Текст книги "Все, чего ты желаешь"

Автор книги: Кирстен Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Кирстен Миллер
ВСЁ, ЧЕГО ТЫ ЖЕЛАЕШЬ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Хейвен Мур бросила взгляд на наручные часы и повернула назад, к центру города. У нее еще было достаточно времени, чтобы вернуться домой засветло, однако она решила поторопиться. Ей не хотелось остаться наедине с мертвецами в тот момент, когда солнце сядет за деревьями.

Хейвен не ожидала, что Старая Аппиева дорога окажется настолько безлюдной. Иначе бы она выбрала другое место для прогулки. Летом прославленная дорога на окраине Рима прямо-таки кишела любопытными туристами. Но сейчас был холодный февральский вечер, и Хейвен столкнулась лишь с парой-тройкой отважных путешественников в теплых куртках и походных шнурованных ботинках. Целых три часа она провела наедине со своими мыслями, а это с некоторых пор представляло для нее опасность.

Ветер усилился. Он подхватывал и развевал черные кудри Хейвен. Она сжала в руке прядь, упавшую на ее серо-голубые глаза, и заправила волосы за ухо. Впереди, на вершине холма, находился знакомый склеп. Высокий и идеально круглый, он напоминал изящную башенку. Хейвен нравилось воображать, что ниже прячется целый замок. Как обычно, она на минуту остановилась и пристально посмотрела на каменную резьбу – пыльную гирлянду из бычьих черепов. Простая плита сообщала о том, что склеп служит местом упокоения Сесилии Метеллы. А вот о самой Сесилии было почти ничего не известно. Наверное, кто-то ее безумно обожал, если выстроил в ее честь такой монумент. Возможно, она была красива, талантлива или мудра. Но, так или иначе, история ее жизни уже давно забыта и быльем поросла. Спустя две тысячи лет после своей смерти Сесилия Метелла стала всего-навсего еще одной потерявшейся во времени душой.

Хейвен вдруг стало зябко. Она застегнула молнию на куртке и ускорила шаг. На горизонте появилось безупречно-белое такси – словно призрак нью-йоркского желтого кэба. Когда машина подъехала ближе, открылась задняя дверца. Из салона выбрались две девушки и вытащили за руку третью. Они направились к склепу, и Хейвен увидела, что им лет шестнадцать-семнадцать. Значит, они на пару лет младше нее. Все трое – в джинсах и одинаковых синих свитерах с вышитыми буквами «НН». «Американские школьницы-старшеклассницы», – подумала Хейвен. Суперпривилегированные двоечницы, отправленные в Рим, дабы здесь они приобщились к культурным ценностям Европы. Хейвен случалось видеть подобных девиц на площади, куда выходили окна ее квартиры. Они обычно пили дешевое вино, а потом дурачились, купаясь в фонтанах. Порой она им завидовала. Она-то повзрослела слишком быстро.

Девушки о чем-то увлеченно разговаривали и на Хейвен особого внимания не обратили. И вообще, они не слишком походили на вертихвосток. Одна была бледна и даже испуганна. Она брела, опустив глаза, а подружки держали ее под руки.

– Зачем вы меня обманули? – жалобно спросила она.

– Ты потом нам спасибо скажешь, – услышала Хейвен в ответ. – Я до сих пор не понимаю, как ты могла трижды побывать в Риме и не удосужиться взглянуть на собственную могилу.

Хейвен застыла посреди дороги.

– Я вам уже объясняла. Я не представляла, что она здесь, – послышался хрипловатый голос девушки. – И вообще я бы сюда ни за что не пошла.

– Но ведь ты узнала про склеп несколько месяцевназад. Почему ты не скачала фотки из Интернета? Разве тебе не интересно?

Девушка промолчала. Хейвен обернулась и обнаружила, что она качает головой.

– Ну, ладно, теперь мы у цели.

– Эй, Кэролайн!

Но та лишь всхлипывала.

– Пожалуйста, не плачь, – умоляюще произнесла одна из спутниц Кэролайн, тронутая глубиной переживаний подруги. – Твой муж тебя, наверное, очень любил, если построил такое. Говорят, это один из самых красивых склепов в Риме.

– Вы ничего не понимаете. Если бы он меня любил, он бы непременно снова разыскал меня, – попыталась объяснить Кэролайн. – Я его искала повсюду. Я уверена, что он вернулся. Просто он и не думал разыскивать меня.

Хейвен хотела подойти к девушкам, но внезапно голос подала третья из них.

– Ну, Кэролайн, – весело прощебетала она. – Ты глупо себя ведешь! Подумать только: ведь ты бы не приехала сюда, если бы Адам не предложил.

При звуке этого имени у Хейвен перехватило дыхание. Ее сердце заколотилось, она покраснела и бросилась прочь.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Поезд до Флоренции отъезжает через час, – заявил Йейн. Он наблюдал за Хейвен, стоя в дверях. – Тебе не кажется, что пора собрать вещи?

Его чемоданы уже находились в прихожей.

– А зачем мне одежда? – попыталась отшутиться Хейвен.

Сидя на балконе, она сделала неторопливый глоток кофе и устремила взгляд на раскинувшуюся внизу площадь Пьяцца Навона. Струи воды в трех фонтанах сверкали в лучах утреннего солнца. Потихоньку начали заполняться места за столиками в уличных кафе. Когда-то Хейвен любила наблюдать за туристами, бродящими по центру Рима с картами, фотоаппаратами и непослушными детишками. В те дни ей часто казалось, что она стоит на страже, в дозоре, и выслеживает любого, кто может помешать ее счастью.

– Я думала, у нас будет отпуск, – добавила она.

– С таким отношением к одежде ты будешь чрезвычайно популярна в отеле, – Йейн подмигнул Хейвен. – Но хватит канителиться, иначе мы опоздаем.

– А если я не хочу ехать?

Хейвен старательно разыгрывала легкомыслие, но ей никак не удавалось унять дрожь в голосе. Когда она переступила порог гостиной, Йейн крепко обнял ее. Она услышала, как бьется его сердце – медленно и ровно.

– Нам будет очень весело, – пообещал он, зарывшись лицом в ее пышные черные волосы. – Ты запомнишь нашу поездку надолго, если не навсегда.

Хейвен неохотно прошла из прихожей в гардеробную – впервые за несколько месяцев. Здесь висели ее дизайнерские платья, но в каждом что-то было не так. Поблекла или протерлась ткань. А еще тут лежали чемоданы, покрытые тонким слоем. Хейвен боялась притронуться к своим вещам. Вдруг она к ним прикоснется и все чары мгновенно развеются? Время, проведенное в Риме, было по-настоящему волшебным. Хейвен – бывшая пария, отверженная в своем родном городке Сноуп-сити, штат Теннесси, наконец-то обрела жизнь, которой так жаждала. Ей едва исполнилось девятнадцать, а она уже имела собственный бутик на Виа дель Кондотти. Оттуда она каждый день возвращалась в прогретую солнцем квартиру, окна которой выходили на великолепную Пьяцца Навона.

На протяжении почти целого года она всегда распахивала балконные двери и ждала самого прекрасного звука на свете. Вскоре до нее доносилась мелодия песенки, которую Йейн насвистывал, пересекая площадь. Это была старинная мелодия без названия – их условный сигнал.

А затем Йейн появлялся в квартире. В руках он нес множество пакетов с едой. Порой при виде Хейвен он ронял их на пол. Яйца разбивались, и им не удавалось поужинать раньше девяти вечера. Поздно ночью, насытившись едой и друг другом, влюбленные покидали свое жилище. Они гуляли по пустым улицам, взявшись за руки, и Йейн негромко рассказывал Хейвен истории из бесчисленного количества их совместных жизней.

Хейвен позволила себе надеяться на то, что счастье будет продолжаться вечно. А сейчас они с Йейном уезжали из Рима. Неужели золотой год закончен? Больше недели Хейвен чувствовала тревогу. Все началось с того дня, когда она заметила человека в черном, гуляющего под ее балконом. Она не успела толком разглядеть мужчину. Им мог быть кто угодно, но именно это и пугало ее сильнее всего. Значит, и Рим что-то скрывает от нее. Дни стали мрачнее, похолодало. Хейвен подозревала, что за ней следят, и нервничала.

Сначала она как-то держалась. Однако после встречи с тремя девушками на Старой Аппиевой дороге Хейвен поняла, что медлить нельзя. Если они останутся в Риме, есть риск, что их найдут. Йейн подумал, что она чересчур осторожничает, но с радостью предложил ей посетить Флоренцию. Он сказал, что в старинном городе есть нечто особенное для Хейвен.

Хейвен взяла один из чемоданов за ручку и выкатила в прихожую. Валявшийся на полке пакет с лоскутками упал на пол. Она в отчаянии застонала, наклонилась и принялась собирать обрывки ткани. Внезапно ее пальцы прикоснулись к холсту. Надо же, прислоненная к стенке картина! Она и забыла о том, что полотно хранилось в гардеробной. Это был подарок на новоселье от одной из тех немногих, кто знал об их с Йейном убежище. Девушка отодвинула в сторону тяжелое пальто и вгляделась в просвет между двумя стопками вещей. Вблизи картина представляла собой беспорядочное скопище цветных пятен. Только сделав шаг назад, Хейвен начала различать в хаосе детали.

Произведение ее заворожило. Еще пара подобных работ висела на третьем этаже полуразрушенного дома неподалеку от Бруклинского моста. Остальные – несколько сотен – медленно гнили на складе в Квинсе. Их не стал бы выставлять даже самый законченный псих-коллекционер. На каждом из холстов была запечатлена трагическая сцена из прошлого, а вместе они образовывали каталог катастроф – больших и малых. Кораблекрушения и пожары, предательства и измены приводил в движение таинственный человек в черном. Его можно было заметить на каждом полотне – но только не сразу.

В тот день, когда картину доставили в квартиру, Хейвен нетерпеливо сорвала с нее коричневую упаковочную бумагу. Художница Марта Вега являлась старым другом Йейна. Прежде творчество Марты вдохновляли жуткие видения из прошлого. Они прекратились, когда Марта поселилась в Париже. Там она начала новую серию, отражавшую ее надежды на будущее. Но когда Хейвен увидела подарок, то испугалась. Она обнаружила совершенно безумную работу, к которой прилагалась ярко-желтая открытка.

«Моя самая свежая картина предназначена для вас», – прочитала Хейвен, а Йейн тут же убрал ее в гардеробную. Позже Хейвен услышала его сердитый разговор по телефону с Мартой. Он заявил художнице о том, что ей не следовало посылать ему такой холст. Хейвен это не пойдет на пользу, и о чем только Марта думала? Настанет время, и они встретятся со своими демонами, а пока он не желал напрасно пугать Хейвен.

Но она успела рассмотреть полотно, и оно оставило в ней неизгладимое впечатление. Там были изображены двое – мужчина и женщина, которых окружила рассвирепевшая толпа. Марта прорисовала лица нечетко, но Хейвен узнала себя в главной героине с растрепанными черными волосами. И еще она поняла: Марта Вега изобразила не прошлое, а будущее.

И сейчас Хейвен углубилась в изучение картины. Где же крошечная фигурка мужчины в черном – фирменный знак Марты? На сей раз его нигде не было видно, но его отсутствие не утешало. Он словно сошел с холста в жизнь Хейвен. Он где-то рядом. Ведь он не первое столетие охотился за ней.

– Ты в порядке? – послышался взволнованный голос Йейна.

Хейвен быстро засунула картину на место.

– Буду готова через десять минут, – ответила она, проигнорировав вопрос Йейна. – Попроси водителя приехать как можно скорее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Все это Хейвен видела раньше. Гуляя по набережным реки Арно, она не могла от этого избавиться. Большинство людей спокойно называли подобные ощущения дежавю. Но Хейвен понимала, что они ошибаются. Если уж у нее возникло чувство насчет Флоренции раньше, значит, можно не сомневаться – она здесь была. Только не в этойжизни.

Рука Хейвен, затянутая в перчатку, сжала пальцы Йейна.

– Я знаю город.

Она заметила мост, переброшенный через реку в самом узком ее месте. По обе стороны от него возвышались дома с оранжевыми и шафрановыми фасадами, нависавшие над Арно. В серой воде плыли две крупные ондатры.

– Я видела, как река смыла мост. Наверное, я была совсем маленькая, когда это случилось, но я помню все очень ясно. А потом его опять возвели.

Йейн рассмеялся. С его губ сорвалось облачко пара и повисло в воздухе.

– А я все ждал, когда же ты что-нибудь скажешь. – Его воспоминания были гораздо более четкими, чем у Хейвен, да и у всех остальных. – Мост называется Понте Веккио. Он был разрушен при наводнении в тысяча триста тридцать третьем году. А заново его отстроили в тысяча триста сорок пятом.

– И мы тогда жили здесь? – спросила Хейвен. – В тысяча триста сорок пятом?

– В тысяча триста сорок пятом здесь жила ты, – произнес Йейн. – Я умер годом раньше, в возрасте шестнадцати лет.

Хейвен постоянно вздрагивала, когда Йейн упоминал о какой-либо из своих смертей. Не имело значения, сколько раз они уже были вместе в прошлом. Каждая оборвавшаяся жизнь напоминала Хейвен о том, как хрупко их теперешнее существование.

– Тебе исполнилось шестнадцать?

– Я упал с лошади по дороге в Рим. Сломал шею. Но мне, вообще-то, повезло. Половина Флоренции вымерла три годя спустя.

– Что может быть хуже перелома шеи?

– Черная смерть.

Йейн увел Хейвен от реки подальше. Они зашагали между стройными колоннами галереи Уффици. Зимнее солнце почти совсем не грело, и во внутреннем дворе музея царил холод. Тут и там чернели замерзшие лужи. Неподалеку стояла группа испанских туристов, которые явно мерзли в своих пуховиках. Одна женщина уставилась на Йейна так, будто он был местной статуей, которая внезапно ожила. Кое-кто начал указывать на него пальцами и шептаться. Йейн все проигнорировал, а Хейвен улыбнулась и притянула своего красавца ближе к себе.

Когда они выбрались на площадь Синьории, Хейвен остолбенела. Здесь не было ни души, кроме мужчины в черном балахоне – таком длинном, что подол задевал мостовую. На голове – широкополая шляпа, на лице – жуткая белая маска с длинным остроконечным клювом. Глаза незнакомца закрывали очки с красными стеклами. Настоящее чудовище из бездны ада! Но Хейвен, конечно, узнала его костюм. Таким образом одевались в Средние века врачи во время эпидемий чумы. А этот тип остановился около неподвижно лежавшего на мостовой тела и потрогал его клюкой. Затем перевел взгляд на Хейвен. Его глаза неодобрительно блестели в прорезях маски. Девушка моргнула, и все исчезло.

– Пойдем. Надо поторопиться, пока не стемнело, – произнес Йейн.

Хейвен поняла, что ее возлюбленный ничего необычного не видел.

Миновало восемнадцать месяцев с тех пор, как Хейвен узнала правду о посещавших ее странных видениях. Это были не галлюцинации, не фантазии, а воспоминания – сцены, свидетельницей которых ей случалось становиться в прежних воплощениях. Врач не принадлежал к двадцать первому веку, но некогда он был настолько же реален, как тот юноша, который сейчас держал ее за руку.

Видения начались в раннем детстве. Хейвен часто падала в обморок и переносилась в иную жизнь. Например, когда-то ее звали Констанс, и она в молодости погибла при пожаре. Непонятные «припадки» Хейвен пугали окружающих. Они не сомневались, что девочка больна или не в себе. Только ее отец догадывался о том, что его дочь, лишаясь чувств, всякий раз отправляется в другое время. Отец Хейвен стал жертвой несчастного случая и унес в могилу тайну Хейвен. С тех пор прошло почти десять лет.

Вскоре после того как Хейвен исполнилось семнадцать, видения возобновились с новой силой. Наконец-то ей было открыто их истинное значение! Все они являлись воспоминаниями о ее прежних реинкарнациях. Движимая потребностью узнать как можно больше о безвременной кончине Констанс, Хейвен покинула родной городок в штате Теннесси и приехала в Нью-Йорк. Там она нашла того, кто ее убил, и своего вечного возлюбленного, а также человека в черном, который преследовал ее не меньше двух тысяч лет.

Однако потом видения, связанные с Констанс, прекратились. Обмороки у Хейвен случались редко, и по ночам она оказывалась в далеких временах и экзотических странах. Ее посещали яркие сны, но они всегда гасли с зарей. Днем, когда светило солнце, Хейвен была свободна от «припадков». Но когда она слышала звук давно забытого имени или ветерок приносил знакомый ей аромат, или дыхание Йейна касалось ее кожи – прошлое Хейвен мгновенно сливалось с настоящим. У нее кружилась голова от любви к Йейну. А иногда ее охватывала могучая смесь старых страхов и смутных желаний.

– Тебе ни о чем не напоминает палаццо?

Йейн отпустил руку Хейвен и указал на особняк в конце тесной маленькой площади. Она сначала посмотрела на лицо Йейна, а уже потом – на тот особняк. Она до сих пор ощущала прилив волнения, встречаясь глазами с любимым. Его волнистые каштановые волосы были спрятаны под вязаной шапочкой, а нос покраснел на морозе, но даже сейчас Йейн был мало похож на простого смертного. На миг Хейвен стала безразлична ее прежняя жизнь во Флоренции. Что в ней толку, если она не смогла разделить ее с Йейном?

Девушка неохотно повернулась к зданию, о котором ее спросил Йейн. Настоящая крепость, а не дворец. Нижний этаж оказался сложен из больших квадратных блоков. В трех отдельных арках темнели громадные металлические двери. В каждую из них без труда вошел бы великан, и все они были крепко-накрепко закрыты. Но Хейвен знала: за ними находится внутренний двор. А лестницы, которые ведут к жилым комнатам на второй и третий этажи, могут быть убраны в случае опасности. В те времена, когда возводилось палаццо, богатые люди весьма решительно защищали свои ценности.

Веки Хейвен затрепетали. Она почувствовала, что бежит, путаясь в тяжелых нижних юбках. Вокруг нее стены, выкрашенные в красный цвет и покрытые позолотой. Половицы громко заскрипели. Она бросилась к окну. Она – маленького роста, поэтому забралась на подоконник. Улеглась на живот, высунула голову и обвела взглядом площадь.

От палаццо мчался прочь мальчик-подросток. Синяя туника и красные чулки велики размера на два. «Беги! – прокричала она ему вслед и расхохоталась до слез. – Не давай им поймать тебя!»

Произнесенные слова на слух показались ей странными, иноземными, однако их значение она поняла без труда.

«Беатриче! – послышался позади нее резкий женский голос. – Слезь немедленно! Что там еще натворил твой братец?»

– Здесь был мой дом, – пробормотала Хейвен, вернувшись в двадцать первый век. – Меня звали Беатриче, и у меня был брат.

– Значит, ты его увидела? – заинтересовался Йейн, по обыкновению, криво усмехнувшись.

– Да я его толком разглядеть не успела. Он куда-то улепетывал во весь опор, – Хейвен умолкла. – Погоди, ты спросил…

Йейн сложил руки на груди, словно напыщенный профессор, и начал читать лекцию, достойную почтенного историка:

– Стоящий перед вами палаццо был приобретен в тысяча триста двадцать девятом году Джерардо Веттори, богатым виноторговцем. Обратите внимание на герб семейства Веттори над парадной дверью. Здесь изображены три довольно-таки безумных дельфина, держащие в пастях грозди винограда…

– Хватит паясничать и перестань надо мной издеваться! – воскликнула Хейвен, осознавая, что если она начнет смеяться, то только подстегнет Йейна. – Ты имеешь в виду, что в той жизни моим братом был…

Она не могла решиться произнести это имя.

– Невзирая на могучее либидо и взор, не упускающий ни одной юбки, Джерардо Веттори смог зачать лишь двоих отпрысков. Ты – его дочь. А первенцем был твой нынешний приятель Бью. Тогда его звали Пьеро Веттори. Хулиган мирового класса, между прочим.

На миг Хейвен лишилась дара речи. Конечно, она была в курсе того, что Бью Декер, ее лучший друг из Теннесси, являлся ее братом в прежней реинкарнации. Но она никак не ожидала, что когда-нибудь обнаружит дом, где они дрались и играли семьсот лет назад.

– Я хотел привезти тебя сюда с первого дня, как только мы приехали в Италию, – объяснил Йейн. – Приберегал, как сюрприз.

– Ты и с братом Беатриче был знаком?

– Я подружился с Пьеро незадолго до моей гибели. И безумно влюбился в его младшую сестренку. Не сказать, чтобы он был в восторге.

Хейвен вспомнила мальчишку в длинной, не по росту, тунике, и то, как она обожала старшего брата. Беатриче Веттори боготворила Пьеро. В ее видении ему было не больше тринадцати, но она говорила всем подряд, как он бесстрашен и гениален.

– Жалко, что все так быстро закончилось, – вздохнула Хейвен. – И я не увидела тебя. У меня в голове – сплошные обрывки.

– Но в один прекрасный день все изменится, – успокоил ее Йейн. – Тогда ты будешь рассказывать мне истории.

– Наверное, – кивнула Хейвен, хотя втайне понадеялась, что такого никогда не случится.

Ей удалось запечатлеть в памяти лишь несколько фрагментов из былых жизней. Но почему? Вероятно, в ее прошлом таились очень неприятные и пугающие моменты. А вот с Йейн сложилась совсем иная ситуация. Он мог с легкостью вспомнить любую из своих реинкарнаций. Именно этот талант делал его таким опасным для некоторых – а особенно для человека в черном.

– Хорошо бы сфотографировать палаццо для Бью, – заявила Хейвен.

– Подожди минуту. Сначала – кое-что другое. Когда ты упомянула, что хотела попутешествовать, я именно поэтому и предложил Флоренцию. И теперь я смогу наверстать упущенное.

– Ты о чем? – удивилась Хейвен.

Йейн снял перчатки и сунул в карман пальто. Потом он нежно прикоснулся пальцами к щекам Хейвен. Она закрыла глаза и ощутила его теплое дыхание. Их губы соприкоснулись, время остановилось. Рука Хейвен скользнула между пуговицами на пальто Йейна и легла на его грудь. Порой она так делала – исключительно ради того, чтобы убедиться, что он есть, и он – абсолютно реальный.

Она не имела понятия, как долго они простояли, обнявшись. А когда Хейвен открыла глаза, во Флоренции уже стемнело.