Текст книги "Ночной рейд"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

67

Вийон развернул правительственный реактивный самолет влево от полуденного кучевого облака, ручка управления перемещалась у него под руками совершенно незаметно. Через иллюминатор второго пилота Даниэла любовалась ковром канадских сосен, скользящим под самолетом.

– Всё так красиво, – сказала она.

– С борта авиалайнера всего этого не видно, – ответил Вийон. – Они летают на слишком большой высоте, поэтому любоваться пейзажем во всех его подробностях невозможно.

На Даниэле были темно-синий облегающий свитер и такого же цвета широкая хлопчатобумажная вязаная юбка до колена. Вид у нее был довольно самоуверенный, но неспособный полностью скрыть ту теплоту, с которой она смотрела на Вийона.

– Твой новый самолет тоже очень красивый.

– Подарок моих хорошо обеспеченных сторонников. В названии, конечно, нет моего имени, но летаю на нем только я.

Некоторое время они сидели молча, пока Вийон вел самолет по твердому курсу над центральной частью национального парка. Повсюду вокруг них блестели голубые озера, как крошечные бриллианты в изумрудной оправе. Они могли различить даже едва различимые лодки с рыбаками, ловящими гольца.

Наконец Даниэла заговорила.

– Я счастлива, что ты пригласил меня. В последний раз это было так давно.

– Всего две недели назад, – ответил он, не взглянув на нее. – Был очень занят проведением кампании.

– А я думала, что, может быть, ты больше не хочешь меня видеть.

– Откуда у тебя такие мысли?

– Последний раз в коттедже…

– Ты о чем? – невинно спросил он.

– Нельзя сказать, чтобы ты был очень радушным.

Он слегка наклонил голову набок, стараясь вспомнить. Ничего не получилось, пожал плечами, списывая всё на женскую чувствительность.

– Прости, наверно, голова была занята другими мыслями.

Вийон сделал вираж к берегу и включил автопилот. Улыбнулся.

– Успокойся, я всё сделаю так, как тебе нравится.

Он взял ее за руку, и они вышли из кабины.

Длина пассажирского салона до туалета составляла двадцать футов. В нем были кресла и диван на полу, покрытом толстым ковром, бар, полный напитков, обеденный стол. Вийон открыл дверь в личный спальный салон и наклонился к кровати королевских размеров.

– Настоящее любовное гнездышко, – сказал он. – Интимное, уединенное и далекое от любопытных глаз.

Постель осветили яркие лучи солнца, проникающие через иллюминаторы. Даниэла села, когда из кабины появился Вийон и предложил ей выпить.

– Разве нет закона, запрещающего подобные вещи? – спросила она.

– Секс на высоте пять тысяч футов?

– Нет, – сказала она между глотками «кровавой Мэри». – Такого, который запрещал бы самолету летать кругами в течение двух часов с пустой кабиной без пилота.

– Ты собираешься сдать меня?

Она соблазнительно растянулась в постели.

– Так и вижу заголовки газет: «Нового президента Квебека застали в летающем доме терпимости».

– Я еще не президент, – засмеялся он.

– Будешь после выборов.

– До этого еще шесть месяцев. Всё может случиться в этот период.

– Опрос общественного мнения свидетельствует в твою пользу.

– А что говорит Шарль?

– Он тебя больше не упоминает.

Вийон сел на кровать и провел пальцами по ее животу, слегка касаясь его.

– Сейчас, когда парламент проголосовал за вотум недоверия, его могущество испарилось. Почему ты не уходишь от него? Для нас всё было бы проще.

– Лучше я останусь рядом с ним еще немного. Смогу узнать многое, что важно для Квебека.

– Раз уж мы затронули эту тему, есть нечто, касающееся меня лично.

Она начала извиваться.

– Что это?

– Президент Соединенных Штатов на следующей неделе выступит с обращением к парламенту. Мне бы хотелось знать, что он намерен сказать. Ты что-нибудь слышала об этом?

Она взяла его руку и стала перемещать ее вниз.

– Шарль говорил об этом вчера. Беспокоиться не о чем. Он сказал, что президент собирается обратиться с призывом об организованном переходе к независимости Квебека.

– Это я знаю, – улыбаясь, сказал Вийон. – Американцы хотят найти свой подход.

Даниэла уже начала терять терпение и протянула к нему руки.

– Надеюсь, ты заполнил топливные баки перед тем, как мы покинули Оттаву, – невнятно пробормотала она.

– У нас достаточно топлива еще на три летных часа, – сказал он и лег на нее.

– А ошибки не может быть? – спросил Сарве по телефону.

– Абсолютно никакой, – ответил комиссар Финн. – Мой человек видел, как они поднимались на борт самолета мистера Вийона. Мы проследили за ними с помощью радара военно-воздушных сил. Они кружат над парком уже около часа.

– Ваш человек уверен, что это был Анри Вийон?

– Да, сэр, никаких сомнений не может быть, – уверял его Финн.

– Спасибо, комиссар.

– Не стоит, премьер-министр. Я остаюсь на месте.

Сарве положил трубку и подождал, чтобы успокоить свои чувства. Затем произнес в интерком:

– Сейчас можете разрешить ему войти.

Лицо Сарве стало наряженным в самый первый решающий момент, когда он испытал шок. Он был уверен, что глаза обманывают его, а разум вытворяет фокусы с воображением. Ноги отказывались повиноваться, у него не хватало сил, чтобы подняться из-за письменного стола. Затем посетитель прошел по комнате и встал, глядя вниз.

– Спасибо, что принял меня, Шарль.

На лице было знакомое холодное выражение, голос звучал точно так, как обычно. Сарве старался сохранить внешнее спокойствие, но внезапно почувствовал слабость и головокружение.

Человек, стоящий перед ним, был Генри Вийоном во плоти, он чувствовал себя совершенно свободно, проявлял то же высокомерное самообладание, которое никогда его не подводило.

– Я думал, что ты занимаешься своей избирательной кампанией в Квебеке, – запинаясь, произнес Сарве.

– Я взял тайм-аут, чтобы прибыть в Оттаву и попробовать заключить перемирие.

– Пропасть между нашими разногласиями слишком глубока, – сказал Сарве, медленно приходя в себя.

– Канада и Квебек должны научиться жить вместе без каких-либо трений, – сказал Вийон. – И мы с тобой тоже.

– Хочу выслушать причины.

В голосе Сарве чувствовалось скрытое напряжение.

– Садись, Анри, и расскажи мне, что у тебя на уме.

68

Ален Мерсьер закончил чтение содержимого папки с пометкой «Совершенно секретно», затем вновь всё перечитал. Он онемел. Сколько бы он ни перелистывал страницы назад, стараясь здраво оценивать прочитанное, ему было чрезвычайно трудно поверить в то, что он видел собственными глазами. У него был вид человека, который держит в руках тикающую бомбу.

Напротив него сидел президент, который, казалось, терпеливо ждал. В комнате было очень тихо. Единственным звуком было редкое потрескивание поленьев в камине. На кофейном столике, который стоял между ними, стояли два подноса с едой. Мерсьер был слишком поглощен чтением и не мог есть, но президент с жадностью доедал запоздалый обед.

Наконец Мерсьер закрыл папку и торжественно снял очки. Поразмышлял минуту, затем взглянул на президента.

– Должен задать вопрос, – сказал он. – Неужели весь этот безумный вздор на самом деле реален?

– Всё до последнего слова в последнем предложении.

– Замечательная концепция, – вздохнул Мерсьер. – Я бы так назвал это.

– Согласен.

– Мне трудно поверить, что в течение всех этих лет не было утечки информации.

– В этом нет ничего удивительного, если учесть, что об этом знали всего два человека.

– Об этом знал Дуг Оутс из госдепартамента.

– Только после инаугурации, – признался президент. – После того, как мне были переданы бразды правления, первый шаг, необходимый шаг, который я должен был предпринять, заключался в том, чтобы довести это до сведения госдепартамента.

– Но не до сведения госбезопасности, – сказал Мерсьер с холодным оттенком в голосе.

– Ничего личного, Ален. Всего лишь расширял ближний круг по мере необходимости.

– А теперь очередь дошла и до меня.

Президент кивнул.

– Хочу, чтобы ты и твои люди завербовали и организовали влиятельных канадцев, которые разделяют мои взгляды.

Мерсьер приложил носовой платок к лицу, промокая выступивший пот, покрывавший его.

– Боже мой. Если дело приведет к неожиданным последствиям, а за ним появится наше объявление о государственном банкротстве?..

Его заявление повисло в воздухе.

– Этого не будет, – мрачно сказал президент.

– Ты можешь слишком далеко зайти.

– Но если это будет принято, то подумай о возможностях.

– Ты увидишь первые признаки, когда выскажешь все это канадскому парламенту в понедельник.

– Да, тогда все будет совершенно очевидно.

Мерсьер положил папку на стол.

– Должен вручить это тебе, господин президент. Когда ты сидел молча и отказывался вмешиваться в требование Квебеком независимости, я думал, что ты допускаешь ошибку. Теперь начинаю понимать, что стояло за этим безумием.

– Мы открыли только первую дверь, – философски заметил президент, – в длинный коридор.

– А не слишком ли ты рассчитываешь на то, что Североамериканский договор найдут?

– Да, думаю, ты прав.

Президент пристально рассматривал в окно Вашингтон, не видя его.

– Но если на реке Гудзон в понедельник произойдет чудо, у нас появится право создания нового флага.

69

«Воздушный крючок» был именно тем, что предполагало название: вертолетом, способным транспортировать массивное оборудование на крыши высотных зданий и тяжелое снаряжение через реки и горы. Длина скошенного изящного фюзеляжа составляла 105 футов, приспособление для приземления перевозимого оборудования свисало вниз в виде надежных вертикальных опор.

Людям на рабочей площадке неуклюжая машина казалась чудовищным богомолом, появившимся из японского научно-фантастического фильма. Они заворожено наблюдали, как он пролетал над рекой на высоте двухсот футов. От чудовищного вращения его лопастей вода в реке пенилась от берега до берега.

Из-за клинообразного предмета, свисавший из брюха «воздушного крючка», его вид был еще более странным. За исключением Питта и Джиордино, все члены команды Государственного агентства подводных и морских научных исследований впервые видели «Дудлбаг».

Питт руководил операцией приземления доставленного снаряжения по радио, инструктируя пилота опустить свой груз перед «Де Сото». «Воздушный крючок» очень медленно затормозил движение вперед и завис в ожидании, когда «Дудлбаг» перестанет раскачиваться, как маятник. Затем стали разматываться двойные тросы, плавно опуская научно-исследовательское судно в реку. Когда напряжение ослабло, через борт «Де Сото» протянулся кран, водолазы поднялись вверх по трапу на вертикальный корпус. Крюки тросов сняли с подъемных петель, «воздушный крючок», освобожденный от груза, поднялся в небо, и, описав широкий полукруг, направился обратно вниз по реке.

Все стояли вдоль поручней, тараща глаза на «Дудлбаг», не понимая его назначения. Внезапно, увеличивая всеобщее замешательство, открылась крышка люка, из него появилась голова, и пара глаз с тяжелыми веками осмотрела изумленных зрителей.

– Где, черт возьми, этот Питт? – закричал незнакомец.

– Здесь, – закричал Питт в ответ.

– Сможешь догадаться, что произошло?

– Наверно, ты нашел в своей койке еще одну бутылку с лекарством на змеином яде.

– Откуда ты знаешь? – ответил Сэм Квейл, смеясь.

– Ласки с тобой?

– Внизу, меняет электрическую монтажную схему средств управления балластом для работы на мелководье.

– Тебе представилась хорошая возможность прокатиться внутри на всем пути из Бостона.

– Может быть, но во время перелета мы сэкономили время на активацию электронных систем.

– Когда будете готовы опуститься под воду?

– Дай нам еще час.

Перед Джиордино появился Чейз.

– Что это за механическое извращение? – спросил он.

– Если ты представлял бы себе, сколько оно стоит, – ответил Джиордино с непроницаемой улыбкой, – ты не обзывал бы его неприличными словами.

Через три часа «Дудлбаг» медленно продвигался по дну реки. По мере того, как он обходил разрушенные огромные части моста, приближаясь к ним на опасное расстояние, почти невыносимым было тревожное ожидание внутри него.

Питт, не отрываясь, следил за видеомониторами, а Билл Ласки маневрировал судном против течения. За ними Квейл уставился на системную панель, фокусируя внимание на показаниях приборов судна.

– Есть контакт? – в четвертый раз спросил Питт.

– Отрицательно, – ответил Квейл. – Я расширил луч, чтобы он охватывал двадцатиметровый путь на глубине ста метров в геологической структуре, но всё, что я считываю, лишь коренная порода.

– Мы забрались слишком далеко по течению реки, – сказал Питт, поворачиваясь к Ласки. – Пройди еще раз.

– Приближаемся под другим углом, – подтвердил Билл, держа руки на кнопках и переключателях контрольной консоли.

Еще пять раз «Дудлбаг» проходил через затонувшие остатки моста. Дважды слышали, как обломки крушения со скрежетом задевали за корпус. Питт прекрасно знал, что в случае повреждения оболочки его обвинят в потере судна стоимостью шестьсот миллионов долларов.

Казалось, Квейл не думал об опасности. Он был взбешен, потому что его прибор остается безмолвным. Он злился на себя, считая это своей виной.

– Наверно, какая-то поломка, – пробормотал он. – Сейчас я должен подойти к цели.

– Можешь определить, в чем проблема? – спросил Питт.

– Нет, будь она неладна! – резко выпалил Квейл. – Все системы функционируют нормально. Видимо, допустил ошибку в расчетах, когда перепрограммировал компьютеры.

Ожидания быстрого открытия начали улетучиваться. Разочарование усугублялось ложными надеждами и предположениями. Затем, когда они развернулись для следующего прохода в соответствии с координатной сеткой поиска, течение реки резко надавило на правый борт «Дудлбага», зарывая киль в глинистый берег. Ласки сражался со средствами управления почти в течение целого часа, прежде чем удалось освободить судно.

Питт сообщал координаты нового курса, когда по громкой связи раздался голос Джиордино.

– «Де Сото» – «Дудлбагу». Слышите?

– Говори, – напряженно сказал Питт.

– Твои парни что-то совсем притихли.

– Нечего докладывать, – ответил Питт.

– Лучше давай-ка закрывай лавочку. Надвигается ужасный грозовой фронт. Чейз предпочитает обезопасить наше электронное чудо раньше, чем налетит ураганный ветер.

Питт ненавидел сдаваться, но продолжать было бесполезно. Время вышло. Даже если они найдут поезд в ближайшие несколько часов, вряд ли команда подъема сможет откопать нужный вагон и найти договор до обращения президента к парламенту.

– Ладно, – сказал Питт. – Готовься принять нас. Мы закругляемся.

Джиордино стоял на мостике и кивком головы показывал на темные тучи, сгущающиеся над кораблем.

– Этот проект был обречен с самого начала, – мрачно бубнил он. – Будто у нас и так мало проблем, теперь еще и погода.

– Кому-то там в вышине мы не нравимся, – сказал Чейз, указывая на небо.

– Ты обвиняешь Господа, варвар?

– Нет, – ответил Чейз с торжественным видом. – Призрак.

Питт повернулся к нему.

– Призрак?

– Объект, витающий здесь повсюду, который никто не хочет даже упомянуть, – сказал Чейз. – Никому не нравится соглашаться с тем, что видел его.

– Отвечай только за себя, – улыбнулся Джиордино. – Мне довелось только слышать о нем.

– Его свет был ярче адского огня, когда он несся по старой насыпи к мосту прошлой ночью. Луч света освещал половину восточной береговой линии. Не понимаю, как вы пропустили это.

– Подожди, – прервал Питт. – Ты говоришь о поезде-призраке?

Джиордино уставился на него.

– Ты знаешь?

– А разве все не знают? – спросил Питт с напускной серьезностью. – Все только и говорят, что призрак обреченного поезда все еще стремится пройти по мосту Дьювилль-Гудзон на другой берег.

– Ты не веришь этому? – осторожно спросил Чейз.

– Верю, что что-то существует на старом железнодорожном полотне, проходит по полотну с пыхтением по ночам. На самом деле это чертовски близко от меня.

– Когда?

– Месяца два назад, когда приезжал сюда, чтобы осмотреть место.

Джиордино отрицательно покачал головой.

– По меньшей мере, не стоит приближаться к этому сомнительному месту в одиночку.

– Как часто призрак досаждал тебе?

Джиордино посмотрел на Чейза, ища поддержки.

– Три раза.

– Ты говоришь, что иногда по ночам слышишь шум, но не видишь огней?

– Два первых явления сопровождались шипением пара и ревом локомотива, – объяснил Чейз. – На третий раз мы увидели всё по полной программе. Лязг сопровождался ослепительным светом.

– Я тоже видел свет, – медленно сказал Питт. – Каковы были погодные условия?

Чайз задумался на мгновенье.

– Как помнится, было ясно, но стало чернее смолы, когда появился свет.

– Правильно, – добавил Джиордино. – Один только шум слышен в лунные ночи.

– Вот перед нами и схема, – сказал Питт. – Во время его появления передо мной луны не было.

– Все эти разговоры о призраках нисколько не приближают нас к решению задачи, – вежливо сказал Джиордино. – Думаю, что нам пора вернуться к реальности и найти способ добраться до поезда в течение следующих, – он заколебался и посмотрел на свои часы, – семидесяти четырех часов.

– А у меня другое предложение, – сказал Питт.

– Какое?

– Послать всё к черту.

Джиордино взглянул на него, готовый улыбнуться этой шутке. Но Питт не шутил.

– Что ты собираешься сказать президенту?

На лице Питта появился странный, отчужденный взгляд.

– Президенту? – туманно повторил он. – Я собираюсь сказать ему, что мы ловим рыбку в мутной воде, тратя неимоверное количество времени и денег в поисках иллюзии.

– К чему ты клонишь?

– К «Манхеттен лимитед», – ответил Питт. – Его нет на дне реки Гудзон. И никогда там не было.

70

На заходящее солнце внезапно набежали тучи. Небо потемнело, стало угрожающим. Питт и Джиордино стояли на старом железнодорожном полотне, прислушиваясь к глухим раскатам грома приближающейся грозы. Затем небо озарили вспышки молнии, прогремел гром и пошел дождь.

Ветер промчался по деревьям с демоническим завыванием. Насыщенный парами воздух, заряженный электричеством, стал тяжелым и удушливым. Вскоре свет померк, исчезли все краски, осталась только сплошная темень, пронзаемая краткими вспышками. Потоки дождя, гонимые порывами ветра, горизонтальными полосами били в лицо.

Питт плотнее застегнул воротник плаща, ссутулил плечи, словно прячась от бури, и пристально уставился в ночную тьму.

– Почему ты уверен, что он появится? – перекрикивая грозу, спросил Джиордино.

– Условия точно такие же, как в ночь исчезновения поезда, – прокричал в ответ Питт. – Ставлю на призрака, обладающего мелодраматическим чувством времени.

– Я даю ему еще один час, – сказал совершенно несчастный Чейз. – А потом отправлюсь обратно на судно, чтобы принять глоток «Джека Даниэлса».

Питт жестом позвал их следовать за собой.

– Пошли, прогуляемся по железной дороге.

Чейз и Джиордино неохотно последовали за ним. Молнии сверкали почти без перерыва, а с берега само судно «Де Сото» казалось серым призраком. Над рекой на мгновенье блеснула огромная молния, и корабль превратился в темные очертания. Единственным признаком жизни был белый свет на мачте, вызывающе яркий наперекор ливню.

Пройдя около полмили, Питт остановился и наклонил голову, словно прислушиваясь.

– Кажется, я что-то слышу.

Джиордино приложил руки, сложив их чашечкой, к ушам. Подождал, пока замрет последний раскат грома, прокатившись по холмах. Теперь он тоже услышал печальное завывание свистка поезда.

– Ты вызывал его, – сказал Чейз. – Он прибыл точно по расписанию.

Никто не произносил ни слова в течение нескольких секунд, пока становился всё громче и громче приближающийся звук. Затем услышали звон колокола и пыхтенье паровоза, выпускающего пар. Следующий раскат грома заглушил все звуки. Позднее Чейз клялся, что он почувствовал, как остановился ход времени.

В этот момент на повороте вспыхнул свет, освещая их, его лучи были жутко искажены дождем. Так они и стояли, глядя друг на друга, освещенные желтым светом.

Они пристально смотрели вперед, не веря тому, что видят, но точно зная, что это не было игрой их воображения. Джиордино повернулся, чтобы что-то сказать Питту, и пришел в полное недоумение, увидев, что тот улыбается, глядя на расширяющееся сияние.

– Не двигаться, – сказал Питт с невероятным спокойствием. – Повернитесь, закройте глаза и сверху прикройте их еще руками, чтобы не ослепнуть от ярчайшего света.

Интуиция подсказывала им, что нужно поступить совершенно наоборот. Стремление к самосохранению преобладало над осознанными чувствами и велело бежать или, по меньшей мере, броситься на землю и лежать. Слова Питта были единственным, что удерживало их.

– Спокойно. Готовьтесь открыть глаза по моей команде.

Боже, это было сказано совершенно спокойно.

Джиордино напрягся для удара, который может превратить его плоть и кости в отвратительное месиво красного и белого. Он уже приготовился умереть, и в этот момент всё и произошло.

Оглушающий грохот раздавался непосредственно над ними, разрывая барабанные перепонки. Их охватило такое ощущение, словно их бросили в какой-то странный вакуум, в котором все доводы двадцатого столетия были неуместны.

Затем, словно по волшебству, над ними пронеслось что-то совершенно невероятное.

– Сейчас! – воскликнул Питт, перекрикивая грохот.

Все опустили руки, пристально всматриваясь, глаза всё еще настроены на темноту. Сейчас свет был направлен далеко вперед и перемещался по заброшенному железнодорожному полотну, оставляя их позади, шум локомотива уменьшался вслед за светом. Они ясно видели черный прямоугольник, расположенный в центре сияния на высоте около восьми футов от земли. Заворожено смотрели, как он становился всё меньше, затем повернул к мосту, где погас, а сопровождающие его лязг и грохот растворились в буре.

– Что, черт возьми, это было? – наконец пробормотал Чейз.

– Головной прожектор старинного локомотива, свисток и усилитель, – ответил Питт.

– Ах, так? – скептически проворчал Джиордино. – Тогда как же он движется по воздуху?

– На проволоке, закрепленной на старых телеграфных столбах.

– Скверно, что оказалось логическое объяснение, – печально сказал Чейз, качая головой. – Ненавижу, когда опровергают хорошие легенды.

Питт жестом показал на небо.

– Продолжайте наблюдать. Сейчас в любой момент твоя легенда может вернуться.

Они столпились вокруг ближнего телеграфного столба и уставились вверх, в темень. Через минуту появился черный объект и бесшумно проскользнул над ними. Затем слился с тенями и исчез.

– Только черт знает, как одурачил меня, – признался Джиордино.

– Откуда эта штука появляется? – спросил Чейз.

Питт ответил не сразу. Его внезапно осветила вспышка молнии, блеснувшая на дальнем поле; у него был задумчивый вид.

Наконец он сказал:

– Знаете, что я думаю?

– Нет, а что?

– Думаю, нам всем следует выпить по чашечке кофе и съесть по куску горячего яблочного пирога.

К тому времени, когда они постучали в дверь Энсела Маджи, все были похожи на промокших крыс. Огромный скульптор сердечно пригласил их войти и снять мокрые куртки. Пока Питт их знакомил, Анни Маджи, оправдывая ожидания, поспешила на кухню за кофе и пирогом, на этот раз оказавшимся вишневым.

– Что заставило вас выйти на улицу в такую ужасную ночь? – спросил Маджи.

– Гонялись за призраками, – ответил Питт.

Глаза Маджи сузились.

– И вам сопутствовала удача?

– Можно поговорить об этом в офисе депо?

Маджи кивнул одобрительно.

– Конечно. Проходите, проходите.

Он не заставил себя долго упрашивать и рассказал Чейзу и Джиордино историю офиса и его служащих. Одновременно с этим он растопил пузатую печку. Питт сидел молча за бюро Сэма Хардинга. Он слышал рассказ раньше, и его мысли были далеко.

Маджи был в середине рассказа о том, как пуля попала в шахматную доску Хирама Мичума, когда вошла Анни с подносом, на котором были чашки и тарелки.

После того как исчезла последняя крошка пирога, Маджи посмотрел на Питта через офис.

– Вы так и не сказали, нашли ли вы призрака.

– Нет, – ответил Питт. – Призрака нет. Но мы нашли умное приспособление, которое имитирует поезд-фантом.

Широкие плечи Маджи обвисли, и он пожал ими.

– Всегда знал, что когда-нибудь кто-нибудь раскроет эту тайну. Мне удалось одурачить даже местное население. Не то чтобы кто-то из них возражал. Они скорее гордятся, что у них есть привидение, которое оно могут назвать своим. Своего рода то, что позволяло им хвастаться перед туристами.

– Когда вы поняли, что это такое? – спросила Анни.

– В ту ночь, когда приходил к вам. Чуть раньше я стоял у моста, когда вы включили фантом. Он еще не успел добраться до меня, как свет погас, а звук затих.

– Тогда вы и увидели, как это действует?

– Нет, был ослеплен сиянием. К тому времени, когда глаза снова привыкли к темноте, все уже кончилось. Сначала я был совершенно сбит с толку, но инстинктивно искал на уровне земли. Мое замешательство только увеличилось, когда не нашел рельсов в снегу. Но я человек очень любознательный. Мне было непонятно, почему снесли старое железнодорожное полотно до последней шпалы, а телеграфные столбы оставили на месте.

Администрация железной дороги – прижимистый народ. Они не привыкли оставлять оборудование, годное для повторного использования. Я пошел от столба к столбу, пока не дошел до последнего столба в ряду. Он стоит у дверей в сарай перед вашей частной железнодорожной линией. Заметил и то, что на вашем локомотиве нет головного прожектора.

– Должен отдать вам должное, мистер Питт, – сказал Маджи. – Вы первый, кто открыл правду.

– Как же эта штука действует? – спросил Джиордино.

– Принцип такой же, как в подъемнике на горнолыжных курортах, – объяснил Маджи. – Прожектор и четыре громкоговорителя подвешены на непрерывный кабель, натянутый на поперечины телеграфных столбов. Когда они достигают старого моста Дьювилль, дистанционный выключатель отключает батареи. Устройство делает разворот на сто восемьдесят градусов и возвращается в сарай.

– Почему иногда ночью мы слышали лишь звук, а свет не видели? – спросил Чейз.

– Головной прожектор локомотива довольно большой, – ответил Маджи. – Его очень легко распознать. Поэтому в лунные ночи я снимаю его и запускаю только звуковую систему.

Джиордино широко улыбался.

– Не буду отрицать, что мы с Чейзом готовы были принять всё за чистую монету, когда это нанесло нам первый визит.

– Надеюсь, что не причинил вам ненужных неудобств.

– Совсем нет. Это давало столько поводов для разговоров.

– Мы с Анни почти каждый день стоим на берегу реки, наблюдая за вашими операциями. Мне кажется, что у вас возникли проблемы. Удалось поднять хоть какие-нибудь фрагменты «Манхеттен лимитед»?

– Ни заклепки, – ответил Питт. – Мы закрываем весь проект.

– Это позор, – искренне сказал Маджи. – Я желал вам успеха. Думаю, вообще никто не предполагал, что вы найдете поезд?

– Во всяком случае, не в реке.

– Кому еще кофе? – предлагала Анни с кофейником в руках.

– Мне, пожалуйста, – сказал Питт. – Спасибо.

– Вы говорили… – попытался сказать что-то Маджи.

– У вас есть одна из таких небольших машин, на которых ездят бригады железнодорожников, когда ремонтируют железнодорожные пути? – спросил Питт, меняя тему разговора.

– У меня есть ручная дрезина восьмидесятилетней давности.

– Можете одолжить ее мне вместе со снаряжением фантомного поезда?

– А когда вам это может понадобиться?

– Сейчас.

– В эту ночь с грозой и бурей?

– Именно так.