Текст книги "Синее золото"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Пол Кемпрекос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 7

Под безоблачным западным небом темно-зеленый вертолет перелетел над изрезанным пиком горы Скво и испуганной стрекозой помчался над альпийскими водами озера Тахо к калифорнийскому побережью. Повисев немного в воздухе, он по идеальной прямой опустился на бетонную площадку. Как только двигатель затих и винты перестали вращаться, к нему подкатил пузатый «Шеви Субурбан». Водитель в униформе того же оттенка, что вертолет и машина, выбрался из салона – поприветствовать стройного пассажира летательного аппарата.

Приняв у него чемодан, водитель сказал:

–    Прошу сюда, конгрессмен Кинкейд.

Они забрались в машину и по щебеночно-асфальтовой дороге поехали через густой лес. Спустя несколько минут оказались перед комплексом зданий, практически копией прославленного замка Херста в Сан-Симеоне, только из красного дерева. Послеполуденное солнце создавало фантастическую игру света и тени на башнях и стенах. На одну отделку, наверное, ушел целый лес деревьев-великанов. Поместье представляло собой трехэтажный бревенчатый дом, которому придали нужную форму и размер, окружив после набором взаимосвязанных строений.

–    Местечко будет побольше Табернакла мормонов, – заметил конгрессмен Кинкейд.

–    Добро пожаловать в «Валгаллу», – неопределенно ответил водитель.

Припарковавшись и взяв чемодан конгрессмена, он повел гостя по лестнице к террасе, длинной, как дорожка для боулинга. Оттуда – в просторное фойе, обшитое темным, практически черным деревом. (Из той же породы древесины были выполнены потолочные балки.) Дальше они проследовали через несколько коридоров в тех же тонах до высоких металлических дверей, украшенных рельефом и заключенных в готическую арку.

–    Я отнесу чемодан в вашу комнату, сэр. Остальные уже ждут. На столе стоит табличка с вашим именем.

Провожатый нажал кнопку в стене, и двери бесшумно открылись. Войдя, Кинкейд прямо ахнул – стоило позади него затвориться дверям, конгрессмен оказался в огромной комнате с высоченным потолком. Освещалось помещение пламенем в большом камине и факелами, которые теснились рядом со щитами, знаменами, копьями, секирами, мечами и прочими орудиями смертоубийства, напоминающими о временах, когда вопросы решали при помощи войн.

Но смертоносные экспонаты меркли перед выставленным в самом центре комнаты предметом – кораблем викингов в семьдесят футов длиной. Квадратный парус был поднят, словно в ожидании попутного ветра. Сходни у кормы как будто приглашали подняться на борт и занять место за длинным – от кормы до носа – столом; в центре возвышалась мачта.

Кинкейд служил во Вьетнаме, и грозные декорации нисколько его не смутили. Гордо выпятив подбородок, он пересек зал и взошел по сходням. Сидящие за столом человек двадцать прервали беседу и с любопытством посмотрели на новоприбывшего. Заняв последнее свободное место и окинув присутствующих грозным взглядом, Кинкейд хотел уже заговорить с соседом справа, как вдруг распахнулись двери в конце зала. Вошла женщина и в мерцающем свете факелов быстрым шагом направилась к кораблю. Облегающий зеленый комбинезон выгодно подчеркивал ее атлетическое телосложение, однако самым поразительным в ней был рост. Практически семь футов.

Обладательница безупречной внешности, женщина, впрочем, изумляла красотой айсберга. От нее так и веяло арктическим холодом. Собранные сзади в пучок соломенные волосы не скрывали мраморно-бледную кожу и глаза льдистоголубого оттенка. Поднявшись на борт, она поразительно мягким голосом поприветствовала каждого из мужчин: обходя стол, обращалась к ним по имени, благодаря за приезд. Дойдя до конгрессмена, женщина-айсберг задержалась. Взглядом своих необыкновенных глаз она чуть не просверлила дырку в грубом лице Кинкейда. Затем стиснула его руку в пожатии и прошла к креслу с высокой спинкой во главе стола, у носа ладьи. Улыбнулась в равной степени холодно и соблазнительно.

–    Добрый день, господа, – хорошо поставленным голосом произнесла женщина. – Меня зовут Брунгильда Сигурд. Вы наверняка гадаете, что это за место. «Валгалла» – мой дом и головной офис, построенный во славу скандинавских предков. Главное здание – увеличенная копия деревянного сруба, в котором жили викинги. Крылья дома – для особых нужд, в них расположены офисы, гостевые комнаты, спортзал и мой музей примитивного искусства народов Севера. – Она выгнула бровь. – Надеюсь, никто из собравшихся здесь не страдает морской болезнью? – Подождала, пока стихнут смешки. – Это судно – репродукция корабля из Гокстада[20]20
  Древняя ладья викингов, найденная при раскопках близ поместья Гок-стад, сейчас находится в музее судов викингов в Осло.


[Закрыть]. Оно – не просто выставочный экспонат, оно воплощает мою веру в то, что невозможное возможно. Я заказала копию, потому как мне нравится функциональная красота его дизайна, а еще – потому, что викинги никогда не переплыли бы океан, если бы ими не двигали отвага и жажда приключений. Возможно, их дух повлияет и на наши действия. – Она выдержала небольшую паузу: – Вы наверняка задаетесь вопросом, для чего вас сюда пригласили?

В ответ раздался режущий, как полотно пилы, голос:

–    Я бы сказал, что приглашение как-то связано с альтернативой забрать ваши пятьдесят тысяч долларов себе или направить их на благотворительность. – Это произнес конгрессмен Кинкейд. – Я передал деньги в научный фонд, который занимается врожденными дефектами.

–    Зная о вашей прямоте, я другого не ожидала.

Хмыкнув, Кинкейд откинулся на спинку кресла.

–    Простите, что прервал. Прошу, продолжайте эту свою... э... восхитительную презентацию.

–    Благодарю, – сказала Брунгильда. – Итак, продолжим. Вы, господа, прибыли из разных частей страны и занимаетесь различными делами. Среди вас политики, чиновники, ученые, лоббисты и инженеры. Однако все мы принадлежим к братству, объединенному водой. Товаром, который в наши дни все больше становится дефицитным. Все знают, что Америке в ближайшее время грозит самая продолжительная в истории засуха. Не так ли, профессор Дирборн? Вы – как климатолог – могли бы дать оценку ситуации.

–    С радостью, – ответил пожилой мужчина, слегка удивленный тем, что назвали его имя. Проведя пальцами по редеющей рыжей шевелюре, он сказал: – В центральной части страны и вдоль южного яруса – от Аризоны до Флориды – установились засуха среднего и сильного уровней. Это практически четверть смежных сорока восьми штатов. И скорее всего ситуация только ухудшится. В дополнение: уровень воды в Великих озерах постоянно снижается. Нам, вполне возможно, грозит уровень засухи как в районах пыльных бурь. Мегазасуха продолжительностью в несколько десятилетий.

Люди за столом зашептались.

Брунгильда открыла перед собой деревянную шкатулку и зачерпнула из нее пригоршню песка.

–    Веселье закончилось, господа. Вот что ожидает нас в недалеком будущем.

–    Со всем уважением, мисс Брунгильда, – произнес гость из Невады, – вы не сообщили ничего нового. Вегасу скоро придется очень и очень тяжело. Лос-Анджелес и Феникс – на очереди.

Брунгильда слегка похлопала в ладоши.

–    Согласна. Но что, если есть способ спасти наши города?

–    Хотелось бы послушать, – ответил невадец.

Она демонстративно захлопнула крышку шкатулки.

–    Первый шаг мы уже предприняли. Как вы все знаете, конгресс одобрил закон о частном контроле за распределением воды из реки Колорадо.

Кинкейд подался вперед.

–    И вам должно быть известно, мисс Сигурд, что я выступал против этого законопроекта.

–    К счастью, вы потерпели неудачу. В противном, случае Запад был бы обречен. В резервуарах накоплен только двухлетний запас воды. С его истощением пришлось бы эвакуировать большую часть жителей Калифорнии и Аризоны, а еще Колорадо, Нью-Мексико, Юты и Вайоминга.

–    То же самое я говорил идиотам в Вашингтоне. Передача плотины Гувера в частное владение запасов воды не увеличит.

–    Мы не этого добиваемся. Проблема – не в запасе воды, а в его распределении. Сейчас воду расходуют неразумно. Упразднив государственные дотации и передав воду в частный сектор, мы положим конец бесполезным тратам ресурсов. Они не приносят выгоды.

–    Я придерживаюсь своих основных аргументов. Жизненно важные ресурсы вроде воды не должны переходить в ведение неподотчетных обществу компаний.

–    Общество упустило свой шанс. Теперь цену на воду определяют спрос и предложение. Балом правит рынок. Воду получат те, кто может ее себе позволить.

–    То же я говорил на дебатах. Богатые города станут процветать, в то время как бедные сообщества передохнут от жажды.

–    И что с того? – непреклонным тоном спросила Брунгильда. – Представьте, что будет, если распределять воду по старому принципу. Запад, каким мы его знаем, превратится в пустыню. Как верно заметил представитель Невады, Лос– Анджелес, Феникс и Денвер перейдут в разряд городов-призраков. Вам хотелось бы видеть, как по каньонам Лас-Вегаса проносятся перекати-поле? Нас ждет экономическая катастрофа. Рынки облигаций высохнут. Уолл-стрит отвернется от нас. Потеря финансовой власти означает потерю влияния в Вашингтоне. Деньги на общественные проекты утекут от нас в другие части страны.

Дав присутствующим переварить услышанное, Брунгильда продолжила:

–    Западники превратятся в сезонных рабочих, только вместо того, чтобы двигаться дальше на запад, к Земле обетованной, они запихнут свои семьи в «Лексусы» и «Мерседесы» и двинут на восток. – Ироничным тоном она спросила: – Как, по-вашему, отреагируют жители восточных берегов на тысячи, миллионы безработных у порога? – Она выдержала эффектную паузу. – Что, если жители Оклахомы не примут нас под свое крыло?

–    Их можно будет понять, – ответил застройщик из Южной Калифорнии. – Они встретят нас так же, как калифорнийцы встречали моих дедов, – с оружием, полицией, на заграждениях.

–    Если бы вы, чертовы калифорнийцы, – грустно усмехнулся ранчеро из Аризоны, – были поскромнее, воды хватило бы на всех.

Разразился спор – каждый хотел перекричать соседей, пока Брунгильда не угомонила собравшихся. Постучав по столу, она сказала:

–    Эта бесплодная дискуссия – пример споров из-за воды, которые не стихают десятилетиями. Прежде ранчеро убивали за свою воду. Сегодня ваше оружие – судебные процессы. Приватизация положит конец распрям. Пора нам с вами перестать ссориться.

Кинкейд захлопал в ладоши, и эхо его аплодисментов отразилось от стен.

–    Brava. Восхищаюсь вашим красноречием, но вы тратите время. Я намерен просить конгресс начать повторные слушания по данному вопросу.

–    И совершите ошибку.

Распалившись, Кинкейд не различил ноток угрозы в ее голосе.

–    Вряд ли. У меня есть неопровержимые доказательства, что компании, захватившие систему реки Колорадо, вложили сотни тысяч долларов в принятие вашего ужасного закона.

–    У вас недостоверные сведения. Мы вложили миллионы.

–    Миллионы? Так вы...

–    Нет, не я лично. Моя корпорация, зонтичное учреждение для упомянутых вами компаний.

–    Поразительно. Вы контролируете реку Колорадо?

–    Вообще-то она вся под контролем учреждений, созданных в рамках проекта.

–    Возмутительно! И вы заявляете это мне в лицо?

–    Мы не нарушали закон.

–    То же самое я слышал в Лос-Анджелесе, когда городской департамент водоснабжения захапал реку в долине Оуэнс.

–    Вот вы и сами сказали за меня. Наши действия не новы. Лос-Анджелес стал самым крупным и влиятельным городом, построенным посреди пустыни. Просто отправил на север армию гидрографов, адвокатов и спекулянтов землей, и те отняли воду у соседей.

–    Простите, – заговорил профессор Дирборн. – Боюсь, я не могу не согласиться с конгрессменом. Дело Лос– Анджелеса – классический пример водного империализма. Если сказанное вами – правда, то своими действиями вы закладываете основу для водной монополии.

–    Прикинем такой сценарий, доктор Дирборн. Настала засуха, река Колорадо не в состоянии напоить всех страждущих. Города вымирают. Станете оспаривать в суде собственность водоемов? Нет, вы станете сражаться за каждую лужу. Подумайте. Когда по улицам шастают обезумевшие от жажды вооружейные банды, не признающие власть закона, бунт в Уоттсе[21]21
  Народные волнения в одном из районов Лос-Анджелеса. Прошли в 1965 году, длились пять дней (с 11 по 15 августа). В результате погибло 34 человека, 1032 были ранены и 3438 арестованы. Ущерб оценили в 40 млн долларов.


[Закрыть] покажется возней в песочнице.

Дирборн кивнул, как лунатик.

–    Вы правы, – обеспокоенно произнес он. – И все же... ваш подход представляется сомнительным.

–    Мы боремся за выживание, профессор, – прервала его Брунгильда. – Нам решать: жить или умереть.

Сдавшись, профессор скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Покачал головой.

За него тут же заступился Кинкейд.

–    Не позволяйте ей смутить вас ложью, профессор Дирборн.

–    Вас, я вижу, не переубедить.

–    Нет, не переубедить, – ответил Кинкейд, поднимаясь из-за стола. – Однако я не без пользы провел у вас время. Я теперь не совсем беззащитен. Будет повторное рассмотрение законопроекта, и я не удивлюсь, если на вас заведут дело о нарушении антитрестовского закона. Когда мои коллеги, отдавшие свои голоса в вашу пользу, узнают, что река Колорадо окажется под пятой корпорации, уверен – они передумают.

–    Прискорбно слышать.

–    Когда я займусь вами вплотную, вы, черт подери, пожалеете еще больше. Я намерен покинуть этот ваш частный Диснейленд. Немедленно.

Женщина с грустью посмотрела на конгрессмена. Ей нравилась сила, даже направленная против нее самой.

–    Хорошо, будь по-вашему. – Сняв с пояса передатчик, она произнесла что-то в микрофон. – Через несколько минут ваш багаж упакуют и погрузят в вертолет.

Двери открылись, и человек, прежде сопровождавший Кинкейда, проводил его из зала.

Когда они вышли, Брунгильда произнесла:

–    Для кого-то засуха – это катастрофа, для других – золотое дно. Река Колорадо – лишь часть нашего плана. Мы постепенно приобретаем контроль над водными системами по всей стране. Все вы занимаете нужные позиции в своих сообществах и можете повлиять на успех наших планов. Для всех присутствующих в этой комнате предусмотрена награда – такая, какой вы и представить не можете. От вас требуется лишь проявить участие в деле во имя всеобщего блага. – Брунгильда осмотрела сидящих за столом. – Если кто– то желает уйти – я вас не задерживаю. Единственное, прошу сохранить эту встречу в тайне.

Гости переглянулись, и кто-то даже поерзал в кресле, однако встать и принять предложение об уходе не решился никто. Даже Дирборн.

Словно по волшебству, в зале появились официанты. Они расставили на столе кувшины с водой, а заодно – по бокалу перед каждым из гостей.

Оглядев их, Брунгильда произнесла:

–    Именно благодаря Уильяму Малхолланду в Лос-Анджелесе появилась своя вода. Он указал на долину Оуэнс и сказал: «Это наше. Берите».

Официанты наполнили бокалы и удалились.

Высоко подняв свой бокал, Брунгильда провозгласила:

–    Это наше. Берите.

Она сделала большой глоток, и остальные последовали ее примеру, как будто совершая некий ритуал.

–    Отлично, – сказала женщина. – Следующий шаг. Вы отправляетесь домой и ждете звонка. Едва получив распоряжение, вы без вопросов приступаете к его выполнению. Ничто из сказанного на этой встрече нельзя разглашать. Неизвестным останется сам факт вашего здесь пребывания.

Она внимательно всмотрелась в лицо каждого из гостей.

–    Если вопросов больше нет, – сказала она, давая понять, что дебаты окончены, – прошу, развлекайтесь. Через десять минут в обеденной накроют стол. Я пригласила пятизвездочного шеф-повара, так что вы останетесь довольны. Потом – развлекательная программа из Лас-Вегаса. Когда все закончится, вас проводят в комнаты. Отбываете после завтрака, в той же последовательности, в какой вы прибыли. Увидимся через месяц, на новом собрании.

Встав из-за стола, она вышла через двойные двери и проследовала в приемную. Там ее дожидались двое мужчин. Широко расставив ноги и сложив за спиной руки, они глубоко посаженными черными глазами смотрели на стену из мерцающих мониторов слежения. Это были два близнеца в одинаковых кожаных куртках: оба коренастые, у обоих высокие скулы, волосы цвета мокрого сена и темные нависающие брови.

–    Ну, что скажете о наших гостях? – насмешливо спросила Брунгильда. – Удобрят ли эти черви нам почву?

Юмор метафоры ускользнул от братьев. Их умы занимало одно. Близнец, что стоял справа, произнес с сильным восточноевропейским акцентом:

–    Кого из них...

–    ...надо устранить? – закончил за него близнец, стоявший слева.

Они говорили монотонно, совершенно одинаковыми голосами. Брунгильда улыбнулась. Она не прогадала, спасая двух братьев от Гаагского трибунала: Мело и Радко Краджики готовились предстать перед Мировым судом за преступления против человечества. Классические социопаты, они отличились бы и вне боснийского конфликта. Полувоенный статус даровал им право убивать, насиловать и пытать – во имя национализма. Трудно вообразить, что этих чудовищ выносила в своей утробе женщина. Неким образом Краджики развили в себе способность интуитивно угадывать ход мысли друг друга. Можно сказать, в их телах жил один человек, и эта связь делала братьев особенно опасными противниками. Они действовали сообща, но без слов. Брунгильда уже давно оставила попытки научиться их различать.

–    Кого, по-вашему, надо устранить?

Один из Краджиков нажал на кнопку перемотки. (Его пальцы казались совершенным инструментом пыток.) Второй ткнул в мужчину в синем костюме.

–    Его, – одновременно сказали братья.

–    Конгрессмена Кинкейда?

–    Да, ему...

–    ...не понравилось то, что вы предлагали.

–    А прочие?

Братья вновь прокрутили запись и указали на цель.

–    Профессор Дирборн? Жаль. Впрочем, чутье вас не подводит. Мы не можем приблизить к себе никого, кто испытывает хотя бы каплю сомнения. Избавьтесь и от профессора, только как можно тише. Скоро у меня заседание правления, нужно обсудить долгосрочные планы. К его началу все должно быть готово. Я не потерплю ошибок вроде той, что допустили два болвана в Бразилии десять лет назад.

Вихрем развернувшись, она покинула комнату. Предоставленные сами себе, близнецы продолжали смотреть на экран блестящими и жадными глазами кошки, которая выбирает самую жирную в аквариуме золотую рыбку.

ГЛАВА 8

Пейзаж на берегах реки заметно изменился с тех пор, как доктор Рамирес попрощался с Траутами и пожелал им безопасной поездки. Аэрбот нес их, миля за милей, по нескончаемой ленте темно-зеленой воды, с обеих сторон отрезанной от вечного сумрака леса сплошными стенами деревьев. В один момент пришлось остановиться – путь преградил затор из древесного мусора. Супруги только рады были отдохнуть от монотонного отупляющего гула мотора. Связав бурелом – спутанные ветки и бревна, – они расчистили узкий проезд. Работа отняла кучу времени. Лишь к вечеру Трауты добрались до мест, где заросли по берегам расступались, давая рассмотреть ухоженные поля у реки. Чуть позже лес и вовсе перешел в опушку, на которой стояло несколько соломенных хижин.

Снизив скорость и прицелившись между вытащенных на глинистый берег каноэ, Пол ловко вывел из воды аэрбот и заглушил мотор. Сняв бейсболку с логотипом НУМА, он обмахнул ею лицо.

–    Где все?

Необыкновенно тихое, это место резко контрастировало с оживленным поселением Рамиреса, где туземцы днями напролет суетятся по делам. Отсюда как будто все ушли, и о присутствии человека напоминали одни только струйки серого Дыма из дымоходов.

–    Очень странно, – заметила Гаме. – Тут словно чума прошлась.

Из багажника Пол достал рюкзак. Доктор Рамирес настоял, чтобы Трауты вооружились длинноствольным револьвером «кольт». Не спеша Пол запустил руку в рюкзак и нащупал в спрятанной кобуре успокаивающе твердую тяжелую рукоять.

–    Я бы не чумы опасался, – тихо произнес он, осматривая пустые хижины. – Меня больше беспокоит история с мертвым индейцем.

Гаме молча согласилась с мужем.

–    Стоит покинуть лодку, и назад мы к ней можем не вернуться, – сказала она. – Давай подождем пару минут, посмотрим, что будет.

Пол кивнул.

–    Может, у них сиеста? Разбудим? – Сложив ладони рупором, он громко позвал: – Эге-гей!

Ответом ему стало эхо. Пол крикнул еще раз – безрезультатно.

Гаме рассмеялась.

–    Только спящий здоровым сном не услышит такого рева.

–    У меня аж мурашки по спине, – покачал головой Пол. – Я упарился тут сидеть. Пойду осмотрюсь. Прикроешь меня со спины?

–    Одной рукой я возьмусь за пушку Рамиреса, второй – за зажигание. И не строй из себя героя.

–    Ты же меня знаешь. Чуть что – и я делаю ноги.

Поджарый Пол легко выпрыгнул из сиденья перед экраном пропеллера на палубу. Он полностью доверял супруге – она точно прикроет в случае опасности. Еще в Расине отец учил ее стрелять, и она без промаха била по мишеням из любого вида оружия. Надо будет – и песчаной блохе в прыжке в глаз попадет.

Еще раз присмотревшись к хижинам, Пол ступил на берег... и замер. В темноте дверного проема самой большой хижины он заметил движение. Кто-то выглянул наружу и снова спрятался. Вот еще раз кто-то посмотрел на Пола и скрылся во тьме. Через пару секунд на улицу вышел мужчина. Махнул рукой и, прокричав приветствие, стал спускаться Полу навстречу.

Дойдя до берега, незнакомец промокнул лицо насквозь влажным от пота платком. И без того высокий, в широкополой соломенной шляпе он казался просто огромным. Пузатый, в мешковатых слаксах и подпоясанный нейлоновым шнурком, он носил белую рубашку, которую застегнул под самое горло. В глазу у него поблескивал монокль.

–    Приветствую, – сказал он с легким акцентом. – Добро пожаловать в Париж дождевого леса.

Глянув за плечо незнакомцу, Пол осмотрел убогие хижины.

–    А где Эйфелева башня?

–    Ха-ха! Эйфелева башня! Чудесно! Посмотрите, она вон там. Совсем рядом с Триумфальной аркой.

Утомленный долгой дорогой и влажной духотой, Пол отнюдь не был настроен на обмен остротами.

–    Мы ищем некоего Голландца, – сказал он.

Мужчина снял шляпу, под которой обнаружилась плешка

посреди копны волос.

–    К вашим услугам. – Он рассмеялся. – Приехав в джунгли, я назвался Deutsch[22]22
  Немецкое «Deutsch» (немец) созвучно английскому «Dutch» (голландец).


[Закрыть], то есть немец. Меня зовут Дитер фон Хоффман.

–    Я Пол Траут, а это моя супруга Гаме.

Взглянув на нее через монокль, Хоффман галантно заметил:

–    Прекрасное имя для милой дамы. К нам не так уж часто наведываются белые женщины. Неважно, красивые или нет.

Когда Гаме поинтересовалась, отчего здесь так тихо, уголки мясистых губ Дитера обвисли.

–    Я отправил туземцев в укрытие. С незнакомцами предосторожности лишними не бывают. Как только местные увидят, что вы настроены дружелюбно, они к вам выйдут. – Снова фальшивая улыбка. – Так что привело вас в нашу дыру?

–Нас прислал доктор Рамирес. Мы из НУМА, Агентства морских и подводных исследований, – сказала Гаме. – Мы исследовали речных дельфинов и остановились у доктора Рамиреса. Он и попросил об услуге, заглянуть к вам.

–Но лесному телеграфу до меня дошел слух, будто неподалеку работает пара ученых из Штатов. Не думал, что вы почтите нас визитом. Ну, как там поживает достопочтенный доктор Рамирес?

–Он и сам хотел навестить вас. Жаль, повредил лодыжку.

–И правда, жаль. Было бы приятно с ним увидеться. Я так давно не принимал гостей, но это нисколько не прощает мою невнимательность! Прошу, сходите на берег. Вы, должно быть, изнываете от жары и жажды?

Пол обернулся к Гаме. Та взглядом сообщила: идем, но будем осторожны. Вместе они сошли на берег. Гаме закинула рюкзак за спину, и Дитер повел их к полукругу хижин на вершине холма. Он прокричал нечто на местном наречии, и из каждого домика тут же высыпали туземцы: мужчины, женщины и дети. Они робко обступили пришельцев и стояли так до тех пор, пока Дитер не отдал новое распоряжение. Туземцы немедленно вернулись к обычным делам. Пол и Гаме вновь переглянулись. Похоже, Дитер здесь – неоспоримый лидер, вождь.

Из самой большой хижины, склонив голову, показалась девушка лет двадцати. В отличие от остальных селянок, она была одета в красный саронг фабричной выделки, который плотно облегал ее стройную фигуру. Но стоило Дитеру гавкнуть, и девушка моментально скрылась в доме.

Перед хижиной стояла беседка: соломенная крыша на четырех столбах, грубо вытесанный стол и стулья из пеньков. Дитер жестом пригласил гостей присаживаться и сам сел за стол. Сняв шляпу и промокнув взопревшую плешь, он выкрикнул приказ в сторону дома.

Девушка вынесла поднос с тремя кружками, составленными из очищенных от нутра древесных стволов. Поставив кружки на стол, она уважительно – не поднимая головы, – отошла на несколько шагов.

Дитер предложил тост.

–    За вас, мои новые друзья. – Он поднял кружку, и в ней отчетливо зазвенело. – Все верно, – заметил хозяин. – Вы слышите прелестный перезвон кубиков льда. Чудеса современной техники позволили мне обзавестись газовым холодильником. Зачем жить, как эти темнокожие Адамы и Евы?

Одним глотком он опорожнил половину кружки.

Пол и Гаме осторожно пригубили напиток, который оказался холодным, освежающим и довольно крепким. Осмотревшись, Гаме вспомнила:

–    Доктор Рамирес сказал, вы торговец. Что конкретно вы продаете?

–    Понимаю, стороннему человеку наша деревенька может показаться убогой. Однако эти люди создают прекрасные поделки. Я же предлагаю им услуги в качестве посредника, продаю их изделия в сувенирные лавки.

Судя по нищенскому виду селения, посредник забирает львиную долю выручки. Гаме демонстративно осмотрелась.

–    Вы ведь женаты, правда? Вашей супруги здесь нет?

Пол спрятал улыбку за кружкой. Гаме прекрасно понимала, что Дитер женат на местной девушке, и ей не нравилось, как немец обращается с супругой.

Покраснев, Дитер подозвал туземку.

–    Это Тесса, – буркнул он.

Гаме встала и протянула девушке руку. Пораженно взглянув на Гаме, Тесса все же ответила рукопожатием.

–    Приятно познакомиться, Тесса. Меня зовут Гаме, это мой муж Пол.

Туземка слабо, едва заметно улыбнулась. Пора завязывать с цирком. Если Гаме зайдет слишком далеко, Дитер потом взыщет со своей жены. Кивнув, Гаме села, а Тесса отошла на прежнее место.

Чтобы скрыть раздражение, Дитер улыбнулся.

–    Ну вот, на ваши вопросы я ответил... Так зачем вы ко мне пожаловали?

Подавшись вперед, Пол взглянул на Дитера поверх несуществующих очков.

–    Мы обнаружили в реке каноэ с телом индейца.

Дитер развел руками.

–    Дождевой лес – место опасное, его обитатели всего одно поколение живут при цивилизации. Как ни прискорбно, мертвый индеец – не такая уж большая новость.

–    Этого застрелили.

–    Застрелили?

–    И еще: он был из племени чуло.

–    Это уже серьезно. – Качая головой, Дитер потряс вторым подбородком. – От призраков джунглей и всего, что с ними связано, – одни беды.

–    Доктор Рамирес говорил, якобы племенем правит женщина, – вспомнила Гаме.

–    А, легенды. Колоритные, правда? Разумеется, я слышал о царице-богине, но чести встретить ее не имел.

Гаме спросила:

–    А с представителями чуло встречались?

–    Есть о них кое-какая информация, правда, не из первых рук...

–    Поделитесь, мистер фон Хоффман?

–    Говорят, чуло живут за Дланью Божьей – так туземцы называют Великие водопады недалеко отсюда. Пять ниспадающих потоков воды сильно напоминают раскрытую ладонь. Аборигены, осмелившиеся приблизиться к ним, пропадали без следа.

–    Вы сами сказали: джунгли – место опасное.

–    Да, человека могло загрызть хищное животное или укусить ядовитая змея. Или же он просто заблудился.

–    Как насчет пришлых?

–    Время от времени попадаются искатели приключений. Я, как могу, принимаю их у себя, делюсь знаниями о местности и – самое главное – предупреждаю, чтобы они держались подальше от земель чуло. – Он потер ладони. – Три экспедиции мое предупреждение проигнорировали – и все три пропали без вести. Я, конечно, известил обо всем местные власти, но им-то хорошо известно, каково искать человека, если его поглотили джунгли.

–    Эти группы, случайно, не охотились за целебными растениями? – спросил Пол.

–    Насколько я знаю, они приходили в поисках лекарств, каучука, древесины, сокровищ и затерянных городов. Лишь немногие из пришельцев делятся со мной секретами, а я вопросов не задаю.

И пока Дитер продолжал разглагольствовать, Тесса указала в небо пальцем. Муж ее, наконец, заметил странный жест и вопросительные мины Траутов. На лице его вновь расцвела сальная улыбка.

–    Знаете, Тессу особенно впечатлила группа, приходившая в поисках неких образцов. Они передвигались над джунглями на борту миниатюрного дирижабля. Туземцы восприняли появление машины с благоговением. Я, признаться, тоже.

–    И кто были эти люди? – поинтересовалась Гаме.

–    Представители некой французской фирмы, больше я не выведал. Знаете, наверное, какие молчуны эти французы.

–    Что с ними стало?

–    Понятия не имею. Я слышал, они полетели в сторону Водопадов. Может, их поймали и съели чуло... – Дитер от души рассмеялся. – И тут мы снова возвращаемся к цели вашего визита. Спасибо огромное, что предупредили. Однако теперь, когда вы сами знаете о таящейся поблизости опасности, возвращайтесь поскорее к доктору Рамиресу. Передавайте от меня сердечный привет.

Гаме посмотрела, как садится вечернее солнце. В тропиках оно скрывается за горизонтом со скоростью гильотинного ножа.

–    Поздновато нам в обратный путь, – заметила Гаме. – Как думаешь, Пол?

–    Плыть по реке ночью опасно.

Дитер нахмурился. Понял, что от гостей не отвертеться, и произнес:

–    Что ж, оставайтесь на ночь, приючу вас. Завтра на заре, хорошенько выспавшись, отправитесь назад.

Гаме его почти не слышала, она наблюдала за Тессой. Туземка смотрела прямо на нее и едва заметно качала головой. Пол тоже заметил предупреждающий жест.

Поблагодарив Дитера за приглашение, Трауты вернулись к берегу – под предлогом, что надо забрать из лодки какое– какое оборудование. Местные расступались, словно чужаков окружало невидимое силовой поле.

Гаме притворилась, будто проверяет уровень масла в двигателе.

–    Заметил? Тесса хотела нас предупредить.

–    В глазах ее читался ужас, – ответил Пол, разглядывая масломерную линейку. – Что будем делать? Выбора особого нет. Я не горю желанием ночевать в этом лагере счастья, но плыть по реке ночью – чистое сумасшествие. Есть предложения?

Есть, – ответила Гаме, наблюдая, как в предвечернем свете над рекой скользит летучая мышь размером с орла. – Дежурим по очереди. Один спит – второй на стреме.