Текст книги "Священный камень"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Крейг (Крэйг) Дирго
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

И за эту работу Вандервальд получил государственную награду и премию в размере двух месячных окладов.

Не имея в своем распоряжении средств доставки дальнего действия, таких как межконтинентальные и оперативно-тактические баллистические ракеты, и лишь ограниченное количество боевой авиации, Вандервальд и его сотрудники совершенствовали способы применения веществ, которые заражали бы одних, а затем передавались бы другим. Это включало в себя способы заражения источников воды, распространение бактерий за счет ветра и использование особых артиллерийских снарядов и автоцистерн.

ПЭВ достигла вершин мастерства в этом смертоносном деле, но с крушением апартеида их спешно расформировали, соблюдая глубочайшую секретность, и им пришлось искать другие способы зарабатывать себе на жизнь.

Большинство людей получили выходное пособие и отправились на пенсию, но некоторые, как Вандервальд, вышли на «черный рынок» оружейных технологий, предлагая свои знания и умения. Волна насилия все больше захлестывала мир, и этот товар не остался без покупателей. Многие страны, ближневосточные, азиатские и южноамериканские, желали обзавестись такими технологиями. В общении с ними Вандервальд руководствовался лишь одним принципом – он ничего не делал бесплатно.

–    На этот раз ваша взяла, – небрежно сказал Вандервальд.

От метки к лунке дул легкий ветерок. Температура – градусов тридцать, воздух сухой, как мешок с мукой, и прозрачный, как оконное стекло.

–    Ветер помог, – сказал Галифакс Хикмэн, возвращаясь к карту и бросая клюшку в мешок. Затем он забрался на сиденье водителя.

На поле для гольфа не было ни других картов, ни других игроков. Лишь некоторое количество охранников, то исчезающих за деревьями и кустами, то появляющихся из-за них. В озере плавала пара уток, на краю поля виднелась худая рыжая лиса, покрытая пылью, которая только что пробежала поперек линии удара. Царила странная тишина, будто в воздухе повисли воспоминания уходящего года.

–    Должно быть, вы сильно ненавидите этих людей, – сказал Вандервальд.

Хикмэн нажал на педаль газа, и карт рванул вперед по линии удара, к мячам.

–    Я плачу вам за знания, а не за психоанализ, – ответил он.

Кивнув, Вандервальд снова поглядел на фотографию.

–    Если я правильно понял ваши объяснения, то вам досталось просто сокровище, – тихо сказал он. – Радиоактивность очень высока – и при применении в исходном виде, и при распылении в виде порошка. У вас есть выбор.

Карт подъехал к мячу Вандервальда, и Хикмэн нажал на тормоз. Когда карт остановился, южноафриканец слез с сиденья, обошел машину, взял из сумки клюшку и пошел к мячу. Прицелился, намечая удар. Сделав пару пробных взмахов, замер, сосредоточился и плавно взмахнул клюшкой. Мяч пулей полетел вверх. Пролетев с сотню метров, он упал на траву меньше чем в десяти метрах от площадки, едва не угодив в песок.

–    Значит, применение в виде порошка, распыляемого в воздухе, позволит достичь цели? – спросил Хикмэн, когда Вандервальд забрался обратно на сиденье.

–    При условии наличия у вас в нужном месте самолета.

–    Есть идеи получше? – спросил Хикмэн, нажимая на газ и направляя карт к своему мячу.

–    Да, – ответил Вандервальд. – Поразить ваших врагов в самое сердце. Но это дорого вам обойдется.

–    Неужели вы думаете, что проблема в деньгах? – спросил Хикмэн.

7

Иногда температура зависит не только от окружающих условий, но и от состояния сознания. Поглядите на волны жара, исходящие от асфальта, и вы словно почувствуете жару, по сравнению с тем, как если бы та же самая дорога была окаймлена по краям снегом. Но Хуан Кабрильо не питал никаких иллюзий по поводу того, что предстало перед его глазами. Из иллюминатора турбовинтового самолета он видел воды Датского пролива, отделяющего Гренландию от Исландии. Это зрелище могло бы заставить другого человека инстинктивно тереть руки, словно от холода. Восточный берег Гренландии был гористым и пустынным. На территории в тысячи квадратных километров, составляющей восточную Гренландию, проживали всего около пяти тысяч человек.

Небо было черно-синего цвета, затянутое плотными снеговыми тучами. Не надо было трогать рукой простирающиеся под ними воды, чтобы догадаться, что их температура ниже точки замерзания обычной воды и льда пет только в силу ее солености. Тонкие ободки льда на кромках крыльев и иней по краям лобового стекла добавляли ощущения холода, но главным в этом зрелище был огромный ледник, покрывающий большую часть Гренландии и имеющий зловещий и леденящий вид.

Наконец Кабрильо невольно поежился и отвел взгляд от иллюминатора.

–    Прибудем через десять минут. – сказал пилот. – Из аэропорта сообщили, что ветер всего лишь от десяти до пятнадцати. Садиться будет проще простого.

Они летели в молчании, глядя на надвигающийся скалистый берег.

Спустя пару минут Кабрильо услышал изменение тона звука двигателей и почувствовал, что самолет сбрасывает скорость. Они вышли в зону захода на посадку. Пилот развернул самолет с прежнего курса, поперек ветра, на новый, по ветру, параллельно линии взлетно-посадочной полосы. Они пролетели небольшое расстояние, а затем пилот вернул самолет на прежний курс, провел самолет этим курсом еще немного, и снова развернул его, точно нацелив на полосу.

–    Держитесь, скоро сядем, – сказал он.

Кабрильо молча глядел на замороженную пустыню внизу. Огни вдоль полосы тускло светились в дневном полумраке. Сквозь хлопья снега показались линии разметки. Продолжало темнеть. Сквозь метель Кабрильо увидел слегка приподнявшийся на слабом ветру рукав, указывающий направление ветра.

Аэропорт Кулусука, где они садились, обеспечивал небогатые потребности местного населения в четыреста человек, и представлял собой всего лишь ровную полосу гравия позади горного хребта и пару небольших зданий. Ближайший город, Анмассалик, или, как его еще называли, Тасилак, по-инуитски, был в десяти минутах лету на вертолете, и его население было аж в три раза больше, чем в Кулусуке.

Когда турбовинтовой самолет подлетел к полосе, пилот аккуратно подрулил, выравнивая курс самолета на ветру. Спустя секунду самолет сел, коснувшись полосы легко, будто перышко, покатился по заснеженному гравию и остановился у металлического здания. Быстро проведя послеполетную поверку, пилот заглушил двигатели и показал на здание.

–    Мне надо заправляться, – сказал он. – А вы можете идти туда.

8

В тот самый момент, когда самолет Кабрильо сел в Кулусуке, пилот «Хоукера 800ХР» заглушил двигатели в международном аэропорту Кангерлуссака, на западном берегу Гренландии. Здесь к его услугам была бетонная взлетно-посадочная полоса длиной в 1800 метров, на которой могли садиться большие реактивные самолеты и которая часто использовалась для дозаправки грузовыми самолетами, направляющимися в Европу и далее. От аэропорта до Маунт Форел больше шестисот километров, но он ближайший из тех, на которых мог совершить посадку «Хоукер».

Клэй Хьюз подождал, пока второй пилот откроет дверь, и встал.

–    Какие вам даны приказания? – спросил он пилота.

–    Ждем здесь, пока вы не вернетесь, – ответил второй пилот. – Или пока не позвонит босс и не скажет нам вылетать.

–    Как мне держать связь с вами?

Второй пилот дал Хьюзу визитную карточку.

–    Вот номер спутникового телефона первого пилота. Просто позвоните, и в течение получаса мы будем готовы к вылету.

–    Вам сказали, как я должен дальше добираться до места?

Пилот высунул голову наружу.

–    Вон к самолету идет человек, – сказал он, махнув рукой в сторону лобового стекла. – Думаю, за вами.

Хьюз положил карточку в карман парки.

–    Что ж, хорошо.

Снаружи дул ледяной ветер, поднимая с полосы сухой колючий снег, словно конфетти после праздника. Хьюз спустил

ся по лестнице из «Хоукера», и у него сразу же заслезились глаза.

–    Должно быть, вы и есть человек, которого я должен доставить к Маунт Форел, – сказал мужчина, протягивая руку. – Меня зовут Майк Нильсен.

Хьюз представился вымышленным именем, а затем поглядел вперед.

–    Готовы к вылету?

–    Не сможем вылететь до утра, – ответил Нильсен. – Для вас и пилотов забронированы два номера в отеле. Сможем вылететь завтра на рассвете, если, конечно, погода изменится.

Они пошли к терминалу аэропорта.

–    Дальность полета позволяет долететь до Маунт Форел без посадки? – спросил Хьюз.

–    Дальность полета моего вертолета при отсутствии ветра – тысяча километров, – ответил Нильсен. – Но в целях безопасности нам, думаю, придется дозаправиться в Тасилаке, прежде чем лететь в горы.

Они дошли до терминала, Нильсен открыл дверь и жестом пригласил Хьюза войти. Внутри он подвел его к металлическому столу, за которым сидел инуит, единственный человек в этом зале. Он дремал, положив на стол обутые в унты ноги.

–    Изник, пора за работу, – сказал ему Нильсен.

Мужчина открыл глаза и поглядел на стоящих перед ним.

–    Привет, Майк, – небрежно сказал он. – Паспорт, пожалуйста, – добавил он, обращаясь к Хьюзу.

Хьюз дал ему американский паспорт с его фотографией, выписанный на другое имя. Изник едва глянул на документ и поставил печать.

–    Цель визита? – спросил он.

–    Научные исследования, – ответил Хьюз.

–    Думаю, никто сюда не прилетает за хорошей погодой, правда? – спросил Изник, делая пометку в бланке.

–    Скажешь нилотам, чтобы они шли в отель, когда закончат с самолетом? – спросил Нильсен Изника.

–    Легко, – ответил тот, снова закидывая на стол ноги в унтах.

Нильсен повел Хьюза обратно к двери.

–    Это бывшая база ВВС США, – сказал он. – А отель – бывший жилой дом персонала. Просто отличный. Единственное здание с бассейном во всей Гренландии, и там даже есть боулинг на шесть дорожек. По меркам этой страны тянет на четыре звезды.

Они быстро прошли через стоянку, отделяющую терминал от отеля, и Хьюз взял ключ от номера. Спустя пару часов, съев несколько стейков из мускусного быка с картофелем-фри, он начал укладываться спать. На улице еще был день, но завтра ему предстояло много работы, и он желал хорошо выспаться.

9

Хуан Кабрильо быстро прошел таможенный досмотр в крохотном аэропорту Кулусука, а затем принялся разглядывать карту, висящую у входной двери. В течение короткого гренландского лета Кулусук был окружен водой, поскольку находился на острове, но с приходом осени морская вода замерзала, и пролив между ним и Гренландией покрывал толстый слой льда. Хотя этот лед никогда не достигал толщины, необходимой, чтобы проложить временную железную дорогу, машины, грузовики и снегоходы без труда могли пересечь пролив. Зимой Кулусук переставал быть островом, соединяясь с Гренландией ледяным мостом.

Отсюда было около ста километров до Северного полярного круга плюс еще километров двадцать до Маунт Форел. Зимнее солнцестояние уже пару дней как миновало. И день солнцестояния на широте полярного круга был единственным днем полной темноты.

Севернее полярного круга полярная ночь была дольше, становясь все длиннее по мере продвижения на север. После солнцестояния солнце сворачивало к лету, и к югу от полярного круга с каждым днем продолжительность светлого времени становилась все больше. Летом наступали белые ночи, а к северу от полярного круга наступал полярный день. И так длилось бесчисленные тысячелетия.

Завывающий снаружи ветер бросал в стекло аэропорта крупинки снега. Погода была приветливой, как внутри рефрижератора. Поглядев в окно, Кабрильо поежился и застегнул до отказа молнию на парке, хотя еще даже не вышел наружу.

Поскольку Кулусук южнее полярного круга, сегодня будет несколько минут светового дня. А вот на Маунт Форел сейчас непроглядная тьма. Пройдут недели, прежде чем вершину горы начнут освещать лучи солнца. Через пару месяцев солнечный свет станет красить гору в желтый цвет, словно египетскую пирамиду.

Но сейчас и представить себе было сложно, что солнце здесь хоть когда-нибудь было и хоть когда-нибудь появится.

Но Кабрильо волновала не темнота, а то, как ему добраться до места. Отойдя к стене, он достал спутниковый телефон и нажал кнопку быстрого вызова.

– Что ты выяснил? – спросил он Хэнли, когда тот ответил.

В силу срочности задачи, поставленной Оверхольтом, Кабрильо отбыл с «Орегона», не составив окончательный план доставки к Маунт Форел. Хэнли заверил его, что к тому моменту, когда он приземлится, план уже будет готов.

– Можно было бы нанять собачью упряжку, они тут есть, – начал он. – Но тебе потребуется проводник, он же каюр, а я не думаю, что тебе нужны свидетели, так что этот вариант я сразу отбросил. В Кулусуке есть вертолеты, совершающие регулярные рейсы в Тасилак и обратно, но они не предоставляются в аренду, да и нынешняя погода не позволяет им подняться в воздух.

– Плохая погода для пешей прогулки, – сказал Кабрильо, глянув в окно.

– Как и для лыжной, – согласился Хэнли, – как бы ты ни гордился своим умением в этой области.

– Что же тогда?

– При помощи компьютера я получил данные о зарегистрированных здесь средствах передвижения, что оказалось несложно, поскольку население Кулусука – что-то около четырехсот человек. Сразу забраковал снегоходы, поскольку на них подвергаешься воздействию холода и снега, не говоря уже о том, как часто они ломаются. Остаются ратраки. Они тихоходные и расходуют кучу топлива, но у них есть кабина

с печкой, а места внутри достаточно, чтобы разместить снаряжение и припасы. Думаю, это наилучший выбор в нашей ситуации.

–    Звучит разумно, – согласился Кабрильо. – Где здесь прокат?

–    Его здесь нет, – ответил Хэнли. – Но я нашел в гренландском реестре имена и адреса владельцев. Попытался позвонить. На самом деле у людей тут нет домашних телефонов, так что связаться я смог только с пастором местной церкви. Он подсказал что есть один человек, который может дать ратрак в аренду. У остальных они постоянно при деле.

–   Адрес, – сказал Кабрильо, доставая карандаш и небольшой листок бумаги из кармана парки.

–    Шестой дом за церковью, красные с желтой каймой стены.

–    Я так далеко на севере, что тут уже никаких улиц, а?

–    И все друг друга знают, как я понимаю, – ответил Хэнли.

–    Вроде как, местные достаточно дружелюбны.

–    Я бы не был так уверен, – сказал Хэнли. – Пастор сказал, что владелец ратрака зимой сильно выпивает. А еще сказал, что почти все в городе ходят при оружии, чтобы при случае отпугнуть белого медведя.

Кабрильо кивнул.

–    Значит, если коротко, мне предстоит убедить пьяного туземца при о] ужии, чтобы тот дал мне напрокат ратрак, и тогда в путь? – сказал он, похлопав по карману парки, где лежала пачка стодолларовых купюр. – Звучит обнадеживающе.

–    Ну, тут еще одно дело есть. Он не местный. Вырос в Арваде, штат Колорадо, пошел служить в армию во время вьетнамской войны. Из того, что мне удалось нарыть в базах данных, по возвращении со службы пару лет мотался по госпиталям. А потом уехал, решив, что хочет жить подальше от Штатов.

–    Похоже, у него это получилось, – сказал Кабрильо, снова поглядев в окно.

–    Извини, Хуан, – сказал Хэнли. – Через пару дней, когда закончится встреча, мы смогли бы подогнать поближе «Орегон», и Адамс забросил бы тебя туда на вертолете. Но пока это все, что у нас есть.

–    Без дураков, – ответил Кабрильо, глядя на бумажку. – Шестой дом от церкви.

–    Красные стены, – повторил Хэнли. – С желтой каймой.

–    Что ж, пожелай мне удачи в общении с безумцем.

Нажав кнопку, он подошел к двери и вышел наружу.

Кабрильо оставил коробки с припасами и снаряжением в аэропорту и подошел к снегоходу, служившему в этих местах такси. Рядом с ним стоял юноша-инуит. Услышав адрес, сказанный Кабрильо, он лишь приподнял брови, но ничего не сказал. Его больше беспокоила оплата, и он назвал сумму в датских кронах.

–    А сколько это будет в долларах США? – спросил Кабрильо.

–    Двадцать, – не задумываясь, ответил юноша.

–    Пойдет, – сказал Кабрильо и дал ему купюру.

Парень забрался на снегоход и протянул руку к кнопке стартера.

–    Вы знакомы с Гартом Бруксом? – спросил он, видимо, думая, что в Штатах тоже все друг друга знают, как в большой деревне.

–    Нет, но один раз играл в гольф с Вилли Нельсоном.

–    Круто. Хорошо играет?

–    Сумасшедший резаный удар, – ответил Кабрильо.

Мотор снегохода рыкнул и заработал.

–    Залезайте! – крикнул юноша.

Как только Кабрильо уселся, парень крутанул ручку газа и помчался из аэропорта. Фара едва справлялась с непроглядной тьмой, заполненной снежной метелью. Кулусук оказался простым скоплением домов в паре километров от аэропорта. Стены домов были закрыты огромными сугробами, из труб шел дым и пар. Рядом с домами расположились собачьи упряжки и снегоходы, из сугробов торчали воткнутые в них лыжи, на гвоздях у дверей висели снегоступы. Жизнь в Кулусуке была тяжкой и невеселой.

К северу от городка вдали виднелось ледяное ноле, соединяющее остров с Гренландией. Поверхность льда была гладкой и черной, ветер гонял по ней снег, который то собирался в небольшие сугробы, то снова рассыпался. Позади ледяного поля угадывались контуры холмов. Все состояло лишь из оттенков серого и выглядело не более воодушевляюще, чем крематорий. Кабрильо почувствовал, как снегоход замедлил свой бег и остановился. Слез и встал на слегка утрамбованный снег.

–    До встречи, – сказал юноша, быстро махнув рукой.

И, резко развернув руль влево, дал газу. Снегоход развернулся на месте и помчался по укатанному снегу. Кабрильо остался один, посреди холода и темноты. С секунду глядел на полузасыпанный снегом дом, а потом двинулся к входной двери, перелезая через сугробы. Постоял на крыльце, прежде чем стучаться.

10

Хикмэн глядел на документы Управления закупок Саудовской Аравии, которые нанятые им хакеры выудили через Интернет. Их перевели с арабского на английский, но перевод был далек от идеального. Проглядывая страницу за страницей, Хикмэн делал пометки. Потом обратил внимание на один из разделов. Заказ поставщику на тканые молитвенные коврики. Поставщик в Британии, в Мэйденхеде. Протянув руку к селектору, Хикмэн вызвал секретаря.

–    У нас в отеле в Неваде работает некий мистер Валид. Кажется, помощником директора по закупкам продуктов и напитков.

–    Да, сэр, – ответил секретарь.

–    Пусть немедленно мне позвонит, – сказал Хикмэн. – У меня к нему дело.

Спустя пару минут его телефон ожил.

–    Это Абдул Валид, – раздался голос в трубке. – Мне сказали вам позвонить.

–    Точно. Позвони в компанию в Великобритании, – Хикмэн продиктовал номер, – прикинься правительственным чиновником из Саудовской Аравии. У них заказ на несколько миллионов долларов на шерстяные тканые молитвенные коврики, и мне необходимо в точности знать, что это за шерстяные тканые молитвенные коврики.

– Могу ли я поинтересоваться, сэр, с какой целью?

– У меня есть ткацкие фабрики, и я хочу знать, что это за товар, – солгал Хикмэн. – Если мы можем их делать и торговать ими, я узнаю у моих ребят, почему мы этим еще не занялись.

Это показалось Валиду вполне логичным.

– Очень хорошо, сэр, я им позвоню и тут же перезвоню вам.

– Превосходно, – ответил Хикмэн и снова принялся глядеть на фотографию метеорита.

Спустя минут десять Валид перезвонил.

– Сэр, это обычные молитвенные коврики, а объем заказа столь велик, поскольку меняют все молитвенные коврики в Мекке. Судя по всему, они делают это где-то раз в десять лет.

– Хм, значит, мы упустили возможность, которая теперь представится нескоро. Нехорошо.

– Извините, сэр, – ответил Валид. – Не знаю, известно ли вам, что у меня была своя ткацкая фабрика на родине, до переворота. Мне очень хотелось...

– Пришлите мне резюме, Валид, – резко оборвал его Хикмэн. – Я прослежу, чтобы его рассмотрели.

– Понял, сэр, – покорно ответил Валид.

Хикмэн повесил трубку, даже не попрощавшись.

Петер Вандервальд ответил на звонок на мобильный, когда ехал по дороге рядом с Палм Спрингс в Калифорнии.

– Это я, – раздался голос.

– Линия незащищенная, – ответил Вандервальд, – так что говорите в общих словах и постарайтесь уложиться в три минуты.

– Вещество, о котором мы говорили. Можно ли применить его в виде аэрозоля?

– Это один из возможных способов. Тогда оно будет распространяться с потоком воздуха или передаваться от человека к человеку, тактильным или воздушно-капельным путем.

– Будет ли оно передаваться от человека к человеку, если его нанести на ткань?

Вандервальд глянул на индикатор цифровых часов на магнитоле взятого напрокат автомобиля. Прошла уже половина допустимого времени.

–    Да, оно будет распространяться через ткань и кожный контакт, и даже по воздуху.

–    За какое время человек умрет, подвергшись воздействию?

Цифровые часы отсчитали вторую минуту.

–    В течение недели. Может, и быстрее. Если хотите обсудить подробнее, сегодня вечером я буду доступен по стационарному телефону.

Разговор был окончен, и. мужчина откинулся в кресле, а потом улыбнулся.

–    Чуть больше двух миллионов – завышенная цена, учитывая доходы за прошлый год, – сказал юрист, отвечая по телефону. – После выполнения имеющихся контрактов у них почти ничего не останется, чтобы вести дела дальше.

–    Заключайте сделку, – спокойно сказал Хикмэн. – Все потери я компенсирую за счет доходов от моей собственности в Доклэндс.

–    Воля ваша, – ответил юрист.

–    Вы все правильно поняли.

–    Как провести финансирование операции?

Хикмэн поглядел на экран компьютера.

–    Используйте счет в Париже, – сказал он. – Но операция должна быть завершена завтра, и я желаю вступить в права собственности в течение семидесяти двух часов, не больше.

–    Думаете, через пару дней британских ткацких фабрик, выставленных на продажу, станет меньше? – спросил юрист. – Или вы знаете что-то, чего не знаю я?

–    Я знаю многое, чего вы не знаете, – ответил Хикмэн. – Можете продолжать болтать, но у вас на все семьдесят два часа. Делайте то, за что вам платят, а планированием буду заниматься я сам.

–    Приступаю, сэр, – ответил юрист прежде, чем повесить трубку.

Откинувшись в кресло, Хикмэн на мгновение расслабился. Потом взял со стола лупу и начал разглядывать спутниковую фотографию. Положил обратно лупу и стал рассматривать карту. Наконец открыл папку и начал листать фотографии, лежащие внутри. Там были фотографии жертв ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, произошедших в конце Второй мировой. Хотя они были очень яркими и впечатляющими, он снова улыбнулся. «Я отомщу», – подумал он.

Вечером он позвонил Вандервальду на стационарный телефон.

–    Я нашел кое-что получше, – сказал тот. – Инфекция, переносимая воздушно-капельным путем, поражает легкие. Очень мощная, сможет уничтожить до восьмидесяти процентов населения страны.

–    Сколько? – коротко спросил Хикмэн.

–    Необходимое вам количество будет стоить шестьсот тысяч долларов.

–    Позаботьтесь о доставке, – ответил Хикмэн. – И достаньте С-6, как можно больше.

–    Какого размера здание, которое вы хотите взорвать?

–    С Пентагон.

–    Это будет стоить миллион двести.

–    Чеком? – спросил Хикмэн.

–    Золотом, – ответил Вандервальд.

11

Кабрильо поглядел на висящие над дверью рога мускусного быка, протянул руку, взялся за дверной молоток в форме рыбы, оттянул его и уронил на зашитую толстыми досками дверь. Услышал за дверью тяжелые шаги. Тишина. Внезапно в двери открылся небольшой лючок, размером с буханку хлеба, и в нем показалось лицо. У мужчины были обвисшие щеки, прокуренная седая борода, усы и покрасневшие глаза. Зубы грязные и неровные.

–    Засунь в дырку.

–    Что засунуть в дырку? – спросил Кабрильо.

–    Джека, – ответил мужчина. – Бутылку «Джека».

–    Я пришел, чтобы поговорить об аренде вашего ратрака.

–    А, так ты не с торговой точки? – с явным разочарованием, граничащим с отчаянием, сказал мужчина.

–    Нет, – ответил Кабрильо. – Но если впустишь и поговоришь со мной, потом я схожу и принесу тебе бутылку.

–    Но только «Джека Дэниэлса», а не какую-нибудь дешевку, да?

Кабрильо уже замерз и с каждым мгновением замерзал еще сильнее.

–    Ага, из Линчбурга, Теннесси, «Блэк Лэйбл». Я понял. А теперь открывай.

Лючок закрылся, и мужчина открыл дверь. Кабрильо вошел в захламленную гостиную. Столы и рамы картин покрывала пыль, оставшаяся еще с лета. Пахло лежалой рыбой и немытыми ногами. Комнату желтым светом освещала пара настольных ламп, стоящих на столах у противоположных стен, но в целом в ней царил полумрак.

–    Прости за беспорядок, – сказал мужчина. – Уборщица ушла от меня пару лет назад.

Кабрильо остался у двери, у него не было никакого желания проходить дальше.

–    Как я уже сказал, я хотел бы арендовать у тебя ратрак.

Мужчина уселся в потрепанное кресло. Рядом с ним на столе стояла литровая бутылка, почти пустая, содержимого в ней осталось на палец от дна. И тут, будто повинуясь неслышному сигналу, мужчина вылил остатки в обколотую кофейную кружку и отпил глоток.

–    Куда ехать собираешься?

Кабрильо не успел ответить – у мужчины начался приступ кашля, и ему пришлось подождать.

–    Маунт Форел.

–    Ты заодно с этими археологами?

–    Да, – солгал Кабрильо.

–    Ты американец?

–    Ага.

Мужчина кивнул.

–    Прости, если что не так. Я Вуди Кэмпбелл, в городе меня зовут Лесорубом.

Кабрильо подошел ближе и подал руку, не снимая перчатки.

–    Хуан Кабрильо.

Они пожали руки, и Кэмпбелл жестом показал Кабрильо на кресло. Гость сел, и Кэмпбел принялся молча разглядывать его. Повисло молчание, неустойчивое, как кирпич, лежащий на чипсах.

–    Я бы не сказал, что ты похож на ученого, – наконец сказал Кэмпбелл.

–    А как, по-твоему, должен выглядеть археолог?

–    Не как человек, нюхнувший пороху. Человек, которому доводилось лишить другого жизни.

–    Ты пьян, – сказал Кабрильо.

–    Профилактически, – ответил Кэмпбелл. – Но я не услышал отрицательного ответа.

Кабрильо промолчал.

–    Армия? – настойчиво спросил Кэмпбелл.

–    ЦРУ, но это было уже давно.

–    Я же говорю, ты не археолог.

–    В ЦРУ есть и археологи, – заметил Хуан.

В этот момент в дверь постучали. Кабрильо дал знак Кэмпбеллу, чтобы тот сидел, а сам подошел к двери. За дверь стоял инуит в теплом комбинезоне, держа в руке сумку.

–    Там виски? – спросил Кабрильо.

Мужчина кивнул. Кабрильо сунул руку в карман, вытащил стодолларовую купюру и дал инуиту, который уже держал в руке бутылку.

–    У меня сдачи нет, – сказал тот.

–    Этого хватит, чтобы заплатить за еще одну, чтобы ты ее принес потом? Плюс за труды?

–    Да, – ответил инуит, – но хозяин разрешил мне приносить Лесорубу не больше бутылки в день.

–    Оставь сдачу себе, а вторую принесешь завтра, – сказал Кабрильо.

Инуит кивнул, и Кабрильо закрыл дверь. Положив бутылку обратно в сумку, он отдал ее Кэмпбеллу. Тот достал из сумки бутылку, скомкал обертку и кинул ее в мусорную корзину, но промахнулся. Открыл пробку и налил себе в кружку.

–    Люблю его, – сказал он.

–    Зря, – сказал Кабрильо. – Бросать тебе надо.

–    Не могу, – ответил Кэмпбелл. – Уже пытался.

–    Чушь. Я работал с ребятами, у которых были проблемы покруче твоих. А сейчас они завязали.

Кэмпбелл молча выпрямился.

–    Что ж, мистер церэушник, – сказал он после паузы. – Ты поможешь мне просохнуть – и ратрак твой. Я им уже несколько месяцев не пользовался. Из дома вылезти не могу.

–    Ты же служил, – сказал Кабрильо.

–    Кто ты такой, черт тебя дери? – спросил Кэмпбелл. – Во всей Гренландии никто этого не знает.

–    Я возглавляю фирму, занимающуюся охраной и сбором информации. Частную. Мы можем разузнать все.

–    Без дураков?

–    Без дураков. В каких войсках служил? Я не успел спросить своих про это.

–    Сначала «зеленым беретом», потом в проекте «Феникс».

–    Значит, ты тоже работал на Контору?

–    Не напрямую, – сознался Кэмпбелл. – Но они меня бросили. Натренировали, обучили, а потом выкинули на улицу. Я вернулся домой, имея при себе исключительно проблемы с героином, с которыми сам ухитрился разобраться. А еще осталась куча скверных воспоминаний.

–    Понял тебя, – сказал Кабрильо. – Где ратрак?

–    Снаружи, за домом, – ответил Кэмпбелл, показывая на заднюю дверь.

–    Пойду проверю его, – сказал Кабрильо, направляясь к двери. – А ты подумай, действительно ли хочешь завязать. Если да и если ратрак рабочий, обсудим с тобой одно дело. Если нет – поговорим насчет того, что я мог бы кормить тебя «Джеком» до тех пор, пока у тебя печень не отвалится. Идет?

Кэмпбелл кивнул, и Кабрильо вышел.

К его сильному удивлению, ратрак был практически в идеальном состоянии. «Спрайт», модель 1202В-4 фирмы «Тиокол», 1970 года, с широкими гусеницами, фордовским шестицилиндровым движком объемом 3,3 литра с четырехскоростной коробкой, выглядящий как небольшой грузовик. На крыше планка с фарами, на грузовой платформе дополнительный топливный бак, гусеницы выглядят почти как новые. Кабрильо открыл дверь. Между сиденьями возвышался металлический кожух, из которого под странным углом торчал рычаг переключения скоростей, а перед водительским сиденьем было два рычага, при помощи которых машина управлялась на манер танка. Кабрильо знал, что благодаря такой схеме «Тиокол» может волчком крутиться на месте, вращая гусеницами в разные стороны. Перед сиденьем водителя располагалась металлическая приборная доска, на которой виднелось несколько циферблатов, пониже ее торчали патрубки системы обогрева. Позади сидений на двух крюках, торчащих по обе стороны заднего окна, лежала крупнокалиберная винтовка. Еще там лежали фальшфейеры, набор инструментов и запчастей и карты в водонепроницаемой упаковке. Все было свежевыкрашенное, смазанное и в идеальном состоянии.

Закончив осмотр, Кабрильо вернулся к дому. У двери отряхнул снег с ботинок и вошел.

–    Какой запас хода? – спросил он Кэмпбелла.

–    С дополнительным топливным баком и несколькими пя– тигаллонными канистрами ты спокойно доберешься до Маунт Форел и обратно, имея в запасе километров сто пятьдесят на случай проблем или если случится лавина. – ответил тот. – Я бы на ней куда угодно поехал, она меня никогда не подводила.

Кабрильо подошел к обогревателю, работающему на солярке.

–    Теперь твоя очередь.

Кэмпбелл молчал. Поглядел на бутылку, потом в потолок, потом в пол, раздумывая. Если все так пойдет и дальше, он, может, переживет еще одно лето. А потом организм начнет сдавать. Либо он спьяну сделает ошибку, а здешние земли ошибок не прощают. Ему пятьдесят семь, а чувствует он себя на сотню. Дошел до ручки.

–    Я согласен, – сказал он.

–    Это будет нелегко, – ответил Кабрильо. – У тебя впереди трудная битва.

–    Я готов попытаться.