Текст книги "Остановка последнего вагона (СИ)"
Автор книги: Кирилл Гольцов
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
– Так и что с того? Он, видите ли, по разным заграницам ошивается, а предупредить соседей никак не может. Нет, совсем люди у нас о других не думают. Мы, можно сказать…
Из комнаты Любови Игоревны раздалась телефонная трель и, смерив меня возмущённым взглядом, она скрылась, громко хлопнув дверью.
– Как видишь, всё у нас точно по-прежнему, – вздохнул Петрович.
– Да, так и есть. И это, наверное, хорошо, – ответил я и прошёл к себе в комнату, где некоторое время посидел на кровати, понурив голову и, захватив из шкафа пару полотенец, шампунь и начатое мыло, пошёл в ванную.
Из-за покосившейся деревянной двери слышался заливистый смех и какие-то нечленораздельные восклицания Любови Игоревны, у которой подобные разговоры могли длиться часами. Поэтому я смог спокойно и без привычного громкого раздражённого стука в дверь помыться, а потом четверть часа просто полежать на кровати, глядя в потолок. Затем, собравшись и чувствуя себя почти хорошо, я направился на работу – последнее место, где планировал сегодня побывать. А когда уже вошёл в офисное здание и начал подниматься на лифте, то неожиданно понял, что больше не хочу иметь ничего общего с этим местом. Набережная и всё остальное будут бесконечно возвращать меня к произошедшему, а это казалось просто невыносимым – особенно сейчас, когда всё было таким свежим в памяти. Бредя по своему этажу, я столкнулся с парой вежливо поздоровавшихся знакомых сотрудников, а буквально с порога увидел Вениамина Аркадьевича, который, раскрасневшись, стоял посередине холла и выговаривал окружающим что-то неразборчивое, но явно оскорбительное. Едва заметив меня, он, после секундного колебания, засеменил ко мне, грозно рыкнув окружающим. – Все за работу! Быстро!
Через секунду его теплая мягкая и словно напудренная рука ухватила меня за пальцы и буквально заставила обменяться приветственным рукопожатием.
– Очень рад вас видеть. Выглядите отдохнувшим, загорелым, да и вообще замечательно, – лилейным голосом буквально пропел Вениамин Аркадьевич и потянул меня вперёд. – Пожалуйте в мой кабинет. Конечно!
Я неторопливо двинулся следом и, когда дверь за нами закрылась, тяжело уселся на стул, так хорошо мне знакомый с нашей недавней, но уже кажущейся очень далёкой последней встречи.
– Итак, ещё раз хочу отметить, что очень рад вас видеть. Альберт Митрофанович, конечно, предупредил меня, что вы заняты очень важным делом для Анатолия Юрьевича и смею надеяться, что он остался вами более, чем доволен.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, о ком он говорит, и я решил, что речь идёт именно о моём Анатолии, смутно припоминая слова охраны, когда я приближался к «хрущёвке». Как странно и неприятно было слышать об этом из уст этого юркого и угоднически настроенного ничтожества. Вот уж правду говорят, что чем человек богаче и влиятельнее, тем он проще и доступнее. Однако, наверное, с этим надо уже родиться. А будь сейчас всё у этого Вениамина Аркадьевича, так он наверняка превратился бы в сущего деспота, только уже в масштабах города или страны.
– Да, мы решили все наши дела, – тем не менее, хрипло ответил я. – Собственно, я зашёл ненадолго и вот по какому вопросу…
– Погодите, погодите о работе. А как вообще дела у Анатолия Юрьевича? Мы виделись с ним всего пару раз, и то, так сказать, издалека, но мне очень хотелось бы познакомиться поближе. Как думаете, при случае вы не могли бы нас представить?
Я вспомнил искажённое ужасом лицо, перекошенное пенсне и надвигающуюся темноту, а потом, мотнув головой и отгоняя эти мысли, натянуто сказал. – Вряд ли. Дело в том, что я хочу уволиться.
– Да что вы такое говорите, мой дорогой человек? Как?
Вениамин Аркадьевич аж подпрыгнул и затрясся.
– Я уверен, что мы сможем как-то обсудить вопрос с зарплатой, да и место в офисе сделать вам поприличнее. Не спешите, все мы люди и можем разумно договориться. Или у вас есть какое-то конкретное предложение со стороны? Так тем более есть повод обсудить!
– Нет у меня ничего и разговаривать на эту тему я не хочу.
Я взял из стопки на столе лист бумаги, вытащил из красивого, украшенного зеленоватыми камнями канцелярского набора длинную ручку и быстро написал «по собственному желанию».
– Да не спешите вы так. Что же это? А Альберт Митрофанович в курсе?
– Уверен, что Анатолий… Юрьевич меня поймёт! – отчеканил я и встал. – Пойду, возьму кое-что из вещей на рабочем месте и хочу сразу откланяться, чтобы не отвлекать вас от работы.
– Всё так неожиданно. Вы ещё подумайте и можете звонить мне в любое время. Надо же, как получается, – продолжал бубнить Вениамин Аркадьевич, шустро вскакивая и провожая меня до дверей.
Я молча вышел и, отвечая на приветствия окружающих слабыми кивками головы, прошёл к своему столу. Как никогда мне показалось замечательным, что здесь больше никого не было. Я начал открывать поскрипывающие ящики, перебирая содержимое и убеждаясь, что брать мне с собой особенно нечего. Однако в какой-то момент мои пальцы коснулись тёплого гладкого звякнувшего предмета и я замер, сразу поняв, что это свисток, который дала мне Маша. Да, акул отпугивать не пришлось, потому что вместо них были тени и Этна. Тем не менее именно эту вещь я решил захватить с собой на память и, бросив задумчивый взгляд на ноутбук, под которым явно угадывались контуры не вытертой пыли, быстро направился к выходу.
– Может быть, сходим покурить? – окликнула меня нестройным хором пара знакомых ребят, но я отрицательно покачал головой и вдруг резко остановился возле рабочего места Маши, где теперь сидела какая-то белокурая и явно крашеная девушка с неприятным вытянутым лицом и излишне ярко намазанными губами. Она медленно подняла на меня глаза, глупо захлопала ресницами, а рот начал подёргиваться в нерешительности – улыбнуться или сдвинуть губы в строгую щёлку. Я посчитал, что лучше не тянуть, а самому разрешить её сомнения, начав. – Здесь сидела другая девушка, её звали Маша.
– Ой, а вы ничего не знаете? – тут же раздались женские голоса из соседних секций. – А она умерла. Так трагично и непонятно – ведь была совсем ещё девчонкой. Говорят, её нашли в леске, недалеко от аэропорта «Домодедово» – может, маньяк какой или ещё что нехорошее приключилось. Даже следователь сюда приходил – у неё, горемычной, и родных-то не было, только какой-то двоюродный дядька, да и тот скончался в больнице. Мы и деньги собирали на венок…
Я слушал краем уха, глядя на прижатые жёлтыми магнитиками с улыбающимися рожицами фотографии над компьютером Маши. На них была в разных позах изображена маленькая худенькая собачка, из тех, что вечно дрожат ногами и неизменно нежатся на руках одиноких дам или женщин, считающих себя на этом основании светскими. Животное явно не принадлежало Маше, а, скорее всего, было любимицей этой новой девушки. Однако искал я другое и нашёл – здесь же, чуть зажатый дверью полки, висел второй свисток. Я протянул руку, потянул и он упал точно ко мне на ладонь, жалобно звякнув находящимся внутри шариком и словно приветствуя.
– Очень грустно. Это – моё, – спокойно сказал я, пряча оба свистка в карман, развернувшись и бросив: – Всего доброго!
А потом, выйдя из здания, я ещё долго стоял на набережной – снова смотрел на суетливых уток, погнутый знак и то место, где для меня всё это и началось со встречи с таинственной незнакомкой. Кстати, я так и не узнал, кем она была, и, возможно, даже к лучшему: меньше воспоминаний, ассоциаций и плохих мыслей в голове. Чем дольше я вглядывался в холодную серую воду, по которой плыли грязно-жёлтые осенние листья, тем больше понимал, что ничего подобного видеть не хочу, да и вообще – стоит подумать о новой работе где-нибудь поближе к дому. Тем более деньги у меня были – премиальные десять тысяч евро, ещё сто тысяч из конверта я даже не начинал, да и своими у меня было отложено шестьдесят пять сотен долларов, поэтому на первое время на всё за глаза хватало. А там – посмотрим, что и как. Жизнь, как я теперь убедился на своём горьком опыте, полна неожиданностей и самых странных, непредсказуемых и необыкновенных вещей, однако, вспоминая наш с Леной разговор, мне хотелось верить, что свой лимит негатива я с избытком исчерпал на Сицилии. А потому, несомненно, меня должно ждать неизменно светлое и полное счастья будущее.
В общем-то, так и получилось – через полтора месяца я устроился на новую работу в подмосковном Жуковском – весьма близко от Тиндо, где проработал почти восемь лет, а потом начал пытаться открыть уже собственное дело. Несмотря на томительные ожидания, что в любой момент ко мне кто-то придёт с расспросами, связанными с поездкой на Сицилию, ничего подобного так и не случилось. Странно, но это меня почему-то даже больше расстраивало и нервировало, чем успокаивало. Однако со временем стало восприниматься лишь как странная данность или, скорее всего, тактичная скрытность Анатолия, который, быть может, предполагал подобный результат и заранее побеспокоился, чтобы ничего такого в моей жизни не случилось. Коммунальную комнату я продал, причём неожиданно выгодно, и взял по ипотеке «двушку» на вторичном рынке, за которую продолжаю выплачивать взносы. У меня есть красавица-жена, чем-то похожая на Лену, хотя я стараюсь себе ни в коем случае в этом не признаваться. А недавно появился на свет и сын, названный, по настоянию Оксаны, Анатолием. Собственно, я вообще не имел на этот счёт какого-то определённого мнения, но охотно согласился с предложением жены. Теперь мы ждём второго ребёнка и надеемся, что у нас будет девочка. Несмотря на своё желание не бывать больше в Москве, которое с годами, как ни странно, не ослабело, а, пожалуй, лишь упрочилось, я туда выбирался ещё неоднократно по различным делам, каждый раз сдерживая себя, чтобы не поехать на метро «Текстильщики». Но однажды, выпив чуть больше обычного с друзьями в симпатичном полуподвальном кафе возле платформы «Электрозаводская», я, сам того не замечая, оказался возле того самого окружённого забором дома.
Подойдя к запертой калитке, я ожидал окрика охраны сзади, даже очень надеялся услышать. Наверняка эти ребята теперь могли запросто намять мне бока, но быть может, удалось бы хоть что-то выяснить об Анатолии. Впрочем, что именно я намеревался узнать в самом лучшем случае? Что он пропал без вести или где-то прячется ото всех? Наверное, глупо, однако так никто и не появился. Я специально зашёл за деревья, откуда когда-то тихо выехал серый «Мерседес», но там оказалась припаркованной только старая отечественная пятёрка. Внутри сидела женщина средних лет и девочка-подросток, которые, замерев, как-то странно на меня смотрели. Неужели в моём лице или поведении было что-то особенное или настораживающее? Наверное. Впрочем, зная всю историю, они вряд ли этому бы удивились. Тем не менее, я быстро ретировался в сторону и чуть позже даже перелез в одном из мест через ограду, совсем уж явно нарываясь на неприятности, но всё было безмолвно и, кажется, необитаемо. Там я бродил до наступления темноты, а потом какой-то опустошённый поехал домой, где получил нагоняй от переволновавшейся жены, которая никак не могла до меня дозвониться. Как оказалось, телефон я где-то потерял и это стало, пожалуй, предпоследним неприятным событием, связанным с моим путешествием на Сицилию – аппарат был одной из тех простеньких «Моторол», что передал нам Анатолий по прилёту в Катанию. Я ей очень дорожил, а Оксана удивлялась, что такой приличный человек и ходит с таким архаичным телефоном. Разумеется, ни ей, ни кому бы то ни было ещё, я не рассказывал о том, что когда-то случилось и почему эта вещь для меня так важна. Однако, с её потерей для меня ушла в никуда ещё одна частичка прошлого и фактически о реальности моей поездки на Сицилию напоминал теперь лишь чуть заметный шрам на ступне и фигурка толстой голой девушки.
Она почему-то сильно раздражала жену – особенно то, что я ставил её неизменно наверх бара – место, отлично проглядываемое со всех сторон большой комнаты, и Оксана постоянно горько приговаривала о том, что подумают люди, когда увидят такое. Однако именно на эту фигурку мы смотрели вместе с Леной, и, кажется, в ней жила её, пусть крохотная, но живая частичка – во всяком случае, я в это верил.
А недавно родители жены решили ни с того ни с сего преподнести нам подарок – поездку всей семьёй на Сицилию, от чего я категорически отказался, чем, похоже, всех очень обидел. Я пытался что-то выдумать, объяснить, но получалась лишь путаница и бред. Но что я мог сказать внятного? То, что когда-то там был и вернулся один, оставив всех, скорее всего, мёртвыми и убегая от ужасных потусторонних теней и извержения Этны? Или рассказать о том, что каждую ночь вижу во сне кошмары об этом месте, часто даже не помня их сути, но осознавая невообразимый страх и ощущение, что монстры из прошлого чуть было всё-таки не дотянулись до меня даже сюда? Возможно ли это, если слишком реалистично вернулся в какие-то события? Быть может, да – я не знаю ответа, но в глубине души подозреваю, что так и есть. Впрочем, подтвердить или опровергнуть это некому – призрачной девочки или её знакомого Хельмана я с тех пор больше никогда не видел, хотя отчаянно пытался звать их в те ночи, когда просыпался, чувствуя себя в темноте очень одиноким и уязвимым. Наконец, наверное, стоило поделиться с родителями Оксаны моими опасениями, что, приехав на Сицилию, я обязательно захочу побывать именно на Этне, увидеть то самое место и, быть может, попытаться раскопать горячие камни. Зачем? Разумеется, чтобы снова увидеть этот несуразный коридор, постоять на месте, где был наш последний вагон, что-то выкрикивая до хрипоты в темноту, или даже шагнуть туда, вслед за Анатолием и Леной? Или убедиться, что ничего этого нет и в помине? Конечно, так поступить я не мог, и, тем не менее, с большим трудом сохранил мир в семье, уделяя много времени путешествиям в другие страны, неизменно тщательно обходя стороной лишь Италию. Правда, небольшой надувной самолётик с зелёно-бело-красным флагом на хвосте, который я однажды случайно увидел в одном из магазинов Жуковского, неизменно висел теперь на люстре в маленькой комнате. Он очень смахивал на тот самый «Боинг 757», на котором мы летели на Сицилию, и помогал в трудные моменты вспомнить о том, сколько всего пришлось преодолеть, чтобы остаться жить дальше. Только вот я совсем забыл или просто не успел спросить у Анатолия, как хотел ещё на Изола Белле, о том самом специфическом запахе, который врезался в мою память из сериала «Спрут». Однако всё ещё не теряю надежды получить от него ответ, каким бы это невозможным ни казалось с годами.
Несмотря на то, что с момента этих событий на Сицилии теперь уже минуло много лет и во многом я полностью не уверен – было это на самом деле или нарисовало только моё воображение, – не проходит и дня, чтобы я не ожидал известий от призрачной девочки, Хельмана, Анатолия и Лены. Каждый раз, отвечая на звонок, даже с высветившимся знакомым номером, я верю, что услышу в трубке именно их голоса. А электронный почтовый спам, если там фигурирует итальянский адрес, я прочитываю внимательно по несколько раз, пытаясь отыскать в предложениях о продаже чего-то тайный смысл и знак, что они живы, в порядке и помнят обо мне. И каждый раз разочаровываюсь, но с вновь вспыхивающей надеждой включаю телевизор, открываю газету или прислушиваюсь к никак не касающимся меня разговорам на улице, стараясь уловить что-то обнадёживающее. Но теперь меня беспокоят только тени, отражённые от предметов, и никакие другие, порой вызывая разочарование, грусть и будоража внутри нечто гораздо большее, чем просто воспоминания о Сицилии.
Москва, Жуковский, Джардини Наксоссентябрь-октябрь 2010, 11