Текст книги "Синее золото"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Пол Кемпрекос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 16

Своей обширной империей Брунгильда Сигурд управляла, запершись в башне над «Валгаллой». Идеально круглая комната не имела окон и была выкрашена в чисто-белый цвет; на стенах не висело ни единой картины, ни одного украшения. На столе перед Брунгильдой стоял плоскоэкранный монитор и телефонная консоль белого же цвета – все, что нужно для немедленной связи с миром. И зимой, и летом температура в кабинете поддерживалась на уровне трех градусов выше нуля. Те немногие, кому дозволялось входить, сравнивали визит к боссу с прогулкой по холодильнику, однако сама хозяйка кабинета чувствовала себя вполне комфортно.

Выросшая на отрезанной от мира ферме в Миннесоте, Брунгильда привыкла и полюбила холод. Она наслаждалась чистотой, даруемой низкой температурой. Часами каталась на лыжах под звездами, совершенно не обращая внимания на обмороженные и обветренные щеки. С возрастом она прибавила и в силе, и в росте и еще больше отдалилась от «ничтожных людишек» (так Брунгильда называла человечество, смотревшее на нее, как на уродку). В европейском университете благодаря природному таланту она стала успешной студенткой, даже несмотря на то что часто пропускала занятия. Когда Брунгильде все же приходилось являться публике и терпеть унижение и любопытные взгляды, она еще больше закалялась. Росли амбиции, решительность, жажда величия.

В данный момент она разговаривала по телефону в режиме громкой связи.

–    Спасибо за поддержку, сенатор Барнс. Благодаря вашему решающему голосу штат только выиграет. Особенно когда фирма вашего брата возьмется за выполнение контракта. Надеюсь, вы понимаете преимущества работы с нами?

–    Да, мэм, понимаю и благодарю вас. Пришлось уладить небольшой конфликт интересов, но мы с братом довольно близки, если вы понимаете, о чем я.

–    Да, сенатор. Вы уже говорили с президентом?

–    Только что звонил главе аппарата. Белый дом наложит вето на любой законопроект, противоречащий нашим планам. Президент твердо верит, что частный сектор управится с работой куда лучше правительства. Даже если речь идет о тюрьмах, социальном страховании и водоснабжении.

–    Законопроект Кинкейда получил поддержку?

–    Совсем небольшую, минимум голосов. Мне чертовски стыдно за Кинкейда и его выходку. Он мне так нравился. Теперь войска собрать некому, и наш проект никто не перебьет.

–    Отлично. А как поживают остальные законопроекты о приватизации?

–    Замечательно. Следите за новостями – и скоро увидите, как водоснабжение по всей стране перейдет в частную собственность.

–    Значит, проблем никаких?

–    Ну, одна есть... В столице моего штата редактор местной газетенки поднял шумиху. Боюсь, он может спутать нам карты.

Спросив имя редактора, Брунгильда сделала зарубку в уме. На столе она не держала ни ручек, ни бумаги – во всем полагалась на память.

–    Кстати, сенатор Барнс, вклад в кампанию по вашему переизбранию оказался достаточным?

–    Да, мэм, это очень щедро с вашей стороны, если учесть, что конкурентов у меня практически нет. Когда у тебя под рукой такие средства на ведение войны, противники трусят.

На панели телефона замигал красный огонек.

–    Я вам перезвоню, сенатор. До свидания.

Брунгильда нажала на кнопку, и в стене открылась дверь.

Вошли братья Краджик, как всегда в черной коже.

–    Докладывайте, – велела хозяйка.

Тонкие губы братьев растянулись в одинаковых людоедских улыбках.

–    Мы поджарили Фермера...

–    ...и того юриста, как вы хотели.

–    Все прошло гладко?

Братья кивнули.

–    Власти не станут заморачиваться по поводу гибели Фермера, – заметила Брунгильда. – У юриста вполне могли быть враги. Дальше, есть подвижки по делу о взрыве на нашем производстве в Мексике.

Она коснулась монитора, и на экране всплыли две фотографии. Первый снимок показывал Остина и Завалу в вестибюле фабрики. Второй – их же, только на палубе «Триглы» у берега Энсенады. Посмотрев на широкоплечего беловолосого Остина, Брунгильда перевела взгляд на симпатичного брюнета Завалу.

–    Вы знаете этих двоих?

Братья пожали плечами.

–    Курт Остин, глава Команды особого назначения НУМА, и Хосе Завала, член этой самой команды.

–    Когда приступать...

–    ...к ликвидации?

Температура в комнате понизилась еще на пару градусов.

–    Если взрыв в Нижней Калифорнии – их козни, они заплатят жизнью. Пока ждем. Есть одно небольшое дело, требующее внимания. – Брунгильда назвала имя редактора газеты. – Все. Можете идти.

Братья спешно покинули комнату, словно спущенные с привязи гончие. Оставшись наедине с собой, Брунгильда откинулась на спинку кресла. Она размышляла о взрыве на подводной станции. Вся работа насмарку, и что еще хуже – пропал запас катализатора. Ее полные ненависти глаза уставились на портреты Остина и Завалы.

Ничтожные людишки, – прорычала Брунгильда и одним движением руки погасила монитор.

ГЛАВА 17

Закрыв кран, Пол еще раз с истинно научным восхищением изучил конструкцию душа: стекая по деревянной трубе, вода распрыскивалась через крохотные дырочки в выдолбленной тыкве. Напором можно было управлять при помощи одного-единственного деревянного вентиля. Отработанная вода утекала через отверстия в дощатом полу. Выйдя из кабинки, Пол обтерся хлопковым полотенцем, завернулся в другое и проследовал в соседнюю комнатку, освещенную глиняными лампами.

Гаме растянулась на кровати с травяным матрасом. После душа она расчесалась, заплела волосы в косы и теперь, завернутая в полотенце на манер римской тоги, ела фрукты из объемистой чаши. Ни дать ни взять жена патриция. Оглядев Пола, полотенце которому было явно мало, Гаме спросила:

–    Ну, как тебе здесь, дитя природы?

–    Даже в цивилизованном мире я видывал душевые худшего качества.

–    А ты знал, что степень цивилизованности прямо пропорциональна сложности водопроводной системы?

–    Если забыть про нецивилизованный обычай насаживать отрубленные головы на шесты, то деревенька эта – просто чудо. Ты только посмотри на стены. – Пол провел пальцами по белой оштукатуренной поверхности. – У меня в голове миллион вопросов. Что говорит наша хозяйка?

–    Она через Тессу передала, что сначала нам надо отдохнуть, а после мы поговорим. Обсудим некоторые чудеса. Я, например, думала, Тессу схватили чуло.

Богиня сразу ничего объяснять не стала. Поприветствовав Траутов и представив Тессу, она сказала только:

–    Прошу, проявите терпение. Придет время, и я расскажу вам все.

Она хлопнула в ладоши, и из-за занавеси вышли, склонив головы, две индианки. Сверкая обнаженными грудями, «фрейлины» проводили Траутов в их комнату, показали, как работает душ и, оставив им чашу с фруктами, удалились.

–    Лучше не спорить с белой богиней, – заметил Пол, присаживаясь рядом с женой. – Как она тебе?

–    Начнем с очевидного. – Гаме принялась загибать пальцы: – Она, определенно, выросла не здесь. На английском говорит с легким акцентом, умна, дружелюбна и уж точно знает толк во фруктах. Вот, попробуй эти желтенькие. На вкус как лимон, посыпанный корицей.

Пол сжевал плод размером со сливу, который и впрямь на вкус оказался как лимон с корицей. Затем он растянулся на кровати (ноги при этом свесились через край). Они с Гаме думали ненадолго прикорнуть, но усталость после марш-броска под палящим солнцем и расслабляющий душ погрузили их в глубокий полноценный сон.

Проснувшись, застали в комнате служанку – та, скрестив ноги, сидела на полу. Завидев, что гости богини проснулись, она встала и удалилась. На столе, аккуратно сложенная, осталась лежать одежда Траутов: свежая, выстиранная от пота и грязи. Пол глянул на часы: они с Гаме проспали целых три часа. Ободряемые запахом готовящейся еды, супруги наскоро оделись.

Тут вошла Тесса и поманила их за собой. По длинному коридору провела в просторную залу, где в самом центре стояли стол из черного дерева и три стула с подушечками. У керамической плиты колдовала индианка – она что-то помешивала в бурлящих глиняных котелках. Дым от готовки уходил через трубы в потолке.

Спустя секунду вошла и богиня – о ее прибытии возвестил звон браслетов на запястьях и лодыжках. На шее у хозяйки висел медальон с ее же изображением; загорелое тело плотно облегали топ и юбка из шкуры ягуара. У нее были азиатские глаза и высокие скулы. Выцветшие на солнце и подстриженные на местный манер волосы она зачесывала назад. Присев за стол, богиня заметила:

–    Выглядите отдохнувшими.

–    Душ помог, – ответила Гаме.

–    Просто удивительное устройство, – добавил Пол. – Как уроженец Новой Англии не могу не поразиться вашей американской изобретательности.

–    Благодарю. Именно водопровод я и наладила здесь первым делом. Колесо нагнетает воду в резервуар и создает давление. Резервуар связан также с системой труб в стенах. Проходя по ним, вода помогает сохранять комфортную температуру даже в самые жаркие дни. – И, предвосхищая вопросы, богиня добавила: – Сначала мы поедим, разговоры оставим на потом.

Повариха поставила на стол бело-голубые горшочки с овощным рагу и мясом и зеленым салатом – на гарнир. Вопросы сам собой позабылись, когда Пол и Гаме накинулись на еду, запивая ее освежающим слабоалкогольным напитком. На десерт подали подслащенные сахаром пироги. Богиня, не скрывая умиления, следила, как гости утоляют голод.

После обеда она объявила:

–    Пришло время расплачиваться за еду. – Она улыбнулась. – Расскажите, что творилось во внешнем мире последние десять лет.

–    Малая цена за такое угощение, – заметил Пол.

–    Когда закончим, вы возьмете свои слова назад. Начнем, пожалуй, с науки. Какие открытия – неважно, большие ли, малые – были сделаны?

Трауты принялись по очереди рассказывать о развитии компьютерных технологий, повсеместном использовании Интернета и беспроводной связи, запусках космических челноков, телескопе Хаббла, автоматических зондах, открытиях НУМА в сфере океанографии и прорывах медицины. Богиня, опустив подбородок на сцепленные пальцы, слушала и восхищалась. Время от времени она задавала вопросы, чем обнаружила собственное научное образование, но большую часть времени все же слушала. На лице ее блуждало мечтательное выражение, словно хозяйка дома вдыхала опиумный дым.

–    Теперь расскажите, что творится в политике, – попросила она.

И вновь Трауты взялись перечислять все, что только могли припомнить: о политике президента, отношениях с Россией, войне в Персидском заливе, балканском конфликте, засухах, голоде, терроризме, Европейском союзе. На вопрос, что происходит в Бразилии, Трауты ответили: в стране сейчас демократия, – чем порадовали хозяйку. Затем они говорили о кино, театре, музыке, живописи и знаменитостях, отошедших в мир иной. Пол и Гаме сами поразились – сколько всего произошло за последние десять лет. Под конец от рассказа у них чуть не свело челюсти.

–    Что с раком? Лекарство от него нашли?

–    К несчастью, нет.

–    А пресная вода? Есть страны, которым ее по-прежнему не хватает?

–    Ситуация хуже некуда: с одной стороны, мешает развивающаяся промышленность, с другой – загрязнение окружающей среды.

Богиня грустно покачала головой.

–    Сколько всего, – произнесла она, глядя в пустоту. – Сколько всего я пропустила. Я даже не знаю, живы ли мои родители. Я тоскую по ним, особенно по матери. – Она промокнула глаза салфеткой. – Простите, что требую от вас столь многого, но вы не представляете, насколько ужасно оставаться без связи с миром, изолированной в этих джунглях. Вы так добры и так терпеливы. Пришла пора рассказать вам мою историю.

Велев подать чай, она отослала служанок. В обеденной зале остались только трое: богиня и Трауты.

–    Меня зовут Франсишка Кабрал... – начала она.

Целый час Трауты восхищенно внимали ее рассказу обо всем: о семье, учебе в Бразилии и Америке – до самого крушения самолета.

–Выжила только я. Второй пилот был не только мерзавцем, но и опытным летчиком. Сумел посадить нас на болото, недалеко от реки. Трясина смягчила падение и предотвратила пожар. Очнулась я в хижине, куда меня принесли туземцы. Все тело болело от порезов и ушибов. Левая нога пострадала больше всего: открытый перелом. Как вы наверняка знаете, местные лекарственные растения действуют великолепно. Туземцы залатали ногу и поили меня лекарствами, смягчающими боль и ускоряющими выздоровление. Позже выяснилось, что самолет рухнул прямо на хижину вождя. Правда, индейцы нисколько не расстроились, даже напротив.

–Они сделали вас своей богиней, – заметила Гаме.

–Сами видите почему. Чуло давно не нападали на белого человека и жили в отрыве от внешнего мира. И тут появляюсь я, кометой падаю с неба. Именно так и ведут себя боги, дабы люди не расслаблялись. Туземцы сочли, что вождь чем-то прогневал высших существ, и сделали меня центром своей веры.

–Устроили карго-культ? – предположила Гаме.

Пол подсказал:

–Еще во время Второй мировой туземцы, раз увидев в небе самолеты, строили на земле их копии и поклонялись им.

–Да, – подтвердила Гаме. – Помните фильм «Наверное, боги сошли с ума»? Из самолета, пролетавшего над территорией одного племени, выпала бутылка из-под колы. Вокруг нее развели целый культ, и она же стала причиной многих бед.

–В точности так, – согласилась Франсишка. – Теперь представьте, как повело бы себя то племя, окажись в их распоряжении целый самолет.

–Теперь понятно, почему они устроили алтарь вокруг вашего самолета.

Франсишка кивнула.

–    Чуло собрали разбросанные по округе обломки и постарались, соединяя их. Вышла этакая «колесница богов». Время от времени приходится приносить в жертву мелкое животное, дабы боги не обрушили на племя большую беду.

–    Самолет окрашен в белое и голубое, – заметила Гаме. – Туземцы используют те же цвета в племенной раскраске. Это не совпадение?

–    Они верят, будто эти цвета защищают их от врагов.

–    Как здесь оказалась Тесса?

–    Она сама наполовину чуло. Ее мать похитили во время набега воины соседнего племени и позже продали одному европейцу. Он-то и стал отцом Тессы. В ходе внутриплеменно– го спора его убили, и Тесса досталась Дитеру. Он женился на ней, пока та была еще совсем ребенком. Дитер ошибочно полагал, что этот брак откроет ему доступ на территорию чуло, к лекарственным травам, которыми он приторговывал.

–    Почему же Тесса не бежала от Голландца?

–    Смирилась. Дитер постоянно напоминал ей, что она – полукровка. Порченый товар. Отщепенка.

–    А что с тем мертвым индейцем?

–    Тесса – не первый ребенок своей матери. Здесь, в селении, у нее был сводный брат. Он вознамерился найти свою семью. Узнал, как погибла мать и что за пределами Водопадов у него есть сестра, Тесса. Честь семьи чуло воспринимают очень серьезно. Покинув территорию племени, брат Тессы попал в руки контрабандистов, работавших с Дитером. Они потребовали показать, где растет кровавый лист.

–    Арно говорил об этом растении.

–    Оно-то и помогло мне восстановиться после аварии. Чудесное растение, чуло считают кровавый лист священным. Поэтому брат Тессы предпочел пытки, но тайну не выдал. Его застрелили, когда он хотел бежать. Образцы растения Дитер припрятал. Я послала отряд на поиски брата Тессы – и они наткнулись на саму Тессу, когда она пробиралась к нам. Выслушав девушку, я отправила ее обратно к Дитеру, шпионить для нас. Тут неожиданно появились вы. Не сумев предупредить, Тесса помогла вам бежать. По крайней мере, так она думала – пока вы не объявились вновь. На пороге нашего дома.

–    Ну, мы хотя бы целы. Чего не могу сказать о Дитере и его приятелях.

–    Разведчики принесли их головы мне в дар. – Франсишка оглядела залу, увешанную гобеленами с изображениями обыденной сельской жизни. – Сушеные головы – не подходящий для меня элемент декора, так что я велела насадить их на колья.

–    Почетный эскорт нам навстречу выслали тоже вы?

–    О да. Признайте, оранжево-синий дирижабль не способствует маскировке. Разведчики доложили, что вы чуть не попали на нем под водопад. Я отправила их следить за вами – следить, но не трогать. Они вели вас с самого начала, и я удивилась, когда вы двинулись в нашу сторону. Вы могли потеряться.

–    Мы думали позаимствовать каноэ.

–    Ах, какая дерзость! У вас не было ни малейшего шанса. Репутация чуло вполне заслуженна. Они шли по вашему следу на протяжении миль. Порой мне кажется, что они и вправду живые призраки: исчезают в лесу, буквально растворяясь среди деревьев. Как туман.

Пол, размышлявший над историей Франсишки, спросил:

–    Зачем кому-то было угонять ваш самолет?

–    Догадка есть. Идемте, я покажу кое-что.

Встав из-за стола, Франсишка отвела гостей по освещенному факелами коридору в спальню. Там из сундука вынула поцарапанный и помятый алюминиевый чемоданчик. Внутри оказалось месиво из порванных проводов и разбитых схем.

–    Это экспериментальная модель изобретенного мною прибора, я везла его в Каир. Не вдаваясь в детали, можно сказать так: с этого конца заливается морская вода, а с этого собирается вода опресненная.

–    Ваш прибор выделяет соль из воды?

–    Да. Я применила революционный подход. На разработку и усовершенствование ушло два года. Главная трудность опреснительного процесса – его цена. Благодаря открытому мною методу сотни галлонов морской воды можно очистить за гроши. При этом выделяется огромное количество тепла, которое можно использовать для получения энергии. – Фран– сишка покачала головой. – Можно превратить в цветущие сады пустыни, а людей снабдить теплом и светом.

–    И все же я не понимаю, – сказал Пол, – кто так не хотел допустить это чудо в мир?

–    За последние десять лет я много раз задавалась этим вопросом, но ответа так и не нашла.

–    Это – единственная модель?

–    Да, – грустно ответила Франсишка. – Я забрала с собой все. Бумаги сгорели во время крушения самолета. – Просияв, она добавила: – Зато мне удалось применить здесь талант гидротехника. Знаете, как утомительно сидеть на одном месте и принимать поклонения туземцев... Я ведь, по сути, пленница. Чуло спрятали меня от поисковых отрядов, и единственное место, где я могу уединиться, – мое же святилище. Чуло входят в храм лишь по призыву. Слуг я отбирала лично, из самых преданных. Снаружи за мной следит стража, настоящие преторианцы.

–    Быть белой богиней не так уж и весело, – заметил Пол.

–    Не то слово. Я очень рада вашему появлению, тому, как вы свалились нам на головы. Сейчас отдыхайте. Завтра устрою вам экскурсию по деревне, и мы начнем составлять план.

–    План чего? – спросила Гаме.

–    Простите, мне показалось, это очевидно: нам нужен план побега.

ГЛАВА 18

Наскоро позавтракав яичницей с беконом в своем лодочном сарае, Остин отправился в Мериленд. Сейчас он глядел на медленно текущий поток машин на «Кольцевой». Мысли в голове сменялись и то быстрее. События последних нескольких дней не давали покоя. Дважды избежав смерти, Остин начал воспринимать дело о китах как личное.

Сев в бирюзовый служебный джип, он отправился сначала на юг, затем – на восток, по мемориальному мосту Вудро Вильсона. В пригороде Сьютленда свернул с дороги и поехал в сторону комплекса металлических зданий, настолько безликих и однообразных, какие может позволить себе только правительственная организация.

Гид в приемной спросил у Остина его имя и позвонил куда-то. Спустя несколько минут появился опрятный мужчина среднего возраста с планшетом в руках. Он был одет в заляпанные краской джинсы, рабочую джинсовую рубашку и бейсболку с логотипом Смитсоновского института. Крепко пожав Остину руку, он представился:

–    Фред Миллер. Мы разговаривали по телефону.

–    Спасибо, что уделяете время.

–    Пустяки. – Миллер вопросительно выгнул бровь. – Вы тот самый Курт Остин, который отыскал могилу Христофора Колумба в Гватемале?

–    Да, это я.

–    Интересные, поди, поиски выдались?

–    Местами – да.

–    Не скромничайте. Должен извиниться, но о вашей организации я знаю только из газет.

–    Полагаю, и мне бы не помешало подробнее узнать о вашем музее. На сайте сказано, что вы восстанавливаете исторические и винтажные модели самолетов.

–    Это лишь верхушка айсберга, – ответил Миллер, указывая на дверь. – Идемте, я вам все покажу и объясню.

Он вывел Остина наружу и продолжил рассказ, шагая вдоль ряда одинаковых зданий с низкими крышами и большими дверьми-купе.

–    Пол Гарбер[25]25
  Гарбер, Пол Эдвард (1899—1992) – первый руководитель Национального музея авиации и космонавтики при Смитсоновском институте.


[Закрыть] был помешан на самолетах, за что ему от нас спасибо. Еще в детстве он видел, как Орвилл Райт пилотирует первый в мире военный самолет. Позднее он работал на Смитсоновский институт и очень помог в создании Национального музея авиации. ВВС и ВМФ после Второй мировой собрали образцы самолетов-победителей и сбитой техники противника. Хотели избавиться от всего этого добра, но Гарбер прочесал окрестности и нашел двадцать один акр свободной государственной земли где-то у черта на куличках. В центре этой площади тридцать два здания. – Они остановились у одной из самых крупных построек. – Это цех реставрации.

–    Я видел онлайн, как вы работаете.

–    Значит, и меня должны были заметить. Я только что оттуда. Десять лет оттрубил менеджером проектов на заводе «Боинг» в Сиэтле, но сам я из Виргинии. Как только представился шанс устроиться сюда, я вцепился в него зубами и когтями. У нас почти всегда в работе по несколько проектов. Вот, заканчиваем «Хокер Харрикейн». Ненадолго пришлось отложить работы над ним из-за проблем с деталями. Мы восста навливаем фюзеляж «Энолы Гей», того «В-29», что сбросил атомную бомбу на Хиросиму. Красим один бипланчик, особую модель «Питтса», «Литтл Стинкер». Кстати, мы не только самолетами занимаемся. Через наши руки прошли российская ракета «воздух – земля», движки, даже звездолет из фильма «Близкие контакты». Можем зайти и взглянуть на него на обратном пути.

–Очень бы хотелось. Коллекция у вас обширная.

–Еще бы! Собраны воздушные суда со всего мира. Под одну только подготовку к выставке отведено три здания. Клуб у нас элитный. Самолет, чтобы попасть к нам, должен чем– нибудь отличиться: либо в историческом, либо в техническом плане. Либо он должен быть последним из своего племени... Ага, вот мы на месте.

Они вошли в здание, похожее на склад: из одного конца в другой тянулись высокие металлические стеллажи. На них плотными рядами были выставлены картонные коробки.

–Архив – третья наша важнейшая обязанность после реставрации и сохранения самолетов, – сказал Миллер. – По всему комплексу рассредоточено больше полутора сотен различных воздушных судов и тонны прочих ценных образцов техники. Здесь у нас хранятся в основном детали.

Сверившись с распечаткой на планшете, Миллер повел Остина вдоль одного из рядов.

–Разве тут можно что-нибудь отыскать? – недоверчиво спросил Курт.

Миллер в ответ хихикнул.

–Все не так плохо. Любая важная деталь любого самолета имеет свою отметку. У нас записаны все серийные и регистрационные номера, а также буквенные коды. Кстати, мы пришли.

Карманным ножиком Миллер надрезал упаковочную ленту и извлек из коробки металлический цилиндр. На мгновение Остину показалось, что это – та самая деталь, присланная им из Калифорнии. Но нет, цилиндр в руках у Миллера сверкал чистотой, на нем не было ни малейшей отметины, никаких повреждений.

–    Деталь идентичная той, что вы нам прислали. – Миллер достал из коробки цилиндр Остина. – Мы сравнили их по серийным номерам. Та, что поновее, – со списанного и разобранного самолета.

Остин покачал цилиндр на ладони. Легкий, алюминиевый, он весил всего несколько фунтов.

–    Для чего он?

–    Это водо– и воздухонепроницаемый контейнер. Он потому в такой хорошей форме, что ни разу не использовался. Присланный вами контейнер был поврежден, сквозь дыру затекла морская вода и уничтожила содержимое. Можем лишь определить, с какого самолета ваш образец.

–    Сейчас пригодится любая информация.

Миллер кивнул.

–    Слыхали про «летающие крылья» Нортропа?

–    Конечно, даже фотографии видел. Самый первый дельтовидный самолет.

–    Джек Нортроп намного опередил свое время. Только взгляните на бомбардировщики и истребители «стелс» – сразу поймете, о чем я.

–    А при чем здесь эти цилиндры?

–    Оба – с «летающего крыла». Вы не против, если я спрошу: откуда у вас эта деталь?

–    Нашел в море, у побережья Баха.

–    Гм-ммм... тайна нашего фантома становится еще глубже.

–    Фантома?

Миллер сложил оба цилиндра на полку.

–    Наша деталь – с самолета, который после войны отправили на свалку. По серийным номерам можно отследить ее историю, вплоть до сборочного конвейера. – Он постучал ногтем по разбитому цилиндру. – Номера на вашей детали не соответствуют ни одной из архивных записей. Такого самолета попросту не существовало.

–    Как такое возможно? Наверное, в записи закралась ошибка?

–    Маловероятно. Могу, конечно, дать маху и предположить, будто этот самолет заказало правительство. Заказало в секрете, тайно ото всех.

–    Тип самолета?

Сложив оба цилиндра в коробку, Миллер аккуратно запечатал ее.

–    Идемте, прогуляемся.

Здание 20 было плотно заставлено самолетами, бомбами и деталями. Миллер остановился перед странной однопилотной моделью с широким, отведенным назад крылом и двумя обратнонаправленными пропеллерами на задней его кромке.

–    Это «H1-М», первый проект Джека Нортропа. Он хотел доказать, что самолет может обойтись без создающих трение поверхностей вроде корпуса двигателя и хвостовой секции.

Остин обошел вокруг самолета.

–    Похож на гигантский бумеранг.

–    Нортроп назвал его «Джип». Он построил этот самолет еще в 1940 году, как летающий макет. На испытаниях «Джип» показал себя не с лучшей стороны, однако Нортропу хватило и таких результатов, чтобы подвигнуть ВВС на постройку бомбардировщика «В-35».

–    Интересно. При чем же здесь наши цилиндры?

–    Используя эту модель, Нортроп уговорил генерала Хэ– па Арнольда подобрать крылья большей величины, размером с бомбардировщик. После войны пару пропеллерных движков «В-35» заменили реактивными и всю серию переименовали в «В-49». Самолет побил все известные рекорды по скорости и дальности полета. Восемь реактивных двигателей развивали крейсерскую скорость четыреста миль в час на высоте сорок тысяч футов. Даже после того, как один опытный экземпляр разбился на испытаниях, ВВС заказали тридцать «В-49» с разными корпусами. Пилотам новинка пришлась по душе; они говорили, что управлять ею – все-равно что пилотировать истребитель, а не бомбардировщик. Потом, в 1949 году ВВС отменили большой заказ, закрыв программу «летающего крыла» в пользу «В-36», более примитивной модели. Один бомбер с шестью движками уцелел, но после разбился. Мой цилиндр снят с него, ваш – с другого такого же бомбера.

–    Якобы не существовавшего.

Миллер кивнул.

–    После капитуляции Германии мир свихнулся. Набирала обороты холодная война, народу повсюду мерещились коммуняки, все таились, состязались разведки, а уж когда Советы заполучили атомную бомбу, правительство и вовсе озверело. Мне думается, оно построило ваш самолет с определенной целью, о которой никому не поведало.

–    Что же это за цель такая?

–    Не знаю, но рискнул бы предположить...

–    Рискнули бы всем?

Миллер рассмеялся.

–    Бомбер Нортропа был первым невидимкой. В ту пору на вооружении у нас стояли примитивные радары, которые не могли засечь обтекаемый силуэт. В 1948 году пилот вывел крыло в сторону океана и на скорости пятьсот миль в час полетел обратно, по прямой – на радар командования береговой авиации в Хаф-Мун-Бэй, что к югу от Сан-Франциско. Самолет не засекли, пока он не промчался прямо над базой.

–    На таком самолете можно запросто пройти над вражеской территорией.

–    И я так думаю, хотя подтверждений гипотезе нет.

–    Что сталось с самолетом?

–    Даже невидимку могли сбить. Впрочем, вероятнее, что его отбраковали вместе с другими или угробили во время испытаний там, на задании. Бомбер был далек от совершенства.

–    И ни одна из догадок не объясняет, как мой цилиндр оказался в водах Мексики.

Миллер пожал плечами.

–    Может, мне поискать в записях? – предположил Остин.

–    Удачи. Кстати, помните, что я говорил о сумасшествии в послевоенный период? Зарубив последний заказ на самолеты, ВВС прислали людей на завод, и те распилили собранные бомбардировщики, а после вывезли их как металлолом. Они отказали нам в просьбе предоставить хотя бы один экземпляр для выставки. Всю оснастку уничтожили. Официальные бумаги касательно крыла «потерялись», предположительно по прямому приказу Трумэна.

–    Удобно. – Остин посмотрел на самолет, словно в его обтекаемом фюзеляже таились ответы на вопросы. Но, как и само крыло, мысли Остина оставались неподвижны, мертвы. – Что ж, благодарю за помощь. Похоже, мы в тупике.

–    Жаль, не могу пособить еще. Но знаете, решение все же есть. Ненадежное, правда, но все же... Недалеко отсюда живет вдова одного из летчиков-испытателей. Как-то она приходила, искала сведения о муже, погибшем во время тестового полета. Хотела составить нечто вроде памятного альбома для детей и внуков. Ну, мы осчастливили ее, отдав парочку фотографий. Вдруг он успел сообщить благоверной что-нибудь до гибели? Не сами тайные сведения, а хотя бы сплетни.

Остин взглянул на часы. В офис НУМА раньше полудня он возвращаться не собирался, так что...

–    Спасибо за подсказку. Попробую отыскать вдову.

Они вернулись в центр помощи гостям и пробыли имя и адрес вдовы пилота. Оказалось, она сделала неслабое пожертвование в фонд центра в память о муже. Поблагодарив Миллера, Остин поехал на юг, стараясь держаться за пределами пригорода Вашингтона. Наконец пошла совсем уже сельская местность. Оказалось, вдова живет в двухэтажном викторианском доме. У переднего крыльца стояла припаркованная машина. Остановившись, Остин вышел из джипа и позвонил в дверь. Открыл ему атлетически сложенный мужчина лет пятидесяти.

Остин представился.

–    Я ищу миссис Филлис Мартин. Это ее дом?

–    Да, это дом Мартинов. Но, боюсь, вы немного опоздали. Пару недель назад мама скончалась.

–    Примите мои соболезнования. Надеюсь, я вас не сильно побеспокоил?

–    Вовсе нет. Я ее сын, Базз Мартин. Слежу за домом и, возможно, сумею чем-нибудь вам помочь.

–    Что ж, я из НУМА, Агентства морских и подводных исследований. Провожу историческое исследование о «летающих крыльях». Думал, ваша мать сумеет помочь мне, рассказать о муже.

–    Разве НУМА занимается авиацией?

–    Ну, в этот раз наши с авиацией дела пересеклись.

Базз Мартин пристально посмотрел на Остина.

–    Знаете, я буду рад помочь. Присаживайтесь на крыльце. Я работал в подвале, и свежий воздух не повредит. У меня и кофеек со льдом найдется.