Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Глава 12
Общественные балы (официально они назывались ассамблеями) проводились в Рестоне раз в месяц, каждый третий понедельник, в Зале ассамблей, который располагался на главной площади. В детстве Джейн ненавидела эти собрания. Во-первых, мама всегда заставляла надевать белоснежное платье, которое сразу пачкалось. Во-вторых, сама герцогиня сияла, переливалась и без умолку щебетала, а что может быть хуже для скучающего ребенка, чем видеть, как прекрасно проводят время родители?
Единственное, что делало ассамблеи терпимыми, – это возможность участвовать в танцах. Джейн обожала танцевать; неважно, когда и где, пусть даже в ненавистном белом платье – лишь бы играл оркестр. Любовь к музыке и движению с годами не изменилась, хотя отношение к ассамблеям во многом стало иным.
И вот сейчас, порхая от одной группы гостей к другой, выслушивая комплименты и рассыпая ответные любезности, не пропуская ни одного танца, мисс Каммингс ощущала себя в родной стихии. В зале собрались все, начиная с представителей местного дворянства и заканчивая деревенским кузнецом. Школа миссис Хамфри и лондонские рауты научили выполнять сложные фигуры легко и изящно; справедливости ради следует заметить, что педагоги не уставали восхищаться природной грацией ученицы, врожденным артистизмом и способностью моментально схватывать и запоминать движения. Джейн всегда умела наслаждаться атмосферой праздника, заражая оптимизмом всех вокруг, и держалась так, словно в мире не существовало ни тревог, ни забот. Вечер выдался теплым, как и все вечера на этой неделе. Двери и окна Зала ассамблей оставались распахнутыми настежь, чтобы свежий ветерок мог беспрепятственно залетать в душное помещение. Как всегда, народу собралось чрезвычайно много – может быть, даже больше, чем обычно, и молодые леди весьма энергично обмахивались веерами, то и дело задевая окружающих. Присутствие аристократического семейства в сочетании с прекрасной погодой привлекло гостей со всех концов графства. Почтенные матроны с дочками, сельские джентльмены-фермеры, сплетницы и сплетники всех мастей, путешественники и туристы, пылкие влюбленные, клерки из магазинов, улыбчивые молодые мисс – все собрались на балу в Рестоне.
Джейн с удовольствием беседовала и кокетничала. В искусстве легкого флирта ей не было равных; неодобрительно наблюдая за мамой, она подсознательно переняла мастерство и научилась привлекать внимание окружающих. Где бы ни появлялась дочка герцога Рейна, она сразу становилась самым ярким бриллиантом. Джейн непринужденно переходила от одной группы к другой. Поздравила миссис Хилл с успешной продажей вееров из цветного шелка: с наступлением жары изящные и полезные вещицы мгновенно исчезли с полок, а сейчас то и дело мелькали в зале. Остановилась возле мистера и миссис Катлер и с неподдельным интересом выслушала рассуждения почтенного господина относительно последнего заседания деревенского совета (пара-тройка стаканов пунша оказала благотворное воздействие на красноречие адвоката). Со смехом заверила мистера Дэвиса, что уже написала письмо красными чернилами (чего не сделала и делать не собиралась), и посоветовала молодой паре, приехавшей в Озерный край провести медовый месяц, несколько романтических маршрутов для прогулок. Казалось, кто-то повернул волшебный ключик, и леди Джейн превратилась в блистательную фигуру, символ праздника.
Надо сказать, чувствовала она себя превосходно: здесь, в Рестоне, впервые ей довелось так чудесно провести время. Только в сиянии огней, под звуки скрипок и виолончелей человек способен хотя бы на время отвлечься от тревог и грустных мыслей и увидеть, что мир широк и разнообразен. Музыка призывала к движению и улыбкам, шелковое терракотовое платье придавало пикантный оттенок рыжим волосам и бледной коже, а мамины бриллиантовые сережки приятно освежали и дарили ощущение легкой чувственности.
Конечно, поводы для тревоги существовали: в любую минуту в дверях мог показаться Берн, а потому следовало как можно быстрее встретиться с Викторией. А задача эта была не из легких, если учитывать, что мисс Уилтон тоже не пропускала ни одного танца. И все же Джейн не хотелось омрачать удовольствие лишними переживаниями.
– Должен признать, что ассамблеи в Рестоне еще ни разу не были столь многолюдными и жизнерадостными, – поделился наблюдением доктор Берридж, когда фигура танца свела его с мисс Каммингс.
Джейн улыбнулась.
– Наверное, зимой все сидят по домам, – предположила она.
– Конечно, гостей меньше, чем сегодня, но я с удивлением обнаружил, что и в холодное время года многие не хотят упускать возможность потанцевать: все стараются держаться ближе друг к другу и с энтузиазмом прыгают, чтобы согреться.
Джейн не смогла удержаться от смеха, причем рассмеялась от души, а не притворно, как это обычно случалось в последнее время.
– Сегодня вы кажетесь очень счастливой, – просто заметил доктор Берридж.
– Танцы – моя страсть, а особенно с хорошим партнером, – честно призналась Джейн.
– Мне посчастливилось участвовать в уроках сестры. Кажется, получается неплохо?
– Прекрасно, доктор.
– Ваш батюшка тоже чудесно проводит время, – негромко, чтобы не слышали окружающие, заметил мистер Берридж при следующей встрече.
Джейн посмотрела в ту сторону, где возле открытого окна расположился в кресле герцог. Решение взять на ассамблею отца созрело после мучительных сомнений и долгих споров: Джейн то и дело изменяла мнение, чем привела Джейсона в бешенство. Точку в неприятном разговоре поставила новая няня Нэнси: опытная сиделка напомнила, что в письме, которое прислал из Манчестера коллега доктора Берриджа, подчеркивалась несомненная польза для рассудка привычных занятий и развлечений. А поскольку герцог в течение тридцати с лишним лет, посещал ассамблеи в Рестоне, попытку можно было считать оправданной. Что и говорить, отец чувствовал себя спокойно и уверенно: притопывал в такт музыке, с удовольствием курил трубку и даже приветствовал нескольких джентльменов, обратившись по имени. Ну а если кого-то и назвал неправильно, то все вокруг деликатно сделали вид, что не заметили оплошности. Нэнси держалась поблизости, дети не спускали с отца глаз, хотя, кажется, сегодня можно было надеяться на лучшее.
– Да, папе здесь нравится, – согласилась Джейн. – Не люблю признавать правоту брата, но, кажется, он не напрасно привез нас на озеро.
Доктор Берридж посмотрел туда, где Джейсон мило беседовал с Пенелопой и леди Уилтон. Разговор увлек маркиза, а музыка заметно подняла настроение. Впрочем, заметив взгляд сестры, самолюбивый молодой человек поспешил придать лицу обычное выражение утомленного высокомерия и скуки.
Джейн заметила, как неприязненно нахмурился доктор, хотя уже в следующее мгновение взял себя в руки и снова улыбнулся. Должно быть, он тяжело переживал появление соперника, ведь симпатии очаровательных дам заметно изменили направление. Леди Уилтон неустанно добивалась расположения аристократического семейства, напрочь забыв о чувствах мистера Берриджа. Но, разумеется, разочарование не было бы столь острым, если бы Виктория проявила к нему хоть каплю внимания. Но увы, едва отвернувшись от очередного партнера по танцу, мисс Уилтон вновь обращала взор на маркиза, а влюбленному доктору даже ни разу не улыбнулась.
Что ж, ситуацию следовало исправить.
Едва музыка стихла, Джейн взяла мистера Берриджа под руку, и они прошли в дальний конец зала – а если называть вещи своими именами, то повела его сама.
– Миледи, уж не собрались ли вы отдохнуть? – удивился доктор. – Или спешите к следующему партнеру?
– Вовсе нет. – Джейн с улыбкой направила спутника туда, где только что остановилась Виктория, а именно к столу, на котором красовалась огромная чаша с пуншем, – к счастью, мать и сестра беседовали с маркизом в противоположном конце зала. – Спешу к вашей следующей партнерше.
Доктор Берридж только сейчас понял намерение мисс Каммингс.
– Миледи… позвольте заметить, что мисс Уилтон определенно не испытывает недостатка в общении.
– Позвольте заметить, что вы определенно должны быть в их числе. Пойдемте же. – Джейн настойчиво потянула: – Ужасно хочется пунша.
Они подошли к столу одновременно с Викторией и ее кавалером – незнакомым жизнерадостным джентльменом с пышными усами. Джейн поцеловала приятельницу в щеку.
– Простите: до сих пор не успела до вас добраться, – извинилась порозовевшая от танцев мисс Уилтон. – Правда, здесь весело?
– Очень, – согласилась Джейн и немного отступила, чтобы не мешать следующему, значительно более важному приветствию. Виктория присела в грациозном реверансе, а доктор Берридж почтительно склонился над рукой в длинной, по локоть, лайковой перчатке.
Усатый джентльмен кашлянул, тактично напоминая о своем присутствии.
– О! – забывчивая спутница виновато улыбнулась. – Леди Джейн, мистер Берридж, позвольте представить вам мистера Брэндона, мужа моей сестры Пенелопы.
Мистер Брэндон низко поклонился, причем лицо его покраснело от усилия, а на лбу выступили капли пота.
– Леди Каммингс, доктор, приятно познакомиться. Признаюсь, Вики уже успела многое о вас рассказать.
Доктор Берридж просиял, а Виктория смущенно порозовела.
– Да-да, милая, – поддразнил мистер Брэндон. – Готова щебетать часами. Я приехал вчера, но до сих пор не успел толком поговорить с женой, потому что вот это очаровательное создание без умолку восхваляет добродетели своих друзей – и давних, и новых.
Джентльмен добродушно рассмеялся, и Джейн почувствовала, что уже успела проникнуться к нему симпатией. Общение со старшим братом научило ее понимать снисходительное подтрунивание. Однако румянец на лице Виктории становился все ярче; очевидно, пора было прийти на помощь.
– Что нового слышно в Манчестере, мистер Брэндон? – с улыбкой осведомилась Джейн, чтобы перевести разговор в безопасное русло. – Мы сидим в своей деревне и не знаем ровным счетом ничего. Может быть, Франция уже завоевала Британские острова?
Мистер Брэндон рассмеялся.
– Да, место действительно уединенное, но в этом-то и заключается его главное очарование.
Он начал увлеченно пересказывать новости, которые могли бы заинтересовать собеседников. И лишь когда джентльмен обратился непосредственно к доктору и принялся подробно передавать содержание одной из лекций, прослушанных во время учебы в колледже, Джейн удалось перекинуться парой слов с Викторией. Мисс Уилтон, разумеется, выполнила поручение.
– Дома царила невероятная суета, но я все-таки закончила, – шепотом сообщила она и передала Джейн тщательно сложенные страницы. – Хорошо, что под перчатками не видно: все пальцы в чернилах.
Она хихикнула.
– Не знаю, как и благодарить.
Джейн спрятала листки в ридикюль.
– Записей оказалось меньше, чем я думала, – пожала плечами подруга.
Что ж, этого следовало ожидать, однако Джейн воздержалась от комментариев и с улыбкой кивнула в сторону погруженных в беседу джентльменов.
– Супруг Пенелопы кажется очень приятным человеком.
– Да, всей душой одобряю выбор сестры. – Виктория заговорила громче, чтобы зять услышал: – Даже несмотря на то что временами он становится ужасно вредным и надоедливым.
– Ничего подобного, – тут же отозвался мистер Брэндон. – Если бы я действительно вздумал вредничать, то непременно рассказал бы, что во время моего первого появления у вас дома ты вылила на меня целую вазу крема.
– Но это же был несчастный случай! – попыталась оправдаться Виктория.
– Конечно. Только упаси меня Бог от повторения.
– А меня – от зятя, – не осталась в долгу мисс Уилтон.
Джейн выразительно взглянула на доктора Берриджа. Настал его час.
К счастью, находчивый джентльмен не разочаровал.
– С удовольствием спасу вас, мисс Уилтон. Не окажете ли честь? Позвольте пригласить на следующий танец.
– С удовольствием, сэр.
Молодая леди церемонно приняла предложенную руку и чинно направилась в центр зала. Однако, проходя мимо зятя, не удержалась и озорно высунула язык.
Под изящные звуки менуэта мисс Каммингс и мистер Брэндон молча смотрели вслед молодой паре.
– Свояченица восхищена вами, – наконец признался джентльмен.
– И вами тоже, – ответила Джейн, к немалому удивлению собеседника.
– Неужели?
– Несомненно. Слушая ваши перепалки, я сразу вспоминаю свои отношения с братом.
«Прежние отношения», – печально добавила она про себя. Вернется ли когда-нибудь взаимопонимание? Порою Джейн казалось, что не все потеряно… если бы Джейсон не расстраивал и не разочаровывал ее.
Мистер Брэндон почувствовал грусть и взглянул на собеседницу с неподдельным участием. Пришлось изобразить светскую улыбку и непринужденно кивнуть в ту сторону, где Джейсон беседовал с Пенелопой.
– Должен честно признаться, что обожаю жену, – искренне заметил мистер Брэндон. – Тем приятнее оказалось знакомство со всем ее очаровательным семейством.
– А у вас нет сестры?
– К сожалению, лишен такой радости. Если бы знал, как весело дразнить барышню, непременно женился бы раньше.
– Да, в этом отношении мы незаменимы, – шутливо отозвалась Джейн и взяла джентльмена под руку. – Пойдемте, мистер Брэндон. Познакомлю вас с братом, а уж он с удовольствием поделится богатым опытом издевательства над младшей сестрой.
Оркестр играл популярную мелодию, и Виктория негромко подпевала. Доктор Берридж – Эндрю – уверенно вел ее в танце. Только здесь, в центре зала, удавалось отдохнуть от утомительной опеки. В последние дни мама не давала ни минуты покоя: постоянно напоминала, как следует себя вести и с кем беседовать, заставляла горничную то и дело чистить платья, суетилась, приводя дом в порядок к приезду мистера Брэндона. Да и сама ассамблея оказалась немногим лучше, поскольку леди Уилтон без устали комментировала достоинства и недостатки, которые удавалось заметить вокруг.
Единственным событием, не удостоенным беспристрастной оценки, оставалось откровенное внимание Джейсона к Пенелопе.
Трудно было понять, как мама относится к маркизу. С одной стороны, она держалась вполне дружелюбно, чтобы не нарушать сложившихся между семьями связей. Но в то же время даже не пыталась обратить внимание молодого аристократа на младшую – свободную – дочь. По мнению Виктории, подобное поведение означало упущенную возможность, а леди Уилтон никогда не упускала возможностей.
– Вы нарушили линию, – шепнул ей доктор Берридж, переходя к следующей фигуре. – А я-то тешил себя надеждой, что умею танцевать.
Виктория покраснела и вернулась к действительности.
– Конечно, умеете, – улыбнулась она. – Если честно, я задумалась о том, что танец с вами – приятная передышка.
– Правда? – Брови доктора недоверчиво и лукаво изогнулись, что случалось нечасто: как правило, он сохранял солидную серьезность.
– Разумеется! – Виктория рассмеялась. – Родители постоянно воспитывают… а сейчас, когда приехала сестра с мужем и детьми… – Она замолчала, смущенная внимательным, теплым взглядом: – Вы не были у нас несколько дней; папа, наверное, уже истосковался по умным разговорам.
– Пришлось задержаться по делам в Уиндермере, – пояснил мистер Берридж и посмотрел как-то особенно пристально.
От проникающего в душу взгляда по спине Виктории побежали мурашки, а щеки запылали.
– А как провели время вы? – едва слышно спросил доктор. – Случались ли интересные собеседники у вас?
Его теплая ладонь лежала на талии Виктории, а большой палец равномерно двигался, словно поглаживая.
– Иногда, – с трудом произнесла она. Во рту пересохло, и язык отказывался повиноваться. – Приезжала леди Джейн, да и мистер Брэндон не упускал возможности подразнить.
– Ну и отлично, – беззаботно похвалил доктор. – Страшно представить, что вам может быть одиноко.
Нет, одинокой она себя не ощущала. Разве в окружении множества родственников и знакомых допустимо жаловаться на одиночество? И все же следовало признать, что в доме не хватало спокойного, уверенного присутствия доброго умного доктора. Все вокруг вели себя чересчур эмоционально и импульсивно, а многочисленные события казались слишком важными и в то же время банальными. Кто-то должен был уравновешивать нервозность и смягчать обстановку.
Впрочем, сейчас, когда рука Эндрю едва не обжигала, а глаза требовательно смотрели в глаза, трудно было вспомнить хотя бы один конкретный пример.
Хорошо еще, что собеседник не ждал внятных ответов: она все равно не смогла бы собраться с мыслями. Должно быть, это из-за духоты. Ну а острое ощущение его присутствия – всего лишь следствие музыки и танца.
– Доктор Берридж, – наконец произнесла мисс Уилтон, едва дыша. – Мы ведь друзья, правда?
Партнер вздохнул.
– Да, Виктория, – с грустью ответил он, не отводя от нее взгляда. – Добрые друзья.
В его голосе послышалось разочарование.
Однако прежде чем молодая леди успела осознать настроение партнера, музыка внезапно, непредвиденно прервалась. По залу пронесся шепот, и гости расступились.
– О Господи! – воскликнула Виктория, поняв, что за непредвиденное явление привлекло всеобщее внимание.
Если Джейн ожидала бурной реакции брата на знакомство с мистером Брэндоном, то она глубоко заблуждалась. На лице Джейсона не мелькнуло даже тени удивления. Маркиз вежливо поклонился и в ответ получил точно такой же бесстрастный поклон. Разговор зашел об архитектурных достопримечательностях Манчестера, в которых мистер Брэндон разбирался очень плохо. Детская дружба Джейсона с Пенелопой обсуждения не удостоилась.
Мисс Каммингс стояла рядом, с удовольствием слушала музыку и рассматривала нарядную публику. Ассамблея, несомненно, удалась. Доктор Берридж достиг заметных успехов в танце с Викторией: раскрасневшаяся особа выглядела смущенной, но счастливой; более гармоничную пару трудно было представить. Джейн с безрассудной надеждой наблюдала, как доктор склонился к партнерше, едва не переступая суровые границы приличия.
– Не в силах оторваться от своего дражайшего врачевателя? – послышался ехидный голос Джейсона.
Оказалось, что мистер Брэндон с супругой переключили внимание на рассуждения леди Уилтон относительно пользы овощного пюре в рационе детей, и маркиз позволил себе отвлечься (по мнению Джейн, вполне разумно).
Жаль только, что поблизости не оказалось никого, кроме сестры; Джейн выслушивать его колкости вовсе не хотелось.
– Не находишь, что мистер Берридж отлично танцует? Особенно для сельского доктора.
Она смерила брата уничтожающим взглядом.
В ответ Джейсон пробормотал нечто невнятное. Ему не хотелось признавать, что в то время, когда сестра с увлечением занималась танцами, сам он отлынивал от них под любыми предлогами, и в результате за весь вечер осмелился выйти в центр заладишь четыре раза, да и то когда звучал рил – единственная музыка, под которую можно было уверенно двигаться.
– Боюсь, на сей раз твои чары не подействуют, – продолжал дразнить ее Джейсон. – Бедняга не замечает никого, кроме партнерши.
– Кроме Виктории? – уточнила Джейн, немало удивленная проницательностью брата: он заметил то, чего не видел никто вокруг (а главное, сама Виктория).
– В нашей семье не ты одна обладаешь тонкой интуицией.
И все же никто больше не способен пользоваться этим редким даром, подумала Джейн, но предпочла промолчать.
– Достаточно заметить, как он ее обнимает, как смотрит. – Джейсон слегка покраснел. – Вряд ли нужно объяснять, правда?
Джейн покачала головой, избавляя брата от необходимости давать эмоциональные оценки.
Однако разговор направил мысли в необычное русло и даже навеял легкую грусть: когда ее обнимали в танце чуть откровеннее, чем следовало, и привлекали на волосок ближе, чем дозволялось правилами этикета? Не то чтобы нестерпимо хотелось испытать острые ощущения, но и легкие прикосновения, и долгие взгляды через весь зал обладали несравненной магией…
Удивительно, но простое пожатие руки когда-то могло пронзить подобно молнии. Так случалось во время первого светского сезона, когда дебютантка была еще очень юной и очень наивной. Вернувшись в высшее общество в этом году, Джейн пыталась возродить в душе ощущение веселья и непосредственной радости, однако ни одно прикосновение не взволновало и не подарило волшебного чувства сопричастности.
В ее сердце жила мечта о предвкушении, о том единственном, невероятно остром мгновении, когда дыхание растворялось в возможности предстоящего события.
И вдруг музыка оборвалась.
В зале появился он.
Берн Уорт стоял в противоположном конце зала, в раме распахнутой в темноту двери. Черный костюм и черный фон подчеркивали бледность лица и снежную белизну шейного платка, создавая таинственный, нематериальный образ, достойный самого причудливого и жуткого из готических романов. Некоторые слабонервные дамы вскрикнули от ужаса.
Стоило ли удивляться, что молва объявила этого человека злодеем?
Ледяные голубые глаза блуждали по залу, но не встретили ни одного прямого взгляда. Кто-то отворачивался, кто-то опускал голову, кто-то принимался суетливо поправлять костюм. И только Джейн смотрела пристально и твердо.
Вот наконец Берн увидел ту, которую искал, и на немой вопрос она ответила открытым, ясным, счастливым взглядом. Внезапно оказалось, что отвернуться невозможно: голубые глаза не отпускали.
Берн нервничал.
Берн внушал тревогу.
Постепенно зал начал наполняться гулом голосов, однако он и она продолжали неотрывно смотреть друг на друга.
– Что все это значит? – выдохнула леди Уилтон.
– Так это и есть мистер Уорт? – прошептала Пенелопа.
Разгневанная матрона коротко кивнула.
– Кто такой мистер Уорт? – недоуменно осведомился мистер Брэндон.
– Я же тебе рассказывала: мама считает этого человека грабителем, – тихо пояснила Пенелопа.
– Не только я. Вся деревня уверена в его виновности, – возмущенно возразила леди Уилтон. – Какая наглость! Ваш батюшка не потерпит присутствия бандита в приличном обществе! Если самоуверенный негодяй считает…
Пока леди Уилтон разжигала страсти, Джейн негромко обратилась к брату:
– Джейсон, необходимо немедленно поприветствовать мистера Уорта.
– С какой стати? – небрежно фыркнул маркиз. – Господин явно не пользуется популярностью.
– Существует три веских причины, – серьезно продолжала Джейн. – Во-первых, ты сын герцога Рейна, а значит, должен во всем быть первым. Во-вторых, джентльмен заслуживает благодарности за то, что помог тебе в трудную минуту. Да-да, не спорь, ты в долгу.
– Ну а в-третьих? – тяжело вздохнув, подсказал Джейсон.
– А в-третьих, если не проявишь благородство и немедленно не поддержишь человека, то сейчас на этой ассамблее состоится безобразный акт публичного линчевания. Леди Уилтон права в одном: никто не потерпит присутствия опасного чужака.
Джейсон оглянулся и увидел, как стремительно нарастал гнев толпы. Мистер Катлер и сэр Уилтон стояли возле двери, поскольку положение почетных граждан обязывало их первыми приветствовать каждого нового гостя, однако ни тот ни другой даже не пошевелились. К тому же мистер Катлер выглядел подозрительно разгоряченным пуншем, а это обстоятельство грозило непредвиденными, но чрезвычайно неприятными последствиями. Красный как рак, джентльмен что-то настойчиво шептал на ухо сэру Уилтону, отчего мировой судья возбуждался на глазах. Сомнений не оставалось: доблестные защитники морали готовили нападение на Берна Уорта.
– Учти, ты у меня в долгу, – пробормотал Джейсон.
– Если справишься, в долгу перед тобой будет вся деревня.
Маркиз одернул сюртук и расправил плечи. И вдруг случилось невероятное: с неподражаемым достоинством, которое веками передавалось из одного аристократического поколения в другое и оттачивалось в лучших частных школах, сын герцога Рейна пересек зал под изумленно застывшими взглядами собравшихся, остановился напротив Берна Уорта и галантно поклонился.
Гости не дыша наблюдали, как маркиз протянул руку разбойнику, и не мигая следили, как тот переложил свое ужасное оружие – трость – из правой руки в левую. Историческое рукопожатие состоялось.
Джейн, конечно, не слышала слов, которыми обменялись джентльмены, однако видела, что Джейсон добродушно улыбнулся и по-свойски хлопнул Берна по плечу, артистично исполнив ритуал, издавна символизирующий дружеское и в то же время мужественное приветствие. Простые жесты всегда обладали магической способностью останавливать войны.
То же самое, хотя и в меньшем масштабе, произошло и сейчас.
Шок, поразивший ассамблею, испарился сквозь распахнутые окна. Музыка продолжилась с того такта, на котором оборвалась, и пары вспомнили о танце. Мистер Катлер озадаченно пожал плечами, слегка остыл и обрел утешение в очередном стакане пунша.
Джейн выдохнула и только сейчас заметила, что, оказывается, все это время не дышала. Сэр Уилтон недовольно сжал губы, а еще несколько человек сохранили на лицах сердитое выражение, однако основная масса гостей продолжала наслаждаться жизнью как ни в чем не бывало, потому что никому и в голову не могло прийти осуждать маркиза за его знакомства – ни в Лондоне, ни (тем более) в Рестоне.
– Леди Джейн! – послышался рядом восторженный писк Виктории. Юная особа прервала танец и теперь спешила поделиться впечатлениями. Мистер Берридж не отставал. – Видели, что сделал ваш брат?
– Видела, – невозмутимо ответила мисс Каммингс. – Каково ваше мнение, доктор?
– Хорошо, что мистер Уорт наконец появился в обществе, хотя событие и кажется несколько странным. Джентльмен еще ни разу не жаловал ассамблеи своим вниманием – во всяком случае, со дня моего приезда. Да его и не особенно звали.
– Но разве непонятно? – воскликнула Виктория в благоговейном восхищении. – В этом-то и заключаются благородство и смелость маркиза! Он подошел и поздоровался, показав пример всем остальным. – Мисс Уилтон зачарованно вздохнула: – Ах, Джейсон такой чудесный!
О Боже, только этого не хватало! Доктор Берридж окаменел, не в силах справиться с потрясением. Одного лишь простого поступка, одного человеческого жеста бестолкового парня оказалось достаточно, чтобы свести на нет достигнутый прогресс. Джейн почти пожалела, что отправила брата навстречу Берну Уорту.
Почти.
Потому что, пока она смотрела на мистера Уорта, случилось нечто странное. Где-то глубоко, в потаенном уголке души зародилось живое волнение и начало стремительно распространяться по всему телу. Сонные, ленивые, долго дремавшие под кожей нервы проснулись. Дыхание участилось, возвещая и предчувствуя близкую радость; давно потерянное ощущение жизни внезапно вернулось… А вслед за ним пришло и драгоценное чувство сопричастности.
Берн сознавал, что совершает ошибку, и нервничал значительно острее, чем готов был себе позволить: он давно уже так не нервничал. Хотя на лице и застыло независимое, уверенное выражение, внимательный наблюдатель непременно заметил бы, что поза подразумевала возможность немедленного отступления. Появление на вражеской территории диктовало суровые условия, и надежно отточенный инстинкт безошибочно подсказывал тактику действий.
Доббс получил приказ не отходить от лошадей – на тот случай если потребуется срочно ретироваться. Зал встретил его появление откровенной, нескрываемой враждой: леди и джентльмены Рестона не сомневались в справедливости местных сплетен. Да, приезд на ассамблею оказался серьезной ошибкой, так же как прогулка по деревне два дня назад. Но тогда, чтобы избежать неприятностей, достаточно было спокойно идти своей дорогой; здесь и сейчас придется повернуться и показать неприятелю спину, мгновенно расписавшись в собственной трусости. И все же, зная свойство людей объединяться в злобную толпу, Берн был готов отступить. Однако только до тех пор, пока не встретил взгляд Джейн.
Погрузившись в мягкий бархат ее карих глаз, Берн внезапно почувствовал, что обрел надежный якорь, и понял: бегство недопустимо, он должен остаться здесь и выдержать все, что готовит судьба.
Гул голосов нарастал; удивление и недоумение уступили место раздражению и даже откровенной злобе: Ничего, надо просто спокойно переждать пик возбуждения. Не может быть, чтобы воспитанность и вежливость не одержали верх над предрассудками. Берн с надеждой взглянул на тех из джентльменов, которые стояли поблизости и могли бы оказать поддержку.
И вот, когда стало ясно, что рассчитывать на помощь не приходится, помощь явилась неожиданно и уверенно.
– Мистер Уорт, как приятно снова вас встретить, – произнес брат Джейн – тот самый маркиз, который не так давно в стельку пьяным валялся на диване в его гостиной. Говорил он нарочито громко, чтобы все желающие могли без напряжения расслышать каждое слово. Вежливо поклонился и протянул руку. В столице рукопожатие не пользовалось особой популярностью, однако здесь, на севере, да еще при сложившихся обстоятельствах, оказалось безошибочным дипломатическим приемом. Судя по всему, парень неплохо разбирался в людях.
– Надеюсь, сумеете оценить спектакль, – проскрипел Джейсон сквозь стиснутые зубы.
Окружающие в это время видели, как сын герцога дружески обнимает отверженного и ободряюще хлопает по плечу.
– Сестра послала спасать вас от ярости толпы.
Ясно. Оказывается, в людях разбирается вовсе не этот длинный рыжий пьянчужка, а Джейн. Жаль. Берн только начал менять сложившееся о маркизе мнение, а оказалось, что оно подтвердилось, как и мнение о мисс Каммингс.
– Ярость толпы – это, конечно, преувеличение, хотя и не слишком значительное.
– В таком случае занесите приветствие в счет уплаты долга – если я что-то должен. – Джейсон усмехнулся и продолжил так же тихо: – Здесь, в деревне, дружеское расположение маркиза Весси диктует погоду. Возможно, теперь вам удастся дотянуть до утра.
– Так же как вам удалось дотянуть до утра с моей помощью? – невозмутимо парировал Берн и заметил, что попал в цель: губы молодого человека сжались обиженно и высокомерно.
– Но… но, предоставив мне ночлег, вы всего лишь исполнили долг арендатора и джентльмена, – возразил Джейсон.
– Точно так же как вы исполняете долг джентльмена, приветствуя меня в этом зале, а вовсе не отдаете какие-то несуществующие долги, – заметил Берн. Джейсон слегка поклонился, и собеседник продолжил: – К тому же я вовсе не ваш арендатор. Советую внимательно ознакомиться с завещанием дедушки.
Слегка опираясь на трость, мистер Уорт пошел по залу. Навстречу бархатным карим глазам.
Сегодня Джейн выглядела божественно, и он не мог этого не заметить. Однако восхищение пришлось спрятать до лучших времен, поскольку джентльмен явился сюда вовсе не для того, чтобы наслаждаться красотой молодых леди – какими бы красивыми они ни представали тоскующему взору. Он здесь только для того, чтобы исправить ложное впечатление о собственной персоне и тем самым осуществить важнейшую часть плана мисс Каммингс по восстановлению чести и достоинства в глазах жителей Озерного края.
