Текст книги "Ночной рейд"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

– Куда точно попала торпеда? – спросил Клейн.

Джиордино развернул морскую карту на столе перед президентом. Начал карандашом показывать курс, по которому следовал «Дудлбаг».

– После близкого промаха торпеды экипаж выполнил маневры уклонения. На борту не знали о том, что подводной лодке дан приказ прекратить атаку. Уходя на северо-запад по дуге из моря Лабрадор, они держались ближе к морскому дну, проходя по проливу Грей южнее островов Баттон, и вошли в залив Унгава. Здесь, – Джиордино сделал паузу, чтобы отметить место на карте, – они открыли нефтяное месторождение.

В глазах президента сразу исчезло радостное возбуждение.

– Значит, оно не около берегов Ньюфаундленда?

– Нет, сэр. Граница, проходящая по периферии Ньюфаундленда, заканчивается в точке земли на входе в пролив Грей. Месторождение нефти открыто в водах Квебека.

На лице президента появилось выражение полного разочарования. Он и Мерсьер смотрели друг на друга с абсолютным пониманием.

– Из всех мест во всем северном полушарии, – сказал президент почти шепотом, – оно почему-то оказалось именно в Квебеке.

Часть III
СЕВЕРОАМЕРИКАНСКИЙ ДОГОВОР

Апрель 1989 г. Вашингтон
26

Питт бросил заметки Хейди по Североатлантическому договору в кейс и кивнул, когда стюардесса авиалинии проверяла, застегнуты ли ремни безопасности и находится ли спинка его кресла в вертикальном положении. Он помассировал виски, бесполезно стараясь избавиться от головной боли, которая беспокоила его с тех пор, как он сделал пересадку в аэропорту Сент-Джонса на острове Ньюфаундленд.

Сейчас, когда уже закончены изнурительные морские испытания «Дудлбага», небольшое научно-исследовательское судно подняли на корабль-носитель и отправили в Бостон на ремонт и модификацию. Билл Ласки и Сэм Квейл сразу же отправились в недельный отпуск к своим семьям. Питт завидовал им. Он не мог позволить себе роскошь отдыхать. Сандекер приказал ему вернуться в штаб Государственного агентства подводных и морских научных исследований для доклада об экспедиции из первых уст.

Шасси самолета коснулись взлетно-посадочной полосы Национального аэропорта Вашингтона за несколько минут до семи часов. Питт оставался в своем кресле, пока остальные пассажиры преждевременно толпились в проходах. Дирк вышел из самолета последним, заранее зная, что все равно придется ждать багаж.

Он нашел свою машину, красный «форд-кобра» 1966 года, на стоянке, где ее оставила его секретарь. К рулю была прикреплена записка:

«Дорогой босс,

добро пожаловать домой.

Простите, что не осталась, чтобы встретить вас, но у меня свидание. Спокойно поспите сегодня.

Я сказала адмиралу, что ваш самолет прилетит не раньше, чем завтра вечером. Оставьте этот день для себя.

Зерри.

P. S. Совершенно забыла, как управлять большой старой машиной. Забавно, забавно, но какой большой расход газа на милю!»

Питт улыбнулся, включил стартер, с удовольствием прислушиваясь, как оживает двигатель объемом 427 кубических дюймов. Ожидая, пока показания температурного датчика установятся на стрелке «тепло», прочитал записку второй раз.

Зерри Почински была жизнерадостной девушкой, на хорошеньком личике почти всегда заразительная улыбка, карие глаза озорные и теплые. Ей тридцать, никогда не была замужем, загадка для Питта, полненькая. Длинные, желтовато-коричневые волосы спадают ниже плеч. Он подумывал о романе с ней. Довольно часто получал сдержанные сигналы. Но, к сожалению, Дирк давно понял, что того, кто вступает в игры со своими служащими, ожидают неприятности.

Питт прогнал ее образ и включил передачу. Старая двухместная «кобра» со складывающейся крышей рванула с места и, визжа шинами, выехала на магистраль, ведущую от аэропорта. Он повернул от столичного города и направился на юг вдоль реки Потомак. Двигатель работал без усилий, когда Питт обогнал поток малолитражек, движущихся в хвосте оживленного вечернего движения.

В небольшом городке Гаага он свернул с магистрали и поехал по узкой дороге к Коулз-Пойнт. Когда показалась река, он начал изучать имена на сельских почтовых ящиках. В свете фар появилась пожилая женщина, прогуливающая крупного ирландского сеттера.

Питт остановил машину и выглянул в пассажирское окно.

– Прошу прощения, покажите, пожалуйста, дорогу к дому Эссекса.

Она подозрительно посмотрела на Питта и указала в направлении, откуда он приехал. – Вы пропустили его дом еще полмили назад. Ворота с железными львами. – Да, вспоминаю, что видел их.

Питт еще не успел пойти на разворот, как женщина наклонилась к открытому окну.

– Вы не застанете его дома. Мистер Эссекс уехал дней пять назад.

– Знаете, когда он вернется? – спросил Питт.

– Кто же знает? – она пожала плечами. – Он часто закрывает дом и уезжает в Палм-Спрингс в это время года. Ему легко, он один. Единственный способ узнать, что он уехал в пустыню, – это его переполненный почтовый ящик.

Из всех людей, у которых он мог спросить дорогу, Питт выбрал соседку-сплетницу.

– Спасибо, – сказал он. – Вы мне очень помогли.

Внезапно морщинистое лицо женщины превратилось в маску дружелюбия, ее голос стал слащавым.

– Если у вас для него сообщение, можете оставить его мне. Я уж обязательно передам. Обычно забираю всю его корреспонденцию. И газеты.

Питт взглянул на нее.

– Он не просит прекратить доставку газет?

Она покачала головой.

– Ему всё равно, доставляют их или нет. Когда на днях мой мальчик работал на прудах, то говорит, что видел, как пар шел из вентиляционных отверстий дома Эссекса. Можете представить – уехал, не отключив отопление. Ненужный расход, особенно учитывая дефицит энергии.

– Вы сказали, что мистер Эссекс живет один?

– Жена умерла десять лет назад, – ответила болтливая соседка. – Трое детей разбросаны по всему свету. Вряд ли пишут бедняге.

Питт еще раз поблагодарил ее и закрыл окно, не давая женщине возможности снова просунуть голову.

Ему не нужно было смотреть в зеркало обратного вида: Дирк знал, что она следила за машиной, пока он не повернул в проезд к дому Эссекса.

Питт проехал мимо деревьев, припарковал «кобру» перед домом и заглушил двигатель, но фары оставил включенными. Посидел немного в машине, слушая приглушенные гудки с другого берега реки в Мэриленде. Ночь была ясная и прохладная. Огни сверкали на реке, как рождественские украшения.

Дом стоял темный и безмолвный.

Питт обошел вокруг гаража. Поднял главную дверь на хорошо смазанных шарнирах и, заглянув в гараж, увидел два автомобиля, стоящих носом к воротам, полированные детали на решетках и бамперах сверкали, освещенные фарами «кобры». Одна из машин была компактным, крошечным «фордом» с передним двигателем, высокоэкономичная модель. Вторая – более старый «кадиллак-броухем», одна из последних моделей больших машин. Обе были покрыты тонким слоем пыли.

Интерьер «кадиллака» в идеальном порядке, одометр показывал только 6400 миль. Обе машины выглядели совершенно новыми, словно из демонстрационного зала; даже под крыльями не было дорожной грязи. Питт начал постепенно проникать во внутренний мир Эссекса. Судя по заботливому уходу, у бывшего посла была страсть к автомобилям. Он был дисциплинированным и педантичным человеком.

Дирк закрыл дверь гаража и повернулся к дому. Сын встретившейся ему женщины прав. Отдельные клубы беловатого пара поднимались из вентиляционных труб на крыше, исчезая в потемневшем небе. Он подошел к парадному входу, нашел кнопку звонка и нажал ее. Ответа не последовало, никакого движения за окнами, занавески которых не были задернуты. Только потому, что это было естественно, он нажал ручку двери.

Она открылась.

Питт удивился. Незапертая входная дверь не предусматривалась; также не предусматривался запах разложения, проникающий через порог и бьющий в ноздри.

Он вошел внутрь, оставляя за собой дверь открытой. Нашел выключатель и включил свет. В прихожей никого не было, никого не было и в соседней столовой. Он начал быстро осматривать дом, начиная со спален наверху. Казалось, что ужасный запах преследует его повсюду. Нельзя было определить, откуда он исходит. Питт спустился вниз и проверил гостиную и кухню. Он едва не пропустил кабинет, полагая, что закрытая дверь ведет в туалет.

Джон Эссекс сидел в очень мягком кресле, рот открыт, голова на боку, застыла в агонии, очки гротескно свисают с уха. Когда-то блестящие голубые глаза потухли и ввалились в череп. Разложение началось очень быстро, потому что термостат в комнате был установлен на 75° по Фаренгейту. Пожилой человек продолжал сидеть в такой позе, не обнаруженный никем в течение месяца, скоропостижно умерев, как потом установит коронер, в результате образования тромба в артерии. В течение двух первых недель тело позеленело и раздулось, оторвав пуговицы от рубашки Эссекса. Затем после свертывания и испарения внутренних жидкостей труп стал сжиматься и высыхать, кожа затвердела до состояния дубленой.

На лбу Питта выступил пот. Он был на грани потери сознания от спёртого воздуха и зловония в помещении. Прижав носовой платок к носу и пытаясь сдержать рвоту, он опустился на колени перед трупом Джона Эссекса. На коленях лежала книга; на уголке обложки выгравирована лапа с когтями. Холодный палец жуткого трупа был направлен к шее Питта. Ему и раньше приходилось сталкиваться со смертью, но у него всегда была одна и та же реакция: чувство отвращения, которое постепенно уступало место пугающему пониманию, что когда-нибудь и он сам превратится в разлагающийся труп в кресле.

Испытывая сомнения, словно опасаясь, что Эссекс может проснуться, осторожно взял книгу. Затем включил настольную лампу и пролистал страницы. Похоже, что это некое подобие дневника или личного журнала. Посмотрел на заглавие. Казалось, что слова выступают вверх из пожелтевшей бумаги.

Личные наблюдения

Ричарда Эссекса.

Апрель 1914 г.

Питт сел за письменный стол и начал читать. Приблизительно через час встал и посмотрел на останки Джона Эссекса, отвращение сменилось выражением, полным жалости.

– Несчастный старый дурак, – сказал он с печалью в глазах.

Затем выключил свет и ушел, оставляя бывшего посла в Англии снова одного в темной комнате.

27

Воздух стал тяжелым от запаха черного пороха, когда Питт шел позади ряда энтузиастов стрельбы из ружей, заряжаемых со ствола, на стрельбище в окрестностях Фредериксберга, штат Виргиния. Остановился около лысого человека, который сидел, перегнувшись через скамейку, напряженно вглядываясь в прицел ружья длиной сорок шесть дюймов.

Джо Эпштейн, журналист газеты «Балтимор сап» в течение рабочего времени и настойчивый стрелок черным порохом по уик-эндам, осторожно спустил курок. Последовал резкий звук выстрела, вслед за которым появился небольшой черный дымок. Эпштейн проверил попадание взглядом в телескоп и начал снова насыпать порох в ствол.

– Пока ты заряжаешь ружье, индейцы будут уже рядом, – сказал Питт с широкой улыбкой.

Глаза Эпштейна засияли, как только он узнал Питта.

– Знай, что я могу выстрелить четыре раза в минуту, если захочу.

Он проталкивал свинцовый шарик в ствол.

– Пытался дозвониться до тебя.

– Был в отъезде, – коротко сказал Питт.

Кивнув в сторону ружья, спросил:

– Что это?

– Кремневое ружье. Семьдесят пятый калибр. Было на вооружении английских солдат во время Войны за независимость.

Он передал ружье Питту.

– Хочешь попробовать?

Питт сел на скамью и прицелился в мишень на расстоянии двух сотен ярдов.

– Тебе удалось что-нибудь откопать?

– В газетном офисе есть микрофильм с обрывками информации.

Эпштейн положил немного пороха в углубление затвора.

– Задачка в том, чтобы не вздрогнуть, когда воспламенится порох в затворе.

Питт оттянул механизм затвора. Затем прицелился и спустил курок. Запал воспламенился почти у него на глазах и пошел по стволу. Заряд в стволе взорвался мгновеньем позже, отдача в плечо была такой, словно его протаранил копер.

Эпштейн пристально смотрел в телескоп.

– Восемь дюймов от неподвижного центра. Совсем неплохо для городского парня.

По громкой связи объявили о прекращении стрельбы. Стрелки отложили свое оружие и направились вперед для замены мишеней.

– Пойдем, и я расскажу тебе, что нашел.

Питт молча кивнул и пошел за Эпштейном по склону к участку с мишенями.

– Ты дал мне два имени, Ричард Эссекс и Харви Шилдс. Эссекс был младшим госсекретарем. Шилдс – его британский коллега, заместитель министра министерства иностранных дел. Оба усердно работали. Очень небольшая общественная известность. Выполняли свою работу за сценой. Очевидно, были теневыми фигурами.

– Ты только тянешь время. Должно быть больше.

– Совсем мало. Насколько мне известно, они никогда не встречались, по меньшей мере, в своих официальных ролях.

– У меня есть фотография, на которой они вместе выходят из Белого дома.

Эпштейн пожал плечами.

– Мое четырехсотое ошибочное заключение за год.

– Что произошло с Шилдсом?

– Он утонул на борту «Императрицы Ирландии».

– Мне известно об «Императрице». Пассажирский лайнер, затонувший в реке Святого Лаврентия после столкновения с норвежским угольщиком. Погибло более тысячи человек.

Эпштейн кивнул.

– Никогда не слышал об этом, пока не прочитал некролог Шилдса. Это было одной из самых страшных катастроф века.

– Странно. «Императрица», «Титаник», «Лузитания». Все погибли друг за другом в течение трех лет.

– Как бы то ни было, но тело так и не нашли. Его семья отслужила поминальную службу в какой-то небольшой деревушке в Уэльсе с непроизносимым названием. Вот и всё, что я могу сказать о Харви Шилдсе.

Они подошли к мишеням. Эпштейн принялся их изучать.

– Сгруппированы на шести дюймах, – сказал он. – Совсем неплохо для старого стрелка.

– Пуля семьдесят пятого калибра делает большую дыру, – сказал Питт, рассматривая пробитую мишень.

– Представь, что она делает с человеком.

– Лучше не стоит.

Эпштейн заменил мишень, и они пошли обратно к линии огня.

– Так что же об Эссексе? – спросил Питт.

– Что я могу рассказать тебе, чего бы ты еще не знал?

– Для начала – как он умер.

– Крушение поезда, – ответил Эпштейн. – Над рекой Гудзон разрушился мост. Сто человек погибло. Эссекс был одним из них.

Питт задумался.

– Где-то в забытых записях округа, в котором произошло крушение, должны быть зарегистрированы травмы, обнаруженные на теле.

– Маловероятно.

– Почему ты так говоришь?

– А вот сейчас мы подошли к самой интригующей параллели между Эссексом и Шилдсом.

Он сделал паузу и посмотрел на Питта.

– Оба погибли в один и тот же день. Двадцать восьмое мая тысяча девятьсот четырнадцатого года, ни одно из тел не найдено.

– Прекрасно, – вздохнул Питт. – Дождь так и не начался. Но я не ожидал, что всё до такой степени продумано.

– Расследование прошлого никогда не…

– Совпадение дня смерти Эссекса и Шилдса кажется нереальным. Не был ли это заговор?

Эпштейн покачал головой.

– Сомневаюсь в этом. Происходят непонятные вещи. К тому же, зачем топить корабль и убивать тысячу душ, когда можно просто сбросить за борт Шилдса где-нибудь посреди Атлантического океана?

– Конечно, ты прав.

– Ты не хочешь рассказать мне, ради чего вся эта затея?

– Сам еще не знаю, во что всё это выльется.

– Если в этом есть то, что достойно освещения в печати, надеюсь, ты посвятишь меня.

– Слишком рано говорить о гласности. Возможно, за этим вообще ничего не стоит.

– Я слишком давно знаю тебя, Дирк. Ты никогда не занимаешься тем, что не имеет никакого значения.

– Давай просто скажем, что я любитель исторических тайн.

– В таком случае, у меня для тебя есть еще одна.

– Отлично, выкладывай.

– Дно реки под мостом драгировали в течение месяца и более. Не удалось поднять ни одного тела пассажира или членов команды.

Питт пристально смотрел на Эпштейна.

– Не верю этому. Могло же течение вынести на берег хоть несколько тел.

– Это только половина того, что удалось узнать, – осторожно сказал Эпштейн. – Не нашли также и поезд.

– Господи Иисусе!

– Только из профессионального любопытства я прочитал материал о «Манхеттен лимитед», так он назывался. Водолазы спускались под воду в течение многих недель после трагедии, но достать ничего не смогли. Сообщали, что паровоз и все вагоны поглощены зыбучими песками. Директора Северной железной дороги «Нью-Йорк – Квебек» истратили целое состояние, пытаясь найти хотя бы следы крушения поезда. Ничего не добились и, в конце концов, бросили заниматься этим. Вскоре после этого вся линия перешла в ведомство «Нью-Йорк сентрал».

– И дело этим кончилось.

– Нет, не совсем, – ответил Эпштейн. – Говорят, что этот поезд до сих пор появляется, как призрак.

– Ты шутишь.

– Честное слово. Местные жители в долине реки Гудзон клянутся, что видели, как призрачный поезд поворачивает с берега и направляется к старому мосту перед тем, как исчезнуть. Естественно, всё это происходит после наступления темноты.

– Разумеется, – ответил Питт с сарказмом. – Ты забыл еще полнолуние и леденящие душу вопли.

Эпштейн пожал плечами, затем рассмеялся.

– Думал, что тебе придется по душе налет таинственности.

– У тебя есть все эти россказни в напечатанном виде?

– Конечно. Думал, что тебе они понадобятся. Пять фунтов материала о катастрофе «Императрицы» и о расследованиях, проведенных относительно разрушения моста над рекой Гудзон. Мне удалось найти адреса и имена тех немногих людей, которые занимаются частным расследованием катастроф кораблей и крушений поездов. Всё это аккуратно упаковано в конверт и лежит в машине.

Эпштейн направился к стоянке стрельбища.

– Сейчас принесу.

– Ценю потраченное тобой время и вложенные усилия.

Эпштейн серьезно посмотрел на него.

– Еще один вопрос, Дирк, ты должен мне это.

– Да, я должен тебе это, – подтвердил Питт.

– Это проект Государственного агентства по подводным и морским научным следованиям или твоя собственная затея?

– Исключительно личное дело.

– Понимаю, – сказал Эпштейн, глядя в землю и подкидывая ногой камушек. – Ты знаешь, что недавно нашли мертвым потомка Ричарда Эссекса?

– Джона Эссекса. Да, знаю.

– Один из наших репортеров писал об этом. – Эпштейн сделал паузу и кивнул в сторону «кобры» Питта. – За час до анонимного звонка о его смерти соседка видела человека, по описанию похожего на тебя, в красной спортивной машине, который расспрашивал о том, как проехать к дому Эссекса.

– Совпадение, – пожал плечами Питт.

– Совпадение – твоя задница, – сказал Эпштейн. – Что, черт возьми, ты собираешься делать?

Несколько шагов Питт прошел в полном молчании с суровым выражением палице. Затем слегка улыбнулся. Эпштейн мог поклясться, что в этой улыбке был оттенок дурного предзнаменования.

– Верь мне, друг, когда я говорю, что тебе не нужно ничего знать.

28

Дом Грэма Хамберли стоял на вершине холма в Палос-Вердес, шикарном спальном районе Лос-Анджелеса. Архитектура представляла собой смесь современного и калифорнийского испанского стилей с грубо оштукатуренными стенами и потолками, украшенными массивными старыми потолочными перекрытиями. Крыша покрыта фигурной красной плитой.

Вода из огромного фонтана на главной террасе выливалась в круглый плавательный бассейн. С террасы открывался вид на море городских огней на востоке, а с обратной стороны дома – на Тихий океан и остров Каталина на западе.

Когда Шо вошел в дом Хамберли, его приветствовала музыка оркестра и невнятный шум сотен голосов. Бармены лихорадочно смешивали галлоны коктейля «текила Маргарита», а буфетчики спешно пополняли острые мексиканские блюда на буфетном столе, который, казалось, уходил в бесконечность.

Приблизился невысокий человек, голова которого казалась слишком большой для его плеч. Он был в черной обеденной куртке с восточным драконом на спине.

– Привет, я Грэм Хамберли, – сказал он с доброжелательной улыбкой. – Добро пожаловать на вечер.

– Брайан Шо.

Улыбка не изменилась.

– О, да, мистер Шо. Простите, что не узнал вас, но наши общие друзья не прислали мне фотографию.

– У вас совершенно потрясающий дом. Ничего похожего в Англии нет.

– Спасибо. Но все комплименты должны быть адресованы только моей жене. Я предпочитаю нечто более провинциальное. К счастью, у нее вкус лучше.

«Акцент Хамберли говорит о Корнуолле», – подумал Шо.

– Коммандер Миллиган здесь?

Хамберли взял его под руку и отвел в сторону.

– Да, она здесь, – мягко сказал он. – Пришлось пригласить всех офицеров корабля, чтобы она точно пришла. Пойдем, я представлю вас.

– Я не расположен к светским любезностям, – сказал Шо. – Предположим, вы укажете мне на нее, а я уже справлюсь со всем остальным сам.

– Как скажете.

Хамберли изучал всех, снующих на террасе. Затем его взгляд остановился, он кивнул в сторону бара.

– Высокая, довольно привлекательная женщина со светлыми волосами.

Шо сразу увидел ее в кругу восхищающихся военно-морских офицеров в белой форме. Казалось, что ей было где-то около тридцати пяти, она излучала тепло, так недостающее большинству женщин. Принимала оказываемое ей внимание естественно, без признаков кокетства. Шо с первого взгляда понравилось то, что он увидел.

– Может быть, мне стоит расчистить путь к ней, – сказал Хамберли.

– Не беспокойтесь, – ответил Шо. – Между прочим, нет ли машины, которую я могу позаимствовать?

– У меня целый парк машин. Что вы хотите? Лимузин с шофером?

– Что-нибудь более соответствующее случаю.

Хамберли на мгновенье задумался.

– Подойдет «роллс-ройс» с открывающимся верхом?

– Вполне.

– Увидите его в проезде, ключи будут в замке зажигания.

– Спасибо.

– Не стоит. Удачной охоты.

Хамберли вернулся к обязанностям хозяина. Шо направился к бару и, расталкивая всех плечами, подошел к Хейди Миллиган. Молодой светловолосый лейтенант бросил на него возмущенный взгляд.

– Не слишком ли толкаетесь, отец?

Шо не обратил на него ни малейшего внимания и улыбнулся Хейди.

– Коммандер Миллиган, я адмирал Брайан Шо. Можно вас отвлечь на словечко… одну?

Хейди в течение мгновенья изучала его лицо, стараясь поставить его на место. Сдалась и кивнула.

– Конечно, адмирал.

У светловолосого лейтенанта был крайне смущенный вид.

– Простите, сэр. Но я думал…

Шо великодушно улыбнулся ему.

– Запомни навсегда, парень: врага нужно знать в лицо.

– Мне нравится ваш стиль, адмирал, – стараясь перекричать ветер, крикнула Хейди.

Шо нажал на акселератор еще на полдюйма, «роллс-ройс» рванул на север по трассе на Сан-Диего. У него не было задумано какое-то определенное место назначения, когда они уходили с вечеринки вместе с Хейди. Прошло тридцать лет с тех пор, когда он в последний раз видел Лос-Анджелес. Вел машину бесцельно, ориентируясь лишь по дорожным знакам, не имея никакой уверенности в том, куда они приведут.

Посмотрел на нее уголком глаза. Ее глаза широко открыты, сверкают от возбуждения. Почувствовал, как она крепко сжала ему руку.

– Давайте поедем медленнее, – попросила она, – пока нас не остановила полиция.

Это совсем не нужно. Шо отпустил педаль газа, и машина сбросила скорость до допустимого уровня. Включил радио, в машине раздались звуки вальса Штрауса. Он начал искать другую станцию, она дотронулась до его руки.

– Нет, оставьте эту.

Откинулась назад на сиденье и смотрела на звезды.

– Куда мы едем?

– Излюбленное развлечение шотландцев, – засмеялся он. – Похищение женщин.

– Не годится, – засмеялась она. – Я уже за три тысячи миль от дома.

– И к тому же без формы.

– Правило ВМС: женщинам-офицерам разрешается носить гражданскую одежду при выполнении общественных функций.

– Трижды поздравляю американские военно-морские силы.

Она задумчиво посмотрела на него.

– Никогда не была знакома с адмиралом, который умел водить бы «роллс-ройс».

Он улыбнулся.

– Нас десятки на берегу, старых британских морских волков, которых не увидишь в другой машине.

– Трижды поздравляю ваши военно-морские силы, – засмеялась она.

– Серьезно, я сделал несколько мудрых инвестиций, когда командовал частью ВМС на Цейлоне.

– Что делаете сейчас, после отставки?

– В основном пишу. Исторические книги. «Нельсон в битве на Ниле», «Адмиралтейство в первой мировой войне», книги такого рода. Едва ли их можно назвать бестселлерами, но престижа вполне достаточно.

Она странно посмотрела на него.

– Вы издеваетесь надо мной.

– Прошу прощения?

– Вы на самом деле пишете книги по истории военно-морских сил?

– Конечно, – невинно ответил он. – Зачем мне лгать?

– Невероятно, – прошептала Хейди. – Я тоже, но еще не публикуюсь.

– Должен сказать, что невероятно это, – сказал Шо, по возможности сделав всё, чтобы показать своё удивление.

Затем потянулся к ее руке, нашел ее и слегка пожал.

– Когда ты должна вернуться на борт корабля?

Он почувствовал, что она слегка задрожала.

– Никакой спешки.

Он посмотрел на огромный зеленый знак с белыми буквами, когда он промелькнул мимо.

– Ты была в Санта-Барбаре?

– Нет, – ответила она почти шепотом. – Но слышала, что там красиво.

Утром именно Хейди заказала завтрак в службе обслуживания номеров. Когда наливала кофе, почувствовала восторг от прилива волны теплоты, охватившей ее. Любовь с незнакомцем после всего лишь получасового знакомства с ним вызвала внутреннее глубокое волнение, которое она не ощущала никогда раньше. Это ощущение было особенным для нее.

Она может легко перечислить всех своих мужчин: перепуганный курсант военно-морского училища в Аннаполисе, ее бывший муж, адмирал Вальтер Басс, Дирк Питт и теперь Шо… Она совершенно ясно видела их всех, словно они построились на смотр. Всего пять, достаточно, чтобы составить армию, хотя и значительно меньше взвода.

Почему так происходит, удивлялась она, чем старее становится женщина, тем больше она сожалеет, что не была в постели с большим количеством мужчин. Это вызвало у нее раздражение к самой себе. Она была слишком осторожной в свои молодые года, боялась показаться слишком нетерпеливой, никогда не могла заставить себя завести случайную связь.

Как глупо с ее стороны, подумала она. В конце концов, она часто ощущала, что получает десятикратное физическое удовольствие от любого мужчины. Её экстаз исходил из нее самой. Мужчины, знала она, получали удовольствие чисто внешнего характера. Казалось, что они полагаются больше на воображение, часто впоследствии ощущают разочарование. Секс для них не более чем поход в кинотеатр; женщина требует значительно большего… слишком многого.

– У тебя грустный вид сегодня утром, – сказал Шо.

Он погладил ее по голове и поцеловал в шею сзади.

– Испытываешь угрызения совести в холодных лучах рассвета?

– Скорее погрузилась в приятные воспоминания.

– Когда отплываешь?

– Послезавтра.

– Значит, у нас еще есть время.

Она покачала головой.

– Я буду на вахте, пока мы не отплывем.

Шо подошел к скользящим стеклянным дверям номера отеля с видом на океан и посмотрел на него. Видимость была всего несколько сотен футов. Все побережье Санта-Барбары окутал густой туман.

– Просто ужас, – сказал с сожалением. – У нас так много общего.

Она подошла и обняла его за талию.

– Что у тебя на уме? Любовь ночью и изучение днем?

Он рассмеялся.

– Американцы и их непосредственный юмор. Хотя и не совсем плохая идея. Мы прекрасно дополняем друг друга. О чем ты пишешь в данный момент?

– Работаю над докторской диссертацией. Военно-морские силы в период администрации президента Вильсона.

– Звучит страшно скучно.

– Так и есть.

Хейди замолчала и задумалась. Затем сказала:

– Ты когда-нибудь слышал о Североамериканском договоре?

Наконец-то, вот оно. Никаких уговоров, никакой интриги, никаких мучений. Она просто сама заговорила об этом.

Шо сразу не ответил. Он тщательно продумывал ответ.

– Да, вспоминаю, что-то встречалось.

Хейди взглянула на него, открыла рот, но ничего не произнесла.

– У тебя странное выражение на лице.

– Тебе известно о договоре? – с изумлением спросила она. – Ты видел ссылки на него?

– Никогда не читал точную формулировку. Дело в том, что совершенно забыл его цель. Вспоминаю, что последствия так и не наступили. Можно найти материал по этой теме почти в каждом архиве в Лондоне.

Шо старался говорить спокойным тоном. Закурил сигарету.

– Этот договор входит в твой научно-исследовательский проект?

– Нет, – ответила Хейди. – Совершенно случайно наткнулась на краткое упоминание. Только из любопытства стала искать соответствующий материал, но не нашла ничего, что доказывало бы его истинное существование.

– Буду счастлив сделать копию и прислать ее тебе.

– Не беспокойся. Просто знание того, что это не плод моего воображения, вполне достаточно, чтобы утешить мою любознательную душу. К тому же я передала все свои записи другу в Вашингтоне.

– Я пошлю их ей.

– «Она» – это он.

– Хорошо, ему, – сказал он, стараясь подавить нетерпение в своем голосе. – Скажешь его имя и адрес?

– Дирк Питт. Его можно найти в Государственном агентстве подводных и морских научных исследований.

Шо получил то, за чем приехал. Настоящий посвященный агент должен бы быстро перебросить Хейди обратно на ее корабль и сесть на борт первого самолета, направляющегося в Вашингтон.

Шо никогда не причислял себя к этому братству. Бывали такие времена, когда это не срабатывало, а этот случай как раз и был таким.

Он крепко поцеловал Хейди в губы.

– Достаточно о научных исследованиях. Давай вернемся в постель.

И они вернулись.