Текст книги "Поцелуй королевы (СИ)"

Автор книги: Константин Кривчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Что же это такое происходит, Адамат?! – выкрикнул кто-то из толпы. – Кто убил Явала? Так любого из нас могут убить.

– Тихо, – Адамат поднял руку с растопыренной ладонью. – Тихо, без паники. Мы на чужой планете – всякое может быть. Я предлагал выставлять посты, но вы не захотели. Думали, здесь курорт?

– Что с телом будем делать? – спросила Сара.

– Надо отнести на корабль и положить в багажный отсек. Сегодня уже поздно, скоро солнце зайдет. А завтра… завтра похороним. Как положено.

Адамат медленно приблизился к стоящему возле густых зарослей терновника Канику.

– Каник, где ты находился последние полчаса?

– А чего? – клоз недовольно вскинул подбородок. – Ну, предположим, с Лили разговаривал.

– Не ври, – возмутилась женщина. – Ты давно ушел. Сразу после того, как тебя Явал стукнул.

– Ну и ушел, и что из того? Я того, на берегу сидел.

– Здесь?

– Нет, там, – Каник махнул рукой в сторону.

– А Явала видел? – Адамат методично продолжал допрос, не обращая внимания на дерганье Каника.

– Нет, не видел. А чего я его, сторожить обязан? Что он мне, родной брат?

Адамат помолчал.

– Как сказать. Все мы здесь – почти братья.

– Даже если он мне и брат, то я ему не сторож.

Адамат нашел взглядом Евону и Азаза, кивнул им:

– Пойдемте на корабль, там поговорим. И ты с нами.

Адамат не сильно, но цепко, ухватил за локоть Каника и потянул за собой.

– А чего я-то? Чего ты ко мне пристал?

– Пошли-пошли. Там разберемся.

Когда Евона, замыкая процессию, поднималась по трапу на корабль, ее негромко окликнул Сифар:

– Евона, а что там случилось? Я слышал, кого-то убили?

Та от неожиданности замерла, оглянулась.

– А ты что здесь делаешь?

– Гуляю.

– Но тебе нельзя. Я же просила тебя не выходить на улицу.

– Ты обещала переговорить с Адаматом, а я сказал, что подожду. Но недолго. Я тоже хочу дышать свежим воздухом. А тебя не было. И я вышел погулять.

– Погулял?

– Погулял. Так что там случилось? Убийство?

– Ну, вроде того, – неохотно призналась Евона.

– А кто убил?

– Пока не знаю.

– Дикаря убил Каник.

– С чего ты взял? Я же говорю – пока не знаю.

– А я и не спрашиваю. Я сам знаю – убил Каник.

Евона приоткрыла рот.

– Откуда ты знаешь?

– Видел. Я как раз подошел к кустам на берегу, ну, по своим делам, и увидел.

Евона спустилась со ступенек на землю и вплотную приблизилась к Сифару:

– Ты ничего не путаешь?

– Нет. Что я, Каника не узнаю?

Евона несколько секунд молчала.

– Ладно, только ты никому не рассказывай раньше времени. Договорились?

– Хорошо.

– А теперь возвращайся в карантинный блок. Уже поздно и похолодало. А ты болен.

– Не убивал я никого, – раздраженно произнес Каник. – Ну, поссорился я с Явалом. Так это же он меня ударил, а не я его.

– Слышали уже, – Адамат побарабанил пальцами по столу. – Ты его и не мог в ответ ударить, силенок маловато. Поэтому выждал момент, подкрался сзади и стукнул камнем в висок. Там следы ботинок на песке остались.

– Ну и что? У нас тут у всех одинаковые ботинки. Только дикари босиком ходят.

В каюту зашла Евона. Быстро пробежала взглядом по насупленным лицам мужчин.

– Адамат, выйдем. Есть срочный разговор.

Адамат посмотрел на Азаза.

– Хорошо. Ты тут присмотри пока за ним.

В коридоре Евона быстро передала Адамату содержание разговора с Сифаром. На лице руководителя экспедиции заиграли желваки.

– Я так и знал, что он убил. Лили тоже так считает.

– Что будем делать?

– Вообще – надо бы его убить. Мы не должны прощать подобных поступков в нашей колонии. Иначе начнется анархия. Но мы не можем в узком кругу принимать подобных решений. Надо, чтобы решение приняло общее собрание колонистов.

– Когда?

– Сегодня уже очень поздно. Завтра надо похоронить Явала. Может, потом и соберемся. А пока надо посадить Каника под арест в карантинный блок.

– Но там – Сифар, – заметила Евона.

– Верно. А я и забыл. Из головы выскочило. Да, вместе их нельзя держать. Сифар, получается, – главный свидетель.

– Может, пусть Сифар в своей каюте переночует?

– Ты полагаешь, ему можно доверять?

– А что за ночь случится? Конечно, с головой у него не совсем в порядке. Но я дам ему снотворное.

Адамат проснулся от того что кто-то теребил его за плечо. Открыл глаза. На краешке кровати сидела Евона. При свете ночника ее взволнованное лицо выглядело загадочно-зловещим. Хронот непроизвольно вздрогнул:

– Ты чего?

– Совсем сон не идет. Такое сильное беспокойство, будто зовет кто. И жажда замучила. Два стакана воды выпила, а внутри все горит.

– Может, съела вчера чего-нибудь? Вы тут всякие ягоды жуете, как дети маленькие. А я предупреждал – это может быть опасно.

– Нет, не в этом дело. Я зов чувствую. Такой, будто он мне в горло вцепился.

– Кто он?

– Явал.

– Черт! – Адамат сел на кровати. – Явал? Может, просто кошмар приснился? Перенервничала вчера…

– Нет, мне кажется, что это не так просто. Отец мне говорил, что поведение молед после смерти носителя не изучено. Ведь моледа – это особое биологическое существо, при этом крайне активное. Вдруг и моледа Явала того…

– Чего?

– Ну, того, не умерла.

Адамат взял с прикроватной тумбочки кружку с водой, сделал несколько глотков.

– Дай мне, – попросила Евона, – внутри жжет, словно стручок перца съела.

– Идем в багажный отсек, – решительно заявил Адамат. – Посмотрим на Явала.

Выйдя из каюты, они едва не столкнулись с Сарой. Та двигалась, как сомнамбула: с полуприкрытыми глазами, держась рукой за стену коридора. Адамат взял женщину за локоть и остановил ее.

– Сара, что с тобой?

Та несколько мгновений недоуменно смотрела на Адамата, моргая глазами.

– А? Что?

Адамат положил руку Саре на плечо, крепко сжал его пальцами, встряхнул. Голова Сары мотнулась туда-сюда, как у куклы.

– Очнись! Ты куда идешь?

Женщина, наконец, пришла в себя, взгляд стал осмысленным.

– Вы что здесь делаете?

– Мы идем в багажный отсек. А ты куда собралась среди ночи?

– Я? А-а, – Сара потрясла головой. – Мне сон приснился. Будто меня это… Явал зовет.

Евона и Адамат молча переглянулись.

Когда они втроем зашли в отсек, тело Явала лежало на полу на расстеленной простыне. Руки вытянуты вдоль тела, голова слегка наклонена набок, глаза закрыты.

– Вроде, как клали, так и лежит, – неуверенно произнес Адамат. Хотел что-то добавить, но покосился на Евону и осекся. Ее лицо искажала зловещая гримаса: рот полуоткрыт, между оскаленных зубов змейкой извивается язык. Что-то похожее происходило и с Сарой. Адамат невольно попятился, но остановился.

– Евона, что с вами происходит? Ты чего-то хочешь?

Евона глубоко задышала, будто ее тошнило, проговорила хриплым и низким голосом:

– Я хочу… его крови… и саму… всю распирает. Словно кровь… наружу… рвется.

Адамат, сложив руки на груди, несколько секунд стоял в задумчивости. Потом, приняв решение, подошел к телу Явала и встал на колени. Снял с пояса походный нож и решительным движением сделал надрез на шее трупа. Обнажилось багровое мясо.

– Иди ко мне. Я думаю, что моледа Явала зачем-то просит твоей крови. Или крови Сары, – Адамат сделал жест в сторону Евоны. Та подошла и присела рядом. Сара наблюдала за происходящим с жадным любопытством. Зубы ее клацали словно от холода, но по обезображенному плотоядным оскалом лицу струился пот.

Адамат взял Евону за руку и слегка надрезал кожу на тыльной стороне в районе запястья. Струйкой потекла кровь. Евона тихо застонала, но в ее голосе звучала не боль, а сладострастие. Она вытянула пораненную руку и приложила запястье к разрезу на шее Явала.

Так прошло какое-то время: секунд пятнадцать или двадцать. Вдруг тело Явала вздрогнуло и напряглось. Затем оно выгнулось дугой, и Явал забился, как в падучей. Припадок длился около минуты и закончился также резко, как и начался. Потом Явал сделал несколько прерывистых вздохов и открыл глаза. Взгляд его недоуменно забегал по лицам присутствующих.

– Э-э, чего это вы так смотрите? Где я?

Он попытался присесть, но тут же со стоном откинулся назад. Голова ударилась бы об пол, если бы Адамат не подхватил ее ладонью.

– Подожди, не делай резких движений.

– Что со мной? Я не понимаю…

– Похоже, что ты вернулся с того света.

Адамат коротко пересказал Явалу последние события. Сара и Евона молчали. После того как бихрон ожил, обе женщины сразу успокоились и расслабились. Евона о чем-то думала, периодически облизывая ранку за запястье, чтобы остановить кровь.

– Я не понимаю, – с недоумением повторил Явал. – Так я что, без сознания находился? Или, как это, в состоянии клинической смерти?

– Да нет, Явал, – подала голос Сара. – Мы с Евоной тебя осмотрели и даже кардиограмму сняли.

– И чего?

– Да того, что ты был мертв. Мертвее камня, которым тебя огрели.

– Какие предположения будут? – спросил Адамат и покосился на Евону. Та облизала окровавленные губы.

– Явал был мертв по всем медицинским показателям. У него даже кровь не текла из раны.

На этих словах взгляды Адамата, Сары и Евоны машинально переместились на шею Явала. Разрез, произведенный несколько минут назад Адаматом, оставался таким же бескровным, лишь багровела тонкая полоска мяса.

– Да, дела-а, – протянул Адамат. Снова посмотрел на Евону: мол, продолжай.

– Я предполагаю, что мы имеем дело с неким эффектом моледы. Когда тело носителя, то есть, Явала, погибло, моледа это почувствовала. Ведь она, как говорил мне отец, питается биохимической энергией крови. Когда жизнедеятельность в теле Явала прекратилась, моледа, возможно, перешла на автономный режим питания.

– Ты думаешь, что у нее есть что-то вроде батарейки? – недоверчиво спросил Адамат.

– Батарейка не батарейка, но какой-то внутренний источник питания. Ведь все биологические существа могут некоторое время жить без подпитки извне. Тот же человек несколько недель протянет без пищи, если вода будет. Почему бы не представить, что моледа тоже может какое-то время обходиться за счет внутренних ресурсов?

– Логично, – согласился Адамат. – Следовательно, поняв, что тело носителя умерло и питаться дальше нечем, моледа подняла тревогу, так? То есть, начала звать на помощь себе подобных?

– Именно так, – подтвердила Евона. – Она подала сигнал другим моледам, и они ее услышали. Вот почему мы забеспокоились, даже не понимая, в чем дело.

– Но почему беспокойство почувствовали только ты и Сара? Я спал совершенно нормально и ничего не ощущал.

Евона задумалась.

– Возможно, для оживления требуется именно женская моледа?

– Предположим. Это идея. Но почему зов не услышали другие женщины-клозы на корабле?

Евона пожала плечами.

– Постойте, кажется, у меня есть версия, – включилась в разговор Сара. – Багажный отсек находится в конце коридора, рядом с медицинским блоком. А ближайшие к блоку каюты – моя и Евоны. То есть, мы находились ближе всех и поэтому первыми почувствовали тревогу.

– Что же, за рабочую версию это можно принять, – Адамат почесал затылок. – А дальше что получилось? Так. Кровь Евоны попала в разрез на шее Явала и тот ожил. Верно? Выходит, энергия "живой" свежей крови как-то подпитала моледу Явала. Но насколько хватит этой подпитки? Ведь кровь в его теле по-прежнему не циркулирует.

– Если рассуждать логически, возможно, требуется пересадить моледу в новое "тело"? – Евона внимательно посмотрела на Явала. – Как ты себя чувствуешь?

– Вообще-то паршивенько. – Явал сидел на полу, прислонившись спиной к стене. – Почти никаких ощущений, вроде как со стороны за всем наблюдаю. И еще – душно как-то. Воздуха не хватает.

– А давайте попробуем выйти на улицу, на свежий воздух, – предложил Адамат. – Заодно проведаем Лили и Азаза в их хижине.

Они вчетвером вышли из корабля и медленно направились вдоль берега в сторону небольшой рощи. На ее опушке, метрах в трехстах от корабля, размещалась недостроенная хижина. Около нее горел костер, у которого сидела Лили. Азаз спал поблизости под низким навесом из веток акации. Где-то неподалеку выли шакалы.

Увидев ночных гостей, Лили вскочила с вытаращенными глазами. Адамат поднял руку:

– Тихо, без паники и лишних вопросов. Я чую – вы уху варили? Налей и нам немножко. Сейчас все расскажу, успокойся.

…Каник не спал. Лежа на кровати в карантинной палате при включенном ночнике, он перебирал в памяти события минувшего дня.

А с утра все так хорошо начиналось. Погода отличная, солнышко, птички поют… И тут Лили с ее тугой попкой… Каник вспомнил растопыренные ягодицы ядреной дикарки и непроизвольно сглотнул слюну. Нет, Лили тут ни в чем не виновата. Он бы ее уболтал. Если бы не этот двухметровый идиот Явал. Переселился в дикаря и распустил рук. Сила есть – ума не надо.

И что же в итоге получается? Его, Каника, уважаемого астронавта, теперь держат под арестом, как опасного преступника. А дальше что?

Внезапно Канику показалось, что он слышит негромкий звук открываемой двери. Звук доносился из соседнего помещения, где находился кабинет врача. Затем послышались осторожные шаги. Кто бы это мог быть? Неужели Евона или Сара пришли его навестить среди ночи? Но тут шаги приблизились, и в проеме открытой двери, ведущей из кабинета в палату, появилась лысая голова Сифара.

– Не спишь?

Каник сел на кровати, спустив ноги на пол.

– Уснешь тут. А ты чего приперся?

– Поговорить надо.

Сифар сел на соседнюю койку.

– О чем?

– О том, что нам делать.

– ?..

– Я знаю, что нас обоих хотят убить.

Каник ответил не сразу. Какое-то время подозрительно смотрел на Сифара. Он был предупрежден Адаматом о том, что к Сифару вернулась прежняя память. Сифар теперь не клоз, а снова человек. Это значит – чужой для остальных членов экспедиции. Но что ему надо?

– Ничего не знаю. Может, тебя и хотят убить. Но я ничего не знаю об этом. А за что меня убивать?

– За то, что ты убил Явала. Адамат не потерпит убийства в общине. Сегодня днем тебя казнят, чтобы другим неповадно было. Я подслушал, как в коридоре Адамат разговаривал с Евоной.

Каник возмущенно вскочил с кровати:

– Я никого не убивал! И меня – не за что казнить.

– Тише, не кричи. Разбудишь кого-нибудь. Я ведь не судья – передо мной оправдываться не надо. Дело не в словах, а в фактах. Ты ведь был тогда на берегу? Чего молчишь?

– Ну, предположим, был.

– Так предположим или был?

– Ну был.

– И камень в руки брал?

Каник помолчал.

– Ну брал, да. Хотел я им Явала огреть. А потом Явал обернулся…

– И чего?

– Да ничего. Сказал я ему пару ласковых, что прибью когда-нибудь. И ушел.

– Так и ушел? Ну-ну… Ушел или убежал?

– Какая разница? Нужен он мне…

– Правильно, теперь уже без разницы. Потому что тебе конец. На камне твои отпечатки остались.

– А откуда они знают, что мои? У меня отпечатков никто не снимал.

– На корабле вся аппаратура есть. И отпечатки всех членов экспедиции есть. Их еще до полета у всех сняли. Впрочем, ты можешь и не помнить об этом.

– Почему?

– Потому что, как я успел заметить, тут у многих с памятью проблемы. Однако, это сейчас не важно. Важно, что тебя уже сегодня казнят. Потому что все уверены – Явала убил ты.

Каник какое-то время сидел неподвижно. Потом подошел к двери и закрыл ее. Вернулся к своей кровати.

– Что ты предлагаешь, умник?

– У меня есть план. Но прежде ты должен мне рассказать обо всем, что здесь происходит. От меня многое скрывают. Расскажи. Я все равно скоро умру, я чувствую. Но я хочу знать правду. Ну? Договорились?

…Они сидели у костра почти до самого утра. Адамату не хотелось возвращаться на корабль. Там было тесно и затхло. Кроме того, корабль напоминал о том, что они – путешественники. А это было не так – путешествие закончилось. Радуя – теперь их дом на многие тысячелетия. И надо привыкать к новым реалиям. Чем скорее, тем лучше. Хотя бы для того, чтобы выжить в беспощадном первобытном мире.

Обо всем этом Адамат сказал товарищам ночью у костра. А потом начало светать.

– Сегодня утром решим вопрос с Каником. Чего тянуть? Надо наводить в колонии порядок, пока все не передрались. Ты, точно, не помнишь, кто тебя ударил? – Адамат посмотрел на Явала.

– Нет. Лишь какая-то тень мелькнула. И все…

Явал выглядел очень плохо. Живой мертвец – точнее не определишь. Всего за сутки он резко похудел, казалось, что кожа висит прямо на костях. А с рассветом, как только выглянули первые лучи солнца, по телу Явала пошли красные пятна, похожие на гангрену. По совету Евоны Явал перебрался под навес – там он чувствовал себя лучше.

– Да, плохи твои дела, – Адамат покачал головой. – Надо срочно искать новое "тело".

– Мы с Азазом пойдем на поиски, – решительно заявила Лили. – Прямо сейчас.

– Может, отдохнете сначала? Почти всю ночь не спали.

– Нет. Надо сейчас идти. Ближайшее племя дикарей – километрах в двадцати. Если поторопиться – к ночи приведем "тело". Вдруг ему хуже станет? – Лили кивнула головой в сторону Явала.

– Может, "челнок" возьмете? Чтобы пешком не идти?

– Нет. От "челнока" дикари разбегаются круче, чем от тигра. Потом ищи их по лесу…

– Ладно, – согласился Адамат. – Наверное, ты права. Идите. А мы с Евоной тогда вернемся на корабль. Ты, Сара, посиди пока здесь с Явалом. Позже тебя сменят. И веток еще наломай, чтобы тень гуще была. Плохо ему на солнце.

Они разошлись в разных направлениях. Азаз и Лили, в поисках племени аборигенов, двинулись вдоль берега к дельте, а Евона с Адаматом зашагали к кораблю.

– Ты решил, что с Каником делать?

– Придется убить, – твердо сказал Адамат. – Око за око и зуб за зуб. Только так. В нашей ситуации по-иному нельзя.

Они уже находились в нескольких метрах от трапа, когда входной люк корабля неожиданно распахнулся, и оттуда показался Сифар. Несколько секунд Сифар и Адамат смотрели друг другу в глаза. Потом рука каждого, почти синхронно, рванулась к кобуре на поясе. Только Сифар действовал левой рукой – он был левша. Еще через мгновение каждый из мужчин держал в руках лучевой бластер.

– Что это значит, Сифар? Зачем ты целишься в меня? – Адамат сохранял спокойствие, несмотря на экстремальность ситуации.

– А ты зачем в меня целишься?

– Я могу и не целиться, если ты уберешь "пушку".

– Что-то мне не хочется рисковать.

– И мне не хочется.

Евона решила вмешаться в мужские разборки:

– Я не понимаю в чем дело, Сифар. Что случилось?

– Что случилось? Это вы спрашиваете, господа клозы? Или хроноты, как вас там?

– О чем ты говоришь?

– Не надо придуряться. Каник мне все рассказал.

– Каник?

– Да-да, Каник. Ваш собрат по моледе. Так, кажется? Каник вас заложил. А куда ему было деваться? Ведь вы его собирались убить, а я ему предложил помощь и дружбу.

– Зачем тебе дружба убийцы? – Евона старалась говорить медленно и ласково, как с тяжело больным человеком.

– А он и не убийца вовсе, – Сифар негромко рассмеялся. – Явала убил я.

– Ты?? Зачем?

– Затем, чтобы подставить Каника, а затем перетянуть его на свою сторону.

– Где Каник? – спросил Адамат. У него возникло тревожное предчувствие.

– Я его убил. После того, как он помог мне прикончить остальных клозов. Жаль, что вас не оказалось в корабле. Мы бы и вас прирезали. Теперь уже, видимо, не получится.

Евона и Адамат переглянулись.

– Послушай, Сифар, давай поговорим спокойно, как умные люди, – голос Адамата звучал вкрадчиво. – Мы еще можем договориться.

– Мы? Не смешите. Вы меня все равно убьете. Мне не выжить на Радуе в одиночку. С одной стороны дикари, с другой – вы.

– Но разве мы не такие же люди, как и ты?

– Вы? – Сифар брезгливо усмехнулся. – Вы не люди. Вы – твари.

– Ладно, оставим пока этот терминологический спор. Что ты собираешься делать?

– Вообще-то я собирался убить вас. Но раз не удалось застать вас врасплох… Подыхайте сами. Надеюсь, что так вскоре и случится. А я возвращаюсь на Планету.

– Но это глупо! – воскликнул Адамат. – У тебя не хватит топлива.

– И что? Я все равно долго не проживу. Зато умру в космосе, как настоящий астронавт.

– Подожди…

– Иди к черту! – Сифар отступил на шаг и захлопнул люк.

Евона в растерянности смотрела на Адамата.

– Он улетит?

– Нет. Я закодировал пульт управления. Если кто-то попытается дать команду "на старт", не введя пароль, компьютерная программа запустит через подлокотник смертельный разряд тока.

– Значит, он погибнет… И тогда мы сможем попасть внутрь корабля?

– Нет. К сожалению, не сможем. Нам нечем вскрыть обшивку. А дверь Сифар наверняка заблокировал изнутри. Так что, теперь это уже не корабль, а братская могила. Если хочешь – склеп, в который нет входа.

Они вернулись к хижине, где оставались Сара и Явал.

– Что же мы теперь будем делать? – с испугом спросила Сара, когда узнала о ночной трагедии, разыгравшейся в чреве корабля. – У нас же там все: оружие, продукты, одежда…

– Ну, не все уж так плохо, – возразил Адамат. – Несколько бластеров у нас с собой. Кроме того, тут, недалеко в пещере, мы с Евоной сделали небольшой склад. Так, на всякий случай. Там боеприпасы, продуктовые концентраты… На первое время хватит. А одежду – все равно надо учиться ее шить из шкур. Мы должны походить на аборигенов. Тем более, что Явал, Лили и Азаз и так уже переселились в тела дикарей. Скоро и ты, Сара, это сделаешь. Так тебе легче будет адаптироваться.

– А мы? – Евона грустно смотрела на Адамата.

– А мы не можем. Ведь мы с тобой хроноты, носители чипа и моледы-матрицы. А моледа-матрица – не перемещается. Зато мы можем создавать бихронов.

– Ты уже знаешь, что делать дальше? – полуутвердительно спросила Евона.

– Знаю. А даже если бы и не знал, все равно бы сказал, что знаю. Потому что нельзя впадать в отчаянье и терять голову… Пока надо дождаться Лили и Азаза. Они приведут "тело" для Явала. А дальше… Слушайте, что будет дальше. Нас сейчас шестеро. Из них бихроны: Лили, Явал и Азаз. Меньше чем через год их моледы произведут моледы-матки и создадут еще трех бихронов. Мы же с тобой, Евона, можем создавать бихронов сколько угодно. Были бы свободные "тела". Вот мы и будем стараться, пока не умрем… На первых порах мы должны держаться вместе, чтобы помогать друг другу. Потом нам придется разбиться на две группы. А в дальнейшем – и на три. Так безопаснее. Потому что одну группу можно вырезать подчистую. А мы должны размножаться, несмотря ни на что. Наша задача – дожить до того времени, когда эта цивилизация станет способной производить высокоточные технологические операции. Тогда мы сможем вновь воспроизвести чип и моледу. И наша цивилизация, я подчеркиваю, НАША, получит новый импульс к развитию.

– Но как мы сможем повторить открытие Юрона? Ведь документы остались внутри корабля? – Сара пыталась контролировать эмоции, но опущенные уголки губ выдавали растерянность и уныние.

– Не совсем так. Мы с Евоной сделали несколько копий на разных носителях, даже на бумаге, и спрятали в пещере в специальной колбе. А колба – в контейнере с жидким азотом. Вот эту колбу мы должны хранить, как зеницу ока. Там не только данные о моледе и чипе. Там еще и образцы нашей крови: моей и Евоны… Так что, на данный момент, наша основная задача – жить и выживать… Конечно, кто-то из нас будет гибнуть безвозвратно. Но если мы будем действовать правильно, то рано или поздно обретем настоящее бессмертие… Я верю – население Радуи дойдет в своем развитии до такого уровня, что мы сможем регенерировать моледу. И даже создать новую. Когда придет срок, наши потомки, то есть, клозы, извлекут капсулу и регенерируют наши моледы. Иначе мы все рано или поздно погибнем: у нас будет на Радуе слишком много врагов… А еще мы должны навсегда сохранить память о том, кто наши прародители. Это Яхаве и Евона. Помнить о предках очень важно, потому что история рода объединяет и помогает выживать в экстремальных ситуациях… Но память человека – избирательна. Возможно, что и наша память начнет давать сбои. Поэтому мы должны создать сказание о нашем происхождении и передавать его от поколения к поколению. И тогда мы добьемся главного – бессмертия и власти над миром.

Адамат замолчал, обуреваемый сложными чувствами. Он сам не ожидал от себя такой эмоциональности. Сознание Яхаве обретало черты, до этого неведомые ему. Его (сознание) ждала впереди невероятно увлекательная жизнь. Жизнь, длиной в тысячелетия…

Меня смертельно выматывает эта рукопись. А я ведь еще только подбираюсь к очень значимым моментам, моментам, моментам… Может, зря я пытаюсь все это изложить в форме романа? Чертов графоман… Тоже мне, Айзик Айзимов. Надо писать короче, конспективно. И вообще пора сделать краткие записи до самого конца. А затем уже заниматься литературными изысками.

Так, попробую. Что там происходило дальше?

Клозы начали размножаться. На первом этапе они захватывали новые "тела" аборигенов и приводили их к кораблю, где со временем вырос небольшой поселок. Там хроноты Евона и Адамат создавали бихронов. Но вскоре переселенцы столкнулись с существенной проблемой. Аборигены жили небольшими группками в несколько десятков человек, а в целом плотность населения Радуи была очень низкой. В поисках новых "тел" клозам приходилось перемещаться на несколько сот километров туда и обратно. Перемещаться через леса и лесостепи, где обитало большое количество диких зверей. В результате неоднократно гибли и пленные дикари, и сами клозы.

Сделаю существенное примечание. "Оживить" можно лишь относительно целое тело клоза. К примеру, клоз, растерзанный диким животным, "воскрешению" не подлежит. Если оторвана голова или выпущены кишки – такой случай, выражаясь суконным языком военных, можно сразу списывать на безвозмездные потери.

Адамат принял решение перенести основную стоянку колонистов-клозов на триста километров севернее, почти к берегу моря. Во время этого перехода патриарха клозов укусила ядовитая змея и он умер – моледа-матрица не подлежала воскрешению. В то время Адамату было в районе семидесяти лет.

Почувствовав, что умирает, Адамат позвал к себе Евону. Патриарх лежал в шалаше на тигровой шкуре. Левая его нога, куда укусила змея, опухла и раздулась. Тело тоже начало синеть. Евона взяла умирающего за руку.

– Не надо меня жалеть. Я изначально знал, на что шел.

– Ты доволен?

– Не буду врать – не совсем. Хотелось бы, чтобы мое сознание и дальше продолжало существовать. Но, раз уж так получилось… Все равно, я прожил интересную жизнь. И оставил после себя настоящих наследников, носителей моего "я", которые продолжат мое дело.

– Но они – не ты. Это иллюзия, а не бессмертие.

– Не надо, Евона, – Адамат сглотнул слюну. – Не пытайся меня разочаровать… Мне и так… плохо… Все хотел тебя спросить: а ты, ты довольна тем, что так случилось?

– Что именно?

– То, что отец подарил тебе бессмертие?

– Это не совсем так. Никос не собирался делать меня бессмертной. Мы разговаривали с отцом об этом. Он лишь хотел вернуть меня к жизни. Чтобы умереть у меня на руках. Но не вышло… А я – я не знаю. Я никогда не мечтала о бессмертии. И я не жалею о том, что мою моледу-матрицу невозможно пересадить. Человек должен быть смертен. Иначе он перестает быть человеком.

По лицу Адамата прошла судорога. Его рука сжала пальцы Евоны, словно пытаясь уцепиться за ускользающую жизнь.

– Береги контейнер… Он должен стать священным для племени клозов… Храни единство… иначе… все… зря…

Патриарх клозов захрипел. Лицо исказила жуткая гримаса смерти…

Переходя от одной стоянки к другой клозам удалось поработить некоторое количество дикарей, которых они использовали, как рабов. Но толку эти рабы приносили мало. На охоту их отпускать было нельзя, потому что они сбегали. Именно тогда клозы стали приучать дикарей к примитивному земледелию, чтобы создавать какой-то излишек продуктов.

После смерти Адамата власть в племенах клозов формально перешла к Евоне, исполнявшей при Адамате роль жрицы. Но Евона тоже была уже стара и почти все время болела. Тогда среди клозов произошел первый раскол.

Азаз и Лили не хотели признавать власть Евоны, считая, что она должна отстраниться от власти и сосредоточиться лишь на воспроизводстве бихронов. Но сторону Евоны занял Явал, недовольный тем, что Лили (его бывшая пассия) сблизилась с Азазом. Явала и Евону поддержала Сара, входившая в число старейшин. Азаз и Лили потребовали, чтобы им передали контейнер с колбами, считавшийся у клозов священным символом власти. Евона и Явал отказались.

Произошло кровавое столкновение, во время которого несколько клозов погибло. Сторонники Евоны и Явала в результате победили. Азаз и Лили, в сопровождении верных им клозов, откочевали на восток.

Но победа Евоны оказалась пирровой. Во время боя Евону ранили стрелой, и вскоре жрица клозов скончалась в возрасте семидесяти трех лет. Так прекратил свое существование последний хронот, способный производить бихронов в неограниченном количестве. К тому времени бихронов и клозов насчитывалось около шестисот человек. Какое-то время их количество продолжало расти. Но затем темпы естественного прироста начали замедляться.

Основной причиной стало изменение в функционировании моледы-матки. Бихроны и клозы заметили, что срок инкубационного периода матки постепенно увеличивается. Сначала он возрос до года, потом до тринадцати месяцев, потом до четырнадцати… А это уменьшало шансы бихрона на воспроизводство. Бихроны стали выделяться в отдельную касту, превращаясь в своего рода маток в пчелином улье. Они требовали особенно бережного отношения и охраны в период инкубационного периода. Ведь гибель каждого бихрона означала прерывание цепочки размножения. При этом особо ценными считались бихроны-женщины, да и клозы-женщины тоже. Потому что лишь женские моледы обладали способностью к регенерации погибших носителей.

Подтвердилась на практике и еще одна особенность, замеченная ранее Никосом, во время экспериментов с мышами и обезьянами. После того, как тело клоза покидала моледа, бывший клоз превращался в сварга – носителя антитела, невосприимчивого к воздействию моледы. Но антитела образовывались не только в крови бывших клозов-сваргов. Они передавались и по наследству их детям. Те тоже становились сваргами, сужая ореол обитания для бихронов и клозов. Данное обстоятельство способствовало активному перемещению и расселению носителей моледы. Ведь они постоянно нуждались в новых и "чистых" "телах".

Стремясь улучшить условия для своего специфического существования, клозы создали первые рабовладельческие объединения племен – прообразы будущих государств.

Минуло несколько тысячелетий…