Текст книги "Остановка последнего вагона (СИ)"

Автор книги: Кирилл Гольцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Посмотри, как я иду! – как-то озабоченно сказала Маша, и я отметил, что, и в самом деле, это сейчас напоминает то, к чему вполне можно применить термин «раскоряка». – Никогда не задумывался, почему девочки так красиво ходят, виляя задом?

– Наверное, чтобы нравиться себе и окружающим?

– Нет, всё гораздо банальнее, как и многое, связанное с женщинами… – вздохнула спутница и грустно улыбнулась. – Видишь, если мы будем ходить так же свободно, как мужчины, то станем все смотреться вот так – нелепо, словно какие-нибудь кавалеристки. Поэтому хочешь не хочешь, а приходится соблюдать линеечку, а уж красота там и всё прочее, так сказать, лишь отличный побочный эффект, не более того.

– Интересные мысли. Как-то не задумывался о таком. – Ответил я и почему-то невольно вспомнил, как нелепо смотрятся болтающиеся женские руки, особенно с длинным маникюром, при быстром движении, если им не за что уцепиться – сумку там или партнёра.

– Вот поэтому у мужчин всегда гораздо меньше проблем, чем у женщин. Помни это и относись к нам, как к уже обременённым массой хлопот, пусть и невидимых со стороны, даже если кажется, что женщина ничего такого и не делает. Вот так вот. Ладно, мы туда?

Девушка опять перешла на шаг по линейке и многозначительно показала на симпатичный, переливающийся огоньками вход, неподалёку от которого располагалось похожее, но гораздо менее привлекательное заведение – палатка с резиновым шатром, куда сквозь большие дыры задувал ветер, кажется, без труда двигая блёклые дешёвые пластиковые столы и стулья.

– Конечно. Ты обо мне плохо думаешь! – усмехнулся я и через минуту мы уже сидели в комфортной, но чуть душной и пропахшей какими-то специями атмосфере. Здесь было тепло, и продолжающийся на улице дождик, кажется, набирающий силу, чертил забавные разводы по стёклам больших окон, старательно огибая нарисованные там чашки с кофе и чьи-то бесполые руки. Из этого я про себя заключил, что краску клали поверх и она хоть немного, но выпирает. Если по такой поверхности провести рукой с закрытыми глазами, то можно даже попытаться угадать – что же находится под пальцами, или ошибиться и весело над этим посмеяться в тёплой компании.

– Принести меню или сделаете заказ сразу? – спросила нас быстро подошедшая и какая-то запыхавшаяся низкорослая официантка в синем передничке и большим, косо приколотым, значком с надписью «София. Обращайтесь ко мне!» на груди.

– Нам два любых мороженых, кофе и много булочек с корицей, если есть! – быстро сказала Маша и, подняв брови, вопросительно посмотрела на меня. – Или ты хочешь что-то ещё?

– Нет, всё правильно, – ответил я и почему-то заметил на лице официантки лёгкое разочарование.

– В таком случае… – начала она, но потом просто громко захлопнула папку с меню, которое успела разложить на столе и, дёрнув плечами, быстро удалилась.

– Что же, вот мы и одни. Теперь, пожалуйста, расскажи всё, что сможешь. – Попросил я, заранее почему-то отвергая такой банальный ответ, как зашла в магазин, понравилось, купила, больше ничего не знаю.

– Сначала скажи – где ты взял капсулу?

Я неохотно и очень кратко изложил свою историю, ожидая какой-нибудь реакции в стиле какой ужас, но Маша оставалась совершенно спокойной.

– Что-то примерно такое я и думала. Они с ней заговорили, выбрали тебя и она передала. Глупая девчонка – она же знала правила, вот и попала в беду!

– Мне нужно знать подробности.

– Хорошо. – Маша кивнула и наморщила лоб. – Ты никогда не смешил или шокировал людей?

– Нет.

– Ты мне кажешься человеком достаточно наблюдательным и серьёзным, поэтому их выбор, наверное, правильный!

– Так что?

– Расскажу. Да, пожалуй, с этого всё и началось. В прошлом году я рассталась со своим молодым человеком. В общем-то, по правде говоря, ничего в нём такого особенного и не было, но всё-таки стало для меня большой трагедией – это были первые отношения, которые я считала действительно серьёзными. И вот однажды я поехала на пруды, где мы любили одно время гулять – не знаю сама зачем: может быть даже, чтобы ещё немного поистязать себя под видом успокоения приятными воспоминаниями. Людям свойственны такие вещи, но они очень редко приводят к чему-то хорошему. И там было искусственное дерево из металла, увешанное ленточками и замками. Знаешь, куда всё это добро цепляют на счастье, удачу, и ещё не разберёшь даже чего?

Я кивнул и положил руки на стол, машинально теребя простенькую пластмассовую салфетницу с невнятными затёртыми узорами. Почему-то мне пришло в голову, что многие люди до меня сидели здесь так же и трогали её, выслушивая что-то важное, пытаясь высказать наболевшее или просто томясь ожиданием. Да, теперь ко всем ним присоединился и я.

– Вот-вот, но это было романтичным. Мы зашли с ним на рынок, купили какие-то дюбеля для дома, ещё что-то и этот самый замок средних размеров с золотыми ключиками. Потом пришли туда и вместе заперли этот символ нашей любви и верности, выбросив ключи в пруд. Не знаю, как нас поняло дерево и насколько исполнило самое сокровенное желание каждого, но буквально через пару недель мы расстались и, как ни странно, наверное, почувствовали от этого облегчение оба. Так бывает, хотя никакого внятного повода и не было. Мы не ссорились или в чём-то подозревали друг друга, а просто в какой-то момент почувствовали, что не хотим больше видеться и честно поделились этими мыслями друг с другом. Думаю, что-то такое случалось у каждого в жизни. Но у меня это неожиданно через пару дней переросло в депрессию и даже какую-то манию, склонную навязчиво вспоминать малейшие моменты совместной жизни. Так вот, не знаю даже зачем, но я снова оказалась у этого дерева – одна и без всяких перспектив новых отношений, как, во всяком случае, мне тогда казалось. Невесело, правда?

– Да уж. – Протянул я, чувствуя, что пока Маша доберётся до сути, наверное, рабочее время закончится само собой, и возвращаться в офис не придётся в любом случае. Однако дальше дело пошло неожиданно быстрее.

– И вот я нашла этот замок, хотя почему-то думала, что его давно кто-то снял и выбросил. Ведь далеко не мы одни побывали здесь, а, значит, дерево нужно было периодически освобождать от груза, иначе не останется места для других. Но кто мог бы этим заниматься, честно говоря, я не представляла. А потом увидела на ветках, рядом со своей, чью-то большую тень, и неожиданно очень сильно испугалась. Быстро повернулась, но рядом никого не было, и от этого пришла в настоящий ужас. Берег вокруг был пустынный и только очень далеко какие-то малыши катались на детских квадроциклах. Потом я опять обернулась к дереву и снова чужая тень была там – она двигалась по изогнутым железным листьям и словно подкрадывалась. Мне хотелось бежать туда, где есть вокруг люди, понятный и привычный мир, но я не могла сдвинуться с места и тут почувствовала, как что-то легко, даже нежно, касается моей шеи. Ощущения были приятные и немного щекотные, даже где-то будоражащие своей таинственностью. А потом всё исчезло – тень метнулась в сторону и пропала. Я, кажется, бесконечно долго стояла, не в силах пошевелиться, а когда наконец обернулась, то по-прежнему не увидела никого вокруг. Но страха больше не было – его место заняла теперь лишь лёгкая озадаченность. Ведь там и спрятаться-то толком было негде. Но какие-то непривычные ощущения на шее остались и, аккуратно протянув руку, я нащупала этот самый шнурок, а на нём – капсулу. Признаться, сначала я приняла это за какой-то романтичный жест тайного поклонника или Сергея, моего бывшего, что было вероятнее, однако потом что-то привлекло моё внимание на небольшом островке песчаного пляжа. Подойдя ближе, я увидела, что это неровно выведенные кем-то цифры, которые начинали постепенно размываться, окатываемые набегающими на берег волнами. Вскоре они пропали совсем, правда, не раньше, чем я их запомнила, сама не понимая зачем. Вот так-то. Ни в тот день, ни на следующий или через неделю, ничего необычного не происходило. Конечно, я терялась в догадках, порой фантазируя совсем безумно, но скорее пребывала в приподнятом настроении и ждала теперь чего-то хорошего, чем боялась.

– А какие там были цифры? – тихо спросил я, подумав, что они вполне могут совпадать с теми, что назвала мне незнакомка.

– Не скажу и тебе не советую кому-нибудь доверять свои!

– Почему?

– А ты вот слушай дальше и можешь узнать немного больше.

– Всё, молчу, молчу.

В этот момент к нам снова подошла официантка по имени София, с грохотом поставив две прозрачных ёмкости с мороженым, чашки кофе и печальную щербатую тарелку с маленькими булочками.

– Это ваше! – зачем-то пояснила она и насупилась. – Что-то ещё?

– Нет, то есть да – принесите счёт, пожалуйста! – ответил я, так как всегда предпочитал сразу расплатиться, чтобы, безо всяких проблем в случае необходимости в любой момент встать и уйти.

– Ладно, только не давайте крупные купюры, только на чай, а то сдачи нет. – Сказала София и взглянула на меня с таким выражением, словно говорила лишь то, что ей предписано, на самом деле прекрасно зная, что у такого парня, как я, в лучшем случае, по карманам звенит мелочь.

– Хорошо, учтём! – кивнул я и пристально посмотрел на официантку. Та некоторое время с вызовом разглядывала меня, потом хмыкнула и пошла в сторону стойки, по дороге ловко смахивая жёлто-серой тряпкой крошки с соседних столиков.

– Ладно, нас немного прервали. Так что же с этими цифрами?

– Прошёл примерно месяц, и вот однажды я ехала в метро к подружке, а на меня не отрываясь смотрел какой-то мужчина средних лет. Он мне сразу не понравился – терпеть не могу мужиков, которые делают маникюр на мизинцах рук и почему-то считают это чем-то крутым. Мне кажется, что сегодня такой человек так отнесётся к двум пальцам, потом ко всей руке, а дальше начнёт пудриться, подкрашивать веки, губы и станет заглядываться на симпатичных парней. У тебя-то с этим как?

Я вытянул перед ней свои руки с коротко остриженными ногтями и постучал ими по столику, словно показывая, что они у меня натуральные.

– Хорошо, здесь ты точно в норме. Так вот, когда поезд остановился на моей станции, я вышла, а он – за мной. Потом шёл следом по эскалатору, вышел на улицу и держался на расстоянии, словно думал, что я его не заметила. Сначала предсказуемо разволновавшись, я хотела обратиться к первому же встречному милиционеру, но потом почему-то так не сделала. Вокруг было людно и, остановившись недалеко от автобусной остановки, я развернулась и пошла прямо на незнакомца, решив выяснить всё сразу. Иначе мне бы потом непременно много дней мерещился везде его образ, и я начала бы бояться всего на свете. Поэтому речь, конечно, не о решительности, а скорее выборе меньшего из зол. А он и не пытался убежать – просто стоял и ждал меня. Я подошла, а незнакомец медленно вытащил из кармана пальто руку, на большой палец которой была намотана верёвка с точно такой же капсулой, как и таинственно оказавшаяся на моей шее у дерева желаний…

Маша протяжно зазвенела ложкой и отправила в рот порцию мороженого. – И тут вся моя настороженность исчезла. Значит, этот некто мог мне объяснить случившееся или просто сложить две капсулы, которые идеально вошли бы в пазы друг друга и сказать, что этот таинственный даритель – он, который давно и тайно влюблён в меня. В общем-то, получилось всё несколько иначе. Он представился Анатолием, спросил моё имя и попросил показать кулон. Едва взглянув, кивнул и очень вежливо попросил уделить прогулке с ним всего несколько минут. Я, конечно, согласилась и вот, что узнала. Оказывается, он был знаком ещё с двумя людьми, которые имели точно такие же капсулы, а на меня вышел, как ни странно, по тени, которая не могла ни от чего отбрасываться и тем не менее была замечена им в метро. По его словам, он уже несколько раз ошибался, попадая из-за этого в разные комичные ситуации, и очень обрадовался, что наконец-то именно ему улыбнулась удача. Теперь вот и мы с тобой нашли друг друга, но должно быть шестеро – одного не хватает.

– И что всё это значит?

– Он сказал, что есть какое-то место, куда надо идти только тогда, когда мы все шестеро будем вместе. Там каждый вложит свою капсулу во что-то и наберёт только ему известные цифры. И, если всё правильно, то должно произойти нечто, позволяющее получить небывалый приз. Правда, я так и не поняла, о чём идёт речь – деньги, вещи или что-то другое. Похоже, Анатолий и сам толком не знает. Конечно, я сказала ему, что на подобные игры у меня нет ни времени, ни желания, в ответ на что узнала, что, раз выбрана, просто так уйти от этого нельзя. Теперь и тебе надо быть очень осторожным, если не хочешь кончить, как та девушка на набережной.

– Дальше…

Я смотрел, как Маша отхлёбывает кофе и отправляет в рот ещё одну порцию мороженного, но к своей не притронулся.

– Эти тени, они вовсе не такие безопасные и если ты что-то будешь делать неправильно, то начнёшь слышать их голоса. Это, так сказать, первое и последнее предупреждение. Потом, если не исправляешься, они назовут тебе место, время и того, кому ты должен передать капсулу, после чего тебя ждёт смерть. Насколько я поняла, отказаться от передачи нельзя, иначе начинается что-то совсем ужасное. Вот это и привело к твоей сегодняшней встрече с прекрасной незнакомкой.

– А что не надо делать?

– Собственно, условие всего одно и очень простое: не быть как все. То есть приветствуется странность, комичность и прочие подобные оригинальные вещи, а мерилом твоих стараний станет отношение окружающих. Если про тебя поползут слухи, как, например, обо мне и люди частенько начнут покручивать у виска пальцем, значит, несомненно, ты на правильном пути и всё в порядке. Поэтому дорогой, хочешь или нет, а тебе придётся теперь соответствовать. Вот и получается так, что мы все заинтересованы как можно скорее найти где-то блуждающего этого самого шестого и вставить свои капсулы в это нечто. Даже не из-за каких-то наград и призов, а просто затем, чтобы избавиться от этого бремени и получить возможность снова стать самими собой. Собственно, на этом и всё. Мы обменялись с Анатолием телефонами и договорились созвониться, как только я отыщу кого-нибудь ещё с капсулой или это сделает он. Тогда надо будет собраться вместе и действовать. Поэтому конечно, я непременно сейчас с работы позвоню ему и всё расскажу. Хотя может так оказаться, что он уже всё знает и эта девушка – один из тех двух людей, о которых он говорил. В любом случае конец истории.

– Ну а что про тени? Откуда они, кто всё это затеял?

– Не имею ни малейшего понятия. Анатолий вскользь упомянул, что есть человек, которому дали первую капсулу, и он должен знать немного больше, но, наверное, так ему ничего пока и не сказал. Да и не всё ли равно? Есть цель и необходимость её достичь – не надо ничего усложнять и пытаться прыгнуть выше головы!

– Понятно. Какой-то бред. Ты уверена, извини за прямой вопрос, что в себе? – неожиданно разозлившись, спросил я и подался вперёд. – Я слышал, конечно, что ты сумасшедшая, но не верил, а теперь вижу, что у тебя галлюцинации, какие-то параноидальные мысли и мания преследования. Психушка, видимо, уже море слёз пролила без такого человека! Зачем ты мне всё это рассказывала? Неужели подумала, что я вот так просто поверю во всю эту чушь?

Некоторое время Маша молча доедала мороженное, потом всхлипнула. – Зачем ты так? Сам просил всё рассказать и вот теперь кричишь, обзываешься. И тени наверняка видел ни от чего. Значит, наверное, и ты псих?

– Просто твой рассказ так…

Я запнулся и подумал, что на это трудно что-то возразить. В самом деле, я это видел на капоте машины, по куртке незнакомки и эти мысли, наверное, явственно отобразились у меня на лице, поскольку Маша легонько похлопала меня по руке и примирительно сказала. – Вот видишь. Тебе просто нужно подумать, разобраться, а потом мы можем, если захочешь, опять об этом поговорить. Как считаешь?

– Думаю, что это здравая мысль, которую, признаться, весьма неожиданно услышать именно от тебя, – усмехнулся я. – Ничего больше не хочешь мне сказать? А?

– Нет. Мой телефон ты знаешь, я твой – тоже. Поэтому в случае чего созвонимся, да и в офисе будем постоянно сталкиваться. Хотя вот ещё что – капсулу надо всегда носить при себе и ни в коем случае не потерять. Это будет обозначать верную смерть – постарайся быть повнимательнее. Поэтому, пожалуйста, веришь ты в это или нет, лучше повесь её на шею. Так оно вернее будет, и ты ничем не рискуешь, даже если ничего подобного взаправду нет. Ну как крестик что ли – просто кулон и всё. Тем более согласись, его можно смело назвать унисексовым.

Маша отодвинула в сторону свою порцию мороженого и двумя большими глотками, причмокнув, допила кофе.

– И что? Наше свидание пока можно считать оконченным?

– Наверное, да, – кивнул я и, повесив после короткого раздумья капсулу на шею, приподнялся, пропуская девушку вперёд и невольно подумав, что вряд ли смогу с ней вот так просто сладить, если она неожиданно набросится сзади и попытается меня убить. Впрочем, откуда такие мысли? Поверил ли я Маше или действительно посчитал лишь плодом больного воображения? Трудный вопрос и против положительного ответа, казалось, поднималось всё в моей голове, но душа, или что там внутри, явственно нашёптывала, что это всё правда, от которой можно убегать, не верить или делать что-то ещё, но она такой и останется. В любом случае, всё сказанное и произошедшее сегодня явно нуждалось в осознании, и моя идея уехать домой показалась здесь очень дальновидной и здравой. Тем более едва подумав о том, что я мог бы сейчас вернуться на работу, что-то внутри меня выказало такое отторжение даже теоретического допущения этой возможности, что, уверен, за вещами бы мне точно не пришло в голову туда возвращаться после этих посиделок.

Мы молча вышли из кафе и направились в сторону набережной, обратив внимание, что дождь прошёл, и о нём напоминают лишь большие лужи в неровностях асфальта, напоминающие гигантские кляксы. Я всё хотел что-то ещё спросить, но почему-то никак не мог сформулировать свои мысли. Странно – никогда не замечал за собой ничего подобного и уж дежурных фраз, от которых так быстро и просто можно было перейти к интересующей теме, у меня было заготовлено в достатке. А может, в этом молчании и было что-то весьма красноречиво говорящее или даже сближающее? Наверное, хотя даже познакомившись с Машей ближе, объединённые теперь вроде как общей странной тайной, я особой симпатии к ней по-прежнему не испытывал. Да и что мог изменить такой короткий эпизод, который я даже ещё толком не обдумал и в полной мере не осознал? Наверное, действительно ничего.

Правее, возле массивной синей машины, вытянувшись по струнке, стояли три милиционера, которые сразу бросались в глаза своей неуместной неподвижностью на фоне спешащих в разные стороны людей. Их словно каменные и ничего не выражающие лица, явно не скрывали периферийного происхождения молодых людей, и единственный, кто казался здесь более-менее живым и вменяемым – большой лохматый пёс в наморднике, сидящий прямо перед ними. Один из блюстителей порядка крепко, до красноты в руке, держал широкий коричневый поводок и почему-то напомнил мне слепого, который дожидается зелёного света на перекрёстке и полностью уверен, что собака-поводырь в нужный момент встанет и поведёт его вперёд.

– Ой, какой славный, – прошептала Маша и неожиданно быстро сделала несколько шагов в сторону милиционеров. Потом нагнулась, некоторое время всматривалась в глаза псу, который, похоже, был несколько удивлён и смущён подобным вниманием, да так, что перестал тяжело дышать и даже, кажется, прикусил кончик своего слюнявого языка. Уделив какое-то время безмолвному созерцанию собаки, девушка порывисто поднялась и, встретившись с расширившимися от непонимания глазами крайнего блюстителя закона, как ни в чём не бывало пошла дальше, призывно махнув мне рукой.

– Какой, а? Скажи!

– Да, ничего. Похоже, ты изумила их, – натянуто улыбнулся я и мельком оглянулся, увидев, что все трое с теми же ничего не выражающими лицами, молча смотрели нам в след и, похоже, попросту не знали – как реагировать на это пустяковое происшествие.

– Ничего страшного. Ладно, ты, наверное, на работу сегодня не пойдёшь?

– Да. А почему ты так решила?

– Просто у тебя взгляд не поблек – пустячок, а заметный.

– Может и так. Ладно, спасибо, что согласилась поговорить. Тогда до завтра. Увидимся! – кивнул я, и в какой-то момент мне показалось, что Маша тянется ко мне, рассчитывая на поцелуй. Позже, конечно, я отбросил эту мысль как заведомо нелепую и быстро зашагал вперёд, оставляя позади вход в контору слева и суету на строительной площадке справа. Уже заворачивая за поворот у набережной, откуда выезжал огромный грузовик, остановившийся поперёк дороги и включивший аварийные огни, я обернулся и увидел, как Маша наклоняется к небольшой чёрной машине, медленно двигающейся по улице, и громко кричит. – Сиденье-то подними повыше, а то и дороги не видишь!

Вынужденно остановившись и слушая пронзительные автомобильные гудки, несущиеся откуда-то из-за грузовика, который, видимо, успел собрать пробку, я действительно разглядел за рулём «мини» необычайно низко сидящую женщину средних лет, голова которой была практически вровень с рулём. Похоже, она выговаривала в пространство что-то злобное, кривила рот и поглядывала в зеркало заднего вида, явно поминая недобрым словом Машу. Забавно, что руль был обёрнут в чехол с большими божьими коровками на зелёном фоне, сквозь который как-то нездорово-бело и неестественно смотрелись руки водителя.