Текст книги "Поцелуй королевы (СИ)"

Автор книги: Константин Кривчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Моледа-матрица может производить неограниченное количество копий… Кто это придумал, Юрон или Никос?.. Какая тебе разница? Не отвлекайся… Чуть не упустил. Конструируется моледа на основе клеток крови. Собственно, Юрон с этого и начинал, когда создавал вакцину против рака…

Так, давай дальше, по порядку. Моледа-матрица скачивает информацию и размножает в крови носителя ("оригинала" или хронота) "маток". Процедура пересадки моледы-матки гораздо проще, чем чипа, и напоминает процедуру сдачи крови на анализ. У "оригинала" (или хронота), носящего чип и моледу-матрицу, забирается небольшое количество крови. Буквально, несколько капель. Затем эта кровь вводится репациенту. При взаимодействии с клетками крови нового "тела" моледа-матка, получив энергетический импульс, регенерируется, попадает с кровотоком в мозг репациента и там "сцепляется" с нейронами. Сознание "оригинала" (или хронота) "перекачивается" в новое хранилище, создавая бихрона.

В отличие от ситуации при пересадке чипа, при транспортации моледы-матки с сознанием "оригинала" (или хронота) ничего не происходит. Эта операция гораздо безопаснее, чем пересадка чипа. Поэтому Яхаве и хотел, чтобы Никос сначала сконструировал и регенерировал у него в мозгу моледу-матрицу, производящую "матки" для клонирования. "Матку", по замыслу Яхаве, следовало пересадить в "тело", создав бихрона. А уже потом, убедившись, что клон создан, Яхаве собирался пойти на пересадку чипа. Чип по конструкции гораздо надежнее, срок жизни моледы-матки неизвестен. Бихрон, носитель моледы-матки, подвержен риску гибели из-за ее распада…

Так или иначе, для того, чтобы запустить механизм клонирования, нужно первоначально имплантировать в мозг "оригинала" чип, чип, чип…

Все, засыпаю. Продолжу завтра.

…Яхаве положил в стакан воды другой кубик льда (на этот раз рука не дрогнула) и вернулся к столу. Набрал на клавиатуре комбинацию цифр. На мониторе сменялись картинки: кабинет Никоса – пусто; коридор – пусто, если не считать одинокого охранника, сидящего на стуле; операционная – Никос у операционного стола, копошится над головой «тела». Яхаве покосился на огромную панель электронных часов в углу кабинета – операция шла четвертый час. Когда же они закончат?

Принципиальное решение о пересадке чипа из головы Евоны Никос принял две недели назад. Этому предшествовало важное событие. В подопытном "теле" заключенного по имени Креп, повторился "эффект матрицы", ранее отмечавшийся на обезьянах. Это был очень важный результат, показывающий путь эволюции моледы. Никос постоянно напоминал Яхаве, что моледа – биологическое существо, способное к эволюции. Поведение такого существа нельзя заранее спрогнозировать – можно лишь отследить опытным путем.

В чем заключался "эффект матрицы", впервые полученный еще в опытах на мышах, проведенных Юроном? После пересадки моледы-матки мышь-бихрон жила примерно два месяца, а потом умирала от резкой интоксикации организма. Сначала Юрон думал, что проблема в конструкции моледы – допущен какой-то дефект. Но, поэкспериментировав в течение года, Юрон понял, что дефекта нет. Исследуя кровь мышей, он обнаружил, что после двух месяцев пребывания в теле бихрона, моледа-матка резко активизируется и начинает производить в огромном количестве что-то вроде зародышей. Примерно по такому же принципу, как моледа-матрица производит молед-маток в теле "оригинала" или хронота. Через сутки зародыши распадаются, приводя к смертельной интоксикации организма.

Юрон предположил, что зародышей надо как-то вывести из организма животного, чтобы оно не погибало. Но как? "Выловить" тысячи зародышей из крови невозможно, если только не сделать полное переливание крови. Юрон попробовал смешать в пробирке кровь обычной мыши с кровью мыши-бихрона, но ничего не вышло – зародыши сразу распадались в смешанной крови. И тут помог случай.

Юрон на время подсадил мышь-бихрона, моледа которой находилась в фазе производства зародышей, в клетку к обычной мыши. И поразился агрессивным поведением мыши-бихрона – она буквально набросилась на соседку и начала ее кусать, как будто хотела ее крови.

Тогда Юрон усыпил мышей, сделал у обеих надрез на туловищах и прижал к друг другу, смешав их кровь. Исследовав ту и другую мышь на следующий день, Юрон нашел в крови обычной мыши полноценную моледу-матку, очевидно, трансформировавшуюся из зародыша. Что касается мыши-бихрона, то оказалось, что все зародыши из ее крови исчезли без следа, а сама она благополучно прожила еще около полугода, продолжая носить в себе моледу-матку.

Позже этот эффект подтвердился и на обезьянах. Только период инкубации, после которого моледа-матка начинала производить зародышей, длился у обезьян-бихронов около восьми месяцев.

– Это что же значит? – спросил Яхаве, когда Никос растолковал ему подробности и специфику функционирования моледы. – Бихроны способны сами себя воспроизводить без вмешательства со стороны?

– Получается, что так. На этой стадии ни хирургической операции, ни, даже, переливания крови не требуется. Моледа-матка начинает клонировать саму себя. В период активации моледы бихрону достаточно, к примеру, уколоть свой палец, чтобы выступила кровь, и точно также уколоть палец нового "тела", чтобы инфицировать его (смешав кровь) зародышем "матки".

– А можно и просто укусить до крови, например, в губы, – задумчиво произнес олигарх. – Этак и вправду клонов-бихронов может расплодиться невиданное количество.

– Все зависит только от вас. Будучи хронотом, вы сами можете решать – создавать себе бихрона или нет. В ситуации, когда нет возможности для хирургической операции, это может стать единственным способом сохранить сознание "оригинала"… Кроме того, похоже, что моледа-матка может воспроизвести "матку" только один раз.

– Становится бесплодной?

– Не совсем так. Мы с Юроном около трех лет наблюдали за поведением двух бывших обезьян-бихронов, уже прошедших через период инкубации и производства зародышей. Зародышей "маток" их моледы больше не производили. Таких бывших бихронов мы с Юроном назвали "клозами". "Клозы", в отличие от "бихронов", носят в мозгу обычную моледу, не способную к воспроизводству.

Так вот, одна из обезьян-клозов тяжело заболела. Опасаясь, что она умрет, мы купили еще одну обезьяну, чтобы поэкспериментировать с образцами крови. Этих двух обезьян (больного клоза и новую) поместили в одну клетку. Клоз был совсем плох: почти не ел, мало передвигался. И вдруг ночью Юрон, а спал он прямо в лаборатории, проснулся от дикого визга. Брат подбежал к клетке и увидел жутковатую картину: полумертвая обезьяна-клоз гоняла вторую обезьяну по клетке и постоянно пыталась ее укусить. При этом сама она тоже была в крови. Внезапно обе обезьяны успокоились и разбрелись по углам, зализывая раны. Юрон вывел новую обезьяну из клетки, опасаясь за ее здоровье – она была изрядно покусана. Но уже днем эта обезьяна чувствовала себя превосходно – раны почти затянулись. Юрон тщательно ее обследовал и выяснил, что она стала носителем моледы.

– Выходит, обезьяна-клоз все-таки произвела еще одну "матку"?

– В том-то и дело, что нет! Ее моледа целиком переселилась в новую здоровую обезьяну, как будто поменяла квартиру! Обследуя клоза, вернее, бывшего клоза, поскольку эта больная обезьяна перестала быть носителем моледы, я обнаружил, что ее ладони прокушены до крови в нескольких местах.

– Неужели она сама их прокусила, чтобы затем смешать кровь с кровью второй обезьяны? – Яхаве недоверчиво посмотрел на хирурга.

– Сама. Ее вел инстинкт самосохранения. Вернее, не ее, а ее сознание, которым управляла моледа. Моледа поняла, что находится в теле, которое умирает. И она предприняла меры, чтобы "перебежать" в тело здоровой обезьяны через кровь.

– Моледа реагирует на кровь другого носителя?

– Да. Но не всегда, а тогда, когда ей грозит опасность погибнуть в больном теле. И не в любой день. А в период активности, который у обезьян длится примерно семь дней с периодичностью раз в месяц.

– А у людей?

– Пока точно не установлено. Процесс изучается.

– Так. Это очень любопытно, – олигарх задумался, пытаясь поймать ускользающую мысль. – Да, вот о чем я хотел спросить. Вот бывший клоз, из тела которого перебежала моледа… Предположим, в силу каких-то обстоятельств, моледа захочет вернуться в старое тело. Это возможно?

– Нет. Невозможно. Вы, кстати, затронули важную тему. Исследования мышей и обезьян показали, что в организме бывшего носителя моледы вырабатываются антитела. Мы назвали таких бывших носителей "сваргами". Если моледа попытается проникнуть в кровь сварга, то антитела ее блокируют и моледа погибнет. Впрочем, толком этот процесс пока не исследован. Не до этого… Поэтому возможны варианты. Кроме того, моледа, видимо, способна к саморазвитию.

– Что же это вы такое со своим братом изобрели? – в голосе Яхаве прозвучали одновременно восхищение и испуг.

– Я еще и сам не знаю, – недоуменно ответил Никос. – Время покажет. Мы не можем ускорить процесс – моледа живет по своим эволюционным принципам, которые заложил Юрон. И только он мог их изменить. Для того, чтобы разобраться в основах, надо быть очень хорошим и очень талантливым специалистом. Почти таким, как Юрон. Мне решение подобной задачи не по плечу… Несомненно одно – моледа, это человек в человеке. Хотя, строго говоря, вряд ли можно назвать моледу человеком. Я бы даже существом ее не назвал. Но она – существует.

И вот эксперимент с перемещением моледы-матки впервые провели на человеке. Моледа-матка в теле бихрона Крепа вступила в фазу активности на триста пятьдесят третий день после того, как ее пересадили из тела хронота по имени Варас – первого человека, которому пересадили чип от «оригинала». Никос пригласил Яхаве в лабораторию. Они сели за столом перед двумя большими мониторами.

– Смотрите, – объяснил Никос, – в операционной находятся два "тела". Первое "тело", обычный человек, заключенный. Рядом с ним лежит Креп. Креп – бихрон Вараса, первого человеческого хронота. Варасу пересадили чип из мозга Идира (он уже умер), и подключили к чипу моледу-матрицу. После того, как она начала клонировать "маток", "матку" подсадили в кровь Крепа. Примерно через одиннадцать с половиной месяцев у этой "матки" завершился инкубационный период и она активизировалась, начав производство "зародышей". Сейчас мы попробуем смешать кровь Крепа и нового "тела" (его зовут Урох) и посмотрим, что получится.

– Если ваши предположения верны, "зародыш" попадет в кровь Уроха и там преобразуется в моледу-матку, превратив Уроха в еще одного бихрона?

– Совершенно верно.

– А что произойдет с Крепом?

– Посмотрим. Я надеюсь, что неожиданностей не случится, и Креп из бихрона превратится в клоза. То есть, в носителя обычной моледы, не способной к воспроизводству, но способной переселяться в другие "тела" в случае опасности. Как это произошло с больной обезьяной. Помните?

Никос дал в микрофон команду, и его ассистент приблизился к операционному столу.

– Они в сознании? – поинтересовался Яхаве.

– Нет. На всякий случай сделали полный наркоз.

Ассистент взял скальпель и нанес неглубокий, но длинный надрез на внутренней стороне локтевого сустава левой руки Крепа. Затем повторил эту же процедуру с правой рукой Уроха. Посмотрел в камеру.

– Давай, – велел Никос. Ассистент поднял левую руку Крепа, перевернул ее надрезом вниз и опустил на руку Уроха, совмещая надрезы.

– Посмотрите, – хирург показал пальцем на соседний монитор. – Видите, кровь смешалась.

– А где "зародыши"? – Яхаве прищурил глаза.

– Так вы их не обнаружите. Они уже внутри клеток. Сейчас посмотрим снимок.

Никос переключил изображение:

– Вон, видите, голубенькая точка?

– Это "зародыш"?

– Да.

– Он такой величины?

– Нет. Здесь увеличение в десять тысяч раз, – пояснил Никос и сказал в микрофон. – Готово. Забинтуй им руки. Крепа в палату, а Уроха в капсулу, под наблюдение.

– И все? – с разочарованием протянул Яхаве.

– Все, – с легким самодовольствием подтвердил Никос. – В течение нескольких часов, а, может, и раньше, "зародыш" должен преобразоваться в "матку", блокировать сознание Уроха и взять его под управление…

Яхаве задумчиво покачал головой.

– Объясните мне еще раз. Чем хронот отличается от бихрона, а бихрон от клоза?

– Это достаточно просто понять и запомнить, – Никос снисходительно улыбнулся. – Хронот является носителем моледы-матрицы, которая производит в его крови неограниченное количество молед-маток. Поэтому хронот практически в любое время может создать бихрона: достаточно от хронота небольшое количество крови впрыснуть в кровь нового "тела".

Бихрон является носителем моледы-матки. Моледа-матка воспроизводит себя лишь один раз, после завершения периода инкубации. У человека этот период длится примерно одиннадцать месяцев. Произведя моледу-матку (которую необходимо пересадить в новое "тело" – иначе бихрон погибнет), бихрон превращается в носителя обыкновенной моледы, то есть, в клоза.

А клоз уже ничего не производит. Но клоз, точнее, его моледа, способна перемещаться в другие "тела". Например, в случае болезни "носителя"… Мистер Яхаве, я готов оперировать Евону. Ждать дальше для меня рискованно. Как с кандидатурами на пересадку?

Олигарх сделал глубокий вздох, затем медленно выпустил воздух. Провел языком по губам.

– Завтра получите список.

Из-за кандидатур на «тело» для Евоны между Яхаве и Никосом возник серьезный спор. Никос не хотел брать «тело» из тюрьмы. Ему претило, что сознание его замечательной дочери окажется в теле какой-то грабительницы, а то и убийцы. Но Яхаве категорически отказался подыскивать подходящих девушек за пределами тюрьмы. Проблемы с полицией могли поставить под удар все задуманное. А задумал олигарх очень многое.

– Обойдетесь заключенными. Вам более двухсот кандидаток подобрали: молодые, симпатичные, здоровые. Чего вам еще надо? – только выбирайте.

– Я рассчитывал на вашу помощь, – угрюмо произнес хирург.

– Я и так помогаю. Но не будем же мы хватать девушек прямо на улице? Какая вам разница – преступница или нет? Начинка у нее все равно другая будет.

– А вдруг криминальное сознание нового носителя как-то себя проявит? – продолжал упрямиться Никос.

– Но пока же не проявляло?

– Слишком короткий срок проводятся исследования, чтобы утверждать что-то наверняка. Тем более, что все испытуемые – криминальные элементы. Где тут разберешься…

– Отложите операцию.

Хирург отрицательно покачал головой.

– Тогда нечего спорить. Берите то, что предлагают. Не понравится – потом еще пересадите, в новое тело.

Никос был вынужден уступить и начал изучать предложенные кандидатуры заключенных. Предварительно отобрал трех кандидаток: искал таких, которые внешне походили на покойную дочь. Девушек привезли в лабораторию. Выполнив полное обследование "тел", Никос остановил выбор на двадцатисемилетней Лили. Яхаве, ознакомившись с досье, удивился:

– Однако. Грабительница со стажем, а потом еще убила напарника-любовника. Приговорена к пожизненным каторжным работам. Хорошо хоть, что не детоубийца. Неужели лучше никого не нашлось?

Никос смутился:

– Да, девица еще та. Но уж больно похожа на Евону: и на лицо, и телосложением. И здоровье превосходное.

– Да я не возражаю. Вам виднее.

И вот сегодня, в десять часов утра, в лабораторию Никоса привезли из криохранилища контейнер с замороженной головой Евоны, и хирург приступил к операции по пересадке чипа. М-да, пятый час оперирует…

Яхаве переговорил с секретаршей, посмотрел на часы. "А ведь нервничаю", – отметил про себя. Судьба Евоны его не волновала. Но после этой операции начинался особый отчет для него самого. Если все пройдет успешно, если даже из отрезанной и, по сути, мертвой головы удастся пересадить чип, и сознание убитой девушки вернется к жизни – это будет лучшим подтверждением того, что сумасшедший Юрон действительно подобрал ключ к великой тайне бессмертия. И он, Яхаве, сделает все, чтобы единолично владеть этой тайной. Но сначала он должен сам переступить границу, отделяющую простых смертных от небожителей.

Яхаве снова вывел на монитор изображение операционной. Кажется, во время. Никос отходит от операционного стола, стаскивая на ходу перчатки. Потом снимает маску: на лице опустошенность и… еле заметная улыбка.

Реинкарнация

…Евона открыла глаза. Поморгала и снова опустила веки. Знакомый запах лекарств. Она свыклась с ним за долгие годы болезни. Когда же это все закончится? Она так устала от постоянных процедур, от собственной беспомощности, от боли, от осознания обреченности. Несколько раз она заводила окольный разговор с отцом. Наконец, однажды прямо спросила: «Папа, может, мне лучше умереть?»

Отец изменился в лице:

– Евона, я понимаю, как тебе плохо. Но ты должна верить в свои силы. Я и Юрон делаем все, чтобы тебе помочь… Терпи, дочка, надо терпеть.

И она терпит. Но уже нет мочи. Полгода, как отказали почки и с того времени она уже не вставала с постели, подключенная к стационарному аппарату. Да и ноги почти парализованы… Она снова открыла глаза. Помещение не походило на комнату, где она провела последние полгода. Там было широкое окно, а здесь одни стены. Странно… Наверное, она спала и ее перевезли в другое место. Но зачем? Отец ничего не говорил. Странно… И вообще, какое-то непонятное ощущение.

… Ассистент буквально влетел в кабинет Никоса. Глаза выпучены:

– Она… она очнулась!

– Когда?! – хирург вскочил со стула.

– Минут пять… или десять.

– Почему сразу не сообщили?!

– Сестра отвлеклась, выходила… – ассистент начал оправдываться, но Никос уже выбегал в коридор.

… Хирург сидел около кровати и держал дочь за руку.

– Папа, я не понимаю, что случилось. Кто я? Мне снился какой-то кошмар, будто я сижу в тюремной камере. Это было так реально…

Никос осторожно, двумя пальцами, помассировал кисть девушки.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Да, но я не понимаю… У меня хорошо сгибаются ноги. Я даже хотела встать, но испугалась. Я подумала, что сплю. Папа, что со мной? Вы с Юроном изобрели лекарство?

– Да, Евона, изобрели. Главное, не волнуйся. Сейчас для тебя главное – не волноваться. А я все объясню. Потихоньку объясню. Все.

– Папа, а где мама?

– Мама?.. Ее сейчас нет, дочка. Она… приболела.

Никос поднес ладонь Евоны к губам, поцеловал. "Как странно, – подумал. – Я целую руку совсем чужой женщины, какой-то уголовницы Лили. Но я не ощущаю разницы. Важно, что я чувствую – это моя дочь. Хотя от нее совсем ничего не осталось, кроме миниатюрного чипа, который можно различить лишь при огромном увеличении. Да и чип, строго говоря, не часть Евоны. От нее осталось только сознание. А тело… Что тело? А помню ли я тело Евоны? Более шести лет прошло после ее смерти… Вот лицо помню. Бледное, скорее, даже, серое, покрытое розовыми шелушащимися пятнами. На этом умирающем лице жили одни глаза – огромные темно-зеленые глаза. Они жили и умоляли о помощи. А я боялся смотреть в эти глаза, чтобы не разрыдаться от разрывающей сердце жалости… А теперь? Я вижу лицо чужой женщины. Чужое лицо. Но разве в этом дело? Главное, что это лицо молодой и здоровой женщины. И почему-то мне кажется, что у нее глаза Евоны. Да, именно из-за глаз я и остановил выбор на кандидатуре Лили. Как только увидел ее глаза… И у нее крепкое и молодое тело. Какая мускулистая рука, как у гимнастки. Да, у этой Лили была нелегкая жизнь…"

Никос взглянул в лицо дочери. Та смотрела на свою обнаженную до плеча руку. Из глаз медленно выкатывались слезинки.

– Папа, я… Это сон? Папа, мне страшно…

– Евона, доченька, дорогая. Не бойся. Все хорошо. Ничего не бойся – сейчас я тебе все объясню. Но сначала тебе надо выпить лекарства и поспать.

…Прошло около месяца. Этот период стал очень сложным и насыщенным для Никоса и Евоны. Как не старался Никос дозировать информацию, но ему не оставалось выхода: обстоятельства требовали, чтобы дочь узнала обо всем практически сразу. Больше всего Никос боялся того, что психика Евоны не выдержит нагрузки. Но к его немалому удивлению, дочь справилась с ситуацией более чем успешно. Даже известие о смерти матери и дяди Юрона не вызвало у Евоны особой реакции.

Как рассудил Никос, решающую роль сыграли два фактора. Во-первых, дочь очень долго, почти семь лет, болела. К концу ТОЙ, прошлой жизни, она была до предела измотана болью, бесконечными лечебными процедурами и почти смирилась со смертью. Поэтому внезапное возвращение к новой жизни Евона восприняла как чудо, по сравнению с которым остальное отступало на второй план. А затем…

Конечно, произошедшее с ней Евону ошеломило. Но только в первые часы. Как только она смогла рационально осмыслить случившееся и поверить, что все происходит не во сне, а в реальности, так тут же стала себя вести подобно ребенку, получившего увлекательную игрушку. А в такой момент ребенку нет дела ни до чего.

В течение нескольких дней Евона не выпускала из рук небольшое зеркало, специально принесенное Никосом. Девушка изучала свое новое лицо, тело едва ли не по сантиметру. Врач с нетерпением и тревогой ожидал, что будет дальше, стараясь без особого повода не беспокоить дочь и не задавать лишних вопросов. Он опасался нарушить складывающийся эмоциональный фон и вызвать вредную непрогнозируемую реакцию. Никос даже запретил заходить в палату, без крайней необходимости, другим врачам и медсестрам, сам приносил лекарства и пищу.

На четвертый день после операции, ближе к вечеру, хирург прикатил в палату, на специальном столике, ужин. При виде отца Евона, лежавшая на кровати с задумчивым выражением лица, слабо улыбнулась.

– Папа, почему ты не спрашиваешь меня, каково мне в этом, – она замялась, подбирая слово, – в этой… в этой оболочке?

– Я думаю, что тебе надо привыкнуть, – скрывая волнение, произнес хирург. – Извини, если что-то не так. Я не знал… я пытался найти…

– Не переживай, папа. Ты молодец. Понимаешь, я почти не помню своего тела. Особенно того времени, когда оно было молодым и красивым. Так что… Разве я могу предъявлять претензии?.. Расскажи мне подробнее о том, кто эта Лили? Так ведь, кажется, ее звали?

Они проговорили до поздней ночи… А на следующий день Никоса вызвал к себе в кабинет Яхаве.

– Насколько я понимаю, дела идут неплохо? – спросил олигарх. – Ваша дочь уже потихоньку ходит, а вы молчите?

– Вы же и так в курсе всего, – подавив раздражение, ответил Никос. Он знал, что весь лечебный блок, включая палату Евоны, нашпигован видеозаписывающей аппаратурой. Яхаве, конечно, имеет на это право, но зачем придуряться и задавать риторические вопросы?

– Получается, привыкла к новому телу?

– К телу привыкла. Даже быстрее, чем я ожидал.

– А сознание? Вы рассказывайте, рассказывайте, – поторопил Яхаве. – Мне очень интересно и важно все знать. До малейших деталей. Евона все помнит о своей прошлой жизни, нет сбоев?

– Практически все до того момента, пока находилась в сознании.

– Отлично! Вы настоящий волшебник, Никос! И брату вашему надо отдать должное… А сознание "тела"? Как оно себя ведет? Евона долго расспрашивала вас о Лили. Ей что-то мешает?

– У нее нет глубоких воспоминаний о жизни Лили, но есть то, что можно назвать оперативной памятью. Она имеет, в самых общих чертах, представление о том, кто такая Лили, помнит ее соседок по камере и вообще последние дни, проведенные в тюрьме.

– Чем это можно объяснить?

– Как я предполагаю, моледа, перекачивая в мозг нового "тела" сознание хронота, блокирует подсознание предыдущего носителя, чтобы не создавать эффекта расщепленной личности. Но какие-то поверхностные, самые свежие воспоминания при этом сохраняются. Если подумать, то это даже хорошо.

– Почему?

– Это помогает хроноту освоиться в новом теле и в новой ситуации. Представьте, что при перемещении в новое тело хронот вообще не владеет никакой информацией, ничего не знает о жизни предыдущего э-э… хозяина. Согласитесь, что это не очень удобно, особенно при определенных обстоятельствах. Конечно, для Евоны, наверное, было бы лучше, если бы она ничего не помнила о Лили. Но стирать сознание выборочно – очень рискованно. Да и не умею я этого делать. Ведь происходящие, при пересадке, с памятью и сознанием процессы никто глубоко не изучал. Мы с Юроном просто не имели времени на это.

Яхаве какое-то время молчал, только слегка подергивался правый край рта. За последние месяцы он порядочно сдал. Похудел, от активной противораковой терапии начали выпадать волосы. До этого, несмотря на солидный возраст, олигарх обладал густой шевелюрой.

– А вы уверены, Никос, что подсознание именно блокируется, а не загоняется внутрь, глубже?

– В этой части я не в чем не уверен. Кроме того, по сути нет разницы: блокируется или загоняется в глубину. Так или иначе, долговременная память предыдущего хозяина, скорее всего, сохраняется. А чтобы разобраться наверняка нужны многолетние опыты и наблюдения. Так что…

Никос сделал многозначительную паузу. Яхаве ничего не говорил, только крутил в руках черепаховый нож. Наконец врач не выдержал тишины: пространство огромного кабинета олигарха давило на Никоса, поневоле заставляя суетиться и нервничать:

– А вы… Вы планируете пересадку?

– Разумеется. Это вопрос решенный… Как в целом самочувствие вашей дочери?

– Нормальное. Вчера она уже потихоньку ходила, с моей помощью. Впрочем, вы, наверное, видели на записи…

– Скоро ей станет скучно в палате. Наверняка Евону уже сейчас распирает от желания что-то делать, двигаться. Ведь она очень долго была ограничена в движении. Перед тем… В общем, перед смертью.

– Вы правы.

– Так вот. Советую привлечь ее к работе, пусть помогает вам в лаборатории. У нее ведь остались знания по медицине и кое какие навыки?

Никос кивнул головой.

– Вот пусть и восстанавливает. Хотя бы на уровне медсестры. Евона – единственный человек, которому мы можем полностью довериться…

– А вы… уже подобрали себе "тело"?

– Полагаю, что да. Но об этом мы поговорим позднее.

– Только предупредите меня заранее. Необходимо провести все исследования с "телом" кандидата.

– Не беспокойтесь, – Яхаве усмехнулся. – С этим проблем не возникнет.

Через две недели после пересадки чипа Евона уже вовсю перемещалась по территории блока, помогая отцу в его экспериментах с обезьянами и «телами». Как и предсказывал Яхаве, энергия у молодой женщины, воскресшей из небытия, била ключом. Она бралась за любую работу и с удовольствием участвовала в опытах отца. Первым делом Никос обучил ее относительно простой процедуре смешивания крови, необходимой для перемещения моледы в новое тело.

– Запомни общую схему, – объяснял Никос. – Моледа-матрица, соединившись с чипом, примерно через сутки начинает вырабатывать моледы-матки. После этого в любой момент достаточно забрать у хронота несколько капель крови и каким-то образом перелить в "тело". Или просто смешать кровь хронота и будущего бихрона. Точно также бихрон создает нового бихрона.

– А сколько времени уходит на то, чтобы новый носитель моледы превратился в бихрона? – прищурив один глаз, спросила Евона.

– После того, как кровь хронота попадает, смешавшись с кровью нового носителя, в "тело" носителя – всего несколько минут.

Евона задумалась. И вдруг спросила:

– Папа, а сколько еще я буду торчать в этом блоке?

– Э-э, надо подождать, – хирург растерялся. – Ты еще нуждаешься в медицинском наблюдении. Мало ли что? Выйдешь на улицу и случится что-нибудь. Сознание, например, потеряешь.

– Но мне хочется прогуляться. Хотя бы просто так, по тротуару.

– Я понимаю, но… – протянул Никос. – Впрочем, я попробую переговорить с Яхаве.

Выслушав Никоса, олигарх поморщился:

– Прыткая у вас дочь. Еще несколько недель назад хранилась в криогенной камере, а уже прогулки подавай. Пусть потерпит. Вот, проведете мне операцию, тогда…

При упоминании о криогенной камере Никос невольно поежился, бросив на Яхаве косой взгляд.

– А когда…

– Скоро. Совсем скоро. Я зайду к вам завтра в лабораторию. Тогда и решим.

– Но, мистер Яхаве. Может, вы хотя бы разрешите Евоне ночевать дома, в нашей квартире? Она плохо спит, говорит, что больничная палата действует на нее угнетающе. Понимаете, я сильно беспокоюсь за психику Евоны. Ведь еще ни одному живому существу не приходилось переживать подобное. Я надеюсь, что домашняя обстановка, в которой Евона выросла, подействует на нее благоприятно, снимет нервное напряжение.

Яхаве задумался.

– Ладно. Если речь идет о психике… Евона нам нужна здоровой. Пусть ночует дома, под вашу ответственность. И никаких прогулок по городу.

На следующий день после этого разговора с олигархом Никос пришел в свой кабинет и стал просматривать ночные видеозаписи. Запись всего, что происходило в помещениях, где находились подопытные обезьяны и люди, велась круглосуточно. Поставив на ускоренную перемотку сразу несколько файлов и выведя их на монитор, хирург бегло проглядывал картинки на экране, как вдруг… Остановил записи, отмотал одну из них назад. Так, что этот Креп опять вытворяет?

Около недели назад в палату к бихрону Крепу подсадили новое "тело" – очередного "смертника", доставленного из тюрьмы. Несколько суток они нормально соседствовали, общались, а тут… Никос просматривал запись. Новый заключенный лежит на кровати, спит. Креп же не спит, ворочается. Вот встает, подходит к заключенному, наклоняется над ним… Никос вывел картинку на весь экран. Сомнения не оставалось: Креп укусил заключенного в шею. Тот вздрогнул, потом присел на кровати и снова медленно свалился набок, словно потеряв сознание. Странно…

Дверь кабинета без стука отворилась, и на пороге появился Яхаве. Увидев олигарха, врач попытался встать, но Яхаве протестующе махнул рукой: сиди, мол. Подошел к столу, посмотрел на экран.

– Что это вы тут изучаете? Кажется, это Креп? Я не ошибся?

– Да, это Креп. Вы правы. Вот просматриваю записи за ночь.

– Это что же, вы так все записи просматриваете?

– А куда деваться? – Никос развел руками. – Помощникам доверять нельзя. Вы же понимаете, у них доступ к информации очень ограничен. Начнут задавать ненужные вопросы. Да и напутать могут в сложной ситуации. Приходится самому все контролировать.

Яхаве почесал лоб:

– И сколько вы все это храните?

– Когда как.

Олигарх задумался. Снова почесал лоб. Кожа у него на лбу и щеках шелушилась, как после загара. Только не загорелый был Яхаве, а наоборот – совсем бледный.

– Знаете, о чем я вас попрошу? Вы особо эти записи не накапливайте. Понятно, конечно, что научные исследования, но и лишние свидетельства нам ни к чему… А чем это Креп занимается, зачем он его кусает?

– Вот, буду разбираться, – растеряно пояснил Никос.

– Ладно. Потом мне доложите. Я, собственно, не за этим. Уж не знаю, обрадую ли я вас или наоборот… В общем, я готов к операции.