Текст книги "Все, чего ты желаешь"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Хейвен думала о тех днях, когда ее мир был прост. Йейн был ее вечным возлюбленным, а Бью – ее лучшим другом. Общество «Уроборос» безнадежно погрязло в коррупции. Адам являлся воплощением зла. Хейвен даже не подозревала, что за каждым ее шагом следят Хоры. И имя «Миа Михальски» ничего ей не говорило. А спустя две недели все разлетелось на кусочки. И Хейвен решила действовать сама. «Сейчас главное – спасение Бью, остальное значения не имеет», – уговаривала она себя.

Сити-Холл она покинула подобно Золушке. Сбежала по лестнице и пошла к улице, по которой неслись машины. Она не заметила микроавтобуса, припаркованного на Бродвее. О том, что Чандра и Клео устроили для нее засаду, она догадалась только тогда, когда ее схватили и затащили внутрь. И пока ее куда-то везли в холодном фургоне, она успела порядком разозлиться. Наконец автомобиль затормозил, открылись задние дверцы. В фургон забралась Чандра.

– Завяжи глаза! – приказала она и протянула Хейвен черную повязку.

– И не подумаю, – огрызнулась та.

– Завяжи глаза, – повторила девушка.

Хейвен повиновалась, и захватчицы вытащили ее из микроавтобуса, словно мешок с мукой. Затем повели вперед. В туфли Хейвен набился снег, ее лодыжки задевали ветки кустов. Через некоторое время Чандра и Клео отпустили ее.

– Сосчитай до шестидесяти, – распорядилась Чандра, – и снимай повязку.

Хейвен услышала, как Хоры удаляются. Стащив плотную ткань, она обнаружила, что стоит посреди густого леса. За деревьями мерцал огонек. Пробравшись через чащу, Хейвен оказалась на заснеженной поляне, посередине которой горел костер. На поваленном дереве, в нескольких футах от пламени, сидела Феба. Она чувствовала себя совершенно комфортно, хотя ее бежевый костюм скорее подошел бы для зала заседаний совета директоров, чем для такой глуши.

– Не могу поверить, что меня похитили! Где я нахожусь? – требовательно спросила Хейвен.

Ветви сосен со всех сторон сплетались в непроходимую преграду.

– Постарайся сохранять спокойствие, Хейвен, – произнесла Феба таким тоном, будто разговаривала с испуганным ребенком. – Здесь мы с тобой можем побеседовать без всяких помех.

– И о чем же?После того, что вы натворили, я не собираюсь вам помогать. Нам нечего обсуждать.

– Я бы не советовала тебе оставаться тут в одиночестве. – Феба обвела рукой поляну. – Мне достоверно известно, что в лесах водятся чудовища.

– Вы меня не испугаете, – процедила сквозь зубы Хейвен, однако шагнула ближе к костру. Ей не нравилось то, что у нее за спиной – темнота.

– Чандра сказала мне о твоем решении. Ты разорвала сделку с Хорами.

– Да. И я не нуждаюсь в вашей поддержке. Я сама разыщу Бью, – заявила Хейвен и моментально усомнилась в собственных словах. Но пока она тряслась в холодном фургоне, то успела кое-что понять. Сестры были способны на все. Но что-то подсказывало Хейвен, что им с Бью будет лучше без разгневанных Хор.

Феба рассмеялась.

–  Сама?И ты считаешь, что Маг подключил к розыску полицию Нью-Йорка? Откуда тебе известно, что не он повинен в похищении Бью? Что, если серые людишки пытают Бью прямо сейчас?

– Нет, Адам ни при чем! – воскликнула Хейвен и отчетливо представила себе Адама, теряющегося в толпе гостей Сити-Холла. Если бы он использовал Бью как приманку, он бы ее просто так не отпустил. Все очень логично. – Он изменился, – сказала она вслух.

– Неужели? И жизнь скольких людей ты готова поставить на кон, чтобы поспорить об этом? – Феба палкой пошевелила поленья в костре, и вверх полетели искры. – Я надеялась, что ты будешь более дальновидна. Но ты – такая же дурочка, какой была всегда.

– Полегче с оскорблениями, – предупредила пожилую женщину Хейвен. – Вы хотя бы представляете себе, что сделает Адам, если обо всем узнает?

– О да, твой рыцарь в сверкающих доспехах примчался бы на белом коне, чтобы спасти свою прекрасную принцессу и наказать ее врагов, – презрительно бросила Феба. – Быстро же он тебя завоевал! Одна секунда – и ты падаешь в его объятия. А как насчет детей – тех малышей, которых уже десять лет набирает в свою школу Маг? Тебе все равно, что с ними случится?

– Конечно нет. Но я пока не видела ни единого доказательства, что детям из Общества что-то угрожает. Сегодня я была на вечере по сбору средств для Гальцион-Холла…

– Маг полюбил благотворительность. Видимо, то, что он затеял, стоит недешево.

– Акция выглядела более чем пристойно, – заупрямилась Хейвен. – И, между прочим, Адам очень добр к детям.

– Добр? – переспросила Феба. – Ах ты, бедняжка.

– Мне наплевать, что вы про меня думаете, – вспылила Хейвен. В детстве она являлась предметом насмешек и терпеть не могла, когда над ней подшучивали. – Позовите Клео и Чандру. Пусть меня отвезут в гостиницу. Мои отношения с Хорами закончены.

– Не глупи. Маг нащупал твое слабое место. Это же спектакль, Хейвен. Он хочет, чтобы ты поверила, будто ты вдохновила его на перемены к лучшему. Но не забывай: тысячи лет Маг сеял зло и несчастья. Он убивал и калечил людей. Я была свидетельницей чудовищных трагедий. Если ты согласишься, я позволю тебе увидеть это своими глазами.

Но Хейвен не нуждалась в доказательствах преступлений Адама. Она вспомнила о своем отце, убитом одним из людей Розиера. Маг легко подбивал своих приспешников на ужасные поступки. Но способа избавиться от него не существовало. Хоры могли только пленить его на какое-то время. Хейвен принялась лихорадочно размышлять и искать аргументы.

– Адам наводит порядок в Обществе «Уроборос», – начала она. – Он проводит там чистку и вдохновляет молодых людей. Может, он и вправду пытается завоевать меня, но какая разница? Он способен и на хорошее.

– У твоих доводов – два серьезных просчета. Меняются только люди,а Маг – не человек.

– Поживем – увидим, – парировала Хейвен, саркастично пожав плечами.

Феба покачала головой.

– Боюсь, ты не права. Но сегодня ты должна сделать выбор. Итак, ты соглашаешься помочь нам выполнить наш первоначальный план. Или молишься о том, чтобы Маг оказался таким святошей, каким притворяется.

Хейвен сжала кулаки и открыла рот, но Феба жестом остановила ее.

– Но давай сперва взвесим все как следует. Начнем с детей из Гальцион-Холла. Ты ясно дала понять, что готова рискнуть их жизнью. Отлично. А как насчет твоего друга Бью? А Йейн? Ты еще помнишь мистера Морроу? Ты должна осознать: если ты ошибаешься насчет Адама, твое решение дорого обойдется Йейну.

Хейвен не могла отрицать доводов Пифии. Даже если сердце подсказывало ей, что Адам «исправился», ее разум в этом сомневался. Кроме того, на ней лежала слишком большая ответственность.

– Есть только один способ защитить твоих близких, – продолжала Феба. – Не отказывайся от договора, который ты заключила с Хорами. Ты не хочешь предавать Адама. Понимаю, ты бы предпочла, чтобы его не пришлось лишать свободы. Но подумай, кто и что для тебя важнее всего на свете.

Хейвен будто лишилась дара речи, а Феба улыбнулась.

– Это твой последний шанс, – вымолвила Пифия и кивнула на бревно, лежавшее у костра. – Принимаешь мое предложение?

– Разве у меня есть выбор? – пробормотала Хейвен, села на ствол поваленного дерева и ощутила тепло огня.

– Ты поймешь, какое мудрое решение приняла.

Феба бросила в костер пучок пахучих веток, и по поляне распространился сладкий, пьянящий аромат.

Беатриче лежала на кровати и смотрела на цветочные гирлянды, нарисованные на стропилах. Новое золотое ожерелье мешало ей дышать, и девушка боролась с удушьем. Услышав, как скрипнула дверь, она подняла руку и поправила украшение.

– Скажи мне, что ты не согласилась, – прозвучал мужской голос.

– Свадьба состоится третьего числа следующего месяца.

– Это невозможно. Ты продала свою душу.

Беатриче почувствовала, как на ее грудь упали меха.

– Ты позволила ему купить тебя за несколько жалких безделушек?

В груди Беатриче вскипела злоба. Она рывком села и вперила взор в своего брата. Пьеро был высоким, хорошо сложенным и почти таким же красивым, как она.

– Мне безразлично, глупец! – Она зашвырнула шубу через всю комнату в угол. – Единственное, чего я хочу, тебе достается даром. Не заметил? Со дня моей помолвки никто не может мне приказывать, куда идти, что делать. И отец и мать его боятся. Адам дал мне свободу, Пьеро. И платой будет мое тело. Моя душа покинула меня в тот день, когда погиб Этторе. Даже если бы я захотела, то не смогла бы отдать свою душу другому.

Пьеро присел на край кровати.

– Прости, – тихо произнес он. – Я не смог спасти Этторе. Но тебе не надо приносить себя в жертву.

– Какая разница? – воскликнула она с горечью. – Все равно надо выходить замуж, и почему бы не за Адама? Он, несомненно, обожает меня.

– Лучше бы кто угодно, только не он, – покачал головой Пьеро. – Ты знаешь, что по городу расползается ужасная хворь?

– Я видела на улицах врачей в страшных масках.

– Чума прибыла в Геную на кораблях Адама и добралась до Флоренции. Когда суда причалили в Генуе, там уже начали умирать моряки. Даже крысы передохли. Адам принес чуму в наш город.

– Пьеро, ты безумен! – разгневалась Беатриче. – Как ты смеешь являться ко мне и нагло лгать? Ты заявляешь, что мой будущий супруг вызвал чуму? Такое под силу одному дьяволу!

– Не я один думаю, что повинен Адам. Наддо сказал мне, что такого же мнения властители города. Адам хочет очистить Флоренцию от соперников. И когда здесь никого не останется, он захватит власть.

– Чепуха. И Адам прав насчет тебя. Ты ревнуешь, Пьеро. И ты мне завидуешь. Вы с Наддо прячетесь по углам. Если кто-то узнает про вашу любовь, вам и недели не прожить – вас прикончат. И тебе нестерпима мысль о том, что остальные могут жить открыто. Ты хочешь лишить меня свободы – единственного кусочка счастья! – крикнула она.

Беатриче понимала, что их разговор может быть подслушан кем угодно, но она слишком разозлилась на брата.

– Ты действительно так думаешь? – спросил Пьеро.

– Да.

– Жаль, что я тебя побеспокоил. Не стоило тратить время и взывать к твоему здравомыслию. Придется взять дело в свои руки.

– Только попробуй! – брызнув слюной, завопила она.

– Ты его увидела? – осведомилась Феба.

Хейвен вытерла глаза, слезившиеся от дыма. Она догадывалась, что Пифия спрашивает об Адаме, но решила не удовлетворять любопытства старшей Хоры.

– Я ссорилась с Пьеро. Он упомянул Наддо. Вот и все.

– Не сдавайся, – настойчиво проговорила Феба. – Видения ведут к откровениям. Тебя непременно посетят нужные воспоминания.

– Тогда отправь меня назад сейчас же, – потребовала девушка.

– Нет, – ответила Феба. – Я отказываюсь рисковать твоим рассудком. Ты должна вернуться к Магу и притвориться влюбленной в него. Тогда наш план осуществится.

– Я должна попытаться еще раз! – взмолилась Хейвен. – Тогда я найду того, кто похитил Бью! Выполните свою часть договора!

– Тебе больше нельзя ждать, Хейвен. Твой возлюбленный – я имею в виду мистера Морроу – совсем утратил осторожность. Одна из моих сестер засекла его в Грамерси-Парке. Он беседовал с маленькой девочкой прямо напротив окон здания Общества «Уроборос». Если ты будешь медлить, Йейн Морроу столкнется с Магом лицом к лицу. И кто возьмет верх в схватке?

Ответ был очевиден.

– Позаботься о Йейне, – мягко, но настойчиво произнесла Феба, и Хейвен догадалась, что ее ждет очередной сюрприз. – Молодой человек всегда действовал необдуманно. Однажды из-за него погибли вы оба.

– Откуда вам известно? – фыркнула Хейвен.

– Не забудь, что я Пифия. Двенадцать веков назад ты была дочерью эмира Кордовы, и твой отец решил сосватать тебя своему союзнику. А ты ни разу не разговаривала с мужчиной за пределами своей семьи – ни с будущим мужем, ни с молодым учителем, которого твой отец вызвал в Испанию для обучения сыновей. Трое из числа Хор стали рабынями в гареме эмира, и мы немедленно разведали – кто есть кто из этих молодых людей. Я поговорила с Йейном. Свою истинную сущность открыть ему я не могла, но умоляла его не строить помех твоему браку с Магом. Я уверяла его в том, что вскоре после свадьбы Маг навсегда исчезнет, и ты будешь принадлежать Йейну до конца ваших дней. Но Йейн не желал соглашаться на компромиссы. Как-то раз ночью он прорвался на женскую половину дворца и похитил тебя. Твой отец отправил вам вслед погоню. За совершенное преступление Йейна казнили, а тебя убили за то, что ты покрыла семейство позором. Вас обоих сгубила неразумность Йейна, его импульсивность. Тебе надо поторопиться.

– Потрясающая легенда, Феба. А я не была случайно Анной Болейн? Или Жанной д'Арк? – строптиво проговорила Хейвен.

Однако она мысленно призналась самой себе, что история звучала правдиво. Йейн порой прислушивался только к своим инстинктам, а разубедить его бывало очень трудно. Посторонний человек вообще не имел никаких шансов как-то его урезонить.

– У меня есть свидетель, – заявила Феба. – А сейчас ты можешь уходить.

Она махнула рукой в знак того, что Хейвен свободна.

– Но мы посреди чащи!

– Ступай по тропе, которая у тебя за спиной, – буркнула Пифия.

Хейвен крутанулась на месте. Каким-то образом она проглядела ухоженную гравиевую дорожку между деревьями. Когда Хейвен вновь развернулась к костру, то Феба уже исчезла и пламя почти угасло. Девушка поспешно зашагала по дорожке. Небо над лесом словно светилось. Внезапно издалека донесся звук – гудок машины. Хейвен побежала. Вскоре деревья поредели, и она оказалась на лугу. Только теперь она заметила массивные здания, расположенные неподалеку. Она находилась в Центральном парке.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Город за ночь замерз. На карнизах повисли сосульки, около пожарного гидранта образовался настоящий каток, сугробы вдоль улиц обледенели. Хейвен шагала по тротуару, невольно опасаясь, что он треснет у нее под ногами. Машины на Лексингтон-авеню разбрызгивали слякоть.

Приблизившись к зданию Общества «Уроборос», Хейвен увидела группу людей. Они собрались на крыльце, ступени которого были посыпаны солью. «Родители со своими чадами», – подумала Хейвен поначалу, пока не поняла, что взрослый среди детей только один. Приблизившись, она обнаружила Адама в окружении шестерых смирных ребятишек. Все они молчали и стояли совершенно неподвижно.

Вдруг услышала шепот какого-то мальчика:

– Вон она.

Хейвен оглянулась – величественная птица с бурым оперением опустилась на парковую статую. Птица немного посидела на голове скульптуры, а потом расправила могучие крылья, сделала круг над парком и унеслась в сторону Ист-Ривер. Когда она скрылась из виду, дети дружно выдохнули.

– В Древнем мире, – начал Адам, – люди верили, что волю богов можно узнать, наблюдая за полетом птиц. Жрецов, умевших читать такие знаки, называли авгурами. Наверняка авгур счел бы нашего ястреба могущественным предзнаменованием.

– Что же это значит? – взволнованно спросил один из детей.

– Сначала нам придется разыскать авгура, – произнес Адам. – Немногим из нас позволяется видеть будущее. На самом деле… – Он умолк, увидев Хейвен.

– Вы наблюдаете за птицами? – спросила она.

Адам обнял ближайшего к себе мальчика, и тот просиял.

– Иеремия первым заметил краснохвостого ястреба.

– А как зовут остальных в вашей компании?

– Джеймс, Хантер, Оливия, Эвери, – представил Адам детей, указав на каждого из них поочередно. – И Флора. Все, кроме Иеремии, приехали в Нью-Йорк отметить день рождения.

– Поздравляю вас! – Хейвен улыбнулась девочке с ангельским личиком. Она подросла со времени их последней встречи. – Привет, Флора, – поздоровалась Хейвен. – Мы с тобой познакомились в приемной.

– Да и я тебя никогда не забуду, – дружелюбно отозвалась та. – В тот же день я встретилась с Адамом.

– Верно, – подтвердил Адам и погладил Флору по голове. – Прекрасная память. Неудивительно, что ты самая лучшая в классе. А теперь, дамы и господа, – шутливо проговорил он, – мне нужно ненадолго с вами расстаться. – Он встал со ступеньки. – Пожалуй, вам следует попросить Мэдисон приготовить горячий шоколад. А я вернусь к вам через минуту.

Визжа от радости, дети вбежали в двери. Может, они и являлись вундеркиндами, но сладкое все равно обожали.

– Что-то случилось? – настороженно спросил Адам, прикрываясь вежливостью, как щитом.

– Нет, я… Просто я подумала, не захочешь ли ты пообедать со мной, – пробормотала Хейвен.

Еще никогда в жизни она так себя не ненавидела. Если Адам действительно любил ее, то она совершила непростительную жестокость. «Сделай это ради Бью, – напомнила себе Хейвен. – И ради Йейна».

– Ты приглашаешь меня на свидание? – опасливо поинтересовался Адам. – И ты собираешься остаться в Нью-Йорке?

– Наверное. Но, если ты вечером занят, то можно и подождать, – развела руками Хейвен.

– Вовсе нет, – заверил ее Адам. Он не сумел скрыть радость. – В семь у меня важная встреча, но ненадолго. Как насчет восьми?

– Отлично, – кивнула Хейвен и шагнула назад. Наконец-то она покончила с неприятным делом. – Я зайду за тобой.

– Сегодня вечером меня здесь не будет.

– О, – вырвалось у Хейвен, и она устремила взгляд на особняк из красного кирпича, построенный неподалеку от «ОУ».

Когда она впервые посетила тот дом, у входа висела маленькая бронзовая табличка, которая гласила, что в здании размещалось Историческое общество Грамерси-Парка. Теперь таблички не было. Ее место заняла другая, с изображением серебристой змейки-уробороса. Тут проходили тайные встречи Адама с сильными мира сего.

А на четвертом этаже располагался жуткий музей Розиера.

– Не бойся, – произнес Адам.

– Что? – переспросила Хейвен, притворившись, что не поняла.

– Я о комнате наверху. Она пуста.

Хейвен с трудом поверила в то, что Адам сам заговорил о «святилище». Там хранились вещи из ее прежних реинкарнаций, включая мумии шести женщин, каждой из которых она некогда была.

– Лучше минутная неловкость, чем много лет неуверенности, – продолжил Адам. – Кое-что я подарил Институту костюма в «Метрополитен». Если хочешь, я дам тебе ключ.

– А… тела? – со страхом спросила Хейвен.

– Они обрели упокоение. Я распорядился о постройке склепа в Бруклине. Ты когда-нибудь бывала на кладбище Гринвуд?

– Нет.

– Там красиво, – заверил ее Адам. – Высокие деревья и холмы, с которых открывается вид на город. Дивный пейзаж. Склеп устроен в склоне одного из холмов. В нескольких ярдах от входа – озеро, летом по нему плавают лебеди. Даже мне зрелище приносит покой. Хотя со времени устройства склепа я там не бывал, твои тела не надо тревожить.

– Ты изменился, – выдохнула Хейвен.

– Я в процессе работы над собой, – поправил ее Адам. – Дело в том, что я никак не ожидал, что ты вернешься ко мне. Я мечтаю создать такое Общество, которым бы ты гордилась и которое тебе было бы не стыдно возглавить вместе со мной.

– И у меня будет выбор?

– Да, – пообещал ей Адам.

* * *

В восемь часов вечера Хейвен остановилась неподалеку от дома из красного кирпича. Ноги не слушались ее. План, придуманный Хорами, ей не давался. Ее сердце разрывалось от любви к Йейну и Бью, но ей была нестерпима мысль о предательстве Адама. Он обожал ее, а она его жалела. Как жестоко распорядилась судьба… Адам должен заплатить своей свободой за счастье двоих самых близких Хейвен людей. Если бы только существовал иной способ… Она тщетно пыталась дозвониться до Йейна. Он не отвечал на звонки, а Френсис Уитмен его не видела несколько дней.

Хейвен почувствовала, что трясется от холода. Но она не могла ни повернуть обратно, ни заставить себя идти вперед. Вдруг она увидела, как открылась парадная дверь здания. По лестнице сбежал шеф полиции Нью-Йорка Уильямс и повернул к Третьей авеню. «Подумай, кто и что для тебя важнее всего на свете», – словно услышала Хейвен голос Фебы и сорвалась с места.

Адам встал на ее пути только в прихожей особняка и взял за руки.

– Ты мчалась всю дорогу от гостиницы? – шутливо спросил он. – Неужели мое общество тебя так влечет?

– Отсюда вышел шеф Уильямс, – выпалила Хейвен, тяжело дыша. – Он что-то узнал о Бью?

– Раньше я молчал – не хотел понапрасну волновать тебя. Есть новости. Хочешь присесть?

Хейвен огляделась по сторонам. Ей было не по себе. На лбу выступил пот, по коже поползли мурашки.

Адам, похоже, заметил, что она нервничает.

– У меня есть предложение получше. Я заказал столик в «Амрите». Ресторан совсем близко.

И он распахнул дверь, пропуская ее вперед. Спустя пять минут Хейвен обратила внимание на то, что ее спутник не удосужился надеть пальто. А на улице – не выше двадцати градусов. [22]22
  По Фаренгейту, конечно. А по Цельсию это – около 7 градусов ниже нуля.


[Закрыть]Адам в тонком шерстяном свитере в такой мороз – это почти то же самое, что Кларк Кент [23]23
  Настоящее имя Супермена – героя комиксов и кинофильмов. В обычной жизни Кларк Кент – очкарик.


[Закрыть]без очков.

– Расскажи мне, – попросила Хейвен.

– Хейвен, как по-твоему, что, если Бью исчез нарочно?

– Нет! – воскликнула она. – Откуда вообще у тебя могло взяться такое предположение?

– На взгляд Гордона Уильямса, странно то, что Бью покинул университет непосредственно перед полусеместровыми экзаменами.

– Он очень разволновался, – заявила Хейвен. – Он считал, что летит в Нью-Йорк на встречу с парнем, который предназначен ему судьбой.

– Кроме того, Гордону показалось подозрительным и то, что Бью видели на улице. Вряд ли его удерживают против воли.

– У него все лицо было в синяках! – воскликнула Хейвен.

– За обучение Бью платила ты, верно?

Хейвен нахмурилась.

– Да, до тех пор, пока Вирджиния Морроу не обвинила меня в подделке завещания. Но при чем тут Бью?

– Гордон сообщил мне, что в текущем семестре Бью хотел получить академический отпуск. Он пропускал занятия и отметки получал отвратительные.

– Но у него было достаточно времени, чтобы подготовиться к экзаменам!

– Но возможно, он и не собирался ничего исправлять, – спокойно произнес Адам. – Полагаю, ему стало стыдно, что твои деньги тратятся попусту.

– Ясно. – Хейвен гневно посмотрела на Адама. – Шеф Уильямс начал искать оправдания собственной некомпетентности. Он решил убедить тебя в том, что Бью скрывается для того, чтобы я не узнала о его прогулах в Вандербилте?

– Это всего лишь версия Гордона. – Адам остановился. – Хейвен, я способен видеть недостатки людей. Как думаешь, есть шанс, что Бью избегает тебя?

– Нет! – вскричала Хейвен. – Ни за что не поверю! А шеф Уильямс думает, что Бью сам себя изувечил?

– У синяков может быть и другое объяснение.

– Нет! Бью не стал бы пугать тех, кого он любит! К тому же, если бы у него что-то разладилось с учебой, он бы сразу признался мне!

– И рискнул тем, что разрушил бы свой идеальный образ в твоих глазах?

– Он мне никогда не лгал! – не унималась Хейвен.

Однако кое-что странное почувствовала и она. Вероятно, в университете у Бью действительно возникли проблемы. Но он не стал бы по своей воле заставлять Хейвен так сильно страдать. Это Хейвен знала наверняка.

– Прости, пожалуйста, – проговорил Адам. – Гордон весьма удивлен тем, что его люди до сих пор не сумели закончить дело Бью. А они – настоящие профессионалы.

Хейвен принялась кусать губы. Она еле сдерживала гнев.

– Прости, – повторил Адам. – Мы продолжим поиски Бью. И я надавлю на Гордона. Не волнуйся. Ну что, пообедаем вместе?

– У меня нет аппетита, – буркнула Хейвен.

Они уже добрались до дальнего края парка на Мэдисон-сквер. При виде Флэтайрон-билдинг [24]24
  Флэтайрон-билдинг( англ.Flatiron Building – дом «Утюг») – небоскреб на Манхэттене. Постройку небоскреба завершили в 1902 году.


[Закрыть]Хейвен замерла. Треугольную башню построили всего за несколько лет до рождения Констанс Уитмен. Будучи маленькой девочкой, Констанс восхищалась небоскребом, который тогда был одним из самых знаменитых зданий в мире. Хейвен будто воочию увидела, как порывистый ветер вздымал подолы дамских юбок, а мужчины в костюмах-тройках придерживали шляпы и ждали момента, когда в складках материи мелькнет женская лодыжка.

– О чем ты задумалась? – спросил Адам, и видение оборвалось. – У тебя сейчас было очень забавное лицо.

– Порой прошлое и настоящее соединяются, – прошептала Хейвен. – Тогда мне кажется, что я схожу с ума.

– Такое случается с каждым. Время – вовсе не прямая линия, как себе его представляет большинство людей.

В другой день Хейвен попросила бы, чтобы Адам объяснил ей свою теорию подробнее, но она проворчала:

– Хватит, я устала.

– Извини. Давай отложим наш визит в «Амриту»? Может, немного пройдемся?

Хейвен промолчала. Ведь она собиралась в ресторан, поэтому оделась легко. И обувь на ней была не подходящая для улиц зимнего Манхэттена, и платье под пальто слишком легкое. Но она понимала, что отказываться нельзя. Романтическая прогулка являлась прекрасной возможностью выполнить задание, порученное ей Фебой.

– И куда мы направимся? – спросила Хейвен делано-беспечным тоном.

– В ту сторону. Там есть кое-что интересное.

Они пошли на запад, прямиком к Гудзону. На Двадцать пятой улице находилось множество антикварных магазинов и мастерских по изготовлению манекенов. В одной из витрин, за металлической сеткой были выставлены сотни лысых женских головок. Одни смеялись, другие смотрели крайне серьезно или недоуменно. Недалеко от Десятой авеню Адам остановился перед покрытыми ржавчиной коваными воротами, возле которых стоял старинный дом из бурого песчаника. Розиер наклонился и вытащил из стены кирпич. В углублении лежал ключ.

– Не беспокойся, – сообщил Адам, отпирая ворота. – Мне разрешено бывать тут в любое время.

– Где мы? – поинтересовалась Хейвен.

– Особняк принадлежит древнему старику по имени Маттео Сальвадоре. Он мой друг.

Они очутились в саду, где белели статуи, озаренные лунным светом. Они были так правдоподобны, что напоминали женщин, застывших от колдовского заклинания. Адам приблизился к скульптуре танцующей девушки. Ее платье походило на греческую тунику и облегало изгибы изящного тела. Длинные вьющиеся волосы свободно ниспадали ниже плеч, цветочный венок сполз с макушки и, казалось, вот-вот упадет. Адам встал на цыпочки и притронулся к ледяной руке изваяния. Его глаза заблестели.

– Ты ее узнаешь? – спросил он.

– Нет, – честно ответила она. Почему-то ей сразу захотелось поверить, что прелестное создание когда-то было из плоти и крови.

– Это ты.

– Я?

– Так ты выглядела, когда мы впервые с тобой встретились. Ты танцевала в саду за домом твоего отца на Крите, – улыбнулся Адам. – Ты кружилась под музыку, которую слышала только ты одна. И представляешь, что я сделал? Я рассмеялся – впервые в жизни. Ты была прекрасна и полна страсти. Видимо, тебя заметил и Маттео. Сходство поразительное. Порой я гадаю, сколько реинкарнаций ему потребовалось, чтобы отточить свое мастерство.

– Маттео Сальвадоре – член Общества?

– Нет, – строго отозвался Адам. – Он бывал в «ОУ» в сороковые годы прошлого века. Когда мы с ним познакомились, ему исполнилось восемнадцать. Он помнил краткие обрывки прежних воплощений. Ничего примечательного – совершенно бессмысленные видения, вспыхивающие без особых причин. Я попросил, чтобы он показал мне свои произведения, и он привел меня сюда. Тогда он завершил работу над этой статуей. Сказал, что изобразил девушку, которую наверняка когда-то и где-то видел. Конечно, я сразу узнал тебя. Это случилось вскоре после того, как я потерял Констанс и боль еще не утихла. Я попросил Маттео разрешить мне немного посидеть рядом с тобой. Я провел в саду три дня. Маттео не задал мне ни единого вопроса.

Адам вздохнул.

– Он хотел вступить в Общество, но я ему отказал, – продолжал он. – Мне была нестерпима мысль о том, что его талант уничтожат. В итоге я стал его покровителем. Я давал ему столько денег, чтобы он мог безбедно существовать и беспрепятственно заниматься творчеством. За последние семьдесят лет я трижды обращался к нему с просьбами. Я попросил его никогда не продавать скульптуру. Еще – чтобы он позволил мне посещать это место в любое время. А год назад я обратился к Маттео с пожеланием, чтобы он создал две новые статуи для склепа, построенного на кладбище Гринвуд.

– Он знаком с тобой семьдесят лет? И никогда не удивлялся тому, что внешне ты не меняешься?

– Маттео знает, что я не такой, как все.

– Он тебя боится?

– С какой стати? – пожал плечами Адам. – Я всегда был добр к нему. Можно задать тебе вопрос?

– Да.

– А тыдо сих пор боишься меня?

– Немного, – призналась Хейвен. – Когда я в прошлый раз была в Нью-Йорке, мы с тобой находились в комнате на верхнем этаже. Ты собирался… – она запнулась. – Скажи, что случилось бы, если бы мне на помощь не явился Бью?

– Не знаю, – произнес Адам, опустив глаза. – Мне стыдно вспоминать тот день.

Он дал название тому чувству, которое начало овладевать Хейвен. Она использовала Адама и подарила ему надежду на взаимность. А еще она стыдилась того, что отчасти это уже произошло.

– Хейвен? Я тебя огорчил?

– Нет. Не ты, – ответила она, стараясь удержаться от слез. – Ты очень добр ко мне. Ты помогал мне в поисках Бью, ты снял для меня номер в отеле, ты уговорил Алекс Харбридж заказать у меня платье…

– К наряду Алекс я не имею никакого отношения. А до остального… мне это было в радость. Я не могу сделать для тебя больше. Но готов ждать. – Он перевел взгляд на изваяние своей первой любви. – Сейчас ты не отвергаешь меня, и я просто ничего не понимаю…

– Наверное, я благодарна тебе. И ты стал другим.

– Я с нетерпением смотрю в будущее, – отозвался Адам. – Раньше у меня было только прошлое. Вот почему я так дорожил всем, к чему ты прикасалась. Теперь эти вещи мне не нужны. Прости, – добавил он, заметив нервные красные пятна на лице Хейвен.

– Ты даже не испугал меня, – солгала она. – Я просто гадала, почему ты раньше не был таким. Похоже, мы многое упустили.

– Я не отличался особой мудростью, – вымолвил Адам. – Сначала, мне казалось, что твоей привязанности можно добиться золотом и драгоценными камнями. Но я всегда терпел поражение. Потом я пытался решать проблемы, с которыми ты сталкивалась. Это дало кое-какие результаты. Несколько лет в Константинополе мы были счастливы. Но потом ты узнала правду обо мне и утопилась в Босфоре. Позже, во Флоренции, я снова проиграл. Но теперь я знаю, чего тебе хочется.

– И чего же? – спросила Хейвен.

– Это – кто-то хороший. Человек, которому ты сможешь доверять. Я видел твою печаль, когда тебя разочаровал Йейн. И я начал действовать. Я реформирую Общество. Я вдохновлю «Уроборос». Однажды ты захочешь управлять им вместе со мной. Ты будешь гордиться тем, что мы имеем. Подумай о том, чего мы можем достичь, опираясь на «ОУ». Оно может стать силой добра, как того желал Август Стрикленд.

– Но, Адам, разве не ты утверждал, что хаос необходим? Ты заявлял, что без тебя в мире наступил бы застой.

– Вселенная знает способы сохранять равновесие, – парировал он. – У меня есть план, но то, что я задумал, представляет собой большую опасность. Я не знаю, каковы будут результаты.

– И тем не менее ты настроился на перемены? – уточнила Хейвен. – Только ради меня?

– Я люблю тебя, – безыскусно произнес он. – Так было всегда. Ты не осознаешь, насколько ты важна для меня, Хейвен. Ты – мой единственный изъян.