросил из молодежи. Ну, чтобы можно было гулять по двору ночью.
– А кто именно просил?
– …Не помню. Может быть, София… Нет, не уверен. Не помню.
Версия Михаила– Григорий Кузьмич показал, что вернулся домой лишь во второй половине дня. Все это время вы и София находились в доме?
– Да. Мы долго спали. У меня сильно болела голова. Вы знаете, огрели меня позавчера. Сначала я долго не мог уснуть… Встал поздно.
– А кто встал раньше, вы или София?
– Кажется, София.
– И чем вы занимались?
– Да можно сказать, что и ничем. Разговаривали.
– Конкретно помните?
– Не особенно… Обычный треп.
– А потом?
– А потом пришел отец Григорий. Мы пили чай. Так, ничего существенного.
– Понятно. А потом появились Донато и Лаура?
– Да.
– На время не обратили внимания?
– Нет. Ближе к вечеру было.
– А потом? Вы рассказывайте, для меня важны подробности.
– А какие подробности? Ничего особенного. Донато предложил отметить его приезд. Отметили. Вот и все.
– Все?.. Как София к приезду Донато отнеслась?
– Хорошо отнеслась. А как еще? Он же ее любовник.
– Любовник?
– Ну да.
– А вы откуда знаете?
– Ну-у, не помню. Кажется, София рассказывала.
– Вы уверены?
– Да.
– Ладно. А вы как отнеслись к появлению Донато?
– Нормально.
– Не расстроились?
– А чего мне расстраиваться?
– Хорошо, Михаил. Пусть будет так. Как София отреагировала на появление Лауры?
– Нормально.
– Никакой особой реакции?
– Нет. А чего реагировать?
– Могла удивиться, например.
– Нет. Я ничего не заметил.
– А ваша реакция?
– Чего?
– По отношению к Лауре.
– …Обычная.
– Хорошо. Спрошу прямо. Девушка вам понравилась?
– ?.. Девушка, как девушка.
– А вот вы, Михаил, ей понравились.
– Да? С чего вы взяли?
– Григорий Кузьмич показал, что вы тепло и даже близко общались.
– Ну, не знаю. Отец Григорий вообще с нами мало сидел. Быстро ушел спать.
– А вы до скольких сидели?
– Точно не помню. Сейчас же ночи светлые. Но, наверное, уже после полуночи легли.
– Где?
– Мы с Донато на веранде. Девчонки – в гостиной на диване.
– Дальше что?
– Дальше мы спали.
– ?
– А потом услышали крики. И проснулись.
– Кто первым проснулся: вы или Донато?
– Я точно не помню…
Версия Донато– Донато, зачем вы взяли с собой в Россию Лауру?
– Я не говорю по-русски. Когда я узнал, что у Софии возникли проблемы в России, я понял, что мне на первых порах может понадобиться переводчик. Пока я не найду Софию. Ведь София сообщила мне, что вынуждена скрываться. Я решил, что Лаура будет самый подходящий вариант. Она заканчивала филфак и знает три языка. Кроме испанского, имею в виду.
– А чем занимается Лаура?
– Работает редактором в крупном издательстве.
– Какие между вами отношения?
– Мы – хорошие знакомые. Лаура моя троюродная сестра.
– Она так сразу согласилась вам помочь?
– Ну, не сразу… Но когда Лаура узнала, что София оказалась в сложной ситуации и ей нужна помощь, она согласилась. Кроме того, расходы по поездке я взял на себя.
– У вас много денег?
– Не так много. Но ради Софии, вы понимаете…
– Пока нет. Какие у вас отношения с Софией Родригес?
– А это важно?
– Извините, Донато, но вопросы здесь задаю я… Мы, разумеется, можем пригласить консула, адвоката…
– Нет-нет, это пока ни к чему. Я отвечу. Я и София любовники.
– Хорошо. Расскажите мне подробней о том, что произошло ночью.
– После того, как мы легли спать?
– Да.
– Мы спали какое-то время. Потом проснулись от криков.
– Чьих?
– Женских.
– Точнее можете сказать?
– Кажется, что кричали обе: и Лаура, и София. А вообще… Спросонья же. Мы с Михаилом вскочили и бросились в гостиную.
– Кого вы там застали?
– Никого. В смысле, девушки были там. А больше – никого. Но кто-то бежал от дома. Я подбежал к окну и увидел, как какой-то мужчина перепрыгивает через забор. Но я уже рассказывал.
– Да, я знаю. Девушки что-то успели сказать?
– Почти ничего…
Дом отца Григория (продолжение)Они сидели втроем на кухне за закрытой дверью: полковник Углов, Юрий Рогачев и отец Григорий. Углов помассировал виски, устало произнес:
– Попробуем восстановить картину преступления. Картина, замечу, очень смутная. Донато и Михаил проснулись от женских криков глубокой ночью. Точное время они назвать не могут, ориентировочно – начало четвертого. Григорий Кузьмич ничего не слышал.
Священник виновато пожал плечами:
– Ничего. Спал, как убитый.
– Ладно. Это странно, потому что вы спали в соседней комнате, за деревянной перегородкой. А парни – на веранде, за капитальной стеной. Но пока это опустим… Когда парни забежали в комнату, то застали следующую картину. На полу, в луже крови, корчится Лаура. Со слов Донато, успела она сказать следующее. Проснулась от того, что почувствовала присутствие постороннего. Открыв глаза, увидела, как какой-то мужчина наклонился над Софией. Она вскрикнула и попыталась встать с дивана. Тогда мужчина ударил ее ножом, оттолкнул и выскочил в окно. На подоконнике есть пара следов от мужских ботинок. Эти же следы есть и во дворе, около забора.
Что касается Софии, то, когда Михаил и Донато забежали в комнату, София сидела на диване. В тот момент она еще находилась в сознании. Судя по полученным описаниям, никаких внешних повреждений у нее не было. Тем не менее, выглядела она очень плохо. Все, что она успела сказать: "На нас напали". После этого потеряла сознание.
– Я видел ее уже без сознания, – уточнил священник. – Когда парни меня разбудили, и я зашел в комнату, то София уже лежала без движения.
– Да, я понял. Потом вы позвонили Юрию Константиновичу. Вы посовещались и решили так: что Рогачев связывается со мной, а вы, Григорий Кузьмич, вызываете "скорую".
– Да, я решил, что это необходимо. Лаура буквально истекала кровью. Да и состояние Софии мне показалось тяжелым. Дышала она тяжело, с хрипом, и пульс еле прощупывался.
– "Скорую" ведь вызвали вы?
– Да.
– А почему ребята это сразу не сделали? Ну, предположим, Донато не говорит по-русски. А Михаил?
– Михаил сказал, что он растерялся. Ведь в таком случае надо сразу вызывать милицию. Он боялся, что местные милиционеры начнут допрашивать, а что говорить? В общем, он боялся огласки. Поэтому он сначала растолкал меня. Я позвонил Юре, а он уже связался с вами. И уже потом я позвонил в больницу… Вроде и времени прошло немного, минут десять. Но к тому времени Лаура уже умерла, – отец Григорий покачал головой. – Как-то так вышло… Вы полагаете, ее можно было спасти?
– На счет десяти минут не ручаюсь. Но… – Углов сморщил лицо, как от зубной боли. – Ладно. Пока не будем об этом. Понятно, что Лаура умерла от ножевого ранения и последующей потери крови. А вот с Софией что происходило?
– Вообще было похоже, будто она чем-то отравилась. Я даже сначала подумал – не от грибов ли это? Я их вчера угощал маринованными опятами. Это походило на симптомы тяжелого отравления.
– Но ведь дело не в грибах?
– Нет, разумеется, ели все.
– А в чем может быть причина?
– У меня только одно объяснение – сильнейший шок. Возможно, от испуга. Но я же не медик.
– Это верно… Судя по тому, что София до сих пор в реанимации, медики тоже не могут разобраться. М-да… Получается, у нас нет ни одного очевидца преступления.
– Какова основная версия? – нервно спросил Рогачев. Он часто посматривал на часы.
– Моя версия следующая. Кто-то выследил Софию или просто как-то узнал, что она находится в доме отца Григория. Выждав момент, преступник проник через открытое окно в гостиную. Там он попытался убить девушку. Но в последний момент вмешалась Лаура. Когда этот "кто-то" набросился на Лауру, та закричала. София проснулась и, в испуге, тоже начала кричать. Похоже, что Лауру убивали у нее на глазах. Эти крики услышали парни и прибежали в гостиную. Убийца выскочил через окно и убежал.
– Ты думаешь, что убить хотели Софию?
– Да, Юрий Константинович. Но это версия. Не исключено, что целью преступника являлась и Лаура. Но тогда я ничего не понимаю. Зачем надо было ее убивать? Лауру могли спокойно убить еще в Испании. Зачем надо было ждать, пока она прилетит в Россию? Кому мог помешать редактор мадридского издательства?
– Что ж, это наиболее вероятная версия, – согласился Рогачев. – Когда начался крик, преступник просто дал деру. И Софию не стал трогать. Решил – собственная шкура дороже. Задержись он буквально секунд на пять, и могли подоспеть ребята. Логично… Каковы дальнейшие планы?
– Скоро подъедет следователь из областного управления, – Углов посмотрел на часы. – Он уже запишет все под протокол. Я ему свои записи тоже передам. Но о клозах там, разумеется, не будет ни слова.
– Ты меня отпустишь? Я хочу в больницу к Софии.
– Езжай. Ты тут вообще сбоку припека. Побудь рядом с девушкой. Вдруг она придет в себя?
Рогачев двинулся к двери, но остановился.
– Со мной Донато просился. Тоже сильно парень переживает. Лица нет.
– Нет, ему нельзя. Он основной свидетель, вместе с Михаилом. А ты – езжай и держи меня в курсе. Кстати, может Ирину Сергеевну подключить?
– Я ей уже позвонил. Она подъедет в больницу на такси.
Следственная группа завершила работу к полудню. Углов оставался до конца, контролируя ситуацию. Потом попрощался со священником во дворе.
– Может, пообедаем? – предложил тот. – Окрошку сооружу.
– Окрошка, это хорошо, – полковник вздохнул. – Но меня и так уже генерал заждался. Надо с консульством разбираться. А вы бы поспали. Вид у вас, как у мертвеца. Извините.
– Ладно, чего там, – отец Григорий махнул рукой. – Голова раскалывается, будто вчера литр водки выпил. А на самом деле вино едва пригубил. Ну пусть пару фужеров. Чертовщина какая-то творится. Надо бы молебен отслужить. За упокой Лауры и во здравие Софии.
– Я бы на вашем месте все-таки поспал, Григорий Кузьмич. С молебном успеете. Ситуация напряженная. Силы еще могут понадобиться. А пока – до свидания.
– С Богом!
– Спасибо за благословление, но… вы ничего не хотите добавить?..
Священник втянул носом воздух, потеребил бороду.
– Даже не знаю, стоит ли об этом говорить… Но я уже давно, как пуганый заяц, привык вместо одной две петли делать…
Отец Григорий вышел за ворота и долго там стоял уже после того, как машина полковника скрылась за поворотом. Потом, не торопясь, прихрамывая, вернулся во двор. Закрыл на запор калитку. Донато и Михаил стояли на крыльце.
– Отец Григорий, что полковник сказал? Мы свободны?
– Смотря от чего. Если сил некуда девать, можете мне картошку прополоть, – священник усмехнулся кончиками губ. – Тебя, Михаил, если что, вызовут повесткой. А Донато завтра надо будет в Петербург возвращаться. Ему обязательно надо встретиться с консулом. Углов сказал, что Донато придется давать показания в присутствии адвоката и официального переводчика. Как бы ему перевести это все?
– Пока никак. Надо деда дождаться. Я по-испански не шпрехаю. Может, съездим вместе в больницу?
– Не сейчас, – священник медленно приблизился к крыльцу, устало посмотрел на парней. – Дайте вздремнуть часок-другой, с ног валюсь. Давно себя так плохо не чувствовал. А в больнице нам пока все равно делать нечего. София в коме, и к ней никого не пускают. Будут новости – Юрий позвонит.
– Я надеюсь, что ее охраняют? – и голос, и лицо Михаила выражали озабоченность.
– Охраняют. И очень надежно. Полковник позаботился. Жаль, что только снаружи охраняют.
Михаил приоткрыл рот, озадаченно поморгал, но ничего не сказал. Донато стоял рядом и настороженно прислушивался к диалогу на чужом языке.
Тот же день. Гатчина и окрестности"Святые каменщики" и другие
Пабло Руис Гонсалес, заместитель Верховного Пастора по странам Восточной Европы, прикрыв глаза, дремал на заднем сидении «Форда». Скромный серенький «фокус», примостившийся на обочине рядом с автозаправочной станцией, находился здесь уже около часа, не привлекая внимания. Пабло Руис ждал важного звонка, подтверждающего информацию, полученную по оперативным каналам. Он почти не сомневался в том, что подтверждение поступит, и все-таки сильно нервничал: уж больно неординарной выглядела ситуация.
Входя в тайное общество "Святой камень" около тридцати лет и достигнув в нем высокого поста, Руис, тем не менее, впервые руководил операцией по поимке клоза. Ситуацию осложняло то, что действовать приходилось без юридического прикрытия, полагаясь лишь на точный расчет и мастерство группы захвата. Россия оставалась одной из немногих стран цивилизованного мира, где организация "Святой камень" не пользовалась поддержкой со стороны госструктур. Такие уж сложились исторические предпосылки.
Первое секретное объединение клерикалов для борьбы с клозами возникло в начале шестнадцатого века, во времена правления папы Юлия II. Предшествовали этому следующие обстоятельства.
Во второй половине пятнадцатого века в Испании распространились слухи о таинственных вампирах-вурдалаках, пьющих кровь людей и захватывающих их души. Причинами слухов стали два фактора. Первый – то, что к тому времени в Испании обитало много клозов. Некоторые их действия, связанные, в частности, с процедурой реинкарнации моледы при воскрешении погибших клозов, были подмечены отдельными пытливыми людьми и породили массу легенд.
Примерно в это же время произошло очень редкое событие, имевшее чрезвычайно далекие и важные последствия. Один из клозов, по воле судьбы очутившийся в теле набожного монаха, неожиданно проникся христианской религией и раскаялся в своем греховном прошлом. Почему подобное случилось? Можно лишь предположить, что, каким-то образом, мощное, фанатично сконцентрированное, сознание монаха преодолело блок, установленный моледой, и перетянуло сознание клоза на свою сторону. Такое с бихронами и клозами происходит крайне редко. Но происходит.
Тяжело заболев, умирая, раскаявшийся клоз о многом поведал одному из священников в Вальядолиде. Считая свое существование безнравственным и греховным, клоз хотел умереть, избежав реинкарнации сознания в другом теле. И он опасался, что после его физической смерти моледа, ведомая неистребимым инстинктом жизни, призовет на помощь другие моледы и воскреснет. Поэтому клоз-отступник упросил священника выполнить с его телом особенную процедуру, мягко говоря, отличающуюся от обычного христианского обряда захоронения. А именно: клоз попросил положить его тело в могилу без гроба и забить прямо в сердце длинный и толстый осиновый кол. А потом засыпать землей. Таким способом клоз надеялся защититься от попыток других клозов воскресить его.
Священник выполнил просьбу умирающего. Но призвал на помощь пару надежных прихожан, взяв с них клятву хранить молчание. Однако клятва действовала недолго. Через какое-то время прихожане, не выдержав бремени ужасной тайны, развязали языки. И жуткая история пошла гулять от селения к селению, обретая все новые, леденящие душу, подробности. Вскоре о случившемся узнали и клозы. Стремясь пресечь распространение нежелательной для них информации, клозы нашли священника и сначала убили его, а затем и двух несчастных прихожан. Таким образом, непосредственных свидетелей клозы уничтожили. Но слухи уже разлетелись по всему Пиренейскому полуострову, добравшись впоследствии и до Франции.
Кроме того, священник (звали его отец Мигель) успел составить записку, где подробно описал все откровения раскаявшегося клоза. Эта записка, поблуждав достаточно долго по различным церковным инстанциям, попала в руки Торквемадо. Тот попробовал провести расследование, но все свидетели к тому времени уже были мертвы. Великий инквизитор, сомневаясь в правдивости донесения отца Мигеля, больше походившего на кошмарный сон сумасшедшего, на какой-то период забыл о случившемся. Но не забыли клозы. Ведь слухи, таящие для клозов опасность разоблачения, продолжали множиться, будоража народ.
И тогда клозы задумали грандиозную провокацию. Подобраться непосредственно к Торквемадо клозы не могли – он еще в молодые годы стал сваргом, после укуса клоза. Несколько лет клоз обитал в теле будущего великого инквизитора, но однажды Торквемадо сильно простыл и тяжело заболел. Опасаясь, что "носитель" умрет, моледа покинула тело Торквемадо, превратив его в сварга. Таким образом, возможности завладеть повторно сознанием главного испанского инквизитора клозы не имели. Но они пошли по другому пути, норовя убить двух зайцев.
Зная о патологической ненависти Торквемадо к иудеям, клозы решили перевести стрелки на еврейскую общину Испании, очень большую, богатую и влиятельную. Тем самым клозы отводили подозрения от себя, одновременно, чужими руками, избавляясь от евреев. Ведь среди тех, в силу исторических обстоятельств, было очень много сваргов.
Дьявольская задумка клозов состояла в следующем. Для начала они нашли подходящую кандидатуру – небогатого торговца шерстью Бенито Гарсию из окрестностей селения Ла-Гуардия. Будучи крещеным евреем-марраном, Гарсия продолжал втайне исповедовать иудаизм, собрав вокруг себя кружок последователей. Ситуация идеально подходила для фальсификации заговора. И клозы приступили к выполнению задуманной провокации.
На первом этапе они внедрили моледу в сознание Гарсии. Затем тот "подставился", попав в руки управляющего селением Асторга, доктора Педро де Вильяда. Место действия клозы выбрали не случайно. Де Вильяда, по совместительству исполнявший обязанности инквизитора, к тому времени тоже находился под контролем моледы.
Реализуя заранее разработанный план, де Вильяда "добился" от Гарсии нужных показаний, а затем передал "дело" в руки Торквемадо. Гарсия давал показания таким образом, чтобы они, совпадая в какой-то части, со слухами о зловещих вампирах-вурдалаках, одновременно содержали готовую версию, выгодную клозам. Версия же заключалась в том, что кровь честных христиан, включая младенцев, пьют никто иные, как мерзкие иудеи-христопродавцы и марраны-еретики. Пьют с целью получить бессмертие и захватить власть над миром.
Замысел клозов в целом удался. Торквемадо легко повелся на провокацию и поверил "показаниям", дававшим "правдоподобную" трактовку донесению отца Мигеля. Тут "лыком в строку" подверсталась и история брата Каетано, которого клозы немедленно отравили, как нежелательного и опасного свидетеля. В итоге великий инквизитор организовал и провел процесс против Бенито Гарсии и его "сообщников", послуживший дополнительным и весомым основанием для разорения и уничтожения еврейской диаспоры в Испании.
Произошел лишь один незначительный сбой. После того как моледа, выполнив свою функцию, покинула, истерзанное пытками, тело Гарсии, освободив и его сознание, упрямый старик отказался от прежних показаний. Благодаря его упорству, из окончательных протоколов следствия исчезли упоминания о том, что заговорщики пьют кровь христиан, желая обрести бессмертие. Остались лишь "признания" в ритуальном убийстве мальчика, так называемого "святого дитяти из Ла-Гуардия" – в чем-чем, а в "заплечных делах" инквизиторы были большими мастерами и "кое-что" из Гарсии все-таки выбили. О том, как звали мальчика и его родителей, протоколы, по какой-то необъяснимой небрежности, умолчали.
Таким образом, первую более-менее внятную информацию о существовании клозов собрал Торквемадо. Незадолго перед смертью великий инквизитор направил секретные материалы папе Александру VI. В своей записке Торквемадо ссылался на донесение отца Мигеля, рассказ монаха Каетано, а также на показания группы заговорщиков из Ла-Гуардия, преданных казни за тяжкие преступления. Правда, добросовестно упоминая про клозов, Торквемадо в итоге все сводил к проискам ненавистных для него иудеев. Но имя дьявола, все-таки, прозвучало. А, согласно старинному поверью, стоит упомянуть дьявола, как он тут же и появится.
Папа Александр VI, известный в миру как Родриго Борджиа, прославился на всю просвещенную Европу сексуальной распущенностью и коварством. Будучи здравомыслящим и расчетливым пройдохой, Александр VI не заблуждался по поводу того, каким образом инквизиция выбивает признания из своих жертв. А посему и относился к подобного рода "откровениям" с большим подозрением. Не доверял высший католический иерарх и самому Торквемадо. Не доверял, ибо знал, что испанский инквизитор происходит из семьи крещеных евреев. А кому неизвестно, что неофиты зачастую стремятся казаться святее самого папы римского? Про патологическую ненависть Торквемадо к иудеям в Римской курии были наслышаны и даже пытались периодически остудить его пыл, считая рвение инквизитора чрезмерным.
Поэтому историю про таинственных клозов, кусающих до крови, чтобы завладеть христианскими душами, папа воспринял скептически. Тем более что непосредственно в протоколах допросов "заговорщиков из Ла-Гуардия" никакого упоминания про клозов не содержалось. И Александр VI (не без оснований) решил, что в деле "святого дитяти" Торквемадо пошел на поводу своей иудеефобии, пристегнув к нему, для весомости, сообщения брата Каетано и отца Мигеля. А чего там видел на самом деле умерший монах, и о чем слышал убитый священник? – поди, проверь. Знамо дело, что евреи – христопродавцы, но кровь сосать – это уж слишком. Совсем Торквемадо перед кончиной из ума выжил…
В итоге, увлеченный борьбой за личную власть, Борджиа не придал донесению великого инквизитора особого значения, положив его "под сукно" в своей папской канцелярии. И смертельно промахнулся. Несчастный Гарсия действительно не имел никакого отношения к клозам. Но вот священник отец Мигель и монах Каетано отнюдь не врали, и, в целом, у обладавшего звериным чутьем Торквемадо, имелись причины упоминать о таинственных злодеях. Зараза на тот момент проникла уже очень глубоко.
В августе 1503 года Александр VI умер после того, как выпил отравленного вина. Смерть папы стала результатом заговора кардиналов-клозов. Благодаря их действиям, на конклаве, собравшемся после внезапной смерти Александра VI, новым папой неожиданно стал Пий III, единственный в истории папа-клоз. Но продержаться на вершине католической церкви кровопийцам удалось недолго. Спустя три недели после избрания, Пия III убили кардиналы, входившие в антиклозовскую группировку. Их лидер, кардинал Джулиано делла Ровере, знакомый с донесением Торквемадо, и придавший ему куда большее значение, чем Александр VI, вскоре взошел на папский престол под именем Юлия II.
Перед тем, как влить в горло Пию III кружку отравленного вина, его жестоко пытали кардиналы-антиклозисты. Информация, полученная в ходе допроса, вкупе с материалами, собранными Торквемадо, стала первым документальным обоснованием, подтверждающим существование бихронов и клозов. Опираясь на эти данные, Юлий II создал глубоко законспирированную организацию-орден "Карающий меч".
Главными задачами "карающих мечников" являлись охрана высших церковных иерархов католической церкви от проникновения клозов, и уничтожение клозов в случае обнаружения. Долгое время членов организации, в которую отбирались фанатично верующие католики, отличала ненависть к клозам и непримиримость к представителям других конфессий. Доктрина "мечников" состояла в том, что клозы – это исчадие ада, обуянные бесом твари, скрывающие за личинами людей свою истинную сущность. Они посланы на Землю дьяволом, дабы погубить души истинных христиан. Отсюда вывод: клозы и все с ними связанное, должно быть уничтожено, как абсолютное зло.
И "мечники" уничтожали, в прямом и переносном смысле, огнем и мечом всех, кто попадал под подозрение. В период охоты на ведьм радикально настроенные католики из ордена "Карающий меч", действуя под прикрытием инквизиции, убили тысячи людей. Фанатиков мало волновало то обстоятельство, что среди жертв большинство было невиновно. "Мечники" исходили из ложного постулата о том, что все люди, в чьих телах побывали клозы, а также их наследники, являются носителями бесовского сознания. Поэтому вырезали порой целые семьи, включая маленьких детей. На одного убитого клоза приходилось десять-пятнадцать невинных человек, в том числе, сваргов. Хотя именно сварги, обладая иммунитетом к моледе, объективно препятствовали размножению и перемещению клозов по планете.
Подобная агрессивная политика со временем начала вызывать возражение среди менее радикальных членов организации. "Либералы" считали, что безжалостное истребление клозов и их потомков противоречит христианским догматам. Ведь клоз не был таковым от рождения: моледа завладевала телом человека, превращая его в клоза, а, затем, покидала, возвращая человеку его сущность. Поэтому убийство клоза, с этой точки зрения, являлось и убийством невинного человека, чьим телом и разумом временно управляла моледа.
В отличие от радикалов, "либералы" также считали, что сварги не прокаженные, а, наоборот, люди, прошедшие искушение дьяволом и готовые к противостоянию с ним. Либеральные мечники требовали прекратить гонение на сваргов. Но радикалы стояли на своем.
Еще одной причиной принципиальных разногласий стало отношение к представителям других конфессий. "Либералы" настаивали на том, что клозы являются врагами всего просвещенного человечества, поэтому в борьбе с ними надо опираться на представителей всех религий. Радикалы же считали, что искоренение клозов есть священная миссия истинно верующих во Христа. А к таковым относятся лишь католики.
