Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 23
Впереди ждали слова. Простые, важные, способные перевернуть жизнь… но только не сегодня. Сегодня любые разговоры показались бы дешевыми и безвкусными, не способными отразить правду. Верить можно было только ночи и темному звездному небу.
Джейн с Берном молча смотрели друг на друга. Он привлек ее к себе, но не осмеливался поцеловать. Пока не осмеливался. Боялся оторвать взгляд от освещенного луной лица самой красивой женщины на свете. Недоумение в темных глазах сменилось смущением, а смущение уступило место желанию.
Берн не смог сдержать улыбки.
Джейн улыбнулась в ответ. Потому что все понимала.
Не отводя глаз, он распахнул дверь. Джейн знала, что терять нечего: прибежав сюда, она сорвала последние покровы. Отлично представляла, что впереди, и не собиралась отступать. Она этого хотела: пристального глубокого взгляда; странного, но уже знакомого ощущения пронзительного удара молнии; обжигающего соприкосновения.
Она отступила и оказалась в крошечной прихожей. Берн не выпустил возлюбленную из объятий, а уверенно вел и направлял, словно в танце. В гостиной царила полная темнота, и было страшно наткнуться на стол или стул, однако ощущение знакомого пространства не подвело: удалось беспрепятственно добраться до лестницы. Расставание хотя бы на миг пугало: вечерняя прохлада способна грубо разрушить чары.
Берн остановился, легко провел ладонью по щеке, и Джейн доверчиво прижалась к нему. И все же темнота не позволила Берну понять выражение ее лица, убедиться в решимости идти до конца. Он медленно повесил трость на перила, расстегнул пряжку у ворота, сбросил с плеч плащ, разомкнул объятия и, рискуя собственной судьбой, выпустил Джейн на свободу, предоставил выбор. Теперь уже ничто не мешало ей отстраниться, одуматься, уйти.
Но она продолжала стоять неподвижно.
Берн протянул руку и чиркнул спичкой. Яркая вспышка заставила обоих зажмуриться. Он зажег свечу, которая всегда помогала подняться наверх в темноте. Неровный теплый свет позволил заглянуть в лицо Джейн, и он внезапно испугался.
Темнота не сдавалась. Бездонными темными озерами казались глаза, черной оставалась ночь за порогом, погруженная во мрак комната не позволяла прочитать истинные чувства. Он лишь ощущал на себе неотрывный взгляд.
Спокойный взгляд.
Джейн взяла из его рук свечу и, отвечая на миллион невысказанных вопросов, один из которых звучал особенно явственно, ни на миг не отводя глаз, сделала первый шаг вверх по лестнице. Еще один. И еще.
Бесконечное облегчение сменилось тоской: любимая уходила все дальше. Берн догнал ее, поймал, вдохнул сладкий запах волос и опьянел, словно от самого крепкого вина, от самого сильного зелья.
Они поднялись по лестнице в маленькую спальню с застеленной пестрым лоскутным одеялом мягкой кроватью. В открытое окно врывался свежий ветер с озера – единственное напоминание о внешнем мире. Они очутились в волшебной тишине. Ни скрип половиц под ногами слуги, ни стук колес во дворе не нарушали безмолвия.
Уединение действовало магически, и теперь уже ничто не могло помешать поцелую.
Вожделение зрело давно, с момента появления мистера Уорта в коттедже. Как выяснилось, самое страшное испытание – находиться рядом и не иметь возможности взять за руку, прикоснуться, обнять. Берн сгорал от страсти, а Джейн ловила огненные взгляды, считала мгновения случайной близости, когда даже дыхание казалось щедрым подарком. И вот наконец пришло избавление. Нет, не игра разгоряченного воображения и не мираж воспаленной мечты. Настоящая страсть, о которой оба мечтали.
То большее, о котором когда-то говорил Берн.
Он приник к ее губам, как приникает к чаше страждущий в пустыне. Приподнял, лишил опоры, заставил прильнуть всем телом, ничего не тая. Неожиданно Джейн вскрикнула, вздрогнула. Поцелуй прервался, единство нарушилось: капля воска обожгла руку. Берн опустил возлюбленную на пол, забрал свечу, снял с кожи быстро застывший белый островок, нежно поцеловал больное место и, поставил свечу на заваленный книгами небольшой стол возле окна.
Одежда мешала. Джейн поспешно сорвала с плеч Берна сюртук, а он тем временем неловко возился с возмутительно мелкими пуговками на спине ее платья. Оба на миг замерли, посмотрели друг другу в глаза и неожиданно рассмеялись, словно озорные школьники. Быстрые поцелуи в глаза, губы, лоб, щеки, нос, больше похожие на торопливое и в то же время методичное познание, вернули к сути мгновения, к мягким отсветам на стенах, к яркому покрывалу в углу.
Берн подвел любимую к кровати и остановился. Руки дрожали. Каждый нерв напряженного тела требовал немедленно ее уложить. Но он не мог этого сделать. Не мог проявить инициативу, побудить, даже попросить. Она должна была подчиниться собственной воле. Так же как пришла к его порогу, как поднялась в спальню. И вот сейчас он стоял неподвижно и взглядом умолял сделать следующий шаг.
Джейн все поняла, приподнялась на цыпочки и поцеловала глубоко, благоговейно.
Опустилась на кровать и взяла за руку, приглашая.
Остальное случилось молниеносно.
Жилет полетел в сторону, а отброшенный прочь галстук наконец-то перестал душить. Туфли упали на пол с глухим стуком, и Джейн улыбнулась неровному ритму. Но вот он встал перед ней на колени, и она замерла. Тревога погасила улыбку, в глазах застыл вопрос. Вплоть до этого момента она в общих чертах представляла, чего ожидать. А вот сейчас, увидев возлюбленного на коленях, поняла, что ступает на неизведанную территорию.
Затаив дыхание, позволила снять с себя туфельки; Берн озорно усмехнулся и швырнул через плечо сначала одну, потом вторую. Заставив вздрогнуть, провел пальцем по шелковому чулку от щиколотки до колена. Немного выше обнаружил подвязку, потянул за концы. Ладони замерли на обнаженной коже, и Джейн задышала чаще. А когда чулок легко соскользнул и оказался в его руках, вообще перестала дышать. Берн молча поздравил себя с победой, ведь с того самого момента, как увидел на крыльце воплощенную мечту, упорно пытался воскресить в памяти секреты обольщения: фокус с чулками неизменно оставался его коронным номером.
К тому времени как любимый справился со вторым чулком, Джейн почувствовала, что опьянела. Должно быть, за обедом выпила слишком много портвейна, о котором так жарко спорили Чарлз и Невилл. Ноги сами собой раздвинулись, приглашая к ласке. Теперь на смену пальцам пришли губы. Берн поднял подол платья, провел влажную линию от щиколотки до колена и поднялся выше, к внутренней части бедра.
Чтобы не вскрикнуть от новизны и остроты ощущений, Джейн пришлось прикусить губу.
Берн сдерживался. Как бы ни хотелось продолжить путешествие вверх по ноге, он понимал, что еще рано: напряжение сказывалось и в позе, и в легкой, едва заметной дрожи. Вместо этого он склонился над возлюбленной подобно предвкушающему пир хищнику и продолжил соблазнение, теперь уже уверенный и в собственных силах, и в ответе. Провел губами по шее, и Джейн судорожно вздохнула, не в силах сдержать чувства. Наконец-то удалось победить ужасные пуговицы, и Берн потянул платье, освобождая любимую от его веса, а себя – от досадной помехи. Теперь прекрасную наготу прикрывала лишь тонкая батистовая сорочка с кружевами на подоле.
С точки зрения Джейн, ситуация складывалась несправедливо, и она занялась пуговицами на рубашке Берна. К счастью, возиться пришлось недолго, и скоро очередное препятствие было устранено. Во время купания ей уже довелось видеть его по пояс раздетым – так близко, что не составляло труда протянуть руку и дотронуться. Но тогда, в воде, прикосновение казалось запретным. А сейчас, когда время остановилось, ничто не мешало восхищаться и исследовать. Джейн провела пальцами по широкой груди и ощутила рельефные линии мышц: тренировки и активная жизнь на воздухе благотворно сказались на его физическом состоянии. Крепкая мускулатура вырисовывалась и на плечах, и на животе. Упругие волоски щекотали ладони и выглядели одновременно забавными и трогательными: Набравшись храбрости, Джейн отважилась исследовать территорию, полную сокровенных тайн.
Когда рука проникла в бриджи и нашла напряженную, до странности твердую плоть, Берн вскинул голову и схватил ее за запястье. Медленно выдохнув, вытащил дерзкую ладонь, резким, стремительным движением опрокинул Джейн на спину и, продолжая удерживать запястья над головой, оказался сверху.
Она смотрела в глаза, слишком удивленная неожиданно бурной реакцией, чтобы отвести взгляд, и в то же время завороженная предстоящими открытиями. Берн наконец-то отпустил руки и склонился, чтобы снова поцеловать. Теперь губы уверенно спускались к груди, в то время как пальцы поднимали сорочку: к талии, к плечам, чтобы снять. Зубы осторожно сжали плотный темный сосок, и Джейн не смогла сдержать тихого возгласа. Запустила руку в его густые волосы, но не остановила: Берн продолжал путь.
Удивительные ощущения оказались слишком новыми, слишком острыми и горячими. Джейн даже не подозревала, что способна испытывать нечто подобное. Губы увлекали в неизведанное, томили, обещали несказанное блаженство…
И вдруг он отстранился.
Нет, это невозможно, невероятно!
Джейн хотела возмутиться, но приподняла голову и увидела, что Берн торопливо раздевается. Он предстал в великолепии мужественной наготы, откровенной, безупречной и мощной. Удивительно, но сейчас не возникло даже намека на смущение. Первозданная красота подарила уверенность и смелость. Возлюбленный вернулся, и Джейн с радостной готовностью приняла новую близость. Ни на миг не прекращая поцелуи, Берн погрузил пальцы в горячую глубину ее лона, желая удостовериться, что его ждут.
Да, Джейн сгорала от нетерпения и мечтала о продолжении. Берн задержал дыхание и рванулся вперед, но тут же почувствовал, как испуганно сжалась, напряженно застыла любимая. На глазах выступили слезы, однако она не вскрикнула и не застонала – нет, вместо этого укусила его за плечо. Берн с готовностью принял часть боли, которую сам же и причинил. Неожиданное ощущение принесло благотворный побочный эффект: помогло сдержаться и не броситься в неудержимо манящую пучину страсти. Боль кольнула и мгновенно прошла; теперь предстояло доставить наслаждение.
Медлительно, нежно Берн провел ладонью по шелковой коже, приподнял мягкие ягодицы, прижал, стараясь войти глубже. Джейн прогнулась, прильнула в стремлении слиться воедино – движение инстинктивное, но нестерпимо эротичное – и обвила ногами мужественный торс.
Берн без страха поддался ритму вожделения, не забывая поцелуями увлекать за собой Джейн. Сейчас она жила только новыми чувствами, о существовании которых прежде даже не догадывалась. Неумолимая волна влекла ввысь, на неведомую вершину. С каждым движением все острее хотелось чего-то… чего-то большего.
Хотелось, чтобы каждый дюйм горячей кожи касался ее кожи. Хотелось, чтобы руки дерзко ласкали, проникая в самые сокровенные уголки. Хотелось света синих глаз. Хотелось тепла жадных губ – давно, с тех самых пор, как несколько месяцев назад довелось увидеть его выходящим из воды. Разум освободился от всех мыслей, кроме одной: сладостные минуты воплотили тайные мечты, тайные желания. Разве подсознательно, не отдавая себе отчета, они не тянулись друг другу еще до того, как познакомились и получили возможность общаться? Джейн много раз замечала его во время светских раутов, да и он не мог пройти, не обратив на нее внимания.
Внезапно чаша переполнилась. Волна подхватила и понесла, захлестнув восторгом, от которого хотелось смеяться и кричать. Джейн вздрогнула, и Берн крепко обнял ее, прижал, чтобы вместе пережить миг блаженства.
Он продолжал двигаться – теперь уже быстрее, торопясь взойти на собственную вершину. Тяжело и неровно дыша, увлекал ее за собой, словно боялся остаться в одиночестве, а она гладила его по спине, ногам, бережно проводила пальцем по безобразному грубому шраму. И вот наконец Берн тоже достиг освобождения.
Несколько мгновений прошло в неподвижности: не было сил поднять голову, открыть глаза. Когда же он наконец пришел в себя, то первым из тумана выплыло плечо Джейн: на нежной коже остались следы его страстных объятий. Почему-то грубые отметины вызвали не сожаление, а гордость, словно символ безусловной победы.
Да, отныне она принадлежала ему.
Он поднял голову и встретил недоуменный взгляд: Только сейчас оба начали постепенно возвращаться к действительности, о которой совсем забыли. Но прежде чем окончательно спуститься на землю, Джейн с улыбкой прошептала те сокровенные слова, ради которых пришла в темноте на берег озера. Признание родилось только сейчас, в состоянии полной отрешенности и свободы.
А когда Берн заправил за ухо рыжий локон и повторил те же слова в ответ, то едва не засмеялся от счастья: впервые в жизни он получил все, что хотел, и не имел иных желаний.
Кроме одного: не расставаться.
Они лежали долго – может быть, несколько минут, а может быть, несколько часов. Свеча на столе догорела, а небо за окном из черного превратилось в серое. Погружаясь в сон, Джейн почувствовала на щеке теплые губы и услышала:
– Спокойной ночи, Джейн.
Казалось, пожелание принес летний ветерок.
Нет, уже не летний. Полночь миновала, а это означало, что наступил первый день осени.
Глава 24
Виктория проснулась в чрезвычайном волнении. Первый день осени обещал долгожданный праздник: бал в доме герцога Рейна. Как же не волноваться, если событие объединило огромную работу и огромные ожидания? Ночью не удалось сомкнуть глаз – сон отказывался приходить. К счастью, главная проблема разрешилась: нога уже совсем не болела. Но оставалось множество деталей, которые еще предстояло проверить, и мелких вопросов, требующих неотложного внимания. Поэтому предрассветные часы прошли в размышлениях и составлении дополнительного списка срочных дел.
К полудню хлопотливая особа едва не падала с ног от усталости.
– Немедленно ложись и постарайся уснуть, – приказала леди Уилтон, провожая младшую дочь в спальню.
– Но если бумажные фонарики закрепят плохо, то может загореться сад! – воскликнула Виктория, позволяя матери расстегнуть пуговицы на платье и расшнуровать корсет.
– Ну-ну, успокойся, – увещевала леди Уилтон. – Вот увидишь, бал пройдет великолепно. Я тобой горжусь. – Слезы послышались в голосе так явственно, что не заметить их не могла даже усталая дочь. – Не терпится увидеть, что вы с Джейн придумали.
– Трудно поверить, что ты удержалась от участия в подготовке. – Виктория вздохнула. Конечно, разговаривать с матерью подобным тоном не следовало, но соблюдать этикет не хотелось.
К счастью, леди Уилтон всего лишь усмехнулась.
– Признаюсь, удержалась с большим трудом – только потому, что понимала, насколько вам с леди Джейн важно скрепить дружбу общим делом.
Хотелось пояснить, что мисс Каммингс принимала в общем деле не столь активное участие, как можно было бы ожидать, но Виктория благоразумно сдержалась и задала матери давно назревший вопрос:
– А как насчет Джейсона? – невозмутимо произнесла она и почувствовала, что пальцы на спине застыли. – Тебе не хотелось, чтобы я скрепила дружбу и с ним тоже?
– Маркиз – очень приятный молодой человек, – спокойно, даже равнодушно ответила леди Уилтон.
– Мама, – Виктория повернулась, – ты же знаешь, что маркиз… мне небезразличен. – Она посмотрела внимательно, пытаясь почувствовать непосредственную реакцию. – Услышав, что молодой лорд Каммингс приезжает в Рестон, я даже купила новое платье. Так почему же ты никогда не пыталась подогреть мой интерес к нему? И его ко мне?
Леди Уилтон принялась разбирать постель.
– Разве не достаточно разбитого сердца твоей сестры?
– Во-первых, это было давным-давно, а во-вторых, с сердцем Пенелопы не случилось ничего страшного. Напротив, оно даже расцвело, – возразила Виктория. – Мама…
Леди Уилтон выпрямилась и очень тихо приказала:
– Ложись в постель.
Виктория послушалась, однако твердо решила получить ответ на жизненно важный вопрос.
– Почему же?
– О, милая, – вздохнула леди Уилтон. – Лорд Джейсон Каммингс, возможно, самый завидный жених в наших краях. Возможно, я непростительно пренебрегаю материнским долгом, не прилагая усилий к вашему сближению. Но… – Она замолчала и снова тяжело вздохнула: – Но он тебя не замечает. Ни разу не посмотрел так, как мужчина должен смотреть на женщину.
Виктория оцепенела:
– Он меня не замечает?
– Больше всего на свете мечтаю о том, чтобы рядом с дочерьми оказались люди, способные их увидеть и понять, – задумчиво призналась леди Уилтон. – Ведь если мужчина тебя не понимает, то не сможет полюбить, как бы ты ни старалась. – Она смахнула слезу и продолжила: – Когда-нибудь, совершенно неожиданно, ты обернешься и увидишь хорошего человека, который смотрит на тебя так, словно никого в мире больше нет. И тогда вспомнишь мои слова.
Виктория собралась спросить, как отличить простой, ничего не значащий взгляд от особенного, полного тайного смысла, но не успела: снизу послышался звук торопливо открывшейся двери, а следом раздался громкий крик.
– Матильда! – позвал жену сэр Уилтон, поднимаясь по лестнице. – Наконец-то! Случилось!
Другой голос, принадлежащий, кажется, мистеру Катлеру, добавил:
– Настоящий праздник, друг мой!
– Матильда! – вновь нетерпеливо окликнул жену сэр Уилтон.
Леди Уилтон поцеловала дочь в лоб, строго приказала отдыхать и поспешила к мужу, а Виктория после долгих дум постепенно погрузилась в глубокий сон.
К балу она готовилась с особым тщанием. Новое платье прекрасно сидело, выглядело изящно и стильно (шелковое, кремового цвета, с небесно-голубой лентой на талии; миссис Хилл уверяла, что только что получила из Лондона несколько новейших фасонов), волосы лежали красивыми волнами, на свежем после крепкого дневного сна лице играл легкий румянец. Но главное, мисс Уилтон твердо решила увидеть нечто такое, чего прежде не замечала.
Справедливы ли мамины наблюдения? Больше недели Виктория почти целыми днями пропадала в коттедже, занимаясь подготовкой бала и совсем забросив братьев и сестру с маленькими детьми. И за все это время Джейсон ни разу не обратил на нее пристального внимания. Надежды на то, что ее постоянное присутствие в их доме заставит его обратить на нее взгляд, кажется, не оправдались. Маркиз редко появлялся в гостиной, где заседал организационный комитет, – должно быть, не позволяли многочисленные дела и обязанности знатного аристократа. Иначе он проводил бы со своими гостями – Чарлзом и Невиллом – больше времени. Но, когда все собирались за столом, он не раз обращался непосредственно к ней. Разве не так? Впрочем, беседа ограничивалась несколькими вежливыми фразами…
Но ведь маркиз специально приехал к ней, чтобы попросить помочь с балом. Приехал, чтобы встретиться с ней!
К тому времени как Виктория приколола к белокурым локонам последний цветок (доктор Берридж любезно прислал букеты ей, маме и Пенелопе), созрели два вывода: во-первых, еще никогда в жизни она не выглядела такой хорошенькой, и, во-вторых, пора положить конец мучительной неопределенности и выяснить, питает ли Джейсон к ней нежные чувства. Понять, замечает он ее или нет.
Свое появление в коттедже мисс Уилтон постаралась сделать как можно более ярким и заметным.
Она обещала Джейн, Чарлзу и Невиллу, что приедет пораньше, чтобы еще раз проверить все детали: как известно, в подобных делах мелочей не бывает. Кроме того, она по праву гордилась свершением. Это был ее первый настоящий бал. Она активно участвовала в подготовке, а потому с полным основанием могла считать праздник своим. Родители отправили младшую дочку в экипаже, которому потом предстояло вернуться за остальными членами семьи.
Дворецкий в парадной ливрее распахнул дверь, и Виктория иступила в чудесный, сказочный мир. Благоговейный восторг и изумление заставили ее на миг замереть с открытым ртом.
Темой бала стала летняя ночь. Конечно, уже наступила осень, да и идея не отличалась особой свежестью. И все же магия романтизма и мечтательной поэтичности победила повседневность. Холл украшали живые цветы – розы в соседстве с полевыми растениями (должно быть, Чарлз все-таки выиграл спор). С потолка свисали синие и зеленые ленты, в которых кое-где, словно звезды, мерцали крупные бусины.
Первым вышел навстречу Джейсон, непростительно красивый в безупречном фраке и белоснежной крахмальной рубашке.
– Мисс Виктория! – приветствовал он, лавируя между слугами, которые что-то суетливо носили из комнаты в комнату. – Выглядите поистине прелестно.
Он почтительно склонился к руке гостьи.
Мисс Уилтон собрала волю в кулак и постаралась не потерять сознание. Прежняя Виктория уже упала бы в обморок прямо на мраморный пол, но новая – хладнокровная и сдержанная – сохранила невозмутимость.
– Благодарю, милорд, – произнесла она и скромно взглянула на маркиза сквозь ресницы.
– Джейн и остальные в зале. – Он кивнул в сторону распахнутой двери. – Должен всех вас поздравить: поработали на славу.
– В таком случае пойдемте со мной, там и поздравите, – кокетливо отозвалась Виктория, удивившись собственной игривой находчивости.
Джейсон, казалось, тоже не ожидал подобной раскованности. Вскинул брови, на миг задумался, но тут же отверг предложение:
– Нет, лучше я останусь в библиотеке. Пока сумасшествие не охватило всю территорию, надо закончить кое-какие важные дела. – Он лукаво подмигнул и добавил: – Но все же подскажите Джейн, где меня искать, когда потребуется приветствовать гостей.
С этими словами маркиз поспешно скрылся в библиотеке, без зазрения совести бросив мисс Уилтон на произвол судьбы.
Увы, сомнений не осталось: даже несмотря на прекрасно уложенные волосы, безупречное столичное платье и новый душевный настрой, маркиз ровным счетом ничего не заметил.
Когда начался бал, Виктория не спускала с Джейсона глаз. Позаботилась, чтобы его позвали встречать многочисленных гостей, собравшихся с разных концов графства. Звуки музыки подарили надежду: вдруг он сочтет нужным пригласить ее на танец? Однако маркиз исчез.
– Вы сегодня несколько рассеянны, – заметил доктор Берридж, с которым пришлось танцевать два раза подряд. – Позвольте себе радоваться празднику, не беспокойтесь о мелочах. Все организовано безукоризненно.
– Хм? – неопределенно отозвалась Виктория. – Нет, дело не в этом. – Она покраснела: – Просто пытаюсь кое-кого найти.
– О, с моим ростом это нетрудно сделать, – с готовностью предложил доктор. – Давайте помогу. Кто вам нужен?
Виктория промолчала, сделав вид, что увлечена очередной фигурой танца. Однако партнер, кажется, видел ее насквозь. Он помрачнел и, не обращая внимания на окружающих, неожиданно остановился посреди зала, а потом, даже не потрудившись что-нибудь объяснить, проводил даму к креслу.
– Что случилось? – смущенно спросила Виктория. – Что-то не так?
Однако добрый доктор молчал. Лишь поднял руку и бережно коснулся одного из маленьких нежных цветков, украшавших ее прическу.
– Все в порядке, – наконец ответил он, вернувшись если и не к обычной жизнерадостности, то, во всяком случае, к ровному расположению духа: – Просто устал.
– Так пойдемте в буфетную, – предложила Виктория. – Мы предусмотрели и шампанское, и лимонад.
Доктор покачал головой и неожиданно произнес:
– Маркиз возле двери. Кажется, приехали запоздавшие гости, и хозяин дома встречает их вместе с сестрой.
Он помрачнел, резко повернулся и ушел, даже не поклонившись.
И Виктория поняла, что доктор сердится – во всяком случае, насколько вообще способен сердиться Эндрю. Он бросил ее посреди танца, но почему-то ей казалось, что виновата она сама. Копаться в собственных чувствах не было ни времени, ни желания: каждую секунду могла потребоваться ее помощь. Однако поскольку пока конкретных дел не предвиделось, Виктория решила использовать полученную информацию, найти Джейсона и продолжить хладнокровное наблюдение.
Она нырнула в толпу. Нарядные жители деревни, гости из ближних и дальних поместий с удовольствием проводили время и радостно приветствовали смущенную красавицу, осыпая ее комплиментами и вовлекая в разговоры. Цель путешествия отдалилась, но не померкла. И вот когда наконец мисс Уилтон добралась до двери, возле которой Джейсон, Джейн и герцог приветствовали новоприбывших, оказалось, что здесь разгорелся бурный скандал, грозивший перерасти в побоище.
Джейсон схватил сестру за плечо и попытался вернуть на место, однако Джейн рвалась вперед и что-то быстро, взволнованно доказывала пунцовому сэру Уилтону. Тот стоял рядом с супругой и мистером Катлером и, в свою очередь, пытался ее перекричать. Герцог сидел неподалеку на канапе рядом с Нэнси, которая крепко держала подопечного за руку, и внимательно следил за ссорой.
Вот отец произнес что-то важное. Виктория не расслышала реплику, однако успела к ответу Джейн. Слова мисс Каммингс вызвали всеобщий шок.
– Потому что я была с ним, – сказала она.
Весь день Джейн витала в облаках. Ничто не могло нарушить блаженного мира в душе: ни внезапная паника на кухне (оказалось, что не хватает ежевики для десерта), ни выговор брата за то, что долго спала, ни его исчезновение в самый ответственный момент. Слава Богу, Виктория вовремя сказала, что видела, как маркиз спрятался в библиотеке. Настроение не имело права испортиться хотя бы потому, что, вернувшись домой на заре и проснувшись после полудня, мисс Каммингс обнаружила на столе букет чудесных ярко-рыжих лилейников. Записки не прилагалось, и горничная не знала, каким образом появились цветы, однако сомневаться не приходилось: восхитительный подарок от него.
Джейн знала, что Берн не придет на бал, так как вместе с Доббсом будет охотиться на грабителей, и все же цветы создавали иллюзию присутствия.
И вот теперь, заткнув за пояс белого шелкового платья рыжий цветок, Джейн стояла рядом с братом и отцом, приветствуя все новых и новых гостей, прибывших на праздник, который дался с невероятным трудом, но сейчас доставлял искреннюю радость.
Приехали Морганы в лучших нарядах – сшитых по моде пятилетней давности, но безупречных по качеству и чистоте. Миссис Хилл вместе со всем своим семейством не переставала восхищаться украшавшими зал тканями из собственного магазина. Мистер Дэвис сообщил, что вставил приглашение в рамочку и повесил в магазине. Спустя некоторое время герцог так утомился от бесконечного потока гостей и разговоров, что был вынужден отойти в сторонку и присесть. А люди все подходили, кланялись, благодарили, восхищались и радовались.
– Чему ты улыбаешься? – спросил Джейсон, взглянув на сестру.
– Просто так. Подумала о нашем первом дне в Рестоне. Помнишь? – ответила Джейн, как только выдалась пауза. – Тогда ты убежал из дома и оставил меня на растерзание местным жителям.
– Сегодня почти то же самое, – усмехнулся Джейсон.
– Вряд ли они с тобой согласятся: например, гости гораздо лучше одеты. Да и мне обстановка кажется иной.
Джейн подняла на брата сияющие глаза.
Маркиз на секунду задумался и кивнул.
– Да, кажется, понимаю, о чем ты. Сэр Уилтон! Леди Уилтон! Как приятно вас видеть!
– Мистер и миссис Брэндон! – радостно приветствовала Джейн следующую пару.
– Рада новой встрече, – обратилась Пенелопа к Джейн, прежде чем повернуться к Джейсону. – Милорд, мой дорогой Брэндон и я сомневались, сможем ли приехать, но были счастливы получить от вас записку.
– Записку? – удивленно переспросила Джейн.
Сэр и леди Уилтон погрузились в беседу с мистером и миссис Катлер, и ей удалось отвлечься.
– Да, – наконец-то подал голос мистер Брэндон. – Маркиз написал, что чрезвычайно рад тому обстоятельству, что подруга детства стала прекрасной женой и матерью, и мечтает видеть нас обоих на балу.
– Брэндон приехал несколько дней назад, чтобы забрать нас с девочками в Манчестер, но решил задержаться, – добавила Пенелопа.
Раскланявшись, супруги под руку прошли в зал. Джейн удивленно взглянула на брата, однако маркиз уже пожимал руку сэру Уилтону.
– Чудесный вечер, милорд, поистине чудесный! – с чувством воскликнул мировой судья.
– Хорошо, что вы нашли время приехать, – отозвался Джейсон.
– И, кажется, в прекрасном расположении духа, – с улыбкой заметила Джейн.
– На то существует веская причина! – вмешался в разговор мистер Катлер.
– Ну-ну, Катлер, пока еще рано распространять новость, – остановил сэр Уилтон, проявив исключительную скромность.
– Все равно не удастся сохранить секрет, – заметила Джейн. – Мы с вами не где-нибудь, а в Рестоне.
– Ну же, дорогой! – поддержала леди Уилтон. – Расскажи. Ты ведь знал с самого начала.
– Что ж, милорд и миледи, – гордо произнес сэр Уилтон. – Отныне можете не бояться нападений на наших дорогах. Разбойник пойман!
– Неужели? – изумленно воскликнула Джейн.
– Горячо поздравляю! – обрадовался Джейсон. – Как же вам удалось это сделать?
– Особых усилий не потребовалось; в конце концов, негодяй совершил ошибку, – пояснил мистер Катлер.
– Да, сегодня на рассвете бандит остановил экипаж неподалеку от Уиндермера. Да и оказалось, пострадала всего лишь курьерская повозка, но зато возница запомнил плащ и трость, а сегодня днем опознал преступника. Ну а мы сразу схватили его и отправили в тюрьму! – закончил мировой судья, едва не лопаясь от гордости.
Джейн оцепенела.
– Прошу прощения, сэр Уилтон, вы сказали «трость»?
– Да, конечно, – подтвердил джентльмен, хотя улыбка заметно поблекла. – Несмотря на упорные заверения мистера Уорта в собственной невиновности и доброту джентльмена к моему маленькому Джошуа, вынужден признать, что жадность вновь толкнула его на преступление.
О Господи! Нет, не может быть!
– Сэр Уилтон, боюсь, вы заблуждаетесь, – взволнованно заговорила Джейн и почувствовала на руке ладонь брата, мгновенно ставшего серьезным.
Но сдаваться она не собиралась, а потому попыталась отозвать сэра Уилтона в сторону.
– Какие заблуждения? – перебил мистер Катлер. – Сегодня днем мы привезли курьера в дом вдовы Лоу, и он узнал в мистере Уорте грабителя. Все как положено.
– Но мистер Уорт не мог совершить преступления. В конце концов, вчера вечером он у нас обедал!
– Пойдем, Джейн, – шепнул ей на ухо маркиз. – Обсудим в библиотеке.
Однако мисс Каммингс уже ничего не слышала, а сэр Уилтон не замечал необычного возбуждения собеседницы.
– Нападение произошло в час ночи. Алиби у парня нет; единственное, что он смог сказать, – лег спать еще до двенадцати.
– Это правда! – возразила Джейн.
Леди Уилтон отошла вместе с миссис Катлер, однако и они, и герцог с Нэнси, и все, кто оказался неподалеку, напряженно вслушивались в каждое слово.
– Простите, миледи, но этого вы знать не можете.
Джейн не задумалась, не усомнилась, а просто сказала правду:
